Текст книги "Лось (СИ)"
Автор книги: Алексей Федорочев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Кивнул.
– Вот! Хотя это всё уже к делу не относится! Семнадцатый, шестнадцатый, пусть историки ищут доказательства, мы-то уже в двадцатом.
Захотелось сделать "рука-лицо": я до сих пор не уточнил дату! Да, хотя бы месяц! Лето и лето, а год?
– Какой сейчас год? И день?
Целитель, сбитый с мысли, удивленно воззрился на меня:
– Что, только сейчас сообразил? – и в ответ на мой виноватый вид, – Первое июля 1998 года. От рождества христова. – И ехидно так, – Эру надо?
– Спасибо, кайнозойская, это я знаю. – Разнообразные школьные знания до сих пор нежданчиками всплывали в голове при полном отсутствии у меня желания их вспоминать.
– Надо же, какой начитанный! А я бы, кстати, и не ответил. Буду теперь знать, что кайнозойская.
– Извините, я перебил.
– Да ладно. Я, если честно, вообще не представляю, как ты с такой кашей в голове живешь и связно рассуждаешь.
– Я могу вспомнить? – добраться до халявных знаний Масюни мне временами сильно хотелось, когда как слепой котенок тыкался в очевидные всем вещи.
– Нет, – покачал головой Андрей Валентинович, – Слишком, – он пощелкал пухлыми пальцами, подбирая подходящее выражение, – слишком нетривиальный коктейль лекарств ты выбрал, чтобы отравиться, все связи в хлам! Я в твою черепушку глубоко не лез, по мне человеческий мозг – слишком тонкая материя, и чем меньше вмешиваешься, тем лучше. Хочешь – проконсультируйся потом у других специалистов, но я тебя сразу предупреждаю: чудес не жди! Я уже матери твоей говорил: счастье, что не овощем остался!
– И что делать теперь?
– Жить, узнавать все заново. Ты про окна-то слушать собираешься?
– Да, конечно! – всем видом изобразил внимание, на что целитель только добродушно подмигнул и продолжил:
– Если окну не мешать, то в течение очень короткого времени оно развернется в полноценное гнездо, радиусом около пяти километров. Цифра, опять же неточная, если интересует – в литературе посмотришь. Особенно любят промышленные районы. Ах да, это я уже говорил! Ну так вот... В результате их расползания получается почти идеальный круг, внутри которого за пять-десять лет не остается ничего – ни деревьев, ни травы, ни животных, ни даже насекомых, ну, и построек, само собой.
Немного стали понятны папанины профессиональные сложности.
– А люди?
– А ты как думаешь? Ням-ням! Зашедших в круг и вышедших обратно – единицы! И это уже при сегодняшней разработанной защите, еще полвека назад не выходил никто!
Доктор дал мне время переварить новости, бывшие для него повседневностью.
– Сейчас на территории империи известно четыре действующих гнезда. Принято решение их не трогать, потому что сковырнуть их можно только тотальной бомбардировкой. Проворонили, защитнички! – почти сплюнул он.
– А почему – не трогать?
– После гнезда остается голый кратер глубиной примерно четыре метра. Если разбомбить и выжечь, окно схлопнется, но, во-первых, твари обязательно придут туда снова, это то немногое, что точно доказано, а во-вторых, представляешь, что останется после тотальной зачистки? Тот же выжженный кратер, где еще долго ничего расти не будет, если не похуже. Спрашивается – чего ради городить огород?
– Про окна и тварей я понял. И как часто такое случается?
– Ничего ты не понял, потому что я не все тебе еще рассказал! А случается?.. Два-три раза в месяц примерно, это я только нашу империю считаю. Но это в среднем по больнице. В девяносто седьмом двести сорок окон было, а в девяносто пятом – только три, основное на Африку тогда пришлось, вот и считай!
Второй фейспалм: с чего я взял, что живу в привычной РФ? Я бы еще Путина вспомнил! Но опять отклоняться, уточняя, кто на троне, не стал – и без того голова кругом шла.
– И как с этим борются? Не считая тотальной бомбардировки, конечно?
– А вот тут мы плавно подходим к Ведьме и подобным ей бойцам. – Доктор, подбирая слова для рассказа, задумчиво повертел в руках безделушку с собственного стола, неожиданно выбросил ее в урну и веско произнес, – Кодекс тварей. Странный, нечеловеческий, совершенно нам не понятный, но он есть. Прежде чем гнездо начнет полноценно разворачиваться – выходят четыре главные твари, их принято называть всадниками, по аналогии с всадниками Апокалипсиса: Чума, Глад, Раздор и Война. Эти имена давно прижились, так что если где-то их услышишь – почти наверняка разговор о гнезде. Окно всегда появляется чуть позже рассвета, и всегда до заката всадники ждут. Поединков. Если выиграть хотя бы два из четырех – окно схлопывается, твари убираются. Схватки, кстати, при любом результате состоятся все.
Я так вытаращился на доктора, что он поспешил пояснить, справедливо опасаясь за мое здоровье:
– Если успеть в первой половине дня, а сейчас уже научились фиксировать место открытия почти сразу, да и транспорт скоростной развит, то поединки идут один на один, опоздаешь до полудня – четыре на четыре.
– А...
– Не дурнее тебя! – отмахнулся Андрей Валентинович, с ходу вникнув, что я пытаюсь спросить, – Пробовали по-другому: и издалека расстреливать, и задавливать массой, и облучать чем-то – выходит хуже. Твари как-то понимают, что их пытаются обдурить и тоже тогда не церемонятся. Где-то в пустыне, бывает, экспериментируют, но по слухам ничего путнего не получается.
– А если проиграешь три или все четыре поединка?
– Если выиграть хотя бы две схватки, то это идеальный вариант, но остается еще один: на втором этапе твари идут из окна потоком и можно просто стоять насмерть, не допуская их распространения. Когда у тварей набирается какой-то процент потерь, они опять же смываются. Здесь в ход можно пускать все, кроме химии – просто бесполезно. Ничего из ОВ на них не действует.
– Артиллерия, танки?
– Да хоть таран самолетом, и такое вроде бы где-то однажды применяли. А так – что успевают доставить, то и используют. Типичный пример: три дня назад окно открылось недалеко за городом, Ведьма выиграла у Чумы, но остальные всадники победили. После проигрыша волна идет мгновенно: Ведьма не столько от тварей пострадала, сколько от того, что оказалась на линии огня, не успела вовремя уйти.
– Окно закрыли?
– Закрывать ты у себя дома на кухне можешь, это не окно, а окно! – ни с того ни с сего вызверился док, – Схлопнули! Семьдесят четыре погибших, почти сотня раненых, кто-то наверняка еще скончается. Потери техники и боезапасов – на миллионы. Но если бы не отстояли – были бы миллиарды. И если что – бомбить нельзя! Нефтеперерабатывающий комплекс, да еще почти на границе с городом.
– А почему одни девушки?
– Были там и мужчины, их просто не к нам доставили. А так – да, женщины и девушки в основном. Соотношение полов – один к трем, в отдельных регионах уже один к четырем достигает. Среди одаренных – один к шести-семи. Кого ты ожидал увидеть?
Загрузился.
– А почему такой перекос?
– А черт его знает! Кто-то на тварей и окна грешит, кто-то на естественные природные процессы, кто-то на магию.
– Магию? – этот вопрос, признаюсь, меня пока интересовал больше всего.
– Магию, волшбу, колдовство, чароплетство! – согласился Андрей Валентинович, – Называй, как хочешь! Обычно принято магией – из какого-то англоязычного труда прижилось, но местячковые патриоты периодически поднимают вой за чистоту языка, тогда вдруг чуть ли не "волхование" возникает, а иногда и более неудобоваримые конструкции вроде "чудотворства". Историки до сих пор спорят: существовала ли магия до тварей или это они привнесли ее в наш мир. Упирают на то, что инквизиция сжигала ведьм задолго до появления окон. Мне, если честно, все эти диспуты до лампочки. Есть и есть. Но женщины гораздо чаще оказываются способны к ней, чем мужчины. А победить всадника обычному неодаренному человеку не под силу, легенды о героях древности в расчет не берем. Слушай! – взлохматил он свою редеющую шевелюру, – Давай ты все же почитаешь сначала? Я как-то не думал, что тебе чуть ли ни с сотворения мира все рассказывать придется!
– Ну, хотя бы совсем коротко – кто такая Ведьма, и чем мне грозит передача ей крови? – взмолился я. Идти обратно в надоевшую палату совсем не хотелось.
– Кровавая Ведьма – лучшая всадница Ногайских – Наталья Ногайская. Если помнить, что примерно восемьдесят окон из ста схлопываются как раз благодаря поединкам, то не мне объяснять ее ценность. Это нынче им не повезло – её постоянные напарницы были ранены на прошлом окне, молодняк поставили. А то бы и это окно схлопнули без проблем. А кровь... по поводу побратимства я пошутил. Плохим тебе это точно ничем не грозит, может даже количество искр потом подрастет, но и благодарности особой от них не жди. Клановые! – фыркнул он.
– Всадница? Клановые? – вопросы копились в геометрической прогрессии.
– Дай комм! – потребовал доктор, а когда я протянул гаджет, показал, – Смотри! Список видишь?
На экране отобразился каталог.
– Читай вот эту – там упрощенно, но тебе в самый раз. Остальные – это вариации на ее же мотивы, можно смело стирать, – и он как-то потер почти все строки, – Я тебе сейчас закину еще несколько штук, где-то у меня было... ага... там уже по-другому, посложнее. Но, если захочешь, разберешься! И давай, дуй к себе в палату!
Выставил и не проводил, зараза! Хоть и обещал! Пришлось объясняться потом со злющей дежурной медсестрой, хорошо еще уколы мне уже все отменили, а то, чую, жопа бы опять пострадала.
Зачитался до самого утра. Помимо просто необходимой информации, сделал еще и вывод насчет характера дока – скинутые им книжки носили ощутимый оппозиционный характер. Потому что если читать рекомендованный учебник – сплошная ляпота и благолепие! Добрые дворяне (это поначалу, а потом, по мере уменьшения численности мужчин – дворянки), не щадя живота своего, защищали Русь-матушку и ее колонии-сателлиты от супостата. Благодарный народ со слезами счастья награждал заступниц. От сладости и сиропа, сочащегося с экрана, сводило скулы и хотелось проверить булки – не слиплась ли?
В первой книжке из личной библиотеки Андрея Валентиновича – к утру дочитал только ее, остальные только мельком пролистал – было почти то же самое, но акценты малость смещены. Никто не отрицал, что всадницы (видимо тоже по аналогии к библейским всадникам Апокалипсиса) или поединщицы – это сила, которая защищала землян от пришельцев. Да, это были суперкрутые телки. Их имена были у всех на слуху. Вот только то, что творилось вокруг них – настораживало.
Итак, пятнадцать кланов суперсильных бойцов, пятнадцать генетических линий, погнали по алфавиту:
Агдаш,
Артанские,
Белые,
Бухтины,
Гагаевы,
Коморины,
Левины,
Мехтель,
Новоросские,
Ногайские,
Октюбины,
Поповы,
Уткины,
Ходжиевы,
Шелеховы (привет, мама!).
Пятнадцать семей, на которые работала добрая половина промышленности страны.
Пятнадцать фамилий, которым можно было почти всё.
Не совсем уж всё, откровенно настраивать население против себя они не стремились, но, например, рейдерскими захватами не брезговали. Особо любимый трюк – выдать девушку, не годящуюся по уровню дара во всадницы, за перспективного человека или независимого промышленника, оказать на первых порах по-родственному помощь, опутать долгами и кредитами. А потом, ррраз! – и счастливый муж уже работает на клан, или перспективное предприятие входит в клановый холдинг! Ничего не напоминает? Мама, опять привет!
Далеко не всегда, иначе бы на них никто не женился. Хотя, что я знаю об этом? Может, и вынуждали жениться, попробуй таким откажи! Подойти, что ли к отцу при случае, спросить: "А не под дулом ли пистолета ты, батенька, на маменьке женился? А не наезжал ли на тебя дедушка или, что более вероятно, бабушки?" Только пошлет ведь. К матери.
Глава 2.
Поезд плавно тронулся. Схватив свою сумку, промчался до тамбура. Молоденькая проводница, стоявшая с флажком у открытой двери, успела только пискнуть, прежде чем мои губы накрыли ее, а руки прижали к стене:
– Солнышко, вот мой билет, скажи, что я на следующей остановке вышел! Умоляю!
Глаза девушки расширились, а я снова крепко ее поцеловал и спрыгнул на перрон, скрываясь в толпе.
Встав на цыпочки, поискал "маму". Идет падла словно лебедь белая. Скрывшись за спиной рослой и широкой тетки, переждал ее остановку и тоскливый взгляд вслед уходящему поезду. Сердце кольнул укол совести: какой бы расчетливой сукой "маманя" ни была, какие бы планы ни строила, сына-Масюню родила она и пусть по-своему, но собиралась обеспечить ему будущее. Приступ совести задавила мысль: и она же своими выкрутасами убила!
По полочкам разложил все вернувшийся из командировки батя – встретивший из больницы обычный мужчина, не красавец, но вполне приятной наружности. Чуть лишка раскормленный и рыхловатый, но в его годах это почти норма, да и кто бы говорил! Судя по непонятно сверкнувшим глазам «мамы» – увидеть его так скоро она не рассчитывала.
– Избаловала тебя мать! Испортила!
Ни прибавить, ни убавить. Сложив те крохи информации, что успел собрать, могу точно подтвердить: Масюней много занимались, дав неплохое образование, жаль только, все его знания сгинули вместе с ним, оставив мне в наследство пустую оболочку, еще и порченую к тому же – в дурку благодаря связям семьи меня не упекли, попытку суицида замяли, официально оформив язву, но кишки и впрямь были не рады всему случившемуся, и соблюдать диету еще какое-то время придется.
– Яна мне сказала, что ты теперь другой человек, как с луны свалился. Не помнишь элементарных вещей, но рассуждаешь на удивление здраво.
И снова растерялся, что на это ответить – не так уж и много мы успели с мамой Яной пообщаться. Впрочем, ей виднее, она в отличие от меня того Масюню знала.
– По условиям договора с Варькой, скрывать от тебя правду я не могу. Не знаю, что уж сама она до тебя довела... или не довела? – он настороженно посмотрел на меня, а я недоуменно на него в ответ. Я в мелочах то и дело путаюсь, с зеркалами лаюсь, какие уж тут тайны мадридского двора! – Не довела, значит, не успела...
Он неуверенно прошелся по собственному кабинету, поправляя неровно лежащие стопки чертежей, корешки книг. Потом вытащил из угла кресло и устроился рядом.
– Когда мы сюда перебрались, – издалека начал отец, – дела шли не очень. Даже мелких и средних заказов стало меньше, чем в Германии, иногда даже жалел, что поддался на Янины уговоры и переехал. Не бедствовали, но и успехом назвать это было сложно. А тут и Яна, и Марго одна за другой забеременели. Тех денег, что мы с Яной зарабатывали, стало впритык, к тому же первый год Вика много болела, и работник из Яны, сам понимаешь... Заказ от Шелеховых стал бы трамплином на новый уровень, я смог бы набрать полноценный штат, заявить о себе. До сих пор считаю, что в день, когда я отправил заявку на конкурс, меня под руку вела фортуна, потому что уже на следующий день увидел список остальных участников и остыл: не мне с моим средней руки бюро было с ними тягаться. Знал бы сразу – даже заявку отправлять не стал бы, время бы не тратил. Как ни странно, но моя работа прошла на второй этап – пришлось ехать в представительство лично. По-прежнему ни на что не рассчитывал, даже мандража не было – слишком эфемерны были шансы на победу, но надеялся запомниться, не единственная же стройка у них была! После выступления меня пригласили на собеседование.
И опять он сделал отступление:
– Трудно с тобой, я не знаю, что тебе сейчас известно, а что нет, если непонятно – переспрашивай, – осторожно кивнул в ответ, – Шелеховы по суммарной мощи не в самом начале списка, где-то в середине. С каждым годом твари становятся все сильнее и умнее, чтобы с ними биться на равных, кланам тоже приходится изворачиваться – выводить все более сильных бойцов. Я, прямо скажу, не сильно в их делах разбираюсь, но что-то Варя рассказывала, что-то краем уха в других местах услышал. Если не вдаваться в подробности, то в любовниках иметь им не возбраняется хоть кого, а вот рожать – в строго составленных парах, рассчитывается все, вплоть до времени зачатия и каких-то других параметров. Варька умудрилась залететь от кого-то со стороны и скрыть этот факт, пока не стало поздно. Да, ты все правильно понял, – ответил он на мой немой вопрос, – биологически ты мне не сын. В обмен на заключение контракта я женился на твоей матери и дал тебе своё имя. Сама Варвара не относилась к первой лиге, но в потенциале могла стать матерью довольно сильного ребенка, а по каким-то их данным по-настоящему сильным магом может оказаться только первенец женщины. Извини, я на самом деле в их кухне слабо ориентируюсь, но уверен, если расспросишь – мать тебе расскажет более подробно. Роскошь, в которой живут кланы, компенсируется строгими правилами их евгенической программы, и нарушить ее – это, пожалуй, единственный проступок, который карается вылетом из клана без исключений. Даже если речь идет о любимой дочурке их лучшей всадницы. Единственное, в чем ей пошли на уступки – это не выбросили на улицу, а как-то пристроили.
Ну вот, мои саркастические предположения оправдались – брак отца и матери состоялся недобровольно. Разве что вместо дула пистолета выступил выгодный контракт, но все равно – шантаж. Жаль, за эту неделю я как-то уже привык к мысли, что у меня есть отец, и конкретно этот экземпляр не вызывал отторжения.
– Я знал, что я не твой? – короткого времени осмотра кабинета хватило понять, что Лосяцкий не считал Масюню чужим. На половине фотографий, развешанных по стенам или стоящих на полках, молодая версия сидящего рядом мужчины держала на руках или плечах мальчишку, и постановочными эти снимки не выглядели. С удочками – одинаково возмущаются в объектив, вероятно несвоевременным окриком фотографа, чуть постарше – где-то в парке развлечений – рот до ушей у обоих. Хватало и других моментов с дочерьми, с женами: с мамой Яной за кульманами, с мамой Ритой на пляже, с девчонками на прогулках. Не было только с мамой Варей. Точнее был один общий семейный снимок, но там мать стояла вроде бы и со всеми, но если присмотреться, то наособицу, словно отмежевываясь от остальных.
– У нас с твоей матерью был договор: если искры в твоей крови так и не проявят себя, а такое запросто могло случиться, то мы ничего тебе не говорим. Проявят – на ее усмотрение. До четырнадцати лет, когда эта чертова ежегодная проверка вдруг показала наличие искр, все было нормально! – отец стукнул по подлокотнику кулаком, нервно вскакивая, – Если бы я был тогда дома! Я бы, может, и уговорил Варвару повременить или даже вообще молчать и дальше! Вряд ли, конечно, но мог бы!
– Почему?..
– Потому что ты был моим сыном! Ни чьим-то еще, ни даже Вариным – не много она с тобой возилась, если между нами! Моим!!!
– Я понял, – за Масюниного отца стало обидно, дальнейший рассказ стал кристально ясен: переходный возраст, мамины амбиции...
– Я приехал, а ты как с цепи сорвался. Шелеховы то, Шелеховы сё! Тьфу, слушать противно было!!! – выругался Лосяцкий-старший. – Забросил рисование, занялся всякой йогой-шмогой. Мы с тобой только и делали, что ругались.
– А почему ты был против?
– Начистоту?! – все еще на взводе спросил собеседник.
– Конечно!
– Как ты себе свою дальнейшую жизнь в клане представлял?
– Как бы ни представлял – не помню, поэтому и спрашиваю.
– Сто пятьдесят искр – это минимальный порог, с которым можно к ним обратиться в их училище оруженосцев. Да-да, – на мои приподнятые брови уточнил он. – Так и называется – оруженосцы. А если по-русски и по-мужски – ебари. Хорошая профессия, интересная и нужная, – едко обозначил он свое отношение, – Но я тебя разочарую – "элитные осеменители", с которыми хоть как-то считаются, начинаются с двухсот пятидесяти, а то и с трехсот искр. И даже если ты вдруг приглянешься любой из всадниц, всаживать ты ей сможешь сколько угодно, зато вдувать ей кроме тебя будет кто-то другой, тебя же отдадут на размножение девкам попроще! Вполне возможно, даже нет – скорее всего! – у тебя будут дети. Которые станут пушечным мясом, ведь возиться так, как с всадницами, с ними никто не будет. А хоть бы и всадницы! Их средняя продолжительность жизни – сорок два года! Я понимаю – сами клановые, для них это норма, они другой жизни не знают, но ты, который воспитывался в нормальной семье?! Неужели за свое сиюминутное удовольствие ездить на "Победе" не сотой, а сто десятой модели, ты готов расплачиваться своими детьми?!
– Э-э-э...
– Мать, наверное, тебе не так все расписывала? Долг мужчины и все такое?
– Никак. Не забывай, моя новая жизнь началась семь дней назад. Ровно семь дней я и помню. Почему ты не объяснил мне это раньше?
Прекративший метаться по кабинету отец устало сел обратно в кресло.
– Пытался, много раз пытался! И иногда казалось, что удавалось достучаться. Но только я за порог, как Варька приседала тебе на уши, и лыко-мочало, начинай все сначала! В конце концов, я даже пошел на подлог – от твоего имени отправил твои документы в военкомат. Ты в курсе, что как обладатель больше ста искр, не обязан служить?
– Понятия не имею, если честно, – кажется, мы плавно подходим к теме "пацифиста", которую все мамашки упорно замалчивали.
– До ста искр за одаренность не считается – у каждого второго есть. Военнообязанные все – и девушки, и парни. Свыше ста – можно отслужить альтернативно – на гражданке или в кланах, тем самым оруженосцом-хуеносцем. Только кланам ниже ста пятидесяти почти неинтересно брать – редко кто из таких к ним попадает, но тебя из-за матери Шелеховы взяли бы. И если армия – это всего лишь на два года, да обязанность в банк спермы свое добро два раза в месяц сдавать, то кланы, они хитрее – затягивают. Оглянуться не успеешь, а уже весь с потрохами им принадлежишь. Психологи у них – дай боже! Ну и роскошь, конечно, развращает. Только когда заманивают, изящно опускают, что личного имущества у кланового – с гулькин хрен, перечень допустимого, по-моему, пунктов сто насчитывает. Твою мать мне всего с одной сумкой отдали.
– А приданое? Мама Яна что-то говорила...
– Приданым заключенный контракт и последующая раскрутка стали, ну и теща, пока ты маленький был, подбрасывала на распашонки, всё же не последний человек в клане, на нее не все правила распространялись. Умная, кстати, женщина, жаль, Варька не в нее, – отец подавленно замолчал.
– Так что там с армией? – рискнул я прервать его душевные терзания.
– Пойми меня правильно: я против Шелеховых, что муха против слона. Но я считал: сходишь в армию, вырвешься из-под материнской опеки, по-другому смотреть на мир станешь. Там тоже промывать мозги умеют. Не вышло. Все предусмотрел, но того, что ты добровольно потравишься, чтобы только не идти, – мне такое и в страшном сне присниться не могло!
– А теперь?
– А теперь у тебя "язва"! К строевой не годен! – отец весомыми кавычками дал понять все, что имел на душе по поводу моей "язвы". – Документы из военкомата вернулись. Радуйся, в училище ты зачислен! Первого сентября обязан явиться!
– С амнезией?..
– Я, по-моему, ясно тебе перспективы обрисовал? По большому счету, туда только то, что между ног, и три раза по полсотни искр требуется. Первое есть, второе наберешь со временем...
Он не врал, его эмоции были у меня как на ладони. Сто сорок искр – это не только донором крови или спермы можно служить, это еще и обостренная интуиция, которая ясно показывала мне боль сидящего напротив человека. Любил он Масюню, невзирая ни на что. Любил как сына.
Любили меня-Масюню и другие домочадцы: и мама Яна – ее чувства при встрече ощущались строгими требовательными, но доброжелательными нотками, и мама Рита – немного бестолково, запутанными смазанными штрихами, которые списал на ее повышенное либидо. Любили все три сестры, встретившие в прихожей – немного покровительственно и собственнически, – так я интерпретировал свои ощущения. Вот Иван – Женин муж, тот не любил, более того – относился неприязненно и как-то... завистливо?.. Всего одна медитация из случайно (а случайно ли?) сброшенного файла Андрея Валентиновича открыла вдруг целый мир эмоций других людей – яркий и многовыразительный.
Любила и "мама" – отчаянно, с надрывом.
Себя.
Спасибо отцу Масюни – если бы не его пламенная речь, пронизанная горечью, я бы мог ошибиться, принять "мамины" чувства на свой счет, но слишком разный был их вектор – другими словами не объяснить. Отец жалел меня – непутевого отпрыска, а Варвара – себя. Довольно необычно, если учитывать настоящее кровное родство.
– А сколько у мамы искр? – решил уточнить, чтобы успокоить нехорошо шевельнувшиеся подозрения: если я, выполнив всего одно упражнение, словно пелену с глаз сбросил и четко мир ощущать стал, то ей, урожденной клановой, сам бог велел уметь больше.
– Меньше, чем у тебя, сто двадцать, по-моему... Да, сто двадцать одна. Она у Ирины Николаевны третья дочь, а я тебе уже говорил, что основная сила первенцу переходит. Вот старшая тетка твоя – Марина Шелехова – та мощной всадницей была.
– Была?
– Погибла четыре года назад. Сто окон отбила, своеобразный юбилей спраздновала, а сто первое... Жаль ее, она в тещу, хорошая баба была, хоть и безбашенная.
Подозрения ответ не снял, зато мелькнул еще один вопрос, требующий уточнения:
– А ты с мамой... не хотел завести собственного ребенка?
– Хмм... – впервые за разговор отец смутился, хотя до сих пор не стеснялся называть вещи своими именами, – Твоя мать, она, конечно, красивая женщина, а моложе еще красивее была, но еще перед свадьбой поставила условие – никакой близости. И если сначала я пытался как-то ее... уговорить... ухаживал... Нет. С ее точки зрения, я ей не пара, а нарываться из раза в раз на отказы надоело уже через год. Да и, если честно, школ оруженосцев я не кончал, по большому счету, мне и двух жен за глаза! – и резко свернул неудобную тему, – Соглашение я выполняю от и до, полностью во всем обеспечиваю, но воспринимаю ее скорее как твою няньку или дальнюю родственницу, живущую в доме.
То есть времени с матерью отец проводил самый минимум. Еще один кусочек пазла встал на место в моей картине мира. Остальные домашние так или иначе с "мамой" контактировали изо дня в день. И в них не было того неприятия кланов, какое высказывал отец. Не в восторге были от Масюниного решения посвятить себя "трудной и нужной" работе, но и в бешенство не впадали. А я, если правильно оценил темперамент главы семьи, думаю, что баталии тут недетские разворачивались. И все же при своем мнении остался только он.
Очень косвенная улика, но как-то мне все меньше хочется с "мамой" наедине оставаться. По искрам я от нее недалеко ушел, а по умениям она мне определенно должна фору давать.
И еще один вывод последовал за первым: методичку, специально или нет скинутую целителем среди исторической и околоисторической литературы, стоит проштудировать от корки до корки. Или, учитывая носитель, от первой до последней строчки, чтобы от зубов отлетала в любом состоянии. А все упражнения делать, пока дым из ушей не попрет. Займусь. Это даже важнее, чем набрать массу.
Пока я предавался раздумьям, отец обреченно сгорбился в кресле.
– Ты, если не приживешься там, знай... дом, где тебя всегда примут, у тебя есть. Маловероятно, что ты захочешь вернуться...
"Очень мало, если я правильно предположил способности клановых"
– Но ты... возвращайся... – отец еще ниже склонил голову, а я с болью понял, что он едва-едва сдерживается.
"Итицкая сила! Масюня! Ну что ж ты так, малолетка-дебилоид?!"
– А если я не поеду в это их училище?.. – осторожно спросил, боясь услышать категорическое "должен!"
Но вопрос пришелся в тему, только что морально раздавленный отец мигом собрался и начал прикидывать что-то про себя:
– Ты это серьезно или так? – позволил он нотку недоверия в голосе.
– Абсолютно серьезно, – не мне с моими скромными и неизученными толком способностями тягаться с состоявшимися магами, да еще в их логове.
Отец забормотал вслух, но скорее для себя:
– Силком они к себе не тянут, восторженных юнцов вроде тебя и так хватает... Кровушки попьют, обидятся, тут к бабке не ходи... к бабке, к бабке... Ирине Николаевне... Жива ли еще?..
Он снова пошарахался по кабинету, сбив на пол совсем недавно поправляемую стопку скрученных ватманов. Валики чертежей рассыпались, но он только ругнулся и отпнул один с дороги. Потом внимательно проследил за траекторией качения и тем же способом отправил вслед под стеллаж остальные.
– Единственное препятствие для тебя – это альтернативная служба, Варька уже отправила заявку на прохождение у Шелеховых, а те подтвердили. Препятствие так себе, решается в два счета, тем более, что из-за "язвы" ты легко можешь попросить отсрочку, и тебе пойдут навстречу. Там, где в дело вступает государственная машина, кланы предпочитают не встревать. Но вот из нашего города я бы порекомендовал уехать. Понимаешь, с точки зрения одного клана ты такая мелочь, что отвлекаться на месть тебе – это... себя не уважать, – нашел он после паузы подходящее сравнение, – И в то же время неприятный прецедент, а у них меж собой та еще грызня.
– Что грызут-то? – уже веселее поинтересовался я.
– Да все! – отмахнулся отец, – Территории, ресурсы, должности. Должен же кто-то их роскошь оплачивать! Не отправь вы с матерью заявку – не было бы проблем, а теперь все везде подшито и пронумеровано, туда же попадет твой отказ. Для них загнать тебя под себя делом чести будет.
– Оппа! – взгрустнулось мне.
– Не бери в голову! Говорю же: не станут они за тобой специально гоняться! А вот скрыться на время с их глаз не помешает! Тем более, что условно мы на территории Ногайских проживаем, а Шелеховы с Ногайскими меж собой постоянно цапаются, не хватало еще тебе очередным яблоком раздора стать!
По жизни Анатолий Сергеевич был человеком резким и деловитым. И сын, не дрочащий на кланы, нравился ему больше, чем рвущийся в элитные проститутки, поэтому деятельность развил бурную и быструю. Еще паста на моем прошении об отсрочке не просохла, а он уже согласовывал маршрут, договаривался, кто из его друзей и партнеров меня примет, придумывал подходящую версию для всех. Поднял вихрь из мамашек и сестер, которые ни на минуту не оставляли меня наедине с Варварой. Что там «мать» обо всем этом думала, осталось за скобками но, судя по тому, что никто не удивлялся – бедлам пополам с фейерверком случался чуть ли не каждый раз по его приезду, так что, наверное, каких-то подозрений не возникло. К тому же через неделю отцу надо было снова уезжать, и с точки зрения «матери» сохранялась иллюзия, что времени на мою обработку у нее оставался еще вагон.
И все бы ничего, наконец-то нащупанная почва под ногами, какие-то планы на будущее... но я ведь выспался. А тут новая обстановка, целый ворох событий. Короче, ночью мне не спалось. Извертевшись вконец, сбив простыню в сплошные складки, встал и отправился на поиски кухни – в ночной дожор. Расположение комнат и коридоров я вроде бы срисовал, но в темноте все выглядит по-другому, и стоит ли удивляться, что запомненные переходы привели меня куда-то не туда.
