Текст книги "Ходок-5. Смерть"

Автор книги: Алексей Григорьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Кожистые крылья, как у летучих мышей, поддерживали двухметровых чудищ в воздухе. Однако быстро передвигаться им определённо помогала магия. Твари попытались полакомиться беглецами, но многофункциональная защита Богини, откинула их прочь. Звероптицы люто зашипели и накинулись на попов и железнокасочников. Тех не спасли ни амулеты, ни собственная волшба. А ведь никуда не делись и молнии. Росчерки золотистого света сопровождали монстров. Вал зверей и чужеродного шакти налетел и смял ранее стройные ряды захватчиков, словно лютый ветер бумагу.

– Будет знать немчура, как на русскую землю шастать! – довольно пробасил Кондрат, наблюдая расправу.

– Слышь, Скалозуб, смотри, чудовища, как и ты, любители бошек! – указал на монстров, высасывающих мозги жертв, расхрабрившийся Сидор. Отрок припомнил товарищу подколки, особо последнюю насчёт Аглаи.

Увиденная в хосписе девушка действительно понравилась Лукошко. Чего тот жутко стеснялся. Сидор считал, что таким образом предаёт память Мии. Ведь со дня гибели невесты прошло совсем не много, а он уже на других засматривается.

Дальше стало не до издёвок или досужих разговоров. Золотой набрал такой темп, что захватывало дух. Ходок чувствовал, что на противостояние с изменившимися после «обедов» монстрами тратится дополнительная энергия, потому поспешал. Да и молчавшая до того Верховная выдала подсказку:

– В связи с нарушением правил, по инициативе другой стороны, произведён рестарт события «Первая Битва». Так как зачинщиком нового столкновения выступает чужое звено, усилена защита вокруг града Багратионовск. Теперь данная формация в состоянии сдерживать натиск врага в течении часа. Задача: наладить оборону и вышвырнуть инопланетное воинство с Земли. Награда– утверждение в статусе владетеля города и выборочное улучшение доверенной вам территории артефактом небесного ранга, список будет предоставлен позднее. Наказание – разрушение полиса и умерщвление его жителей.

Слай не совсем понял, о каком именно «нарушении» идёт речь. Он лишь предположил, что исчезновение владельца тотема-медведя, могло сойти за таковое. Зато парень уловил главное – за первым кругом полиса можно было отсидеться. Потому юноша и увеличил темп. Усиленный шенхуандинами организм выдавал такую скорость, что не каждая лошадь угналась бы. Ходок даже вынужденно сбавил обороты, чтобы спутники поспевали за ним.

И действительно, едва беглецы пересекли черту вокруг Багратионовска, как твари прекратили преследование. Чудища скребли когтями по незримому куполу, а золотистые молнии били в него без толку. Вместе с их отрядом спаслась и почти тысяча из многочисленного вражеского воинства.

Врата града гостеприимно распахнулись. Следящие артефакты показали, что пожаловал хозяин данной местности. Городское ополчение во главе с бородатым, дородным дядькой вышло встречать владетеля.

Радостное не смотря на усталость настроение испортили неудачливые захватчики. Вернее, один из них. Круглый, как колобок, и пузатый, как свин– переросток, рыцарь напал на слишком говорливого Троя.

Не долго думая, в ответ на претензии друга, немец взмахнул цвейхендером и разрубил рыжего от основания шеи до ключицы. Троекуров не ждал удара. Однако смертельная для обычного человека рана не убила парня. Скалозуб зарычал от боли и начал преображаться. Кожа подранка посерела, появились клыки и когти. Видимо из-за повреждения, процесс происходил медленней, чем обычно.

– Живучий, руссиш швайн! – выкрикнул опасный пузач и вновь занёс клинок над головой караульного склепа.

Ударить второй раз ему не дали. Загорелый шмальнул в рыцарчука* из берданки. Пуля не пробила артефактный доспех. Тевтонец лишь отскочил, как мячик, и ещё больше разозлился. По бокам от него выстраивались уцелевшие иноземцы и святоши. Среди них выделялись белобородый старик и чернявый мужчина в ламеллярной броне.

– Плохо дело. Это же Георг Ягужинский! Практик силы неимоверной! Я его на параде видел, – признал бывшего ректора Кондрат Прямой.

– А второй – патриарх ампиратором разжалованный. Я, перед тем как попасться, на проповедь ходил, – выдал ещё одно опознание Два Зуба. Сиделец Белого Лебедя оказался на диво набожным. Возможно, потому и выжил с ещё десятком исхудавших преступников, почти не изменившись.

Слай нахмурился. Занимавшие такие посты люди априори не были слабаками. А ведь их поддерживала ещё и тьма пришедших в себя после погрома воинов. Даже не смотря на то, что ополчение Багратионовска начитывало примерно такую же сумму, положение стало критическим. Ведь исход противостояния всегда решало не число, а мощь отдельно взятых инфов. Да и то, что защита падет через час, забывать не стоило. Для междоусобицы сейчас было самое не подходящее время. Однако схватка казалась неизбежной.

– Предлагаю сдаться и отойти под мою руку. Дни Виссариона сочтены. Как новый сюзерен, я утвержу ваше владение! – проговорил чернобровый, придерживая под локоть свирепого борова в панцире. Мужчина был очень умен и сразу приступил к агитации, заслышав, что его узнали.

Слай не успел ничего ответить, как слово взял позабытый Припегал. Духовное море взволновалось, и перед опешившими людьми возник зомби со щитом и в доспехах.

– Джед! – яростно выдал мертвяк и скрутил бывшему ректору кукиш.

Ягужинский недоуменно взглянул на собеседника, ожидая реакции на действия доппеля.

– А знаете, я согласен с моим подопечным. Сдаваться мы точно не будем, – изрёк Слай, взглянув на раненого Скалозуба, и эти слова послужили сигналом к началу всеобщего столкновения.

Цвайхендер* – меч ландскнехтов на двойном жаловании, имевший специфическую двойную гарду, в которой малая гарда, называвшаяся «кабаньими клыками», отделяла незаточенную часть клинка от заточенной.

Лыцарчук* – на сленге значение слова «рыцарь» с негативным оттенком.

Глава 35. Палач

Достал нож – бей.

Закон толковища;

Пересвет Благочестивый с презрением смотрел на посмевшего дерзить отрока. Бывший патриарх уже полностью успокоился. Горячка погони минула. Он осознал, что выжил и пришёл в свое обычное надменно-спесивое состояние. Гибель почти двадцати тысяч душ тронула его только потому, что на захватнических планах временно пришлось поставить крест. И то в мозгу священник прокручивал варианты, чтобы такое навешать на уши Конклаву, чтоб кардиналы выдали новую армию.

Информация о столкновении с чужим богом дорогого стоила. Насколько было известно самому Пересвету, небожители не могли действовать в реальном мире напрямую. Для влияния на естественный ход событий им требовались Аватары. А тут, смотри– ка, бог-юнец совершил расправу собственной персоной.

Как священнослужитель, Пересвет отлично знал весь славский пантеон. Каждого небожителя, с которым удалось наладить связь и проявление мощи которого встречалось в реальности. Потому он мог с уверенностью утверждать, что никакого бога– повелителя золотых молний и звероптиц в мифологии родного народа не существовало.

Более того, в силу занимаемой ранее высокой церковной должности Благочестивый отлично ориентировался и в божествах других государств. Священник заключил, что и среди них также нет никого подобного. Исходя из этого, Пересвет пришёл к выводу, что напал на армию святош бог чуждый земному плану. Возможно, даже не из текущего звена. Ведь высшие сущности известных сопредельных планет «соблюдали правила». Ещё ни разу они не творили подобного беспредела, убивая людей тысячами.

Потому упёртого, не согласного с достаточно щедрым предложением компаньона юношу священник воспринял, как досадную помеху на пути к возвращению былого могущества. Патриарх «видел» лучше напарника, что паренёк слаб и не достиг даже стадии Единого Тела. Три его ядра ещё не слились воедино и лишь пульсировали в унисон. Настораживали, правда, их размер и яркость.

Из опыта предыдущей жизни Пересвет вынес одно – если хочешь поскорей покончить с бунтом – уничтожь предводителя. Потому Благочестивый не стал дожидаться ничьей команды. Он собственноручно сформировал над головой каплю святости и обрушил ее на голову зарвавшегося парня.

Концентрацию божественного шакти патриарх подобрал такую, чтобы прикончить смутьяна с одного удара. Каково же было удивление Пересвета, когда атака пропала втуне. Странно, но энергетические каналы цели засветились ещё ярче.

Крякнув с досады, Благочестивый собрал новый сгусток божественной благодати, поменял ее направленность на губительную для всего живого и вновь запустил в строптивца. Ситуация повторилась.

– Прекрати, болван! Разве не видишь, что только усиливаешь его своими нападками! – раздраженно хлопнул по плечу патриарха Георг, когда Пересвет вознамерился магичить в третий раз.

Остальные воины, и даже злобно пыхтевший Клаус фон Зигфрид, ждали результатов действий командования и лезть вперёд не спешили. Никому не улыбалось погибнуть в смертельной сечи, если можно было решить дело чужими руками.

– Умный такой? Тогда – давай сам! – перекривившись, будто съел лимон, отреагировал на тычок Благочестивый.

Ягужинский носил прозвище Змей неспроста. Бывший ректор повелевал ядами. Мужчина прищурил глаза. Его зрачки сузились и приобрели вертикальную форму, а знакомые с особенностями ворожбы командира солдаты отошли подальше. Даже Пересвет окружил себя облаком благодати.

Вокруг Георга сформировалось слегка зеленоватое облако. Затем оно рывком сместилось в сторону врагов, накрыв как владетеля здешних земель, так и его ближайших соратников.

На секунду туча скрыла людей от глаз, но почти сразу развеялась. Над юношей распахнулось высоченное дерево. Растение без проблем впитало атаку и, кажется, даже увеличилось в размерах.

– Твою мать! – сквозь зубы выругался Ягужинский.

– Невероятно! Откуда у него тотем?! Обладать им могут только практики Небесного Тела! – был более многословен Благочестивый, – Ты же говорил, что сюда прислали никому не нужного юнца? Я так и знал, что это – ловушка. Перед нами один из карателей Светлого под личиной!

Пересвет не отличался стойкостью характера. Интриговать старик умел куда лучше, чем держать удар. Весь апломб со святоши слетел, как ветром сдуло. Он затравлено заозирался по сторонам, в поисках куда бы смыться.

А тут ещё по земле поползли ростки. Зелёные лианы пробивали ландскнехтов насквозь, насаживая тевтонцев и святых воинов на подобия кольев. Паростки вылезали изо ртов вопивших людей, заставляя тех умолкнуть и корчиться в муках беззвучно.

Оборониться от столь неожиданной и действенной атаки сумели лишь трое. Клаус фон Зигфрид, Пересвет и Георг. Остальные их подчинённые пострадали. Через пару мгновений место, где стояли интервенты, напоминало ужасную изгородь.

Даже спутники лже-владетеля, а на деле личного палача Императора, ужаснулись жестокости казни. Самым удивительным было то, что скрывавшийся под видом обычного юноши монстр ощущался по-прежнему слабым.

Пересвет догадался, что для них мстительный Виссарион придумал особо мучительную кончину и после расправы над простыми воинами прийдет и их черёд. Потому священник окружил себя максимально прочной защитой и метнулся за пределы первого круга. Туда, где продолжали свирепствовать монстры и бить молнии. Такая смерть показалась ему более лёгкой, чем безусловно изощренная пытка Светлого.

По здравому размышлению, за своим компаньоном последовал и Георг. Особенно когда лицезрел, как из капитульера проросли громадные семена. Фон Зигфрид походил на покрытый зеленью куст. Помимо этого, часть людей преобразилась. Лица несчастных стянула кора. Воины замерли, как древесные истуканы. Было заметно, что над бедолагами проводят какой-то эксперимент. Не все метаморфозы проходили успешно. Три четвёртых страждущих просто обратились в облачка шакти или расползлись вонючими навозными кучами.

В самом начале, ректор решил, что перед ним Мастер Жизни и не слишком взволновался. Ведь сторонникам богини Живицы было запрещено убивать. Однако после столь жестокой расправы, мужчина убедился, что ошибся, и склонился к предположению Благочестивого.

Под треск костей и сотрясения почвы Пересвет и Ягужинский ретировались прочь. Оборонительная формация города без проблем выпустила их наружу. Оба полководца прежде несметного воинства скрылись в росчерках молний и сонме уродливых тварей.

Большинство из недавно чудом спасшегося воинства умерло. Лишь сотня солдат превратились в големов жизни. Они выросли на полметра и покрылись древесной корой с небольшими листиками. Их увитые побегами торсы в два раза превышали ширину таковых у обычных людей. В общем, в перевертышах не осталось ничего человеческого. Покинула их и воля. Теперь это были марионетки нового повелителя.

В сверкавших золотом доспехах, высокий, мускулистый парень стоял практически один. Десяток выживших преступников, пациенты хосписа и даже пятёрка десантников, не говоря уже о притормозившем ополчении, держались от него подальше. Не покинули юношу только низкорослый, щуплый отрок, да раненый и превратившийся в жуткую тварь когда-то рыжий крепыш.

Сцена замерла. Ее величие разрушил громкий треск. Первый круг обороны города зазиял дырами, по нему зазмеились трещины, сквозь которые били золотистые лучи и лезли уже знакомые звероптицы.

Глава 36. Восстание

Кто бы ты ни был, но ответ рано или поздно держать придётся. Если не перед людьми, то хотя бы перед Богом.

Монах Илларион Бескорыстный

Сечь бурлила. На главной площади города находилась тьма тьмущая народа. Что удивительно, среди собравшихся присутствовали женщины и дети. Обычно их не допускали до собраний. Жены и отпрыски ушкуйников жили в отдельных кварталах и не участвовали в административной жизни Войска Кошевого.

Однако сегодня привычный уклад дал трещину. Наступил момент, когда родственники пришли спросить за гибель мужей, сыновей и отцов. На происходивший сыр бор строго взирала пятиметровая статуя основателя Ватаги. Суровый, плечистый мужчина, в окружении сотен букетов, высоко держал над головой булаву. Верилось, что в случае надобности, Богдан Хмель лично покарает провинившихся.

Суть теперешнего вече заключалась в том, что полковники и гетман должны были объясниться. Первые, почему они вверили пять отборных полков Ульяну Коноваленко. А последнему требовалось доказать, что он сделал все необходимое для того, чтобы люди не умерли.

– Мы уже почти победили, когда проклятый Гварг снюхался с сатаной, превратился в адского скарабея, нарушил скрепы мироздания, и потустороння волна убила каждого практика не достигшего высшей инфосферы. Причём имперцев злая сила тоже не пощадила! – вещал с трибуны Беар, а куренные согласно кивали головами, словно они присутствовали на поле смертельной битвы.

– А куда тогда подевались хорунжие? Они же все, как один, вошли в высшую сферу? Муж мой и вовсе стоял на пороге Единого Тела, – ничуть не стесняясь, взяла слово красивая, крепкая молодуха, в кожаной броне и ружьем за плечом, – И вообще, почему ты выжил!?Если остальные погибли? Уж не сбежал ли?

Женщины согласно загудели и сгрудились возле одной из своих старшин. Только на первый взгляд дамы ничего не решали. На деле все было не так. У представительниц отнюдь не слабого пола имелась собственная иерархия, ничуть не менее выверенная, чем у мужчин. Попробуй, угоди в немилость к капитаншам – не видать тебе невесты, и даже родная жена выест мозг.

А тут ещё ватажниц поддержали и многие рядовые ушкуйники. Бандитская вольница выразила недовольство провальным походом. Сечь ещё не знала столь вопиющих потерь. Пять тысяч элитных воинов сложили головы ради непонятной обществу цели.

Вот народ, под предводительством новоиспечённых вдов, и собрал слёт, чтобы спросить с командиров. Уклад на Сечи отличался от самодержавия Славской Империи. Тут вопросы решались коллективно, и даже высшее руководство отчитывалось большинству и могло получить «чёрную метку». Какой бы могущественный ты не был, если тебе повально отказываются подчинятся, то ничего не поделаешь.

Гетман собрался ответить грубо. Благо у него пока имелся достаточный авторитет, чтобы закрыть рты недовольным. Равно как и полковников он держал в кулаке. Тем более, что и доказательства вины отсутствовали. Гневную отповедь предвосхитили пронёсшиеся по рядам шепотки:

– Байда! Байда!

И действительно, без труда пробираясь сквозь толпу недовольных, к бревенчатому настилу, сооруженному прямо возле памятника, вышел среднего роста мужчина в красных шароварах и белоснежной рубахе, в широком отвороте которой виднелся большущий нательный крест.

– Он все брешет! – провозгласило новое действующее лицо собрания, вынув люльку изо рта и выпустив клубы дыма. При этом перст обвинителя указал на слегка стушевавшегося от неожиданности Ульяна.

Байду боялись и уважали. А ещё он ни разу не был замечен во лжи. Потому заслышав вердикт Праведника, люди зашушукались. Ушкуйники окружили помост поплотней, как бы невзначай поправляя кто пистоль, а кто саблю.

– Ты, Байда, ври-ври, да не завирайся. Есть у тебя доказательства, что ты на уважаемого ватажника напраслину наводишь? – выступил на защиту гетмана всегда лояльный Демьян Головорез. Глава шабельников не покидал надежд, что за «примерное поведение» Ульян вернёт ему смертельный залог.

– Доказательства? – хитро прищурился Праведник, – Так у меня их воз и малая тележка имеется. Смотри, честной народ, кто вами управляет. Полковники ваши – больше не свободные, а подневольные люди. Они пляшут под дудку гетмана и боятся ему перечить.

С такими словами, Праведник снял с груди крест и выставил перед собой. Из нательника полились потоки серебристого света. На их фоне было заметно, что куренных связывают с Ульяном толстенные черные нити. Со стороны это выглядело, как поводырь и марионетки.

Люд ахнул. Послышалось, как множество клинков покидает ножны и взводятся курки. Ватажники пуще всего дорожили свободой. Для них подневольный не являлся человеком, а не то, что командиром.

– Успокойтесь! Кого вы слушаете? Этот прохиндей показывает балаганные фокусы, а вы верите! – попытался урезонить ушкуйников Матвей Дронов.

Полковника магоинженеров тоже уважали. К нему прислушались. На мгновение люди засомневались.

– Фокусы, говоришь? – не сдался Байда, – Так вот вам показания настоящего видока о преступлениях Коноваленко.

Словно из ниоткуда, а на деле из личного пространства самозваного прокурора, перед собравшимися возник великан в сервоброне. Хорошо всем знакомый капитан недавно разрушенного Квадрата Мушкетчиков, Альтан Здоровяк.

– Так он не погиб? Жив остался? Интересно, что раскажет!? – послышался гомон толпы.

– Подотчетный мне гарнизон сгубил Ульян! – изрёк Альтан, с ненавистью глядя на гетмана, – Меня Байда спас, но оглушил и после запер в личной зоне. Я все видел, но поделать ничего не мог. Ты почему не выручил никого кроме меня, Праведник?!

– Гетман ваш пожертвовал души служивых своему новому покровителю, Вию, чтобы вызволить дочурку. Непутёвую Ульянку. И полки он подвёл под монастырь ни за цапову душу. Возжелал обогатиться и портал в иной мир захапать. Да силёнок не рассчитал, и опосля убег, как заяц трусливый! – проигнорировал вопрос Байда, переведя стрелки в другую плоскость.

После продемонстрированных связей подчинения и показаний очевидца, настроение толпы окончательно обернулось против Беара и куренных.

– Низложены! Вяжи, гадов! – раздались повсюду крики, а наиболее смелые попытались привести «приговор» в исполнение.

– Надоела мне эта богадельня! А вы, что стоите? Помогайте, это вас тоже касается! – пробасил Ульян и проломил стимулом пару бошек наиболее ретивым воякам. Тяжёлый шест погонщика и символ власти главаря коневодов одновременно, отлично справился с поставленной задачей.

Ватажники оказались народцем не из пугливых. Не смотря на расправу, в предателей полетели пули и заклинания. Коноваленко вышел из себя окончательно. Над площадью раздался свирепый рык. Громадный медведь появился над макушкой гетмана, вразумляя непокорных.

Практики ниже пика средней инфосферы замерли, оглушённые. А к краю агоры стянулись отряды Темного Ковена. К ним присоединилась и личная гвардия подвергнутых обструкции полковников. Подумалось, что шестеро могущественных магов и их свита легко наведут порядок и приструнят смутьянов.

Вдруг ожил памятник Богдану Хмелю. Почитаемый за святого основатель Сечи резко опустил булаву прямо на башку призрачного зверя. Тотем исчез, как и не бывало. А из носа гетмана пошла кровь. Завидев такую реакцию священного монумента, ушкуйники уверовали в виновность Коноваленко на сто процентов и слетели с катущек. Одни ватажники остервенело накинулись на людей в темных балахонах и телохранителей куренных. Другие не менее неистово штурмовали помост.

– Пора вам принять новую судьбу! Были свободными – станете моими рабами! – в ярости проорал Беар, и чёрный вихрь закружился вокруг почитаемого обелиска. Когда смерч унялся, люди поражено вскрикнули. Вместо всем известного отца-основателя перед ними предстало рогатое, козломордое существо, с огромным, укрытым бахромой змей, буркалом.

На секунду народ оторопел. Затем, вместо того чтобы нападать, ушкуйники задумали разбегаться.

– Вижу, пора подсобить вам… – раздался с верхотуры спокойный глас, а крест в руках Байды увеличился многократно. Предмет сформировал объятое серебристым пламенем копье, которое Праведник немедленно швырнул в осквернившее памятник чудовище.

Глава 37. Два чудовища

Самый страшный монстр – это человек. Только люди способны на ужасные, причем осознанные, поступки.

Неизвестный философ;

Подобно самонаводящейся ракете древности, окутанное серебристыми всполохами копье вонзилось не куда-нибудь, а в веко козломордого. Тварь как раз хотела распахнуть око, но не успела. Преобразившийся крест пришпилил складку кожи к зрачку, погрузившись почти на полметра.

Козломордый раскрыл пасть и заревел. Из под прикрытого глаза повалили тёмные струи дыма, вдыхая которые люди падали замертво. Облачка посмертного шакти стягивались к ожившему идолу, а сияние пики затухало.

Завидев такую картину, Байда достал люльку и закурил. Прямо в воздухе, щедро выпускаемые им кольца расширялись до нескольких метров, вбирая в себя эманации гибнущих людей.

Однако в отличие от демона, Праведник не питался смертью. Когда подконтрольные ему образования напитывались до конца, то выстреливали в небо ярко-белыми лучами. Помимо всего прочего, эти залпы разгоняли порождённую тварью темень и причиняли ей физическую боль.

Орудовал Байда свободно. Вокруг мужчины собрался народ, признав в нем лидера. Примечательно, что гетман и полковники бездействовали. Утратив тотем и призвав козломордого, Ульян и куренные скрылись в громадном пузыре мрака. Разглядеть, что с ними происходит за стенками черной, как непроглядная ночь, вакуоли не представлялось возможным.

– Поднажмем, ребята! Мы должны изгнать черта, пока кокон тьмы не лопнул! – сориентировал народ Праведник, впервые повысив голос.

На площади собралось десять тысяч человек. Треть от половозрелого населения Сечи. Потомки бандитов и разбойников поражали выучкой. Первая паника прошла. Ватажники оклемались и по цепочке передали распоряжение нового командира.

Согласно родам войск ушкуйники сбились в отряды, выбрали временных старшин и пожертвовали им энергию. Вскоре воздух зарябил от множества иллюзорных пушек, мушкетов, сабель и мечей. Разные по размеру и содержанию орудия обрушились на тварь, разрывая ее материальное воплощение.

Обычное оружие на потустороннее создание не оказало никакого эффекта. Это ватажники проверили первым делом. Только магия влияла на тварь, которая обладала почти полным иммунитетом к физическому урону.

Демон злобно завизжал, силясь вырвать из ока сулицу. Однако постоянный огонь сотен обозлённых практиков не давал ему поднять коротковатые лапы, вынуждал заполошно махать ими для отражения наиболее опасных атак. Громадные разноцветные пули, клинки и различные фантомы отскакивали от верхних конечностей козломордого, порождая цветные блики и иную слепившую глаз иллюминацию.

Не дремал и Байда. Практически разогнав пагубный для всего живого дым, Праведник примружил веки. Затем поднял высоко над головой и широко развёл в стороны руки. Между обращёнными друг к другу ладонями возникло и нарастало серебристое сияние.

Вскоре между дланями мужчины сформировался метровый шар. Словно громадный камень, напрягшись так, что на открытых участках кожи выступили вены, Праведник швырнул сотворённый ком в демона.

– Фокус на мою волшбу! – проорал он перед броском.

Просьбу поддержали многие. Почти сотня старшин успела перенаправить потоки шакти в неспешно летевший, несмотря на приложенные усилия, шар. Получив дополнительную энергию и напоминая теперь морского ежа, сфера резко ускорилась. Как метеор, она впечаталась прямо в торчавшее из века копье, загоняя то внутрь по самую пятку.

Если до того кому-то казалось, что козломордый ревет излишнее громко, то теперь визг разрывал барабанные перепонки. Несколько десятков слабейших инфов даже потеряли сознание от изданного им дикого вопля. Из ушей бедолаг ручьями полилась кровь.

Демон замотылял башкой, будто хотел вытрусить из неё что-то. Потом, не обращая больше внимания на удары, прислонил лапы к морде, стараясь все же раскрыть запечатанное око.

Совершить задуманное твари не удалось. Прямо на веке вспухли абрисы громадного креста. Опухоль росла до тех пор, пока буркало не взорвалось, обдав ближайших укшкуйников фонтанами чёрной слизи. Обрызганные погибли в страшных муках. Однако пожрать их души демону не судилось. Вслед за глазом лопнула и голова чудища. А весь изгвозданный в нечистотах крест вернулся в ладонь хозяина.

Без тени брезгливости Байда сжал пальцы, истово перекрестился и повесил на шею нательный крестик, вновь уменьшившийся и засиявший серебром после ритуального жеста.

Ватажники выдохнули. Люди подумали, что одержали победу. Им, конечно, было жаль памятник отцу-основателю. Ведь несколько веков монумент принимал благодарность потомков. Ушкуйники рождались, взрослели, вступали в брак, уходили в бой и умирали, испросив благословения у святыни. Даже в сердцах душегубов образовалась сосущая пустота.

Однако долго печалиться ватажникам не пришлось. Кокон из тьмы, скрывавший развенчанных командиров, лопнул, и миру явилось новое чудовище.

Пятиголовый, три метра ввысь и около десяти в длину, полоз из старых преданий почтил присутствием многострадальную ныне Сечь. Воины присмотрелись к покрытому потоками слизи гаду и ужаснулись. Длинные шеи змея венчали прекрасно знакомые головы. Демьян Головорез, Иван Чайка, Матвей Дронов, Семиполк Окаянный и Колька Пушкарь приказали долго жить. Когда-то могущественные полковники таращились мертвыми бельмами на бывших подчиненных. В их взглядах не осталось ничего человеческого, лишь лютая ненависть и голод.

Примечательно, но гетман куда-то запропал. Ульян не послужил материалом для сотворения монстра.

– Вновь сбежал! – прокричала все та же бойкая молодуха и лихо пальнула в полоза из мушкета. Лучше бы она этого не делала. Принадлежавший ранее главе сабельников лик развернулся в сторону женщины, и две гигантских сабли сомкнулись на поясе у недавно потерявшей мужа вдовы, перерубив ее пополам. Две половинки когда-то привлекательного тела беззвучно упали наземь. Расправа послужила стартом нового витка противостояния.

Былинный некрозмей был куда хуже козломордого, того сразу приструнил Байда. Сейчас же Праведник не вмешивался в битву. Он будто собирался с силами. У многих ватажников закралась мысль, что с убийством полоза неприятности не закончатся.

– Навалитесь на гада, ребятишки! Имперское войско под командованием самого Килия скоро будет здесь! – улыбаясь, словно рассказав детям сказку на ночь, сообщил Байда.

Странным образом, его услышал каждый на площади. Такие вести ожесточили и так черствые сердца. Ведь на кону теперь стояли не только жизни, но и само существование семей ушкуйников, а также будущее Сечи.

Возможно, последняя битва Ватаги разгорелась с невиданной силой. Без гетмана, полковников и лучших воинов ушкуйники не дрогнули. Они не сдались, и всем скопом насели на громадного змея и недобитков Темного Ковена.

Личная гвардия куренных забыла про бывших командиров. Телохранители сражалась наравне со всеми. Любой ценой ватажники норовили уничтожить врагов поскорей, чтобы иметь время на подготовку к вторжению.

Глава 38. Неприятности

Всегда плохо, когда случается что-то неприятное. Особенно печально, когда это происходит неожиданно.

Высказывание наступившего в навозную кучу караванщика.

Далеко не в первой, Ульяна нарушила волю отца, но, пожалуй, впервые сделала это не от извечной скуки, а по необходимости. Девушка сильно переживала. После произошедшего в Крабовых Горах и на Серых Путях она изменилась.

Внешне Несмеяна ещё пыталась соответствовать своему прозвищу и держать марку, но внутри пустило корни презрение к себе прошлой. Она твёрдо решила что-то менять и даже подумывала сбежать.

Однако папенька словно почувствовал неладное. Запер в комнате и приставил телохранителей, а, вернее, соглядатаев. Пускай только троих и всего лишь пика средней сферы, но ей хватило и таких.

Все эти месяцы после возвращения, ее сопровождали даже в туалет. А специально обученные и доверенные женщины круглосуточно наблюдали за Ульяной через множество следящих артефактов. Девушка ощущала себя под колпаком, но отец был непреклонен. Он и слушать не хотел о том, чтобы смягчить режим.

И вот, сегодня что-то произошло. Во всяком случае, когда Ульяна позвонила в колокольчик, слуга не пришёл. А когда она выглянула за дверь, то не увидела привычного караула. Тихонечко, как мышь, девушка выскользнула наружу. Прошла по длинному коридору, исследовала кухню, заглянула в кабинет гетмана. Нигде никого не было. И даже комната прислуги пустовала.

Вот тогда-то ее и охватило странное беспокойство. Вместо реализации своей мечты последних дней о побеге, девушка, наоборот, активировала вокруг особняка защиту и обвешалась с ног до головы артефактами. Вздрагивая от иррационального страха, она пробралась на чердак. Оттуда имелся выход на крышу, где размещалась позабытая ею обсерватория.

Как-то Ульяна увлеклась звёздами. Начиталась старых книг и вообразила себя астрономом. С неделю она пялилась по ночам в небо, надеясь совершить какое-то открытие. Однако никаких небесных тел обнаружить не удалось. Кроме алого солнца и ночью луны, другие объекты на всегда однообразном небосклоне отсутствовали. В общем, увлечение быстро сошло на нет, но пара маготелескопов, подзорных труб и биноклей в небольшом флигеле остались. Туда-то и поспешила дрожавшая, как лист, Несмеяна.