Текст книги "Корона от обороны (СИ)"

Автор книги: Алексей Герасимов

Соавторы: Татьяна Минасян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Все четверо вошли в такое же темное здание с узкими коридорами и в первый момент опять растерянно завертели головами, не зная, куда идти. Но потом откуда-то издалека раздался приглушенный крик, и гроссгерцогиня резко повернулась в ту сторону:

– За мной! – скомандовала она, и ее звучный голос эхом прокатился по коридору, отражаясь от голых каменных стен.

Планам Мафальды найти главного врача и послушно выполнять его указания не суждено было сбыться. Эвелине ничьи указания не требовались, и слушать она никого не собиралась. Безошибочно определив, в какой келье кричали, герцогиня подбежала к ее двери, вырвала у Миранды свой шлейф и дернула на себя дверную ручку.

– Помощь нужна? – спросила она у двух монахов, склонившихся над выдвинутой на середину маленькой комнатушки кроватью. Однако ответить те не успели – Эвелина и сама уже увидела, что помощники им не помешают, и метнулась к лежащему на залитой кровью кровати мужчине.

– Куда вы?! – преградил ей дорогу один из монахов. Вернее, попытался преградить.

– Да что ж вы делаете?!! – герцогиня, даже не засучивая рукавов своего роскошного платья рванулась к истекающему кровью. – А ну дайте мне!..

Мафальда за время службы при дворе видывала всякое. Но чтобы Эвелина своей тонкой и хрупкой на вид ручкой просто отшвырнула, походя, даже без видимого напряжения, здоровенного мужика... Да в гренадеры ее надо!

А герцогиня уже была у кровати.

– Где ты тампон держишь, олух? – рявкнула она на второго монаха. – Дай сюда!

– Да вам-то куда... – запротестовал было тот.

Те слова августейшей особы, которыми она ему ответила, в военную хронику не вошли – процитировать их было никак невозможно. Камиллианец шарахнулся в сторону, а Эвелина склонилась над раненым. На миг посреди кельи возник настоящий фонтан из крови, окативший Ее Сиятельство и безнадежно испортивший ее бархатное платье. Но только на миг.

– Тут надо пережимать! – воскликнула гроссгерцогиня.

Фон Шиф обернулась к двум другим фрейлинам, в нерешительности замершим на пороге.

– Идите в другие комнаты, помогайте еще кому-нибудь, – сказала она им, – здесь и так уже слишком много медиков.

Девушки не стали спорить и скрылись в темноте коридора, а Мафальда подошла к Эвелине, готовая в любой момент прийти ей на помощь.

– Чертовы идиоты, чуть не угробили человека из-за пустячной раны, – бормотала герцогиня полчаса спустя, когда они с первой фрейлиной шли в следующую келью. Фон Шиф молчала, пребывая в шоке от своей госпожи, совсем недавно казавшейся ей, да и не только ей, абсолютно пустой женщиной. Но времени на размышления и даже на то, чтобы просто перевести дух, у нее по-прежнему не было.

– Так, здесь у нас что? – заглянула Эвелина в приоткрытую дверь, из-за которой раздавались раздраженно о чем-то спорящие голоса.

Глава XVII

Приказ явиться к командующему армией не в общем порядке, для очередного бестолкового заседания и обсуждения планов кампании, а индивидуально, не означает для простого командира, как правило, ничего хорошего. Особенно, если от бригады до того остались одни рожки да ножки, и восполнение потерь, опять же, движется ни шатко, ни валко.

Нет, Эрвин, разумеется, выслал рекрутеров по окресностям Кляйнеегерсдорфа, где его подчиненные продолжали пребывать на постое, да и из общеармейского набора ему кое-что перепадало, но, увы, было этих пополнений совершенно недостаточно (еще бы – кого романтикой походов и приключений увлечешь добровольно, когда зима на носу?), так что генерал фон Эльке насчет перспектив своего участия в дальнейшей, и без сомнения победоносной, кампании имел взгляды насквозь пессимистические.

Будь нынче мирное время, можно было бы в такой, абсолютно бесперспективной для дальнейшего карьера ситуации, взять отпуск, посетить столицу ненадолго, свидеться с Мафальдой, а затем нагрянуть в Шиф, к вящей радости маменьки и племянника – увы, но нынче даже и такой возможности Эрвин был категорически лишен. Разве что больным сказаться? Да нет, это и не смешно даже – дезертирством попахивает...

Фельдмаршал бригадного генерала в приемной долго не продержал, а когда фон Эльке проследовал к нему в кабинет, без малейших колебаний реквезированный командующим на нужды армии у градоначальника Аурумштадта, и доложился, тянуть волынку и заходить издалека, в своей привычной манере, фон Берг тоже не стал.

– Граф, вы знаете, что эрцгерцог болен? – напрямую, без обиняков и экивоков начал он.

– Да, Ваше Высокопревосходительство, я заметил, что Его Сиятельство чихает и кашляет. – несколько недоумевая подобному началу беседы ответил Эрвин.

– Чихает и кашляет, ну надо же! – фыркнул фельдмаршал. – Вы его когда последний раз-то видали, милостивый государь?

– Три дня назад, Ваше Высокопревосходительство, когда Вы мне орден вручали.

– А, так вы и ничего не знаете, выходит... – фон Берг вздохнул. – Плох он, граф, весьма плох. Жар, горячечный бред, да вкупе с тем и кашлем уже почти захлебывается. Я принял решение отстранить дивизионного генерала фон Гогенштаузена от военных действий до полного его выздоровления и направить в армейский госпиталь, для лечения.

– Понимаю, Ваше Высокопревосходительство. – чуть склонил голову фон Эльке. – Вне сомнения, он должен полностью излечиться до своей коронации.

– Ну и это тоже. – согласился фельдмаршал. – Если он чихнет так, что корона с головы свалится, это навряд ли сочтут доброй приметой. Хотя я, в первую руку, исхожу из того резона, что исполнять свои обязанности он нынче не способен. В общем, дабы не терять времени, скажу прямо: я считаю, что дивизию, на время отсутствия эрцгерцога, следует возглавить вам. Да, есть в дивизии те, кто старше вас по выслуге и опыту. Есть. Но прочие полковники да бригадиры при своем остались, а вы нынче, так сказать, «безлошадный» – вам и карты в руки. Да и эрцгерцог, если я назначу вместо него вас, не так опосля будет на меня-старика серчать, хе-хе.

– Это большая честь для меня. Кому прикажете передать командование бригадой? – Эрвин, разумеется, и не помышлял отказываться.

– Ну оставьте на кого-то из старших офицеров, на свое усмотрение. – отмахнулся фон Берг. – Я подпишу приказ.

– Но... У меня из старших офицеров остался только бригаденинтендант, а он не строевой.

– Как, совсем никого? – изумился командующий.

– Реутов и Пилипчук погибли, Нигельфар и фон Леман тяжело ранены. – ответил генерал. – При том Нигельфару отняли левую руку, и он в бригаду уже не вернется, ну а Хортманна у меня забрали сразу после Фюртена, да и не входил он в штат бригады. Единственное, майор Радек получил только лишь легкое ранение, но, Ваше Высокопревосходительство, как я знаю, ему уже выправлен патент на звание полуполковника, – он направлен вам на подпись, – и его планировалось поставить во главе Берштадского мушкетерского полка.

– Ну надо же, «как вы знаете»... – язвительно произнес фельдмаршал. – А я-то, дурак, полагал, что армией командую, и что мне же на сей счет решения принимать. Ладно...

Фон Берг взял в руку колокольчик, и позвонил.

– Вот что, голубчик. – приказал он явившемуся свитскому генералу. – Подайте-ка мне патент полуполковника на Отто Герхарда Радека из бригады фон Эльке. И еще. Приказ подготовьте о назначении его командиром берштадских мушкетер и тоже подайте.

– Это все, Ваше Высокопревосходительство?

– Нет. – желчно отозвался главнокомандующий. – Еще два приказа извольте, милостивый государь, да не затягивайте. Первый – о переформировании бригады фон Эльке. Отдельные мушкетерские баталии объединить в полк, с присвоением ему названия Кляенеегерсдорфский, и включении Берштадского полка в состав бригады. А гренадер вывести из штата и направить на восполнение потерь у «Синих волков». На время откомандирования бригадного генерала фон Эльке исполняющим обязанности командира дивизии фон Гогенштаузена, обязанности командира бригады возложить на Радека. Вот теперь все, извольте поспешать.

– Приказ на перевод генерала фон Эльке не прикажете? – спросил штабной.

– Это не надо, голубчик, это еще со вчерашнего вечера подготовлено. Идите уже, исполняйте.

***

Не устроить торжества по поводу победы бранденбуржского орудия гроссгерцог, разумеется, не мог, что Максимиллиана Гогенштаузена безмерно печалило. Не то, чтобы он был скупцом или противником увеселений, вовсе нет, но в условиях военной кампании, исход которой еще не был окончательно решен, такая пустопорожняя трата денег печалила его безмерно. Были организованы и торжественные приемы послам с представителями городов и дворянства, и, спустя неделю после аурумштадтской виктории, массовые гулянья, с пальбой из пушек и пусканием фейерверков. Единственное, чего государь Бранденбурга смог счастливо избегнуть – это устройство бала, поскольку гроссгерцогиня со всеми своими фрейлинами находились в монастыре Святого Торина, и каждому было ясно, что такого торжества в свое отсутствие Эвелина мужу не простит до конца дней.

Столичные модистки вновь скрипнули зубами, и помянули государыню добрым, незлобивым словом.

И вот, в то время, когда столичные жители веселились и праздновали (к огромному облегчению гроссгерцога столичный магистрат взял значительную часть расходов на себя), а в вечернем небе, к вящей радости обывателей, один за другим расцветали огненные вспышки, Максимиллиан II наконец-то удосужился дать аудиенцию министру финансов и военному министру, о которой те просили его вот уже два дня.

– Итак, господа, – гроссгерцог отвернулся от окна, через которое любовался разноцветными вспышками в небесах, – что же за неотложный и архиважный вопрос вы желали обсудить со мной? Что такого, чего не может решить без меня канцлер, произошло?

Вельможи переглянулись между собой, словно выясняя, кому же следует произнести то, что уже было меж ними обсуждено, и военный министр сделал шаг вперед.

– Государь, – с легким поклоном произнес барон Эрих фон Левински, – мы просим нас простить, это лишь организационный вопрос... Но без Вашего августейшего вмешательства он действительно не может быть разрешен.

Максимиллиан Капризный приподнял бровь, демонстрируя некоторое удивление, – напускное, скорее всего, – и жестом предложил своим посетителям присаживаться. Министры чуть помедлили, дожидаясь момента, когда гроссгерцог грузно опустится в свое кресло за рабочим столом, после чего последовали его примеру.

– И в чем же суть дела, господа? – поинтересовался монарх.

– В Ее Светлейшем Сиятельстве, сир. – ответил фон Левински.

– И что с ней не так? – нахмурился Максимиллиан, и лишь глухой не понял бы, что гроссгерцог пропустил в своей фразе слово «опять». – Эта ее блажь с госпиталем обернулась полным фиаско?

В комнате повисло его не высказанное «Я так и знал».

– О, нет, государь. – горячо поспешил заверить монарха военный министр. – Объединение военных медицинских служб на армейском уровне, централизованно, это великолепная идея, и меня удивляет лишь то, что никто не додумался до этого ранее.

– Самую лучшую идею может испортить дурное воплощение, не так ли? – кисло поинтересовался герцог. – И вы хотите сказать, что Эвелина на роль главы этого ведомства не подходит?

– Никак нет. – последовал по военному четкий и прямой ответ. – Ничего подобного у меня и в мыслях не было.

– То есть она что же... вы хотите сказать... Она справляется?!! – вот теперь изумление гроссгерцога было искренним и неподдельным.

– Настолько, насколько это вообще возможно в таком новом деле. – дипломатично ответил Левински.

– Бог мой... – протянул Максимиллиан. – Но что тогда не так?

– Государь, тут вопрос в финансах. – заметив, что властитель бранденбурга начал хмуриться, военный министр поспешил добавить. – Вернее, в процедуре их сбора, передачи и траты.

– В каком смысле? Она тратит их незнамо как и незнамо на что? – вновь в речи герцога явно можно было дослышать пропущенное им слово «опять».

– О, ни в коем случае. – вступил в беседу министр Менгегульден. Я взял на себя смелость негласно приставить к ней, и оставленных для сбора и закупок в столице фрейлинам, несколько авдиторов. Лучших, в моем ведомстве, сир, так что нажиться на... неопытности гроссгерцогини в денежных делах никому не удастся. Могу это гарантировать, государь.

– Тогда в чем же, черт возьми, дело, если все так прекрасно и хорошо? – вспылил Максимиллиан, который, определенно, ничего уже не понимал.

Министры переглянулись еще раз.

– Ордунг, государь. – тяжело вздохнул фон Левински. – Фельдмаршал фон Берг, пользуясь званием Ее Светлейшего Сиятельства в армейском Табеле о рангах, не превышая своих полномочий, утвердил ее на должность командующего-координатора медицинской службы в действующей армии. Такое утверждение, однако, может быть лишь временным.

– Разумеется временным. – фыркнул герцог. – Не могу же я позволить своей жене возиться с ранеными всю оставшуюся жизнь. Закончится война, и ей придется вернуться во дворец. А, может, она и раньше с этим наиграется.

– Однако этот временный характер ее должности создает определенные трудности при финансировании ее начинания. – не слишком уверенно ответил министр финансов.

– Так. – Максимиллиан тяжело облокотился на свой рабочий стол. – А вот с этого места поподробнее.

– Ваше Светлейшее Сиятельство, – зачастил Менгегульден, словно опасаясь, что его прервут (с учетом прозвища гроссгерцога, такое исключить было, в общем-то, нельзя), – дело в том, что финансирование полковых, бригадных и дивизионных госпиталей, закупка лекарств, перевязочного материала, жалование врачам, ассистентам и санитарам, все это ведется через соответствующие интендантские службы.

– Полковые, бригадные и дивизионные. – добавил Левински. – Из казны соответствующих подразделений.

– Это обстоятельство мне хорошо известно. – кивнул Максимиллиан.

– Но, сир, дело в том, что госпитали соответствующих уровней, хотя и передали часть своего персонала под непосредственное руководство Ее Светлейшего Сиятельства, не упразднялись, да и упразднены быть не могут. – военный министр бросил взгляд на Менгегульдена, словно призывая того продолжить.

– Соответственно, финансируя центральный армейский госпиталь они бы нарушали порядок финансовой отчетности и траты средств, что недопустимо. – лицо министра финансов выражало прямо-таки вселенскую скорбь от одной только мысли о попрании законов бухгалтерии. – Фельдмаршал фон Берг своим приказом выделил некоторые средства из общевойсковой казны, но это... не совсем верно, а при обычном порядке финансирования, например, пропорционально количеству солдат, отправленных из каждой конкретной части...

– Не продолжайте. – мрачно произнес гроссгерцог и откинулся на спинку кресла. – Это приведет к немыслимым финансовым злоупотреблениям.

– Боюсь что так, государь. – согласился Карл-Фредерик Менгегульден. – Что ставит, в свою очередь, под вопрос все начинание Ее Светлейшего Сиятельства. Пока, в большинстве своем, она тратит на солдат пожертвования и личные средства, но по мере прибытия новых раненых...

Министр финансов развел руками.

– Да уж. – Максимиллиан Капризный скрипнул зубами. – Хороши ж мы будем, если у нее с голода солдаты начнут умирать. Господа, но надо же что-то делать! Не верю, что вы явились ко мне просто рассказать все это, без готового решения!

Гроссгерцог требовательным взглядом впился в своих собеседников.

– Да, сир, вы как всегда проницательны. – ответил приободренный ходом беседы Эрих фон Левински. – Ни я, ни даже канцлер не обладаем полномочиями реформировать вооруженные силы нашей державы, но если б Вы, сир, издали указ о создании единой военной медслужбы, наподобие интендантской, где были бы прописаны порядок подчинения, взаимодействия с остальными службами и финансирования...

– Что?!! – рявкнул герцог. – Уж не желаете ли вы мне сообщить, господа, что явились ко мне без соответствующего прожекта?!!

– Как можно, Ваше Светлейшее Сиятельство? – с некоторой обидой даже произнес министр финансов, открывая свой портфель. – Мы верные Ваши слуги и заблаговременно озаботились. Вот, это совместная разработка наших ведомств.

Менгегульден положил на стол перед своим монархом толстую папку. Максимиллиан немедля открыл ее и углубился в чтение, что-то лишь просматривая, а некоторые места изучая максимально дотошно.

– Что же, господа, я готов подписать это немедленно. – полчаса спустя (время, которое оба министра провели словно на иголках) произнес он, и обмакнул перо в чернильницу. – Поясните мне лишь один момент. Звание командующего этим... Как вы назвали? Арцтваффе? Так вот, звание командующего может соответствовать как дивизионному, так и корпусному генералу. Как прикажете это понимать?

– Как возможность роста в звании, сир. – ответил военный министр. – Чтобы можно было повысить за выдающиеся заслуги, или по еще какой столь же достойной причине.

– Здраво. – согласился гроссгерцог с легкой усмешкой. – Но уж свою-то жену я вижу никак не ниже лейтенант-фельдмаршала, господа. Назовем эту должность, пожалуй, арцтмаршалом, а?

Максимиллиан с хитрой усмешкой открыл нужную страницу, и собственноручно внес соответствующую поправку.

– И пускай Эвелина попробует только не оценить такого подарка. – пробормотал он.

Глава XVIII

Несмотря на множество свечей, ярко освещавших келью, превращенную в больничную палату, она казалась очень мрачной, и Мафальда вздрогнула, переступив ее порог. Откуда-то у нее появилась уверенность, что в этой комнате недавно умер кто-то из пациентов… может быть, даже не один. Однако тот, кто лежал на столе в центре комнаты, был, без сомнения, жив. Как раз в тот момент, когда Эвелина и ее первая фрейлина вошли в келью, он сдавленно застонал. Окружавшие его монахи обернулись к герцогине и не без испуга уставились на ее перепачканное в крови платье. Один из них шагнул ей навстречу:

– Ваше сиятельство, тут вы ничем не сможете помочь, мы уже сделали все, что могли…

– Все так плохо? – на мгновение растерялась Эвелина, но затем, оглядев всех присутствующих, нахмурилась. – А кто-нибудь из врачей его осматривал? Может быть, они еще смогут?..

– Мы тоже разбираемся в медицине, ваше сия…– начал было возражать один из монахов, но гроссгерцогиня уже была рядом с лежащим на столе мужчиной и, как и полчаса назад, не собиралась никого слушать.

– Дайте-ка мне взглянуть, – потребовала она, подходя вплотную к столу.

Мафальда последовала ее примеру. Лицо лежащего на столе человека, уже не стонавшего и, похоже, потерявшего сознание, сперва показалось ей незнакомым – впрочем, она к нему особо не приглядывалась. Предыдущий день, проведенный в компании доктора Абеле, научил ее быстро осматривать раненых, не отвлекаясь на всякие посторонние мелочи. Поэтому теперь она сразу увидела уже знакомую картину: перебитую в нескольких местах ногу несчастного с торчащими во все сторону обломками костей и почерневшую кожу вокруг них.

– Видите, сделать уже ничего нельзя, – повторил монах раздраженным голосом.

Однако гроссгерцогиня, как ее фрейлина уже успела убедиться, тоже провела день накануне с большой пользой и многому научилась от других медиков.

– Что значит – нельзя?! – воскликнула она в своей обычной манере. – Ногу у него можно отнять, и тогда он выживет! Как вы сами не понимаете?.. Вы какой при этом диагнозе монах?

– С позволения Вашего Свет... – запротестовал было ее оппонент, но герцогиня тут же его перебила:

– Вижу уже, что не камиллианец! Ногу у него сможете отнять? Или мне поискать главного хирурга?

– Но...

– Времени нет спорить, иначе он точно умрет! Кость у него раздроблена и все уже почернело, вы же видите! Тут только ампутация... О! – Эвелина вдруг наклонилась еще ниже к раненому, а потом подняла удивленные глаза на фрейлину. – Мафальда, милая, я ведь знаю этого человека!

Фон Шиф и сама уже узнала умирающего и согласно кивнула:

– Это ротмистр Шиллинг, он был у вас в Лихтервинде.

– Да-да, конечно же... – судя по рассеянному взгляду, герцогиня не запомнила несколько дней гостившего у них в замке посланника, но для нее это теперь не имело особого значения. – Побудь с ним во время операции, – распорядилась она. – А я пойду узнаю, не нужна ли еще где-нибудь моя помощь...

Мафальда снова кивнула, хотя ассистировать при операции без руководства всезнающего Кальмари ей было страшновато. Впрочем, несмотря на страх, она чувствовала, что справится.

***

Из кельи, в которой оперировали Шиллинга, Мафальда вышла спустя час, усталая, подавленная, но готовая работать дальше. Первым делом она собиралась найти Кальмари и попросить его зайти к чудом оставшемуся в живых ротмистру: ампутацию он перенес, но был так слаб, что оставшийся с ним камиллианец не мог ручаться, что пациенту не станет еще хуже.

Некоторое время фрейлине пришлось поплутать по узким темным коридорам, лишь кое-где освещенным чадящими факелами. «И как эти монахи здесь не теряются!» – ворчала она про себя, приходя в очередной тупик и торопливо поворачивая назад. Но, в конце концов, выбранный ею коридор окончился не тупиком, а выходом в какой-то внутренний двор, и выбежав на свежий воздух Мафальда первым делом увидела Абеле, шедшего ей навстречу с двумя камиллианцами.

– Вот вы где! А я вас везде ищу! – обрадовано замахал ей рукой медик. – Вы хорошо отдохнули? – спросил он оглядывая ее темное платье и не сразу замечая на нем кровь. – Хм, вижу, вы уже успели поработать... Сильно устали?

– Да нет... не очень, – небрежно повела плечами фон Шиф и вкратце рассказала Абеле о Шиллинге. Тот, слушая ее, сосредоточенно кивал и пару раз удивленно вскинул брови.

– Я прямо сейчас к нему зайду, – кивнул он еще раз, когда фрейлина закончила. – А вы идите позавтракайте – ведь не ели сегодня, наверное, ничего? Поешьте, отдохните чуть-чуть, а потом я вас попрошу помочь мне еще в одной операции. Сможете?

– Разумеется! – заверила его Мафальда, стараясь, чтобы в ее голосе звучали исключительно деловые интонации.

– Очень хорошо, очень! – обрадовался медик, но потом его голос снова зазвучал строго. – А теперь – марш завтракать!

– Слушаюсь! – несмотря на серьезность обстановки молодая дама позволила себе чуть-чуть улыбнуться. Впрочем, Абеле вряд ли это заметил – он уже спешил к зданию, из которого она только что вышла. Там его ждал ротмистр Шиллинг и еще множество других пациентов.

Фрейлина же внезапно обнаружила, что и правда страшно голодна, и поспешила выполнить совет доктора. В трапезной было тихо, и в первый момент Мафальде показалось, что там никого нет, но потом она заметила в углу одинокую тоненькую женскую фигурку, а, приглядевшись, поняла, что это Белинда фон Фалькенхорст. Девушка сидела за столом, склонившись над тарелкой и с задумчивым видом ковыряясь в ней ложкой. Это был первый раз, когда фон Шиф видела ее одну, без пожилой компаньонки.

Услышав шаги Мафальды, девушка подняла голову и слабо улыбнулась. Фрейлина направилась к ней:

– Доброе утро, Белинда! Вас тоже сюда медики отправили?

– Тоже, да, – вздохнула юная леди и снова опустила глаза в свою тарелку с почти нетронутой кашей. Еда явно вызывала у нее не слишком приятные чувства.

Госпожа фон Шиф присела рядом с ней на длинную скамью и сочувственно вздохнула:

– Тяжело вам пришлось?

Белинда посмотрела на нее своими светлыми глазами. Они подозрительно заблестели в свете единственной свечки.

– Да, – не стала юлить девушка. – Очень. Я, наверное, не рассчитала свои силы, когда решила сюда ехать... Понимаете, мне приходилось лечить – у нас дома. Один раз отец охотился со своими друзьями и одного из них случайно подстрелили... А еще был случай – служанка на кухне обварилась кипятком. Тогда у меня все получилось, и они оба сейчас здоровы... Но здесь... все совсем по-другому.

Девушка замолчала и на мгновение зажмурилась. Ее собеседница понимающе кивнула:

– Слишком много раненых, и вы не всем смогли помочь?

– Да, – Белинда совсем низко опустила голову.

Фрейлина немного растерялась, не зная, чем можно утешить эту юную барышню, которая, как оказалось, может иногда быть и очень наивной. При этом утешить ее очень хотелось – желание, Мафальде обычно совсем не свойственное...

– Постарайтесь думать не о тех, кому вы не смогли помочь, а о тех, кто теперь поправится, благодаря вам, – посоветовала фон Шиф. – Их ведь, я уверена, гораздо больше? А без вас у них, возможно, не было бы никаких шансов...

– Да, – чуть не плача согласилась фон Фалькенхорст, – это я все понимаю! Но если бы я была сильнее, если бы всегда держала себя в руках – их все-таки было бы больше! Тех, кто не умер, я имею в виду...

Мафальда глубоко вздохнула и еще решительнее принялась переубеждать свою расстроенную собеседницу:

– А вы что же, хотите вообще никогда не уставать и не пугаться? И считаете, что все на свете зависит только от вас? Не слишком ли много вы на себя берете?

Белинда нетерпеливо взмахнула рукой, словно говоря: «И это я тоже прекрасно понимаю!» Вслух она, впрочем, продолжила говорить все тем же безупречно-вежливым, хоть и расстроенным тоном:

– Вы правы, госпожа фон Шиф, нельзя брать на себя слишком много, но что делать, если ты действительно многое умеешь и можешь помочь людям? Разве не нужно в этом случае использовать свое умение как можно больше?

«Что же ты такого умеешь, чего не умею я и все остальные? – удивилась про себя Мафальда. – И как ты умудрилась всему этому научиться всего за два несчастных случая?»

Однако начать выведывать у Белинды ее секреты фрейлина не успела. В трапезную вошли еще несколько человек в монашеских рясах, и обе женщины обернулись на их голоса. Один из вошедших, самый старший, но больше ничем не выделявшийся среди остальных, подошел к столу, и сразу два его спутника поспешили отодвинуть для него стул. Распознать в нем главного человека в монастыре Мафальде не составило труда.

– Здравствуйте, отец настоятель! – встала она и сделала ему реверанс.

– Здравствуйте... – пожилой монах поднял на нее глаза и тоже привстал, но сразу же снова устало опустился на стул. Вид у него был совершенно измученный – как и у всех остальных, кто находился в монастыре.

Белинда вскочила и сделала реверанс вслед за Мафальдой. Настоятель приветливо кивнул ей, но затем снова перевел взгляд на фон Шиф:

– Я вас видел вчера вместе с ее сиятельством гроссгерцогиней... но не успел ее поприветствовать, спешил очень. Сами понимаете...

Фрейлина сочувственно вздохнула – она слышала от доктора Кальмари, что настоятель тоже всю ночь и весь предшествующий день занимался ранеными, и помогавшие ему камиллианцы чуть ли не силой уводили его отдохнуть или поесть. Мафальда покосилась на монахов, пришедших вместе с настоятелем: они направились в сторону кухни, о чем-то негромко переговариваясь. Один оглянулся на своего предводителя, словно опасаясь, как бы он не воспользовался моментом и не удрал на очередную операцию.

– Дочь моя, вы ведь главная фрейлина ее сиятельства, я правильно понимаю? – спросил, тем временем, настоятель у Мафадьды. Та с гордостью выпрямилась:

– Да, Мафальда фон Шиф, к услугам вашего преподобия.

– Дочь моя, раз уж мы с вами здесь встретились, могу я попросить вас передать кое-что Ее Сиятельству? – попросил старый камиллианец. – А то, боюсь, потом я опять буду слишком занят, да и ваша госпожа тоже...

Белинда отступила назад и уселась за соседний стол – он, впрочем, был достаточно близко, чтобы она могла услышать, о чем будет говорить глава монастыря.

– Конечно, я все передам герцогине, – пообещала фрейлина и, почти уверенная, о чем сейчас пойдет разговор, добавила. – Вас беспокоит, что некоторые наши дамы... слишком вызывающе одеваются?

Уточнять, что самой нарядной из этих дам была гроссгероцогиня собственной персоной, фон Шиф, естественно, не стала.

Настоятель уставился на нее удивленным взглядом. Судя по всему, о платьях поселившихся в монастыре женщин он вообще не думал – а если бы и обратил на них внимание, то в самую последнюю очередь.

– Нет, речь совсем не об этом, – устало усмехнулся он. – Можете мне поверить сударыня, но моим парням сейчас не до разглядывания ваших нарядов!

– Ох, я не имела в виду... – смутилась фрейлина, но ее собеседник нетерпеливо взмахнул рукой:

– Ерунда это все! А проблема в другом: если наш монастырь и дальше будет служить госпиталем, то скоро в нем не останется свободного места. Его и сейчас уже не хватает, и если будут еще сражения... если сюда будут привозить новых раненых, нам негде будет их разместить. У нас осталось еще одна хозяйственная постройка, но ее хватит человек на двадцать максимум... А что делать дальше, я не знаю. Ближайшая деревня отсюда слишком далеко, и пока мои ребята будут ездить туда и обратно, половина пациентов помощи не дождется.

– Да, и правда... – Мафальда попыталась хотя бы примерно вспомнить, сколько раненых видела за эти два дня. Несколько десятков, не меньше... Но она побывала только в двух монастырских зданиях, а сколько их здесь еще?

– В общем, мне бы хотелось обсудить с государыней, как быть в этой ситуации, – сказал настоятель. – Может быть, она устроит еще один госпиталь в деревне и наберет туда других медиков?

– Я сейчас ее найду и передам ваши слова, – кивнула фон Шиф. – Скажите только, где мне потом найти вас?

Глава обители вновь посмотрел на нее усталым взглядом. Подошедший монах поставил перед ним тарелку с кашей, и старый камиллианец тяжело вздохнул:

– Если бы я сам это знал! Спросите кого-нибудь из братии – они подскажут, где меня искать.

– Так и сделаю! – фрейлина вновь сделала реверанс и отступила от стола, пропуская туда монахов с тарелками и ложками. Вместе с Белиндой она вернулась за свой стол в углу и принялась торопливо доедать давно остывший обед. Девушка тоже немного поковырялась в своей тарелке, но почти ничего не съела. Мафальда укоризненно покачала головой, про себя радуясь, что у нее есть предлог продолжить разговор с этой милой барышней:

– Дорогая моя, от того, что вы будете голодать, наши пациенты не выздоровеют. А вам не хватит сил, чтобы оказывать им помощь. Съешьте-ка хоть немного!

Фон Фалькенхорст через силу улыбнулась:

– Давно меня не уговаривали поесть!

Однако она все-таки проглотила несколько ложек каши, и фрейлина удовлетворенно кивнула:

– Так-то лучше! Пойдем теперь поищем Ее Сиятельство.

Девушка поднялась из-за стола:

– Мне бы надо найти госпожу Люсинду...

– Вот и поищем их обеих, – фон Шиф направилась к выходу, и ее юная собеседница заспешила следом.

Времени на то, чтобы вести долгую беседу и постепенно подводить девушку к нудной теме, у Мафальды не было, так что, когда они вышли во двор, она сразу перешла к делу:

– Белинда, если вы знаете какие-нибудь знахарские рецепты, расскажите их врачам и монахам. Вдруг они этого не знают, а кому-то из раненых помогут именно ваши способы!