Текст книги "Корона от обороны (СИ)"

Автор книги: Алексей Герасимов

Соавторы: Татьяна Минасян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

В сложившейся ситуации фельдмаршал фон Берг, чьи войска всё ещё не соединились с корпусом Ольмюца, а потому уступали численностью, отдал приказ отступать всем на исходные позиции. Не особо-то рвущийся в этот день атаковать Кабюшо также намеревался прекратить сражение, но старая пословица о том, что не так уж просто спрятать оружие в ножны, коли уж оно обнажено, вновь подтвердила свою справедливость. Начавшие сегодняшнюю бучу кирасиры, но на сей раз уже в составе всего своего полка, и в этот раз воспрепятствовали установлению мира. Заметив разрыв между отходящими войсками бранденбуржцев, они вклинились в него, обошли с тыла несколько мушкетерских баталий и обрушились на несчастных пехотинцев, откуда не ждали. Видя их успех, пехота померанцев поднажала с фрунта, солдаты Кабюшо вклинились еще глубже в бранденбуржские позиции, наладили, казалось, прорыв и... вышли аккурат на бивуак бригады фон Эльке, который к тому моменту так и не получил никаких приказов от своего фельдмаршала (недавно побывавших в деле солдат тот, по первоначальному плану боя, вообще не планировал хоть как-то использовать), нервничал, злился, но к бою был готов. Расстроенные порядки кирасир его бойцы встретили дружными залпами, после чего ринулись в штыковую уже на не менее расстроенные шеренги утомленных боем померанских мушкетеров, сбив их обратно. Почти сразу после этого ему в подмогу подтянулись ещё два мушкетерских полка, прорыв, таким образом, был остановлен, и солдаты гроссгерцога Максимиллиана смогли, следуя приказу фон Берга, покинуть наконец столь несчастливое для них место. И так уж вышло, что арьергард отступающих возглавил как раз молодой генерал фон Эльке.

Впрочем, «отступающих» – это было бы сказано чересчур громко. На деле фон Берг и не думал оставлять окрестностей Аурумштадта, намереваясь, под видом ретирады, обойти Кабюшо с востока, где и соединиться с подходящими – это он знал совершенно точно, – силами лейтенант-фельдмаршала Ольмюца.

Кабюшо же, в свою очередь, видя отступление врага, не смог устоять перед доводами и горячностью своих офицеров, и вынужден был начать преследование, растягивая тем свои порядки.

Так вот и вышло, что на следующий день подчиненные Эрвина закрепились у местечка Кляйнеегерсдорф, готовясь сдерживать авангард всей вражеской армии и, тем самым, давая основным своим силам время для маневра.

– Герр генерал, гонец от дивизионного генерала Гогенштаузена! – подскочил к фон Эльке, наравне со своими солдатами трудившемуся над восстановлением каменных изгородей, во времена мира разделявших владения местных земледельцев-хуторян, а ныне призванные исполнить перед его стрелками роль бруствера, денщик.

– Ну так давайте его сюда, – фон Эльке распрямился и утер пот со лба.

Дождь прекратился совершенно внезапно, тучи снесло в сторону час назад, и теперь полуденное солнце палило с совершенно нехарактерным для октября жаром.

– Юнкер фон Айс, герр генерал! – молоденький мальчик, едва-едва ставший достойным называться юношей, вытянулся перед Эрвином.

– Определенно, не припоминаю в своей бригаде такого офицера, – хмыкнул Эльке.

Действительно, Франц перед прибытием в бригаду переоделся в форму и даже наскоро пришил к ней эполеты. Смотрелся он при этом совсем не парадно, но самому юноше так не казалось.

– Назначен для службы в вашу бригаду только сегодня! – отозвался Айс. – Имею послание от дивизионного генерала фон Гогенштаузена!

– Ну, излагайте, юнкер.

Выслушав вести от кузена Эдвина, молодой генерал изрядно повеселел, расспросил новоявленного юнкера о том, каким оружием тот владеет, после чего кликнул фон Штоца.

– Корнет, вы давно просили себе помощника, так принимайте пополнение – юнкер фон Айс утверждает, что недурно обращается со штуцером, и даже прихватил с собой личный.

Корнет невозмутимо пожал плечами. В связи с выбытием многих солдат и офицеров, рассчитывать на что-то большее, чем необстрелянный новичок он никак не мог.

– Благодарю, герр генерал, – ответил фон Штоц, и, смерив своего нового подчиненного долгим взглядом, добавил. – Пойдёмте, фон Айс. Приведем вашу форму в порядок.

Глава VIII

Уехать из замка гроссгерцога Максимиллиана с разрешения его хозяйки оказалось гораздо труднее, чем сбежать из него тайком. Герцогиня Эвелина прилагала огромные усилия, чтобы заставить любимую фрейлину передумать и остаться при дворе, а когда поняла, что это у нее не получится, столь же изобретательно стала придумывать разные предлоги, которые подольше задержали бы отъезд Мафальды. Утро следующего дня после побега пажа Айса, которое фрейлина рассчитывала посвятить сборам в дорогу, началось с горьких слез – причем на этот раз самых настоящих! – ее расстроенной госпожи.

– Вчера я весь вечер пыталась поговорить с ним о случившемся!.. – всхлипывала она, закрывая лицо сразу двумя тонкими кружевными платками. – И что же, ты думаешь, он мне ответил?

Уточнять, о ком идет речь, Мафальде фон Шиф было не нужно. Таким трагическим голосом Эвелина могла говорить только о собственном супруге и только в тех случаях, когда он в чем-нибудь не оправдал ее ожиданий. Что, к слову сказать, случалось чуть ли не каждый день...

– Я полагаю, Его Светлейшее Сиятельство выразил порицание поступку Франца? – осторожно предположила фрейлина.

– Ах, если бы это было так! Но нет, этот негодяй, этот бездушный сухарь, это чудовище, за которым я имею несчастье быть замужем, он долго глядел на меня пустым взглядом, словно и не слушал вовсе...

«Охотно поверю в то, что так оно и было», – подумала Мафальда.

– ...а затем произнес, да так спокойно, флегматично, словно о пустячке каком: «Сначала армию разбили, теперь пажи пропадать начали. Дела, однако ж...» После чего, представь только, молча развернулся и ушел!

– Как это неучтиво с его стороны, Эвелина. Как я вам сочувствую, – вздохнула Мафальда.

Про себя она подумала, что гроссгерцог во время разговора со своей благоверной, скорее всего, тоже позавидовал юному Францу.

– Только ты меня и понимаешь! – уже неизвестно в который раз сообщила Мафальде герцогиня и опять громко всхлипнула. – Только тебе я могу выговориться, только с тобой не чувствую себя одинокой...

Ответом на эти откровенные признания, по мысли Эвелины, могли быть только заверения первой фрейлины в вечной дружбе и поддержке и отказ ехать в свое имение. Но тут Мафальда была вынуждена разочаровать свою госпожу. Отказываться от поездки она не собиралась, а каждая жалобная фраза герцогини лишь укрепляла ее в этом решении.

– Вы несправедливы к другим фрейлинам, – ласково сказала она, забирая у Эвелины насквозь промокшие платки и протягивая ей вместо них новый, пока еще сухой и чистый. – Они тоже – ваши подруги и всегда готовы вас выслушать.

– Ах, да разве ж они могут заменить тебя! – скорбно вздохнула герцогиня. – Хоть с ними, хоть одна, но я все равно буду страшно по тебе скучать!..

– Я тоже буду очень скучать, ваше сиятельство, – пообещала ей Мафальда. Настойчивость Эвелины начинала ее беспокоить. Если та упрется и поставит вопрос ребром, придется все-таки остаться в замке. Фон Шиф, конечно, и это повернет себе на пользу – заставит Эвелину чувствовать себя слегка виноватой из-за того, что не отпустила мать повидаться с ребенком, и благодаря этому сможет добиться от нее какой-нибудь другой выгоды для себя и брата. Но все-таки это был не самый лучший вариант развития событий, и Мафальда решила, что будет стоять на своем до последнего и уступит, только если Эвелина по-настоящему разгневается.

К счастью, этого не случилось. Пока Эвелину все еще волновал скандал с исчезновением фон Айса.

– Все-таки это совершенно бессовестно с его стороны! Мерзко и отвратительно! – объявила она, и Мафальда не сразу сообразила, что речь идет уже не о нечутком гроссгерцоге, а о самовольном паже. – Он же опозорил всех нас! Такой поступок недопустим со стороны Франца! О чем он только думал, хотела бы я знать?

Первая фрейлина снова насторожилась. Эта тирада Эвелины подразумевала, что ее фрейлины скверно воспитали пажа, и предвещала грандиозную головомойку им всем, и Мафальде лично. Вот уж что было ей нынче нужно менее всего!

– Полагаю, о вас, Эвелина. – мягко улыбнулась первая камер-фрейлина своей госпоже.

– Что? – изумилась герцогиня. – Каким образом, голубушка, его исчезновение связано со мной?

– Вы были с ним столь сухи и жестоки, а ведь мальчик вырос, – объяснила госпожа фон Шиф. – Да-да, вырос и стал юношей. Неужели вы никогда не замечали, как он глядит на вас?

– Мафальда, да что ты такое говоришь?.. – растерянно произнесла Эвелина. – Я полагала, что он вздыхает по тебе, еще удивлялась – ты ведь старше его на тринадцать лет, а мы с тобой ровесницы.

– Он молод, но не глуп, и понимал, что может любить свою герцогиню лишь безответно, – лукаво улыбнулась фрейлина. – Быть рядом со мной, означало для него быть ближе к вам, Эвелина. А вы все время говорили, что он забивает себе голову глупостями – вот мальчик и решил скакать в армию, вернуться героем и доказать всем, но в первую руку вам, что он уже взрослый и серьезный мужчина.

Этот ход сработал. Как любой женщине, герцогине было лестно мужское внимание, даже если оно исходило от «зеленого» мальчишки. Лицо ее приняло более спокойное и даже как будто бы довольное выражение и, повздыхав еще немного, она перевела разговор на другую тему. Позже, проникнувшись словами Мафальды о других фрейлинах, Эвелина позвала их к себе для чтения вслух. О побеге Франца и об отъезде своей любимицы она как будто бы больше не вспоминала, но фон Шиф не теряла бдительности. «Наверняка это всего лишь тактическое отступление, а потом Эвелина предпримет новую атаку! – подумала она, пока Розалинда читала любимый роман герцогини, и ей стало смешно. – Вот до чего я дошла – уже рассуждаю в военных терминах! Не иначе братец дурно на меня влияет!»

После обеда выяснилось, что влияние Эрвина пошло Мафальде только на пользу. В своих стратегических выкладках она оказалась права: Эвелина сделала еще одну попытку помешать ей уехать. Дождь на время прекратился, и герцогиня позвала первую фрейлину прогуляться во внутреннем дворе замка, где вновь начала вздыхать и жаловаться. Теперь ее беспокоило, что ей может помешать наслаждаться жизнью безутешная мать фон Айса.

– Я же не смогу ее прогнать, если она попросит аудиенцию и начнет при мне плакать, или упрекать нас, или просить, чтобы мы вернули ее сына домой, – причитала она. – Меня же тогда все назовут черствой и бездушной!

– Ну что вы, никто из нас в жизни так плохо о вас не подумает! – с жаром уверяла Эвелину Мафальда. Но та в ответ лишь отмахивалась:

– Подумаете, еще как подумаете! Особенно те из вас, у кого есть дети. Матери точно будут на ее стороне, а не на моей. Я много раз видела, как женщины меняются, после того, как у них родится ребенок! Обо всем остальном вы сразу же забываете, ни о чем, кроме ребенка думать не можете...

Мафальда еле слышно скрипнула зубами. «Срочно надо ехать в Шиф! – сказала она себе. – Иначе не сдержусь и заколю свою сиятельную госпожу шпилькой! И это уже будет не просто убийство, а государственная измена!..»

– Ты вот тоже покидаешь меня ради своего ребенка... – продолжала, тем временем, Эвелина. – Мне это всегда было непонятно. С детьми столько сложностей, с ними так тяжело, никогда не знаешь, что из них вырастет... И почему все женщины так им радуются?.. Я вот очень рада, что свободна. Не представляю, как бы я жила, если бы мне приходилось все свое время тратить на воспитание наследников!

«Еще представишь, – пожелала ей про себя Мафальда. – Тебе, может, наследники и не нужны, а гроссгерцогу хотя бы еще один просто необходим!» Подумав об этом, фрейлина неожиданно снова почувствовала волнение. Мысль об отсутствии у правителя наследника, которому он мог бы потом передать герцогство, почему-то показалась ей очень важной. Но разобраться, почему ее вдруг так обеспокоили не касающиеся ее проблемы, Мафальда не смогла: ей нужно было то поддакивать Эвелине, то осторожно возражать на ее просьбы остаться в замке. Размышлять при этом еще о чем-нибудь было сложно даже ей, привыкшей постоянно держать в голове сразу несколько разных дел...

В конце концов, Мафальде удалось выдержать все атаки своей госпожи. А гроссгерцогиня примирилась с предстоящей «утратой» и начала мечтать о том, чем они займутся, когда первая фрейлина вернется. Разговоры об этих планах утомленная словесной борьбой Мафальда слушала уже в пол-уха и согласно кивала на каждое предложение Эвелины. Зато после обеда она смогла, наконец, заняться сборами в дорогу, оставив герцогиню жаловаться на ее «побег» другим фрейлинам.

Необходимые в дороге вещи Мафальда сложила быстро. Нарядов у нее было много – положение первой фрейлины обязывало каждый день появляться в новом туалете и не надевать одно и то же платье чаще, чем раз в несколько недель. Однако с собой госпожа фон Шиф брала совсем не много вещей. Всего пару платьев, одно светло-кремовое, а другое – темно-красное, и несколько разноцветных накидок, воротников, бантов и перчаток, походящих по цвету к обоим этим платьям. Комбинируя все эти предметы туалета, она могла как минимум недели три каждый день выглядеть чуть иначе, чем накануне – это было более, чем достаточно.

Утром, когда под руководством Мафальды две слуг укладывали в карету свертки с ее вещами, а другие фрейлины вертелись рядом, желая ей счастливого пути, любимица герцогини заметила удивленные взгляды, которые они бросали на ее пожитки, и мысленно усмехнулась. Каждая из них на ее месте тащила бы с собой огромные сундуки! А уж о ее сиятельстве гроссгерцогине Эвелине и говорить было нечего!.. Ей пришлось бы везти свои наряды в отдельной карете, и еще не известно, хватило бы там места для всех ее вещей.

Впрочем, Мафальда не стала долго злорадствовать. Ей было не до этого – она слишком спешила уехать, больше не пытаясь бороться со своим странным предчувствием. Она с трудом дождалась, когда все вещи были погружены, а лошади запряжены, в последний раз пообещала Эвелине и остальным фрейлинам, что «скоро вернется и будет очень-очень скучать», и поскорее забралась в карету.

После этого снова пошел мелкий холодный дождь, и проводы Мафальды быстро закончились. Герцогиня и ее придворные дамы заспешили под крышу замка, и кучер, подгоняемый первой фрейлиной, выехал на дорогу. Госпожа фон Шиф выглянула в окно, немного полюбовалась удаляющейся крепостной стеной, но потом задернула занавески и погрузилась в размышления.

Несмотря на то, что ее мечта вырваться из замка и отдохнуть от своей госпожи, наконец, осуществилась, мысли фрейлины были невеселыми. Тревога за брата, от которой ей удавалось отвлечься во время болтовни с Эвелиной и других дел, теперь нахлынула на молодую даму с двойной силой. До сих пор Эрвину везло, он выходил целым и невредимым из каждого сражения, но сколько еще продлится это везение? Чем больше сражений проходит военный, чем больше пуль пролетает мимо него, тем ближе тот день, когда удача решит изменить своему любимцу – это Мафальда понимала слишком хорошо. А если учесть, что ее любимый младший братец никогда не прятался за чужими спинами и не командовал боем из палатки, а лез в самую гущу сражения, его удачливость вообще можно было назвать необыкновенной. Что и пугало Мафальду фон Шиф больше всего. Столь невероятное везение нередко оканчивается трагически – в истории герцогства, которую Эрвина, а заодно и его любопытную и жадную до знаний сестрицу заставлял зубрить его домашний учитель, таких случаев было великое множество. Да, Мафальде хотелось, чтобы кто-нибудь из их семьи прославился и вошел в историю – но не такой ценой!

«Ладно, перестань кликушествовать! – одернула она себя. – Ничего с нашим драгоценным Эрвином не случится! Он, конечно, тот еще любитель риска, как и все мужчины, но головой думать умеет. И когда нужно, способен даже проявлять осторожность. Кончится война, и он вернется живым и здоровым, прославившимся и всеми уважаемым!» Нарисованная ее воображением картина триумфального возвращения генерала фон Эльке заставила Мафальду немного успокоиться и довольно улыбнуться. Однако и после этого на нее накатило беспокойство – теперь уже о более отдаленном будущем всей их семьи. Да, Эрвин рано или поздно вернется с войны. Да, возможно, все будет так, как она мечтает – он станет известным, гросс-герцог объявит его героем, толпа будет ликовать при его появлении... Но что дальше? Чем он будет заниматься в мирной жизни? Проматывать герцогские награды и скучать на приемах?

И что будет делать сама Мафальда? Еще тридцать-сорок лет терпеть капризы Эвелины и плести интриги против других фрейлин, чтобы не дать им успеть раньше подсидеть ее? Неужели это все, что она может, неужели ее жизнь пройдет так скучно и бездарно?! А ее сын, семилетний хозяин поместья фон Шиф – неужели ему суждено прожить всю жизнь в этом поместье, вырасти, привести туда жену, нарожать детей и умереть в окружении внуков? Или сбежать лет через десять на следующую войну и не вернуться оттуда?!

Думать об этом Мафальде было уже по-настоящему страшно, и она поспешно откинула занавеску кареты и выглянула в окно. Не будет она представлять себе никаких ужасов, не будет доводить себя до слез, как глупые юные барышни! Раз она не в состоянии спокойно размышлять о чем-нибудь более приятном – будет смотреть в окно и любоваться осенним лесом! Тем более, что обычно ей не до природных красот, и она не успевает заметить, как лето сменяется осенью, а осень – зимними вьюгами!

За окном и правда было чем полюбоваться. Далеко позади остались и замок, и расположенные неподалеку от него деревни. Дорога шла через лес, пока еще широкая и даже довольно ровная, но местами уже начавшая зарастать травой. Она постепенно сужалась, словно росшие по обеим ее сторонам деревья тянулись навстречу друг другу и сжимали ее. Мафальда вспомнила, как ездила этой дорогой в имение мужа и обратно в прошлом году, и ей показалось, что тогда дорога была шире, а лес вокруг – светлее. Хотя, может, дело было в плохой погоде, пасмурном небе?

Фрейлина посмотрела вверх, но неба не увидела: его скрывали нависающие над дорогой ветви деревьев, покрытые густой листвой. Но, должно быть, над этими ветками действительно были тучи, потому что в лесу становилось все темнее, словно уже наступал вечер. «Наверное, опять будет дождь», – забеспокоилась госпожа фон Шиф, представив размытую дорогу и огромную лужу посреди нее, в которой могла намертво застрять карета. Смогут ли они с кучером вытолкать ее из грязи? От Мафальды в этом деле будет мало толку!..

Но пока карета легко катилась по сухой дороге, и особых причин для тревоги как будто бы не было. Мафальда еще раз попыталась отогнать все дурные предчувствия. Все идет прекрасно, завтра она приедет в поместье Шиф, увидит сына, по которому так соскучилась...

Экипаж тряхнуло. В первый момент фрейлина решила, что его просто подбросило на ухабе, но в следующую секунду впереди раздались два выстрела, а потом громкое ржание лошадей, и карету мотнуло в сторону, к обочине. Кучер, словно забыв, что везет знатную даму, громко выругался, причем в его голосе Мафальда явно услышала не злость на коней, а испуг.

– Что там такое? – уже предчувствуя большие неприятности, фрейлина дернула в сторону занавеску, выглянула в окно и тут же испуганно отшатнулась вглубь кареты. Предчувствие ее не обмануло. Экипаж был плотно окружен кольцом вооруженных людей с закрытыми лицами.

«Ну вот, сбылась твоя мечта – скучная жизнь закончилась! – ахнула про себя Мафальда. – Надо было хоть пару человек для охраны с собой взять! Хотя чем бы мне это помогло? Грабителей-то вон сколько... А сколько, кстати говоря?» Молодая женщина снова осторожно выглянула в окно. Справа от кареты стояли пятеро, но это явно были не все разбойники. Впереди на дорогу, преграждая экипажу путь, должны были выйти еще хотя бы столько же человек.

– Выходите без оружия! – послышался откуда-то впереди требовательный голос, подтвердивший догадку Мафальды. – Мы ничего вам не сделаем, если будете вести себя умно.

Вздохнув и в последний раз окинув беспомощным взглядом обитые желтоватым шелком стены экипажа, фрейлина встала с мягкого сиденья. Покидать карету, казавшуюся ей пусть и совсем ненадежной, но все-таки защитой от грабителей, ужасно не хотелось. Но предводитель разбойников был прав: ей надо было вести себя умно, а попытка сопротивляться целой банде стала бы самой большой и, вероятно, самой последней в ее жизни глупостью.

«Так с сыном и не увиделась... Нет бы этим мерзавцам напасть на обратном пути!» – ругнулась фрейлина про себя и решительно потянулась к дверной ручке.

– У меня нет оружия! – крикнула она, распахивая дверцу экипажа. Остановившие его грабители уставились на Мафальду с удивлением: похоже, никто из них не ожидал, что пассажиры так легко и быстро сдадутся. Пассажирка же торопливо оглядела всех разбойников, пытаясь найти среди них главного. Это было непросто: выглядели бандиты почти одинаково, все были в старой, потрепанной одежде и с темными платками на лицах.

Мафальда выбрала невысокого, но широкоплечего мужчину, подошедшего к ней поближе и уверенным жестом заложившего левую руку за пояс – в такой позе ее брат Эрвин обычно разговаривал со своими солдатами.

– Вы же не обидите беззащитную женщину? – спросила она, обращаясь к нему, но глядя при этом на всех грабителей сразу: она ведь могла и ошибиться, определяя вожака этой шайки.

Но уже в следующий миг ей стало ясно, что она не ошиблась.

– Беззащитных мы не обижаем, – сказал тот, кого она приняла за главного, подходя еще ближе. – Но неужели сама гроссгерцогиня путешествует одна и без всякой охраны? В карете есть еще кто-нибудь?

– Я не гроссгерцогиня, и в карете больше никого нет, – ответила Мафальда, пытаясь незаметно оглядеться, чтобы сосчитать остальных грабителей и увидеть своего кучера.

– Не пытайтесь нас обмануть! – жестко оборвал ее глава разбойников, кивая на герб гроссгерцога Максимиллиана на дверце кареты. – Или вы, прекрасная незнакомка, угнали экипаж у властителя этих земель? – добавил он насмешливо.

– Нет, – Мафальда сообразила, что ведет себя слишком нахально, и, чтобы не разозлить грабителей, изобразила более сильный испуг. – Я – фрейлина гроссгерцогини, и она предоставила мне свою карету. И у меня нет с собой ничего ценного... кроме этих украшений, – она вытянула вперед руки, показывая разбойникам несколько колец и золотой браслет.

Главарь бандитов подошел к ней почти вплотную, уставился на драгоценности, но отбирать их у пленницы пока не спешил. Мафальда чуть подалась назад – теперь ей уже пришлось скрывать накативший страх. Она чуть улыбнулась и, заглянув главарю в глаза, попыталась как можно лучше запомнить, как они выглядят. Большие, темно-карие, с кустистыми черными бровями... И лоб над ними – с тремя глубокими горизонтальными морщинами... Этот человек был уже не молод, ему было далеко за сорок. Но больше ничего разглядеть Мафальда не смогла и с сожалением подумала, что вряд ли сумеет узнать его, если увидит когда-нибудь без платка и низко надвинутой на лоб шляпы.

– Как ваше имя? – требовательно спросил он тем временем.

– Мафальда-Фиона фон Шиф, урожденная фон Эльке, – представилась фрейлина и, по привычке, едва не сделала реверанс. – Его сиятельство гроссгерцог даст за меня щедрый выкуп – если со мной будут хорошо обращаться.

«Пусть попробует не дать – Эвелина будет сутками ныть и требовать, чтобы ей вернули любимую фрейлину! Долго его сиятельство не продержится!» – усмехнулась она про себя.

Как ни странно, разбойник оставил ее слова о выкупе без внимания. Его явно заинтересовало что-то другое.

– Вы сказали – фон Эльке? Это ваша девичья фамилия? – уточнил он.

– -Да.

– И вы состоите в родстве с генералом фон Эльке? – подал голос еще один из разбойников, до этого молча стоявший позади всех.

Мафальда на мгновение заколебалась. Среди разбойников могли быть дезертиры из армии, в том числе и те, кем командовал Эрвин. Они вряд ли хорошо отнесутся к сестре своего бывшего командира! Но она все равно уже назвала себя, и еще кто-нибудь из банды может что-то знать о ней и ее жизни...

– Генерал фон Эльке – мой родной брат, – ответила фрейлина, – и он тоже заплатит за меня выкуп.

В этом она была совсем не уверена – деньги у Эрвина никогда не задерживались, так что он, узнав, что его сестру похитили, отправился бы освобождать ее с боем. Но знать об этом грабителям было не обязательно.

Кустистые брови главаря разбойников взлетели вверх и исчезли под шляпой. Его подчиненные начали переглядываться, а двое стоявших рядом о чем-то зашептались. Мафальде снова стало страшно. Что, если кто-нибудь из них имеет личные счеты к Эрвину? Остановит ли их желание получить выкуп или они решат воспользоваться таким роскошным шансом отомстить ему?

Но действительность оказалась еще более невероятной, чем представлялось госпоже фон Шиф. Главарь разбойников неожиданно отступил назад, так и не притронувшись к ее драгоценностям, и даже отвесил ей небольшой поклон.

– Прошу прощения, мадам, – сказал он светским тоном. – Родственникам генерала фон Эльке никто из нас не желает зла! Мы, возможно, не являемся образцами законопослушности и христианских добродетелей, да, но в первую очередь мы бранденбуржцы – коли паче чаяния враг доберется до этих краев, разговор с их фуражирами и вестовыми у нас будет короткий. – главарь выразительно хлопнул себя по эфесу. – И уж разумеется, грабить сестру генерала, который знатно надавал по мордасам померанской сволочи будет чрезмерной непатриотичностью даже для нас. Проезжайте и... извините нас за эту маленькую задержку!

– Ну что вы, я не очень спешу... – пробормотала Мафальда растерянно. Тут, к ее огромной радости, из-за кареты появился подталкиваемый еще одним разбойником кучер. Он был бледен как снег, но, без всякого сомнения, жив и невредим.

– Вам все же стоит поторопиться, скоро стемнеет, а дорога настолько разбита, что не стоит ни единого доброго слова, – посоветовал фрейлине главарь разбойников, и та, согласно кивнув, отступила обратно в экипаж. Кучер тоже проворно занял свое место.

–Знайте, госпожа фон Шиф, что вашего брата любят и знатные люди, и простой народ, и даже... мы! – крикнул Мафальде в качестве напутствия главарь банды, когда карета тронулась с места. Фрейлина к тому времени уже откинулась на мягкую спинку сиденья и закрыла лицо руками.

– Я это запомню... – прошептала она в ответ, хотя услышать ее грабители уже не могли. – Однако, почитатели у тебя, братец...

Кучер отлично знал свое дело, и экипаж под его управлением помчался по лесному тракту еще быстрее, чем раньше. Только когда они отъехали от места встречи с бандой достаточно далеко, он остановил карету и, подбежав к ее дверце, нервно постучал:

– Госпожа фон Шиф, вам не нужна помощь?

– Нет, не волнуйся! – открыла дверь Мафальда и облегченно улыбнулась кучеру. – Думаешь, я тут в обмороке лежу? Но я же не ее сиятельство герцогиня!

Кучер в ответ тоже сдержанно улыбнулся, и вскоре они понеслись сквозь лес дальше.

Глава IХ

– Диспозиция такая. – Эрвин поморщился, и прижал краешек карты, который то и дело норовил завернуться, своим пистолем. – Вы, фон Штоц, берете всех наших егерей, – и бригадных, и из мушкетерских полков, и если кто из прибившихся со штуцерами есть, – и выдвигаетесь вот сюда.

Палец генерала уперся в изображение небольшой рощицы чуть в стороне от тракта.

– Ваша задача – обстрелять передовые колонны неприятеля и, не вступая в серьезный бой, начать отступление вот в этом направлении, – палец сдвинулся по карте, пройдя чуть севернее значков, обозначавших хутор и ветряную мельницу. – Если вам удастся выманить неприятеля на себя, то преследователи попадут под огонь эзельбургцев... Полагаю, полковник Захуэр, Вы уже поняли, что остаткам вашего полка предстоит хорошо замаскироваться именно на этом фольварке? Прекрасно. Нашу восьмифунтовку мы придадим вам. Сколько там у нас к ней зарядов? Три ядра и одна граната? Заклепать перед ретирадой не забудьте.

– Как долго нам необходимо удерживать позиции, герр генерал? – поинтересовался полковник Захуэр.

– Сколько сможете, – ответил Эрвин. – Только давайте без ненужных глупостей – едва лишь у врага наметится перевес, отступаете в поместье госпожи Айс-Шнее и соединяетесь там с егерями фон Штоца. Вот эту позицию постарайтесь удержать до темноты, а там... Уходите, и не оглядывайтесь. Ну, или отдыхайте и перевязывайтесь, ежели фон Берг и Ольмюц успеют закончить маневр и приступить к делу – тогда врагу будет не до вас. В общем и целом, приказываю вам обоим, господа, предприятие осуществлять по обстановке, но даром не рисковать.

Молодой генерал передвинул палец к центру карты.

– Берштадцы и гренадеры фон Реутова занимают тракт и его окрестности, и удерживают его столько, сколько это потребуется. Шесть из восьми наших свежеприбывших орудий, – Эрвин кинул мимолетный взгляд на отставшего от остальной армии командира двенадцатифунтовок, майора цу Заммен, буквально лишь час назад, чудом избегнув встречи с померанцами, добравшегося до позиций бригады, – мы придаем вам. Радек, берете половину оставшихся мушкетеров с орудием и обеспечиваете охранение левого фланга. Я буду с остальными на правом фланге – есть шанс, что там мы сможем что-то предпринять в помощь герру Захуэру. И, чуть не забыл, герр цу Заммен, те полсотни вышедших к нам солдат, что отстали от своих частей по дороге, возьмите себе в помощь и охранение. Диспозиция ясна, господа? Вопросы?

– Лазарет? – коротко спросил Абеле Кальмари.

– Ла-за-рет... – задумчиво повторил за ним генерал. – Лазарет мы разделим. Травника оставляйте при себе и разворачивайтесь в паре сотен шритт за позициями фон Реутова, а ослу придайте потребное количество санитаров, и пускай развернет еще один госпиталь в усадьбе Айс-Шнее.

Эрвин повернулся к Зюссу, исполнявшего у фон Эльке еще и обязанности начальника штаба.

– Герр бригаденинтендант, подготовьте соответствующий приказ. – распорядился он. – И, кстати, что там с нашей аммуницией?

– Пороха и пуль на бой хватит. – ответил этот невысокий крепыш с обманчиво-простецким лицом. – И с избытком, даже. С продовольствием хуже, осталось на один дневной переход... Но или к вечеру оно нам будет уже не нужно, или же разживемся трофеями, так что беды в этом никакой нет. У местных купим, опять же, если ни одна из сторон сегодня не преодолеет.

– Бригадная казна была полна, – кивнул генерал.

– Я ее, с позволения Вашего Высокопревосходительства, равно как и финансы полков, прикопал от греха подальше, – доложил бригаденинтендант. – В штаб дивизии вестового с картой отправил, чтобы знали, где казенные деньги искать, ежели что.