Текст книги "Резкие движения (СИ)"

Автор книги: Алексей Туренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

  -Красавец, -пробурчал он, кинув взгляд в зеркало.

  -Что за стрельба была? – вернулся он к занимавшей его теме.

  Я кратко пересказал свои мысли о приоритетах воинственных арабов. Компаньеро задумался.

  -Пошли пожрем, – предложил я. Спустившись на цокольный этаж и отыскав столовую, мы, уже почти привычно приступили к мародерству. С анархией свыклись не все – припасов хватало. Хотя, скорее всего такое начало дня отшибло аппетит у всех.

  Хлеб, холодное мясо и сыр сделали нас более оптимистичными. Отяжелев на полкило, не торопясь, мы вышли на улицу, погрузившись в атмосферу раннего летнего утра. Тихий, прозрачный воздух. Поднявшееся солнце прижало тучи к горам, не успев прокалить местность.

  Вторник. 8.20.

  Обойдя отель мы подошли к главному входу. Из личного состава заставы, теперь в наличии осталось двое – пулеметчик, дремавший в кресле и разгуливавший под козырьком костистый мужик, предложивший подружке заткнуться. Остальные, судя по всему привлеченные начинавшейся сварой в холле, переместились внутрь. Там одолели апатию, начав оживленный обмен мнениями. Судя по обильно жестикулирующим силуэтам, участвовали все – дамы, ополченцы, погорельцы, иностранцы. И алканавты, покинувшие бар.

  Неосторожное приближение к фотоэлементу – дверь Пандоры открылась – меня шатнула звуковая волна – галдеж, ругань, призывы сплотиться и требовать... Бл@ть.

  Желания присоединиться к митингу не возникло. Отойдя от дверей и восстановив тишину, я вопросительно посмотрел на Мишу.

  -Толку не будет, – дипломатично выразился он.

  -Надеюсь. Хрен знает, до чего они могут договориться. Саныча найдешь?

  -А надо?

  -Да.

  Пока Миша отсутствовал, я не утерпел.

  -Пулеметчик!

  -Чего? – отозвался голос из кузова.

  -Ты в этом железе шаришь?

  -Немного, – подмигнул он, опять погружаясь в дрему. Я сел 'на измену' – немного, это как? Видел передачу по 'ящику'? Хотя... других – нет.

  -Поговорим? – подал голос 'костистый'.

  'Пулеметчик' приоткрыл глаз. Уяснив с кем говорит его напарник он с любопытством посмотрел на меня, удержавшись от вопросов.

  -Сам напросился. Ночью захватили больше десяти поселков. В С'Анталии – разборки арабов и властей, на предмет кто из них – власть.

  Оба помрачнели. Вот и поговорили.

  -Сейчас еще двое подойдут – продолжим... , – 'обнадежил' я, усевшись на 'баррикадный' диван и закурил, наслаждаясь тишиной.

  Вторник. 8.30.

  Двери раздвинулись, впустив на улицу отголоски мерзко-настырного голоса. Вместе с воплями наружу проникли трое – Саныч, Миша и мужик с 'похмельного отряда'. Двери закрылись, голос умолк.

  -Привет, горячий столичный парень.

  -Здорово..., – с продолжением я затруднился . -...Мужики, давайте познакомимся, что ли?

  Красномордый любитель золотых цацок оказался скуп на информацию. – Я Саныч, он -Игорян. С Ярославля.

  Игорян кивнул, подтверждая слова шефа. То что главный у них – увешанный золотом, Саныч, было видно невооруженным взглядом. 'Быковатые', с 'претензией' – никогда не любил таких, но выбор небогат.

  -Сергей, – отозвался 'костистый'. – По жизни – автомеханик со Ржева.

  -Саша, – представился 'пулеметчик' из кузова. – Самарский ВОХР.

  Слава богу – хоть один полувоенный.

  -Михаил, – отрекомендовался пират-неформал, – главбух.

  -А я – Дима.

  -Дима-партизан, – пошутил Игорян.

  Мне захотелось сунуть ему в грызло.

  -Ладно, с чего начнем? Окна закладывать или пароход искать? – Саныч мыслил предметно.

  -Пароход, – это был я.

  В отеле отсидеться нереально. Кажется это понимали и остальные.

  -На чем плывем? – подвел я итог прений.

  -Когда? -это Саша.

  -И кто поведет?– дополнил автомеханик.

  Пауза. Вопрос требовал осмысления – бесхозных пароходов с крыльца не просматривалось, а даже раздобыв оный – как с ним управляться? В отеле, из всех корабельных специалистов найдутся только кочегары.

  Тишина затягивалась, грозя перейти в ступор В самом деле – не на матрасах же, выгребать к 'нейтралке'?

  Забрезжила идея.

  -А морские прогулки или дискотеки тут практиковались?

  -Ага. И что?

  -Славненько. Значит пароход и рулевой где-тут тут имеются. При желании – найти можно.

  -Ну что с того? – пробурчал Игорян.

  -А то. Найдешь хозяина, сообщишь – есть желающие в вояж... пятьсот рыл, готовые скинуться по пять сотен. Итого – четверть ляма зеленью. Что-то мне подсказывает, что не откажется ни капитан, ни пассажиры.

  Все переглянулись, светлея. 'Четверть ляма' – звучало весомо и внушительно.

  -Убедим..., – улыбаясь, заверил Саныч.

  -А где этого капитана искать?

  Дай говна, дай ложку. Достал, мудак.

  -Спросите местную обслугу.

  Первый уловил несообразность в словах Михаил.

  -А ты?

  -А мы, – поправил я, -В соответствии с тем, что ляпнул Игорек, займемся партизанщиной.

  Игорек проглотил. Не смолчал начальник.

  -На хера?

  -Один нападает – второй защищается. Если начнут они – сколько протянет отель? Минут пятнадцать? А нам круиза дождаться надо.... Значит мы и начнем....

  Я помолчал.

  -Второй вопрос – какие из нас партизаны. Но если жути не нагоним – до вечера не доживем...

  Глава 7.

  Вторник. Утро, 9.00.

  С детства я уяснил две истины, которые и поныне считаю основными.

  Первая – любая задуманная гадость начинается с изучения ситуации. Вторая житейская истина заключалась в том, что гораздо эффективнее – делать, не спрашивая санкции. Принцип 'одна голова, а две лучше' применим только тогда, когда главная задача голов – прикрытие задниц.

  Исходя из житейских постулатов – требовалась возвышенность и окуляры. Решив поберечь покой сограждан, а также не светить собственные планы, в качестве наблюдательной вышки я избрал горящий отель.

  Не особый знаток пожаров, но на мой взгляд, полыхало на троечку – пол-пятого этажа и местами, четвертый.

  Проведав пленного и услышав из-за двери мат Сирхаба, я с легкой душой пошел на поиск бинокля. Он нашелся в третьем по счету, взломанном мной, номере. Двадцатикратный Бушнел меня устроил.

  Проведав забытого в холле главбуха, я застал его выбитым из колеи. Новость о добровольно-принудительном зачислении в партизаны дошла до него только сейчас и теперь он задумчиво разглядывал запыленные бутылки. Сужу по себе – на трезвую голову такое принимается трудно.

  Теперь Миша стоял перед дилеммой – остаться верным принципам или привести психику в порядок, похерив здоровый образ жизни. Образ, психика, да и сама жизнь, сейчас были под вопросом.

  Оставив буха терзаться, я снял со стены карту поселка и стырив со стойки грязный фломастер потопал наверх.

  Минут через десять, полюбовавшись на окрестности, поверх деревьев, ситуацию я более-менее уяснил, поставив на карте два крестика и знак вопроса. А также – убедился в правильности выражения безвестного стратега, сгинувшего в веках – 'информации никогда не бывает достаточно'. Или это был безвестный бизнес-тренер? Возможно. Не помню. Короче, информации теперь было до фига, и это вызвало новые вопросы.

  Первый крестик обозначал серый 'Прадо' на берегу. По прямой до него было полкилометра. Запылен, задний борт – откинут, двери – нараспашку. В и вне машины просматривались четверо живых и вооруженных, в некотором отдалении – семь тел беглецов. Окопов на пляже я не приметил. На откинутой створке борта просматривалась накрытая скатерть-самобранка. Из плюсов, помимо пляжного настроя загряд-отряда, наличествовал, повышающийся в сторону суши, берег. Хреновые дела арабов усугубляло сухое русло, в котором они расположились – природная углубление на ровном пляже позволяло им не слишком светиться, оставляя возможность подобраться поверху.

  Вторым крестиком был пост на съезде. Удаление – метров восемьсот-километр. Народу и тачек там было поболе – я насчитал пять машин и около сорока человек, на обеих обочинах современной бетонки. В кузове зелененького Унимога имелось 'нечто' скорострельно-крупнокалиберное, о двух стволах и парне, ловко и быстро крутившего зенитное чудо. Наверно – тот самый вспыльчивый зенитчик, раздолбавший мишин отель. Там же, за деревьями просматривалось пулеметное гнездо, обложенное мешками. Я полюбовался на ствол с перфорированным кожухом и две головы в зеленых банданах. Мешки запали в голову – неплохой эрзац рытью окопов. Идею надо стырить!

  Вопросительным знаком шел подозрительно тихий микроавтобус, торчавший на ближайших задах поселка – в приспущенное окошко кто-то подозрительно много курил.

  В очередной раз, но под новым ракурсом задумавшись о вреде курения, я, сделав над собой легкое усилие, заставил мозги переключиться на насущные проблемы.

  С чего начинать на новом поприще?

  Самой легкой целью рисовался пляжный пост – прихватить Мишу, влезть на горку и в два смычка расстрелять беспечных отдыхающих. Дальше все выглядело более печально и неочевидно – стрельба поднимет остальных и нам на голову свалится арабская подмога... Откуда и в каком количестве – знает только аллах и местный полевой командир.

  Варианты?

  Тихо уложить ножом четырех здоровых парней? Не умею, не обучен. Да и вообще это из области фантастики. Придется 'закладываться' на прибытие подмоги и основную засаду ставить на нее.

  В итоге все может выглядеть так. Пляж – два-три криворуких в нападении и четверо аналогичных по уровню подготовки остолопов – в защите. После начала стрельбы и воплей уцелевших, на помощь летит арабская конница и натыкается на полноценную засаду. Если все удается – арабы перестают ездить на 'срочные вызовы' и главное – соваться в наш угол. По крайней мере сегодня. Или – до прибытия старших и опытных товарищей.

  Был вариант и попроще – принести на алтарь победы прокуренный минивэн. Онищенко наверно одобрит. Как курильщик с приличным стажем, с одной стороны – не горю желанием своими руками сокращать поголовье собратьев по вредным привычкам. А с другой – если там успокаивают нервы сбежавшие туристы?

  Пожалуй, главврач перетопчется.

  Решено – начнем с пляжа. Да и Крузак – неплох. Хоть по пляжу покатаюсь, если доживу.

  Определившись с целью, теперь следовало озаботиться людьми и инструментом. Думается, пулемет отдадут только после грандиозного визга. Хотя и стрельбу исключать не стоит. Что в Ярославле, что в Самаре – народ весьма упертый.

  Спустившись по провонявшей дымом лестнице, я окликнул уже бухого компаньеро. Тот, пригорюнившись, сидел перед полным стаканом.

  -Ты так сопьешься, друг.

  Кислая рожа главбуха, пожевала губами, воздержавшись от комментариев.

  -Бери бутылку и пошли. Нам понадобятся добровольцы, а им – положительный пример – грозный русский партизанен. Немало народу мечтали в детстве пускать под откос поезда. Дадим шанс осуществить мечту.

  Вторник. 9.50.

  Засада вышла, скажем прямо – не фонтан. Как говорится, из подручных средств. Как умели. Желающих положить жизнь за сограждан набралось немного, а те что нашлись... Скажем так, их стимулы немного отличались от тех, что описывают в газетах. Пришлось пустить в ход свои профессиональные навыки – склонять людей к тому, что им категорически не надо. Вот уж никогда не думал, что придется заниматься продажами на войне. Дурдом.

  Надеюсь, результат будет лучше начала.

  Засада, как таковая, состояла из двух частей.

  Группа пляжных нападающих, в лице двух членов похмельного отряда. Поправить голову они успели, собственно благодаря чему – пошли. Глядя, как нетвердой походкой они карабкаются по прибрежным булыжникам, закрадывались сомнения – не распугает ли пара пьяных русских медведей свою дичь, до выхода на прицельный выстрел.

  Их задача была проста – добраться до гребня и постараться попасть хотя бы в машину. После чего сменить позицию и разрядить в арабов еще по магазину. А услышав первые выстрелы с нашей стороны – со всех ног бежать 'домой'. Что означало 'со всех ног' в исполнении пьяных на пересеченной местности я старался не думать.

  Вторая часть нашего отряда состояла из четверых строевых и трех разнорабочих. Главная ударная сила – Саша-вохровец при пулемете и ржевский автомеханик, как пособник и по совокупности – водила. Вспомогательная – я и Миша, при двух автоматах и десяти рожках. Разнорабочие, в лице трех гламурных юношей без оружия, трудившихся на подсобных работах – набитие песка в наволочки, обдирание растительности и расчистка секторов стрельбы. В случае удачного исхода юношам были обещаны стреляющие трофеи, для 'поднятия веса' в глазах их собственных баб. На это их и купили. Покупали мы их вдвоем, естественно, на виду девок, но вне зоны слышимости. Я упирал на оружие, главбух – на благодарность беспомощных и чистых юниц, с благоговением смотрящих на защитников. Поддатый главбух оказался на диво красноречив. Девки, явно – бляди, но у юности свой взгляд на жизнь, на девок – тоже.

  Я конечно скотина – развод чистой воды, но куда деваться? Битые жизнью сограждане не горели желанием покидать отель. Мужики посерьезнее, отговорившись наличием семей уклонились, оставшись охранять 'гнездо'. Вообще, с желающими воевать был капитальный напряг. Кроме похмельных и отмороженных. Я начал догадываться, почему государство старается призывать молодых. Думаю здоровье тут – не главный фактор.

  Почему согласился идти пулеметчик – осталось загадкой. В голове ВОХры обитали свои тараканы, непонятные непосвященным. Надеюсь – он умеет стрелять.

  Я все сильнее жалел, что ввязался в этот дурдом. Оставалось надеяться, что у врагов, с личным составом – дела хуже наших.... если это вообще возможно....

  Расположились мы на обочине, за кустами, по центру пологого изгиба дороги, обложив тачанку кипарисовыми ветками, а пулеметчика – набитыми песком, наволочками. Позиция давала хороший обзор в обе стороны улицы. На всякий случай я демонстративно вытащил ключ зажигания и уложил в карман – пусть думают что хотят, но пулемет – главная ударная сила. И она не должна смыться с позиции, просто потому, что у кого-то не выдержали нервы.

  Гламурный молодняк засел в приличном отдалении, сохраняя возможность 'сделать ноги', если дело старших товарищей накроется блестящим, звонким тазом.

  В дикорастущем кустарнике стих топот двух пьяных питекантропов. Мат доносился еще секунд двадцать. Весь расчет строился на шуме ветра и прибоя, которые, по-идее должны были заглушить топот вооруженной гопоты.

  Наставшая тишина. Скачок напряжения. Лежа перед самодельным бруствером и глядя на пустую дорогу, я беззвучно материл себя за расточительность, ностальгируя по коньяку. Допинг сейчас бы не помешал.

  Парило. Тишина давила на уши и нервы. Автомеханик шумно почесался. Кто-то рыгнул, осквернив морской воздух чесноком и перегаром. Дрожащий мужской голос вполголоса выругался. Интересно, как это выглядело у Ковпака?

  Ну где шляется эта пьянь? Не заблудились часом?

  От резких хлопков в стороне моря все вздрогнули.

  -Приготовились! – хрипанул я. – Сучок все видят?

  Сучком он назывался номинально – обрубок ветки кипариса, был воткнут в метрах сорока. Напротив места где арабские мстители, по-идее, должны были свернуть к пляжу.

  Кому они должны? – всплыла дурацкая мысль.

  -Стреляем по команде! – на всякий случай предупредил всех я.

  Бухгалтер, начиная лязгать зубами, тихо пробурчал, -Дима, з-заткнись. И так всего т-трясет.

  Я заткнулся – нижняя челюсть тоже начала лезгинку. Не комильфо затевать перебранку, стуча зубами друг на друга.

  Постукивая зубками, вчетвером мы вслушивались в хлопки с пляжа. Алканавты палили бодро. На трассе не подавали признаков жизни – сиеста или очередной намаз? Перестрелка теряла оживленность – выстрелы звучали реже. Меня потихоньку начала разбирать злость на восточную беспечность – грандиозные стратегические планы шли в задницу.

  Отдаленный шум мотора вызвал некоторое облегчение. Слава богу, скоро этот кошмар кончится – едут!

  Первым, из-за поворота показался однажды знакомый, пикап. Следом – микроавтобус. Колонну замыкала смутно знакомая малолитражка, идущая с отставанием метров в сто.

  -Б-бля, – дрожащий голос. -С-стреляем?

  -Сучок! – злым шепотом напомнил я. -Ждите, бл@ди!...

  Бл@ди выждали. Но не дождались.

  Вохровец не выдержал первым – всех вжал в траву грохот крупнокалиберного пулемета. Арабы не доехали до поворота метров тридцать. Наверно Саша был прав – в этот момент машины шли прямо на нас и его очередь проткнула две первых насквозь. До сего момента я даже не представлял себе как выглядит лобовой удар очереди такого калибра!

  Передок пикапа разлетелся в клочья, раскидав по асфальту куски двигателя и подвески. В зад ткнулся микроавтобус. Пулемет продолжил превращение в фарш, двух, слипшихся куч железа.

  Боже! Тачки, люди и асфальт разлетались лохмотьями. Сопровождающий это, оглушающий грохот выстрелов деморализовал всех. Даже нас – стрелять никто и не пытался. На дороге и без того творился ад.

  Исчерпав аргументы в ленте, пулемет смолк. Вдоль всей директрисы стрельбы пыль стояла столбом. Сквозь этот серый туман просвечивало густое серо-белое облако на месте обоих машин.

  Арабы не стреляли.

  Засада ошеломленно молчала. Ни я, ни Миша не сделали ни единого выстрела. Пулемета хватило за глаза. Господи – вот это мощь! Даже находясь по эту сторону мушки я чувствовал себя подавленным. Даже думать не хотелось, что пришлось на долю арабов. На их месте, я, наложив полные штаны, несся бы отсюда без оглядки.

  Теперь я начал понимать как выглядит и ощущается настоящий животный ужас.

  Я приподнялся на локте, вглядываясь в рассеивающуюся завесу. Пыль постепенно оседала.

  Ёё!!!

  Это мы наворотили!? Груда железа на дороге даже отдаленно не напоминала автомобили.

  Царила мертвая тишина, ощущаемая через звеневшие уши. Сглатывание помогло частично, звон стал тише, обволакиваясь ватными пробками. В кузове завозились, бренча железом. Звон перекатывающихся гильз. Злой мат.

  Обернувшись к пулеметчикам я показал большой палец и пересиливая нежелание, встал. Парни сделали свою работу, теперь отдуваться нам.

  -Пошли, Михаил!

  Кинув Сергею ключи от машины, я перешел через дорогу и держась обочины зашагал вперед. Миша, с секундной задержкой пошел по противоположной стороне. Жара не ощущалась – было зябко.

  Бренчание железа сзади стихло. Из кузова коротко и резко лязгнуло. Пулемет перезаряжен.

   Это успокоило и нервировало, одновременно. Метров через сорок новые впечатления начисто выбросили из головы эти мысли.

  Куча железного хлама стала ближе. Хруст под ногами, шипение разбитых автомобильных потрохов.

  Металлический щелчок с обочины. Мой автомат рыкнул на звук, а я – упал на колени. Ответ прошел поверху, сбив на макушку несколько листков. Отчетливая мысль – он или я. Три выстрела решили дело – он. Чужая голова ткнулась в землю.

  Как деревянный, я поднялся. Глаза бегали по окрестностям не останавливаясь, ожидая вспышек выстрелов или шевелящихся кустов. Мысленным пинком мобилизовав себя, я добежал до головной машины и присел, обшаривая взглядом дорогу. Месиво – кровь, машинное масло, рваное железо, плоть...

  Добитый мной араб лежал поодаль. У него была только одна рука. Точнее – одна целая кисть. Вторая походила на маленький, окровавленный веник.

  Я поглядел дальше, в сторону трассы – легковушка бесследно исчезла. Ладно. Еще раз оглядев обочины и не обнаружив криминала я замахал своим.

  Через три минуты, сгибаясь под тяжестью трофеев, Миша, трое мальчишек и я, рысили к пикапу. Я снова ощущал жару. Перед тем как нырнуть в кусты, оглянувшись, я увидел далеко на дороге несколько неподвижных силуэтов. Арабы смотрели молча. Стрелять никто не стал. В следующую секунду нас разделили деревья.

  Глава 8.

  Вторник. Утро, 10.20.

  Когда мы подошли к входу, опередивший нас пикап уже окружили люди. На взгляд, от четверти до трети отеля – нашумели мы изрядно. Саша с Сергеем отсиживались в кузове. Разговор поддерживали три юных оболтуса, демонстрирующих свежие трофеи.

  Бух поморщился, я улыбнулся – положительный пиар не помешает. Уныние туристов наконец-то сменилось радостным возбуждением.

  Молодежь, увидев нас с Мишей, примолкла. Толпа оборотилась к нам. На автомате я изобразил 'чи-из' и пользуясь случаем, толкнул речь.

  -Господа! Надеюсь, до конца дня нас не побеспокоят. Просьба – не выходить из отеля и не подниматься выше второго этажа – возможно повторение обстрела. Как у соседей.

  Все были на позитиве – возражений не было. Пора к негативу.

  -Теперь о эвакуации...

  Внимание стало абсолютным – съехать досрочно хотели все.

  -Мы постараемся раздобыть транспорт... и он будет стоить денег.

  Я развернулся в сторону буха.

  -Кассой заведует Михаил, валюту сдавать ему. Пятьсот баксов с носа. Не сдавшие до вечера – рискуют задержаться.

  Миша недовольно посмотрел на меня. С похожим, но несколько более злым, выражением, на меня уставилось около сотни глаз. У остальных оно варьировалось от растерянного до недоуменного. Большинство смотрело зло – у них хотели забрать деньги. Мысль, что помощь бывает платной, в голове подавляющего большинства укладываться не желала.

  -За бабло?! Защитнички гребанные!!!

  -Уважаемый, подойдите, – я был подчеркнуто корректен.

  Вперед протолкался взъерошенный, красный от злости мужик.

  -Террористов отогнали, гостиница цела, транспорт будет ночью. Что не устраивает?

  -Билет дороговат!– отзыв был произнесен с вызовом и поддержан остальными – господа раздухарились,

  -Если дорого – ищи таксистов, – намекнул я.

  -И найду – автомат дайте!

  -Стволы с трупов сняты. Которые с утра наколбасили... Ты что успел с утра, добрый человек? Поср@ть и похмелиться? Ну вали в сортир и разгреби ту кучу. Может там найдешь.

  Из толпы заржали. Злой, но не переубежденный диссидент играл желваками, топчась на месте.

  -Ну хватит!-, из рядов собравшихся вышел еще один активист, -Вот тысяча, за меня и жену. Фамилия – Понтровский Игорь. Жена – Галя.

  Такая активность радовала больше.

  Мужик протянул бухгалтеру серо-зеленую стопочку. Следом вышел розовощекий дядька. Его бумажки были розовыми,

  -Гут. евро, Хайнц унд Хелен Шиповски. Битте.

  Буха обступила толпа – дело пошло. Главное – не попадаться на глаза, злому как черт, кировскому счетоводу.

  11.00.

   'Штаб бригады по борьбе с терроризмом' расположился в лобби, при баре, под бдительным взглядом 'нарконтроля' – туристы предпочитали гуртоваться тут же. Секретность планов становилась относительной, но крепло доверие вкладчиков – бух принимал деньги за соседним столом. В перерывах между клиентами кидая на меня красноречивые, косые взгляды. Перед ним лежала раскрытая тетрадка с подходящей к случаю надписью на розовой обложке – 'Romantic Dream' – в нее записывались имена и суммы. Рядом с ней лежала пухлая пачка мятой наличности, а перед столом – говорливая очередь желающих уехать. Все – с баблом.

  За главным столом расположились экстренно повышенный в статусе и по-прежнему сонный, терминатор-пулеметчик, хмурый Саныч и я. Попивая кофе и поглядывая на прираставшую наличность я размышлял какие неплохие бабки гребли отельеры – четверть миллиона с двух заездов. Сколько же они зарабатывали за сезон?!

  Окинув взглядом змеящуюся очередь я прикинул время на окончание церемонии. Где-то с час. Время есть, пожалуй стоит обсудить предварительные планы на отплытие.

  -Что скажешь, золотой?

  -Еще неизвестно, кто тут золотой, – проворчал Саныч, косясь на кучу черного нала. По цвету, пресловутый нал был розово-зеленого окраса.

  -Что по пароходу?

  -Пока ничего, – вынужденно сознался 'золотой'. Наверно, выражение моего лица было слишком выразительным – Саныч опустил голову, избегая встречаться взглядом.

  -Местных нашли?– уточнил я, начиная кое о чем догадываться.

  -Нет.

  -А искали?

  Ответа мы не услышали. Похоже я поставил не на ту лошадь. От немедленного мордобоя и изъятия казенного оружия остановило народное – 'за битого – двух небитых' и завет управленца – 'звездюли раздаются за закрытой дверью'. Ну и третье – других исполнителей нет. Я всерьез задумался, но открыв рот ограничился только.

   -Отойдем.

  Прикрыв дверь в комнате администратора, я схватил красномордого за ворот и качественно приложил спиной к стене. Показателем качества выступил диплом в алюминиевой рамке, свалившийся со стены. Саныч даже не барахтался.

  Выпустив отвороты я отошел и присел на стол, не сводя с него глаз.

  -Завязывай с бухлом и собирай мозги в кучу. Через полчаса дашь полный расклад по всем вариантам. Если нет – соберу народ и сообщу, благодаря кому придется задержаться...

  Посмотрев на настенные часы, я вышел из комнаты, притворив за собой дверь.

  11.30.

  Следующие полчаса я развлекался, наливаясь кофеем в обществе спящего терминатора и контролируя сбор средств, старательно уклоняясь от взглядов собирателя, корпящего над гроссбухом вместо заслуженной сиесты. И поднимающего голову только для нового, укоризненного взгляда.

  Стрелял глазками не он один. Конкуренцию буху в этом занятии составили отельные дамы. Получив утренний удар по психике и оклемавшись, слабый пол получил второй нокаут – на расстоянии вытянутой руки были спасители, деньги и оружие. Сочетание действовало возбуждающе. И побуждающе. Поглощенный делом бух и впавший в анабиоз терминатор с их точки зрения были безнадежны и взгляды 'отельных василисков' скрестились на мне.

  Охотниц ненадолго отвлекла брутально-оружейная фотосессия, затеянная в противоположном конце холла гламурными отроками. Юность проиграла и выиграла одновременно – опытный взгляд бывалых дам оценил качественный перевес гламурных фиф и хлипкость кавалеров. Гламурные девицы остались при своих, а их кавалеры – без новых обязательств.

  После краткой паузы дамские взгляды вернулись ко мне. Присутствие 'бывших' смутило считанные единицы – женщина отличается от девушки не физиологией, а психологией. Есть цель, есть средство. Нет сантиментов. Я чувствовал себя средством.

  Нацепив маску сосредоточенного дебила и стараясь не обнадежить кого ненароком я сосредоточено глотал кофе, кляня про себя предприимчивых баб. Минуты текли чересчур неторопливо.

  Краем глаза поглядывая на женский зверинец, выглядящий благопристойно на поверхностный взгляд, я погрузился в размышления о женском цинизме, к которому приходит каждая вторая привлекательная женщина к тридцати годам. Под ним я понимал безжалостное вычеркивание всего, выходящего за рамки сакрального 'ты – мне, я – тебе'. Предпочтительнее – 'ты'.

  Вошедший с улицы, распаренный ржевский механик прервал полет философской мысли. И слава богу! – я уже склонялся к точке зрения, что в женоненавистничестве что-то есть.

  У Сергея был вид человека, вернувшегося с пляжа – красная морда, майка, темневшая мокрыми пятнами на спине и подмышках. С образом диссонировало наличие автомата и отсутствие пляжного полотенца

  Распространяя запах свежего пота он упал на стул.

  -Не нашел..., – устало выдохнул он. Искал он алкашей-героев, не вернувшихся в отель после 'пляжной войны'.

  Терминатор вышел из летаргического сна и поерзав задницей, выжидательно посмотрел на пришельца, ожидая подробностей. Напомнив мне воспитанную овчарку, ожидающую 'мясного подношения'.

  -Сейчас.

  Сходив за стойку и нацедив газировки, механик разом выхлебал пол-литра и вернулся за стол.

  -На улице – пекло, – сообщил он очевидное и наконец перешел к сути.

  Пулеметчик переспрашивал, уточняя. Я молчал, не влезая в разговор – меж собой эти двое ладили лучше. Миша, не прекращая мусолить деньги, грел уши. Очередь – тоже.

  Поплутав по зарослям, механик выбрался к месту откуда стреляли наши, опознанное по гильзам и мятой траве. Поостерегшись приближаться к краю и нарваться на пулю, он покружил по площадке, так и не увидев криминала – крови или тел. Пляж он осматривал с безопасной дистанции, издалека. С его слов, осевший Крузак стоял там же. Вокруг, меняя колесо суетились трое. Не обнаружив никого в окрестностях обоих гостиниц – нашей и соседней, окончательно спекшись, Сергей вернулся в отель.

  -Может, в другую сторону побежали. Или ...– он подвел жестом черту под горлом и рассказом. Очередь притихла. Миша уткнулся в гроссбух. Сергей – припал к газировке. Булькание воды стало единственным звуком, нарушавшим тишину.

  Мы с Терминатором переглянулись. Лес рубят – щепки летят?....

  Я лихорадочно перебирал в уме варианты – начать вторую серию партизанской войны? Вытащить Сихаба из зиндана и предложить арабам обмен? Пожалуй, мысль хреновая – в их закромах тысячи заложников... Оставить, как есть?

  Парни молча ждали. Я встал, прихватив 'Бушнелл'.

  -Пошли, посмотрим на пляж.

  К морю мы вышли через задний выход, пройдя отель насквозь и сразу попав в пекло. Ослепительно-белое солнце прокалило окрестности, делая жару невыносимой. Покосившись на бассейн, манивший прозрачной, как слеза водой, мы пересекли задний двор. Я завертел головой – где байкер с Орловщины?

  -Меня ищете?

  Я вздрогнул – голос шел с земли. Присмотревшись, я разглядел вырытый окоп полного профиля, накрытый пляжным зонтиком и набросанными сверху, ветками. Такими темпами к концу недели селянин соорудит тут укрепрайон.

  -Круто. Долго рыл?

  -Я привычный.

  Ладно, каждый развлекается как умеет. По крайней мере там не печет. Пожав плечами я выбрал кочку повыше и подняв бинокль принялся высматривать Крузак. На старом месте его не оказалось. Я повел стеклами вдоль берега и обнаружил его, выписывающим загадочные эволюции на пляже – закладывая виражи и описывая резкие зигзаги, он попеременно поднимал в воздух гальку и брызги, разъезжая на границе земли и моря.

  Манера езды натолкнула на мысль – это не арабы. А если они – то окончательно слетевшие с колеи. Маневры джипа увидел не только я, реакция колебалась в диапазоне от хохота до щелканья затвором.

  -Сто процентов – наши алкаши.

  Бинокль приблизил Крузак – в спущенном окне торчали их счастливые рожи. Не я один мечтал погонять джип по пляжу.

  -Наши, – объявил я.

  Оставив народ наблюдать за носящейся по песку, машиной, я с облегчением убрался в отель, подальше от уличного пекла.

  В холле все оставалось по прежнему – укоротившаяся очередь, рассевшиеся на диванах кучки туристов. Кое-кто уже дремал. Молодежь угомонилась, тихо переговариваясь в своем углу. При их виде в голову нагрянула новая мысль – и я, свернув с курса пошел к ним.

  -Поразвлечься хотите?

  -В смысле?

  Я отозвал в сторону тех троих, что ходили с нами и тихо изложил идею. Парни заулыбались и через полминуты вся тусовка, включая девок, смылась из холла.

  Ухмыляясь, я вернулся к штабному столу. Завидев меня счетовод объявил перерыв. Встав и с наслаждением потянувшись, он, забрав кассу и гроссбух направился ко мне.