Текст книги "Серебряный бегун"
Автор книги: Алексей Дорохов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
ПОЙМАННЫЙ ВЕТЕР
На суше туристу помогает велосипед.
На воде – парус.
Велосипед – недавний друг пешехода. Ему нет ещё и ста лет.
Парус – Друг очень старинный. Он известен людям с глубокой древности.
Трудно сказать, кто был первым хитрецом, заставившим работать вольный ветер.
Вернее всего, это был какой-нибудь умный лодочник, которому надоело работать вёслами. Он подумал, подумал – и приспособил к своей лодке парус. Недаром всюду, где учёные находят древние изображения лодки, они встречают рядом и изображение паруса.
Много веков под парусами ходили все морские корабли. Только сила ветра переносила грузы из одной страны в другую.
Теперь парусных судов стало намного меньше. Наряду с ветром на море работают уголь и нефть. На смену парусникам пришли пароходы и теплоходы.
И все же у моряков осталась поговорка: «Кто не ходил под парусами, тот не моряк».
На большом океанском пароходе можно забыть, что находишься в море. Жители этого плавучего города не ощущают ни ветра, ни качки. В их уютные каюты не доносится шум волн и запах морской воды. Сложные приборы даже в темноте указывают рулевому, куда вести судно.
Но стоит остановиться могучим машинам, и морской гигант превращается в огромную стальную коробку, беспомощно качающуюся на воде. Пассажиры перебираются в шлюпки. Теперь нужны люди, знающие силу ветра и законы движения волн, не боящиеся штормов и бурь, умеющие обращаться и с веслом и с парусом. Словом, нужны настоящие моряки.
Когда Пётр I начал создавать русский военный флот, больше всего его заботило не сооружение военных кораблей. Он понимал, что русские плотники справятся с постройкой любых фрегатов и бригов. Гораздо труднее вырастить отважных и умелых матросов и командиров. Поэтому он запретил строить в Петербурге мосты, роздал жителям нового города сто сорок одну парусную лодку и велел их владельцам каждое воскресенье выезжать на Неву и там упражняться в плавании под парусами.
Так в России, в 1718 году, на два года раньше, чем в Англии, был создан первый в мире парусный клуб. Пётр назвал его «Невская флотилия».
Курсанты наших морских училищ проводят все лето в плавании на парусных кораблях.
На парусниках «Товарищ» и «Вега» они совершают дальние переходы через моря и океаны.
ЧТО ТАКОЕ СТАКСЕЛЬ-ШКОТ?
Какое это ни с чем не сравнимое удовольствие выйти в море под парусами!
Пахнущий солью ветер ласково шумит в снастях. Тихо журчит вода, разрезаемая острым носом лодки. Весело поскрипывает руль. Судно быстро летит по волнам, оставляя лёгкий пенистый след.
Наблюдая с берега, как скользят по заливу белокрылые яхты, я всегда был уверен, что плавание под парусом – спорт для лентяев. Сиди спокойно на корме, поворачивай руль, а ветер гонит твоё судно вперёд.
Но вот однажды меня взял с собой в море товарищ по гребному клубу, которого все мы называли «капитаном» за его увлечение парусным спортом. Он предложил мне совершить прогулку на маленьком парусном ботике.
Я, понятно, согласился с радостью. Однако с самых первых минут начались недоразумения.
Едва мы отошли от берега, как над водой пронёсся сильный порыв ветра.
Капитан крикнул:
«Эй, трави стаксель-шкот!»
Я, конечно, посмотрел на него с недоумением. Что он от меня хочет?
«Ну, возьми ту верёвку, – проворчал он с досадой, – -и отпусти её послабее. Да смотри, чтобы не запуталась за фалы… Леер-то, леер подтяни!» – снова закричал он.
Капитан забросал меня непонятными словами. Оказалось, что даже на таком маленьком ботике огромное количество различных снастей, и все они имеют свои названия. Каждая часть паруса, каждая балка,-каждый канат, каждое кольцо, каждая верёвочка называются по-своему.
Большинство названий взято с голландского языка. Осталось это ещё с петровских времён: первыми учителями русских моряков были голландские шкиперы, и они называли снасти по-своему.
Разобраться в этих непонятных названиях, а тем более запомнить их свежему человеку нелегко. Вот как объяснил мне капитан, что такое «гика-топенанты».
«Это очень просто, – сказал он. – Гика-топенанты – это бегучий такелаж рангоута.
Они удерживают гик в горизонтальном положении. За мачту крепится проволочный шкентель, оканчивающийся коушем или блоком. Коренной конец крепится за обух бугеля на ноке гика…»
Для тебя и для меня это явная тарабарщина, а для яхтсмена – вполне понятный язык. И, чтобы ходить на яхте, надо знать назубок не только название, но и назначение каждой снасти.
Ветер редко бывает ровным. Обычно он то усиливается, то ослабевает, то дует в одну сторону, то в другую. Если отдашься на волю ветра, попадёшь совсем не туда, куда хочешь, и не тогда, когда рассчитываешь.
Рулевой должен все время следить за силой и направлением ветра и управлять не только рулём, но и парусами: одни подтягивать, другие ослаблять. Это единственный способ заставить ветер гнать яхту по твоему желанию.
Делать это надо очень быстро, иначе яхта может потерять ход, а то и перевернуться.
Объяснять матросам, где и что надо сделать, рулевому некогда. Он отдаёт короткие приказания, а команда должна их исполнять без промедления.
В этом я убедился очень скоро.
Мы вошли в залив. Ветер стал крепчать.
«Меняю галс! – крикнул капитан. (Я уже знал – это значит, сейчас будем поворачивать.) – Убери голову!»
Он повернул руль и перекинул какие-то верёвки. Тяжёлый гик – бревно, к которому прикреплён нижний край паруса, – со свистом пролетел над палубой и едва не разбил мне голову.
Наш ботик стал круто заворачивать и так накренился, что один борт совсем лёг на воду.
«Ну, пропали, – подумал я. – Сейчас вывернемся!»
Но в ответ на мой тревожный взгляд капитан только улыбнулся: эта опасность нам не угрожала.
Ко дну каждого парусного судна прикреплён киль – тяжёлая чугунная доска. Ветер все время пытается положить яхту на бок и перевернуть, а тяжёлый киль мешает ему это сделать.
Киль помогает яхте сохранить равновесие, так же как свинцовый груз не даёт упасть на бок игрушке «ванька-встанька». Лишь при грубой ошибке рулевого или неожиданно резком порыве шквального ветра судно может перевернуться.
Тем временем небо потемнело. Откуда-то с севера надвинулась туча, стало холодно.
По палубе застучали первые редкие капли дождя. Надо было залезать в каюту.
Мы быстренько убрали паруса и бросили якорь. Наш ботик тихо покачивался на волнах, а мы уютно устроились в тесной каюте и пережидали дождь. Капитан продолжал учить меня парусному делу.
Я узнал, что настоящее название нашего судна «швертбот». Киль у него выдвижной.
При подходе к мелкому месту этот киль можно поднять в лодку. Поэтому швертбот очень удобен для прогулок вдоль побережья.
Благодаря широкому плоскому корпусу швертбот очень устойчив. На нём хорошо учиться управлять парусами.
Длинный треугольный парус, который укреплён на мачте швертбота спереди, называется «кливер» или «стаксель». Большой четырёхугольный парус сзади называется «грот».
Крепящие мачту канаты называются «вантами». По ним, как по верёвочным лестницам, магросы взбираются на верхушку мачты.
Верёвки для подъёма парусов называются «фалами». Верёвки для управления парусами называются «шкотами». Значит, «стаксель-шкот» – это та верёвка, при помощи которой управляют передним парусом…
Дождь перестал. Снова выглянуло солнце. Мы опять поставили паруса, выбрали якорь и повернули ботик обратно.
Вскоре мы были дома.
ВОСЬМИЛЕТНИЙ КАПИТАН
Отец Ивана Матвеева был моряком. На трёхмачтовом паруснике он ходил по Балтийскому морю и возил грузы из Петербурга в Либаву, из Либавы в Петербург.
Когда сыну исполнилось шесть лет, отец взял его с собой в плавание. В первый раз мальчик услышал, как скрипят на палубе мачты, как бьют в борт вспененные волны, а ветер свистит в натянутых снастях.
С этого дня он навсегда полюбил паруса, ветер, волны. Он не хотел больше оставаться на берегу, когда отец уходил в море, и сопровождал его в каждом плавании.
Но однажды отец не взял его с собой. И тогда восьмилетний мальчишка сам умудрился столкнуть в воду старую рыбачью лодку, ловко приладил к мачте самодельный парус и вышел в залив один.
На всю жизнь запомнился ему этот первый самостоятельный поход. С какой гордостью сжимал он рукоятку руля, чувствуя, как повинуется его воле маленькое судёнышко, слыша, как гудит над головой наполненный ветром парус! Вот и он стал капитаном!
Но мимо проходили другие суда. На их тонких высоких мачтах трепетали на ветру огромные косые паруса. Их узкие и стройные лакированные корпуса легко скользили по самой поверхности волн.
Как красивы были эти огромные белокрылые птицы! Они шутя обгоняли его лодчонку.
Это были спортивные яхты.
Однако в яхт-клуб детей не принимали. Только через два года удалось Матвееву поступить учеником в открывшуюся при клубе школу.
С тех пор маленький юнга целые дни проводил в гавани. Ему не надоедало с утра до вечера возиться возле яхты, в команду которой он попал. Для него было огромным удовольствием чистить, мыть, красить, убирать нарядное судно. Он терпеливо учился чинить снасти, штопать порванные ветром паруса, завязывать двадцатью тремя различными способами хитрые морские узлы. И все для того, чтобы вечером выбрать якорь и уйти в мерцающее под закатным солнцем море.
Шаг за шагом мальчик постигал сложную науку вождения спортивных яхт. Через семь лет он получил права капитана. И, хотя ему не исполнилось ещё и восемнадцати лет, ему позволили участвовать в соревнованиях наравне со взрослыми.
Матвеев оправдал доверие. На всех четырёх дистанциях яхта, которой он управлял, пришла первой.
А ещё через пять лет Иван Матвеев стал чемпионом Советского Союза. И с этого дня никому не уступал этого почётного звания десять лет подряд.
Чем побеждал он своих противников?
Прежде всего мастерством. Он умел необыкновенно точно определить силу и направление ветра и так поставить паруса, чтобы они взяли от ветра всю его силу.
Отлично владея рулём, он умел вести яхту самым выгодным курсом.
Мастерство пришло к Матвееву не сразу. Оно было накоплено в бесчисленных плаваниях.
Матвеев избороздил под парусами все Балтийское море, все озёра Прибалтики, выходил в Атлантический океан. На больших трёхмачтовых, «крейсерских» яхтах он совершал смелые походы вокруг Скандинавского полуострова. Не раз приходилось ему выдерживать жестокие морские штормы, но он всегда приводил своё судно в гавань невредимым.
В этих дальних походах укреплялось ещё одно замечательное свойство Матвеева: воля к победе.
«Море учит бороться до конца, – как-то сказал он. – И даже когда не остаётся надежды – все равно бороться!..»
Шли соревнования на первенство СССР по парусному спорту. Матвеев ждал новую яхту. Но лодочная верфь задержала её постройку, и Матвеев получил судно только за два дня до начала гонок. Ни привыкнуть к новой яхте, ни разобраться в её качествах времени уже не было.
Выйти в море на незнакомом судне – все равно что сесть на необъезженную лошадь.
Первый круг дистанции Матвеев закончил одним из последних. Впервые в жизни он оказался на… двадцать пятом месте.
Яхты пошли на второй круг. Матвеев уже понял кое-какие особенности своего нового судна и чувствовал себя увереннее. А тут ещё налетел внезапный шторм. Шквалистый ветер погнал по волнам белые барашки. Заныли, засвистели снасти. Круто выгнулись паруса…
Вот тогда-то и пригодились Матвееву его опыт и мужество! Под бешеными порывами ветра он совершал такие крутые повороты, что зрители на берегу только ахали.
Казалось, ещё мгновение – и мачта ляжет на воду, яхта перевернётся. Но нет: судно выпрямлялось и мчалось дальше с такой быстротой, что едва касалось дном гребешков волн.
Вскоре Матвеев обошёл одну яхту… другую… третью…
За один круг он обогнал семнадцать противников! На финише он был уже не двадцать пятым, а всего восьмым.
После такого дня только бы добраться до кровати и заснуть мёртвым сном! А Матвеев не ушёл с берега. Всю ночь он перешивал свои новые паруса. На его взгляд, они были сшиты неправильно. Его яхта могла ходить быстрее.
Утром он вышел в море проверить перекроенные паруса Яхта понеслась по ветру как птица.
Но вдруг раздался треск, и паруса беспомощно затрепыхались на ветру. Мачта не выдержала усиленной оснастки.
И снова Матвеев проработал целую ночь напролёт. Теперь он перестраивал самое яхту: передвигал мачту, переставлял распорки.
Но зато на следующий день он был на финише вторым. А ещё через день – первым.
Так Иван Матвеев в десятый раз завоевал звание чемпиона Советского Союза.
ПО ЛЬДУ И СНЕГУ НА ПАРУСАХ
Зима. Залив скован льдом. Огромное белое поле пустынно.
Но что это? На горизонте показался большой парус. Он быстро скользит вдали, то замедляя, то ускоряя ход, а затем исчезает в туманной дымке. За ним появляется второй, третий…
Можно вообразить, что за кромкой льда – открытое, незамерзшее море, по которому ещё ходят яхты.
Но нет. Там вода тоже покрыта толстым слоем крепкого льда.
По заливу скользят не яхты, а буера. Парусники на коньках.
Устройство буера очень несложно. Два крепких деревянных бруса сбиты крестом и поставлены на три больших конька. Посредине укреплена мачта с парусом, «позади сделан руль, поворачивающий задний конёк. Человек, лёжа на среднем брусе, управляет парусом и рулём и быстрее ветра мчится по застывшему ледяному полю.
Человек словно сросся со своим могучим крылом. Ветер наполняет парус, гудит в туго натянутых тросах. Снежная пыль бьёт в лицо. Поскрипывают дубовые брусья, стальные коньки звучно режут лёд. Буер несётся в белую даль с огромной скоростью – больше ста километров в час.
Будь внимателен, рулевой! Вон на пути дымящееся тёмное пятно. Это – не затянутая льдом полынья. Надо вовремя разглядеть её и обойти. А нетронутый снег сияет так, что слепит глаза.
Вдали протянулись заструги – борозда острых вздыбившихся льдин. Попробуй заметить их на таком бешеном ходу! А заметить надо вовремя и вовремя изменить курс, иначе не избежать аварии.
Езда на буере вырабатывает смелость и уверенность, учит в совершенстве владеть парусом и рулём. Эта школа пригодится летом, когда выйдут в морские просторы яхты…
Первый буер появился в России больше трёхсот лет назад. Это были сани под парусом. Сани действовали отлично, но их изобретателю пришлось плохо. Вот что рассказано о нём в старинной записи:
«Яузской бумажной мельницы работник Ивашка Культыгин задумал сани с парусом, а у тех саней два крыла и ездить они без лошадей могут. Катался Ивашка на них в пустырях ночью. А Варваринской церкви поп Михайла донёс в приказ тайных дел, что есть у Ивашки умысел, и, схватив Ивашку, пытали, и под пыткой покаялся, что хотел выдумать ещё телегу с крыльями, да не успел. Сани те сожгли, а Ивашку батогами нещадно били».
Через сто лет на льду Финского залива появились уже не сани под парусом, а парусная лодка на коньках. Этот первый буер построил своими руками Пётр I.
Царь был нетерпелив. С увлечением создавая военный флот, он не хотел мириться с тем, что в зимние месяцы морская учёба надолго прекращалась. Однажды он поставил на большие коньки свой собственный ботик и на этом самодельном буере попробовал проехаться под парусом по замёрзшему Финскому заливу. А когда это оказалось вполне возможным, Пётр I велел построить десяток таких же буеров и зимой обучать на них парусному делу морских кадетов.
Пётр I отличался смелостью и большой силой. Его придворный медик Бергольц записал в своём дневнике такой случай. Как-то буер, на котором царь в одиночестве катался по заливу, при крутом повороте перевернулся. Пётр тотчас вскочил на ноги, сам поднял большой, тяжёлый буер, вскочил в него и помчался дальше…
Если тебе не под силу построить настоящий буер, сделай из старых лыж санки с широкими полозьями и приспособь к ним небольшой парус. На таком снежном буере ты приучишься пользоваться силой ветра.
Можно устроить совсем маленький парус и кататься с ним на коньках по реке или по озеру. Для этого нужны две тонкие рейки: одна длиной в два метра, другая покороче. Сколоти рейки крест-накрест и набей на них кусок плотной материи наподобие воздушного змея. Держа такой парус в руках, можно мчаться на коньках по ветру с большой быстротой.
Во время Отечественной войны самодельный буер спас жизнь одному смелому лётчику.
Линия фронта проходила через замёрзшее Ладожское озеро. Восточный его берег был в наших руках, западный – захватил противник.
Лётчик Романов возвращался из дальней разведки. До аэродрома было уже недалеко, но в этот момент скрытая в лесу вражеская батарея открыла огонь из зенитных пулемётов. Романов не успел набрать высоту, и пули пробили бензиновые баки.
Машина потеряла скорость и начала снижаться над расположением противника. Вот замелькали под крылом верхушки деревьев. Самолёт качнулся и сел на лёд озера.
Романов уже видел бегущих к нему фашистов. Он приготовился дорого отдать свою жизнь – вынул пистолет, снял предохранитель с гранаты. Но в этот момент ему пришла в голову смелая мысль.
Он быстро оторвал от самолёта гладкую алюминиевую дверцу, вскочил на неё и распустил свой парашют. Ветер мигом надул тонкую ткань.
Пользуясь парашютом, как парусом, натягивая то одни стропы, то другие, Романов понёсся на своём самодельном буере по скользкому льду прямо к нашим позициям.
Через несколько минут он был уже вне опасности.
Умение управлять парусом спасло ему жизнь.
БОИ НА ПОМОСТЕ
ТАЙНА КОЖАНОЙ ПЕРЧАТКИ
В 60-х годах прошлого века в одной из лондонских газет появилось такое объявление: «Мистер Джек Браунтон предполагает при поддержке публики открыть в своём доме на Гей-Маркет академию для обучения лиц. желающих быть посвящёнными в тайны бокса; в названной академии будут подробно преподаваться и объясняться теория и практика этого истинно британского искусства во всём его объёме с указанием различных выпадов, ударов, положений и тому подобного, случающихся в борьбе; а чтобы не гнушались прохождением курса означенных лекций и особо знатные и благородные, обучать будут с превеликой заботливостью и уважением к деликатным силам и сложению учащегося; с каковой целью припасены рукавицы, вполне ограждающие от неприятного подбития глаз, раздробления челюстей и расквашения носов».
Так была открыта первая школа бокса. Однако её владелец, желая привлечь побольше учеников, несколько искажал истину.
В его школе действительно боксировали в перчатках. Но эти толстые, набитые шерстью перчатки бойцы надевали отнюдь не для охраны благородных носов противников. Носы боксирующих страдали довольно часто. Перчатки же были нужны главным образом для защиты рук тех, кто наносил удары.
Ты знаешь, сколько весит удар кулаком?
Это можно выяснить при помощи специального аппарата. Ты наносишь удар по кожаной подушке, а стрелка циферблата показывает, какая тяжесть сжала пружину.
Так вот, удар кулака мужчины, не знающего приёмов бокса, весит около восьмидесяти килограммов.
А прямой удар восьмикратного чемпиона Советского Союза Виктора Михайлова весил… триста килограммов.
Однажды в воинскую часть, где Михайлов в молодости служил шофёром, прибыло пополнение. Один из вновь прибывших, Андрей Семёнов, выделялся своим могучим сложением. Ростом он был почти в два метра, весил около ста килограммов.
В своей деревне, где-то под Рязанью, Семёнов славился как непобедимый кулачный боец. Узнав, что в части служит лучший боксёр Москвы, Семёнов в первый же вечер пришёл посмотреть, как тренируется Михайлов.
Тренировка не произвела на рязанца большого впечатления. «Не может быть, чтобы ты меня сбил, – сказал он Михайлову. – Сколько я ни дрался, других сбивал, а меня не мог свалить никто. И тебе не свалить».
И действительно, рядом с этим великаном худощавый и стройный Михайлов не казался особенно внушительным.
Михайлов предложил Семёнову подраться. Тот охотно согласился и надел перчатки.
«Смотри, – предупредил противника Михайлов, – я сильно бить не буду. Но один разок ударю покрепче, и тогда ты на ногах не удержишься».
«Ладно, ладно, пугай! – усмехнулся парень. – Не может такого быть».
Начался бой. Михайлов легко уклонился от замахов огромного, но медлительного противника либо принимал удар на перчатку и отвечал слабыми контрударами. Но затем, выбрав удобный момент, он быстро и резко ударил Семёнова в подбородок.
У парня сразу подкосились ноги. Михайлов подхватил его на руки и осторожно положил на пол.
Через несколько секунд Семёнов пришёл в себя и, с опаской поглядывая на кулаки Михайлова, задумчиво проговорил:
«Ну, брат, никогда бы не поверил, что можно от кулака свалиться!..»
Такая огромная сила удара получается у боксёра оттого, что он наносит удар не только рукой, а всем корпусом.
Удар боксёра так тяжёл, что, не будь перчаток, боец вывихнул бы или разбил мелкие косточки своих собственных пальцев. Поэтому перед боем боксёры тщательно бинтуют руки и надевают тугие кожаные перчатки.
К этой предосторожности кулачные бойцы прибегали ещё в очень давние времена. В одном римском музее хранится бронзовая статуя отдыхающего бойца, отлитая две тысячи лет назад. На руках у бойца перчаток, правда, нет, но его кисти обмотаны толстыми кожаными ремнями.
Эти ремни назывались «цесты». Их надевали римские бойцы во время состязаний. Они тоже знали, что от сильного удара может пострадать кулак самого бойца.
Интересно, что самые лихие забияки-шнолышки, начав всерьёз заниматься боксом, совсем перестают драться так, зазря.
«Чем это объяснить?» – спросил я знакомого тренера.
«Очень просто, – ответил он. – Ребята теперь знают силу своего удара и, конечно, опасаются нанести повреждение и себе и своему товарищу. Да им и неинтересно драться с теми, кто только и может размахивать без толку кулаками. Вообще у них теперь совсем другое отношение к бою. Разве можно сравнивать красивый, смелый и умный спортивный бокс с грубой и неуклюжей уличной дракой! Her, мои ребята теперь чувствуют себя спортсменами. Они всегда могут постоять за себя, но не станут без нужды давать волю кулакам».
