Текст книги "Хитроумный советник"

Автор книги: Алексей Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава тринадцатая

Отзвучала последняя ария, затих последний аккорд. Актеры выходили на поклон, под бурные аплодисменты публики. Послы Соэза и Кречмер улыбались вежливо, но натянуто. Так улыбаются строгому учителю, после того, как он высек гимназиста розгами и заставил поблагодарить его.

– И? – сэр Вазма вопросительно поглядел на Лавору, – Что скажете?

– А ничего, – ответил тот, криво улыбаясь, – Я, конечно же, понимал, что "Лотир Легендарный" будет политическим скандалом, но что НАСТОЛЬКО… Интересно, кто стоит за постановкой? Уж не САМ ли?

– А партии мира, я погляжу, в Айко нет, – благородный Даэло оглядел беснующийся в рукоплесканиях одеон, – Все хотят воевать.

– Есть, – сказал первый советник, – Но их настоятельно попросили пропустить премьеру. Посмотрите на Соэзу и Кречмера. Видите их лица? Этого эффекта Тайра и добивался. Война будет в любом случае.

– Вы же только что говорили, что не знаете, кто стоит за представлением, – удивился сэр Вазма, – Или я что-то не так понял?

– Не знаю, – согласился сэр Алан, – Но готовил его благородный Витара. В конце концов, дипломатия, это его епархия, а «Лотира» поставили с далеким политическим прицелом. Аазурцам и саагорцам дали понять, что дракон-драконом, а скипетр – не единственный имперский артефакт, и, возможно, что скипетр у нас тоже имеется. Вы обратили внимание на акцент, который сделал маэстро Лернеро? Дракон, скипетр, боевые артефакты, вызывание стихиа… стихий, завоевательные походы – нашим соседям недвусмысленно намекают, что Империя еще не до конца пала, и готовит реванш. Когда только успели подготовить постановку, вот что удивительно. Дракон появился менее месяца назад.

– Готовили несколько иначе, а недавно внесли коррективы, – пожал плечами Даэло, – Вы не обратили внимания на то, что некоторые сцены в первом и втором актах не слишком хорошо связаны?

Лавора на миг задумался, а затем утвердительно кивнул.

– Вы правы. Ладно, сэр Вазма, пойдемте-ка отдыхать, мне завтра рано вставать. Охота, Бездна ее забери, да еще благородным Корзуна сегодня надо выразить соболезнования. Сэр Кас теперь преторианский легат, как-никак.

Сэр Алан подъехал к особняку сэра Каса Корзуна одним из первых – весть о смерти одного из членов "великолепной шестерки" еще не успела распространиться по городу, однако благородные Корзуна все же успели принять все подобающие меры. В атриуме особняка уже находился гроб с телом сэр Страя, рядом с которым находились мрачные и злые как собаки братья. Среди соболезнующих, кроме нескольких друзей «шестерки», первый советник заметил сэра Рэндома Витару в обществе почтенного Нильва Нотора, главы «единорогов», а также Предстоятеля Фарсониана, отгоняющего от покойного злых духов посредством ароматической свечи в кадиле. Лавора ничуть не сомневался, что все столь быстро для траура подготовил никто иной, как невероятно прагматичный и выдержанный сэр Зим. Он и сейчас стоял чуть поодаль от остальных братьев, отрешенно наблюдая за окружающей его суетой. Время от времени к нему подходил кто-то из слуг, чтобы получить необходимые распоряжения, выслушивал чуть слышные приказы и беззвучно растворялся.

Старший из братьев о чем-то говорил со вторым советником и начальником Третьего стола его Канцелярии. Говорил стиснув зубы, играя желваками и буквально цедя каждое слово. Рядом тяжело оперся на спинку одного из кресел сэр Язь. Декурион молчал, но от всей позы этого русоволосого крепыша исходила угроза.

Ру Корзуна нервно расхаживал в противоположном конце атриума, кусая губы и заложив руки за спину. Видя его состояние, никто из присутствующих не лез к нему с дурацкими и ненужными разговорами. В этот момент сэр Ру вполне мог и убить кого-нибудь.

А рядом с гробом, не отрывая взгляда от лица покойного, застыл сэр Каа. Юноша едва сдерживал бьющую его крупную дрожь, в глазах застыли боль и слезы.

"Надо же, дракон, а такой впечатлительный", подумал советник, подходя к усопшему. Лицо сэра Страя было отрешенно-умиротворенным, будто бы перед кончиной он познал некую высокую истину, столь великую, что весь окружающий мир мерк перед ней. Ни намека на постоянную полуулыбку полную ехидства, не сходившую с его лица при жизни, не было на хладном застывшем лике.

Постояв минутку у домовины, сэр Алан подошел к дракону.

– Как вы? – тихо спросил он, положив руку ему на плече.

– То о чем мы договаривались, я исполню, – с горечью прошептал он, – Не сомневайтесь.

– Я не об этом, – покачал головой Лавора. Странно, но ему, законченному цинику, и впрямь сейчас было жаль дракона, мальчишку еще по сути. Нерастраченный отцовский инстинкт прямо толкал загородить Кааха от зла и подлости мира. Первый советник с трудом отогнал от себя это наваждение.

Дракон оторвал взор от тела Страя и с болью посмотрел в глаза советника. На миг благородному Лаворе показалось, что его, от затылка до пят, пронзила ледяная молния. Зрение начало мутиться, а сам он будто бы начал взлетать куда-то вверх и вбок. Сэр Алан тяжело сглотнул, но не отвел взгляда, подавив странную слабость усилием воли. Осталось только небольшое головокружение и удивительная пустота в мыслях.

– Его убили, – проговорил Каах и отвернулся, встав спиной к гробу – Я точно чувствую это.

– Я знаю, – ответил Лавора так же тихо, чтобы не услышал Предстоятель, – Мы найдем и покараем убийц, korlat.

Дракон прикрыл глаза и кивнул. На длинных ресницах задрожала одинокая капля влаги.

Первый советник отошел от гроба и приблизился к сэрам Касу и Язю.

– Благородные сэры, – произнес он, игнорируя барона Тайра и почтенного Нотора, – Приношу вам свои самые искренние соболезнования, в связи с безвременной кончиной вашего брата. Если я могу что-то для вас сделать…

Сэр Кас бросил на Лаввору обжигающий взгляд, но сдержал себя в руках. Он отлично осознавал, кто стоял за его спиной все те годы, когда молодой и самоуверенный мальчишка приехал из нищего, затерянного в горах поместья, чтобы покорить столицу. Условие было простым: все братья, которым еще только предстояло вырасти, идут по его стопам, ему и им оказывается неявная протекция, но в обмен надо было принимать в семью чужаков, и выдавать их за родню. Вполне приемлемое условие – традиция приема в семьи существовала еще во времена ранней Империи, а он, как старший мужчина в семье был ее патерфамилиа. Другое дело, что он относился к узам родства очень серьезно, и тот, кого он называл своим братом, таковым для него и становился.

– Благодарю, сэр Алан, – произнес он, – Ваше участие в нашем горе – уже помощь, – и, повернувшись ко второму советнику резко спросил, – Так что, расследования не будет?

– Расследования чего, сэр Кас? – спросил в ответ Нильв Нотора, – Медикусы дали однозначное заключение, что у сэра Страя была редкая болезнь сердца. Смерть преторианца, это всегда чрезвычайное происшествие, мой Стол неизменно тщательно расследует такие случаи, но в этот раз… – почтенный Нотора развел руками.

Преторианский легат переводил тяжелый взгляд с Нотора на Витару, но те стойко выдерживали его.

– Хорошо, – наконец сдался Корзуна, – У меня нет оснований вам не верить.

Лавора поспешил откланяться и подошел к сэру Зиму, сидящему с прикрытыми глазами.

– Только не говорите, что и вы считаете смерть Страя естественной, сэр Алан, – негромко произнес он, не открывая глаз, – И избавьте меня от дежурных фраз.

– Не считаю, – согласился советник, – Но и зацепок у меня никаких нет. Если это был яд, то мне он не известен.

– Не удивительно, этим в Айко еще никого не травили, – спокойно ответил сэр Зим, – Зато он известен Ру. Это яд василиска – братец в таких вещах разбирается.

– Не сомневаюсь… – задумчиво проговорил сэр Алан. Именно познания в ядах некогда заставили молодого аазурского сэра искать убежища в Айко, – Значит, яд василиска? Это кое-что проясняет.

– Это ни Бездны не проясняет, благородный Лавора, – ответил сэр Зим, так и не открывший глаз за все время разговора, – Вы знаете, где еще водятся василиски? В Гремучих пустошах. Это очень далеко. Я не хочу сказать, что караваны из тех мест никогда не приходят в наши края, но они очень, очень редки, и все, что они привозят, стоит бешеных денег. Кто, простите, будет тратить столь дорогое зелье на простого преторианца? – Зим распахнул глаза и требовательно посмотрел на сэра Алана, – Во что вы втягиваете нас, господин первый советник? Кто из нас умрет следующим?

– Можете мне не верить, но у меня и мысли не было, включать вас в игру, – пожал плечами советник, – Для меня смерть Страя стала полнейшей неожиданностью.

– Я вам верю, – Корзуна вновь прикрыл глаза, – К сожалению, я вам верю.

Лавора отошел от сэра Зима и направился к мечущемуся как тигр в клетке сэру Ру.

– Лучше уйдите, – прорычал тот, едва сэр Алан приблизился, – Я за себя сейчас не отвечаю, благородный Лавора.

– Всего один вопрос, – ответил первый советник, – Вы уверены, что это яд именно василиска, а не какой-то другой?

– Как в себе самом! – отрезал сэр Ру.

Сэр Алан со скорбным видом покинул особняк сэра Каса и остановился у входа. Ждать пришлось недолго – Витара и Нотора вышли почти следом.

– Ждете нас, благородный Лавора? – спросил сэр Рэндом.

– Совершенно верно, Ваша Милость, – спокойно ответил первый советник, – Если помните, у нас есть небольшая договоренность… – сэр Алан внимательно поглядел на Нотору.

– Можете говорить при нем, – второй советник правильно понял взгляд Лаворы, – Почтенный Ноторо в курсе дела.

– Хорошо, – согласился Лавора, – Из надежных источников стало известно, что банда, промышлявшая кражами антиквариата из Верхнего города, планирует проникнуть на бал в честь совершеннолетия коронессы.

– Что они там забыли? – удивился Нильв Нотора.

– Во дворце много старинных вещей, – сэр Алан улыбнулся, – Фамильный клинок Легоров, например. Или вот императорская пайса на управление фемой, тоже ничего.

– Эти предметы очень хорошо охраняются, – заметил барон Тайра, – Не может это быть что-то иное?

– Может, – охотно согласился первый советник со вторым, – Они свои цели, как понимаете, не разглашают, так что я понятия не имею, за чем именно они придут. Зато знаю, как будут одеты. Их, конечно, можно взять прямо на «малине», но я опасаюсь, что кто-то из них уйдет.

– Разумная предосторожность, – любезно улыбнулся сэр Рэндом (как отлично знал Лавора, барон всегда был особо любезен с теми, кого фактически списал со счетов), – И что вы предлагаете?

– Взять их во дворце, во время бала. Под шумок, так сказать. Никто из гостей ничего и не заметит.

– Это хорошо, но при чем тут наша договоренность? – спросил благородный Витара.

– Без разрешения Его Сиятельства устраивать какие-то мероприятия во дворце… Это, знаете ли, чревато боком, – тонко улыбнулся сэр Алан, – Завтра, во время охоты, мы уведомим его о нашей операции. Вы добьетесь командования ей, я для виду побурчу, но сдамся.

Сэр Рэндом ласково улыбнулся. На его лице можно было бы прочитать: "Даже если и не для виду. Я в милости, а ты – в опале".

– Воры будут схвачены, – продолжил благородный Лавора, – После чего комитет, можно считать, уже у вас в кармане.

– А вы как думаете, Нильв? – спросил барон Тайра у начальника «единорогов».

– Рискованно. Но… Реально.

– Значит так и поступим, – сказал второй советник, – Давайте, сэр Алан, завтра сделаем вот каким образом…

* * *

Благородный Лавора до смерти не любил вставать рано. Сэр Алан был натуральной «совой», и предпочитал ложиться глубоко заполночь, а просыпаться ближе к обеду. Увы, в силу своего положения поваляться в кровати подольше он позволял себе хорошо если два раза в месяц – должность первого советника предполагает достаточно ранние подъемы. Однако нынешнее утро было совсем уж из ряда вон – Лавора с трудом мог припомнить, когда последний раз вставал до свету. Без сна ночи проводить приходилось довольно часто, а вот подниматься раньше солнышка – нет. Эту пытку для своего измученного организма он вынести был просто не в силах.

Так и этим утром, на привычную фразу камердинера, "Вставайте, сэр, вас ждут великие дела", он попытался завернуться в одеяло и высказаться в том духе, что все великие уже померли, и ему, гербовому дворянину Лаворе, что-то сильно нездоровиться, а, следовательно, он и так идет к величию семимильными шагами. Камердинеру пришлось повторить фразу несколько громче.

– Да встаю я, встаю!!! – полным муки голосом простенал сэр Алан, садясь на кровати, попутно согнав с нее нахального рыжего котяру, который, пользуясь привязанностью хозяина, позволял себе многое. Например, мог посреди ночи решить, что хозяин недостаточно чист и начать вылизывать лицо спящего советника. Это было единственное живое существо, которому тот прощал побудку – Ты абсолютно лишен сердца, Эктор!

– Совершенно верно, сэр, – невозмутимо ответил дворецкий, – За это вы меня и держите. Прикажите подать умыться?

Лавора вновь застонал – умываться он тоже не любил, а сегодня, хоть для видимости бодрости, он вынужден был обречь себя еще на одну пытку.

– Да, – ответил он, – Холодной воды.

Нет, советник не был изнежен. Когда в том возникала необходимость, он вполне мог спать на голой земле или часами ходить босиком по снегу, но при этом он искренне считал, что если человек может избежать подобных испытаний, ему их избежать следует.

– Как прикажите, сэр, – Эктор слегка наклонил голову, – Прикажите также подать полотенца для растирания?

– Обойдусь халатом, – отмахнулся сэр Алан, и, выбравшись из кровати начал стягивать ночную рубашку, – Лучше распорядись насчет горячего мясного бульона, это будет самое то, что надо.

– Сей момент будет исполнено, – ответил дворецкий и чинно удалился.

Когда в спальню внесли таз и большой кувшин, Лавора поежился, зашел в таз, нагнулся и вздохнул.

– Итак, приступим к пыткам. Лей.

Вода была ледяной, как из горного ключа. Мышцы советника свело, он стиснул зубы, едва не раздробив их в мелкую крошку, и судорожно втянул воздух, однако дикий вопль, который так и рвался наружу, сэр Алан задавил на корню.

– Изверг! – только и прошипел он, когда вода, а лил ее Эктор неторопливо, закончилась.

– Вы мне за это платите, – невозмутимо ответил дворецкий, – И неплохо.

– Палачом тебе в Четвертом столе работать, а не дворецким, – благородный Лавора быстренько закутался в халат и принял кружку горячего мясного отвара, – Спасибо.

– Не стоит благодарностей, сэр. Прикажите подавать завтрак?

– Да, и охотничий костюм.

– Будет исполнено, сэр. Прикажете помочь вам с туалетом?

– Не занимайся ерундой, – отмахнулся сэр Алан, – Сам оденусь, не младенец.

Эктор неодобрительно покачал головой, но смолчал. Он был дворецким в пятом поколении, и крайне неодобрительно относился к манере своего хозяина, делать самолично многие вещи, для которых предназначены слуги. Последней зимой его едва не хватил карачун, когда он застал сэра Алана за рубкой дров для камина – бедняга никак не мог поверить, что советнику просто приспичило размяться. После этого случая Эктор едва не попросил у благородного Лаворы расчета, и успокоился только тогда, когда сэр Алан торжественно поклялся, что дрова больше рубить не будет. Во всяком случае – дома.

Минутой позже горничная внесла в комнату коричневый охотничий костюм из кожи, замшевую шляпу к нему, первязь с мечем и кинжалом, и высокие черные ботфорты. Первый советник скептически поглядел на шляпу и попросил подобрать берет – в силу узкой вытянутой формы его лица, иные головные уборы смотрелись на нем, как правило, нелепо.

Горничная на миг задумалась, а потом горестно всплеснула руками.

– Ой, батюшки, горе-то какое!

– Какое горе? – мгновенно насторожился Лавора – Кто-то снова умер?

– Ой, нет, – вздрогнула горничная, – Не пугайте меня так страшно, Ваша Доблесть.

– Тогда в чем дело?!! – спросонья сэр Алан никак не мог претендовать на образец мудрости и долготерпенья.

– Да под костюм-то этот только один берет и подходит, а на нем, как на грех, перо сломалось третьего дня, – пояснили служанка, – Я уж хотела заменить, да по хозяйству забегалась.

– Мндя? – неопределенным тоном произнес сэр Алан, – Это который берет? Черный?

– Он, – горестно вздохнула горничная, – Остальные уж больно светлые.

Советник только хотел громогласно проклясть себя за пристрастие к светлой одежде и нацепить злополучную шляпу, как в голове его мелькнула идея.

– А знаешь что… А и не страшно – мне все одно то перо не нравилось. Прикрепи-ка ты лучше на берет перо со шляпы. Ну, с той, что я на днях купил.

Горничная наморщила лоб, вспоминая, что же такого ее хозяин покупал, затем радостно кивнула и побежала выполнять приказание.

– Перо жар-птицы, говорите? – пробормотал Лавора, – Посмотрим мы, что это за жар-птица такая.

Спустившись в столовую (спальню и кабинет сэр Алан оборудовал себе в небольшой башенке на углу особняка), советник подкрепил силы легким завтраком – много с утра он есть не мог, зато на ночь прямо-таки объедался, и при этом спал без задних ног.

Настроение от вкусной пищи у него, как обычно, поднялось, и в конюшню он спускался в приподнятом расположении духа, насвистывая какую-то песенку. Внизу его уже ждал оседланный гнедой жеребец по имени Шмель. Конюх вывел его во двор, и передал поводья сэру Алану.

– Здравствуй, мой хороший, – Лавора обнял коня за шею, – Соскучился? На-ка, я тебе морковку принес.

Конь фыркнул, недвусмысленно намекая, что да, соскучился, что он хозяина, конечно, любит и все такое, но и хозяину неплохо бы почаще его навещать и брать с собой за город, покататься. Морковку, впрочем, взял и деликатно схрумкал.

– Ничего, – потрепал коня по холке сэр Алан, – Вот закончу с этим делом, и поедем с тобой за город, всласть по лугам поносимся. А то и до Лаворы доскачем – давно дома не были. Съездим?

Конь скептически покосился на советника – вечно ты, мол, обещаешь, а на поверку выходит, что сразу после одного дела, начинается еще одно, да хорошо если одно.

– Нет, обязательно съездим, – рассмеялся сэр Алан, – Если все выйдет, то можно будет себе нормальный отдых устроить. Ну-кась, а сегодня как, покатаешь меня?

Шмель возмущенно перебрал ногами – спрашиваешь еще, мол.

– Ну, вот и славно, – Лавора взлетел в седло, не касаясь ногами стремян, – Поехали, милый.

Животные первого советника любили, особенно кошки и лошади. Кошки – неизвестно за что. Эти хитрющие усатые создания ходят сами по себе, и что у них на уме понять еще никому не удалось. А вот лошади питали к сэру Алану привязанность из-за того, что он никогда не бил их сам, и не позволял бить окружающим. Шпоры, хлысты, нагайки – ничем этим Лавора никогда не пользовался, предпочитая находить со своими конями общий язык. Пока это ему удавалось.

К загородной резиденции герцога Арина III сэр Алан подъехал едва ли не с опозданием – все уже сидели верхами и ожидали лишь выхода августейшей четы.

– Сэр Алан, – к советнику с милой улыбкой подъехала леди Катарина Нархи, – Давно вас не видела. Все уже решили, что вы не приедете.

– Я бы и рад, леди, да пропустить охоту никак нельзя, и опоздать на нее тоже. Но виделись-то мы как раз недавно. У леди Таши Дихано, как раз тем вечером, когда был ранен благородный Понера.

– Вы что-то путаете, благородный Лавора, – Катарина чуть наморщила лобик, – Я в тот день была при Её Сиятельстве, и никак не могла быть у благородной Дихано.

– Да? – сэр Алан улыбнулся, – Ну, значит путаю.

– Алан, дружочек, ты опять пудришь мозги прелестной леди Нархи? – Тревор Массена подъехал к разговаривающим советнику и фрейлине горяча коня. Буланый жеребчик ахал-иторской породы фыркал, прядал ушами и пританцовывал на месте. Вслед за шутом неторопливо подъехал сэр Гарольд Модена, – Не слушайте Лавору, прелестная Катарина, он же известный бабник!

– Кто, я?!! – наигранно возмутился сэр Алан, и, повернувшись к синешалю, требовательно спросил, – Вот скажите, благородный Модена, неужели я бабник?

– Ну… Как вам сказать?..

– Спасибо, сэр Гарольд! – с чувством произнес первый советник.

– О, нет, конечно же, вы – не бабник! – поспешил исправиться Модена.

– Смотрите, леди Нархи, благородный Лавора в охотничьем костюме, а он большой охотник, – усмехнулся Массена, – До вашей сестры.

– Пошел прочь, дурак, – цыкнул Лавора, – Не видишь – я соблазняю.

Леди Катарина прыснула в кулачок.

– Все бы вам шутить, благородные сэры, – сказала она, – А вы, сэр Алан, все обещаете, да обещаете. Ладно, – она вздохнула и столь многообещающе поглядела на первого советника, что у того мурашки побежали по коже, – еще встретимся сегодня, господа.

– И с чего тебе такое большое имперское счастье, ослепительное как встреча с граблями в темном сарае? – задумчиво поинтересовался личный дурак герцога, глядя вслед отъезжающей Катарине.

– Зависть, – нравоучительно произнес сэр Алан, – очень тяжкий порок, Массена.

– Ну надо же, все не завидуют, а я завидую! – возмутился шут.

– На кого сегодня охота? – спросил Лавора у синешаля.

– Егеря обещали оленей и кабанов, – пожал плечами тот, – Соколиную охоту, по крайней мере, точно не планировали.

– Может устроить большую королевскую рыбалку?., – задумчиво спросил сэр Алан, – Маэро, вроде бы, понравилось.

– Рыбалку? – удивился сэр Гарольд, – Это как?

Лавора, несколько приукрасив от себя, поведал шуту и синешалю историю, рассказанную сэром Вазмой. Массена смеялся как ребенок.

– Пойду, поделюсь с Арином, – все еще хохоча сказал шут, и дал коню шпор, – Он оценит.

Лавора и Модена остались наедине, чуть в стороне от остальных охотников.

– А от леди Нархи, держитесь лучше подальше, дружеский вам совет, сэр Алан, – сказал сэр Гарольд, – За ней нынче ухаживает младший сын леди Ясиму, сэр Виктор. Могут быть нежелательные последствия.

– Баронесса Рокухара, насколько я понимаю, получит отставку после завтрашнего бала, – заметил Лавора, – Неужто молодой баронет полезет после этого к первому советнику?

– Полезет, – вздохнул Модена, – Он дурак, но при этом очень хороший мечник.

"Ну, вот и ясно, каким именно путем дражайший барон Тайра планирует мое устранение", подумалось сэру Алану.

– Спасибо за совет, сэр Гарольд, – искренне поблагодарил синешаля советник, – Я вам этого не забуду.

– Пустое, отмахнулся тот, – А вот и Их Сиятельства с герцогским лесничим. Охота, можно считать, начата.

Из ворот загородного дворца и впрямь показалась кавалькада. Арин III, ехал рука об руку с супругой, рядом с ними двигался сэр Гай Пимену, герцогский лесничий и начальник охоты, на полкорпуса от них отставали коронал и коронесса. Все пятеро, сзади и по бокам, были окружены эскортом из дюжины доместиков.

– Интересно, – глубокомысленно заметил Модена, – На этот раз Её Сиятельство опять переплюнет своего августейшего супруга по количеству добытой дичи?

– К гадалке не ходи, – усмехнулся первый советник, – Ладно, кортеж начинает формироваться, поедемте, сэр Гарольд. Наши места поблизости от Его Сиятельства.

Благородные сэры и леди выстраивались в колонну не дольше четверти часа, после чего блистательное общество, под пение флейт и волынок менестрелей, двинулось в сторону леса, где уже поджидали егеря и загонщики.

Его Сиятельство Арин III, изволили находиться в приподнятом настроении, и шутить по каждому удобному поводу. Кавалькада следовала по дороге за ним с неспешной грациозностью и изяществом, благородные разговаривали между собой, отпускали двусмысленные колкости, флиртовали… Сэр Алан приблизился к мрачному как туча сэру Касу Корзуна.

– Вы – здесь? – удивился он, – Я слышал, что ваши братья отправились в поместье, чтобы предать тело сэра Страя погребению, и полагал, что вы отправились с ними.

– И оставил легион? – тоскливо ответил сэр Кас – На кого? Я же теперь преторианский легат… Нравится мне моя служба, или нет, но никто за меня моих обязанностей не исполнит. Я попрощался с братом здесь. Мать… поймет. Каа я тоже оставил в городе.

– Боги мои, его-то почему? – удивился первый советник.

– Он только приехал. Покидать службу через несколько дней после ее начала, даже из-за смерти брата, я считаю недопустимым. Каа проводит Язя, Зима и Ру на пол дня пути, и вернется в казармы сегодня же. Семейные проблемы Корзуна не запятнают честь их рода.

– Вы сильный человек, сэр Кас, – покачал головой сэр Алан и отъехал в сторону.

Лавора не сомневался, что разговор слышали все, кто был поблизости: и Массена, и Карено, и, что самое главное, барон Тайра. Сэр Алан отлично усвоил старый принцип, гласивший, что если хочешь что-то спрятать понадежнее, положи это на самое видное место.

Кавалькада, а было в ней под сотню всадников, подъехала наконец к лесу. На опушке было разбито множество шатров, слуги готовили охотничьи пики для всех участников, загонщики уже увели собак на позиции и из лесу раздавался их приглушенный расстоянием лай, – сэр Гай не первый раз организовывал забавы для Его Сиятельства, не ударил лицом в грязь и на сей раз.

– Вы всю дичь еще не распугали, а, благородный Пимену? – поинтересовался герцог.

– Не сомневайтесь, Ваше Сиятельство, не всю, – ответил лесничий.

– Это славно, славно… – пробормотал Арин III, осаживая коня, – Ну-с, давайте-ка по позициям, леди и сэры. Кто будет моим егерем?

– Я сам, – ухмыльнулся сэр Гай.

Всадники разорвали строй, и последовали за егерями в лес, на позиции. По невидимой команде загонщики спустили псов, и те ринулись в чащу. За ними, улюлюкая и размахивая выданными пиками, рвануло благородное общество.

Сэр Алан, вообще-то предпочитал соколиную охоту обычной, но на сей раз она увлекла и его. Заметив поднятого гончими оленя-трехлетку, он направил Шмеля за ним в погоню. Застоявшийся без дела конь развил такую прыть, что очень скоро отстали и псы, и егеря, и остальные преследователи.

Олень отчаянно вилял, делал петли, как заправский заяц, несся по прямой во всю прыть, пытаясь уйти от первого советника, но Лавора не отставал. Шмеля не надо было понукать – он сам рад был показать все, на что способен.

Бешеная скачка продолжалась почти час, сэр Алан сам не заметил, как оказался в глухой чащобе. Он вообще ничего не замечал, кроме спины удирающего оленя и копья в своей руке. Наконец зверь выдохся, сбавил скорость, и удирал уже просто по инерции, смирившись со своей неминуемой гибелью. Приблизившись почти вплотную, Лавора отвел руку для удара, и толкнул пику вперед, целя острием в спину оленя. Именно в этот миг Шмель резко рванул в сторону, прыгнув практически перпендикулярно своему движению и хрипя от охватившего его вдруг животного ужаса. Каким ни был сэр Алан замечательным наездником, удержаться в седле больше двух секунд ему не удалось. Единственное, что он успел, так это сгруппироваться в падении, и упасть на прелую листву, не поломав костей, но падение все равно вышибло воздух из его легких. На какое-то мгновенье глаза заволокла красная пелена. Не обращая на нее внимания, Лавора, кровь которого все еще бурлила от погони, вскочил на ноги, подхватил пику, которую отпустил падая, развернулся в ту сторону, в которой должен был быть олень и обмер.

"Вот те раз…", подумал он. Олень так и остался на том месте, где его должно было настигнуть копье советника. Животное еще билось в предсмертных конвульсиях – у него был переломан хребет. А рядом с оленем возвышалось другое, гораздо более опасное чем волк или кабан, создание. Короткая, красно-буро-коричневая шкура покрывала мускулистое тело, когти, длинной с человеческий палец венчали массивные лапы, рыжая грива вокруг морды, похожей на гротескную человеческую маску повисла неаккуратными прядями, а изогнутый скорпионий хвост, увенчанный смертоносным жалом, вздымался над спиной.

"Мантикор, – с безнадежной тоской подумал первый советник, поудобнее перехватывая пику и силясь восстановить дыхание, – А говорят, что в Айко их давно уже всех перебили". Мантикор был старый, массивный, матерый – об этом явственно свидетельствовали его размеры. Стоя на всех четырех лапах, ужасная, не знающая пощады тварь, могла смотреть отнюдь не низенькому сэру Алану прямо в глаза, не задирая морды.

"Говорят, единственный способ увидать мантикора, и остаться при этом в живых, это убить его, – мелькнула в голове советника мысль, – И как такую дуру валить?" Зверь, не отрывая взгляда от сэра Алана, коротко ударил лапой бьющегося оленя, и тот затих. Затем мантикор открыл пасть, полную длинных острых клыков, и издал долгий, леденящий душу тоскливый звук. Лавора почувствовал, как от рева (если ЭТО можно было так назвать) зверя у него начали сами по себе подкашиваться ноги, появилась слабость в коленях, задрожали руки, а сам он весь покрылся испариной. Где-то, не очень далеко, раздалось перепуганное ржание Шмеля.

"Песнь мантикора, конечно же… – пронеслось у него в голове, – Сейчас он ослабит мою волю, может даже до бессознательного состояния доведет, а потом, как того оленя…" Советника вдруг взяла злость. "А вот хрен тебе! – сэр Алан сбросил наваждение, – По сравнению с бароном Тайра ты – всего-навсего безобидный котенок! Я способен уделать Витару, значит, уложу и тебя".

– Иди сюда, тварь, – выдохнул Лавора, – Хватит серенады петь, попробуй меня сожрать!

Ответом ему стал недоуменный мяв мантикора.

"Если собирается сожрать, – пытался вспомнить повадки и уязвимые точки мантикора первый советник, про которые он некогда прочитал в теперь уже прочно забытом трактате об охоте, – значит броситься. Если нет, то ударит хвостом. Лучше бы я выглядел поаппетитнее – от удара хвостом уклониться очень трудно". Мантикор сделал пару шагов вперед, переступив через труп оленя, и припал к земле. «Бросится», облегченно вздохнул сэр Алан, готовясь принять зверя на пику. Только в последний миг он вспомнил, что мантикор всегда наскакивает с места, не давая жертве возможности приготовиться.

Сухо треснуло ломающееся древко пики – советник попытался сбить удар так, как если бы его ударили копьем. Лавора не удержал равновесия, и отлетел в сторону, рухнув на землю как куль с тряпьем. Смертоносное жало, пробивающее, по слухам, кирасу принципия, не задело его, но радости в этом было мало – в руках у сэра Алана остался только короткий деревянный обломок.

Советник перевернулся со спины на живот, и понял, что ему пришел конец. Мантикор, которого силой удара его собственного хвоста развернуло к Лаворе боком, утробно заурчал, неторопливо повернулся и ленивыми шагами направился к сэру Алану. "Вот теперь будет жрать", вспыхнула где-то на границе сознания мысль. Вспыхнула и пропала. Инстинктивно советник попытался отползти назад. Мантикор довольно взрыкнул. Впоследствии Лавора готов был поклясться, что на морде твари отразились удовлетворение и злорадство.