Текст книги "Резкие движения (СИ)"

Автор книги: Алексей Туренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

   Одиночный выстрел с дальнего берега пробудил сонное царство. Первое шевеление наметилось в ближайшем к мосту, дворе – люди в черном, сидевшие на корточках у ворот, поднялись. Трое храбрых, высовывая за угол автоматы на вытянутых руках, принялись садить длинными очередями в сторону реки. Четвертый, держа на весу ручной пулемет, выжидал. В ответ с реки вразнобой затрещало.

   -Классика, – хмыкнул Терминатор, – Вечером потребуют себе ордена. О – смотри!

   Скособоченный пикап в соседнем дворе выдал сизый выхлоп. Судя по дыму, ресурс движка окончился тысяч пять назад. Но к крену это отношения не имело. Причиной была кустарная броня, навешенная на левый борт уродца. Высунув на улицу бронированную жопу с пулеметом, колесница выдала три громкие очереди, гордо перекрыв малокалиберное тявканье. Прочие участники конфликта взяли паузу на осмысление. Пулеметчик заорал что-то нечленораздельно-победное. Или оскорбительное. Похоже мужик перестарался – по щиту дважды звонко бомкнуло. Оратор скомкал спич и забарабанил по кабине, требуя от водилы маневра. Коробка, ища потерянную передачу, залязгала. К стуку по кабине добавился визгливый арабский мат. Третье 'бом!' по щиту. Машина с очень бледным пулеметчиком резво убралась во двор. Стрельба стихла.

   Удержав улыбки, мы переглянулись и опять уставились на большой мир. В окно.

   Расчет ворот первого дома, настрелявшись и сменив магазины, побрел вглубь двора на ходу делясь впечатлениями. Завидев выходившую из дома процессию, тащившую павшего они сменили направление. В итоге обе группы сгрудились у крыльца. Суета, вопли, биение пяткой в грудь, очереди в воздух. На шум, из дверей выглянул мужик в чалме и рявкнул на собравшихся. Те затихли. Мужик энергично толкнул короткую речь с ярко выраженными надзидательными нотками.

   -Ротный? – тихо поинтересовался Саша.

   Я ухмыльнулся.

   Толпа, сориентировавшись по солнцу опустилась на колени, подняв зады к небу. Начальник грозно посмотрел на подчиненных и занял аналогичную стойку.

   Молитва заняла минут пять. Чалмоносец встал, отряхнул колени и убрался, напоследок еще разок рявкнув. Тело оттащили под навес. Подъезд втянул лишних. Оставшиеся вернулись к воротам и усевшись на корточки, завели негромкий разговор. За окном воцарился недолгий, хрупкий мир.

   Картина была ясна. Четверо на пикапе в нее не вписывались. Трое – возможно.

   -Толпой не проломиться, – нарушил я тишину. И встав со стула прогулялся до кровати. Простыня нашлась под покрывалом. Я потащил ее с койки, -Флаг есть. Пошли за пулеметом....

  Глава 22.

  Четверг. Утро, 04.55.

   Дискуссии не было, споров тоже – трое уезжают, один остается. Конец был близок, все устали. И надоело.

   Порванную на лоскуты простыню повязали на пикап. Саша зарядил ПК и провел со мной трехминутный мастер-класс. Окончив, мы вдвоем затащили учебное пособие в спальню, установив на стол у окна. Изъяв у парней оставшиеся магазины и штуку зелени из кассы я помог освободить пикап от стреляющего и взрывающегося.

   Что еще?

   Ах да, связь. Напоследок мы обменялись номерами телефонов.

   Открыв ворота я помахал ручкой запыленной корме и направился в дом. Автомат остался на крыльце – из чужой спальне лучше удирать налегке. Поднимаясь по лестнице меня слегка потрясывало. Наверно в предвкушении.

   Дверь скрипнула, открываясь. Стул, стол, пулемет. И окно.

   Здрасте. Я пришел...

   Усевшись за стол я обнял пулемет и поерзал на стуле, прилаживаясь. Наконец прикладу стало удобно. Взгляд в соседнее окно – наши подъехали к 'старту'. Пора начинать.

  Ствол навелся на белую кисею, сквозь которую просвечивали ворота и четверо на корточках. Выбор пал на крайнего слева.

   -Не жилец, – утверждение стало приговором. Грохот выстрелов по ушам. Пулемет тряхнуло. В открытые ворота влетела очередь и сидящих завалило в поднятую пыль. Тюль пошел черными пятнами.

   Я разжал палец и сместившись, поймал в прицел неприкрытую задницу самопального броневика. Новая очередь завершила начатое, подпалив занавеску и выдув ее в окно огненным пузырем. На судьбу броневика это не влияло – потеряв резкость очертаний он трясся и сыпал стеклами. Завалив стол гильзами я счел – броневику хватит.

   Пауза в стрельбе, короткий взгляд в соседнее окно. Пикап с ребятами одолел пол-моста, приближаясь к бетонным шашкам. Два белых флага – над кабиной и из окна, струились на ветру.

   Стрелять больше не тянуло. Пришлось.

   Новой жертвой стал угловой дом. Сперва досталось крыльцу, потом ствол пошел зигзагами, полосуя фасад. Бодро полетела штукатурка.

   Краем глаза я увидел свежую дырку в стене. Вторая родилась прямо на глазах, брызнув серым цементным фонтаном. Еще одна. Воздух сгустился, наполняясь пылью. Не прекращая стрелять, я сполз ниже. Пулемет, почуяв – узда ослабла, заплясал на столе норовя слететь на пол. Пора кончать гулянку.

   Отпустив сбесившееся оружие я на четвереньках поскакал к открытой двери. Сзади щелкало, трескало, пылило. Влетев на лестницу в той же позе, я кубарем скатился вниз, со всей дури разложившись на нижней площадке. В ушах звенело, в заду свербело. Споткнувшись об автомат я обматерил все оружие мира и подхватив за цевье, пригибаясь, кинулся к воротам. Над головой жужжали увесистые шмели.

   Выбежав в проулок я на секунду застыл, соображая – влево, вправо?

   Начавшийся разнокалиберный треск со стороны реки решил за меня – я кинулся в сторону центра. Пальба набирала обороты – со всех сторон, отражаясь от домов, несся треск и гулкие хлопки. В довершение заваренной мной каши, с небес неприятно свистнуло. Воздух мягко толкнул в спину. Оглушительный грохот. Мир на пару секунд стал беззвучным. Я обернулся – над оградой покинутого двора клубилось серо-косматое. Ноги ускорились, спина согнулась.

   Новый визг. Я сжался, продолжая бежать – до 'Пизанской полубашни' оставалось метров двадцать. Огненная вспышка снесла забор, погрузив улицу в вонючий, серый туман. Пять из них я пролетел, еще пять прокатился кубарем.

   Очумев от полета и приземления, опираясь на руки, я приподнялся. Склонившийся дом возвышался передо мной, как мамонт в тумане. Подвывая и кашляя, грязной взъерошенной обезьяной я вкатился в первый этаж. Огненные вспышки с грохотом прошлись по улице. Обезумевшая обезьяна сиганула в подвал, забившись в самый дальний и темный угол. Сверху что-то грохнуло и упало, превратив сумерки в потемки. Нащупав столешницу я поспешно забрался под нее и затих, вздрагивая при каждом содрогании стен...

  Четверг. День, 13.20.

   Открыв глаза я увидел темноту.

   Где я?

   Глотнув и почувствовав, как суха глотка я потер лицо. На пальцах осталась пыль. Я чихнул и приподнялся. Голова стукнулась о твердое.

   Что это?

   Память подсказала – стол.

   Ага, точно – я в подвале!

   Отлегло. Потянувшись и зевнув, я вытащил зажигалку и крутанул колесико. Желтый огонек резанул по глазам. Щурясь, я оттянул рукав и глянул на часы. Начало второго.

   Пора вставать.

   Выбравшись из под стола я потер онемевшее бедро. Спать на голом полу... Предпочту не повторять.

   Подсвечивая зажигалкой, как подслеповатый крот я, прихрамывая, прошелся по убежищу. Подвал был не мал и не велик. Вдоль стен стояли шкафы и стеллажи. Чуть поодаль виднелась дверь в каморку, смахивающая на сортир. В дальнем углу из потемок выступала лестница заваленная обломками и кусками арматуры.

   Баррикада что надо – 'на глаз' оценил я завал.

   Сунув нос в коробки на стеллажах я обнаружил внутри залежи пузырьков, флаконов и таблеток. Кажется, меня занесло в аптечную подсобку.

   О!? Витамины?

   Покрутив в руках пузырек с яркой наклейкой я отвернул пробку и высыпал в ладонь пригоршню оранжевых шариков. Закинул в рот. Витамин с треском раскололся, продрав до печенок. Кислятина!

   Скривившись, но взбодрившись, я захрустел шариками – жизнь налаживалась.

   За единственной дверью и в самом деле обнаружился сортир с раковиной и унитазом. Кран? Вода?

   Хренушки.

   Испытующе поглядев под потолок, куда вознесли унитазный бачок, матерясь, я полез верх. Вода там была. Дизентерия не волновала, брезгливость потерялась в дороге. Только пить и умываться под потолком – неудобно.

   Пораскинув мозгами я вернулся к стеллажам и покопавшись в коробках вернулся с пустой пол-литровой банкой. Одна – утолила жажду, две последующих – умыли. Использовав унитаз по назначению, я прикрыл дверь и извлек мобильник.

   Традиционное нокиевское 'Трам-пам-пам', рукопожатие. Пять секунд аппарат думал и искал сеть. Что-то нашлось – в кэш свалилось сразу три СМС-ки.

   И кто мне пишет?

   Первым было многословное приветствие при входе в сеть. На хер.

   Второе, от Саши, было заметно лапидарнее – 'Добрались'. От души отлегло. Порадовавшись за парней я открыл третье – неизвестный доброжелатель пополнил мой телефонный счет сотней баксов. Любопытно.

   Я набрал номер Саши – 'вне зоны доступа'.

   Иван? Аналогично.

   Ладно.

   Оставив телефон включенным я дошел до лестницы и полюбовался на пролет заваленный обломками.

   Чтобы выбраться придется потрудиться.

   Оттягивая начало трудового подвига я бесцельно прошелся по подвалу, время от времени подсвечивая зажигалкой. Грузовой люк обнаружился случайно – пара железных створок окрашенные в цвет стен находились прямо за столом.

   Потянув засов я потревожил правую створку и тотчас зажмурился, прослезившись – яркий клинок света вонзился в пыльный воздух. Я наощупь прикрыл дверцу, присев у приоткрытой двери. Пару минут я молча наслаждался – после спертого подвального, уличный воздух воспринимался немыслимым ароматом.

   Кайф проходил медленно, но неотвратимо – проснувшийся мозг начал'загрузку'. Для начала всплыло предостережение Терминатора о милых сюрпризах за закрытыми дверьми. Стоит повременить с распахиванием дверей и покиданием темниц.

   Кстати о покидании – а где автомат? Я растеряно оглядел подвал.

   Твою ж, мать! Похоже, сгинул. На улице или первом этаже.

   Я потерзал мозг , но испуганный орган наотрез отказался воспроизвести тот кусок жизни.

   Ладно.

   Привычным жестом достав сигареты я отошел к столу и прикурив, принялся выкладывать на столешницу свои богатства: початая пачка, восемь рожков, телефон, гранаты, карта, пистолет, бинокль, деньги и документы.

   Покуривая, я посматривал на разложенное барахло и неспешно размышлял. Воевать толпой явно сподручней – вояки гуртуются недаром. А оставшись в одиночестве лучше 'косить' под гражданского. Но коли так – на хера мне магазины? Тем более – в отсутствие ствола?

   Докурив и додумав, я стащил с себя разгрузку и подвинул ее к автоматным магазинам. Это остается.

   Мелочевка и документы ушли по карманам, пистолет занял место под полой джинсовки, на бедре. С гранатами я затруднился. Бросить – жалко, таскать – неудобно. Колеблясь, я подергал законтренные колечки и решившись, сунул одну в куртку, оставив вторую на столе.

   Телефон пыхнул светом, готовясь заверещать. Я поспешно схватил трубку, зажав динамик ладонью и взглянул на высветившийся номер. Саша!

   -Привет!

   -Дима? – далекий голос был радостным и одновременно, усталым.

   -Он самый. Как вы?

   -Добрались. Как сам?

   -Цел. Как бух?

   -Перевязали, лежит с капельницей....– Сашка помолчал. – Слышь – к речке не суйся!

   -Почему?

   -С вояками общались. Всего не говорят, но как понял – мины, снайперы. И до хрена. Короче – категорически не советуют.

   -Ага... – я помолчал.– А куда?

   -Говорят, что центр – ихний.

   -Весь?

   -Кусок, где небоскребы.

   -Ясно. Бабло на телефон вы кинули?

   -Мы.

   Телефон пикнул, предупреждая – батарея кончается.

   -Мобильник садится! – выругался я.

   -Как выберешься – звони! И спасибо за все!

   Нажав отбой я подержал кнопку подольше, отключая аппарат. Дождавшись потухшего экрана я бережно убрал связь в карман.

   Парни выбрались. Куда идти – понятно. Теперь бы дойти.

  Четверг. День, 13.50.

   Улица встретила оглушающей жарой. От развалин несло как из доменных печей. Куда ни глянь простирались молчаливые развалины. Я оглядел горизонт.

   И где тут небоскребы?

   Потоптавшись у рухнувшей Пизанской полубашни и плюнув, я перешел улицу и зыркая по сторонам направился вдоль развалин домов, стараясь держаться примерного направления на центр.

   И по-возможности – не отсвечивать.

   Линию поведения я выбрал самую простейшую – испуганный прохожий, которому приспичило пройтись. Не люблю врать без нужды.

   По первым впечатлениям прокаленный город вымер – слепяще-светлые развалины, ярко-голубое небо и абсолютная тишина. Я глянул вверх – солнце висело в зените, выжимая пот и пригибая к земле. Ряд разбитых домов прервался прогалом – начался поперечный переулок. Углядев деревья я свернул к ним – хоть какая-то тень.

   Остановившись под ближайшим деревом я вытер пот и попытался отлепить от тела влажную майку. Жесть! Некстати вспомнился покинутый, прохладный подвал.

   Воистину – не ценим, что имеем.

   Вообще говоря, жара скорее располагала к сожалениям, чем к размышлениям. Немногие мысли ползли неспешными, ленивыми тараканами.

   Первый таракан – как вести себя при неожиданной встрече?

   Готовых рецептов не имелось. Только слабая надежда – одинокий прохожий тут на хер никому не нужен. Если все же нужен – есть пистолет. Если нужен многим – есть ноги. Хотя, бегать по жаре, сейчас было откровенно 'в лом'. Будем надеяться на лучшее – я встречу красивую смуглянку с ведром мороженного на голове. Подбадривая себя бредовыми надеждами я добрел до следующего деревца и остановился осмотреться. Развалины кончались, постепенно менясь нетронутой застройкой – те же частные домики и бетонные заборы. В этом имелся минус – в переулке, похожем на трубу, канава-арык и чахлые кусты были единственными укрытиями. Ни подворотен, ни дворов. Точнее, дворы имелись – частные и запертые.

   В конце улице мелькнула машина. Лень и расслабленность мигом ушли – я живо прикрылся за кустиком. Машина уехала, но улица обрела тревожную пустоту. Даже цикады стрекотали весьма подозрительно.

   Нет, так не пойдет. Хочу нормальный город, с многоэтажными домами, подъездами и многочисленными проходными дворами.

   Как туда попасть?

   Дойти.

   Я внимательно осмотрелся. Пикап, с легкостью открывающий ворота остался в прошлом. Как быть?

   Заборы, в сущности, не так уж высоки.

   Напорюсь на жильцов?

   И что? Ментов вызовут?

   Ну-ну.

   'Доброе слово и пистолет...', – говаривал бессмертный, но покойный Капоне. Пистолет есть, со словами туговато... Местными.

   Ладно, улыбка у меня – располагающая. Рискнем.

   Я примерился к ближайшей ограде. Высоко, однако. Разворотив горку мусора я добыл из нее три кирпичных обломка и соорудил маленькую пирамидку. Встав на качнувшиеся кирпичи я дотянулся до края забора, подтянулся и кое-как вполз на гребень испачкавшись еще сильнее – забор не пылесосили с момента возведения. Тихо матерясь, я тяжело спрыгнул во двор, констатировав – детские навыки лазания атрофировались напрочь. А ведь когда-то летал.

   Будем восстанавливать.

   Следующие десять минут я преодолел восемь заборов, похерив образ безобидного прохожего. Перепачканный известкой, краснорожий, вспотевший гражданин, штурмующий заборы скорее напоминал серийного грабителя или тренирующегося альпиниста-самоучку. Учеба шла тяжело. До паркурщика было, как до луны.

   В паре дворов я наткнулся на жителей, но ни улыбку, ни пистолет применить не успел. Как и не услышал возражений моему способу знакомства с городом. Испуганное 'ой' почтенной пожилой леди и захлопнутое окно. И заискивающий взгляд чернобрового мужика, загоняющего детей в дом. Насколько понял, семейство выходило погадить – на газоне остались две свежие желтые пирамидки.

   Кстати, о пахучем – в большинстве дворов встречались кучки засохшего кала. Воняло довольно чувствительно – я без труда отличал по запаху пустые дома от обитаемых. Непременными атрибутами почти каждого двора были: навес для машины и кучи хлама вдоль оград. Иногда навесы не пустовали – по пути я встретил пару малолитражек и пыльный Мерс. На машины я особо не заглядывался – пешком безопаснее. Да и завести тачку без ключей... Навык – полезный, но увы – отсутствующий.

   Жара и заборы постепенно брали свое – я начал выдыхаться. Окончательно затрахавшись, я прихватил в одном из дворов бесхозную стремянку.

   В задницу паркур!

   За последним забором показалась улица – квартал кончился. Подняв голову я обозрел горизонт.

   Высотки?

   Есть!

   Уяснив направление я привычным движением оседлал забор и оглядел улицу. На дальнем углу, метрах в ста обнаружилась кучка старцев. Выглядели они безобидно – кажется тихонько судачили. Нагнувшись, я вытянул лестницу и переставив наружу, с достоинством спустился на улицу. Деды прекратили болтать. Приветливо кивнув местным я подхватил орудие труда и взвалив лестницу на плечо пересек улицу, скрывшись в проулке.

   Как ни странно, с ней я почувствовал себя уверенней, смотрясь на улице не чужеродно.

   Монтер? Сосед?

   В общем – местный.

   Лестница 'отводила глаза', смещая вопрос с – 'кто?', на – 'зачем?'.

   Пора отдохнуть. Облюбовав новый забор я уже привычно забрался в чужой двор и потянул носом. Пахло не дерьмом – пыль, пряный запах листьев. Подойдя к дверям дома, на всякий случай я вежливо постучал.

   Тишина.

   Вот и ладно. Отступив чуть назад, я примерился и качнувшись вынес замок плечом. Звонко хрустнул косяк, приветливо распахнулась дверь.

   -Добрый день, – поздоровался я, входя.

   -Салям, – откликнулись из дома. Из глубины коридора показался муж с автоматом. Глаза весело блестели. Я оцепенел на пороге, забыв про арсенал из улыбки и ствола.

   Заходи – мне приглашающе махнули рукой.

   Я механически кивнул и стоя на пороге вытащил сигареты. Мужик поморщился. Видать, тоже против курения. Вот сука.

   Насрав на осуждение я закурил, молча разглядывая его через прихожую – борода растущая от глаз, здоровые ручищи. Остальное скрывала светлая хламида. Судя по коже и глазам – молод и самоуверен. Автомат висел на плече, уставившись стволом в район моих ног, ненавязчиво указывая – кто главный. Я выдыхал сигаретный дым наливаясь злобой на мир и себя. И на самодовольную морду напротив. Морда нахмурилась и повелительно рявкнула.

   Типа – к ноге.

   Я кивнул и убрал зажигалку в карман, обратным движением вытянув пистолет. Визави не среагировал – движение было слишком обыденным. Неторопливым.

   Грохнул выстрел.

   Борода медленно поднял руку к животу, накрыв ладонью черную дырку и замер, недоуменно смотря на меня. Судорожный всхлип резанул воцарившуюся тишину, как скальпель – крысу. Чуть погодя колени подломились – мужик упал. Затягиваясь, я смотрел как из глаз лежащего сочится жизнь.

   Бычок догорел. Жизнь ушла.

   Я бросил окурок на пол и вышел из дома. Забрав лестницу я перенес ее через двор и приставил к противоположной стене. Прислушался.

   Тихо.

   Одиночный выстрел в городе, охваченном войной, не заинтересовал никого.

   Поднявшись на стену я переставил стремянку на другую сторону и спустился в соседний двор. Потом – в следующий. Отпустило двора через четыре.

   Убил?

   Ну, убил. Можно потерзаться.

   Стоит ли?

   Пожалуй – нет. Победителей судят не участвовавшие. Идите на хер, судьи.

   Вот только попить не удалось.

   Выдохнув и еще раз закурив я обнаружил себя посреди очередного двора. И возле очередного дома. Еще одна дверь.

   -Хозяева! – я постучал.

   И решив не тревожить грабли вторично выбил дверь с пистолетом наготове. Внутри оказалось пусто. Вода нашлась. Догадайтесь где. На кухне обнаружилась немолодая лепешка. С солью и водой она пошла на ура. Еда, питье и нашедшееся в комнатах шмотье позволило выйти на улицу относительно приличным и сытым гражданином.

   Башни небоскребов были уже недалеко, маня миражом одинокого путника. Я собирался их покорить. С лестницей. Однозначно.

  Глава 23.

  Четверг. День, 15.10.

   Забравшись на очередную стену я обнаружил что следующий двор – последний. За противоположным забором виднелись пыльные кроны деревьев и пестрые фасады высоток – квартал многоэтажек и дворик разделял бульвар. Стоя на лестнице, я облокотился на кромку стены, утвердив подбородок на сложенные ладони и застыл, медитируя. Почти дошел. До вожделенных небоскребов осталось полтора километра многоэтажных домов, проходных дворов и широких улиц.

   Протяжный, напевный крик с улицы вывел из расслабленно-безмятежного созерцания. У местных пятиминутка культа?

   Мулла кончил досрочно – напевный голос сменился фырканьем двигателя. Над забором поднялась непонятная металлическая конструкция.

   ...?

   Я сделал шаг вниз.

   Металлическая хрень поднялась выше, сказавшись верхним краем кузова. Грохот катящихся булыжников. Опустевший кузов скрылся за забором и самосвал затих.

   Напевный голос возобновил речитатив, временами переходя на визг и едва не срываясь в истерику. Похоже, достопочтенного переполняло негодование.

   Может, митинг?

   Заинтригованный до предела я перебрался на крышу и оставляя вдавленные следы пуговиц и локтей на мягком битуме дополз до толстой мачты теле-антенны. И осторожно глянул из-за нее. На ближнем краю бульвара расположились около сотни человек. Поодаль замер утихший самосвал. Меж ними высилась приличная куча булыжников, наваленная последним.

   И что тут за херня? Строим новый мир?

   На работяг толпа не походила – десяток бородачей в черном, при оружии, несколько десятков явных горожан и оратор – плотный дядя с козлиной бородой, в сопровождении симпатичной девки и пары охранников. Бородач напевно надзидал, 'черные' блюли порядок, гражданские внимали. Я разглядывал.

   Говорящий тыкнул пальцем в девку и продолжительно заверещал. Та виновато потупилась. Плохо дала?

   Вглядевшись в мадам я понял, дело серьезнее чем выглядит – бледное лицо, дорожки потекшей туши под глазами. Подруга босса не ходит с такой мордой. Да и охранники скорее походили на конвой. Говорящий снова зажурчал, повышая тональность. Голосом он владел неплохо. Теперь он вопрошал. И девку и толпу. Толпа угрюмо молчала, девка вжимала голову в плечи. Борода повернулся к бабе. Звук оплеухи был слышен даже отсюда. Оратор сплюнул и торжественно провозгласил.

   Что именно – я, естественно, не понял.

   Толпа зашевелилась. Десяток в черной форме взял оружие на изготовку и горожане застыли, словно политые жидким азотом. По знаку бородача из грузовика выпрыгнули двое. Вытащив из-под кузова пару лопат они принялись сноровисто копать яму на газоне.

   Мелькали руки, летел чернозем. Отрыв поясной окопчик землекопы тормознули. Конвой столкнул девку в яму и лопаты замелькали опять. Три минуты спустя девка высилась живым монументом, вкопанная в газон по пояс.

   Охрана, убедившись что подсудимая не смоется, присоединилась к боевикам. Перестроившись, они образовали живой коридор. Исламский пастор воззвал к толпе, в заключение тыкнув сперва в кучу камней, потом – в девку.

   До жирафа стало доходить. О таком я слышал. Вот только видеть – не довелось.

   Горожане не рвались наказывать отступницу – не имея возможности покинуть улицу они тихо перемещались в задние ряды. Мулла глядел на маневры статистов с легкой усмешкой. Я понимал – почему. При наличии оружия чье-то нежелание – дело поправимое.

   Так и есть.

   Святой отец рявкнул. Затворы клацнули. И толпа потянулась разбирать камни. А я – быстро прикидывать, что можно сделать.

   Ничего. Пистолет и граната против двенадцати стволов.

   Пока я думал, на бульваре началось. Первого отказавшегося просто отмудохали. Второй метнул. Но – не попал. Судья неодобрительно покачал головой и предложил повторить. Ближайший боец за нравственность с нехорошей улыбкой протянул метателю второй камень. Взмах, крик жертвы. Попал.

   И пошло. Первые камни шли как попало – попадал один из трех. Потом народ приноровился. И вошел во вкус. Азартные выкрики бросающих, тошнотворные звуки попадания в цель. И отчаянные, исполненные боли, женские вопли.

   Я сполз с крыши. Картинка исчезла. Но остался звук. В нерешительности походив по двору, я приставил стремянку к дальнему забору, намереваясь 'свалить', но поднявшись на первую ступеньку, остановился – крики девки перешли в скулящий вой. Сойдя с лестницы я перебежал двор и сделал единственное что мог – швырнул гранату через ограду. На кого бог пошлет.

   ...И помчался к стремянке. Рвануло прямо в воздухе.

   Я перемахнул в соседний двор и вытянул лестницу, кинув ее у забора, укрывшись за пыльным боком машины во дворе.

   На бульваре заполошно орали и стреляли. Судя по перемещавшемуся визгу народ разбегался.

   Опустившись на колени я лег и до половины засунулся под малолитражку. Не поместившееся прикрыл свернутый в бухту садовый шланг, что лежал неподалеку. Вытащив пистолет я принялся ждать.

   Кто-то с воплями промчался мимо ворот. Потом еще. И еще. Слушая удаляющийся топот я ждал. Смолкла стрельба. Рявкнул, заводясь, самосвал. Звук отъезжающей машины затих, погрузив квартал в тишину. Я слушал ее пару минут.

   Лязг со стороны ворот. Спина похолодела. Скрипнула калитка. Тяжелое дыхание нескольких человек. Я с немым вопросом посмотрел на свой пистолет. Что предпочитаешь? Пуля, камни?

   Шорох заставил сердце подпрыгнуть и зачастить. Задерживая дыхание я уронил голову на горячий бетон и скосил глаза – в калитке стояли две пары ног.

   Ой!

   Ноги медленно двинулись во двор. Старясь не тревожить шланг я направил пистолет в их сторону. Ноги остановились. Всхип. Мужской голос побубнил и ноги возобновили движение. Прищурившись от яркого солнца, я разглядывал тени людей, медленно выходивших из-за машины. Кажется, одна пара ног была женская.

   Наконец идущие показались из-за машины – ковыляющий мужик и поддерживающая его женщина. Одной рукой дядя опирался на спутницу, прижимая вторую к окровавленному лицу. Рубашка, распертая жирными плечами и обширным животом, пестрела красно-серыми разводами. Растрепанная тетка, придерживая мужика за талию беззвучно плакала. Обоих, не по-детски колотило.

   Я чуть выдохнул. Местные.

   Парочка медленно добрела до дома. Звон упавших ключей, возня на крыльце. Мужик тихо проскулил. Наконец щелкнул замок. Отворив, дама затащила мужчину в дом, захлопнула дверь и дала волю нервам – рыдания и крики пробились сквозь запертую дверь начиная терзать уши. Совесть ворохнулась. И утихла – на бульваре не было мирных. Жертва и палачи.

   Выждав минут через пятнадцать я выполз из-под машины. В квартале стояла гробовая тишина. В доме – тоже. Отряхиваясь я машинально оглядел свое укрытие – пухлый кузов на тонких колесиках. Надпись на багажнике гласила – 'Кобальт'.

   Такое слово испортили.

   Подхватив лестницу я, стараясь не издавать лишних звуков отворил калитку и убедившись – на улице пусто, направился к бульвару.

   Четверг. День, 16.05.

   На бульвар я вышел походкой усталого работяги и, стараясь не вертеть головой, пересек его по диагонали, искоса посматривая на опустевшее место казни.

   Не знаю, кого из лежащих следовало отнести на счет гранаты, а кого – на заполошную стрельбу. Но вместо одной жертвы, Аллах получил шесть. Бывшая подсудимая застыла посреди газона страшным памятником себе самой – вкопанное в землю, наклонившееся тело, склоненная голова, черные сосульки слипшихся волос. И камни вокруг.

   Еще одно тело, как женское, я опознал по голым ногам. Четверо оставшихся лежали на асфальте неподвижными куклами непонятной половой принадлежности.

   Челюсть дрогнула. Я стиснул зубы.

   И отведя глаза продолжил путь деревянной походкой.

   До ближайших высоток я добрался без приключений, если не считать мужика, выглянувшего с четвертого. Выразительно посмотрев на меня, он постучал себя по кумполу. Я развел руками – надо! Осуждающе покачав головой дядя скрылся за блеснувшей балконной дверью. Иди с богом.

   Сценка слегка встряхнула, ослабив послевкусие от исламского правосудия и проявленного мной неуважения к суду. Нервяк отошел и я почувствовал, что устал.

   А это может быть чревато. Небоскребы подождут. И миновав первый дом я завертел головой прикидывая место для постоя. Арабские высотки здорово отличались от привычных московских. В первую очередь – архитектурой. Открытые лестничные холлы без стен, лестницы, которые отделяли от улицы только перила. Ну да, тут же девять месяцев в году – жара. В таком климате проблемы отопления строителей не волновали – подрядчики экономили на стенах, стараясь обходиться минимумом.

   Это плохо.

   Я с тоской вспомнил отечественные подъезды изобилующие укромными местечками. Тут все было наоборот – подъезды и лифтовые просматривались насквозь.

   Что делать?

   Обозрев видимую отсюда часть улицы, задерживая взгляд на возможных укрытиях я притормозил. Высокие узкие дома белых и кремовых оттенков на один-два подъезда. Выложенные светло-серой плиткой тротуары начинались прямо от стен, заканчиваясь у края проезжей части. Первые этажи всех, без исключения домов были заняты магазинами. Естественно – запертыми. Ставни опущены, закрывая витрины от любопытных глаз и загребущих рук. Я задумчиво смерил глазами ближайшую.

   Похоже, рольставни. Из металла.

   На тротуарах и обочинах хватало припаркованных машин. Вскрыть? Представив прокаленные внутренности железного коня, простоявшего день на солнцепеке я содрогнулся. Куренок в духовке. Не айс.

   Ломать двери квартиры на глазах всего квартала не хотелось. Но похоже, другого выбора не оставалось. Подойдя к ближайшему подъезду я задрал голову изучая видимые с улицы двери квартир. Добротно и прочно. Придется потрудиться. Возможно – пошуметь. Сняв лестницу с плеча я не успел прислонить ее к стене. Шум за спиной. Я обернулся – на плитке лежали обломки цветочного горшка. Новый удар – меня осыпало черепками посуды. Я задрал голову – из окон торчало полтора десятка голов, неприветливо размахивающих руками, а одна собиралась швырнуть вниз, что-то типа пивной кружки. Пантомима была совершенно беззвучной. Похоже, шуметь они опасались. Долбанный, хитрожопый мидл-класс, готовый на все ради собственного спокойствия.

   Помахать стволом?

   Явно не тот случай.

   Я скрестил руки над головой и показал кулак мужику, швырявшемся посудой. Тот сделал энергичное движение рукой – 'уходи'. Плюнув на тротуар, под настороженными взглядами жильцов я отошел от дома и вытащил пачку. Твою мать!

   Сигарета внутри оказалась последней. Я выматерился. Пивная кружка грохнулась на асфальт, послужив последней каплей. Башню сорвало...