Текст книги "Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв."
Автор книги: Алексей Бокщанин
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Это не означает, что перед китайской дипломатией в конце XIV в. не ставилось задачи максимально приблизить столь ревностно изображаемый в Китае, но чисто номинальный на практике вассалитет стран Южных морей к действительному. Примером тому может служить опять-таки деятельность Шэнь Чжи в Бони. Однако одних дипломатических методов для этого было явно недостаточно.
Итак, мы установили, что за формальными признаками, из которых складывалась система номинального вассалитета, насаждаемая китайской дипломатией в странах Южных морей, скрывался обоюдный обмен посольскими миссиями. Политические цели, побудившие минское правительство выступить инициатором завязывания такого рода отношений, уже отмечались выше. В конце 60-х – начале 70-х годов XIV в. эта инициатива увенчалась успехом: был налажен сравнительно регулярный обмен посольствами со всеми наиболее крупными странами Южных морей. Вслед за посольствами с первыми манифестами нового китайского правительства в 1368–1370 гг. и прибытием в Китай первых ответных миссий в стране Южных морей были разосланы указы о титуловании местных властителей ванами. Это вызвало новую волну ответных посольств. Только в 1373 г. в Китай прибыло два посольства из Тямпы, два – из Сиама, посольство из Камбоджи и посольства из Палембанга.
Этот успех китайской дипломатии ни в коей мере нельзя рассматривать как вынужденное признание вассалитета странами Южных морей. Он объясняется тем, что установление внешних связей в форме посольского обмена отвечало не только интересам Китая, но и этих стран.
Вступление в посольские отношения с новым правительством Китая явилось своего рода признанием законности и правомочности этого правительства. И некоторые государства, как, например, Маджапахит, шли на такое признание вполне сознательно. Как сообщается в «Мин ши», яванский посол был при юаньском дворе и уже направился в обратный путь, когда в Фуцзяни его настигло сообщение о падении Юаньской династии. Тогда посол вернулся и некоторое время оставался при новом дворе в Нанкине. И хотя он вручил доставленные посольством подарки свергнутому императору, Чжу Юань-чжан одарил посла и направил чиновника сопровождать посольство в обратный путь. Это произошло в 1369 г., а в 1372 г. послы с Явы возвратили Китаю три императорских указа, полученные яванскими властителями от юаньского двора[124]124
«Мин ши», цз. 324, стр. 31770(2–3).
[Закрыть].
Такая демонстрация, направленная против юаньских правителей, объяснялась тем, что яванцы помнили попытки вторжения монголо-китайских войск в конце XIII в. Очевидно, помнили эти завоевательные походы и многие другие страны Юго-Восточной Азии. Они не могли не опасаться повторения вторжений. Поэтому, когда из Китая вместо новых армий прибыли послы нового правительства, предлагая установить регулярные связи в традиционной форме посольских миссий, страны Южных морей пошли на это.
Будучи мелкими, раздробленными и, как правило, слабыми в военном отношении государственными образованиями, страны Южных морей намеренно не стремились обострять отношения с огромным и многолюдным Китаем, лежавшим от них в непосредственной близости. Вместе с тем властители стран Южных морей пытались насколько возможно заручиться военной и моральной поддержкой Китая в борьбе с соседями. Примером тому служит история взаимоотношений Тямпы с Китаем в конце XIV и в XV в. Как уже отмечалось, местные властители использовали титулование их ванами китайским двором в интересах укрепления своей власти, особенно во время междоусобиц и борьбы за престол.
Таким образом, установление посольских связей с Китаем отвечало политическим интересам стран Южных морей. Система номинального вассалитета, которую при этом поддерживала китайская дипломатия, практически ничем не связывала эти страны и поэтому не вызывала противодействия с их стороны.
Поддержание двусторонних посольских связей с Китаем служило не только прямому обогащению властителей стран Южных, морей за счет дарений китайского двора, но и отвечало интересам местной знати и купечества, которым предоставлялось право помимо положенной «дани двору» доставлять и продавать в Китае свои товары. Поддержание регулярных посольских связей, а следовательно нормальных официальных взаимоотношений с Китаем открывало возможности для расширения взаимной морской торговли. Эта торговля в XIV–XVI вв. играла очень важную роль в экономическом развитии многих стран Южных морей. Поэтому укрепление внешних связей с Китаем отвечало экономическим интересам этих стран.
Таково было положение в целом. Но это отнюдь не исключало того обстоятельства, что история взаимоотношений Китая с теми или иными странами развивалась различными путями, а китайская политика подчас испытывала резкие повороты.
Первый такой поворот отмечается в 1374 г., когда китайское правительство предприняло меры по сокращению внешних связей с заморскими странами. В первые годы после провозглашения империи Мин китайские власти были намерены привлечь как можно больше иноземных посольств, невзирая на сроки их прибытия. Однако уже в 1372 г. императорские манифесты, посланные в Тямпу (а также на о-ва Рюкю), предписывали выдерживать сроки присылки посольств – один раз в три года[125]125
Ся Се, Мин тун цзянь, т. I, стр. 300.
[Закрыть]. Это ни к чему не привело, так как страны Южных морей отнюдь не намеревались придерживаться китайского церемониала в своих взаимоотношениях с Китаем. Напомним, что в 1373 г. из Тямпы прибыло сразу два посольства. В 1374 г. китайское правительство вознамерилось не только добиться соблюдения указанных сроков, но радикально сократить посольские связи со странами Южных морей. Императорский указ, переданный в этом году в Ведомство обрядов, гласил: «Лишь Корея хорошо знакома с церемониалом и музыкой, поэтому ей приказывается доставлять дань раз в три года. Прочим же далеким странам, таким, как Тямпа, Дайвьет, Ява, Бони, Палембанг, Сиам и Камбоджа, поскольку каждая из них представляла дань много раз, что влечет для них тяжелые расходы, отныне не следует так поступать. Депеши доставить во все страны, чтобы они узнали об этом»[126]126
«Мин ши», цз. 324, стр. 31767(4). Интересно добавить, что в том же 1374 г. китайская дипломатия потерпела в Корее крупную неудачу. Прибывшие туда китайские послы вели себя настолько высокомерно, что корейские придворные убили их. Китайский двор арестовал корейских послов, находившихся в это время в Китае, и потребовал крупный выкуп. Отношения с Кореей были после этого на некоторое время прерваны.
[Закрыть].
Вслед за этим в 1374 г. были закрыты управления торговых кораблей (ши бо сы), в обязанность которых входило принимать все посольские корабли и докладывать об их прибытии в столицу, а также принимать купеческие корабли и брать с них налоги[127]127
«Мин ши», цз. 75, стр. 28973(1).
[Закрыть].
Чем объясняется этот поворот китайского правительства в отношениях с заморскими странами? В одном из дошедших до нас варианте указа 1374.г. о сокращении внешних связей само его появление объясняется тем, что перечисленные страны присылают «дань» с чрезмерной «назойливостью», т. е. слишком часто[128]128
Чжэн Хао-шэн, Чжэн Хэ иши хуйбянь, Предисловие, стр. 1.
[Закрыть]. Однако мы видели, что в период 1368–1373 гг. посольства из стран Южных морей прибывали довольно часто и это не вызывало столь крутых мер, а, наоборот, поощрялось китайским правительством. Появление указа 1374 г. связано с тем, что поставленная перед китайской дипломатией после 1368 г. задача была за истекшие семь лет выполнена: получено фактическое признание нового правительства странами Южных морей и создана видимость их вассального подчинения Китаю. Отсюда ослабление интереса минского правительства к такого рода связям. Оно понимало, что для более реальных достижений в Южных морях понадобятся иные меры, пойти на которые пока не представлялось возможным. Поддержание же интенсивного посольского обмена и те богатые дары иноземным послам и ванам, на которые не скупился минский императорский двор в первые годы, требовали определенных расходов. Это и породило разговоры о «назойливости» послов из заморских стран.
Другой существенной причиной поворота 1374 г. послужило-общее осложнение обстановки на морских рубежах Китая. Оно выражалось в усилении борьбы с так называемыми японскими пиратами. Это были коммерсанты и вооруженные дружины, состоявшие на службе у крупной феодальной знати Южной Японии. Кстати, это были люди японского, корейского и китайского происхождения. «Пираты» промышляли торговлей и грабежом близ всего восточного побережья Китая. В начале 70-х годов. XIV в. участились их набеги на прибрежные районы страны. Особенно часто пираты совершали нападения на побережье Шаньдуна, Цзяннани и Чжэцзяна. С 1369 по 1374 г. на побережье Шаньдуна было совершено пять налетов пиратов, а на Чжэцзян – семь налетов[129]129
Чэнь Мао-хэн, Мин дай во коу као люе, стр. 49–51, 81–83.
[Закрыть]. В 1369 г. из Китая в Японию было-направлено посольство Ян Цзая с требованием прекратить набеги на побережье Китая. Японцы арестовали посла. Тогда минское правительство приступило к созданию системы морской обороны: стало возводить крепости для специальных гарнизонов и строить военный флот. По некоторым подсчетам, в начале периода Мин флот, предназначенный для обороны побережья, насчитывал около 3500 кораблей[130]130
Lo Jung-pang; The Decline of Early Ming Navy, p. 150.
[Закрыть]. Серьезные столкновения с «пиратами» произошли в 1370 г. у берегов Фуцзяни, в 1371 г. – у берегов Гуандуна и в 1372:г. у берегов Чжэцзяна[131]131
Чэнь Мао-хэн, Мин дай во коу као мое, стр. 83, 103, 121.
[Закрыть]. В 1373 г. весь флот прибрежной обороны был выведен в море[132]132
Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. II, стр. 1227.
[Закрыть]. В 1374 г. «пиратские» флотилии потерпели поражения у берегов Шаньдуна и Цзяннани, а основные их силы были разбиты у о-вов Рюкю[133]133
Чэнь Мао-хэн, Мин дай во коу као люе, стр. 51.
[Закрыть]. После этого нападения «японских пиратов» почти прекратились.
Таким образом, именно на 1373–1374 гг. приходится наибольшее обострение обстановки у берегов Китая. Поэтому мероприятия 1374 г. по сокращению связей с заморскими странами были в известной степени своеобразным профилактическим средством в целях более эффективной борьбы с «пиратами». Нужно учитывать, что меры 1374 г. коснулись не только одних посольских связей, но и частных внешнеторговых отношений Китая с заморскими странами. Это мотивировалось необходимостью затруднить «пиратам» их связи с прибрежными районами.
Интересно отметить, что в нападениях «пиратов» минское правительство видело помимо всего прочего угрозу своему господству в стране. Дело в том, что некоторые соперники Чжу Юань-чжана в борьбе за власть, например сторонники Фан Го-чжэня и Чжан Ши-чэна, потерпев неудачу, ушли на прибрежные острова[134]134
«Очерки истории Китая», под ред. Шан Юэ, стр. 422.
[Закрыть]. Существование этой заморской «оппозиции» беспокоило минский двор, который опасался, что ее поддержат «пираты».
Однако намерения китайского правительства радикально сократить посольские связи со странами Южных морей просуществовали недолго. После ликвидации серьезной угрозы со стороны «пиратов» в результате победы у о-вов Рюкю Китай попытался вернуться к прежним, хотя и не столь интенсивным, как раньше, нормам взаимоотношений с этими странами. Уже в 1375 г. императорский указ предписывал Корее, Дайвьету и Тямпе присылать посольства раз в три года, а при смене правителя наследнику престола прибывать в Китай[135]135
J. К. Fairbank, S. Y. Teng, On the Ching Tributary System, p. 150.
[Закрыть]. Более того, минский двор, несмотря на указ 1374 г., продолжал принимать прибывавшие из стран Южных морей посольства. Как отмечено в «Мин ши», поток этих посольств после издания указа не прекратился[136]136
«Мин ши», цз. 324, стр. 31767(4).
[Закрыть]. Последнее является ярким доказательством того, что указанные страны были заинтересованы в поддержании посольских связей с Китаем, а не вступили в отношения с ним в силу принуждения.
Однако после 1374 г. минское правительство уже не проявляло былой инициативы в поддержании и расширении посольских связей со странами Южных морей. Здесь сыграли роль уже отмеченные выше причины внутреннего характера, которые повлияли и на сами мероприятия 1374 г. Китайские посольства в эти страны отправляются не так часто, как в прежние годы. В результате ограничений 1374 г. приток заморских посольств в Китай в последующие годы несколько уменьшился. Но все же до конца 70-х годов XIV в. официальные связи Китая со странами Южных морей оставались довольно оживленными.
Новые мероприятия, имевшие целью установить строгий контроль над всеми связями с заморскими странами, были предприняты китайским правительством в 1379–1383 гг. Они были вызваны осложнениями в отношениях Китая с Явой и Палембангом. Посольство из Палембанга, прибывшее в Китай в 1376 г. с известием о смерти местного властителя и просьбой о титуловании наследника престола ваном, было принято при императорском дворе согласно установленному церемониалу. В 1377 г. в Палембанг было направлено китайское посольство с указом императора и печатью для титулования местного властителя. Однако послы не достигли места назначения. В 1377 г. яванские войска разгромили Палембанг и захватили его, объявив своим владением. Узнав, что китайские послы направляются сюда для титулования местного властителя ваном, т. е. уравнения его в правах с яванским властителем, они послали своих людей задержать китайское посольство. Китайские послы были схвачены и убиты[137]137
Там же, стр. 31772(4), 31770(3); «Гуандун тун чжн», цз. 98, стр. 426.
[Закрыть]. Есть данные, что яванцы перехватили и послов Палембанга, возвращавшихся в 1376 г. из Китая[138]138
Ю Тун, Бай го чясуань, цз. 3, стр. 96.
[Закрыть]. Мотивом к этому послужило известие, что эти послы были приняты при императорском дворе наравне с яванскими.
Как отмечено в «Мин ши», император не мог «покарать» яванцев за преступление[139]139
«Мин ши», цз. 324, стр. 31772(4).
[Закрыть]. Его гнев обрушился на прибывшее с Явы в 1380 г. посольство во главе с Алеилеши (в китайской транскрипции). Яванских послов арестовали и намеревались наказать. Однако, продержав их в Китае более месяца, император «смилостивился» и отпустил послов на родину с пространным указом, в котором содержались следующие предостережения: «Ван страны Палембанг направил посла вручить послание и передать просьбу прислать ему печать со шнуром. Я был рад его стремлениям выполнить [свой] долг и отправил посла даровать ему печать, следуя принципу привлечения людей из далеких стран добрым отношением. Как же ты [мог], замыслив коварные планы, заманить посла и убить его! Неужели ты вообразил, что если находишься далеко и до тебя трудно добраться, то можешь своевольничать и бесчинствовать подобным образом? Когда прибыл нынешний посол с Явы, я сначала хотел арестовать его. Но, учитывая, что он любим своими родителями, женами и сыновьями – что одинаково присуще как китайцам, так и иноземцам, – я отдал специальный приказ отпустить его на родину. Ты, ван той страны, должен опомниться, стать порядочным, скромным, искренним и почтительным, не творить больше таких преступлений, как раньше, и не вызывать гнева Китая. Только тогда ты сможешь сохранить свои богатства и знатность. В противном случае ты накличешь беду, и потом будет поздно раскаиваться»[140]140
«Гуандун тун чжи», цз. 97, стр. 386.
[Закрыть].
После этого с Явы было прислано два посольства с богатыми подношениями (в 1381 и 1382 гг.)[141]141
«Мин ши», цз. 324, стр. 31770(4).
[Закрыть]. Однако посольские связи с Палембангом были прерваны[142]142
Там же, стр. 31772(4).
[Закрыть]. Этому предшествовала еще одна попытка Китая послать в 1380 г. новое посольство в Палембанг. Но оно также оказалось неудачным, что связывается в источниках с заговором канцлера Ху Вэй-юна. Он и его сторонники попытались в 1379–1380 гг. произвести государственный переворот. С этой целью Ху Вэй-юн хотел заручиться поддержкой монголов, «японских пиратов» и некоторых заморских государств. Как отмечено в «Шу юй чжоу цзы лу», Ху Вэй-юн послал в Палембанг своих лазутчиков, которые обманули и задержали там китайских послов[143]143
Янь Цун-дянь, Шу юй чжоу цзы лу, цз. 8, стр. 44а.
[Закрыть]. Но на этот раз яванский властитель, не желая снова быть замешанным в конфликте с Китаем, направил в Палембанг своих людей с распоряжением отпустить китайских послов обратно[144]144
Там же, стр. 44а; «Мин ши», цз. 324, стр. 31772(4).
[Закрыть].
В связи с этими событиями Чжу Юань-чжан обратился с некоторыми соображениями к чиновникам из Ведомства обрядов. Он сказал, что в начале его правления послы с данью прибывали в Китай непрерывно, но, когда Ху Вэй-юн задумал поднять мятеж, во всех странах Южных и Западных морей появились его агенты, обманывающие китайских послов. «Помыслы различных стран стали нам неизвестны, – сказал император. – Я без презрения взираю на всевозможные страны, но не знаю, каковы их намерения»[145]145
«Мин ши», цз. 324, стр. 31772(4).
[Закрыть]. Он сказал также, что Китай не изменит своего отношения к иноземным послам и они будут встречать положенный прием[146]146
Там же. В «Мин ши», а также в «Шу юй чжоу цзы лу» (цз. 8, стр. 446 и 45а) данные события относятся к 1397 г. Это вызвано ошибкой переписчиков: иероглифы, обозначавшие год, перепутаны местами, в результате вместо 13-го года Хунъу (1380 г.) получился 30-й (1397 г.).
[Закрыть].
После этого в Сиам, Маджапахит и Палембанг (а также, очевидно, в некоторые другие страны) был направлен следующий императорский указ: «Китай – защита для всех отдаленных окраинных земель во всех четырех странах света. Сначала, когда Наша династия объединила Китай, среди заморских иноземцев не было таких, которые бы не прибыли с подношениями. Разве думали Мы, что Ху Вэй-юн замыслит поднять мятеж в Палембанге, вслед за чем возникнут [у дальних стран] другие намерения – обманывать наших послов и безудержно мошенничать! Наш мудрейший Сын Неба относится ко всем иноземцам гуманно и справедливо. Как же различные иноземцы осмеливаются отворачиваться от Великой Милости [Императора] и не соблюдать моральные нормы отношений между подданными и повелителем? Если Сын Неба сильно разгневается, то ему так же легко, как повернуть кисть руки, послать военачальников пограничных гарнизонов (т. е. даже не самых лучших. – А. Б.) во главе стотысячного войска, чтобы они с почтением осуществили Небесную кару. Как же вы, различные иноземцы, серьезно не подумаете об этом? Наш мудрейший Сын Неба часто говорит, что Дайвьет, Тямпа, Камбоджа, Сиам и Рюкю – все исполняют обязанности вассалов. Только Палембанг противится нашему авторитету и указаниям. Он сам добивается своей гибели, ибо, будучи крохотной страной, осмеливается упорствовать и не подчиняться Нам. Вы, в стране Сиам, строго соблюдаете обязанности вассалов, и Небесный двор в равной мере заботится об [ответном] церемониале. Вам разрешается передать на Яву, чтобы оттуда отдали приказ Палембангу, что в соответствии с Великими Принципами, изложенными в манифесте, если Палембанг сможет искренне осознать вину и последует добру, то к нему будут относиться как положено, как было прежде»[147]147
«Мин ши», цз. 324, стр. 31773(1–2).
[Закрыть].
Однако минское правительство лишь ограничилось угрозами применения военной силы. Одновременно оно приняло меры по усилению обороны собственного побережья и установило более действенный контроль над прибывавшими иноземными посольскими миссиями. Командующему береговой обороной Тан Хэ в 1380 г. было приказано организовать в прибрежных водах постоянную патрульную службу военных кораблей. Однако на этот раз вопрос о полном или же почти полном прекращении посольских связей не ставился. Китайское правительство попыталось лишь обеспечить проверку полномочий прибывавших послов. С этой целью в 1383 г. в Тямпу, Камбоджу, Сиам и другие страны Южных морей были разосланы так называемые половинные или разрезные печати (кань хэ)[148]148
Там же, стр. 31761(3), 31766(2), 31768(1). Разрезная печать применялась в Китае с древних времен в качестве удостоверения полномочий направляемого куда-либо военачальника или сановника. Определенного вида изображение разрезалось пополам. Одна часть оставалась у лица, к которому направлялся командированный, другая – передавалась ему самому. По прибытии на место назначения обе половины сравнивались и выяснялось, совпадают они или нет.
[Закрыть].
Введение разрезной печати в 1383 г. в практику сношений с зарубежными странами было новшеством минской политики. Назначение его ясно объясняется в «Мин ши»: «Каждый раз, когда по прибытии посла в любую страну разрезная печать не совпадает, то он не считается полномочным и разрешается его хватать, связывать и сообщать об этом [Императору]»[149]149
«Мин ши», цз. 324, стр. 31766(2).
[Закрыть]. Одновременно некоторым заморским странам, как, например, Сиаму, было вновь предписано придерживаться установленных сроков присылки дани (т. е. один раз в три года)[150]150
Чжэн Сяо, Хуан Мин сы и као, стр. 46.
[Закрыть]. Указанные мероприятия сопровождались новыми запретами на частную морскую торговлю для китайского населения.
Следует отметить, что заговор Ху Вэй-юна сильно обеспокоил правящую группировку. Чжу Юань-чжан и его окружение воспользовались раскрытием этого заговора для проведения массовых репрессий против неугодных им людей (всего по «делу Ху Вэй-юна» было репрессировано до 30 тыс. человек[151]151
«Чжунго тунши цзяньбянь», стр. 733.
[Закрыть]). После этого Чжу Юань-чжан, опасаясь ответной реакции, принял всевозможные меры предосторожности и, в частности, усилил контроль над морской границей страны на случай образования зарубежного центра сопротивления и неожиданного вторжения извне.
Однако, судя по всему, данные ограничения вскоре были ослаблены. Это объясняется тем, что китайское правительство скоро убедилось в отсутствии реальной угрозы со стороны заморских стран. Инциденты с убийством или задержкой китайских послов больше не повторялись. К началу 80-х годов XIV столетия власть Минской империи распространилась на большую часть Китая и значительно упрочилась. Об обратном повороте во внешней политике минского правительства можно судить по высказыванию самого Чжу Юань-чжана перед сановниками Ведомства обрядов, датированному серединой 1383 г.: «Главы (цзю чжан) различных иноземцев Юга и Востока прибывают ко двору, преодолевая горы и моря, проходя десятки тысяч ли; поскольку они прибывают для того, чтобы выразить почтение, и возвращаются обратно, то следует их щедро одаривать, чтобы продемонстрировать намерение двора привлекать их добрым отношением»[152]152
Чжэн Хао-шэн, Чжэн Хэ, стр. 57.
[Закрыть]. Следовательно, надо полагать, что уже со второй половины 1383 г. была вновь предпринята попытка восстановить в практике внешних связей Китая положение, близкое к сложившемуся в первые годы после провозглашения династии Мин. Поэтому в 80-х годах XIV в. начинают вновь функционировать закрытые в 1374 г. управления торговых кораблей и оживляется посольский обмен со странами Южных морей. Так, например, за указанное десятилетие из Тямпы прибыло пять посольств, из Камбоджи – восемь посольств, а из Сиама посольства прибывали ежегодно, а иногда даже по два раза в год[153]153
«Мин ши», цз. 324, стр. 31767(4).
[Закрыть]. Но, как отмечалось, связи с Палембангом были прерваны вплоть до начала XV в. По-видимому, весьма ограниченным был после 1377 г. и посольский обмен с Явой. В «Мин ши» и других источниках следующее после 1382 г. посольство с Явы датировано только 1393 г.[154]154
Там же, стр. 31770(4).
[Закрыть]. О китайских же посольствах туда вообще не упоминается. Это подтверждается и направлением вышеприводимого манифеста 1380 г. на Яву и в Палембаиг через посредство Сиама.
Наконец, еще одно ограничение китайским правительством внешних морских связей Китая относится к 1394–1397 гг. Как сообщается в «Сюй вэнь сянь тун као», в 1394 г. император повелел прекратить посольский обмен с заморскими странами. Привозить дань разрешалось лишь о-вам Рюкю, Камбодже и Сиаму[155]155
Ли Гуан-би, Мин дай юй ва чжаньчжзн, стр. 16.
[Закрыть]. Очевидно, это было устное распоряжение, которое не было закреплено в официальном документе, так как в других источниках указ не приводится. Однако есть данные, что в 1394 г. были изменены правила приема иноземных послов, установленные еще в 1369 г.[156]156
Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 224.
[Закрыть]. Мотивировалось распоряжение 1394 г. тем, что люди, прибывающие в Китай из заморских стран, сильно мошенничают. Известно, что в 1394 г. были приняты меры к строгому соблюдению запрета жителям прибрежных провинций выходить в море и вести морскую торговлю. Очевидно, чтобы добиться эффективного исполнения этих строгих запретных мер, и было отдано вышеуказанное распоряжение о сокращении посольских связей с заморскими странами.
Есть основания полагать, что причины сокращения внешнеторговых, а как следствие этого внешнеполитических связей Китая в 1394 г. были схожи с некоторыми побудительными мотивами аналогичного ограничения 1379–1383 гг. В 1393 г. возникло дело об «измене» военачальника Лань Юя. «Дело Лань Юя» было опять-таки использовано Чжу Юань-чжаном и его ближайшим окружением для новой волны массовых репрессий. На этот раз их жертвами стали около 20 тыс. человек, в том числе многие военные[157]157
«Чжунго тунши цзяньбянь», стр. 733.
[Закрыть]. Параллельно правительство Чжу Юаиь-чжана предприняло профилактические меры по укреплению границ, хотя на этот раз не было даже намека на угрозу со стороны Южных морей.
Нет сомнения, что ограничения 1394 г. были связаны также с новым обострением угрозы нападения «японских пиратов». Именно в 1394 г. флот морской обороны был вновь выведен в море для охраны китайских вод. Кроме того, была усилена береговая оборона в районе провинции Чжэцзян[158]158
Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. II, стр. 1228.
[Закрыть].
В 1397 г. были прекращены издавна практиковавшиеся перевозки продовольствия вдоль морского побережья Китая с юга на север[159]159
Хань Чжэнь-хуа, Лунь Чжэн Хэ ся Си ян-ды синчжи, стр. 181.
[Закрыть]. Тогда же были вновь приняты меры к недопущению частной заморской торговли. Все это повлекло за собой усиление контроля над «истинностью» посольских миссий. Свидетельством этого является поимка купцов из Палембанга, выдавших себя за послов. По этому поводу Ведомство обрядов направило предостережение Палембангу через посредство Сиама и Явы[160]160
Янь Цун-дянь, Шу юй чжоу цзы лу, цз. 8, стр. 356.
[Закрыть]. В результате всех этих ограничений к последним годам XIV в. дипломатические связи Китая со странами Южных морей были сведены к минимуму. Тем не менее посольские связи Китая со странами Южных морей полностью не прекращались, невзирая на ограничения 1394–1397 гг. Так, в «Мин ши», например, говорится о двух посольствах из Тямпы в 1397 и 1398 гг.[161]161
«Мин ши», цз. 324, стр. 31761(4).
[Закрыть], хотя Тямпе по распоряжению 1394 г. доставлять «дань» не позволялось.
Итак, добившись успеха в установлении посольских связей со странами Южных морей в 1368–1374 гг. и использовав этот успех в своих целях, минское правительство не пошло дальше поддержания системы номинального вассалитета этих стран. Более того, в 1374, 1379–1383 и 1394–1397 гг. оно предприняло ряд мер по ограничению посольских связей, что было вызвано указанными внутренними и внешними обстоятельствами. Однако эти ограничения носили временный характер и не ставили целью полного и абсолютного прекращения таких связей. За ограничительными мероприятиями следовало возвращение к прежним, хотя и не столь интенсивным, как в самом начале, отношениям. Не имея возможности перешагнуть за рамки номинального вассалитета стран Южных морей, т. е. только видимости вассалитета, но не намереваясь отступиться от этого принципа, минское правительство встало на путь сохранения здесь status quo. Это сказывалось в том, что оно стремилось избегать непосредственного вмешательства при возникновении конфликтов, действуя лишь угрозами, и насколько возможно сохраняло существующую расстановку сил в странах Южных морей и их прежние взаимоотношения с Китаем.
Основным методом для достижения этого китайская дипломатия избрала политику «милости и угроз», иными словами, «кнута и пряника»[162]162
Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 255.
[Закрыть]. В этом отношении характерно, что на инциденты со своими послами, направленными в Палембанг в 1377 и 1380 гг., Китай реагировал угрозами, однако в конце концов сам предлагал поддерживать прежние взаимоотношения. Текст приводимой выше своеобразной ноты, разосланной заморским странам в связи с задержанием китайских послов в Палембанге в 1380 г., может служить ярким образцом дипломатии минского правительства того времени. Так выглядела политика «милости и угроз» в действии.
Интересно также, что китайская дипломатия, несмотря на доктрину номинального вассалитета, не намеревалась настаивать на независимости Палембанга от яванской власти и направила упомянутую ноту не в Палембанг, а на Яву. Более того, ввиду обострения отношений с яванцами минский двор уже никак не надеялся на свой номинальный сюзеренитет и предпочел передать ноту на Яву через посредство Сиама.
Гневный протест с угрозами был послан китайцами и в Тямпу в 1388 г. по поводу перехвата посольства, направлявшегося из Камбоджи в Китай. Тямы отобрали у послов часть «дани», предоставив им продолжать свой путь. В ответ на этот протест из Тямпы прибыло посольство с извинениями. Это вполне удовлетворило китайский двор[163]163
Там же, стр. 244.
[Закрыть].
Особенно ярко стремление китайского правительства в конце XIV в. поддерживать status quo в странах Южных морей и его нежелание прибегать к активным мерам в этом районе проявилось в отношении китайской дипломатии к возникавшим здесь войнам и совершавшимся династическим переворотам.
В конце 60-х и в 70-х годах XIV в. шли постоянные военные столкновения между Тямпой и Дайвьетом[164]164
Вьетнамское государство Дайвьет образовалось после изгнания из страны китайских властей в 939 г. в северной и частично центральной части современного Вьетнама.
[Закрыть]. Еще в 1369 г. в Китай прибыл посол из Тямпы с жалобой на Дайвьет[165]165
Чжэн Сяо, Хуан мин сы и као, стр. 32.
[Закрыть]. Император приказал разослать враждующим странам указы прекратить военные действия[166]166
Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 245.
[Закрыть]. В 1371 г. Тямпа снова прислала жалобу на Дайвьет и пыталась заручиться поддержкой Китая. Послание содержало просьбу прислать оружие и музыкантов, «чтобы Дайвьет узнал, что наша Тямпа – земля, на которую распространяются наставления [Императора] и которая платит ему дань. Тогда Дайвьет не осмелится обижать нас»[167]167
«Мин ши», цз. 324, стр. 31761 (1).
[Закрыть].
Это свидетельствует о том, что под давлением обстоятельств Тямпа сама подтверждала свой вассалитет по отношению к Китаю. Казалось бы, китайскому правительству представлялся удобный случай закрепить свои сюзеренные права и тем добиться их приближения к реальности. Однако оно предпочитало не вмешиваться в конфликт. В ответ через Ведомство обрядов в Тямпу была направлена следующая бумага: «Тямпа и Дайвьет – оба служат двору [Императора]. Обоим им дарованы [таблицы] истинного летосчисления. Тем не менее они чинят произвол, воюя [меж собой]. Люди терпят горести и беды. [Эти страны] не только отбросили обычаи служения [своему] государю, но и отошли от пути, [предписывающего] добрососедские отношения. Вану страны Дайвьет уже послан приказ прекратить военные действия. Ваша страна также должна уладить спор и восстановить искреннюю дружбу. Обеим [сторонам] следует сохранять прежние границы. Что касается просьбы об оружии, то разве можно что-либо пожалеть для вана Тямпы? Однако даровать оружие Тямпе, когда два государства воюют между собой, – это значит способствовать их нападению друг на друга, что совершенно не соответствует духу умиротворения»[168]168
Там же, стр. 31761(1–2).
[Закрыть]. Прекрасные слова о мире в данном случае должны были служить оправданием нежелания китайского правительства принимать участие в военных действиях на юге или даже становиться на чью-либо сторону.
Уговоры, естественно, не подействовали на враждующие стороны. В 1373 г. из Тямпы прибыл специальный посол сообщить о победе над Дайвьетом. Тогда Чжу Юань-чжан, получавший до этого жалобы Тямпы на Дайвьет и Дайвьета на Тямпу, приказал послать китайского сановника в обе воюющие страны, чтобы добиться их примирения. При этом он заметил, что на основании жалоб нельзя разобраться, кто из воюющих прав, а кто виноват[169]169
Там же, стр. 31761(2).
[Закрыть]. Однако и эта миссия не дала результатов. В 1377 г. в Китае стало известно о крупной битве, в которой Дайвьет потерпел поражение. Поэтому в 1379 г. в Тямпу вновь был направлен китайский посол, чтобы добиться прекращения войны и восстановить хорошие отношения с Дайвьетом[170]170
Там же.
[Закрыть]. Прибывшему же из Тямпы в 1380 г. послу был передан императорский манифест со следующей аргументацией: «Прежде войска Дайвьета выступили против Тямпы, но были разбиты. Тямы, развивая успех, вторглись в Дайвьет. Дайвьет уже достаточно опозорен. Вану Тямпы следует охранять свои границы, успокоить народ, тогда счастье будет долгим. Если же неизменно стремиться к войне, то невозможно предугадать, победишь или потерпишь поражение в упорных сражениях. Так цапля и устрица сцепятся друг с другом, а пользу извлекает рыболов. В другое время вы раскаетесь, но будет уже поздно»[171]171
Там же, стр. 31761(3).
[Закрыть].
Стремление минского правительства примирить враждующие стороны объяснялось тем, что в сложившейся обстановке у него не было возможности в качестве упомянутого в тексте «рыболова» извлечь пользу из этого конфликта. Однако, сознавая такую возможность, оно опасалось, что в положении «рыболова» может оказаться какое-нибудь другое государство Южных морей. Это могло изменить в нежелательную для Китая сторону расстановку сил в данном районе. Опасалось оно и усиления одной из враждующих сторон в случае решительной победы, так как тогда могло образоваться довольно сильное государство в непосредственной близости от южных рубежей Китая. Но, естественно, уговоры не могли быть действенным средством к прекращению конфликта.
