Текст книги "Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв."

Автор книги: Алексей Бокщанин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Методы ведения торговли в различных странах Южных морей были различными – от самой примитивной меновой торговли до сложной системы с регистрацией и надзором со стороны местных властей. В Баньчжэрмасине (Южный Калимантан, в китайской транскрипции), например, когда прибывали китайские корабли, местные жители ударяли в гонг, раскладывали свои товары на земле, после чего удалялись и ждали, какое возмещение будет положено против их товаров[644]644
  W. Groeneveldt, Notes on the Malay Archipelago…, p. 107.


[Закрыть]. А в Сиаме привозимые товары за девять дней проходили три таможни и на торговлю требовалось разрешение правителя[645]645
  Чжан Се, Дун си ян као, цз. 2, стр. 24.


[Закрыть]. Аналогичное разрешение нужно было получать и на о-ве Лусон в районе Манилы[646]646
  Чжан Се, Дун си ян као, цз. 5, стр. 61.


[Закрыть]. Особенно тщательно были разработаны торговые нормы на Яве[647]647
  Чжан Се, Дун си ян као, цз. 3, стр. 29.


[Закрыть]. В Брунее надзор за торговлей осуществляли несколько человек из местной администрации[648]648
  Чжан Се. Дун си ян као, цз. 5, стр. 68.


[Закрыть]. На о-вах Сулу китайцы сбывали свои товары через посредников из местного населения, которые забирали весь доставленный на кораблях товар и уходили распродавать его в окрестные районы. Затем они возвращались и давали китайцам в качестве возмещения местные товары[649]649
  Там же, стр. 63.


[Закрыть].

На Яве и в Паханге китайские купцы торговали в специально отведенных для них лавках, а в Камбодже место их торговли обносилось особым частоколом[650]650
  Чжан Се, Дун си ян као, цз. 3, стр. 33.


[Закрыть]. В других местах, как, например, в Джохоре и граничившем с ним пункте Динцзии, китайцам не разрешалось сходить на берег и местные жители приходили торговать прямо на борт кораблей[651]651
  Чжан Се, Дун си ян као, цз. 4, стр. 50–51.


[Закрыть]. В Сиаме же китайцам разрешалось вести торговлю не только в портовых городах, но и в близлежащих районах страны[652]652
  Чжан Се, Дун си ян као. цз. 2, стр. 24.


[Закрыть].

В целом данные «Дун си ян као» свидетельствуют, что ко второй половине XVI в. частная морская торговля китайских купцов практически охватывала торговые порты во всех странах Южных морей.

Однако следует иметь в виду, что в конце XIV – середине XVI в. в Китае существовал запрет на частную морскую торговлю для китайского населения. Иногда правительство пыталось строго соблюдать запрет, иногда он превращался в формальность. Но даже формальное существование так называемого морского запрета сводило всю частную торговлю китайцев в странах Южных морей на положение контрабандной. Безусловно. это, с одной стороны, мешало ее развитию, а с другой – обусловило ряд ее специфических особенностей.

Во-первых, для того чтобы вести торговлю, заинтересованные лица вынуждены были пускаться на различные ухищрения и уловки. Одним из верных способов было назваться иноземным купцом или послом. Такие случаи были весьма не редки. В «Шу юй чжоу цзы лу», например, отмечено: «Судя по разным данным, многие из послов иноземных стран не были уроженцами этих стран. Это все были наши, китайские, бесстыдные люди служилого сословия (ши), сменившие имена»[653]653
  Янь Цун-дянь, Шу юй чжоу узы лу, цз. 8, стр. 18а.


[Закрыть]. В «Гуандун тун чжи» приводятся любопытные сведения об ухищрениях фуцзяньских и гуандунских купцов. Здесь сказано, что часто они закручивали волосы в пучок, продевали в уши кольца, одевались на манер иноземцев, затем они переправлялись на иноземные корабли и, сходя с них на берег, даже умело подражали иностранному говору[654]654
  «Гуандун тун чжи», цз. 89, стр. 486.


[Закрыть].

Во-вторых, опасаясь облав и карательных мер со стороны кораблей прибрежной обороны Китая, которые призваны были осуществлять морской запрет, китайские купеческие корабли выходили в море вооруженными. Наличие же на борту оружия и солдат постоянно приводило к распространению морского разбоя. Пиратство издавна процветало в изрезанных узкими проливами и усеянных бесчисленным количеством островов Южных морях. И хотя это явление было международным, контрабандный характер китайской частной торговли в целом немало способствовал его процветанию у самых берегов Китая. Не брезговали заниматься морским разбоем и некоторые из китайских переселенцев в странах Южных морей.

В-третьих, частная морская торговля, требовавшая больших затрат средств, чем внутренняя торговля, вынуждала китайских купцов кооперироваться. К совместным действиям подталкивало их и наличие на морских путях пиратов. Поэтому китайские купцы собирали средства в складчину, закупали товар, нанимали корабли и команду (если у них не было собственных кораблей), вербовали вооруженную охрану и выходили в море целыми флотилиями. Как отмечено в «Шу юй чжоу цзы лу», «лукавые люди в погоне за прибылью целыми группами отправлялись в заморские страны и скапливались там»[655]655
  Янь Цун-дянь, Шу юй чжоу цзы лу, цз. 8, стр. 18а. Чжан Вэй-хуа выделяет два вида кооперации китайских морских торговцев: кооперацию купцов с крупными помещичье-бюрократическими домами и кооперацию мелких торговцев (Чжан Вэй-хуа, Мин дай хайвай маои цэяньлунь, стр. 76–77). В первом случае мелкие купцы пытались найти себе покровителей среди представителей «сильных домов» – местной феодальной и служилой аристократии. Ведя по их поручению торговлю в заморских краях, купцы получали возможность сговориться с местными властями, береговой охраной, а то и получить официальное разрешение на выход в море и возвращение в Китай. Многие из тех, кто занимался подобной практикой, становились так называемыми торговыми посредниками. Во втором же случае «легализация», как правило, исключалась. Кооперировались обычно земляки – купцы и жители одного уезда, городка или селения.


[Закрыть].

В китайских источниках сохранились довольно обширные списки товаров стран Южных морей, поступавших в Китай. При этом во многих случаях они именовались «предметами дани» той или иной страны. Несомненно, что некоторые из этих «местных товаров» присылались в Китай в качестве подарков императору с посольскими миссиями. Но под эту рубрику китайские официальные источники включали и все известные в то время китайским торговцам товары, которые имелись в продаже в той или иной стране. Поэтому данные о составе морской торговли между Китаем и странами Южных морей удобнее рассматривать, абстрагируясь от формы этой торговли.

По количеству упомянутых товаров эти списки существенно отличаются друг от друга, хотя многие товары упоминаются как типичные для целого ряда стран. Интересную работу в этом отношении провел Чжэн Хао-шэн: он подсчитал количество товаров, поступавших из каждой заморской страны. Для Сиама эта цифра составила 65, Явы – 54, Малакки – 44, Тямпы – 32, Бони – 25, Самудры – 21, Палембанга – 17, Камбоджи – 13, Суду – 11, Байхуа – 10, Паханга – 8, Таньбы – 6, Ланьбана – 5, Аче – 2[656]656
  Чжэн Хяо-шэн, Шиу шицзи чуе Чжунго юй Я-Фэй гоцзя-цзянь цэай чжзнчжи изинцзи хэ пэньхуа-шан гуаньси. стр. 102–103.


[Закрыть].

Для примера возьмем перечень продуктов, поступавших с Явы. Он включает золото, серебро, натуральный жемчуг, рог носорога, слоновую кость, панцири черепах, орлиное дерево, укроп, голубую соль, сандаловое дерево, борнеоскую камфару, гвоздику, стручковый перец, древесную тыкву (чжуа), кокосовые орехи, бананы, сахарный тростник, таро, бетелевые орехи, черным перец, серу, красильный сафлор, сапановое дерево, молуккскую сахарную пальму, хлопок-сырец, ткань из крученой нити, парадные мечи, плетеные циновки, бело-серых попугаев, обезьян[657]657
  Ли Сянь, Да Мин и тун чжи, цз. 97, стр. 40а.


[Закрыть].

Сопоставив между собой доставляемые различными странами Южных морей товары, упоминания о которых встретились нам в используемых в настоящей работе источниках, можно разделить их на несколько групп. Это, во-первых, различные ценные породы древесины: сандаловое дерево, сапановое, ладонное, орлиное, лаковое, черное. При этом китайские источники выделяют много различных сортов одной и той же породы древесины: например, семь различных сортов орлиного дерева, пять различных сортов черного дерева, причем некоторые из них подразделяются еще на несколько видов, и т. д.

В особую группу можно выделить благовония и ароматические средства, поступавшие в Китай в готовом виде (а не в виде древесины). Это розовое масло и розовая вода, цветочный сок гардении, каламбак, благовоние из смоковницы, курения из кум-раны душистой, бензоин. Сюда же следует отнести и благовония нерастительного происхождения – мускус и серую амбру.

К третьей группе мы можем отнести товары, весьма несхожие по качеству, но служившие сырьем для изготовления различных ремесленных изделий. Это прежде всего различные ископаемые – олово, ртуть, железо в брусках, медный купорос, сера; различные красители ископаемого и растительного происхождения – индиго (сине-зеленый), красильный сафлор (красный), камедь гарцинии (желтый); горючие материалы – кеменьян, нефтепродукты. Сюда же относятся материалы, используемые в художественном ремесле, – слоновая кость, рог носорога, панцирь черепахи, павлиньи и журавлиные перья, а также перья зимородка, крокодиловая кожа. Наконец, это хлопок-сырец, воск, лианы, ратан, различный бамбук и т. п. Некоторые из них подразделялись на множество разновидностей и сортов. Так, например, индиго было пять сортов, а рогов носорога – четыре сорта.

Особую группу составляли различные драгоценности: золото, серебро, бриллианты и алмазы, опал «кошачий глаз», камень «якут», драгоценный камень «тридахна», гранат, жемчуг, хрусталь, янтарь, кораллы, слоновая кость, а также полудрагоценные камни – агат, «бодисатва», камень «вань».

В пятую группу входили ценные заморские лекарства и лекарственные растения: алоэ, «черное лекарство», косточки «дэфэн» (лекарство от лишаев), лекарственное масло «сухэ», желтые лекарственные цветы, лекарство «сюэцзи». Сюда же можно отнести камфару и ее производные – камфарное масло, камфарный сок, камфарную мазь, камфарную мякину. Особенно ценилась в Китае так называемая «борнеоская камфара». Лекарства получались также и из целого ряда других импортных заморских товаров как побочный продукт их обработки.

В шестую группу можно выделить специи и продукты питания: черный и стручковый перец, гвоздику, орехи «жоудоу», кокосовые, мускатные и бетелевые орехи, сахарный тростник, имбирь, бананы, укроп, таро, желатин, сахарную пальму и различные деликатесы (например, брюшина морского кота и т. п.).

Наконец, к седьмой группе относятся изделия ремесла. Это несколько сортов тканей – белая грубошерстная, из крученой нити, белая и разноцветная ткань «цзяо», покрывала «дуло», стекло (поступавшее, очевидно, через посредников с Переднего Востока), булатные клиики, циновки.

Теперь обратимся к китайскому экспорту в заморские страны. В «Гуандун тун чжи» отмечено: «Все страны Восточного океана[658]658
  Иногда китайские источники делили водные пространства на Восточный и Западный океаны; в этом случае к Восточному океану относились Япония, о-ва Рюкю и восточная половина стран Южных морей – Филиппины, Сулу, Молуккские острова, Бони и Бруней.


[Закрыть] в торговле по большей части берут шелковые и полотняные ткани… Страны Западного океана – по большей части гуандунские товары»[659]659
  «Гуандун тун чжи», цз. 89, стр. 486.


[Закрыть]. Источники показывают, что китайский экспорт был не менее разнообразен, чем импорт из стран Южных морей. Возьмем, например, ткани. В источниках упоминается 12 видов шелков: простой, тонкий, тяжелый, узорный, набивной и т. д. Кроме того, китайские торговцы вывозили парчу, атлас (двух сортов), полотно, холсты, газ и тюль, ситец и некоторые другие виды тканей. Экспортировалась также готовая одежда, простая или же с ценным шитьем.

Весьма разнообразна была китайская фарфоровая посуда, широко вывозившаяся в заморские страны. Видное место в китайском экспорте в страны Южных морей занимали изделия из бронзы и железа, продукция художественных ремесел и ювелирные изделия, бумага, пищевые продукты (некоторые зерновые, ревень и др.).

В XIV–XVI вв. китайские купцы вели торговлю в странах Южных морей с учетом спроса на тот или иной товар в каждой из этих стран. Сведения об этом зафиксированы во многих географическо-этнографических описаниях иноземцев в китайских источниках. В этом отношении для рассматриваемого нами периода особенно интересны труды Ма Хуаня, Фэй Синя и Гун Чжэ-ня. Относительно спроса в Тямпе здесь записано: «Очень любят китайские тарелки, чашки и другие вещи из сине-белого фарфора, полотно, шелк, набивной шелк, стекло и другие товары»[660]660
  Ма Хуань, Ин я шэн лань, стр. 6.


[Закрыть]. На о-ве Биллитон «берут рис и другие зерновые, разноцветный шелк, темно-синие холсты, изделия из меди, фарфоровую посуду с синей росписью»[661]661
  Фэй Синь, Сын ча шэн лань, цз. 1, стр. 10.


[Закрыть]. Наконец, в Сиаме «берут белый фарфор с синей росписью, ситец, разноцветные шелка, атлас, золото, серебро, медь, железо, стекло, ртуть и зонтики»[662]662
  Там же, стр. 12.


[Закрыть]. Такого рода записи можно найти в источниках почти о всех заморских странах.

Вместе с тем, стремясь обеспечить максимальную прибыльность своей торговли в странах Южных морей, китайские купцы уже в XV–XVI вв. знали и использовали принцип вывоза того или иного товара именно из той страны, которая славилась его производством. Так, в источниках отмечается, что Тямпа известна своей слоновой костью, каламбаком, черным деревом и ароматным осветительным маслом[663]663
  Там же, стр. 2.


[Закрыть]; Сиам – первосортной сапановой древесиной[664]664
  Там же, стр. 12.


[Закрыть]; о-в Тимор – сандаловой древесиной[665]665
  «Гуандун тун чжн», цз. 89, стр. 486.


[Закрыть]; Малакка – оловом[666]666
  Фэй Синь, Сим ча шэн лань, цз. 1, стр. 20.


[Закрыть]; Самудра – черным перцем[667]667
  Там же, стр. 22.


[Закрыть]; о-в Брас – серой амброй[668]668
  Там же, стр. 27.


[Закрыть]; о-ва Сулу – жемчугом[669]669
  Фэй Синь, Сим ча шэнь лань, цз. 2, стр. 15.


[Закрыть]; Аче – камфарой[670]670
  Там же, стр. 27.


[Закрыть]; Наньболи – лаковым деревом[671]671
  Ма Хуань, Ин я шэн лань, стр. 33.


[Закрыть]; Молуккские острова – пряностями и особенно гвоздикой[672]672
  «Мин ши», цз. 323, стр. 31757(1–2).


[Закрыть].

Помимо драгоценных металлов, служивших средством обращения и платежа в большинстве стран Южных морей, в торговле между ними и Китаем в XV–XVI вв. широко применялась и китайская медная монета. Значительный вывоз ее в заморские страны практиковался еще в XI–XIII вв. Поэтому во «Всемирной истории» китайская медная монета уже к XV в. определяется как «своего рода международная валюта в торговле во всей Восточной Азии, Индокитае и даже в странах Южных морей[673]673
  «Всемирная история», т. 3, стр. 546. Отметим, однако, что в конце XIV и в XV в. в Китае отливалось довольно мало медной монеты. В обращении она принудительно заменялась ассигнациями. Поэтому основной контингент китайской медной валюты, обращавшейся в странах Южных морей в этот период, составляли монеты X–XIII вв.


[Закрыть]. Этот факт прежде всего свидетельствует о широком размахе китайской морской торговли в указанных районах. Естественно, отток медной монеты имел определенное отрицательное значение для Китая. Однако это во многом компенсировалось созданием выгодной конъюнктуры для китайской морской торговли в странах Южных морей.

Таким образом, морская торговля между Китаем и странами Южных морей в конце XIV – начале XVI в. не была однородной. Помимо меновых операций, сопровождавших посольские отношения, и параллельно с ними велась централизованная, государственная торговля. Кроме того, существовала частная морская торговля, которая могла вестись как одновременно с посольским обменом (торговля членов посольских миссий и прибывавших с посольствами купцов), так и самостоятельно.

Касаясь качественного состава торговли Китая со странами Южных морей, можно отметить, что наряду с «предметами роскоши» из стран Южных морей ввозились различные материалы, служившие сырьем для китайского ремесла и мануфактуры. О потребности Китая в иноземных товарах, среди которых немалую долю составляли товары из стран Южных морей, свидетельствует следующая запись в источнике: «Как известно, различные иноземные товары необходимы Китаю и их нет в Китае. Поэтому иноземцы неизменно хотят продавать их, а Китай неизменно хочет приобретать их»[674]674
  Янь Цун-дянь, Шу юй чжоу цзы ли. цз. 8. стр. 226.


[Закрыть].

Выгодность торговли с Китаем для стран Южных морей также не подлежит сомнению. Об этом свидетельствует «нарушение» сроков доставки «дани» в сторону учащения и стремление иноземцев торговать в Китае, единодушно отмечаемое многими китайскими источниками. Таким образом, данные внешнеторговые связи отвечали интересам обеих участвовавших сторон.

Кроме того, если обмен «данью» и «дарами» не был прибылен для китайского правительства, то этого никак нельзя сказать о сопровождавшей посольские связи централизованной торговле, которая подразумевала изъятие половины товара в виде налога и беспошлинный ввоз приобретаемых за морем на казенные средства товаров. К тому же основная прибыль от внешней морской торговли сосредоточивалась не в руках центральных властей, а попадала чиновникам и «сильным домам» приморских провинций. О выгодности же частноторговых связей между китайцами и населением стран Южных морей не приходится говорить, ибо в противном случае эти связи не существовали бы.

Отмеченное различие форм, в которых осуществлялась внешняя торговля Китая со странами Южных морей, необходимо учитывать при рассмотрении внешнеторговой политики минского правительства в конце XIV – начале XVI в. Вкратце цель этой политики состояла в том, чтобы как можно больше ограничить частную торговлю и тем способствовать монопольно высоким прибылям от поступавших на внутренний рынок через централизованные каналы заморских товаров. Однако эта общая линия допускала колебания под давлением обстоятельств и подразумевала различное отношение к торговле членов посольских миссий и купеческой торговле, к торговле иноземных купцов в Китае и китайских – за рубежом. Эти различия видны на примере приведенных выше законоположений, которые были призваны регулировать ту или иную форму торговли. В целом оии сводились к стремлению соблюдать определенный срок в обмене «данью» и «отдариванием»; обеспечению централизованной торговли иноземных послов в Китае и китайских за рубежом; известному ограничению торговли членов посольских миссий; допущению под строгим контролем с уплатой налогов и другими ограничениями частной торговли иноземных купцов в Китае; запрещению по мере возможности частной китайской купеческой морской торговли.

Комплекс мероприятий правительства, которые подразумевает последний из вышеизложенных пунктов, вошел в историю под названием политики «морского запрета» (хай цзин чжэн цэ). Она сводилась к частичному или же полному (в зависимости от времени) юридическому запрещению жителям приморских провинций Китая уходить в заморские страны для торговли[675]675
  Нам кажется вполне обоснованным мнение С. Сакума, который, анализируя характер «морского запрета» в период Мни, считал его внутриполитической мерой, в основном касавшейся самих китайцев и поэтому совершенно отличной от так называемой политики закрытых дверей последующего времени (С. Сакума, Мэйсё но кай кин сэй саку, стр. 47). Однако здесь требуются некоторые уточнения. Хотя по сути политика «морского запрет» преследовала внутриполитические цели, поскольку она касалась внешней морской торговли, сразу же после начала своего осуществления она стала очень существенным фактором, влиявшим на внешние связи страны в целом. Иногда она порождала и общее ограничение частных внешнеторговых связей как китайских, так и иноземных купцов. В «Шу юн чжоу цзы лу», например, записано: «По заветам минских императорских предков всем странам, таким, как Дайвьет, Тямпа, Снам, Камбоджа, Самудра, Ява, Паханг, Байхуа, Палембанг и Бонн, разрешалось подносить дань двору. И только когда прибывшие вместе с [послами] торговцы пускались на большой обман, то временно это пресекалось, а затем снова велись те же сношения» (Янь Цун-дянь, Щу юй чжоу цзы лу, цз. 9, стр. 21а). Правда, это были лишь временные мероприятия, которые не могут служить поводом для пересмотра самой сути политики «морского запрета», направленной против китайской торговли. Но они отражались и на дипломатических отношениях Китая с заморскими странами, и это следует учитывать. Что же касается сопоставления политики «морского запрета» периода Мин и политики «закрытых дверей» конца XVII – начала XIX в., то следует добавить, что последняя, при несомненном их различии, выросла на хотя и периодической, но более чем двухвековой практики «морского запрета» под влиянием внешних факторов и создания нового политического положения в самом Китае. Это станет особенно ясно, когда мы подойдем к рассмотрению внешних связей Китая с заморскими странами в XVI в.


[Закрыть]. Практическое соблюдение запрета должны были обеспечить местные власти приморских провинций. Но, хотя запрещение частным лицам выходить в море без специального разрешения формально не отменялось, местные китайские власти не всегда ревностно относились к исполнению этой обязанности. Для их побуждения требовалось периодическое вмешательство центральных властей, которые издавали «запретительные» указы и реже командировали на места специальных эмиссаров для неукоснительного проведения в жизнь этих указов[676]676
  Политика «морского запрета» практиковалась и до прихода к власти в Китае минского правительства. Впервые строгий запрет на выход в море для купцов из провинции Чжэцзии, Фуцзянь и Гуандун был введен и 1292 г. («Сюй цзы чжи туи цзянь», т. 4, Пекин, 1958, стр. 5193). Это было снизано с попыткой завоевательного похода на Яву и в другие страны Южных морей. С 1294 г. строго ограничивалась и торговля купцов заморских стран в Китае, а в 1303 г. были закрыты управления торговых кораблей. Известное смягчение запрета наметилось лишь после 1314 г., но и затем время от времени он снова строго соблюдался.


[Закрыть].

В «Мин ши» мотивы политики «морского запрета» трактуются весьма расплывчато: «Ввиду возникновения прецедентов сношения с иноземцами [действия] вероломных купцов огранчивались запретительными законами. Эти меры предпринимались для того, чтобы уничтожить раздоры среди них»[677]677
  «Мин ши», цз. 81, стр. 29035(1).


[Закрыть]. Однако здесь симптоматично употреблено слово «прецеденты». Оно довольно точно отражает причину появления на свет «запретительных» указов, которые чаще всего вызывались именно возникновением каких-либо прецедентов, становившихся известными центральному правительству. Поэтому, когда не происходили острые стычки купеческих флотилий с кораблями и постами правительственной береговой обороны и Китаю не грозило нападение «японских пиратов», а также внутри страны не было борьбы за престол, китайское правительство начинало смотреть сквозь пальцы на не перестававшую считаться незаконной частную морскую торговлю. Отсюда периодически появлявшиеся «запретительные» указы нужно расценивать как ограничительные меры временного характера, которые не были в состоянии остановить частную внешнюю торговлю.

Мотивы, вызывавшие появление таких указов, могли быть весьма различны. Обнародование того или иного «запретительного» указа не всегда было вызвано непосредственным стремлением минского правительства к основной цели своей внешнеторговой политики – ограничению частной и развитию централизованной морской торговли. На появление многих из этих указов оказывали влияние конкретные обстоятельства внутриполитического и внешнеполитического свойства.

Первый «запретительный» указ относительно выхода частных китайских торговцев в море, изданный минским правительством, относится к 1371 г.[678]678
  «Мин ши», цз. 91, стр. 29154(3).


[Закрыть].

Издание этого указа ставится в «Мин ши» в прямую связь с мерами Чжу Юань-чжана, направленными против его соперников в борьбе за власть – Ши Го-чжэня и Чжан Ши-чэна, которые укрепились на прибрежных островах и «вошли в сговор с японскими пиратами»[679]679
  Там же.


[Закрыть]. Сохранилось высказывание самого Чжу Юань-чжана о том, что «запрет» 1371 г. вызван опасениями перехода прибрежных провинций на сторону Ши Го-чжэня и Чжан Ши-чэна[680]680
  Чжан Вэй-хуа, Мин дай хайвай маои цзяньлунь, стр. 18.


[Закрыть]. Как видим, введение запрета на выход в море с самого начала существования минского правительства было предпринято как мероприятие, преследовавшее не только меркантильные, но и чисто политические цели – укрепления у власти победившей группировки Чжу Юань-чжана. Интересно отметить, что в 1371 г. минское правительство еще не отказалось от политики активного завязывания внешнеполитических и торговых связей с заморскими странами. Наоборот, запрещая китайским торговцам выходить в море, правительство в том же 1371 г. специальными указами предписывало местным властям освободить от всяких налогов торговые корабли Тямпы и Палембанга, приходившие в Китай[681]681
  «Мин ши», цз. 324, стр. 31761(2), 31772(3).


[Закрыть].

Решительный шаг к общему сокращению внешних связей был сделан тремя годами позже – в 1374 г., когда китайское правительство попыталось ограничить число и сроки прибытия посольств из иноземных стран и закрыло управления торговых кораблей. Последняя мера ударила как по дипломатическим связям, так и по торговле иноземных послов и купцов в Китае. В 1375 г. специальным императорским указом для Тямпы и других стран запрещалось присылаемым оттуда послам привозить с собой торговцев[682]682
  Ю Тун, Вай го чжуань, цз. 3, стр. 16.


[Закрыть]. В данном случае опасения правящей верхушки Китая за свою власть достигли таких размеров, что запретительные мероприятия коснулись не только китайского на «селения прибрежных провинций, но и иностранных купцов и отчасти даже послов. Одновременно был вновь подтвержден строгий запрет жителям прибрежных районов и командирам и солдатам постов береговой обороны частным образом вступать в какие-либо связи с заморскими странами[683]683
  «Мин ши», цз. 81, стр. 29035(1).


[Закрыть].

Следующее подтверждение запрета китайскому населению выходить в море относится к 1381 г.[684]684
  Чжан Вэй-хуа, Мин дай хайвай маои цзяньлунь, стр. 17.


[Закрыть]. Оно было связано с заговором Ху Вэй-юна в 1380 г. и с деятельностью его сторонников, бежавших за море. Об этом прямо говорится в «Мин ши»[685]685
  «Мин ши», цз. 324, стр. 31772(4).


[Закрыть]. На этот раз снова, как и в 1374–1375 гг., морской запрет в целях облегчения его соблюдения распространился и на иноземных послов и купцов. Очевидно, он строго соблюдался, и, естественно, больше всего от этого пострадала морская торговля. В «Шу юй чжоу цэы лу», например, отмечено, что после заговора Ху Вэй-юна «не поддерживалось связей с различными иноземными странами, и торговля прекратилась»[686]686
  Янь Цун-дянь, Шу юй чжоу цэы ли, цз. 8, стр. 44а.


[Закрыть].

Некоторое смягчение запрета наступило в 1383 г., когда под строгим контролем были возобновлены дипломатические связи Китая с заморскими странами и торговля иноземных купцов. Однако запрет на выход в море для китайского населения останься в силе.

Уже в 1390 г. минское правительство вновь издает строгий запрет на частную морскую торговлю жителей всех сословий провинций Гуандун, Гуанси, Фуцзянь я Чжэцзян. Его претворение в жизнь возлагалось на Ведомство налогов: «Ведомству налогов следует строго запретить [населению] сношения с заморскими странами. Вывоз золота, серебра, медной монеты, тканей и оружия был запрещен еще со времен [правления] предшествующей династии. Ныне же простолюдины обеих [провинций] Гуан (Гуандун и Гуанси), Чжэцзяна и Фуцзяни, не соблюдая законов, часто вступают в связь с врагами и ведут с ними торговлю. Этим [обусловлено издание] данного запрета. Военные, простолюдины и чиновники – все без исключений будут наказываться за ведомую частным образом торговлю»[687]687
  В. Wiethoff, Die chinesische Seeverbotspolitik…, S. 43.


[Закрыть].

Этот указ интересен тем, что здесь непосредственно отразились опасения правительства насчет связей частных торговцев с «заморскими врагами».

Интересен он и в другом отношении. С одной стороны, здесь подтверждается запрет на вывоз некоторых «монопольных товаров», а с другой – говорится о запрещении частной морской торговли для китайского населения вообще. Это противоречие станет более понятным, если обратиться к официальному законодательству Минской империи по вопросу о внешней морской торговле, формирование которого относится как раз к 90-м годам XIV в. Статья из «Да Мин люй» «Об уходе за границу частным образом и запрете выходить в море» гласила: «Всякий, кто, взяв лошадей, волов, товары из железа, потребные для военных целей, медные деньги, отрезы атласа, шелка, тонкого шелка, шелковую нить и хлопок, частным образом вывезет эти товары за границу для продажи или же выйдет с ними в море, получит сто ударов палками, а те, кто будет переносить эти товары с собой или грузить их на своих лошадях – будут понижены в должности на один ранг. Товары эти вместе с кораблями и повозками подлежат конфискации в казну, а ^_3/10 от общего количества конфискованного будет выплачиваться в качестве награды тому, кто донесет об этом. Если кто будет переправлять людей и оружие за границу или же выйдет с ними в море, тот на основании положения о разглашении тайны будет обезглавлен»[688]688
  «Да Мин люй», т. 4, ц.т. 15, стр. 20б–21а.


[Закрыть].

Как видим, речь идет о запрете вывоза четко определенных «монопольных» товаров, исключительное право торговли которыми принадлежало казне, и уходе людей на жительство за границу. Особое внимание при этом уделялось вывозу оружия. Вопрос о полном запрещении частной внешней торговли непосредственно нс ставился. Поэтому императорские указы, вводившие «чрезвычайные меры», как бы дополняли в этом отношении официальное законодательство.

Несмотря на известные ограничения иноземной купеческой торговли в Китае в 1374–1375 гг. и 1380–1383 гг., минское правительство до 90-х годов XIV в. не преследовало цели прекращения торговли китайского населения с заморскими купцами на своей территории. Примером может служить следующий случай. В 1387 г. местные власти китайской области Вэньчжоу донесли императору, что население покупает у членов сиамских посольских миссий изделия из орлиного дерева. Усердные чиновники предлагали наказать тех, кто покупает иноземные товары, инкриминируя им нарушение запрета на связь с иноземцами. Однако император ответил на доклад следующим образом: «Вэньчжоу – это такое место, через которое обязательно нужно пройти, если идешь из Сиама. Поэтому то, что они (сиамцы. – А. Б.), приходя и уходя, продают здесь товары, нельзя считать за связь с иноземцами»[689]689
  «Мин ши», цз. 324, стр. 31768(1).


[Закрыть]. Отсюда ясно, что китайские центральные власти до копна 80-х годов XIV в. под криминальным казусом «связь с иноземцами» понимали лишь частную торговлю китайцев в зарубежных странах, а не частную торговлю их с иноземцами в Китае. Однако этот пример показывает, что к 1387 г. уже намечалась тенденция запретить и эту торговлю и тем самым пресечь все легальные возможности для частного приобретения заморских товаров у иноземцев.

Действительно, вскоре правительство пошло на дальнейшие ограничения. Об этом свидетельствует «запретительный» указ 1394 г. Он гласил: «В день цзяинь 1-го месяца 27-го года Хунъу запрещено народу пользоваться иноземными благовониями и иноземными товарами. Прежде император ввиду того что среди различных заморских иноземцев много обманщиков, прекратил их визиты [в Китай]. Доставлять дань было позволено лишь Рюкю, Камбодже и Сиаму. Но люди из прибрежных районов часто незаконным образом уходят в различные иноземные страны торговать благовониями и товарами, чем совращают иноземцев к грабежам. Приказываем Ведомству обрядов пресечь это, а тех, кто посмеет частным образом пойти в различные иноземные страны торговать, непременно подвергать строгому наказанию. Все иноземные благовония и товары запрещается продавать в Китае. Все обнаруженные у кого-либо иноземные товары должны быть полностью переданы [в казну] в трехмесячный срок»[690]690
  Чжан Вэй-хуа. Мин дай хайвай маои цзяньлунь, стр. 17.


[Закрыть].

Перед нами целый ряд мероприятий: ограничение дипломатических сношений с заморскими странами, подтверждение запрета на выход в море для китайского населения и запрещение пользоваться в Китае иноземными товарами, сопровождаемое изъятием их в казну. Несомненно, что, как и прежде, правящая верхушка пошла на эти меры, опасаясь за свое положение в связи с участившимися нападениями «японских пиратов» и обострением внутренней борьбы. Однако мероприятия 1394 г. были задуманы как более радикальные, чем предыдущие, – их целью было закрыть все лазейки для частной внешней торговли. Декларируя строжайший контроль государства над всеми внешними сношениями, они преследовали цель установления государственной монополии на всю внешнюю торговлю Китая. Политика «морского запрета» достигла своего апогея.

Однако запретительные мероприятия 1394 г. не смогли полностью остановить частную торговлю Китая со странами Южных морей, ибо уже в 1397 г. потребовались новые распоряжения, подтверждающие морской запрет[691]691
  С. Сакума, Мэйсс но кай кин сэй саку, стр. 46.


[Закрыть].

Таким образом, в конце XIV в. китайское правительство довольно последовательно проводило политику «морского запрета». Причины проведения минским правительством политики «морского запрета» почти с самого начала его прихода к власти на первый взгляд довольно просты. С одной стороны, путем установления монополии на внешнюю морскую торговлю должны были обеспечиваться определенные доходы императорской казне. С другой – запрещение населению выходить в море было призвано служить укреплению власти центрального правительства в приморских провинциях.

Однако помимо этого политика «морского запрета» имела более глубокие социальные корни. В ней опосредованно нашла отражение борьба социальных сил, связанных с городской экономикой, развитием ремесла и торговли, товарно-денежных отношений и частного предпринимательства, и сил, заинтересованных в натурализации хозяйства и стабилизации чисто феодальных форм эксплуатации.

Идеологически политика «морского запрета» оправдывалась конфуцианской традицией, согласно которой торговля издавна считалась одним из самых низких и недостойных занятий. Еще в 403 г. один из сановников писал императору: «Зерно и шелк ценны, когда используются в качестве пищи и одежды. Когда же они используются в качестве товаров, то приносят много вреда.

Проходя через руки торговцев, они портятся»[692]692
  «Цзинь шу», цз. 16, [б. м.], [б. г.], стр. 11а (ксил. изд.).


[Закрыть]. Здесь предельно ясно выражена тенденция к натурализации хозяйства страны, отвечавшая интересам феодального землевладения. И правительство феодального Китая шло навстречу этим интересам. Уже тогда и даже в более раннее время оно различными указами и законами пыталось всячески ограничить развитие торговли[693]693
  Там же, стр. 56.


[Закрыть]. Естественно, что эти меры, не соответствовавшие реальным потребностям развития даже феодального общества, не могли остановить рост внутренней и внешней торговли Китая. Однако они мешали этому росту, иногда в большей, иногда в меньшей степени тормозили его. Эта освященная временем «традиция» использовалась противниками развития внешних связей и в период Мин.

Таким образом, внешнеторговая политика минского правительства имела глубокую взаимосвязь с его отношением к развитию внешних сношений страны вообще. Тем не менее политику «морского запрета» нельзя отождествлять с периодически проявлявшимся стремлением минского правительства ограничить и поставить в определенные рамки дипломатические связи Китая с заморскими странами. Это были два параллельных процесса, хотя их истоком в конечном счете служила внутренняя борьба одних и тех же социальных сил. Оба они часто совпадали: сокращение дипломатических связей влекло за собой строгое соблюдение «морского запрета», и, наоборот, меры по ограничению частной внешней морской торговли сопровождались сокращением посольского обмена. Однако такая прямая зависимость в рассматриваемые два с половиной столетия наблюдается далеко не всегда. Наиболее часто отмеченное совпадение имело место в конце XIV в., а затем – в середине XVI в. Однако в остальное время эти процессы шли независимо друг от друга. Обратимся к фактам.

Издание нового «запретительного» указа в конце 1401 г., когда минское правительство на рубеже XIV–XV вв. пошло на общее сокращение внешних связей, не представляется удивительным. Мотивировкой запрета служило опять-таки вступление китайских торговцев «в связь» с «разбойниками» и неурядицы в-прибрежной полосе[694]694
  В. Wiethoff, Die chinesische Seeverbotspolitik…, S. 52.


[Закрыть]. Более интересен вопрос об отношении минского правительства к политике «морского запрета» в период его наивысшей дипломатической активности в заморских странах – 1403–1435 гг.[695]695
  Среди большинства китайских историков существует мнение, что в это время «морской запрет» был смягчен (см. Чжан Вэй-хуа, Мин дай хайвай мои цэяньлунь, стр. 22–24, 82). Исключение составляет Хань Чжэнь-хуа, который считает, что запрет на выход в море частных китайских торговцев в начале XV в. соблюдался еще последовательнее, чем раньше (Хань Чжэнь-хуа, Лунь. Чжэн Хэ ся Си ян-ды синчжи, стр. 177–178).


[Закрыть].