Текст книги "Путешествия в тропики за самоцветами"
Автор книги: Алексей Беус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Очень быстро кристаллы вместе с куском породы упаковали в мешок и приторочили к седлу. Отряд был готов продолжить свой поисковый маршрут. Однако попытка продвинуться вверх по ручью закончилась неудачей. Не успел де Пенагос вновь сесть на коня и отдать команду выступать, как охнул сопровождавший его солдат. У него в плече сидела стрела с оперением из ярких синих перьев тукана. Сейчас же другая стрела впилась в руку самого де Пенагоса. Судя по вскрикам и ругательствам, в отряде были еще раненые. Вот кто-то сполз с лошади, стрела попала ему в шею. Нападающих же не было видно. Стрелы летели из изумрудного мрака джунглей. Стрелять в ответ было просто некуда. Нужно было отступать. Отряд поспешно повернул назад и, отстреливаясь наугад, растянулся вдоль реки, пытаясь использовать ее крутые берега в качестве временного укрытия.
Через два с половиной часа де Пенагос вывел оставшихся людей к устью реки Итоко. Многие из уцелевших, в том числе и он сам, были ранены. Но поход можно было считать удачным. На седле самого капитана в переметных сумах лежали мешочки с изумрудами. Для конкистадоров цель всегда оправдывала средства. Остатки отряда де Пенагоса повернули в сторону Боготы.
И вот, в своем отчете королю Испании Карлу V, отправленном 1 января 1564 г. из города Санта-Фе-де-Богота, его наместник в Колумбии Диез Венеро де Лейва докладывал, что в 30 лигах (лига примерно 5,5 км) от этого города с божьей помощью после его прибытия в поселке Ла-Тринидад провинции Музо были открыты копи изумрудов, из которых он посылал королю несколько образцов. Далее де Лейва сообщает королю, что проникновение на земли, богатые изумрудами, оказалось очень трудным из-за крайне пересеченной, покрытой густыми джунглями, местности и яростного сопротивления индейских племен музо. Индейцы, вооруженные луками, разили пришельцев отравленными стрелами, и попытки захвата их земель стоили жизни многим испанцам. Далее де Лейва сообщил Карлу V, что для овладения землями, содержащими изумруды, он посылал в трехмесячный вояж в провинцию Музо опытного открывателя и завоевателя капитана Хуана де Пенагоса, способного вести трудные переговоры с целью овладения землями, на которых были открыты месторождения драгоценных камней.
Историю открытия изумрудов в районе Музо капитаном де Пенагосом помог нам рассказать колумбийский историк Улисес Рохас, изучивший такие документы из архивов генерал-губернаторства индейских колоний, как «Аудиенсиа Санта-Фе; дело 188$ Архив генерал-губернатора Индии, Севилья».
После формального покорения индейцы племени музо неоднократно восставали и нападали на рудники изумрудов, находившиеся во владении испанцев. И этот район за всю его более чем четырехсотлетнюю историю со времени завоевания Колумбии испанцами никогда не был спокойным, неспокоен он и в настоящее время. А вот изумрудные копи Чивор, разрабатывавшиеся испанцами до 1675 г., затем были заброшены и совершенно забыты. Густые джунгли очень скоро укрыли все следы разработок, и месторождение Чивор было полностью утеряно, просуществовав в забвении более| двух столетий.
В 1896 г. колумбийский горный инженер Франсиско Рестрепо, изучая архивные документы конкистадоров, установил, что рудник Чивор был расположен в таком месте внешнего хребта Восточной Кордильеры, из которого между двух гор можно ясно видеть заросшие лесом равнины бассейна р. Ориноко (льянос). После долгих поисков в джунглях краевого хребта Восточной Кордильеры он со своим отрядом наткнулся на остатки древнего акведука, который привел поисковый отряд на вершину хребта. С наиболее высокой его точки, в У-образный промежуток между двумя горами Рестрепо увидел вдалеке внизу бескрайнюю зеленую равнину, покрытую густым лесом, и понял, что во второй раз в истории открыл месторождение Чивор.
Месторождения изумрудов Колумбии группируются в виде широкой (порядка 50–60 км) полосы, пересекающей хребты Восточной Кордильеры в северо-западном направлении. Действительную протяженность изумрудоносной полосы никто не знает. По зарегистрированным в официальных документах случайным находкам изумрудов в кальцитовых и кварцевых прожилках, а то и просто в осыпях ее можно проследить на расстоянии более 100 км. Однако действительные контуры этого удивительного пояса месторождений прекрасных ярко-зеленых самоцветов можно будет нанести на карты только после проведения специальных геологических исследований. Учитывая, что вся территория изумрудного пояса покрыта тропическими лесами и мощным слоем латеритных почв, эта задача не такая простая. До последнего времени все находки новых месторождений изумрудов в Колумбии можно смело отнести к категории случайных. Вот крестьянин, бредущий со своим мулом вдоль каменистого ложа горной речушки, вдруг увидел среди темной гальки яркую зеленую искорку – осколок кристалла. И через день уже десятки старателей ковыряют заступами и кайлушками черные, разрушенные выветриванием сланцы, мечтая добраться до беленькой кальцитовой жилки, несущей драгоценные изумруды. В других случаях (об одном из них несколько лет назад поведала колумбийская газета «Эль Тьемпо») простой оползень на крутом склоне у проезжей дороги внезапно обнажает сетку мелких снежно-белых прожилков кальцита с чудесными маленькими кристаллами, казалось впитавшими в себя всю сочную зелень колумбийских гор. Очень часто первая находка изумруда оказывается и последней, и неделп изнурительного труда под жарким экваториальным солнцем не приносят успеха.
Лишь немногие из найденных месторождений оказывались достаточно продуктивными для длительной эксплуатации, и в пределах Восточной Кордильеры существуют сотни заброшенных старательских закопушек, в каждой из которых похоронены чьи-то надежды, мечты, а иногда и жизни. И, как ни странно, наиболее богатыми участками этой обширной территории, дающими основную массу добываемых изумрудов, остаются известные еще в доиспанское время, т. е. более 500 лет назад, месторождения Музо и Чивор. И, хотя небольшие количества Этих драгоценных камней время от времени добывались в различных точках изумрудного района, только три новых месторождений – Коскуэз, Пенья-Бланка и Гачала– добавились после 1900 г. к изумрудной сокровищнице Колумбии. Если нанести на карту все места находок этих самоцветов, составляющие изумрудоносный пояс Восточной Кордильеры, то окажется, что на его юго-восточном окончании находятся месторождения Гачала и Чивор, где-то ближе к центральной части расположены копи Музо и Коскуэз и на крайнем северо-западе – Пенья-Бланка – одно из наиболее интересных и совершенно не изученных месторождений изумрудов Колумбии.
Между этими месторождениями под покровом джунглей и мощных тропических почв, наверное, есть и Другие кладовые сверкающих ярко-зеленых самоцветов. Но как их найти? Нужны какие-то особые методы, которые позволили бы геологам распознавать изумрудоносные зоны. И вот мне посчастливилось заняться этой волнующей проблемой.
В июле 1970 г. я уже в Боготе, в которой приходилось ранее бывать: уютный отель «Комейдадор», поездки по городу и ежедневные беседы с колумбиискймй друзьями о задачах посещения изумрудного района Музо – Коскуэз. Наконец, программа разработана и в одно прекрасное утро на машине ГАЗ-69 мы отправляемся в сердце провинции Бойяка к таинственным изумрудным копям Музо. То, что мы едем на нашей советской машине, кажется мне добрым предзнаменованием, и от этого настроение в это солнечное утро особенно бодрое и энергии – хоть отбавляй.
На границе провинций Кундинамарка и Бойяка мы круто сворачиваем на запад и, перевалив через небольшой хребет, оказываемся в сухой известняковой стране, наполненной белыми утесами и каменными россыпями крупных угловатых валунов. Если бы не огромные агавы, растущие то здесь, то там, все было бы, как у нас в Средней Азии, где-нибудь в предгорьях Туркестанского хребта. После безжизненной известковой долины нам предстоит еще один довольно пологий, но длинный подъем, и в конце концов машина забралась в сплошной туман, плотно покрывший осевую часть хребта. Перевала мы в тумане практически не видели, лишь почувствовали, что газик, до этого натужно гудевший мотором, вдруг легко покатился под уклон. Это начался спуск в долину р. Минеро («минеро» – по-испански значит «рудная»), пересекающей весь изумрудоносный пояс. Пропасти за бортом машины наполнены туманом и оттого кажутся бездонными и очень опасными. Из ущелья вплотную он подступает к кромке дороги и стоит сплошной стеной как впереди, так и сзади нашего вездехода. Наконец газик вынырнул из облаков под неправдоподобно синий покров полуденного неба и сразу в машину ворвался неповторимый запах влажных тропиков.
Нам предстоит длинный спуск с высоты 2500 м до г. Музо, расположенного где-то около 500 м над уровнем моря. По обочинам дороги, извивающейся по восточному борту огромной долины, мелькают какие-то необычные деревья, заросли бамбука, пальмы и цветы, цветы.
Темнеет, и к городу Музо, картинно разместившемуся на берегу быстрой Минеро, мы подъезжаем уже после шести часов вечера. Сначала где-то далеко внизу видим россыпь огней, долго спускаемся к ним, виляя по серпантину дороги, наконец въезжаем в городок, пересекаем его из конца в конец и выезжаем с другой стороны по направлению к руднику. Через пять километров по мосту пересекаем Минеро – и перед нами шлагбаум. Это застава, охраняющая дорогу к руднику, который является собственностью государства. Навстречу машине идет солдат с автоматом, и все, кроме меня, выходят из машины и отправляются в домик комендатуры. Во время этих коротких переговоров начинается дождь, и мы отъезжаем уже при ярких вспышках молнии, прорезающих темноту ночи. До рудника еще восемь километров. Между тем дождь превращается в настоящий тропический ливень. С неба низвергается сплошная стена воды. То и дело перед самым носом машины молнии на миг рассекают темноту, но и при вспышке в сплошном потоке дождя ничего не видно.
Наш газик медленно ползет в гору. Совершенно непонятно, как шофер в такой кромешной тьме видит дорогу. Ползем и ползем все вверх и вверх. Наконец, натыкаемся на завал, дальше пути нет, смытая ливнем осыпь обрушилась на дорогу и на протяжении пятидесяти метров она просто перестала существовать. Тут все замечают, что после заставы мы уже проехали 12 км, а рудника и в помине нет. Значит, дорога не та и нужно возвращаться и искать правильный путь.
Шофер то дергает назад, то вперед, потом опять ползем назад куда-то в кромешную темноту. Открываю дверцу и вижу, что от колеса до обрыва всего один метр. В такой ситуации всем лучше всего выйти из машины, что мы и делаем. Моментально промокаем насквозь, хорошо хоть ливень теплый. Наконец, на коротком расширении дороги машина получает возможность развернуться в четыре приема. Все садимся и вновь катим вниз. Через десяток километров находим злосчастный поворот, который проскочили сразу же после заставы. Устремляемся вперед теперь уже в правильном направлении. Вот, наконец, и ворота рудничного поселка. Еще один солдат с автоматом открывает их и пропускает нас. Через пять минут мы подъезжаем к группе одноэтажных освещенных зданий, разместившихся на уступах пологого склона.
Радостная встреча, новые знакомства. Все уже знают о нашем приезде. Во-первых, получили радиограмму из Боготы, а кроме того, прочли в газете «Ла Република» статью, подробно объяснявшую цель моего визита в Колумбию. Это в общем оказалось очень удобным, так как никому ничего не нужно было объяснять. Здесь находились инженеры, техники, хозяйственники и несколько полицейских руководителей охраны.
В течение длительного времени изумрудные копи района Музо принадлежали Банку Республики. Выполняя эти не свойственные финансовому учреждению функции, Банк, нужно отдать ему должное, отстроил здесь вполне приличную базу с помещениями для жилья и работы, душами, столовой и обширной террасой для отдыха с красивым видом на окрестные горы, покрытые тропическим лесом. Лишь совсем недавно Банк передал свои функции частно-государственной горно-рудной компании «Эмпресо коломбиано де минас», или сокращенно «Экоминас», которая готовилась начать разработку изумрудных копей. Мои задачи, как правильно разъяснила в своей статье «Ла Република», заключались в оказании «Экоминас» содействия в «разведке изумрудов».
На первом этапе разработки программы поисковых и разведочных мероприятий нужно было установить признаки, по которым в условиях местности, покрытой густым тропическим лесом, и с необычайно толстым слоем почв можно было бы искать скрытые от глаз изумрудоносные породы. Конечно, здесь должны быть использованы геохимические методы где геохимик по особенностям распространения в ряде случаев ничтожных следов тех или иных химических элементов в твердых коренных породах, речных осадках или почвах делает заключение о присутствии на изучаемой площади определенных руд, часто глубоко погребенных под наносами и почвами. Вот и изумруды в глубинах земли образовались из горячих водных растворов. А эти растворы, кроме бериллия, который вместе с кремнием и алюминием входит в состав изумруда, как правило, несли и какие-то другие металлы, хотя бы и в ничтожных количествах. Так, во всяком случае, можно судить по результатам изучения известных месторождений изумрудов в других странах. Присутствие в изумрудоносных жилах и окружающих породах даже ничтожных следов металлов-спутников влияет на состав почв, покрывающих подземные кладовые изумрудов, а также и илистых осадков на дне ручьев и речек, в которые дождевые потоки смывают зараженные металлами почвы.
Зная, какие металлы-спутники сопровождают бериллий в изумрудоносных породах, можно будет разработать схему геохимических поисков, с тем чтобы путем систематического взятия проб илистых осадков из ручьев и речек выделить площади, зараженные металлами – спутниками бериллия. В дальнейшем геохимическое изучение почв на этих площадях позволит уже выявить участки, непосредственно перекрывающие изумрудоносные породы.
Таким образом, нам в первую очередь нужно отобрать пробы из пород и жил, содержащих изумруды, а также из таких же, но пустых пород вдали от месторождений. Эти пробы необходимо будет затем проанализировать возможно более чувствительными и точными методами на содержание различных цветных и редких металлов. Далее путем сравнения выбираются те металлы, которые характерны для продуктивных пород и содержатся в значительно меньших количествах вдали от них. Эти металлы-указатели, или, как их обычно называют, индикаторы, в дальнейшем уже могут использоваться при поисках месторождений чудесных зеленых самоцветов, скрытых под почвами и наносами.
Отбор геохимических проб из изумрудоносных жил и пород, а также вдали от них и входил в задачу нашего первого посещения районов изумрудных копей Музо и Коскуэз. Затем, уже в Нью-Йорке я буду ждать сообщения ид Боготы, что отобранные пробы уже проанализированы. Данные аналитических исследований послужат основой для разработки программы второй стадии наших исследований, которая, как предполагалось, должна закончиться обоснованием схемы геохимических поисков месторождений изумрудов, скрытых под тропическими лесами Восточной Кордильеры.
Утро следующего дня оказалось удивительно солнечным и ярким. С террасы, вплотную примыкавшей к столовой, окруженной от всякой летающей нечисти мелкой стальной сеткой, открывался широкий вид на покрытые зелеными лесами невысокие горы и глубокие долины, по ложу которых серебрились быстрые потоки. Заросли цветущих кустов на переднем плане и деревья, сплошь увешанные апельсинами, вблизи террасы дополняли картину этого экзотического рудника, не похожего ни на одна из когда-либо виденных мною прежде. Комплекс зданий, представлявший управление рудника, разместился на довольно Крутом склоне глубокой долины р. Итоко (вспомним о холмах Итоко, о которых говорили индейцы испанским конкистадорам).
Одноэтажные белые домики построены на площадках, вырубленных в склоне, и расположены группами Друг над другом, в целом они создавали довольно живописную картину. Абсолютная высота этого «лагеря»—800 м над уровнем моря. До р. Итоко вниз по вертикали метров двести. Их, правда, можно Преодолеть по хорошей дороге, проложенной серпантином вдоль склона. Если с террасы внимательно посмотреть на противоположный борт долины Итоко, то на расстоянии не более двух километров по прямой можно разглядеть, как зеленый склон горы как бы срублен Крутым черным обрывом. Это знаменитый рудник – карьер Текуэндама, наиболее богатый в районе Музо. Копи этого рудника подарили миру самые замечательные из известных колумбийских изумрудов, в которых глубина и густота зеленой окраски сочетались с яркостью и свежестью необычных оттенков, казалось вобравших в себя отблески голубого колумбийского неба. Если стать спиной к руднику Текуэндама, то уже на этом берегу долины виден другой огромный черный откос, наполовину срезавший зеленую остроконечную гору. Это рудник Санта-Барбара, нависший над речушкой Аквардиенте, которая впадает в Итоко как раз под лагерем.
В окрестностях разбросано еще с десяток более мелких рудничков и множество закопушек. Но эти два – самые крупные. Если даже не считать, что здесь с незапамятных времен изумруды добывались индейцами, то их возраст приближается к пяти столетиям. В это трудно поверить – настолько девственными кажутся окружающие копи ярко-зеленые горы. Но от фактов никуда не уйдешь, и, глядя на черные шрамы, рассекшие горные склоны, невольно обращаешься мыслями ко многим поколениям искателей зеленого камня, который в Колумбии часто называют «трагическим самоцветом».
Геология здесь настолько тесно переплетается с историей, что просто трудно сказать, чем наиболее замечательны эти необычные месторождения – своими уникальными геологическими и минералогическими особенностями, резко отличными от всех других известных месторождений изумруда, или своей необычной историей, неразрывно связанной с судьбой людей, населяющих эти цветущие горные долины провинции Вояка.
В первый день нашего визита мы планируем осмотреть и опробовать карьер рудника Текуэндама. До него недалеко, и при выборе средств передвижения (их не так много – верхом или пешком) мы решаем идти пешком. Нужно сказать, что на обратном пути, когда под жаркими лучами тропического солнца пришлось преодолевать двухсотметровый подъем от реки Итоко к базе, я горько об этом пожалел, но в начале маршрута все, как обычно, казалось прекрасным и воодушевляющим.
Текуэндама очень большой и очень типичный старательский карьер. Очень типичный потому, что старатели, обычно работая без какого-либо технического руководства, нисколько не заботятся о выборе правильной системы разработки месторождения. В результате они копают и копают, до тех пор пока искусственный отвесный обрыв не делает работу в карьере опасной для жизни из-за возможности обвала. Тогда такой карьер, часто еще продуктивный, приходится бросать. И после этого если какая-нибудь солидная организация решит начать отработку карьера вновь, уже на правильной технической основе, то ей придется вложить очень большие средства только для подготовки открытого рудника к безопасному ведению добычи.
Именно в таком состоянии и находился карьер Текуэндама, представляющий крутой почти стометровый обрыв, сложенный черной, как сажа, сланцевой породой, рассеченной сетью снежно-белых тонких жил и прожилок кальцита. Такие же, впрочем, и другие старательские карьеры в этом районе, отличающиеся по размерам.
На месторождениях района Музо жилы и прожилки, содержащие кристаллы изумруда, сложены белым карбонатом кальция – кальцитом, а вмещающие их породы представлены черными, богатыми органическим веществом углистыми сланцами. Полазив у подножия этого обрыва, уже через полчаса становишься похожим на трубочиста.
Черный сланцевый обрыв карьера как-будто расчерчен белой сеткой перекрещивающихся кальцитовых жилок. Какие-то из них несут в себе изумруды. Но какие? Определить это пока что невозможно. Только индейцы-старатели по одним им ведомым признакам умеют находить продуктивные изумрудоносные жилы и совершенно безошибочно отличают вмещающие их черные сланцы от внешне очень похожих, но бесплодных пород, залегающих здесь же, поблизости. «Капас буэнос» (по-исп. – хорошие слои) – любовно называют они породы, включающие кальцитовые прожилки с изумрудами. А все прочие сланцы для них – «камбиадо» (по-исп. – другие).
К сожалению, геологи еще не могут научно объяснить, почему изумруды встречаются в одних кальцитовых жилах и полностью отсутствуют в других. Для этого нужно будет провести очень тщательное геологическое изучение и картирование известных месторождений, а до тех пор можно положиться лишь на чутье старателей. До настоящего времени это был единственный критерий и при поисках и при разработках месторождений изумрудов в Колумбии. Мои спутники хорошо знают, где в карьере обнажены «капас буэнос» – зоны передробленных геологическими процессами черных углистых сланцев, в которых залегают изумрудоносные жилы. Кальцитовых жил и прожилок в этих зонах просто уйма. В них тут и там под яркими лучами тропического солнца, подобно золотым зернышкам, поблескивают зеркальными металлическими гранями кристаллики пирита – серного колчедана.
Изумруды очень редки в этих прожилках, и можно было гарантировать, что ни одна зеленая искорка не сохранилась в карьере на поверхности. У местных охотников за самоцветами поколениями выработаны инстинкт и наблюдательность, и от их верного глаза не уцелеть ни настоящему эсмеральда, ни ярко-зеленым полупрозрачным кристалликам «морайя», которые у нас на Урале называют «изумрудной зеленью».
Но все же невозможно утерпеть, чтобы в тщетной попытке найти зеленый самоцвет внимательно не осмотреть и не обстукать молотком почти каждую жилку. Такой осмотр в действительности довольно кропотливая работа, потому что отбитые осколки нужно еще тщательно проверить с помощью карманной лупы, не прячутся ли между снежно-белыми кристаллами кальцита мелкие зерна каких-либо редких минералов. По правде сказать, скоро убеждаюсь, что это пустая затея. Кроме золотой россыпи кристаллов пирита, под лупой ничего увидеть не удается. Лишь часа через два на сколе мелкозернистого кальцита мне попадаются две маленькие яркие зеленинки по миллиметру в поперечнике, да с ними рядом, как крохотный бочоночек, примостился бурый кристаллик редкоземельного минерала. Все-таки находка. И поиски продолжаются с удвоенной энергией.
Наше вполне законное минералогическое любопытство в этот день чуть-чуть не кончилось печально. Переходя все выше и выше от жилки к жилке и вырубая при помощи молотка в довольно рыхлом сланце ступеньки, я и мой спутник Луис, молодой колумбийский геолог, не заметили, что забрались на высоту по крутой стенке карьера метров на пятьдесят. Здесь уже приходится изо всех сил цепляться за сланцы минимум тремя конечностями или рискуешь слететь вниз. Прячу молоток за пояс, теперь прибавилась еще одна конечность. То Же делает и Луис. Убеждаемся, что вверх еще кое-как лезть можно, но спуститься вниз уже вряд ли.
Между тем оставшиеся внизу, кажется, уяснили себе наше щекотливое положение. Сняв башмаки, к нам на помощь, как кошка взбирается один из рабочих. Закрепившись, как следует, на обрыве, он пытается своим молотком вырубить для меня и Луиса более глубокие лунки, куда можно было бы поставить ногу. Наше положение явно улучшается, но нельзя же висеть на этом проклятом откосе вечно. Наконец мы замечаем, что еще один рабочий со связкой веревок на плече побежал в обход карьера. Вот он уже передвигается вверх по залесенному склону, хорошо заметный благодаря своей яркой оранжевой горняцкой куртке. Оказывается, метрах в двадцати над нашей головой почти отвесная стенка карьера несет на себе узкий уступ. Вот оранжевая куртка уже на уступе, и мы узнаем Рикардо, самого опытного из выделенных нам горняков.
Он довольно быстро передвигается по уступу, прижимаясь спиной к неровной стенке карьера. Добравшись до небольшого расширения, Рикардо молотком забивает короткий стальной бур и, надежно застраховавшись, начинает спускать нам веревку. Первым вылезает Луис, а потом и я в течение пяти минут изображаю скалолаза. Наконец под ногами твердая и почти горизонтальная почва. Уступ кажется предательски узким, но передвигаться по нему все же можно, только лучше не смотреть вниз.
Вот еще один непредвиденный случай в, казалось бы, очень обычной геологической работе закончился, к счастью, благополучно. А сколько таких случаев бывает в жизни каждого геолога! Они почему-то запоминаются ярче и помнятся дольше. Нужно сказать, что В тропиках непредвиденные случайности происходят гораздо чаще, чем в средних широтах.
Тропический лес сулит геологу много неожиданностей. И тем больше, чем меньше он подготовлен к работе в этих особых условиях. Для каждого работающего в тропиках существует система заповедей, даже самые мелкие из которых никогда нельзя преступать, иначе можешь быть жестоко наказан. Вот только некоторые из них:
ложась спать, перетряхни свою постель, ты можешь очень удивиться, воочию увидев результат своей предосторожности;
не забудь вытряхнуть свои ботинки, перед тем как обуть их утром;
если ты живешь в лагере или в домике среди джунглей, рекомендуется, садясь за стол, осторожно проверить, нет ли какой-нибудь живности под лежащими на нем книжками, кружками и консервными банками;
старайся не хвататься за растения в тропическом лесу, иначе рискуешь напороться на ядовитые колючки, просто обожжешь руку или стряхнешь на себя паука или сколопендру;
хватаясь за лиану, убедись, что это не змея, и т. д.
На следующий день на собственном опыте я уверился в необходимости соблюдения всех без исключения заповедей. С самого утра меня начали преследовать всякие тропические неожиданности. Одеваясь в своей маленькой комнате, я вытряхнул из кеды порядочного скорпиона, который упал на постель и очень быстро удрал куда-то под матрац. Путем жестокой тряски матраца этого скорпиона удалось выгнать на пол, но пришлепнуть его я все же не успел, так как он быстро ускользнул в щель около стены. Я замазал ее глиной и, провозившись, опоздал к завтраку.
В этот день мы наметили сбор так называемых фоновых проб из тех же углистых сланцев, но расположенных вдали от месторождения. Для этого было задумано подняться на автомашине к верховьям ущелья Эль-Чуло и затем пешком спуститься к реке Итоко. По дороге через равные промежутки планировалось отбирать пробы сланцев. Это был крайне интересный маршрут. Прыгая с камня на камень, мы передвигались вниз по течению потока среди тропической растительности, покрывавшей склоны ущелья. Местами густые заросли сходились в виде сплошного свода над нашей головой, и лишь где-то в отдалении на выходе из этого зеленого коридора ярким пятном пробивался солнечный свет. Время от времени на фоне проникающих через растительность солнечных лучей мелькали, как изумрудные брызги, быстрые колибри. Иногда эти сказочные птички, трепеща крылышками, замирали неподвижно над каким-нибудь цветком, и тогда в свете солнца они становились похожими на висящую капельку расплавленного металла. В лесах Колумбии обитает множество видов колибри. Некоторые из них очень маленькие, не более трех сантиметров (это не считая длинного клювика), другие несколько больше, но все они одинаково яркие и необычные – настоящее чудо тропического леса. Можно без конца наблюдать за стремительным появлением и не менее быстрым исчезновением сверкающих в солнечных лучах крошечных созданий. Вот только времени для этого никогда не хватает.
Иногда ложе потока, по которому мы идем или, точнее, прыгаем с камня на камень, вдруг обрывается четырех-шестиметровым водопадом. Тогда приходится карабкаться по густо заросшему склону, обходя препятствие. Это не так уж трудно, так как множество корней в мягкой влажной почве образуют подобие лестницы, достаточно прочной и удобной для передвижения, хотя и медленного. Свисающие кругом плети лиан иногда могут служить перилами, хотя нужно быть очень внимательным. Особенно четко это я уяснил после того, как, приглядевшись к темной скрученной лиане, обнаружил небольшую темную змею, спокойно отдыхавшую в густой тени прибрежных зарослей. Нужно сказать, что и до этого я был совершенно мокрый от пота, но тут почувствовал, что свежая его волна залила лоб и шею. На мгновение стало даже холодно.
У Фернандо, сопровождавшего нас рабочего, с собой был неизменный мачете. Я безмолвно указал ему на змею, но действовать ножом из-за моей спины было неудобно, и, пока он менял позицию, змея перекинула переднюю часть своего тела на соседний тонкий ствол и мгновенно исчезла.
Во время поездок по Колумбии нам приходилось встречать коралловых змей. Своей исключительно яркой, пестрой и, нужно сказать, красивой расцветкой они как бы издали предупреждали: «Не лезь ко мне, а то будет худо». А у этой змеи не было никаких особых примет… Несмотря на ее скромный вид, эта неожиданная встреча в зарослях запомнилась надолго, наверное, потому, что она уж слишком живо иллюстрировала на первый взгляд малозначащую заповедь – «хватаясь за лиану, убедись, что это не змея».
В этот урожайный на происшествия день мне еще раз пришлось прочувствовать, что даже случайное несоблюдение тропических заповедей может привести к очень печальным последствиям. Поскользнувшись на крутом склоне около самой воды, я инстинктивно взмахнул рукой и тыльной стороной кисти задел за толстый стебель какого-то растения с крупными, как у клещевины, листьями. К несчастью, это оказалось прингамозо – очень ядовитое растение колумбийского тропического леса. Впечатление было такое, как будто это проклятое растение, почему-то испугавшись за свою судьбу, прыснуло мне на руку серной кислотой.
Минут тридцать ощущалось сильное жжение, рука покраснела, стала нестерпимо чесаться, вздулась и покрылась белыми волдырями. «Главное – не чеши пораженное место, – предупреждают меня колумбийские друзья, – а то могут образоваться язвы, и тогда хватишь горя». Несмотря на страшный зуд, пришлось стоически придерживаться этого совета, и через неделю опухоль начала спадать, а потом и вовсе исчезла, оставив лишь нестирающееся в памяти воспоминание о недружелюбном тропическом растении.
Несмотря на все эти происшествия, мы к вечеру достигли устья ущелья и в темноте вышли к реке Итоко в нескольких километрах от лагеря. Под неумолкающий пронзительный стрекот цикад медленно бредем в гору по накатанной дороге вдоль шумящей где-то внизу реки. Рука моя чувствительно зудела. Луис хромал, он поскользнулся и упал со склона, вдобавок в клочья разорвав свои брюки. Мой помощник инженер Антонио тоже располосовал рубаху. В общем вся группа имела довольно «импозантный» вид. Совершенно не пострадал только Фернандо. Бывалый горщик и знаток здешних мест, он чувствовал себя на этих заросших склонах буквально, как рыба в воде. Но досадные случайности не повлияли на наше на редкость хорошее настроение. То, что было намечено на сегодня, выполнено. Пробы, упакованные в беленькие мешочки, лежат в рюкзаках за спиной у Фернандо и Антонио. Трудный маршрут позади, а впереди вкусный ужин, фрукты и кофе. И все это очень близко.
