Текст книги "Полосатый Эргени (сборник)"

Автор книги: Алексей Толстой

Соавторы: Всеволод Гаршин,Александр Романовский,Виктор Потиевский,Василий Немирович-Данченко,М. Алазанцев,Ф Марз,А. Чеглок,Вл. Алешин,Борис Скубенко-Яблоновский,А. Даурский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Куолу сердит: Балла убежала. Зачем Калли ее не привел? Хотел убить.

Потом прогнал. Велел искать и привести. Если Балла не придет, он убьет

Курру, изжарит на костре, а уголья бросит в реку. Пусть Балла идет в жены

к Куолу, тогда он ничего не сделает Курру.

Балла заплакала, закрыв лицо ладонями. Уа положил ей руку на плечо:

– Не плачь, Балла! Уа не боится Куолу. Он убьет его.

Волчья Ноздря только зарычал и заскрипел зубами. Ао вместо слов

поднял копье.

Один Улла молчал и оглядывался. Калли смотрел на них и удивлялся:

– Вот какие! Колдуна не боятся!

Что случилось за это время в поселке

Когда Красные Лисицы с женами ушли из поселка, Черно-бурые были рады.

Думали, что беглецы ушли к Красным. Куолу больше не будет гневаться на

Черно-бурых.

Колдун пришел через два дня. Кричал, требовал Канду, грозил послать

злой ветер. Ему показали пустые шалаши беглецов и сказали:

– Они ушли к Красным Лисицам.

Через несколько дней Куолу явился к Красным. Он был в колдовском

наряде: в расшитой разноцветными шкурками шубе, меховом колпаке, в

ожерельях.

Оттуда вернулся лютее волка. К поселку Черно-бурых подступил он

черною тучей.

Черно-бурые обманули его. Он им этого не простит. Они узнают, как

обманывать Куолу. Наругавшись, он швырнул палкой в Каху и камнем разбил

лицо старику Фао. Затем перешел через овраг и на глазах у всех махал на

поселок меховым колпаком, обшитым звериными хвостами.

Все поняли: Куолу нагоняет злой ветер. В этом ветре отрава, его

ярость, его колдовство!

Черно-бурые, дрожа, прятались по своим норам. Строго запрещали детям

показываться наружу. Сидели, скорчившись, вокруг очагов, втянув головы в

плечи. Многие накрывали головы меховыми постелями, зажмуривались, боялись

дышать, шевелиться и разговаривать. Так просидели они в трепете несколько

часов, пока запас топлива не истощился и огонь в землянках не стал

угасать.

Тогда поневоле старшие матери осторожно стали выглядывать наружу.

Колдуна уже не было.

Перед землянкой Каху ярко пылал костер, и сама она вместе с тремя

сестрами-старухами с горящей веткой можжевельника обходила поселок. Она

кадила кругом душистым хвойным дымком. Когда сгорала одна ветка, старухи

подавали ей новую, зажигая ее от костра или смолистого факела, который нес

за ними Фао.

Каху бормотала колдовские слова. Нос ее низко нависал над

провалившимися губами, а губы торопливо шевелились и шамкали заклинания.

Заботы Матери матерей немного успокоили жителей поселка, но тревога

все еще не прошла. В самом деле никто не знал, что окажется сильнее:

доброе ли колдовство Каху или злое и враждебное колдовство Куолу.

И нужно же было так случиться: трое суток после того не переставал

дуть южный ветер. Он принес жаркий воздух, несметные тучи комаров и

надоедливых мошек. Ни днем ни ночью они не давали покоя.

Ветер гнал по реке черную зыбь, крутил в воздухе листья.

Он дул со стороны становища Куолу, и этого было достаточно, чтобы

Черно-бурые приписали его вражьим козням и силе заклятий колдуна.

Все складывалось в пользу Куолу.

С теплым ветром прилетели маздоки. Маздоки терзают людей, они наводят

на них болезни и самую смерть. Колдун натравливает их на своих врагов.

Маздоки накидываются на внутренности, сосут сердце, грызут голову, ломают

суставы.

На этот раз Куолу выпустил «маздоков живота». Маздоки нападали на

старого и малого. Не щадили никого: ни женщин, ни охотников, ни детей.

Умерли два старика и одна старуха. Слег старый Фао. У рыжей Уаммы

заболел второй ребенок. Охота была из рук вон неудачной. Не видно было ни

оленей, ни диких лошадей. В лесу исчезли зубры и туры.

– Одолевает Куолу!

Охотники сидели на берегу, опустив руки:

– Колдун не дает охоты!

В довершение всех бед заболела сама Каху. Это была явная гибель. Если

Куолу сильнее Матери матерей, то где же искать защиты? Больной Фао послал

звать стариков и охотников.

– Плохо! Куолу погубит все становище, – говорил он. – Пусть охотники

отведут к нему самых молодых женщин.

В тот же день целое посольство – все охотники и женщины – пошло к

Куолу с дарами просить пощады. Куолу злорадствовал: Черно-бурые признали

его власть! Он долго ломался, гнал от себя прочь, плевал на подарки, кидал

на землю ожерелья. Наконец смилостивился: надел ожерелья и принял дары.

Ожерелья ему понравились. Он улыбнулся, но тотчас же спохватился,

нахмурился и сказал:

– Приду пировать! Мириться будем.

Охотники из сил выбивались три дня, пока разыскали сайгу и двух

зубрят.

Куолу пришел со всеми женами. Теперь он первое лицо: что захочет, то

и будет! Три дня обжирался мясом, издевался над всеми, бил детей,

куражился над охотниками, оскорблял больную Каху. На четвертый день

приказал мужчинам идти и разыскивать беглецов. Узнать, где прячутся Канда

и Балла, и сейчас же донести ему.

Поиски были напрасны: охотники возвращались ни с чем. Куолу бесился и

снова посылал искать. Наконец вернулись двое и принесли важное известие.

В стойбище Лесных Ежей им рассказали, что видели людей на той стороне

реки как раз в то время, когда ушли Канда, Балла и Цакку со своими

мужьями. Люди шли по низкому берегу. Их было много: пять пальцев и два.

Четыре охотника и три женщины. Одна несла за спиной ребенка. Шли туда,

откуда течет Большая река. Шли вечером, прятались за кусты; видно,

боялись, что их увидят.

Утром Ежи перебрались на ту сторону. Хотели узнать, что за люди, но

ничего не узнали.

С тех пор прошло много дней. Месяц родился и умер, опять родился и

опять умер...

Так говорили Ежи...

На другой день Куолу отобрал восемь самых сильных охотников и пошел

отыскивать Канду и Баллу.

Калли рассказывал:

– Канда не боится Куолу. Когда он схватил ее у костра, она сдернула с

него колпак и расцарапала ему щеки. На стоянке он велел привязать Канду к

дереву. Когда Куолу подходит к ней, она плюет на него и скалит зубы как

волк. Куолу боится ее.

В это время громкий смех прервал Калли. Ао весело запрыгал на месте,

хлопал в ладоши и, как ребенок, захлебывался от радости.

– Канда! Канда! – кричал он, и ноги его выплясывали веселый танец.

Ноздря ладонью зажал ему рот и сердито зашипел:

– Молчи! Услышат!

– Канда не боится! – смеялся Ао. – Она ела сердце хуммы там, у

Великого льда.

– Все ели! – прибавил Уа. – Куолу ничего нам не сделает.

– И наша Мать матерей Ло сильнее вашей Каху, – прибавил Волчья

Ноздря. – Она нам поможет.

Лицо Калли сияло. Ао вынул статуэтку Ло и положил на землю. Все

Красные Лисицы стали шепотом просить покровительницу их рода помочь им

спасти женщин.

– Теперь идем! – сказал Ноздря.

И все шестеро стали спускаться с кручи.

В лагере все спали; спали и сторожа возле привязанных женщин.

Из кустов тихо вышел Калли и подошел к дремавшему Куолу.

– Балла пришла, – прошептал он на ухо колдуну.

Между двумя кустами лозняка стояла и улыбалась Балла. Колдун поднялся

с земли и пошел к Балле. А она, смеясь, пятилась назад, в кусты. Вдруг

страшный удар по голове свалил колдуна с ног. Это Уа ударил его тяжелой

палицей. Куолу упал, но тотчас же поднялся. Он выхватил из-за пояса

костяной клинок, похожий на веретено, и бросился на юношу. Но в это же

время Ао и Волчья Ноздря с двух сторон вонзили в него копья, и колдун

опрокинулся навзничь. Улла в стороне со страхом смотрел на молчаливую

схватку.

Что же будет теперь? Отсохнут руки у Волчьей Ноздри, Уа, Калли и Ао?

Нет! Руки не отсохли, и колдовская сила никого не поразила.

Куолу был мертв!

Калли будил Черно-бурых.

Все произошло так быстро, что никто ничего не слышал. Улла и Ао

бросились развязывать пленниц. Балла схватила своего голодного Курру,

который несколько часов провисел в мешке на дереве.

Черно-бурые протирали глаза. Они сначала ничего не могли понять. А

когда поняли и увидели, что Куолу лежит и не дышит, стали кричать и

смеяться. Все радовались, точно с них свалилась каменная глыба. Больше

колдун не будет их мучить!

Волчья Ноздря приказал кидать в костер сухие ветки.

Скоро пламя поднялось высоким снопом. Золотые искры летели вверх до

самых верхушек елок.

Колдуна нельзя было оставлять лежать и нельзя хоронить, как других.

По поверью, его тень целый год так же опасна, как и сам колдун. Только

огонь мог его обезвредить.

Когда костер разгорелся, Уа с Волчьей Ноздрей подняли колдуна под

руки и понесли к огню. Тень колдуна тянулась за ним по траве. Она была еще

жива. Она трепетала и шевелилась! Сильным толчком Куолу бросили в самую

середину огня и закидали сухим валежником.

После Калли с жаром рассказывал всем: он ясно видел, как тень Куолу

вспыхнула, словно сухая трава. Колдун сгорел вместе со своей тенью.

Ветер подхватил дым и понес его к Великому льду. Охотники кидали в

огонь все новые и новые сучья, и огонь целую ночь взвивался до верхушек

елей.

Когда взошло солнце, от колдуна остался один пепел. Пепел бросили в

реку, и вода понесла его вниз.

Красные Лисицы и Черно-бурые долго сидели вокруг костра.

Встреча гостей

Большой известковый камень торчал из воды. На этом камне стоял

Тупу-Тупу с гарпуном. Тупу-Тупу сам выточил из рога оленя зубчатый

наконечник гарпуна. Он делал его как художник. Оттачивая острие, он

говорил при этом ласковые слова и просил орудие хорошо служить свою

службу. Всякая вещь любит, чтобы с ней хорошо обращались.

Может быть, Тупу-Тупу оттого и был лучшим мастером поселка, что был

ласков с вещами. Да, он знал слова и умел их говорить. Оттого и оружие,

сделанное его руками, работало на славу.

Вот и теперь... Длинная щука хотела было прошмыгнуть незаметно между

двумя камнями, но гарпун Тупу-Тупу молниеносно пригвоздил ее к песчаному

дну. Щука была тяжела. Тупу-Тупу с трудом поднял ее на воздух. Она

отчаянно хлопала хвостом и разевала зубастую пасть. Она рвалась и билась,

но гарпун знал свое дело: он держал ее крепко. Рыба была поймана, и

Тупу-Тупу бросил ее на берег.

С тех пор как Куолу увел за собой восемь сильных охотников, Тупу-Тупу

почти забросил свою мастерскую.

Кроме него, оставалось только пять охотников. А в поселке было еще

немало людей: дети, матери, старики, старухи и больная Каху. Всех их нужно

кормить. Все они хотели мяса.

Хромой Тупу-Тупу выбивался из сил. Ходить далеко ему было трудно.

Зато он хорошо умел подстерегать зверей у водопоев, мастерил хитрые

ловушки на птиц и на зайцев и метко бил рыбу. Правда, старики и старухи не

любили ее, но все-таки рыба была сытной пищей.

На этот раз вместе с ним на берегу было двое подростков из поселка

Черно-бурых. Звали их Скалту и Туанту. Оба они также держали в руках по

гарпуну и подстерегали крупную рыбу.

Вдруг один из них вскрикнул и показал рукой на север. Там, из-за

поворота реки, выплывало что-то длинное и большое. Это была целая вереница

плотов, и на них виднелись люди. На каждом стояло по два гребца. Они

упирались шестами в дно реки и управляли движением неуклюжей флотилии.

Плоты несло вниз. Последнее время шли дожди, и вода прибывала. Где-то там,

на севере, усиленно таяли ледники, и речные потоки становились полноводнее

и быстрее. Начинался осенний паводок, и река тащила немало стволов, смытых

с речных берегов. Из этих плавучих деревьев и были связаны плоты.

Что это за люди плыли сюда? Враги или друзья?

Тупу-Тупу вместе с мальчиками спрятался в береговые кусты. Наконец

один из мальчиков закричал:

– Калли! Там впереди Калли!

На переднем плоту ясно выделялась богатырская фигура Калли. Понемногу

стали узнавать и других. А вот и женщины.

Плоты стали причаливать к берегу. На каждом из них лежали туши убитых

зверей. Все ясно: Куолу возвращается домой. Он везет пленников, новых жен

и добычу: три оленя, две сайги, кабана с оскаленными клыками.

Но где же сам колдун? Его нигде не было видно.

– Где Куолу? – спросил Тупу-Тупу, когда Калли шагнул на прибрежные

камни.

Громкий смех был ответом. Веселы были все, кто вернулся. Убежавшие

женщины и их мужья не похожи были на пленных.

Начались разговоры. Разом говорили все, смеялись, перебивали друг

друга.

Из всех криков Тупу-Тупу только и понял одно: Куолу больше нет! Уа

убил его. Пламя костра съело его вместе с тенью. Бояться некого. Конец

всем бедам, конец и страху перед колдуном.

– Скалту! – закричал Тупу-Тупу. – Беги скорей! Скажи всем в поселке:

наши приплыли на плотах. Все вернулись, а Куолу больше нет. Убили его, и

тень его сгорела! Беги! Скорее беги! Как ветер!

Мальчики вприпрыжку помчались по крутой береговой тропинке.

Через несколько минут весь поселок зашевелился, как растревоженный

муравейник. Из выходных дыр остроконечных домов один за другим вылезали

люди. Женщины, старики, девушки и дети окружили быстроногих гонцов и

наперебой расспрашивали о том, что случилось.

Мальчики показывали на реку, кричали, смеялись и наконец повели всю

толпу к речному берегу. Дети, как зайцы, понеслись вперед. За ними следом

побежали девушки и матери поселка. Художник Фао величественно выступал

перед кучкой седых стариков. А позади, задыхаясь, торопились старухи. Две

из них вели под руки взволнованную Каху. Голова и руки ее тряслись, губы

шевелились и бормотали привычные заклинания. Она с трудом опиралась на

сучковатую палку, и седые пряди ее волос извивались от ветра, как белые

змейки.

Когда жители поселка гурьбой спустились к реке, они застали на берегу

веселую пляску. Быстро двигался танцующий круг. Весело размахивая копьями,

приплясывали охотники. Громко кричали Ао, Улла и молоденький Уа.

Но всех веселее, хоть и нескладно, топтался на месте оружейный мастер

– хромой Тупу-Тупу.

Гнездо колдуна

Три дня праздновали Черно-бурые победу над страшным Куолу.

Давно уж не было столько веселья в запуганном колдуном поселке.

Хороводы вокруг костра сменялись играми, игры – песнями и плясками

молодежи.

Когда ноги устали от танцев, а горло от крика и песен, из дома

охотников вышел Калли. В одной руке держал он боевое копье, в другой —

смолистый факел, пылавший ярким огнем. Это был факел мести. Его зажигали,

когда собирались воевать или хотели отплатить за нанесенные обиды.

– Идем разорять гнездо колдуна! Куолу долго издевался над нами.

Уводил жен и девушек и у Красных и у Черно-бурых. Колдуна больше нет, а

колдунья еще есть.

– Разорить его гнездо! – закричали охотники и побежали за оружием.

Сборы были недолги. Обид накопилось столько, что большинство мужчин и

даже хромой Тупу-Тупу решили идти вымещать их на жене колдуна, на всем его

отродье.

Группа охотников осторожно приближалась к становищу Куолу.

Старшие дочери Изы давно уже обзавелись семьями и целой кучей ребят и

поселились в собственных землянках.

Многочисленные жены колдуна давно уже не помещались в одной землянке.

У них также было по целому выводку ребят, и все они кормились данью

окрестных охотников.

Остроконечные крыши землянок-шалашей и дымы пылающих очагов охотники

заметили еще от лесной опушки. Вокруг поселка поднималось несколько

высоких жердей. На концах их были надеты черепа зверей. Тут были волчьи

головы с оскаленными зубами, толстый медвежий череп, оленьи черепа с

огромными рогами. Шкурки лисичек, песцов и куниц были насажены на высокие

палки.

Охотники из-за кустов зорко высматривали все, что происходило в

поселке. Между летними шалашами не было ни души. Можно было подумать, что

тут никто не живет, если бы не столбы серого дымка над кровлями.

А между тем в землянке Куолу, низкой и темной, как кротовая нора,

жизнь шла обычным порядком.

Во всех углах на разостланных шкурах копошились дети, подростки и

грудные ребята.

Несколько молодых женщин сидели прямо на полу и сшивали крепкими, как

струна, сухожилиями, продетыми в костяные иголки, шкурки мелких пушных

зверей. Другие мастерили из этого материала одежду, похожую на меховой

мешок, с прорезями для рук и головы.

Красивая, молоденькая Ши грустно сидела в стороне.

Она всех тяжелее переносила свою участь. Первое время она день и ночь

мечтала о том, как убежит. Но рассказы про жестокость и волшебную силу

колдуна лишали ее мужества. Ведь от колдуна никуда не уйдешь. Он всегда

настигнет ее своим колдовством. Он может мстить на расстоянии. Он

оборотень и под видом дикого зверя догонит ее везде, куда бы она ни

убежала.

Она боялась не только самого Куолу, но и его старшей жены Изы. Другие

жены уверяли, что Иза тоже колдунья и так же умеет насылать порчу и

болезни. Легковерные женщины сами поддерживали ужас перед Куолу страшными

рассказами о колдунах и колдуньях, их чудесах и могуществе.

Старой колдуньи не было в общей землянке. Она сидела на берегу обрыва

и вглядывалась в даль своими дальнозоркими глазами.

– Так и есть, – шептала она. – Это возвращаются хуммы.

Далеко к северу в поемных лугах она давно уже заметила вереницу

темно-бурых точек, которые медленно приближались к реке.

– Возвращаются! – шептала она себе. – Будет! Нагостились! Пора и

домой!

И она манила их пальцами, приглашая мохнатое стадо вернуться в свои

леса, где для них уже заготовлена большая ловушка.

– Домой! Домой! – повторяла она, подзывая их к себе, и с радостью

заметила, как все стадо не спеша стало спускаться в воду.

В том месте, где находился брод, стадо, очевидно, собиралось

перебраться на лесную сторону.

Колдунья поднялась и, колыхаясь своим дородным и жирным телом, пошла

к землянке. Но только она успела пролезть в дверную дыру, как из лесу

выбежали Черно-бурые и с криком окружили землянку.

– Эй, выходите! – кричал Калли. – Колдуна вашего мы сожгли. А то и с

вами будет то же самое!

Из летних шалашей, из других землянок стали показываться испуганные

женщины, но им скоро объяснили, что бояться нечего, потому что охотники

пришли освободить их из плена и проводить домой.

Старший сын Куолу, силач Уду, хотел было броситься с копьем на

Тупу-Тупу, но тяжелая палица Калли повалила его на землю.

– А где же Иза? – кричали Калли. – Тащите сюда старую колдунью!

Старуху под руки притащили на расправу.

– Мы убили твоего Куолу. И мы не боимся никого. Мы ели сердце хуммы у

Великого льда. Теперь нам не страшны твое колдовство и твои наговоры!

Так кричали Ао и молодой Уа, свирепо размахивая дубинами над ее

головой.

– Стойте! – пронзительно крикнула Иза, и глаза ее хитро прищурились.

– Иза пригонит вам целое стадо хуммов. Только не троньте моих волос! Не

трогайте моих детей! Не ломайте моего дома! Ступайте мирно домой. И за это

я пошлю вам целое стадо хуммов.

– Откуда же ты их возьмешь? – спросил Тупу-Тупу.

– Положите ваши дубинки. Куолу был великий колдун, он научил меня

приманивать зверей и птиц. Скажи, Тупу-Тупу, чтоб они меня не трогали.

– Пригони к нам хуммов, и никто тебя не обидит.

– Ну, положите дубинки! Вот так. Теперь смотрите!

Иза проворно юркнула в свою землянку и через минуту вышла оттуда

опять, держа в руках две длинные еловые ветки с пылающими концами.

Приплясывая и приседая, обошла она сперва вокруг землянки, махая

дымящимися ветвями над своей головой с каким-то непонятным бормотанием.

Потом она подошла к кучке сухих еловых шишек, наваленных возле жилья,

присела перед ними на корточки и стала раскладывать их по земле, все время

приговаривая вполголоса:

– Хуммы! Хуммы! Хуммы!

Выложив длинный ряд из двадцати или тридцати шишек, она подняла над

ними тлеющие концы веток.

Колдунья пошептала еще немного, очень быстро поднялась с земли и

стала лицом к положенным шишкам. Тут она стала делать манящие движения

обеими руками, как будто подзывая их к себе.

– Ну вот! Теперь идите за мной! – сказала она, кончив свои

заклинания.

Она подняла с земли дымящиеся ветки и повела за собой всю толпу

присмиревших мстителей. Тропинка шла через кусты и вывела скоро всех к

краю обрыва высокого берега.

– Вот! Смотрите сами!

– Ах! – громко вскрикнул Улла, пораженный зрелищем.

По ту сторону Большой реки по низкой равнине заливных лугов прямо с

севера двигалось большое стадо мамонтов. Они шли один за другим. Хуммы

были еще далеко, но медленно приближались по той самой тропе, по которой

весной уходили отсюда в далекую тундру.

С высоты крутого нагорного берега можно было ясно различить их

спокойные движения. Было видно, что впереди стада на этот раз величаво

шагал старый самец с крупными бивнями, раскачивая в стороны толстый хобот.

За ним следом шагало еще несколько взрослых самцов. Дальше виднелась

вереница самок, которых можно было узнать по их коротким, менее крупным

бивням. Рядом с матерями или позади них поспевали подросшие за лето

слонята. За эти месяцы северных кочевий они стали как будто солиднее и уже

не резвились так, как это делали весной.

Все стадо растянулось длинной вереницей, с большими промежутками

между отдельными животными. Самые дальние мамонты казались совсем мелкими

букашками. Но все-таки можно было хорошо разглядеть, что на дальнем конце,

замыкая шествие, шли самцы.

Охотники были глубоко потрясены успехом колдовских заклинаний Изы.

Доказательство их могущества было налицо.

Как можно было теперь сомневаться в чародейном искусстве старой

колдуньи?

– О! Она, верно, знает слово, которое знал Куолу, – перешептывались

между собой охотники.

– Видно, что умеет колдовать!

– Хорошо, – сказал Тупу-Тупу, подойдя к Изе. – Теперь мы сами видим,

что ты можешь сделать хорошо, если захочешь. Сделай так, чтобы хуммы

пришли в наш лес. Мы поймаем хумму в нашу яму и принесем тебе много мяса.

– Хорошо, – сказала Иза. – Я пригоню хуммов в ваш лес. Я пригоню вам

и других зверей. Идите мирно домой и не поднимайте дубинок на Изу, на ее

детей и внуков.

Так неожиданно закончился, к полному благополучию Изы и ее поселка,

этот поход мстителей, собиравшихся жестоко расправиться со всем

многочисленным потомством ненавистного колдуна.

Женская хитрость кодуньи оказалась сильнее свирепых намерений этих

простодушных взрослых детей природы.

Калли вывел из страшной землянки колдуна счастливую Ши, с которой он

был разлучен столько дней. Другие освобожденные жены Куолу также почти все

забрали своих детей, чтобы вернуться с ними в поселок Черно-бурых.

Две-три более пожилые женщины предпочли остаться здесь. Они уже давно

привыкли и к Изе и к ее поселку, и менять это привычное жилье на другое у

них не было никакой охоты.

Облава

Черно-бурые зажили теперь довольной и спокойной жизнью. В

окрестностях появились олени. Охотники подстерегали их на переправах и

возле речных водопоев. С первым снегом легче было выслеживать и других

крупных зверей. Изредка удавалось отбивать от стада туров телят и молодых

самок. Каждый день обходили ловушки и волчьи ямы. Этой осенью попало в них

несколько косуль.

С холодами в поселках все изменилось. Женщины из шалашей перешли в

землянки матерей вместе с детьми и подростками. Мужчины проводили много

дней на охоте, а когда возвращались, жили в землянке охотников. Вход к

матерям теперь разрешался только старикам. Ао, Улла и Волчья Ноздря пришли

в становище Красных Лисиц и рассказали своим, что большое стадо хуммов

вернулось в свой лес и колдунья подарила его охотникам.

Незадолго до снегопада к Черно-бурым пришли гонцы от Красных Лисиц

звать их на совместную охоту. Они выследили все тропинки, по которым

кочуют хуммы. Ловушка для них давно готова. А для загона чем больше людей,

тем лучше. После охоты – общий пир.

Первый снег – лучшее время для облавы. В назначенный день жители

обоих поселков сошлись на берегу у большого костра и двинулись в лес за

Волчьей Ноздрей и другими разведчиками. Четыре старика тащили на носилках

плетеный кузов, обмазанный внутри глиной. В кузове были насыпаны горячие

уголья из Родового костра. Старики несли его степенно и шепотом бормотали

колдовские слова.

В лесу было светло и тихо. Ветер давно сорвал с деревьев пожелтевшие

листья. Снег устлал землю пухом пороши. Воздух был чист и спокоен.

Копытные звери затаились где-то по темным чащам. Олени и косули старались

поменьше оставлять после себя следов.

Только мамонты и носороги никого не боялись. Они бродили по лесам и

топтали тяжелыми ногами давно пробитые тропы.

В этот день мохнатые хуммы паслись на горелой поляне. Ветви деревьев

спускались по опушке до самой земли. Из-под тонкого снежного слоя торчали

стебли трав и голые кустарники. Слонята объедали низенькие кусты. Их

грузные родители ломали толстые сучья.

Вдруг старый вожак тревожно поднял уши. На другой стороне поляны

закурились ряды сизых дымков. Послышался треск загоревшихся сучьев. В

одном месте желтое пламя охватило высокий куст можжевельника.

Огонь – самое страшное для зверей. Его боятся даже сильные владыки

лесов. Лесной пожар – это ужас для всего живого. Хуммы ощетинили гривы

горбов и насторожились. Сомнения нет: за огнями скрываются двуногие. Запах

их пахучих шкур доносился вместе с туманом огненной гари. Старые хуммы

учуяли беду. Они видели, как желтые языки огня разгораются полукругом с

трех сторон по краям поляны. Только одна сторона еще свободна от огней и

подозрительных запахов.

Старый вожак издал призывный сигнал и решительно направился к

тропинке. За ним потянулась вереница остальных великанов. Дородные слонихи

подталкивали хоботами слонят. Сильные самцы замыкали шествие. Сзади

слышался гул людских голосов. От зажженных костров через поляну стали

перебегать группы охотников. Они бежали с пылающими смолистыми сучьями.

По дороге они зажигали заранее заготовленные у опушки кучи валежника.

Они двигались по слоновьей тропе вслед за уходящим стадом. Все старались

кричать сколько хватает сил и колотили палками по стволам деревьев.

Подростки неистово визжали и свистели. В облаве принимали участие взрослые

охотники и вся молодежь обоих селений. С ними вместе шагали и более

крепкие старики, и молоденькие бездетные женщины, и девушки-невесты. Даже

хромой Тупу-Тупу с азартом подскакивал и ковылял, стараясь не отставать от

остальных.

Мохнатый вожак вел за собой стадо великанов. Он ломал мимоходом

мертвые ветви. Упавшие стволы трещали под его тяжестью. Уши его

шевелились. Он слышал сквозь топот шагов своих сородичей крикливый гомон

человеческой толпы. Ненавистный запах дыма гнался за ним по пятам.

Всякий раз, как крики и шум становились назойливее, задние хуммы

топорщили уши и прибавляли шагу.

Еловый лес кончался и переходил в высокий сосняк. В этом месте было

особенно много навалено стволов, опрокинутых ураганом. Кое-где они лежали

целыми грудами.

Хуммы проходили между двумя такими грудами деревьев. Вдруг вожак

остановился.

Путь был прегражден. Несколько елок лежали поперек одна на другой.

Вожак внимательно осмотрелся кругом. Выйти из тупика можно было только

направо. Здесь оставался узкий проход. Он вел на старую, заброшенную

тропу, с обеих сторон огороженную жердями.

Слонихи напирали на нерешительного вожака. Задний отряд самцов теснил

среднюю часть стада.

В это время свист, крики и глухие удары дубинами по стволам деревьев

раздались с новой силой. Толпа приближалась. Запах горящей смолы

становился сильнее, и вожак решительно ринулся через проход. За ним

хлынули остальные. Здесь начинался уже более редкий сосняк.

Вожак вышел на засыпанную снегом площадку, обнесенную с двух сторон

высокой оградой. Но не успел он сделать по ней и двух шагов, как площадка

затрещала и рухнула под тяжелым зверем. С ним вместе полетели вниз жерди,

сучья, валежник, еловые лапы, комья снега и шагавший рядом годовалый

слоненок. Упавший мамонт испустил потрясающий рев. Что-то острое глубоко

вонзилось в его внутренности. Он упал так неловко, что задние ноги его еще

не опустились на землю, а передние подогнулись, и он никак не мог встать

на все четыре ноги.

Перепуганное стадо разделилось на два потока и с треском ломилось

через чащу по обе стороны ловушки. Свист и крики подростков, рычание

мужчин и визг женщин становились все громче и сильнее пугали огромных

зверей. Как бурная лавина, понеслись к берегу Большой реки потерявшие

рассудок хуммы, ломая все на своем пути.

История ловушки

Ловушка, в которую попали большой и малый хуммы, имела длинную

историю. Она строилась много лет. Ее начали делать еще деды теперешних

Красных Лисиц. Сначала на этом месте была небольшая яма. Это была ловушка

на малых зверей. В нее ловились лисицы и росомахи, детеныши косуль, иногда

зайцы-беляки. Яма была узкая. Глубина ее была не больше человеческого

роста. Такие ямы охотники поселка делали в разных местах. Но это была

«счастливая» яма. Охотники вырыли ее на звериной тропе в начале оврага.

Здесь проходил путь из глубины леса к берегу реки. Грунт был легок для

рытья. Дождевая вода не застаивалась в яме. Она уходила в овраг сквозь

пористую толщу песка. Охотники прикрывали ловушку настилом хвороста и

маскировали гнилыми листьями, мхом и лишайником, а зимой – слоем снега.

Не проходило года, чтобы ловушка не дарила поселку по нескольку

пойманных зверей. После каждой поимки ловушку нужно было поправлять и

налаживать снова, вынимать осыпавшуюся землю. Песок рыли крепкой и острой

палкой, сгребали в кожаные мешки и подавали их тем, кто стоял наверху.

С каждым годом яма делалась шире и глубже. В нее начали проваливаться

взрослые косули, молодые олени, телята туров и бизонов. Летом это

случалось реже. Зимой, когда снег покрывал все следы людей и искусственную

настилку, ловушка после снегопада работала отлично. Охотники приписывали

свои удачи не тому, что хорошо было выбрано место. Они думали, что

настоящая причина – искусное заклинание, танцы, бормотание старух и

колдовские рисунки на стволах деревьев. Так верили старые. Так верили и

молодые.

Лет тридцать назад в ловушку провалился старый зубр. Он упал вниз

головой, а ноги торчали кверху. Ловушка была так узка, что зубр не мог в

ней перевернуться. Он дико ревел и бил задними ногами. Края ямы осыпались

от ударов копыт. Люди, прибежавшие на рев, нашли его полузасыпанным

песком. Они истыкали его сверху копьями, и зубр издох от потери крови.

С этих пор яму пришлось сильно расширить и углубить. В следющие годы

в нее стали попадать взрослые олени, туры и зубры. Один раз провалился

гигантский самец лося. Он обвалил рогами груду песка, встал на дыбы и

выпрыгнул из ямы на глазах у охотников. С тех пор яму сделали еще шире и

глубже.

Художник Фао, который тогда считался лучшим ловцом, придумал новый

прием – вкапывать в дно ямы крепкое копье. Потом стали ставить туда

заостренную жердь, чтобы на нее натыкались звери.

Однажды в ловушку свалился грузный носорог. Как щепку, переломил он

еловую жердь. После этого Красные Лисицы притащили целое бревно, срезанное

бобрами. Обуглили его конец на огне, остругали кремневыми ножами. Это

страшное орудие прочно и глубоко вкопали в дно.

Звери чуяли ловушку и обходили ее стороной по новой тропе. Но

охотники придумали загораживать перед загоном обходную тропу стволами и

направлять добычу по старому пути. Три года подряд в ловушку падали