Текст книги "Корона от обороны (СИ)"

Автор книги: Алексей Герасимов

Соавторы: Татьяна Минасян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Гроссгерцогиня гордо вскинула голову и уселась на табурет.

«Все еще не прощен», – мысленно усмехнулась камер-фрейлина, приступая к наведению порядка на голове своей госпожи.

Флигель-адъютант (и, кстати, бригадный генерал от инфантерии) ждать себя долго не заставил и явился в сопровождении Розалинды уже минут через семь, с пухлой папкой под мышкой.

– Ваше Светлейшее Сиятельство, госпожа фон Шиф... – галантно раскланялся он входя.

– Здравствуйте, герр фон Швётцер, – кивнула ему Эвелина, не демонстрируя, впрочем, сему пожилому мужчине какой-либо приязни. – Позвольте вам представить господина Копфштюка, бургомистра Кляйнеегерсдорфа, который во множестве оказал нам неоценимые услуги.

– Безумно счастлив быть представленным, – отозвался посланник гроссгерцога, бросив на «милейшего герра Эмиля» пренебрежительный взгляд. – Государыня, ваш августейший супруг повелел мне доставить вам рескрипт о назначении вас командующей новообразованными Арцтваффе и Положение об устройстве оных военно-медицинских сил.

Свитский генерал извлек из папки пухлый пакет.

– Весьма любезно с его стороны. – ответила герцогиня. – Отдайте, пожалуйста, Мафальде – здесь моей канцелярией занимается она.

– Как прикажет Ваше Светлейшее Сиятельство. – отозвался фон Швётцер, исполняя распоряжение. – Также мне было поручено вручить вам патент на звание и – для соблюдения воинских традиций – знаки вашей должности.

Из папки на свет появился изукрашенный печатями лист бумаги, и золотые, с густой бахромой из витого шнура, эполеты, на поле которых рубинами был выложен крест.

– Герр Копфштюк, будьте добры, передайте мне все это. – гроссгерцогиня с интересом приняла подарок от супруга. – Очень мило, со вкусом я бы даже сказала. Что скажешь, Розалинда?

– Абсолютно согласна с вами, госпожа. Впечатляюще, но без варварской роскоши. – отозвалась та. – Полагаю, что мы с дамами сможем соорудить под них достойное форменное платье даже в здешних условиях.

– О нет, нет! – неискренне рассмеялся фон Швётцер, которого изрядно покоробила необходимость вручать эполеты через какую-то мелкую сошку, совершенно не сравнимую с ним ни по родовитости, ни по положению. – Никто их носить вас не принуждает, равно как и не ограничевает в форме и расцветке одежды.

– Ну отчего же? – Мафальда уже вскрыла «Положение об Арцтваффе» и сейчас бегло его просматривала. – Вот, ясно написано: парадная форма – белая с розовым, повседневная – салатовая с красными галунами и манжетами.

– На повседневной будут не очень хорошо смотреться. – цокнула языком Розалинда.

– Решено! – рубанула рукой воздух Эвелина. – Буду ходить только в парадной, чтобы солдатики меня за какое-то чучело с огорода не приняли. Что еще просил передать мой супруг, герр фон Швётцер?

– Боюсь, что это все, ваше Светлейшее Сиятельство.

Гроссгерцогиня, ожидавшая, наверное, извинений и похвалы от мужа, снова вскинула голову и поджала губы.

– Разве что... Ваш августейший супруг упомянул, что вам вовсе нет нужды сидеть в этом монастыре, словно привязанной, что отсюда-де вам, верно, не слишком-то удобно все организовывать.

Эвелина побарабанила ноготками по подлокотнику и с горькой усмешкой кивнула.

– Да, тут с ним сложно поспорить…

Флигель-адъютант на такие слова своей повелительницы лишь чуть улыбнулся, намереваясь, вероятно, предложить ей возвращение в столицу в его карете, однако уже следующая фраза герцогини заставила его застыть, словно громом пораженного: – Армия ушла вперед, сюда везти больных и увечных становится далеко. Надо переносить госпиталь ближе к войскам.

– Государыня, в этом никакой необходимости уже нет! – запротестовал фон Швётцер, имевший от Максимиллиана Капризного строго противоположное распоряжение. – Не знаю, вправе ли я... Впрочем, скоро это станет общеизвестно. Ваш брат, герцог Гольштейнский, объявил войну Померании и нынче его храбрые солдаты уже подходят к западной границе княжества.

– Похоже, что Фредерик выжил из ума следом за папенькой, – язвительным тоном отозвалась Эвелина. – Сколько помню, солдат там было немногим больше, чем... чем... Да вот хотя бы и в дивизии Эдвина! Кстати, герр фон Швётцер, не могли бы вы его отсюда забрать с собой?

– Простите, я не совсем понимаю...

– Да что тут вообще понимать? Мужчины постоянно совершают всяческие глупости, и эрцгерцог ваш в этом плане ни разу не исключение. Аккурат перед самой Аурумштадской викторией, совершая сикурс во фланг неприятелю, – за время общения с солдатами и офицерами герцогиня, и все ее фрейлины нахватались от своих пациентов самых разных словечек, и теперь Эвелина, не без удовольствия, вставляла в свою речь сугубо военные термины, чем повергла несчастного свитского генерала в шок и прострацию, – этому великовозрастному балбесу вздумалось погеройствовать. Нет, чтобы должным образом марш организовать – полез лично из грязи пушку вытаскивать. Под дождем. Без плаща. Ну и кто же ему виноват, что свалился с пневмонией? Это еще хорошо, что у фельдмаршала фон Берга хватило разума Эдвина отстранить от командования и отправить на излечение. Так вы представляете что?

Последняя фраза была произнесена гроссгерцогиней голосом полным возмущения.

– Э-э-э, неужто его сиятельство отказались повиноваться приказу? – озадачено вопросил фон Швётцер.

– Ну, это было бы чересчур даже для него. – Эвелина тяжко вздохнула. – Нет, категорически уперся, и как мы с дамами его ни упрашивали, дабы он возвратился в столицу, под надзор лейб-медиков – вы знаете какое этим бездельникам жалование от казны положено?! – он заявил, что будет переносить тяготы и болезни вместе со своими солдатами, и из госпиталя уезжать не желает ни в какую! Заберите вы этого оболтуса в Бранденбург, скажите, что отец вызывает. У меня тут тяжелобольных и так хватает, а врачей – нет. Если бы не милейший герр Копфштюк...

Эвелина с улыбкой поглядела на бургомистра Кляйнеегерсдорфа.

– Ах, сударыня, если бы я только мог! – воскликнул гроссгерцогский флигель-адъютант, горестно всплеснув руками. – Но ведь вам прекрасно известно, что утверждать от имени Его Светлейшего Сиятельства что-то, чего он не говорил – тяжелейшее государственное преступление, каковое карается смертной казнью! Приказать же эрцгерцогу я не в праве – он старше меня по званию!

На личике герцогини появилось выражение, которое правильнее всего было бы интерпретировать как «Никогда от вас, мужчин, толку нет!»

– Госпожа, – вдруг окликнула ее Мафальда, уже полностью пролиставшая Положение. – А меж тем, ваш царственный супруг наделил вас полномочиями, которые дают право приказывать в боевой обстановке даже наследнику престола.

– Что ты такое говоришь, моя милая? – удивилась Эвелина. – Откуда ты такое взяла?

– Ну как же? Вот! – камер-фрейлина продемонстрировала страницу, где расписывались звания и должностные обязанности. – Арцтмаршал осуществляет общее руководство всеми Арцтваффе, в мирное время подотчетен исключительно Военному министру, во время боевых действий – также и главнокомандующему армией...

– И что же с того? – гросгерцогиня непонимающе захлопала своими длинными ресницами. – Розалинда, хоть ты что-то понимаешь?

– Боюсь, что нет, государыня.

– Ну как же! – торжественно воскликнула Мафальда. – Это означает, что гроссгерцог присвоил вам звание, соответствующее лейтенант-фельдмаршалу!

Лицо Эвелины все еще отражало непонимание.

– А это значит, что старше вас во всей нашей армии только фельдмаршал фон Берг и лейтенант-фельдмаршал Ольмюц, да и то, второй лишь из-за того, что имеет более длительную выслугу лет, госпожа!

– И это значит... – начала гросгерцогиня, стремительно утрачивая всяческие признаки недавнего недовольства.

– Что вы можете просто отдать эрцгерцогу приказ, и он обязан подчиняться. – закончила за нее Мафальда. – Во всяком случаев том, что касается его лечения.

Эвелина оглядела комнату, словно собравшийся пикировать на жертву орел, перевела взгляд на эполеты, которые все еще продолжала сжимать в руках, и улыбнулась, выражая полное удовлетворение.

– Милая, готовь приказ немедленно! – задорно воскликнула она. – А я... Пожалуй, покуда напишу небольшое письмо Максимиллиану. Ах, я совершенно неспособна долго сердиться на это чудовище!

***

Вскоре и Мафальде, и остальным фрейлинам стало ясно, что «это чудовище» и в самом деле получило окончательное и бесповоротное прощение. Написав ему письмо и поставив подпись на составленном первой камер-фрейлиной приказе, адресованном ее пасынку, гроссгерцогиня вновь загорелась жаждой деятельности. А поскольку операций в данный момент в монастыре не проводилось, а с перевязками уже прооперированных пациентов фрейлины справлялись и без нее, Эвелина решила заняться созданием своей «военной формы».

Именно за этим занятием ее и застала в выделенной государыне келье госпожа фон Шиф. Герцогиня склонилась над одним из своих сундуков, перебирая торчащие из него подолы и рукава платьев и что-то недовольно бормоча себе под нос.

– Ваше Сиятельство, это же моя обязанность! – упрекнула Мафальда свою госпожу. – Скажите, что вы ищете?

– Ничего, моя дорогая, я же знаю, что сейчас у тебя много обязанностей поважнее, чем поиск моих нарядов, – взмахнула рукой гроссгерцогиня. – И неужели же я не найду в своем собственном багаже то, что мне нужно?

«Да уж, ты в нем все найдешь – дня через два в лучшем случае!» – фыркнула про себя первая фрейлина.

– Разумеется, найдете, но с моей помощью это у вас получится быстрее, – сказала она вслух, как всегда, почтительно, но и несколько иронично. Эвелина выпрямилась, посмотрела на Мафальду и внезапно на ее лицо словно набежала тень.

– Не уверена, что ты сможешь мне сейчас помочь – кажется, в моем багаже вообще нет того, что мне нужно.

«Не может такого быть!» – вновь мысленно прокомментировала услышанное фрейлина, после чего с нескрываемым любопытством поинтересовалась, что же так неожиданно потребовалось ее госпоже.

– У меня почти нет ничего розового! – развела руками Эвелина. – Никогда не любила этот мальчишечий цвет. Знала бы, для чего он мне может понадобиться – заказала бы десяток розовых платьев!

«И они бы не влезли в твои сундуки», – с этой мыслью Мафальда наклонилась над ворохом разноцветной одежды гроссгерцогини и выудила из него край светло-лилового шелкового шлейфа, прилагавшегося к платью из такой же ткани.

– Этот наряд вам очень идет, а с эполетами он будет еще лучше смотреться, – сказала она, но Эвелина энергично замотала головой:

– Какой же это розовый, это светлая фуксия, это не подойдет...

– Ваше Сиятельство, это же цвет для формы военных. Для мужчин, – улыбнулась фон Шиф. – Они в таких тонкостях не разбираются, для них и персиковый будет розовым, и коралловый, и даже, боюсь, малиновый.

– Ты думаешь? – удивилась Эвелина, взяв в руки край своего шлейфа и поднеся его ближе к глазам. – Хотя, кажется, ты права. Максим... то есть, Его Светлейшее Сиятельство, действительно плохо различает оттенки, он как-то платье цвета морской волны – вот это самое, – она указала на свешивающийся с края сундука рукав – назвал зеленым, а бордовое – коричневым.

– Вот-вот, – кивнула фрейлина.

– Хочешь сказать, у мужчин у всех так?

– Возможно, есть исключения, но мне они не встречались, – вздохнула Мафальда, вспомнив собственного покойного мужа, который вообще не запоминал ее наряды. – Так что мы вполне можем сделать вашей парадной формой это лиловое платье.

– Замечательно! – Эвелина всегда любила этот светло-лиловый наряд и теперь радовалась, как ребенок, что он теперь сослужит ей такую важную службу. – А у тебя ведь есть малиновое платье, насколько я помню. И у других наших девушек, думаю, найдутся такие платья, которые можно назвать розовыми... с мужской точки зрения.

– Так ведь нам не обязательно носить форменные цвета, – напомнила ей фон Шиф.

– Да, действительно... – герцогиня вновь приуныла.

В своих фантазиях она уже видела всех фрейлин наряженных в разные близкие к розовому цвета платья и накидки, создающие впечатление, что все они – один отряд, и в то же время, отличающиеся друг от друга фасоном и оттенком, ведь для женщины нет ничего хуже, чем оказаться рядом с другой женщиной в таком же платье. Но военное звание получила она одна. Конечно, можно было приказать остальным фрейлинам тоже одеться в «военную форму», и они бы подчинились – но затаили бы на госпожу серьезную обиду за указание на то, как им наряжаться. Одно дело – негласное правило не одеваться более пышно, чем герцогиня, и совсем другое – когда она указывает цвет нарядов.

Эвелина уже готова была отказаться от своей новой идеи, но тут ее глаза снова вспыхнули озорным огоньком.

– Мафальда, послушай, – быстро заговорила она, – а в том документе что-нибудь сказано о том, могу ли я присваивать кому-нибудь звания? Если я имею право приказывать самому наследнику, то, наверное, это тем более возможно... Уточни, пожалуйста!

Первой фрейлине не нужно было ничего уточнять – она прекрасно запомнила все, что было сказано в Положении.

– Можете, Ваше Сиятельство, – сказала она. – Но уверены ли вы...

– Конечно, уверена! – с энтузиазмом воскликнула Эвелина. – Чин майора тебя устроит? И не благодари, милочка, это самое малое, что я могу для тебя сделать!

Изумленная до глубины души Мафальда все же пробормотала что-то, похожее на благодарность, после чего герцогиня велела ей найти и отправить к ней остальных фрейлин, заверив свою любимицу, что они получат менее высокие звания.

«Майор! – повторяла про себя фон Шиф, отправляясь исполнять то ли просьбу своей госпожи, то ли приказ командующего Арцтваффе. – Майор... Ну, хоть с должности камер-фрейлины – она вроде как полуполковнику соответствует, – наша щедрая госпожа меня не сняла, уже хорошо! Брат поднимет меня на смех, когда узнает. А вот отец мной бы гордился... Сказал бы, что не зря был уверен, что его первенец будет мальчиком... Интересно, кто из наших девушек какие звания получит? Эвелина рискует – ведь теперь все будут точно знать, кого она ценит больше, а кого меньше. И как все будут интриговать, чтобы получить повышение!..»

***

Кое в чем опасения Мафальды оправдались в тот же день: разошедшаяся Эвелина, обнаружившая, что всего на три ступеньки отстает от Генералиссимуса (Мафальда благоразумно не стала ей сообщать, что для такого звания достаточно отдать приказ ниже стоящему по званию принцу крови – например, Эдвину), начала раздавать чины направо и налево.

Бедняжка Розалинда получила неблагозвучное звание штабс-гауптмана и благодарила за него свою госпожу с такой кислой физиономией, что другие присутствовавшие при этом фрейлины едва сдерживали смех. Прочим дамам достались чины от фенриха до капитана, и они радовались им вполне искренне – пока гроссгерцогиня не сообщила им, что каждая должна самостоятельно позаботиться о своей «форме».

– В свободное время от работы в госпитале, – великодушно разрешила она новоиспеченным офицерам, и те вышли из ее кельи весьма и весьма озадаченными. В отличие от Эвелины, собиравшейся носить только «парадную форму», фрейлинам таких поблажек не полагалось. Каждая из них должна была теперь носить либо повседневное салатовое платье – или любого светло-зеленого оттенка, как великодушно разрешила им герцогиня, либо парадное розовое. А кроме того, самостоятельно смастерить эполеты. Которые, к тому же, следовало пришивать к платьям!

– Госпожа Мафальда, ну как? – фрейлина Катарина, проявлявшая чудеса мужества даже при самых кровавых операциях, готова была разрыдаться. – Как?! Серебряный эполет к салатовому платью?!

– Ах, бедненькая моя... – Мафальда присела рядом с девушкой. – Это же варварство какое-то. Зачем к салатовому, тем более что он вам не идет? У вас же было замечательное розовое платье с рюшами, к ним серебряное прекрасно подходит! Ну, взбодритесь фройлян оберлейтенант!

– Оно... Оно в крови всё! Вчера была операция, я ассистировала отцу-настоятелю... – девушка разрыдалась. – Не хочу-у-у-у я перед ранеными выглядеть чучелом! Вы... Вы знаете госпожа Мафальда, как они нас называ-а-а-ают?

– Боевые фрейлины герцогини, насколько я слышала. – урожденная фон Эльке не особо рассчитывала на людскую благодарность просто в силу того, что сугубо военные предки привили ей здоровый цинизм через кровь.

– Не-е-ет. Вы правда не слышали? – Катарина шумно, и совершенно не куртуазно высморкалась. – Ангелы Эвелины. Вы действительно не знали?

– Нет. – удивлению фон Шиф не было предела, поскольку такого прозвания в свой адрес она действительно не слыхала.

– Ах, так нас прозывают только солдатики, господа офицеры такой бестактности не допускают... – и тут Катарина так зарделась, что любому-бы стало понятно. Да. Влюблена.

– Кроме одного, и это не бестактность, – улыбнулась Мафальда.

– Госпожа камер-фрейлина, госпожа майор... Ой, что я несу! Не губите! Не говорите никому!

– Да что вы, что вы, Катарина! Я не обмолвлюсь ни словечком, но... Кто? Кто смог покорить ваше сердце? Я же должна удостовериться, что это достойный человек.

– Ах... – девушка раскраснелась. – Ротмистр Шиллинг. Не осуждайте меня, моя обязанность за ним приглядывать после ампутации переросла в нечто большее помимо нас!

– Голубушка, да разве я могу вас осуждать? – вздохнула Мафальда и опустилась на табурет. – Это достойнейший и отважнейший человек. Вы знаете, отчего ему ампутацию производили в беспамятстве? Он же грозил пристрелить доктора, если тот с пилой приблизится. Вы... выбрали достойного человека.

– А вы? – вскинулась Катарина. – Неужто никто не задел вашего сердца?

– Задел. – грустная улыбка появилась на лице Мафальды. – Однако я его недостойна. И имя, как понимаете, не назову.

«Абеле, Абеле, отчего я грежу тобой?»

Но долго мечтать о докторе Кальмари майору фон Шиф, как всегда, не удалось. В келью к Катарине заглянула Миранда – уже нарядившаяся в бледно-зеленое платье с серебристым отливом, на котором ее капитанские эполеты смотрелись вполне прилично.

– -Мафальда, я тебя как раз ищу, – обрадовалась она, увидев первую фрейлину. – Ее Светлейшее Сиятельство... то есть, командующая... в общем, госпожа тебя просит... приказывает проследить, чтобы наследник престола не «забыл» уехать вместе с посланником Его Светлейшего Сиятельства.

– О, в этом ты можешь не сомневаться, дорогая. – сестра генерала фон Эльке стремительно поднялась, и улыбнулась словно вкусивший крови хорек.

***

– Я отправлю вас под конвоем, а затем – под трибунал, эрцгерцог!

– Мафальда, вы этого не сделаете. – наследник престола поежился под одеялом и самым не галантным образом отвернулся к стене. – У вас нет полномочий.

– Ошибаетесь, Эдвин. – Мафальда ласково улыбнулась в спину эрцгерцогу. – Ваш августейший папенька назначил мою госпожу на должность, соответствующую лейтенант-фельдмаршалу. Это выше по званию, нежели дивизионный генерал.

– Я останусь со своими солдатами. – наследник престола завернулся в одеяло лишь плотнее. – А вы, милочка, просто не найдёте людей, которые смогут принудить их генерала. Ни один солдат не выполнит такого приказа.

– Ах, Эдвин-Эдвин... – Мафальда присела на край топчана наследника, и провела ладонью по его волосам. – Вы же знаете, из какой я семьи. Неужели я буду угрожать, не имея возможности угрозу исполнить?

Эрцгерцог лишь фыркнул.

– Я отправлю вас под конвоем из ландсмилиции. – ласково произнесла первая в мире фрейлина-майор. – Представляете, какое это будет позорище? Боевого генерала сопровождает ополчение... Над вами во всей Ойкумене будут смеяться.

– Вы не посмеете. – буркнул младший Гогенштаузен.

– Мне казалось, вы хорошо знаете Эрвина. – Мафальда вновь провела ладонью по волосам наследника. – Уверена, что он бы такой приказ отдал. Почему же вы отказываете в такой возможности мне? Лишь из-за того, что я женщина?

Эдвин помолчал пару секунд.

– Вы умнее, и не столь прямолинейны, Мафальда. – наконец произнес он.

– Так вы сомневаетесь, что я отдам такой приказ, дивизионный генерал?

Сын Максимиллиана Капризного помолчал еще пару секунд и начал выпутываться из одеяла.

– Нет.

Глава XXI

Столичные газеты, что не удивительно, доходят до передовых частей во время войны – если вообще добираются, – с изрядной задержкой. При том надобно учитывать, что и до газетчиков известия, даже и самые важные, доходят отнюдь не моментально.

– Интересно, когда мы перестанем получать последние сводки из прессы, и начнем знакомиться с ними в депешах от командования? – иронично произнес генерал фон Эльке, проглядывая передовицу через лорнет.

– Пишут что-то важное? – Юстас фон Лёве по-хозяйски развалился в кресле у камина и потягивал вино, реквизированное из запасов владельца поместья, где временно расположился штаб дивизии.

– Я бы сказал – да. – Эрвин усмехнулся. – Шведский флот герцога Сёдерманландского прошмыгнул под носом у коммодора Фишера и начал высадку корпуса Адлеркрейца в Висмаре. Новость пятидневной давности, так что, думается мне, голштинцы Линдхорна от своих тылов уже полностью нынче отрезаны.

– Ко`голь Густав `гешился объявить нам войну?

– Пока таких известий не поступало. – фон Эльке пожал плечами. – Однако это вопрос ближайших дней, полагаю.

Генерал раскрыл газету и перешел к чтению второго листа. Некоторое время в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине, а затем Эрвин издал придушенный звук, нечто среднее между «ха» и «эге».

– Еще новости, mon ami? – исполняющий обязанности командира «Серых соколов» флегматично любовался огнем сквозь наполовину пустой бокал. – Дела военные?

– Можно... – генерал прочистил горло. – Можно и так сказать. Сестрице присвоили звание майора.

***

– И как вы это все прокомментируете, Мике? – спросил Максимиллиан Капризный у своей гостьи.

– С такими союзниками не надо никаких врагов, как еще это можно описать? – сухо улыбнулась Мария-Габриэль фон Эльке, прибывшая из Шифа по просьбе монарха. – Хотя, сказать по чести, порицать Фишера я бы не стала. Куда ему, с его семью линкорами, против одиннадцати шведских и двух фрегатов было тягаться?

– Он считается хорошим флотоводцем, – поморщился гроссгерцог.

– Вот потому и считается, что на рожон сдуру не лезет, – отрезала графиня. – Нет, Макс, он будет блокировать Штеттин до самого подхода голштинцев, и лишь после этого пойдет на захват порта. Или не пойдет, ежели Кабюшо решиться – и, главное, успеет, – перебросить достаточные силы на защиту столицы. Это, впрочем, я полагаю маловероятным.

– Отчего же?

– А зачем? Чего в той столице ценного?

– Потеря столицы, Мике, это... Это потеря столицы. Ужасный удар по политическому престижу, да и по моральному духу армии тоже.

– С боевым духом, уж поверьте, все будет нормально – особенно если захватчик предаст столицу огню и разграблению, – усмехнулась графиня. – Во всяком случае, у рядового состава, который все больше как-то из крестьян и провинциалов, а оттого жителей престольного города недолюбливает – и это в любой стране так. По крайней мере, покуда померанский солдат сыт и одет, на то, кто сидит в Штеттине, ему будет наср... несколько все равно. А вот потеря магазинов – о, вот это для Кабюшо было бы гибельно в высшей мере. Меж тем, это ему вовсе не угрожает. Наша армия стоит прямо супротив него и к глубокому рейду по его тылам неспособна, а голштинцы от снабжения нынче отрезаны шведами и дальше того же Штеттина не двинутся – им туда бы по морю наладить поставки, при превосходстве шведов на море... Ну а дальше, если только фон Берг не сможет разгромить супостата наголову, нам придется уводить солдат на зимние квартиры, после чего Кабюшо вышибет Линдхорна – даже, скорее, к капитуляции принудит, – и на следующий год война продолжится с того же, с чего и началась.

– Как-то все это звучит очень уж безрадостно. – вздохнул гроссгерцог. – Я-то, старый дурак, надеялся что ваши выводы будут разниться с выкладками Главного штаба, но, увы – абсолютное с ними совпадение.

– Вы что же, Макс, выходит, вытащили меня из поместья и заставили трястись по разбитым дорогам в холодной карете лишь для того, чтобы выслушать мое мнение о ходе кампании и ее перспективах? – Мария-Габриэль сделала из бокала с вином изрядный глоток и скорчила скептическую гримасу.

– Ну, не совсем. – монарх Бранденбурга откинулся на спинку кресла. – Понимаете ли, Мике, восток Померании сейчас практически лишен войск, и если бы туда вторгся еще кто-то, кампания была бы закончена до окончательного установления холодов.

– Ну, Польшу можно сразу же отбросить – их устремления в Силезии вступают в противоречия с вашими интересами, и они, скорее, поддержат наших недругов, а вот пруссаки... – графиня призадумалась. – А что, собственно, вы можете им предложить за такое вмешательство?

– Полагаю, вполне можно было бы пожертвовать Данцигом. – пожал плечами гроссгерцог.

– Данцигом... – эхом повторила графиня за своим сюзереном и вновь сделала изрядный глоток. – Данциг, это неплохо, Фридрих Вильгельм, может, и согласиться...

– Есть, правда, одна маленькая сложность. – произнес Максимиллиан Капризный. – Наш посол в Пруссии, он, как бы это поточнее выразиться, ни рыба, ни мясо, влияния там не имеет, связями не обзавелся – дрянь у нас в Пруссии посол-то, к чему лукавить? А вы известны в самых различных кругах Европы, и, возможно, к вам в Кёнигсберге прислушаются быстрее, чем к этому недоразумению.

– Да уж прислушаются, можете не сомневаться, – язвительно отозвалась фон Эльке. – Это что же, я верно понимаю, что вы погоните старуху в Пруссию по морозу?

– Какая же вы старуха, Мике? – Гогенштаузен благодушно улыбнулся.

– Весьма свой земной облик поизносившая, – не поддалась на лесть графиня. – Ладно, Господь с вами, Макс – вы же все равно не отстанете, съезжу я туда, давно надобно было навестить Канта – старик Иммануил последние годы изрядно сдал, неизвестно, увидимся ли с ним еще, если стану откладывать поездку. Но, учтите, даже если миссия моя и будет успешной, – что и не факт вовсе, ибо это приведет к конфликту Кёнигсберга со Стокгольмом, – выступления пруссаков уже этой осенью я не обещаю. Более того, я бы на него рассчитывать и не рекомендовала.

***

Фельдмаршал Йоахим фон Берг распечатал депешу, махнул рукой вестовому, ее доставившему – присаживайтесь, мол, юнкер, – вставил монокль в левую глазницу и, склонившись над посланием у канделябра с тремя полусгоревшими, потрескивающими свечами, внимательно изучил написанное.

– Однако, кхе-кхе. Неожиданно, право слово, неожиданно в высшей мере. Я-то уже, грешным делом, думал, что ваша дивизия где-то по дороге потерялась, хе-хе, а оно эвон как... – командующий убрал монокль на место, открыл табакерку с нюхательным табаком, взял понюшку, с трубным звуком втянул ее в правую ноздрю, оглушительно чихнул, разметав по столу какие-то документы, и повернулся к дежурному адъютанту. – Голубчик, подайте-ка ландкарту.

Свитские торопливо, толкаясь и мешая друг другу (что неудивительно – в этот день ставка фельдмаршала расположилась в маленьком, заброшенном хуторе, практически хибаре) развернули изрядных размеров свиток и остались у стола, придерживая края топографического чертежа.

– Тэк-с, тэк-с... – фон Берг склонился над изображением, тяжело облокотившись на стол обеими руками. – Интересно выходит, судари мои, весьма и весьма интересно. Это что же у нас-то получается, а? Отклонился фон Эльке от основных сил, изрядно в сторону его унесло, да-с...

Пожилой фельдмаршал почесал пальцем переносицу, открыл рот, явно собираясь снова чихнуть, но вместо этого замер, издал фыркающий смешок и упер перст в карту.

– А вот же! – не без удовольствия произнес он, ухватил линейку и циркуль, после чего измерил на бумаге какие-то расстояния, мурлыкая что-то себе под нос. – Да, определенно, определенно так и есть. Хм, юнкер, э-э-э...

– Менгегульден, герр фельдмаршал. – отозвался юноша, едва ли старше пятнадцати лет, облаченный в форму конных егерей, который и доставил депешу в ставку.

– Эко, уж не родня ли вы нашему министру финансов?

– Я его сын, – ответил молодой человек, после чего, видя некоторое недоумение на лицах присутствующих, добавил. – Внебрачный.

– Тогда, кхе-кхе, ясно, отчего вы не в гвардии, да-с... Впрочем, я отвлекся. Вы, позвольте полюбопытствовать, как, оперативной обстановкой по дивизии владеете? Или из строевых будете?

– Владею, герр фельдмаршал. Я был порученцем у эрцгерцога, и при генерале фон Эльке состою в том же качестве, – кивнул юноша.

– Прелестно, подойдите-ка сюда, – командующий поманил юношу к себе. – Ландкарту читаете, я надеюсь?

– Разумеется. – кивнул тот.

– Тогда поясните-ка мне диспозицию на момент вашего отъезда. Отметьте, насколько растянулась дивизия и в каком порядке следуете.

Молодой человек взглянул на карту, после чего коротко и по существу, без лишних подробностей, изложил порядок движения колонны и расстояния.

– Превосходно, – похвалил его фон Берг. – Голубчик, не хотелось бы гнать вас в ночь, но выбора иного не имею – мы немного подкорректируем план грядущей баталии с Кабюшо. Глядите, вот это – замок Нюсс, старинная полузаброшенная фортеция где, по данным нашей разведки, расположился неприятель числом до полутора бригад. Солдаты у померанцев там необстрелянные, артиллерии почитай что нет, но позиция хорошая, крепкая, и полностью перекрывает вот эту вот – палец фельдмаршала прочертил короткий отрезок по карте, – дорогу. Так вот, скачите, милый мой, в дивизию и передайте фон Эльке, что сроку ему даю к замку выйти – ровно три дня, а утром четвертого, на рассвете, пусть уж и приступ начинает. Отвлекающий маневр, скажете, на нем. А к обеду ужо и мы основными силами с фрунта ударим, так-то.

– Яволь, – козырнул Менгегульден и поспешил исполнить приказ командующего.

Тот же, в свою очередь, опустился на стул, сложил руки на животе и прикрыл глаза.

– На завтра совещание назначьте, – не обращаясь ни к кому конкретно, но с полной уверенностью в том, что распоряжение будет исполнено, произнес фон Берг. – Что-то еще есть на сегодня важное?

– Боюсь что да, герр фельдмаршал, – отозвался тот самый штабной генерал, что оформлял Радеку патент на полуполковника. – Ваш ордонанс-офицер при гроссгерцогине, полковник Хавкейе прислал рапорт...

– Ну что вы тянете? – поморщился фон Берг, когда пауза в речи генерала нарушила любые мыслимые приличия, открыл глаза, и, заметив некоторое замешательство на лице докладчика, поморщился. – Господа, оставьте нас со Шмейхлером наедине, прошу вас.

Офицеры, как до того и юнкер Менгегульден, исполнили распоряжение со всей возможной ретивостью.

– Ну-с, и в чем дело? – недовольным тоном спросил командующий армией, оставшись с генералом тет-а-тет. – Что, этот родовитый бездарь и там ни с чем не справляется? Господи, ну большую синекуру я себе даже представить не в состоянии!