Текст книги "Я убийца (СИ)"

Глава XLIII

В жизни редко мы узнаем человека сразу

и никогда до конца.

А. И. Солженицын

Сергей нервно грызет ногти, сидя на диване. Он еще раз пытается набрать Настю, но та не отвечает. Жене дозвониться он тоже не может. Перед ним лежат распечатанные документы, он косится на них взглядом и начинает истерично смеяться. Несколько часов назад следователь заезжал к патологоанатому Дмитрию Геннадьевичу Головину, и тот представил ему полный отчет по трупу Максима Юрьевича Максимова: сошлось все, вплоть до прикуса челюсти, который оказался идентичен следам на теле убитой Ледовских. Медицинская карта Максимова будто списана с отчета Головина: группа крови, детские болезни, травмы после аварии. Еще раньше криминалисты нашли в сгоревшем доме сейф, в котором обнаружили квитанцию на покупку перстня с гравировкой «Вика». Александр проверил ювелирный магазин, и его сотрудники опознали человека, который приобрел у них это украшение, только почему-то сказали, что он был священником. Сергей берет бумаги и еще раз просматривает их, качая головой. Никакого Станислава Владленовича Пименова никто ему в помощь не посылал, да и вообще, как выяснилось, этот человек сейчас находится в командировке в Екатеринбурге. Пименов – действительно, подполковник СКР, опытный и заслуженный сотрудник, работающий с особо опасными преступниками, серийными убийцами и маньяками. Кто-то очень хорошо рассчитал, что запрос на его дело будут долго проверять, прежде чем выслать ответ.

– Кто же ты тогда?! – Сергей швыряет в сторону документы и обхватывает голову руками. – Да кто же ты, сволочь?! – Закусив губу, он поднимается с дивана и направляется к выходу, по пути снимает с вешалки куртку, одевается, достает из пачки сигарету и открывает дверь.

– Привет, – говорю я.

Он поднимает взгляд и отлетает назад, упав в конце коридора. Электрошокер – отличная вещь.

Сергей медленно открывает глаза, его веки трепыхаются, как крылья бабочки. При виде человека, сидящего перед ним на табурете, он дергается в сторону, но рука, пристегнутая к батарее наручниками, не дает убежать. Самойлов оглядывается по сторонам, потом смотрит на меня и злобно улыбается, словно хищный зверь. Теперь он другой, без личины – такой, какой есть. И я тоже.

– Ну и как тебя называть, дружище?

– Максим. Максим Юрьевич Максимов, – спокойно отвечаю я.

Вижу, как его глаза округляются. Он облизывает пересохшие губы, снова дергает рукой и усмехается.

– А как же тело? Как же судмедэкспертиза? Кого тогда мы оттащили в морг?

– Славика Фролова. Знаешь такого? Конечно, знаешь. Его мамаша приходила к тебе и интересовалась, хорошо ли ты ищешь ее сыночка. Но ведь тебе было плевать на нее. Не так ли?

– Ты прав. Горевать об этом ублюдке я не намерен.

– Да ты и сам не лучше.

– Ты все это придумал, чтобы отомстить мне за то, что я был тогда на стороне Фроловой? Так все были на ее стороне, сам понимаешь. Ничего личного.

– Я понимаю. Мне и Цукерман об этом говорил. И Хлебалин тоже. Вот теперь и от тебя я слышу то же самое. Закономерность очевидна, – я достаю пистолет ПМ, табельное оружие Самойлова, и наставляю на него дуло.

– Собираешься пристрелить меня?

– Пока еще не решил. Хочешь выпить?

– Можно, коли не шутишь, – удивляется Сергей.

Я поднимаюсь и подхожу к шкафчику, достаю оттуда бутылку рома и наливаю два стакана. Один ставлю на пол и толкаю к Самойлову по скользкому ламинату, тот ловко ловит стакан рукой.

– Хорошо ориентируешься в моей квартире.

– Я не в первый раз тут. Следил за тобой очень долгое время.

Самойлов делает несколько жадных глотков, я отпиваю тоже.

– Санитар. Вот как нужно тебя называть, не так ли? – усмехаясь, говорит следователь.

– Нет. Санитар – это ты. Ты выдумал этого зверя, списав его с себя. Моего зверя зовут Луций. Я убивал выродков, ты убивал ни в чем не повинных людей ради удовольствия. Отличную ты придумал схему, Серега. Неуловимый убийца. Просто великолепно! Прекрасное развлечение для богатых мразей типа Славика. Договорись с тобой, что ты все спишешь на некое чудовище, за которым ведешь охоту уже много лет. А заказчик под таким прикрытием может делать все, что захочет. Деньги в обмен на правосудие, которое будет слепо. Знаешь, сначала я даже не брал тебя во внимание, хотел смерти только Фроловым, их адвокату и судье. Чувство беспомощности, ощущение, что я не в силах совладать с такими, как они, ослепили меня. Потом я понял, что ублюдков слишком много, что с вами не стоит договариваться, что с вами нельзя решить все по-честному. Вас нужно искоренять, так как вы понимаете только силу, потому что сами привыкли так жить. Чисто случайно я вышел на твоего напарника – друг подсказал проследить. И тут головоломка разрешилась. Знаешь, ты все продумал четко. Снимаю перед тобой шляпу!

– Заценил?

– А то. Двойная жизнь. Семья для отвода глаз, любовница. И желание убивать. Желание быть хищником в этом мире. Получать все что ни захочется, управлять людьми, даже своим начальником Громовым. У всех ведь есть слабости, да? Что может быть проще: дать старому козлу то, о чем он мечтает, а потом держать его на коротком поводке, словно шелудивого пса?

– Я такой же, как и ты. Не заметил сходства? – он улыбается, поднимает стакан и отпивает из него.

– Возможно, сходство и есть. Но есть и отличие.

– Хочешь сказать, что ты-то убивал за правое дело? Брось! Я расследовал твои дела. Убийство оно и есть убийство. Ты такой же псих, как и я. Знаешь, я ведь тоже не убивал тех, кто этого не заслуживает. Взять хотя бы эту Ледовских – потаскуха, желавшая пожить за чужой счет. Думала, что я бизнесмен, и захотела большего, вот и пришлось ее устранить. А ты здорово придумал выводить нас на самого себя. Честно, этим ты усыпил мою бдительность.

– Да и ты неплох. Расположил улики так, как будто бы убийство совершил загадочный маньяк Санитар. Знаешь, когда ты выходил на балкон, это я стоял внизу, а не журналист. Смотрел на тебя и думал, как же ты можешь так жить. А потом понял.

– И что ты понял?

– Понял, что ты поможешь мне исчезнуть. Навсегда. Я перестану быть тем, кем был, ведь ты же найдешь убийцу, правда, мертвого. Я начал с того, что навел справки о некоем полковнике Пименове. О нем немного доступной информации, единственное, что проскочило по новостям, так это сюжет о поимке маньяка из лесополосы в Подмосковье. Через хорошего знакомого я выяснил, что Станислав Владленович занимается серийными убийствами и что его досье выдают только по запросу, да и то после тщательной проверки. И неважно, кто и когда запросил. Сам понимаешь – бюрократия! Никто из вас ни разу не спросил моего удостоверения. Стоило только пару раз позвонить по телефону и представиться мифическим генералом из Москвы, и все, наживка проглочена. Наш народ настолько боится красных корочек, что ты можешь прийти в магазин, показать удостоверение лифтера и сказать, что ты из пожарной службы, и тебе в 90 % случаев попросту предложат взятку, лишь бы ты ушел, и даже не уточнят, кто ты есть на самом деле. Так вышло и с вами. Я играл роль, вы верили. Я попал в аварию 12 апреля. В этот же день я решил поставить точку. На тебе, на себе, на всей этой истории.

– Миорелаксант тебе тот врач доставал? Денисов?

– Да.

– Я только сейчас понял, почему ты пошел именно к нему, а не в офис к той стерве. Ты же работал там, и тебя бы обязательно узнали.

– За что ты убил Кирилла?

– Этого мальчика с мозгами динозавра? Идиот верил в любовь и бегал без остановки за этой юбкой, которая спала с кем ни попадя. Сам посуди: жила с гражданским мужем, который кормил ее и платил за квартиру, имела роман на стороне с директором фирмы, где работала, между делом ублажала еще пару мужиков, с которых стригла деньги. Мы встречались недолго. Уже через месяц эта тварь заявила мне, что беременна. Круто, правда?! Всего лишь месяц! У нее не было детей ни от первого мужа, ни от остальных хахалей, а от меня – бац! – и сразу. Наверное, залетела от бабок, которые я на нее спускал, – смеется Сергей и отпивает еще из стакана. – Тут я решил, что с этой сукой пора кончать. А потом явился ко мне Комаров. Где-то спалил нас с ней и выследил меня. Начал угрожать. Вот я и отправил его к любимой. Так сказать, воссоединил голубков! А теперь скажи, – он допивает ром и пускает стакан так же по полу обратно, намекая, чтобы я налил ему еще, – что с Громовым?

– Он встретился со своим самым страшным кошмаром, – наливая спиртное, произношу я.

– Ха-ха-ха-ха! Представляю, что с ним сделал Головин! Ха-ха-ха!

– Да, наверное, жуткое было зрелище, – я снова отправляю стакан по ламинату к Сергею.

– Спасибо, дружище, – он жадно делает пару глотков.

– На здоровье.

– Знаешь, моя жена меня не понимала. Настя, та еще более или менее. Дура видела во мне трофей, который она отбила у лучшей подруги. А я просто этим пользовался. С ней было хорошо, не так, как с Юлькой. Та просто выносила мне мозг. Занудство, вечно орущие дети, постоянная нехватка денег, а если приносишь в избытке, то допросы на тему, где их взял! Черт! Ну, разве не пофиг ей, а?! Тебе повезло, что ты лишился семьи так рано, – он делает глоток, а я сжимаю зубы до скрипа. – Знаешь, Сергей жил так, как диктовало общество, и, по тем правилам, которые установили задолго до нас. А вот Санитар! – он кривит рожу в улыбке. – Санитар жил так, как ему нравилось, так, как не мог жить ни один другой человек, даже если бы очень хотел. Можно прожить жизнь и при этом не прожить и дня по-настоящему – так, как ты хочешь, как тебе нравится. Ты же меня понимаешь, да?! Ты должен радоваться, что обрел свободу, – он снова делает глоток. – Что Бог ни делает, все к лучшему! Иначе бы ты не прожил остаток жизни так, как требовала того твоя душа. Ты уж поверь мне. Я знаю, о чем говорю. Мы с тобой одной крови! Мы хотели – и мы делали то, что хотели, а не вели жалкое, неприметное существование, как те ничтожные людишки, что нас окружают. Они так и останутся вторым сортом. Они так и останутся мечтателями, думающими, что они живут по своей воле. Они заблуждаются! Это мы, мы с тобой живем так, как нам хочется. Мы! – он допивает до конца и протягивает стакан. – Плесни еще, а?

– Только ты хотел так жить, а меня вынудили.

Я нажимаю на курок, и хлопок оглушает меня на секунду. Дымящаяся гильза падает на пол и с шумом катится по полу. Я вижу, как стакан падает на пол и разбивается вдребезги. Сергей обхватывает горло свободной рукой и смотрит на меня выпученными глазами. Медленно встаю и подхожу к нему.

– Твое здоровье, – ударяю стаканом о его лоб и медленно потягиваю ром.

Он дергается, внутри него что-то булькает, из горла льется кровь. Он скалит рот, а я наблюдаю за его агонией. Он умирает долго и мучительно, а я пью и смотрю, как в его глазах гаснет жизнь. Такое ощущение, что, убивая его, я уничтожаю и себя. Больше мстить некому. Но остается странное ощущение незавершенности. Хотя вроде бы все, к чему я стремился и о чем мечтал, я сделал. Невольно задумываюсь над его словами о том, что мы все живем не так, как нам хочется. Но эти мысли нужно выкинуть из головы. Все кончено, остается только прибраться здесь. Я должен был выстрелить ему в висок, чтобы все походило на самоубийство. Ну что же, выстрел в горло тоже подойдет. Дмитрий Геннадьевич Головин, думаю, подправит эту картину своими выводами.

Выхожу из квартиры.

– Все прошло удачно?

– Более чем, – передаю ключи от квартиры Сашку.

Александр Стрельников – младший брат мой жены и крестный моего первенца. Когда я рассказал ему, кто виновен в гибели его сестры, он предложил этот до боли простой, но безбашенный план. Пришлось, ему, правда, для начала выучиться в милицейской школе, а потом еще три года лизать зад этому уроду, пытаясь снискать славу ветреного и простодушного парнишки. Все это время он был моими глазами и ушами.

– Нужно было вырвать ему сердце!

– Тебе этого делать не стоит. Уж поверь мне. Ты вне подозрений. Сделай все, как условлено, и никакой самодеятельности. Тело должно попасть к Головину, скорую вызовешь по этому телефону. Ты принес бумаги, которые доказывают, что Сергей спускал дела на тормозах за взятки?

– Да, все со мной в этой сумке. А может, еще и остальное подкинуть, ну, про… – он хитро щурится.

– Нет, больше ничего. Пускай все будет так, как мы и договорились. Его замучила совесть, и он застрелился. Никто не станет это расследовать, ты же знаешь. Коррумпированный полицейский всем как кость в горле: слишком портит репутацию.

– А что с Громовым?

– А что с ним не так?

– Ну как же?

– Пропал человек. Бывает такое. Поищут, поищут, да спишут в утиль. Тебе ли не знать, – усмехаюсь я.

– А ты?

– Меня ты больше не увидишь, Сашок. И даже не пытайся найти. Я умер еще тогда, вместе с Кристиной и детьми. Не дай Бог, кто-нибудь что-нибудь узнает. Еще не хватало, чтобы ты от этого пострадал. Ты и так слишком многое сделал для меня.

– Для вас всех, – спокойно уточняет он и протягивает руку. – Тогда пока?

– Прощай. И спасибо за все. Не отклоняйся от плана!

Выхожу на улицу, накидываю капюшон и залезаю в машину. Черный ворон тяжело взмахивает крыльями и садится впереди на сухое дерево, смотрит на меня.

– Встретиться, говоришь, – усмехаюсь я и поворачиваю ключ в замке зажигания.

Фролова Елизавета Викторовна подходит к ноутбуку, сжимая в руке флэшку. Двадцать минут назад почтальон доставил ей странное послание. На клочке бумаги написано: «Мама, мне плохо. Спаси меня. Я страдаю за то, что ты сделала». Внизу подпись – «Санитар».

Она дрожащей рукой включает компьютер, вставляет в разъем носитель, запускает программу. Женщина минут пять смотрит запись с каменным выражением лица, затем безмолвно поднимается и, сделав два шага, падает в обморок.