Текст книги "Лось (СИ)"

Автор книги: Алексей Федорочев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Пока возились с броней, прибыли вибро-мечи, которые замучились прицеплять и подключать, их питание отличалось от нашего, две недели трахались с синхронизацией и переходниками. В рабочем режиме, конечно, консервный чудо-ножик выдавал приличные характеристики, легко перерезая стальной рельс, но все равно доверия к ним у меня не появилось ни на грош.

А еще, для полного счастья, пошел разлад в моих отношениях с командой. Я бы так и гадал, с чего вдруг такое охлаждение, но вскоре просветила Лена Краснова, зайдя в мой закуток до начала тренировки. Оказалось, что Отрепин мне тогда не поверил и из лучших побуждений в тот же день сходил к куратору за уточнением. Майор Маздеева – кто бы сомневался! – ничего в моем рассказе не подтвердила, вдобавок я сам потом получил по первое число за разглашение, еще и премии лишили. А Павел на правах старшего по званию собрал вечером всех испытателей и ославил меня брехуном.

– Наплюй! – грубовато успокоила меня Елена, они со Светланой единственные знали, что никакими фантазиями я не увлекся, – Если тебя утешит, то я тоже считаю, что целиком делать ставку на мечи – полная глупость, надо только дождаться, когда эта мысль дойдет до верхушки.

– Лена, а нельзя эту мысль как-то пораньше им в головы вложить? Ты меня пойми: я ведь не против брони, и не против наличия в экзе чего-то колюще-режущего. Но можно ведь это все как-то по-умному скомпоновать?

– Пыталась уже. Там, наверху, мнения разделились, споры идут – до рукоприкладства доходит.

– Почему? У вас там что, поголовно идиоты?

– Вот только не надо в позу обиженного вставать! Один ты все понимаешь, а вокруг сплошь идиоты! – завелась Краснова, – Пока длится ожидание и поединок, место окна берут в кольцо. В зависимости от рельефа местности радиус оцепления от пятидесяти до ста метров. А теперь представь, что по этому кругу ты со своим пулеметом будешь носиться?! Сколько ты по всадникам попадешь, а сколько по своим? Это тебе в январе повезло, что твоя стрельба никого не зацепила, хотя риск был, говорят, многие с крыш за тобой наблюдали, а к моменту расстановки заслона ты уже все патроны истратил, а представь, что ты того же Воронина шальной пулей снял бы?

– Итицкая сила! – ни разу не задумывался о таком исходе, а ведь и вправду легко мог кого-то случайно зацепить. А тяжелый пулемет не шутка – прямым попаданием руки-ноги отрывает.

– На самом деле задача не настолько глухая, – более спокойным тоном продолжила Елена, – Заслон обычно первым делом бронированные щиты выставляет, формируя коридоры для тварей, так что реальный риск только для наблюдателей остается, и здесь тоже можно что-нибудь придумать. Командование боится, что вы в тесном пространстве дружественным огнем друг друга накроете.

– Но можно же поединки один на один проводить?.. – заикнулся было я, – Где-то, помнится, проскакивало, что до полудня твари один на один выходят.

– Твари-то выходят, а вот гражданские отчего-то нет! – рявкнула Краснова, снова распаляясь, – Лось, эвакуация пятидесяти квадратных километров в населенном пункте никогда гладко не проходит, я уже молчу про расстановку оцепления! Спроси у своего Угорина, я хоть его и не люблю, но он тебе лучше расскажет, во что это всегда выливается. Потому и начинают всегда поединки незадолго до заката, чтобы целый день в запасе был, и то бывает, не успевают! А там без вариантов: четыре на четыре, да по темноте! Свет всегда выставляют, но иногда всадницы своими искрами его сносят, иногда твари что-то такое применяют, что все гаснет. В таких условиях по своим попасть – раз плюнуть!

– Не горячись, понял, – хмуро прервал ее я, – Хреновая картина тогда получается, не в нашу пользу. Может тогда вообще не стоило все затевать? Светка, вон, от простых придурков отмахаться не смогла, а ты ее предлагаешь против всадников выставлять!

– Не мешай все в одну кучу! Нас со Светой никто против тварей выставлять не будет. Считай, что мы здесь такие же кураторы, как Маздеева. Она по общим вопросом, а мы по практическим. А вот заек наших натаскивай!

Прозвище Зайка с моей легкой руки сначала пристало к Зое, а потом прилипло ко всей троице вчерашних школьниц.

– А заек, значит, не жалко? – прищурившись, спросил у Красновой.

– Миша, Зайки, между прочим, даже тебя постарше! – отбрила она, напомнив о физическом возрасте тела, – И не смотри так на меня, они девочки не простые, еще себя покажут!

Тяжело вздохнул, смиряясь. Я даже не Крижа первым делом пытался из группы отчислить, а трех этих милых девочек, но с тех пор, как пошли результаты, подходящих причин для этого не находилось.

– Ладно, понял я тебя. Пошли, время! – выходя в тренировочный зал, по привычке придержал дверь, пропуская Елену вперед, но она вместо спокойного прохода внезапно прильнула ко мне и стала горячо целовать.

Ничего не понял, даже ответил с неожиданности, но вскоре попытался отстраниться, упираясь спиной в шкаф. Не желая причинять боль, постарался аккуратно отодвинуть женщину, но опять не преуспел. Вырвался только тогда, когда она посчитала нужным закончить.

– Так надо, – прошептала она мне в лицо, глядя абсолютно трезвым расчетливым взглядом.

Зачем – понял, когда увидел исчезающий в дверях кончик Светиной косы. Елена, впервые на моей памяти пренебрегая обязанностями телохранительницы, насмешливо посмотрела на выход, на меня, на остальных и встала в строй. Яков при виде моих распухших губ присвистнул, толкнул в бок Толика, тот украдкой показал большой палец, зато Павел полоснул злым взглядом, тут же переведя внимание на трех притихших заек.

Через час Королева вернулась и в последующие дни продолжила исправно ходить на тренировки, но ни о каком неформальном общении речь больше не шла. А меня самого словно в дерьмо мордой макнули. Я ведь знал, что Светик ко мне неровно дышит, она и не скрывала этого обстоятельства, и, чего врать-то? – мне льстило ее внимание. Дальше легкого флирта у нас с ней не заходило, но порой мне приходилось сильно жалеть о самим же собой очерченных рамках. А теперь?.. Оправдываться?.. Вроде как: это не то, что ты подумала? Большей тупости я не знал, да и не имелось у нас никаких обязательств друг перед другом. В общем, как ни мерзко, но спустил бабью подлость на тормозах, став лишь с одной конкретной змеей более жестким на спаррингах. И все мрачное удовлетворение украла всего одна фраза, с загадочной улыбочкой обращенная к товарищам:

– Бьет, значит, любит.

Тьфу, сука, еще хуже сделала! Светик после ее слов вообще от меня шарахаться стала, заподозрив в садистских наклонностях. Зарекся тягаться с Красновой на ее поле, сохранив с ней одинаково ровный тон, как и со всеми.

Единственный положительный момент – команда сплотилась, правда, против меня. Учебные бои один на один я у них еще выигрывал, даже после прикрепления к экзам брони и имитации мечей (сходиться с "вибро-девайсами" – дураков нет, хотя на одиночных прогонах мы их использовали для привыкания). Побеждать получалось за счет рукопашки и лучшего знания возможностей девятки. Зато вдвоем-втроем они меня уделывали всухую.

Ну, и окончательно меня добило расставание с Любой. Какое, нахуй, расставание?! Она меня просто-напросто кинула, не вернувшись с майских праздников из дома. Еще и косвенно обокрала! По пришедшему приказу ее вещи общим скопом запаковала местная хозяйственная служба, отправив вместе с женскими труселями и лифаками половину моего белья, куртку, стоптанные кроссовки сорок четвертого размера и кое-что еще по мелочи. Я бы знал – так хоть забрал бы заранее, но пришел уже в пустую комнату к такой же офигевшей Данелии – ее подруга тоже не предупредила. Не знаю, зачем Любе мои шмотки, но пусть подавится!

Короче, к лету у меня настроение было за отметкой ноль, прочно уйдя в отрицательные значения. Предчувствие новенького-хуевенького только усиливалось, однако наступивший пиздец превзошел все ожидания!

Проспал. Выходные провел на работе: обижайся – ни обижайся на шефа, а он тоже лицо подневольное, на мое нытье возобновить работы по управляемости прыжка только вздохнул и произнес без своих обычных двусмысленностей:

– Финансирование. Пока не решим основные задачи – краник перекрыли.

Зато на составление всей документации разрешили – нет, потребовали! – трудиться сверхурочно. Даже меня из рабочего зала подтянули к перешивке и копированию, бросив команду на самостоятельные тренировки. Кстати, их потом тоже припахали. А таскать несколько дней подряд до поздней ночи без перекуров тяжелые тома и кипы бумаг туда-сюда отнимало до хуя сил. Я со своим молодняком так не ушатывался!

И вот, отстояв без выходных две недели, проспал. Обычно нас всех Макс будил, но он в мае окончательно съехался с Юлей, Мишка тоже куда-то усвистал на ночь, и меня разбудить оказалось некому. Проснувшись незадолго до двенадцати, махнул рукой – все равно уже не оправдаться, и с чувством, с толком позавтракал, пожарив себе яичницу с колбасой. Заполировав все чаем, оделся и поплелся на Голгофу – даже странно, что шеф никого не отправил за мной и не позвонил на вахту. Может, пожалел?

О жалости никто не вспоминал, всем было не до меня – под Ржевом открылось окно. Как по заказу – в слабозаселенной местности, на старом заброшенном карьере, еще и на границе зон ответственности двух кланов. Сигнал от ПОО перехватили, но передачу кланам заблокировали. Вся лаба носилась толпами по коридорам, споря кому ехать вместе с командой. Впрочем, уже не вместе, моих орлов туда отправили самолетом еще час назад. Кинулся к шефу:

– Иван Дмитриевич!!!

– О, объявился! – с сарказмом произнесла сидевшая при полном параде Маздеева, пытаясь не дать мне слова. Не на того напала!

– Иван Дмитриевич! – не обращая внимания на мерзкую тетку, проорал я, – Нельзя же ребят вот так вот в пекло бросать! Отправьте меня с ними!

– Конечно! Твою...

Воронин пытался продолжить, но Грымза не дала ему договорить:

– Я запрещаю!!! – и хлопнула рукой по столу, – Хватит и того, что вы с собой четырех своих инженеров берете!

– Но Миша же...

– Ваш Миша, осмелюсь напомнить, всего лишь ваш помощник! Мне напомнить вам штатное расписание?! Места на самолете для него нет!

Проф попытался оспорить ее решение и даже жестко. Но, увы, здесь командовал не он. На вполне осуществимую угрозу не взять на окно его самого Ван-Димыч сдулся и беспомощно развел руками. Я долго неверяще смотрел ему вслед, не находя слов.

Настроение в лабе царило похоронно-возбужденное. Те, кого не взяли, а в их числе оказался и Мишка, унывали от невозможности попасть на зрелище, но при этом активно обсуждали, как "наши" вломят тварям. И всем вдруг похуй стало, что восьмерку пилотов у нас раньше недолюбливали, что при их виде корчили рожи и сбивались с нормальных разговоров на неприятные шепотки. Нет, теперь они вдруг стали "нашими"! Мне рьяно и искренне сочувствовали, потому что Маздеева явно настроилась сорвать все лавры с моей работы. И только я, зажав голову, раскачивался, прислонившись к стене – вот не было у меня никаких радужных предчувствий! Да ребята даже до моего январского уровня работы в девятке пока еще не дотягивали!

– Знал, что тебя здесь найду! – воскликнул Угорин, врываясь в мою каморку, – Собирайся!

Я с надеждой вскинулся на него.

– Не пялься, говорю, собирайся! Уговорил Краснову, она тебя возьмет!

– А она разве не?..

– Улетели зайки и мужики, эти две крали своим паровозом добираются. Говорил же – не простые девочки!

– Каким паровозом?.. – метафору капитана я сначала воспринял буквально.

– Бортом, бортом! Вылет через двадцать минут, не успеешь – вини себя сам! Собирайся!

– Да что тут собирать! – подорвался я к выходу. Мою девятку увезли общим чохом вместе с остальными. Зачем – непонятно, возможно просто грузили все подряд.

– Откуда я знаю! Может, тебе какие-то масленки-шестеренки требуются! – на ходу пропыхтел Угорин, пытаясь за мной угнаться.

На улице я заозирался в поисках транспорта.

– Мотик за углом припаркован!

Не люблю мотоциклы. Мама меня воспитывала только с бабушкой, родня отца от меня отказалась, пусть это останется на их совести. И каким-то особым благополучием наша маленькая семья похвастаться не могла. Так что в детстве я мог лишь завистливо коситься на старших, обладающих заветным движком на двух колесах. Позже интересы сместились, мечтать стал о другом. А когда появились деньги, уже прочно убедил себя в нелюбви к данному средству передвижения.

Мчась за спиной капитана по дорогам Муромцево, нашел кучу доводов в пользу своего отношения к мотоциклам – вел Алексей Игоревич как заправский лихач, но, надо признать, доехали мы вовремя.

Лететь предлагалось на госпитальном самолете. Усадив меня среди стоек под капельницы, Краснова махнула в сторону двери в другой салон:

– Как взлетим, приходи! – и скрылась за переборкой.

Капитана на борт не взяли:

– Я невыездной! – махнул он рукой, провожая меня до трапа.

Вспомнив, что Угорин до сих пор находится под следствием, возражать не стал, только с благодарностью кивнул.

Полет прошел нервно. Елена почти сразу после взлета укрылась прихваченным из стопки одеялом и задремала, Света сама не шла на контакт, а остальные пассажиры являлись врачами и судорожно пересчитывали свои запасы, переругиваясь в процессе. Сидеть у них в отсеке было особо негде, разве что на каталке расположиться, но, как суеверный человек, рассаживаться или разлеживаться на ней я опасался. Так и ушел в итоге на собственное место накручивать себя и паниковать.

Проснулся от болтовни вышедших в мой отсек втихаря покурить медработников, что, вообще-то, было строго запрещено. Как оказалось, мы уже почти час кружили над каким-то крохотным военным аэродромом под Ржевом, дожидаясь очереди на посадку. В первую очередь сажали борты с техникой и солдатами, возможности заштатной полосы заметно не дотягивали до свалившегося на нее потока. Снова прошел в основной салон и тихонько тронул Елену за плечо:

– А?!. Что?..

– Мы уже на месте. Нас не принимают, а уже семь часов.

– Семь?.. – потянувшись, Краснова заглянула в комм, – Семь! Сиди здесь! – зачем-то сказала она, вручив мне свое одеяло.

Открыв дверь к пилотам, женщина что-то начала им говорить, слова за гулом движков не разбирались, пока не прозвучало достаточно громко и четко:

– ... Сокол на борту!

Волшебная фраза, видимо, сломала сложившийся порядок, потому что, вернувшись, сержант отправила меня обратно:

– Иди на место, идем на посадку,

На полосе нас уже ждал джип, куда со всеми почестями сопроводили Светика с телохранительницей, ну, и меня заодно.

Как ни отдавали честь нашей машине (сержанту и фельдфебелю, пиздатые звания, и что же я от них отпихивался?!), ехать по запруженной дороге мы могли исключительно с общей скоростью. И ладно бы ехать, но заторы случались на каждом шагу, отнимая драгоценное время.

В пункт наблюдения я, опережая своих попутчиц, ворвался в 21:12.

Ровно на одну минуту позже выхода Отрепина, Перепелицина, Крижа и Субботиной.

До заката оставалось еще десять минут, я рвался остановить и заменить хоть кого-то из них! Хотя бы Зою-Зайку!

Поздно.

Ровно на одну на одну минуту поздно.

Потом, анализируя записи, я пойму, кто и где ошибся, но сейчас...

Павел бился до последнего, он сопротивлялся даже с перебитой ногой, он показал весь класс! Я вряд ли когда-либо увижу фехтование круче, но Война был быстрее.

Зоя полегла сразу, не сумев увернуться от прыжка Чумы. Она просто растерялась.

Яков сумел тяжело ранить Глада, еще немного, и он бы его добил! Вмешался быстро освободившийся Чума. Двое на одного. Яков прыгал, выжимая из девятки всё, недаром он был самым упертым!.. Ему не хватило каких-то сантиметров, всадники подловили его в конце прыжка.

Толик, которого так не любил Макс, после нелепой смерти Зайки забыл все на свете, потерял голову и... потерял голову. Раздор, с которым я толком не бился, оказался не менее опасным противником, чем Чума или Война.

Начавшаяся какафония стычки двух волн меня, казалось, не затронула.

Кто-то тащил меня из ставшего опасным наблюдательного пункта, кто-то орал в ухо... мне было всё равно.

Три парня и девчонка, которым я не стал другом (и не стремился, если честно), не стал наставником (не захотел убеждать, плюнув на недоверие), не стал товарищем по поединку (одна минута!)

Твари рвались за периметр, нас, ошалевших баранов, тащили под прикрытием взвода постоянно стреляющих бойцов, а я все оглядывался, не веря тому, что произошло на моих глазах.

Ребят порвали как маленьких детей, и это моя вина.

Больше никто так не погибнет.

Клянусь.

Глава 10.

Мы с Максимом сидели на клочке неистоптанной травы, прислонившись спинами к стенке штабной палатки. Всем было не до нас. Военные суетились вокруг своей техники, готовя ее к обратному путешествию. Аэродром пахал на вылет, первыми отправляли раненых и тела погибших, потом личный состав. Единственная дорога от карьера до ближайшей крупной трассы опять была плотно забита.

Тела ребят увезли к их семьям. Жара стояла за тридцать, никаких условий для их сохранения не было. Успел лишь протолкаться к печальной процессии и в последний раз взглянуть на изуродованное тело каждого, закрепляя собственную клятву.

К потерянному профу пробиться не удалось – на мне репьем повис страдающий Кудымов. Точно так же, как раньше он ныл по поводу наличия в группе Крижа, теперь он затянул шарманку по его смерти, коря себя за прежнюю нелюбовь. Пришлось даже в конце концов его встряхнуть:

– Итицкая сила, Макс! Толик чхать хотел на твою любовь-нелюбовь! Как человек он был тем еще засранцем, и его гибель святым его не сделала. Я вон Якову при первом знакомстве вломил, и что?! Любил, не любил! Какое вообще сейчас это теперь имеет значение? Вчера кроме наших семьдесят шесть человек еще легло, я их вообще не знал, и ты не знал, а они что, хуже или лучше были? Бросай ныть и начинай думать, как ваши сопла пристроить, чтобы результат был!

– А ты думаешь, нас не закроют?

– Вряд ли так сразу, сначала будут долго решать. Мое мнение: в разгроме девятка вообще не при чем – ни отказов, ни поломок со стороны техники не было. Полностью человеческий фактор: недостаточно подготовленная группа, непродуманная тактика и неподходящее оружие.

– Да, с пулеметом ты один двоих ранил, а одного убил. Так что, получается, вибро-мечи – хрень? Но меч на пулемет не сменить, вес неравноценный, от брони придется отказываться. А если еще дополнительные поворотные движки... может, ну их?

– Да чтоб вас всех! – психанул я, – Не ну их! Яшке, земля пухом, сантиметров не хватило, чтобы увернуться. А мог бы повернуть, хрен бы его достали! Долдон был, прости господи, но все, что мог из девятки выжал, от него меньше всех ожидал! И его бы эти движки спасли бы!

Макс неожиданно всхлипнул, но сдержался. Пытаясь его отвлечь, я продолжил излагать свою концепцию:

– Броню, конечно, придется покоцать или искать другое решение по материалам. Я как-то раньше мало интересовался, что есть в наличии, может, придется самому композитную изобретать, но над весом мы поработаем.

– Композитную?.. – проявил он интерес.

– Не бери в голову, это так, мысли вслух на будущее.

– Не сходится, все равно придется совсем отказываться. Я тут прикинул, есть у меня идейка, как поворотный движок приспособить, надо Ван-Димычу показать на его суд. Еще в мае идея пришла, но тогда с этим делом свернулись, схема так и осталась пылиться в столе. По весу примерно на десять килограммов, максимум – один можно будет сэкономить, но зато с собственной батареей. Вернемся – подойду к шефу.

– Подойди.

– Все равно не понимаю, как ты с весом пулемета проблему решать собираешься? В поединок твари допускают лишь то, что приносишь в собственных руках.

– А если нет?

– Вших-ба-бах!!! – Макс руками и лицом изобразил взрыв, – Какая-то волна непонятно чего. Корежит все в радиусе километра. Выживших не бывает. Близкая съемка, говорят, не получается, так что выживают или нет сами всадники – неизвестно. А потом сразу идет поток мелких тварей, тем более не до наблюдений становится.

– Ясно. Не знал.

– Это не секрет, но и не везде есть, – пожал плечами парень.

– Что еще я не знаю?

– Откуда я знаю?! – возмутился он, но задумался, а после выдал, – Гонка приемов, про нее слышал?

– Нет, что это?

– На каждый наш удачный прием твари со временем вырабатывают защиту. Ты за кланами не следишь, но, наверное, заметил, как Октюбины в рейтинге опустились? А ведь раньше первым номером шли! Я еще помню, как маленькому мне мама покупала истории в картинках про них. А сейчас их огонь на всадников очень слабо действует.

– Слышал что-то...

– Считается, если поединок выигран, но какие-то всадники остались живы, то они доносят новую информацию до своих. Поэтому всегда стараются их начисто зачистить.

– Зачистить начисто... отбелить добела...

– Не придирайся к словам. Лучше скажи, как все-таки пулемет впихивать будем?

– Ну, смотри, – я подобрал валявшуюся рядом щепку и стал чертить на земле, – Меня тут долго убеждали, что из пулеметов мы окружающих или сами себя перестреляем, я почти поверил, но в одном они правы – в самой схватке с пулеметом лучше уже не прыгать. Вот окно, вот круг заслона, – обвел на земле границы воображаемого поля боя, – Вот твари, вот мы. Об оцеплении пусть голова у военных болит, ко времени поединка щиты они уже должны выставить. Насколько они от очередей защитят, тоже не наша проблема. Сначала тратим весь боезапас, четыре пулемета создадут вполне концентрированный огонь, всадникам не увернуться. Заметь, мы сейчас стоим, не прыгаем, не вертимся, стволы смотрят в одну и ту же сторону! – выложил хвоинками направление огня, – Потом гранаты. Не помню норматив, но в экзе я ее на сто метров легко брошу, надо только потренироваться. Я не знаю, повредят ли всадникам осколки, но компрессия – штука такая... Пусть даже ненадолго, но половину здоровья им срежет точно. Патроны уже истратили, их вес ушел, а дальше скидываем пулеметы и вуаля! В вес уже укладываемся! Там можно и ножичками дорезать!

– Хм... – Макс пальцем вдавил в землю камешки, изображающие всадников, – Должно получиться. Один вопрос – что такое гранаты?

– Э-э-э... – завис я.

– А у меня другой! – донеслось из-за спины, в процессе рисования я отошел от штабной палатки и теперь сидел на корточках к ней полубоком, – Где ты был раньше с этой идеей?

Обернулся, чтобы снизу вверх посмотреть на Краснову:

– По-моему, я своей идеей только с бачком в туалете не делился! Не ты ли мне говорила: думаем, решаем... Я сейчас ничего гениального не предложил, здравый смысл и не более того!

– Пройдемся! – предложила-приказала Елена. Или теперь все же Елена Васильевна? Сержантские лычки волшебным образом исчезли, а новых не появилось, вынуждая теряться при обращении.

– Пройдемся, отчего не пройтись, – с кряхтеньем поднялся из неудобной позы.

– Изложишь все на бумаге, – потребовала она, беря меня под руку и задавая направление прогулке, – Все, что сейчас наплел Кудымову. И без твоих обычных поворотов, а нормальным русским языком! Я прослежу, чтобы твой рапорт ушел куда надо.

– Так точно! – хмуро ответил на ее приказ.

– Я бы еще методичку тебя заставила переписать, но специалисты попытались: убираешь или заменяешь маты и твои идиомы, как сразу ясность теряется. Так что будем выпускать ограниченной серией только для служебного пользования.

– По-моему, это называется кражей интеллектуальной собственности... – я замедлил шаг, вынуждая Краснову остановиться.

– Лось! Не мотай мне нервы! Будут тебе отчисления! – она крепче подхватила меня под руку и вновь потащила, – Я Свету полночи утешала, хорошо еще ее сплавить отсюда удалось рано утром, потом полдня со штабом грызлась!!!

– Нас не закроют? – задал я самый животрепещущий вопрос. Несмотря на мой ответ Максу, у меня самого твердой уверенности не находилось.

– Не закроют, наоборот, поднимут финансирование и на полгода оставят в покое. Тебе пришлют новую команду, которую будешь готовить, как пожелаешь. Зайки в программе останутся, так что не совсем с нуля работать придется.

– После полного игнора такое доверие?

– Лось, давай прямо! – остановилась она у стоящего на отшибе кунга, приглашая меня внутрь, – Залезай, там будет удобнее, и глаза мозолить не будем, – пришлось запрыгивать в кузов и располагаться, – Давай прямо! – повторилась Краснова, – Ты, не блещущий искрами, почти завалил четырех всадников. Да, я не оговорилась, четырех! Будь у тебя патронов побольше и чуток времени на предварительные тренировки, ты бы их всех снял, даже без участия Шелеховых.

Слова были приятны, но скептически наклонил голову.

– Это не лесть и не комплимент, это всего лишь доказательство, что такое возможно. До тебя победа неклановых рассматривалась только в теории. Так что ты у нас почти что знамя. Символ! – "фаллический" – усмехнулся я про себя, – Зря твою победу засекретили, надо было хотя бы команде сообщить. Тут я сама просчиталась, посчитала этот момент неважным. Ладно, больше таких ошибок не будет. Как сделают новые машины, в течение недели тебе пригонят образцы вооружения, посмотришь, что на ваш экз лучше подойдет. Сравним потом твое мнение с мнением экспертов, может быть, даже что-то новое внесем. Вибро-мечи останутся, это не обсуждается.

– Да я, в общем-то, не против, ножики неплохие. Только соберите тогда ребят, которые в фехтовании..., – я запнулся, соображая как сформулировать, – На уровне новичков, призеров не надо.

– Почему?

– Лена, вспомни, как Паша в атаку кинулся, совершенно забыв о других возможностях! Да он даже не прыгнул ни разу! Яшка-дундук, хотя его теперь так называть нельзя, он рубился хуже, зато всё, что мог, комбинировал, чуть-чуть не вытянул. Поэтому мне нужны такие, чтобы на свои умения не очень-то надеялись, а старались все издали сделать.

– Подумаем, – не совсем согласно протянула Лена, – Выбор, сам понимаешь, не от меня в первую очередь зависит, но твои пожелания я выскажу.

– Маздееву еще уберите, – выдвинул я новое условие.

– А вот с этим – вряд ли. Во-первых, мы с ней по разным ведомствам, власти над ней у меня нет. Во-вторых, у нее достаточно высокие покровители. Могу только подсказать, что она весьма неравнодушна к молодым мальчикам, – с намеком ухмыльнулась моя собеседница, – Настолько, что голову теряет и работу свою запускает. За это и перевели в Муромцево.

– Это что, намек?.. – растерялся я от неприкрытого предложения.

– Это информация, с которой ты волен делать все, что угодно. Вся программа висит на тебе и Воронине. Ивану Дмитриевичу Маздеева почти не мешает, он и не таких видал! И свою часть полностью отработал. Майор мешает тебе.

– Да мне и ты мешала со своими выкрутасами.

– Так было надо, – не стала оправдываться она, – Не заставляй меня думать о тебе хуже, чем есть, все ведь уже понял! К тому же мы со Светой из программы уходим, больше мешать не будем.

– Она наследница?

– Одна из.

– Я понимаю, в мужья ей кого-то подберут, но чем ее увлечение мешало? Строила глазки, никого не трогала...

– Пока никого не трогала, я смотрела сквозь пальцы, меня не за ее моральным обликом приглядывать приставили. Даже если бы вы как кролики случались, я бы промолчала. Но у тебя же принципы! А Светлана пошла вразнос, ей раньше не отказывали. Когда она твоей подружке матку наизнанку пообещала вывернуть, пришлось вмешаться.

– А-а-а... – тупо промычал, – Любе?..

– Любе, Любе! Эта дуреха тоже уперлась: мой, говорит, не отдам! Пришлось ее срочно переводить в другое место. А Свете я сказала, что ты за деньги с кем угодно спать будешь. И специально ее спровоцировала.

– Ебать-колотить, какие страсти-мордасти всплывают! – я окончательно ошалел от вываленной информации, – Подожди, так ты меня еще и шлюхой выставила? – дошло спустя миг.

– А что делать было? Ждать, когда она твою следующую подружку начнет преследовать? Она будущая правительница, ей нельзя тем, что ниже пояса думать. Зато быстро остыла.

– Знаешь, что?! – вскочил я, упираясь головой в крышу кунга, – Знаешь, что?!

– Что? – насмешливо произнесла она, глядя на мое негодование.

Вздернул ее за ворот. Подумал. Развернул, упирая в стену.

– Э-э! – воскликнула она, – Ты чего творишь?

– Ты мне должна! – объяснил, рывком расстегивая ремень и задирая ей юбку.

– Ох! – выдохнула она, принимая меня в себя, – Полегче!

Когда неприятные ощущения от первых рывков сошли на нет, она сама стала подмахивать, насаживаясь как можно глубже. Злому удовольствию добавляли остроты переговоры солдат, ползающих по лагерю. Женщины у меня почти три недели не было, но я нарочно сдерживал себя, заставляя партнершу распаляться до стонов, которые она вынуждена была закусывать собственным кулаком. Впрочем, она быстро нашлась, схватив мою руку и засунув пальцы в рот. Рессоры кунга через несколько минут вошли в резонанс с нашими движениями, и грузовик заходил ходуном.

– Какое у тебя настоящее звание? – спросил на ушко, сжимая пальцами сосок сквозь ткань формы.

– Полковник, – призналась она, сгибаясь в оргазме.

– Везет мне на полковников! – сделал вывод, вбиваясь в женщину завершающими движениями.

Муромцево встретило дождем и фотографиями в траурных рамках на входе в общежитие. Кое-как успокоенные Инна с Наташей, жавшиеся ко мне всю дорогу, опять зашмыгали носами и стиснули еще крепче. Довел девчонок до их бокса и поднялся на свой этаж. Макс, помогавший мне с девушками, отделился еще по дороге, свернув к Юле. Не взятый на окно Мишка с расспросами лезть не стал, без слов выставив на стол бутылку.

Коротко помянули ребят без продолжения, я еще в самолете хорошо принял на грудь, спаивая заек и профессора, но проклятый алкоголь не действовал – картина расправы над ребятами так и стояла перед глазами. Ушел в свою комнату бездумно пялиться в потолок. Так же безучастно посмотрел на открывшуюся дверь и двух проскользнувших в комнату девчонок, видимо, их впустил Рыба.

– Можно к тебе? – жалобно пролепетала Инна.

– Мы с краешку! – попросилась Тушка.

– Без Зойки страшно! – всхлипнул кто-то из них.

Поднял руки в приглашающем жесте. Обе зайки, скинув обувь, поспешили лечь по бокам, подсовывая к моему телу холодные пальцы и ступни. Так и уснул под тихое сопение из-под обеих подмышек.

Упадочное настроение так просто не изживалось, преследуя весь июнь. Зайки у меня прописались, оккупировав своими вещами полупустой шкаф. Чувствуя себя почти святым, сначала не отвечал на их робкие заигрывания, но очень скоро понял, что на канонизацию мне еще рано. Жизнь втроем меня долго напрягала, но зайки удивительно хорошо уживались, не портя мне нервы, пришлось даже раскошелиться на широкую кровать, которую они дружным решением (меня поставили перед фактом) занесли в свой бокс, иначе бы она заняла все место в моей комнатушке. Там она тоже заняла почти всю свободную площадь, но девчонкам принадлежали две комнаты из трех, пространства оставалось больше. А вообще забавно, когда две пусть и высокие, но вовсе некрупные девушки легко заносят на третий этаж двухспальную кровать. Не знал бы про искры, так и дивился бы как многие, выскочившие помочь.