Текст книги "Ведьма на выданье"
Автор книги: Алексей Герасимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
* * *
– Вот так вот, значит?.. – задумчиво произнесла фрау Хельга, заваривая очередную порцию трав.
Вот в чем мне с ней не сравниться никогда, так это в душистых отварах и настоях. Талант у человека к этой деятельности. Вроде бы кладу все то же самое, что и она, в тех же пропорциях… А получается жалкое подобие того вкуса и аромата, что всегда присутствует у ее зелий.
Мы сидели на кухне, все четверо, и я подробно, не упуская ни малейших подробностей, излагала своей наставнице и сержанту события последних дней. Ганс прижался к моему боку, тихонько посапывал, но, о чудо, молчал.
– Лоли надо вытаскивать. – мрачно произнес Басмиони. – Этого Анхеля-Адонаиса-Ансельма тоже. Сдается мне, это как раз тот человек, о котором Метробиус нам рассказывал.
– Какой человек? – встрепенулась я. – Вы о чем? Вы… Вы вместе с Лоли приехали? Кстати, зачем? Сами же говорили, что надо по разным уголкам Ойкумены разбегаться.
– Говорили, не спорю. – бывший сержант отхлебнул из чашки и удовлетворенно причмокнул. – Но тогда мы всего не знали. Дорогая, ты не просветишь Клариче? У тебя это лучше выйдет.
– Да, конечно. – Хельга задумчиво накрутила локон на палец. – Начну с того, что убили мы того некромага не до конца.
– Как это – не до конца? – изумилась я. – Нельзя быть чуточку беременной и немного мертвым. Вы сами мне это сколько раз говорили.
– Про беременность и сейчас скажу то же самое. А вот про слегка убитым… В общем, слушай и не перебивай, девочка моя…
* * *
Почти во всех древних языческих культах существовал бог смерти. Древние поклонялись смерти, почитали ее, приносили дары и, конечно же, изучали. Изучали не только для того, чтобы отсрочить свою, или приблизить чужую (для последнего можно и яд, в конце-концов, применить), но и для того, чтобы использовать силу самой Костлявой, как бы не выглядела она в их пантеоне.
Жрецы храмов, где божеством выступала смерть, были не менее уважаемы, чем иные их собратья, не менее богаты но куда как более таинственны. Еще бы, с явлениями природы, такими как засуха, наводнение, молнии и прочим мы сталкиваемся довольно часто и знаем, чего от них ожидать, предполагаем их последствия, а вот смерть мы встречаем всего однажды на своем пути, и что ожидает нас после этой встречи точно не знает никто.
Конечно, и теперь, и раньше, священники рассказывали своей пастве о посмертном уделе и том, что делать для того, чтоб удел сей был наиболее радужным – обычно сводилось (да и сводится) это к призывам жертвовать на храмы да соблюдать церковные установления – и им верили, потому что нужно же людям хоть во что-то верить, потому что ожидание неизвестности способно свести в могилу быстрее и вернее любого самого ужасного недуга.
Но самими жрецам одной только такой веры было мало. Да и была ли она у них, тех, кто лучше всех знал, как именно и с помощью чего вершатся храмовые «чудеса»? И смерть стали исследовать, исследовать подобно зверьку на столе прозектора, пробовать ее на вкус маленькими глотками, как делают это дегустаторы дорогих вин, докапываться до сути ее и природы, подобно тому, как землекоп пытается докопаться до водоносной жилы. Лучшие умы, величайшие философы, маги, мудрейшие жрецы, алхимики и звездочеты, ведьмы и шаманы отдавали годы на изучение смерти, и результаты не заставили себя долго ждать – даже смерть оказалась не в силах укрыть все свои тайны от пытливого человеческого разума.
Конечно же, то что удавалось вызнать, постичь, украсть у Костлявой, это были жалкие крохи, крупицы великого знания, не предназначенного по сути-то своей для смертных, но… Курочка по зернышку клюет. Знания о смерти и ее природе росли век от века. Именно тогда, в те седые времена, маги смерти разделились на, собственно, некромантов и некромагов, хотя обе эти науки оставались смежными, шли рука об руку и, порой, не могли существовать друг без друга.
Это даже не столько две различные науки оказались, сколь два пути, направления.
Некроманты повелевали мертвой плотью, поднимали или успокаивали незалежных покойников, пытались возродить умерших в их собственном теле. Однако ж, далеко не каждый хочет вернуться на Землю разлагающейся дурно пахнущей тварью, вынужденной отнимать чужие жизни ради поддержания своего существования, а если это произошло с вашей любимой свекровью… Потому некромантов не любили.
Да и не всегда в тело умершего возвращалась душа бывшего владельца тела, и если такой покойник вырывался от некромантов (а прецеденты бывали), то могла погибнуть целая страна. Говорят, что земля Атлантида, огромный цветущий остров, пришлось уничтожить именно потому, что у тамошних некромантов вырвался некий особо опасный кадавр… хотя трудно себе представить, какой силой должны были обладать маги, чтобы уничтожить целый остров размером с Сицилию и вызвать Потоп.
Некромаги же предпочли не связываться с разновидностью «предметной» магии (поскольку в некромантии предмет есть – само тело), а повелевать чистой силой, как это делают боевые маги – да и задумывалась некромагия как раздел магии боевой. Прах, тлен, распад и разложение – вот что стало основой их заклинаний. А поскольку распаду подвержено не только живое, порой некромаги, особенно обладающие чувством гармонии и вкусом, участвовали и в созидании. Например, знаменитый египетский Сфинкс был выточен из куска цельной скалы группой некромагов по распоряжению фараона. Многие храмы Анубиса, со всеми скульптурами, надписями и барельефами также были высечены ими одной лишь силой своего искусства, без единого прикосновения резца или зубила. Художникам лишь оставалось расписать храмы красками.
Но об этом ли мечтали те, кто воровал секреты у Костлявой? Конечно же нет. Мечтали они о бессмертии. Век мага долог, дольше чем у простых людей (если его, конечно, не убить), но конечен и он. Какие-то сто – сто пятьдесят лет, и сколь бы не был волшебник искусен в целительных и омолаживающих чарах, жизнь его заканчивается тем же, что и у бездомного бродяги не знающего счета и письма. Не ирония ли человеческой природы в том, что и мудрейший, и глупейший становятся в результате одним и тем же – куском разлагающегося мяса?
Некроманты пошли тут сразу двумя путями. Во-первых, «поднимать», как оказалось, можно не только покойников, но и части тела, и даже их отмирающие составляющие. Проблема в том, что очень быстро они начинали разлагаться, выбрасывать в кровь трупный яд, что вело к неизменному второму варианту: превращение в зомби самого себя. Тоже неприятно, поскольку это уже была не жизнь. Потому-то те из некромантов, что решались продлить своё существование таким путем, подвергали себя особой обработке, дабы не гнить, а превращаться в высохшие мумии. Некоторые даже умудрялись выглядеть почти как живые.
И все одно, рано или поздно (обычно – рано) мозг подвергался разрушению и такой некромант из мага и мудреца превращался в кровожадное чудище, способное, к тому же, рефлекторно применять магию.
Иной путь, избрали себе некромаги. Они пошли по пути контроля за собственным духом, умирая переселялись они в тела других людей – младенцев, поскольку они еще лишены собственной воли, но некоторые, особо могучие, могли переселиться и в тело человека более зрелого. Порой – даже во взрослого.
Именно с таким и столкнулись мы в лангедокской пещере.
* * *
– Стоп-стоп-стоп! – замахала руками я. – Фрау Хельга, вы хотите сказать, что тот маг… он вселился в кого-то из нас?
– Не совсем так, девочка. – Басмиони задумчиво разглядывал потолок. – Мы не позволили ему совершить соответствующий обряд, да и занимает он довольно много времени – Метробиус все ж таки решился изучить его похабную книжонку, так что сейчас в темнице, не очень далеко от нас, сидит единственный католик, которого можно назвать специалистом по этим засранцам. Но и упокоиться он не упокоился. Чтобы не умереть окончательно, ему надо вселиться в тело одного из тех, кто был рядом в момент его гибели. Проще говоря, мы ему как дверки с того света – вернуться можно только через нас и проявиться только рядом с нами же. Ну, или если ты или Хельга понесете, то можно через дитё в утробе воплотиться, только Лоли говорил, что это ему будет сложнее и могёт выйти боком. Забыть может все, как есть.
Я, на всякий случай, вспомнила, когда у меня последний раз были те самые дни и мысленно перекрестилась. Недавно были. После последнего… гм… случая.
– Причем сила его все время растет. – мрачно заметила моя наставница. – Осваивается в мире духов, да и шок посмертный проходит. Вот то-то он и ветер и упыря на тебя напускал. Упырь бы тебя укусил не до смерти – под его контролем был, зверюга, тут даже кости не кидай. Тут бы он тобой и завладел.
– Что ж он к Елизе полез? – изумилась я.
– Зов родной крови, это раз. – наставительно подняла палец фрау Хельга. – Тут даже некромаг мог не удержать, потому как он на других заклятиях специализировался. Ну и горшочек твой. Это два. Помнишь, учила я тебя: «Делаешь лекарство, делай с добрым сердцем, ибо зелье сохранит твои мысли, чувства и желания». Вот он на твои слезки и побежал.
– Короче говоря, когда сигнор лейтенант это все понял, подхватил он свои вещички, да помчался за нами, потому как возродившийся некромаг нас всех, в любом бы случае нашел, и передушил как лиса курей.
– А Анхель тут при чем и новый орден? – спросила я.
– Орден не при чем. – ответила фрау Хельга. – А вот Анхель этот родом с Гуанч, где самые сильные маги живут. Уж не знаю, как Метробиус с ними связаться смог, но обещали ему тут связного от их ордена. Этого самого Анхеля-Ансельма. Только связаться он с ним не успел… Ну, сама понимаешь, отчего. Хотя записку в тайное место тот Метробиусу отвез. Ты его еще после этого в трактире у ворот встретила.
– Бывшем трактире. – хмыкнул Басмиони.
– А… – неуверенно произнесла я. – Церковники нам помочь никак не могут?
– Могут. – кивнула моя наставница. – Но легче и безопаснее им нас попросту шлепнуть.
– Кстати… – задумчиво произнес бывший сержант. – Сигнор Лоли что-то говорил про то, что некромаг тот вроде как из литовских земель был. Так что может статься, орден и «при чем».
– И что же вы теперь будете делать? – неожиданно подал голос Гансик.
– Хороший вопрос. – ответила я. – К властям церковным или светским не обратиться, Метробиуса с Адонаисом стерегут ландскнехты, стражники и баронская дружина, так что отбить их нам не удастся. Да и не убили ли их еще?
– Не думаю. – ответила фрау Хельга. – Пока из них не вытрясут все, что они знают и не знают, казнить их не станут. Братья-познающие с катом будут добираться сюда из Риттербурга дней пять, добавим время, которое потребуется гонцу, чтоб до них добраться… Неделька у нас есть.
– Устроюсь-ка я в эту баронскую дружину. – хитро прищурился Басмиони.
– Витторио!..
– Молчи, женщина. Нам нужен свой человек в их тылах. Не ты же к ним наниматься пойдешь?
– Я пойду. – решительно тряхнула головой я. – Сэр Готфруа предлагал мне рыцарские шпоры. А оружием вы, сигнор сержант, меня пользоваться учили.
– Да вот научил ли? – задумчиво спросил он.
– Заодно проверим. – ответила я.
– Нет, милая. – вздохнула фрау Хельга. – Тебя к магам близко не подпустят. Да и права ты была, когда говорила де Роже, что не поймут его, коли он бабу рыцарем сделает. Пускай идет Витторио. К тому же, как я поняла, этот ваш фон Блонд совсем не в восторге от того, что приходится кусок домена святошам отдавать.
– Значит, попытаюсь устроить Лоли и Бер Хенну побег. – подвел итог нашей беседе Басмиони. – А пока давайте-ка спать. Утро вечера мудренее.
– Сбежать им будет – не джигу станцевать. – заметила моя наставница. – Мы тут тоже в окрестностях поглядим, может чем поможем.
– Почему именно джигу? – удивилась я. – Это ж бритский и эйрский танец.
– А Лоли на Эйре и жил, до того как за нами подался. Говорит, каждый праздник с местными отплясывал. – зевнула фрау Хельга.
…маг танцует менуэт
Non nobis Domine, non nobis,
sed nomini tuo da gloriam.
Девиз ордена Храма
Следующим утром у ратуши, неторопливой походкой вразвалочку, появился невысокий, но крепкий и кряжистый мужчина чуть старше средних лет, с непокрытой лысиной и торчащими на простецком лице рыжеватыми усами. Облачен он был в легкую бронь из сукна, с наклепанными на него изнутри стальными пластинами поверх легкой же кольчужки с рукавами до локтя и короткие, прикрывающие лишь предплечья, наручи. За спиной его висел миндалевидный щит, а на поясе болтались меч-бастард и простой шлем без бармицы. Кольчужные перчатки этот человек положил в шлем, словно рыбу в котел для ухи.
Смерив долгим взглядом двух, стоящих у входа, дружинников фон Блонда, он презрительно усмехнулся, сплюнул сквозь зубы на землю, и только после этого обратился к ним.
– Эй, дерёвня, это вы что ли баронская дружина?
– Шел бы ты своей дорогой, человече. – мрачно посоветовал один из дружинников, молодой парень едва ли давно начавший бриться. – А то мы ведь и накостылять можем.
– Кто? Вы? Не смеши мой почечуй, он от смеха сейчас лопнет. – фыркнул коротышка. – Я воевал в италийских бандах еще когда твой отец только собирался обмусолить взглядом твою матушку.
– Ветеран? – хмыкнул второй, лет тридцати, дружинник, с рубцом на правой щеке.
– А то! – подбоченился лысый.
– И чего тебе надо, ветеран… больших и малых грабежей?
– Капитана вашего надо. – ухмыльнулся шутке Басмиони (кто б еще это мог оказаться?).
– Да ты никак в дружину Его Милости решил поступить, дедушка? – делано изумился первый стражник. – Нам рухлядь не требуется.
– Хочешь сказать, что берут только таких молокососов как ты, которые не то что войны, голой титьки не видали? – парировал италиец.
– Ладно, Эмиль. – поморщился дружинник со шрамом. – Доложи герру Гудериану.
И махнув Басмиони рукой добавил:
– Подходи. Как тебя звать-то?
– Витторио. – тот поднялся по ступенькам и остановился рядом с дружинником в вальяжной позе.
– А я Мартин. Тебя откуда к нам занесло?
– С Фландрии. – пожал плечами бывший сержант. – Пару годочков назад осел в тамошних местах, обженился… Да, вишь ты, овдовел, а детей так и не нажил, вот и решил податься в охрану каравана до ваших мест. Продал домишко, да отправился.
– Мог бы еще раз жениться там же. – покачал головой Мартин. – Или прогулялся до пфеннига?
– Пиво там уж дрянное больно, чтоб оставаться. – хмыкнул Басмиони, доставая из-за пазухи баклажку. – Да и самые грудастые девки где, а? В Аллюстрии!
Витторио ткнул Мартина локтем в бок и хрипло расхохотался.
– Глотнешь? – Басмиони встряхнул флягой. – Винишка-то?
– Не. – помотал головой Мартин. – На посту нельзя. У нас с этим строго.
– Поди ж ты! – удивился италиец. – В занюханной баронии правила как в папском войске?
– Хуже. – мрачно сообщил дружинник. – Как у братьев-рыцарей.
– Тю-у-у-у. – присвистнул Басмиони. – Нет, вы это слышали? Оно мне нравится. Впрочем, значит и порядку больше. Если ваш капитан еще и человек справедливый, то служить можно. А надраться я и в увольнении успею.
– Справедливый, не сомневайся. Строгий, но зазря никому нигде хвост не прищемляет.
– Это хорошо. – вздохнул бывший сержант. – Строгий, но справедливый командир, это когда до дележа добычи дело доходит, самое то. Да и в остальное время солдаты у такого сыты и снаряжены.
– Лестно слышать такое мнение. – раздался насмешливый голос от оставленной Эмилем открытой створки дверей ратуши. – Сразу видно, что солдат бывалый.
– И давно вы нас, сэр, слушаете? – поинтересовался Басмиони, поворачиваясь к молодому рыцарю в полном кольчужном доспехе под хитоном, стоявшему в дверном проеме сложив руки на груди.
Позади Гудериана вытянулся Эмиль с напуганными глазами.
«Эге-е, видать достанется мальчику за то, что напарнику не смог сигнал подать», подумал италиец.
– Да вот, как раз к твоему пассажу об аллюстрийских девушках подошел. – глаза Быстроходного Гейнца смеялись, но голос посерьезнел. – Давно воюешь?
– Так… – Басмиони задумчиво потер затылок. – С четверть века, пожалуй. С самой осады Неаполя герцогом Милана, Эрнесто Сантанджело Вторым. И, не без нашего участия, последним.
– Двадцать семь лет. – моментально подсчитал в уме рыцарь. – Как звать?
– Витторио Ранци. – ответил Басмиони. – Бывший сержант копейщиков банды ди Валетты.
– И чего же ты хочешь, бывший сержант Ранци?
– Так на службу поступить хочу, Ваша Доблесть. В дружину барона фон Блонда, под вашу руку, получается.
– Получается, что под мою… – задумчиво согласился Гудериан. – Что ж, от еще одного доброго бойца отказываться не стоит. Кем был у ди Валетты?
– Копейщиком. – ответил Басмиони. – Верхами тоже обучен, да и с арбалетом неплохо управляюсь.
– Какой набор солдатских добродетелей. – усмехнулся сэр Гейнц. – Мартин, иди возьми пару тренировочных клинков, да арбалет с десятком болтов, и принеси все это барахл… инвентарь на площадь. Будем герра Ранци испытывать. Да, если увидишь барона, сообщи где я и зачем – вдруг захочет поглядеть.
– А если не встречу, сэр?
– Так и Бог с ним. Не повезло, выходит, Его Милости. – усмехнулся капитан.
Как и в любом маленьком городке, новости в Кирхенбурге разносились молниеносно, причем по схеме «у ворот испортил воздух, в ратуше говорят – штаны пошел стирать», то есть меняясь до неузнаваемости. Поглядеть на то как «баронский капитан и заезжий наемник будут сейчас смертоубийство учинять» подтянулись добропорядочные бюргеры со всех окрестностей ратуши. Развлечений им жизнь доставляла мало, а тут хоть на кровопускание полюбоваться можно будет. Нервишки себе на чужой смерти пощекотать, ничем при том не рискуя, и, самое главное, совершенно бесплатно.
К разочарованию добрых бюргеров, Мартин принес два деревянных меча, так что о кровопролитии им забыть пришлось сразу, хотя арбалет с болтами, также доставленный им, наводил на размышления.
Зато можно было спокойно, и не менее бесплатно, потаращиться на своего сеньора, каковой, в обществе загадочного храмовника, вышел на крыльцо ратуши и теперь наблюдал за происходящим с не меньшим интересом, что и все окружающие. Что ж, барона понять было можно: во-первых, ему тоже было скучно, а во-вторых, в конце-концов, именно к нему на службу поступал италиец.
Басмиони, успевший надеть шлем и перчатки, отцепил меч, неторопливо одел на левую руку щит, принял от Мартина тренировочный клинок и, резко крутанув им в воздухе принял стойку: расставил и чуть согнул в коленях ноги, опустил левое плечо, и поднял меч, держа его над головой параллельно земле, готовясь или защититься от удара в голову, или атаковать самому.
Гудериан, также одевший шлем, со щитом связываться не стал, а ухватил свое «оружие» двуручным хватом, направив его острием на ступни противника и повернувшись к нему вполоборота, правым боком.
На пару томительных мгновений бойцы замерли неподвижно, выискивая слабину в обороне друг-друга. Затем сэр Гейнц парой коротких шагов сократил дистанцию, одновременно круговым движением нанося удар в правое предплечье италийца обратной стороной клинка.
Басмиони рухнул на правое колено и нанес рубящий удар в ногу Гудериана, чуть сдвинув щит левее – именно потому и не упал, когда несущийся на него по инерции рыцарь, который блокировать удар уже не успевал, попросту пнул его ногой в щит. Басмиони покачнулся, а сэр Гейнц, чья нога скользнула по поверхности щита, пронесся мимо, едва не потеряв равновесие.
Еще миг потребовался бойцам, чтобы вновь принять первоначальные позиции и продолжить схватку.
На сей раз капитан сделал только один короткий шажок в сторону Басмиони и замер, ища брешь в его защите. Зато теперь в атаку ринулся кондотьер.
Рыкнув что-то невнятное, Витторио сорвался с места, попытавшись сбить противника с ног ударом щита, однако тот плавным движением ускользнул с линии атаки, перетек вправо и, все тем же круговым движением, все так же, обратной стороной меча, попытался достать Басмиони в затылок. Тот был вынужден резко пригнуться, разворачиваясь, принял удар на край щита и рубанул Гудериана в левый бок. Впрочем этот удар рыцарь легко блокировал, резко сместив руки вниз и придав тем самым мечу вертикальное положение.
Оттолкнув меч Басмиони, сэр Гейнц сделал два быстрых шага вправо и назад, разрывая дистанцию, и оба бойца вновь приняли исходные позиции. В толпе, растущей с каждой секундой активно делали ставки.
Гудериан резко прянул вперед, обозначая удар в голову, перенес атаку в ногу, вынуждая Басмиони сдвинуть щит и, приблизившись вплотную, разомкнул хватку левой руки на рукояти, быстро крутанул меч и нанес колющий удар, сверху вниз, в шею италийца. Попал в плечо.
В то же мгновение хлесткий кистевой удар кондотьера обрушился на лодыжку рыцаря.
– Уф, сэр. – хрипло произнес Басмиони, отступая на три шага назад и опуская щит с мечем. – Сдается мне, вы меня убили.
– Но и сам при этом навечно охромел. – хмыкнул Быстроходный Гейнц. – Ладно, поглядим теперь как ты с арбалетом управляешься. Эй, девонька… Да-да, ты, с яблоками. Продай мне десяток самых крупных.
Покуда избавившийся от перчаток, шлема и щита, зато вновь прицепивший меч Басмиони неторопливо заряжал арбалет, Гудериан разложил в рядок, на завалине ратуши, все яблоки и вернулся к соискателю должности баронского дружинника.
– Двадцать пять шагов. – сказал он италийцу. – Десять яблок, десять болтов. В какие попадешь, те можешь съесть.
– Что б было, интересно, если бы я не любил яблоки? – хмыкнул Витторио, опустился на колено и прицелился. – Эти мне меровенские арбалеты с воротом… По мне, так италийские и легче, и удобнее, и заряжать быстрее.
Через несколько минут, когда Басмиони отстрелялся, сэр Гейнц задумчиво потер ладонью подбородок и спросил.
– Не думал, что яблоки нравятся тебе настолько сильно. Витторио, а ты не лопнешь?
На завалинке, сиротливым остатком былой шеренги, стояли три яблока.
* * *
Идею отбивать наших магов по пути из Кирхенбурга в Риттербург мы отбросили сразу – тут козе фрау Шобер понятно, что повезут их под охраной более чем серьезной, и без маленькой армии их не освободить. А где ее, эту армию, взять двум слабым женщинам? Тем более, против церковников, с которыми не каждый-то душегуб свяжется, убоясь епископского проклятья.
Нет, если и суждено нам выручить Метробиуса с А… ладно, пускай будет Анхель, то делать это надо тут, в Кирхенбурге. Надобно устраивать им побег и, после этого, срочно уносить ноги. И свои, и ихние.
Сам побег, само собой, устраивать придется Басмиони, тут ему и кости в руки, а вот отступление по всем правилам военного искусства, так, как его умел делать сигнор Джованни, организовать следовало нам.
Ди Валетта всегда утверждал, что успешная ретирада достигается посредством знания пути отступления, резвых ног и умения направить противника по ложному следу, таким образом нам надо было определить куда и на чем удирать, а также каким образом оставить отца Вертера, сэра Готфруа и барона фон Блонда с дли-и-иннющим носом.
Первым делом, стоило озаботиться покупкой одежды для магов – что-то сомневаюсь я, что выйдут из камеры они столь же щеголевато одетые, как и в момент ареста, но сделать это, не вызвав пересудов, мне было совершенно невозможно. Одинокая и еще довольно молодая женщина, живущая одна, без мужа, вдруг покупает два комплекта мужской одежды – да уже через час о таком событии будет болтать половина города. А еще через час и вторая. Та же проблема возникла и с покупкой лошадей. Не говоря уже о том, что наших скромных сбережений едва хватило бы на пару задрипанных коняшек (ну, это-то ладно – я не я буду, коли с магов наши денежки обратно не вытрясу).
И, наконец, куда пойти, куда податься – вот вопрос, и наиглавнейший. Нигде нас, строго говоря, никто не ждет, защиту предоставить тоже никто не поторопится, а вот желающих отправить на костер очень скоро появится более чем достаточно.
Однако, с другой стороны, святоши нас может поймают, может нет, а вот некромаг, если мы Метробиуса и А… пусть будет Ансельма… не вытащим из темницы, точно нас угробит.
К решению проблемы выбора пути мы с фрау Хельгой, которая остановилась в «Пятой подкове» под вымышленным именем, подошли с сугубо ведьмовских позиций. Сели гадать. А что еще нам делать оставалось?
Для чистоты эксперимента, делали мы это раздельно – я дома, фрау Хельга в своей комнатушке на постоялом дворе, – тщательно записывая результаты. В результате вышла полная ерунда. Меня руны звали на север, Таро – на восток, а куриные потроха, те и вовсе давали знак сидеть на месте и не рыпаться. Судя по выражению лица моей наставницы, имевшее место быть к вечеру, когда она явилась ко мне якобы за притираниями от радикулита, ее гадание дало толку не больше.
Проглядев мои записи, она поморщилась, еще раз внимательно их перечитала и, наконец, сделала вывод.
– Клархен, девочка моя, что у вас немного северо-западнее города находится? – спросила она.
– Ничего. – пожала плечами я.
– Так не бывает. – наставительно произнесла фрау Хельга. – Что-то, да обязательно есть.
– Лес.
– Очень хорошо. А в лесу ничего такого эдакого нет? Нехорошей поляны, старинных развалин, заброшенного замка, или еще чего-то подобного?
– Только заброшенный охотничий домик.
– Вот! – моя наставница воздела перст к небесам. – Значит удирать надо туда.
– Фрау Хельга, да нас там сразу найдут! – возмутилась я. – Это ж в каких-то паре часов быстрого хода от ворот. Нас же собаками затравят.
– Во-первых, нам никто не мешает провести гадание когда мы туда доберемся, а во-вторых… я тебя чему учила столько лет? Забыла как сбивать собак со следа? Значит так, завтра собираешь травы, а я отправлюсь в соседнюю деревеньку да прикуплю каких-никаких лошадок. Будем держать их на этой вашей заимке.
– Но кто за ними приглядывать станет? – удивилась я.
– Он. – фрау Хельга ткнула пальцем в сторону приоткрытой двери в соседнюю комнату, в щели которой блестели любопытные глазенки Гансика. – Ты же не собираешься его бросить здесь, одного, девочка?
Мнда, это точно. Не собираюсь. Ох, и выпала ж тебе доля, Гансик – в несколько дней потерять семью, ввязаться в интригу против Церкви и братьев-рыцарей, да еще и, в перспективе, в бега отправиться надолго, в эдакое перекати-поле превратиться. Может и впрямь бы лучше сэр Готфри отвез тебя к монахам? Я вздохнула.
– А я умею за лошадьми ухаживать. – пискнул шкода из-за двери. – У нас осел был, Пангур, я его и кормил, и чистил, а папка говорил, что осел, это та же лошадь, только маленькая и с длинными ухами.
– Ушами, горе луковое, а не ухами. – хмыкнула я. – Какой же из тебя ведьмак выйдет с таким-то словарным запасом? Представляешь, что будет, если придет к тебе рыцарь лечиться, а ты ему ляпнешь что-то вроде: «Отвар из ведьмоватых сорняков нужен для того, чтобы намылить вам шею»?
Фрау Хельга хрюкнула, пытаясь сдержать смех – видимо представила глаза будущего пациента Ганса после этой фразы.
– Это он что, купаться ко мне придет что ли? – спросил мелкий, появляясь в комнате.
Моя наставница не выдержала и расхохоталась.
* * *
К вечеру следующего дня все наши местные кумушки были надлежащим образом извещены о том, что мы с Гансом собираемся за ночными травами, а герр Радисфельд, замордованный бароном и его присными, не глядя подмахнул пергамент с условиями договора между «доброй жительницей города Кирхенбурга, Клархен Айнфах, травницей и знахаркой, с одной стороны, и Городским Советом Кирхенбурга, с другой стороны», согласно которому «оная Айнфах обязуется взять в подмастерья сроком на пять лет Ганса Виртела, сироту, обучить его своему ремеслу и, по истечение срока ученичества представить его на экзамен в Ратуше, где Совету надлежит определить право оного Виртела на практику ведуна и травника, и, ежели будет на то соизволение сеньора города, отправить его на обучение в Бранденбургскую академию волшбы и магознатства за счет городской казны, если оный Виртел изъявит согласие пять лет после ее окончание служить городским магом, а буде на то воля сеньора города, то магом придворным». Также «оная Айнфах обязуется весь срок ученичества кормить, одевать и предоставлять кров оному Виртелу».
Договор, недвусмысленно намекавший всем интересующимся, что я намерена прожить в городе еще не один год, писала фрау Хельга, и на мой вопрос, где она насобачилась составлять этакие документы, мечтательно вздохнула и ответила:
– Был у меня в молодости один легист из Брюгге, девочка моя… Такой, доложу тебе, затейник…
Но дальше развивать эту тему не стала.
Короче говоря, вечером мы покинули Кирхенбург уже официально являясь мастером и подмастерьем, так что обсуждали местные сплетницы не тему «Куда эта ведьма с мальчонкой на ночь глядя поперлась», а спорили о том, правильно ли Радисфельд поступил, отдав ребенка в обучение именно ко мне, и выйдет ли толк из такой учебы вообще. Учитывая то, что большая их часть за день успела побывать у меня в лавке с поздравлениями по поводу появления подмастерья (подспудно выведывая, не собираюсь ли я поднимать цены), мнения склонялись, пожалуй, в мою пользу.
По дороге к охотничьему домику я действительно занималась обучением Гансика, указывая ему различные травы и рассказывая о их свойствах. Шкода внимал широко раскрыв глаза.
– Вон, видишь, – говорила я ему, – травка ветвистая с розово-сиреневыми цветочниками? Это сухоцвет, там где он растет глина к поверхности земли близко выходит. Пока цветет, можно собирать – у него кроме корня все на отвары идет. От сердца помогает, при изжоге, просто чтоб успокоиться. Если бешеный зверь укусит тоже пить можно.
– Чтоб самому не сбеситься, да?
– Угу. А при зубной боли рот его отваром полощут. А вон, глянь, лопух. Как думаешь, для чего нужен?
– Ну, если в лесу до-ветру приспичило… – смутился Гансик. – Листья большие, мягкие. Очень удобно.
– Очень удобно. – передразнила его я. – Да им чего только не лечат. Корни, если их по осени собрать да настоять, и кровь чистят, и от жара помогают, чтоб с потом болезнь выдворить, и камень из почек гонят. Снаружи этим же настоем от зуда, прыщей, лишая и радикулита мазаться можно. Волосы полезно таким отваром полоскать – чтоб не облысеть как герр Захуэр. А листья, если их размочить, получше подорожника будут на раны и ожоги.
– Ух ты… Настоящая эта… панацацка!
– Панацея, горе луковое. А вон, гляди, ревень цветет.
– И что из его цветков делают?
– Из цветов только венок. А вот если корни высушить и истолочь, то от запора очень хорошо помогает. Дня два с горшка люди не слазят – так полоскает.
– И ты все-все травы на свете знаешь? – восхитился Гансик.
– Все никто не знает. – вздохнула я. – Земля большая, травы везде разные растут. Какие-то я никогда не видела, о каких-то даже и не слыхала. Но вот те, что растут от сих пор до центральной Италии и от середины Меровенса до мадьярских границ, это да. Знаю все.
