Текст книги "Дроны над Курской дугой (СИ)"

Автор книги: Алексей Андров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

В одном из кабинетов на третьем этаже царила гнетущая атмосфера. Воздух был неподвижен и пах канцелярскими чернилами и терпким одеколоном. На стенах – портреты Гитлера, Гиммлера, развешенные симметрично, словно всевидящие глаза. В углу комнаты – массивный дубовый шкаф с папками, запертыми на кодовые замки. На полках – статуэтки из бронзы: орёл с распростёртыми крыльями и мечами в когтях.

Комната была наглухо изолирована. За окнами всё так же стелился туман, не позволяя разглядеть ничего за пределами стен – словно весь мир остался по ту сторону этих стен, а внутри продолжала крутиться чёрная машина СС, перемалывающая людские судьбы.

За массивным дубовым столом сидел штандартенфюрер Ганс Дитрих. Напротив него – гауптштурмфюрер Вильке, сжимая папку с донесением из завода MAN SE. Лицо Дитриха оставалось напряжённым. Он перелистывал отчёт, внимательно вглядываясь в каждую страницу.

– До пятидесяти новых машин в месяц, – проговорил Дитрих, сжимая листы в кулаке. – Сорок «Пантер» против сотен советских Т-34.

Вильке кивнул.

– Это всё, на что они способны. Краус утверждает, что можно увеличить выпуск до шестидесяти единиц, но тогда придётся пожертвовать надёжностью трансмиссии.

– И мы получим очередные горящие танки? – холодно спросил Дитрих. – Так же, как это случилось с первыми «Пантерами» на полигоне?

– Именно, – Вильке откашлялся. – Перегрев двигателя, возгорание проводки, разрыв коробки передач.

Дитрих бросил папку на стол.

– В то время как наши инженеры играют с чертежами, русские наращивают производство. Челябинск, Свердловск – их заводы работают круглосуточно.

Вильке поднял глаза.

– У нас есть данные, – он извлёк ещё одну папку. – В марте русские выпустили более тысячи Т-34. В апреле – тысяча двести. В мае – тысяча пятьсот.

– Тысяча пятьсот! – Дитрих резко встал, подойдя к окну. – А у нас? Сорок «Пантер». Сорок машин на всю линию фронта.

– Но эти сорок машин могут сделать больше, чем тысяча русских консервных банок, – осторожно заметил Вильке.

– Нет, Вильке. Ведь противник постоянно модернизирует свои танки. Да и других машин, в том числе и тяжелых, у русских достаточно. – тихо сказал Дитрих, глядя в мутное стекло. – Все же я верю в мудрость фюрера и счастливую судьбу немецкого народа.

Вильке благоразумно промолчал на эту реплику.

Дитрих резко повернулся.

– Хорошо. Давайте еще раз. Что Краус предлагает сделать для усиления «Пантер»?

– Во-первых, – Вильке открыл отчёт, – усиление боковой брони. Установка навесных экранов. Это увеличит массу на полтонны, но защитит экипаж от русских бронебойных снарядов.

– А трансмиссия? – спросил Дитрих, скрещивая руки на груди.

– Они дорабатывают систему охлаждения, – ответил Вильке. – Но даже с новыми экранами и усилением коробки передач риск возгорания остаётся.

– Сколько времени займёт доработка? – глаза Дитриха сузились.

– Минимум две недели.

– Две недели? – Дитрих сжал зубы. – Это очень долго.

Вильке опустил голову.

– Тогда у нас будет выбор, – сказал он после паузы. – Либо мы отправим на фронт недоработанные машины, либо задержим операцию.

– Задержка невозможна, – резко ответил Дитрих. – Фюреру нужны результаты. Любой ценой.

Тишина в комнате становилась гнетущей. Вильке перевернул страницу.

– Но есть и хорошие новости.

– Ну? – Дитрих уставился на него.

– В заводской лаборатории Крауса начали модернизацию пушки KwK 42 L/70, – Вильке провёл пальцем по строчке. – Увеличение начальной скорости снаряда. Это позволит пробивать лобовую броню Т-34 с дистанции в два километра. Вы понимаете, какими возможностями будут обладать моторизованные соединения СС, как и Вермахт?

– И что для этого нужно? – спросил Дитрих.

– Усилить систему отдачи. Установить новые амортизаторы. Это увеличит массу на пятьсот килограммов, но повысит огневую мощь в полтора раза.

– Сколько времени займёт установка?

– Не меньше четырёх недель, – тихо ответил Вильке.

– Значит, до наступления не успеем, – процедил Дитрих.

– Увы. Но если операция продлится дольше, то первые усиленные машины можно будет отправить на фронт в августе.

Дитрих сел обратно за стол, сложив пальцы в замок.

– До августа много воды утечет в Рейне, – проговорил он, глядя прямо перед собой. – Нам нужна победа в июле.

Вильке кивнул, но промолчал.

– Что с Тиграми? – спросил Дитрих.

– «Тигры» готовы. В полном составе – восемьдесят машин, – Вильке протянул ещё один лист. – Их направят в ударные группы под командованием Гота. Они будут действовать в одном эшелоне с «Пантерами».

– Отлично. А что с моторизованными дивизиями СС? – спросил Дитрих.

– В составе 1-го танкового корпуса СС остаются три дивизии: «Лейбштандарт», «Мёртвая голова» и «Рейх». Они получат первые «Пантеры» и часть новых «Тигров».

Дитрих закинул ногу на ногу, закурив сигарету. Вильке, взглянув на него, тоже потянулся за зажигалкой.

– Мы бросаем всё, что у нас есть, – проговорил Дитрих, затягиваясь. – Но русские продолжают гнать свои машины. Тысячи танков по данным нашей разведки. И все – в одном направлении.

– Курское направление, – кивнул Вильке.

– Именно, – Дитрих выпустил струю дыма, наблюдая, как она медленно расползается по комнате. – Нам нужно не просто удержать фронт. Нам нужно разгромить их так, чтобы Уралмаш и Челябинск работали вхолостую.

Вильке затушил сигарету.

– Тогда «Пантеры» должны стать не просто танками, – медленно сказал он. – Они должны стать символом Третьего Рейха.

– Именно, – Дитрих прищурился. – Ударными машинами. Машинами прорыва.

Тишина вновь повисла в комнате. За окнами начали сгущаться сумерки. Впереди – операция «Цитадель». И на неё немцы возлагали очень большие надежды.

Глава II
«Тревожное ожидание»

Кабинет Верховного Главнокомандующего освещался настольной лампой с зелёным абажуром. Листья дерева за окном шевелились под ночным ветром, но в кабинете стояла полная тишина. На столе, разложенные аккуратно, лежали карты центрального участка фронта и папка с грифом «Совершенно секретно».

Сталин сидел, склонившись над документом, его пальцы слегка постукивали по краю стола. Он дочитывал донесение. В креслах напротив – начальник Генштаба генерал армии Александр Михайлович Василевский и нарком вооружения СССР Дмитрий Фёдорович Устинов. Оба молчали, ожидая, когда Верховный поднимет глаза.

Сталин наконец заговорил. Его голос прозвучал ровно, почти буднично:

– Товарищи, – наконец нарушил тишину Сталин, положив лист на стол и потушив папиросу в тяжёлой бронзовой пепельнице. – В донесении от нашего разведывательного источника сказано: «Немцы собираются взять реванш за Сталинград».

Василевский наклонился ближе:

– Это информация от «Листа», товарищ Сталин?

Сталин медленно кивнул.

– Да. Джон Кернкросс. Дешифровальщик при английской разведке. Он утверждает, что немецкие генералы активно обсуждают новое наступление. В районе Курска и Орла.

Он отложил лист, поправил трубку и коротко взглянул на Устинова:

– Перехват германского трафика. Подтверждается: немцы готовят наступление. Курск и Орёл. В июле.

– Это точно? – осторожно спросил Василевский.

– Достаточно точно, чтобы не игнорировать, – отрезал Сталин. – Они накапливают ударные силы. Группировка на севере и юге выступа. Что скажете, товарищ Василевский?

Василевский вытянул из папки карту и развернул её на столе:

– Что же, вот здесь, в районе Орла, мы действительно фиксируем переброску техники. И здесь, под Белгородом. По фронтовым докладам – значительное количество эшелонов с бронетехникой.

– Какая техника? – коротко спросил Сталин.

– В том числе и новые танки. Тяжёлые «Тигры», средние «Пантеры». Последние пока не применялись массово. Но по сведениям разведки, они проходят дооснащение и выходят на серийный выпуск.

Устинов тихо кашлянул:

– По нашей информации, производство «Пантер» развернуто на заводах MAN. У нас есть снимки с воздуха. На юге Германии идёт ускоренная сборка. Немецкие инженеры ставят длинноствольную 75-мм пушку, лобовая броня – до 80 миллиметров. Двигатель – бензиновый, высокой мощности.

Сталин выпрямился в кресле, сжал мундштук трубки и чуть прищурился:

– Значит, это не просто проба сил. Это попытка реванша. За Сталинград.

– Скорее всего, – подтвердил Василевский. – Масштабы перегруппировки и концентрация техники говорят о наступлении в стратегическом размахе.

Устинов наклонился вперёд:

– Проблема в том, что их новые танки превосходят наши по дальности выстрела. «Тигр» бьёт точно с полутора километров. «Пантера» тоже серьёзна. По характеристикам – это не улучшенный «четвёртый», а абсолютно новая машина.

– А наши? – Сталин перевёл взгляд на Устинова.

– Т-34 модернизирован. Пушка 76,2 мм, броня до 60 мм. Но в лобовой дуэли с «Тигром» он слаб. Есть СУ-152, есть КВ-85, но их пока недостаточно. Пока мы давим числом, а не качеством.

Сталин медленно встал, подошёл к окну, постоял там несколько секунд. Затем, не оборачиваясь, произнёс:

– Каковы перспективы советских сил и чем мы сможем ответить?

– Мы усилим танковые армии, – ответил Василевский. – Ставим на рубежи оборону в глубину. Но… без точной информации о немецких замыслах – это игра в темноте.

– Значит, надо зажечь свет, – тихо сказал Сталин. Он повернулся к ним, глаза его потемнели. – А где сейчас инженер Громов?

– В Подмосковье, на объекте 12-Б, – ответил Устинов. – Там испытываются ударные и разведывательные аппараты. Последние испытания показали: с высоты 800 метров они могут точно выводить на цель.

– И поражать?

– Пока ограниченно. Боевая часть ещё проходит согласование. Но есть идея по использованию термитных зарядов. Удар по моторному отсеку «Тигра» – и машина выведена из строя.

Сталин подошёл к карте, ткнул пальцем в район Курска:

– Если эти «Пантеры» и «Тигры» пойдут сюда – что мы можем сделать?

Василевский ответил без паузы:

– Укрепиться. Вкопаться. Выровнять фланги и сковать наступление, товарищ Сталин. А потом провести мощный контрудар.

– Как мы сможем применять беспилотные аппараты на стратегическом уровне?

Устинов кивнул:

– Если дать Громову производственную базу, ресурс, доступ к фронтовым аэродромам – он сможет подготовить партию ударных аппаратов. Не для разведки. Для уничтожения.

Сталин молча прошёлся вдоль стола, снова затянулся трубкой. Потом вызвал своего секретаря Поскребышева и произнёс тихо, но ясно:

– Вызовите Громова в Ставку к 12:00 часам.

Пауза затянулась. Василевский и Устинов переглянулись, попрощались с Верховным и вышли.

Сталин вернулся к креслу, положил руки на подлокотники и вновь взглянул на донесение «Листа».

– Курск… Орёл… Посмотрим, что за наступление они там готовят.

* * *

Кремль. Ставка Верховного Главнокомандующего. Тяжёлая дверь с бронзовой ручкой открылась с характерным скрипом и мягко закрылась за спиной Алексея Громова. Красные дорожки на полу, высокие потолки, массивная мебель из тёмного дерева. В помещении царила сухая строгость, характерная для военного времени.

На стенах – большие оперативные карты с флажками, линии фронтов, схемы перемещений. Возле окна – массивный письменный стол с настольной лампой, папками и телеграфными лентами. В кресле, поднявшись, как только вошёл Громов, стоял Иосиф Виссарионович Сталин. Серая гимнастёрка, выражение внимательное, но сдержанное.

– Здравствуйте, товарищ Громов – спросил он, делая шаг вперёд и пожимая руку.

– Здравствуйте, товарищ Сталин, – ответил инженер, выдерживая прямой взгляд.

Сталин кивнул и пригласил жестом пройти к столу. Там уже находились маршал Василевский и нарком вооружений Устинов. На столе между ними – развёрнутые схемы, донесения разведки, несколько чёрно-белых фотоснимков с фронта и технические диаграммы. Обстановка не допускала лишних слов.

– Садитесь, – произнёс Сталин с характерным акцентом. – Мы перейдем сразу к делу.

Сталин кивнул Устинову. Тот подал Громову стул. Василевский жестом пригласил сесть.

– Садитесь, товарищ инженер. Разговор будет прямой. У нас мало времени, – сказал Сталин. – Вас уже ввели в курс обстановки?

– В общих чертах. Курское направление. Подготовка немцев к стратегическому летнему наступлению, – коротко ответил Громов.

Сталин поднял взгляд:

– Немцы перебрасывают танковые корпуса. В число которых будут входить и новейшие танки и самоходки. Мы ждём удар в июле. Мы хотим знать, чем ваши аппараты могут помочь на новом стратегическом направлении? Не абстрактно, не в будущем. Сейчас.

Громов разложил на столе свои документы. Первый лист – схема боевого дрона: алюминиевый корпус, крыло типа «ласточка», две выносные балки с зарядом.

– Да, товарищ Сталин. Мы доработали конструкцию ударных беспилотников. Аппараты несут заряд на основе комбинированной взрывчатки: ТГА и гексоген. Вес – около 3,5 килограммов. В случае прямого попадания в танк средней категории – гарантированное поражение. По тяжёлым – как минимум, выведение из строя. Разрывается внутри моторного отсека или под башней.

Василевский чуть подался вперёд:

– А если попадание касательное?

– Гусеница, система охлаждения, оптика – все уязвимые элементы. Даже не пробивая броню, дрон может ослепить танк, остановить, превратить его в мишень для артиллерии.

Устинов аккуратно пролистал одну из схем. На ней была отмечена система радиоконтроля.

– Какой у него радиус действия?

– В боевом режиме – около сорока километров от точки запуска. Есть система автопилота. Возможна коррекция курса через бортовой ретранслятор. Если нет сигнала – включается программа самонаведения по тепловому контуру или фиксированному объекту.

Сталин сдвинул трубку на край стола:

– И точность?

– На последних испытаниях – отклонение от заданной цели не превышало шести метров. При боевом весе это допустимо. Плюс – пикирующая траектория.

– Вы проверяли работу на действующих танках? – поинтересовался Василевский.

Громов кивнул:

– Да. Один из Пе-8 с испытательной группы сбрасывал аппараты на позиции в районе Гжатска. При попадании в корму – взрыв внутри отсека. При касательном – танк загорелся.

Сталин задумался, затем встал, медленно подошёл к карте. Его пальцы остановились на изогнутом выступе Курской дуги.

– Где вы предлагаете их использовать?

– Здесь, – Василевский показал южный фас. – Белгород, район Яковлево, район Сырцев. Предположительно, туда пойдут тяжёлые корпуса. В случае начала прорыва, дадим команду на взлет ударных «Комет». И наносим удар по головной колонне. Затем – по командным точкам и мостам.

Устинов задал следующий вопрос:

– Сколько аппаратов вы можете собрать до конца июня?

– При текущем темпе – около тысячи в месяц. Если усилить линию – до тысячи двухста. Потребуется дополнительно еще один заводской цех.

Сталин вернулся к столу:

– Что будет, если аппарат попадёт в руки противника?

– Мы встраиваем механизм ликвидации. При отклонении от курса более 30 процентов – срабатывает плавкий предохранитель. Все схемы – закодированы.

Пауза. Сталин смотрел прямо на Громова:

– Мы не можем позволить себе проиграть эту летнюю кампанию.

– Понимаю.

– Хорошо. Товарищ Василевский, оформите приказ. Товарищ Устинов обеспечьте снабжение. Громов поступает пока в распоряжение Ставки. Пусть готовит группы. И пусть ваши «Кометы» будут готовы к запуску. Но перед этим мы дадим вашим ударным беспилотникам задание, чтобы проверить насколько они будут хороши в деле. Это будет связано со снабжением горючего в тылу противника.

Громов встал.

– Буду ждать приказа.

Сталин кивнул:

– Тогда все хорошего. Желаю успеха.

Когда дверь за инженером закрылась, Устинов покачал головой:

– Знаете, Иосиф Виссарионович… Я бы не удивился, если бы он прилетел к нам сам, на одном из этих аппаратов.

Сталин усмехнулся:

– У него все еще впереди.

* * *

Ставка. Через двадцать минут после разговора со Сталиным Алексей Громов оказался в кабинете начальника Генерального штаба с картой оперативного направления на стене. Василевский стоял у окна, положив руки за спину. На столе перед ним лежала свежая аэрофотосъёмка и папка с пометкой «совершенно секретно».

– Алексей Андреевич, – начал он негромко, не оборачиваясь, – мы знаем, что у противника в районе Фатежа, в пятнадцати километрах к западу от Курска, действует передвижная нефтебаза.

Он подошёл к столу, развернул один из снимков. Чёрно-белое зернистое изображение: рельсовая ветка, от неё отходят площадки с полукруглыми тенями – резервуары, цистерны.

– Вот она. Принимает топливо с юга, из Брянска. Дальше, по заправщикам, прямо в танковые батальоны. «Тигры» и «Пантеры» не поедут на воде. А если мы ударим сюда – остановим колонны до того, как они тронутся.

Громов наклонился над снимком. Опознал систему насосов, маскировочные тенты, виднелась даже линия слива.

– Работают по всем правилам, – прокомментировал он. – Цистерны сливаются в закопанные резервуары. Оттуда – в автоцистерны. Замаскированы неплохо, но видно, что ночью у них активно идёт работа. Боятся наших бомбардировок.

– Вы можете накрыть эту точку ударом?

Громов вытащил из планшета свернутую схему боевого дрона.

– Можем. Поднимем два аппарата с термобарическим зарядом. Лететь будем ночью. Выход на цель – по данным ОСНАЗ. Координаты уже известны. Один аппарат идёт на насосный узел, второй – в скопление цистерн у насыпи. Если попадём в момент слива – эффект будет как от авиабомбы.

– Сколько взрывчатки несёт дрон?

– До четырёх килограммов в термобарическом заряде. Главное – не бронепробитие, а волна. Взрывной фронт разносит всё в радиусе пятнадцати метров. Открытый бензин воспламенится. Вторая волна добьёт машины.

Василевский провёл пальцем по маршруту на карте.

– Сколько нужно времени на подготовку?

– Десять часов. Нам потребуется выехать ближе к передовой. Есть точка в районе Обоянского шоссе – заброшенная деревня, оттуда меньше двадцати километров до цели. Поставим машину, поднимем антенну и дрон выйдет сразу на цель. Возвращаться не будет – заряд большой, батарея работает на один вылет.

– А связь?

– Прямая по радиоканалу. В случае сбоя сработает автопилот. Установим таймер на самоуничтожение через нужное время после старта. Аппараты не попадут в руки врага.

Василевский вновь взглянул на фотоснимок. Там, словно на ладони, вырисовывались чёткие силуэты бочек, зенитная точка, две будки охраны.

– Здесь танки не стоят. Они в лесу, километрах в десяти, но топливо возят оттуда. Если уничтожим узел – машины останутся на месте. Конечно, немцы найдут горючее и способы его доставить. Но мы выиграем время.

Он на мгновение замолчал, потом твёрдо произнёс:

– Это и будет вашей главной задачей на ближайшее время.

Громов кивнул:

– Слушаюсь. Принимаюсь за подготовку, товарищ генерал. Запланируем вылет в ночь с пятницы на субботу.

– Возьмите из резерва всё необходимое. Доложите лично по факту ликвидации объекта.

* * *

Фатежский район, тыл Вермахта.

Утро над лесистой низиной начиналось с запаха мазута. На границе небольшого железнодорожного тупика, между берёзовой рощей и полем, скрывалась немецкая передвижная нефтебаза – технический узел, от которого зависела подвижность целого танкового корпуса.

Обер-лейтенант Вернер Штольц стоял на дощатом настиле у штабного фургона и щурился на клубы пара, поднимавшиеся от нагретых бочек. Из его кармана торчал блокнот, исписанный литражами и маршрутами. Позади него, под брезентовыми навесами, гудели дизельные насосы – сливающие топливо из прибывшего ночью состава.

– Бригадефюрер СС вчера лично запрашивал, чтобы «Пантеры» с 2-го батальона были полностью заправлены к вечеру, – сухо проговорил старший унтер-офицер. – Ещё двадцать шесть машин. Топливо уходит, как вода в песок.

– Пантеры… – усмехнулся Штольц. – Красиво звучит. Жрут они топливо тоже как звери.

Подошёл техник, весь в пятнах от дизельного топлива.

– Вагоны из Лейпцига на месте. Сливаем в резервуары. Бензовозы можно гнать через двадцать минут.

– А контроль? Давление в линии?

– В норме. Проверяли утром. Один клапан придушили, чтобы не рвало шланги. Но насос работает.

Штольц кивнул.

– Следите. Если взлетит хоть одна цистерна – от нас останется жирное пятно.

Нефтебаза состояла из трёх ключевых секторов: железнодорожная площадка с шестью цистернами, стационарные резервуары – два заглублённых в землю ёмкостью по 15 000 литров, и площадка для залива в автоцистерны. Каждое утро сюда подъезжали «Опели», «Мерседесы», бронетранспортеры Hanomag.

Топливо лилось без остановки. Мотористы трудились молча, только изредка переговаривались жестами. Лес вокруг был обмотан маскировочной сеткой, между деревьями висели муляжи – фальшивые палатки, формы, пустые ящики от снарядов. Всё работало на то, чтобы создать видимость обычного полевого лагеря.

Подъехала очередная колонна: три полугусеничных заправщика и бронеавтомобиль сопровождения. Из кабины вылез лейтенант из СС – молодой, с угловатым лицом, в чёрной фуражке.

– Мы с восточного фланга, – сказал он резко. – Срочно заправьте тридцать тонн топлива. Полный резерв.

– У нас по графику – техника дивизии «Гроссдойчланд», – возразил Штольц.

– А у нас – указание от Кемпфа. Либо вы заправляете нас сейчас, либо завтра русские накроют нас, пока мы будем ждать в очереди.

Штольц молча махнул рукой технику.

– Два шланга. Один резервуар.

Завизжали тормоза. Подкатили к крану. Один из мотористов склонился к контрольной панели. Рядом плескалась гуща топлива в открытой воронке. Запах резал ноздри.

В стороне, у охранного поста, стояли зенитчики. Один из них, ефрейтор по званию наблюдал за небом.

– Скажи мне, Эрих, – обратился он к напарнику. – Ты ведь слышал вчера – командование велело проверять не только самолёты, но и «маленькие штуки»? Без шума. Без крыльев.

– Да, – кивнул второй. – Якобы русские что-то запускают. «Глаза в небе» их называют.

– Нам бы лучше бочки смотреть, – вздохнул первый. – Стоим тут на горючем – как на бочке с динамитом.

Из леса доносилось гудение. Но зенитчики не обратили внимания – они слышали много шумов. А пока вся база кипела от утренней загрузки. Последние машины выстраивались в колонну, ожидая сигнала.

И никто не знал, что из-за горизонта уже поднимается аппарат, который не боится зениток.

И небо хранило эту тайну ещё несколько минут.