Текст книги "Двенадцатый рыцарь (ЛП)"
Автор книги: Алексен Фарол Фоллмут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
Ц354Р10: похоже, он промывает ей мозги
Интересно, Ви это тоже беспокоит?
(Не то чтобы меня это волновало.)
ГЕРЦОГОРСИНО12: не ожидал, что в списке возможных проблем окажется зомби-бойфренд, но если честно, я не злюсь
Ц354Р10: эй, ты сам напросился
Ц354Р10: и ты получил то, что хотел
ГЕРЦОГОРСИНО12: он что, какой-то гуру здоровья? терапевт?
Ц354Р10: хуже
Ц354Р10:: пастор для молодежи
Я заливаюсь смехом. И, к счастью, никого этим не смущаю, поскольку вернулся в свою спальню и больше не занимаю общее пространство в гостиной.
ГЕРЦОГОРСИНО12: твоя мама встречается со священником??? Это вообще законно?
Ц354Р10: должно быть незаконно
Ц354Р10: во имя сохранения моего рассудка
ГЕРЦОГОРСИНО12: точно
Ц354Р10: мы даже не протестанты
Ц354Р10: то есть, конечно, у Ватикана ОЧЕВИДНО есть проблемы, но немецкие князья подкупили Мартина Лютера, чтобы он переписал Библию, так что там институционально вся основа трещит по швам
ГЕРЦОГОРСИНО12: понятия не имею, о чем ты, но продолжай, король83
Ц354Р10: хах
Он отправляет мне эмодзи с закатывающимися глазами.
Ц354Р10: ты, похоже, наслаждаешься этим, да?
Ц354Р10: деградацией моей психики
ГЕРЦОГОРСИНО12: ага вообще-то
ГЕРЦОГОРСИНО12: хотел бы дать тебе дельный совет, но, знаешь, «избавь меня от истерик», так что…
Ц354Р10: ты такой полезный
ГЕРЦОГОРСИНО12: знаю, это мое проклятие
Он ничего не говорит, поэтому я решаю, что можно безопасно сменить тему.
ГЕРЦОГОРСИНО12: кстати, по другой теме
ГЕРЦОГОРСИНО12: эта новая девушка, с которой сотрудничает Цезарио в ВТ
Ц354Р10: ее зовут Кресцентия
ГЕРЦОГОРСИНО12: я буквально никогда запомню ее имя
ГЕРЦОГОРСИНО12: она всего лишь промежуточная станция на пути к Лилиане
Ц354Р10: о боже, ты анти-Кресцентия?
ГЕРЦОГОРСИНО12: я понятия не имею, о чем ты, но фанатом я точно не являюсь
Ц354Р10: о боже
ГЕРЦОГОРСИНО12: она просто тратит наше время
ГЕРЦОГОРСИНО12: им c Родриго стоит просто пойти вместе за грибами или что-то в этом роде, я не знаю
ГЕРЦОГОРСИНО12: пусть будут скучными где-нибудь в другом месте
Ц354Р10: вау
Ц354Р10: ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО шипперишь Цезарио и Лилиану ага
ГЕРЦОГОРСИНО12:???
Ц354Р10: они твои otp
ГЕРЦОГОРСИНО12:??????????
Ц354Р10: это one true pairing – единственная верная пара
Ц354Р10: дурацкое выражение, но если ты зайдешь на Tumblr, там будут одни только их монтажи
Ц354Р10: загугли цезарио x лилиана
Я открываю новую вкладку и меня тут же заваливают видеороликами на YouTube под грустные поп-песни и длинными тредами в Twitter.
ГЕРЦОГОРСИНО12: НУ СЛАВА БОГУ, НЕ ВСЕ ИДИОТЫ
Ц354Р10: ой, лол, так всегда
Ц354Р10: не могу поверить
Ц354Р10: первый неканоничный пейринг в твоей жизни
ГЕРЦОГОРСИНО12: не знаю, что это значит
Ц354Р10: не парься
Ц354Р10: суть в том, что я понятия не имел, что ты такой *~рОмАнТиК~*
ГЕРЦОГОРСИНО12: чувак, да, это все мое
ГЕРЦОГОРСИНО12: я активно пытаюсь вернуть свою девушку
ГЕРЦОГОРСИНО12: алло
ГЕРЦОГОРСИНО12: я король романтики
Ц354Р10: тебе стоит потусоваться с зомби-бойфрендом моей мамы, пастором Айзеком
ГЕРЦОГОРСИНО12: о, это мой пастор
Ц354Р10: ТЫ ШУТИШЬ
ГЕРЦОГОРСИНО12: да, лол, определенно шучу, моему пастору шестьдесят, и он любит шутки про пап и Motown
Ц354Р10: честно говоря, я бы выбрал это вместо «возлюби ближнего своего» Айка84
ГЕРЦОГОРСИНО12: ну, ты можешь ненавидеть Айка, сколько хочешь
ГЕРЦОГОРСИНО12: это безопасное пространство
Он снова на секунду замолкает.
Ц354Р10: пожалуйста, можем уже наконец-то убить пару рыцарей?
Я едва сдерживаю смех.
ГЕРЦОГОРСИНО12: какой здоровый подход
ГЕРЦОГОРСИНО12: хотя справедливо, я не хотел так жестить с Ламораком
ГЕРЦОГОРСИНО12:: прикольно, что каждый уровень разный, это не дает скучать
Ц354Р10: именно это мне и нравится
Ц354Р10: и лор хороший, и геймплей отличный
На MagiCon обсуждали эту тему. Я никогда особенно не задумывался, чем так хорош «Двенадцатый рыцарь», ведь у меня не было ни опыта в играх, ни компании, с кем можно это обсудить. Кажется, ключевая идея игры – создание интересной истории и мира, который постоянно развивается. Было много технических деталей про механику движения игроков, в которых я ничего не понимаю. Только когда люди начали упоминать такие термины, как «динамическое освещение» и «трассировка лучей», я осознал, что это именно те моменты, которые я замечал, когда восхищался, насколько реалистично выглядит игра: как вода отражается, как включаются и выключаются огни, как естественно анимируются неигровые персонажи. Просто я раньше не знал, как выразить все это словами.
ГЕРЦОГОРСИНО12: должно быть крутая работа
ГЕРЦОГОРСИНО12: намного круче, чем то, что делает мой физиотерапевт
Не понимаю, как наблюдение за тем, как кто-то медленно идет по беговой дорожке, может быть таким же крутым, как создание чего-то из ничего – из каких-то нулей и единиц. Дикость.
Ц354Р10: ну
Ц354Р10: на заметку
Ц354Р10: есть в мире и другие профессии, помимо физиотерапевта и футболиста
Ц354Р10: или так мне говорили
ГЕРЦОГОРСИНО12: моя очередь закатывать глаза
Ц354Р10: ну, если ты планируешь говорить глупости, то не знаю, чего ты от меня ждешь
ГЕРЦОГОРСИНО12: справедливо
ГЕРЦОГОРСИНО12: а какой у тебя план
Он что-то пишет, потом удаляет. Потом снова пишет.
Ц354Р10: обязательно иметь план? У меня есть интересы, хобби, увлечения. Разве этого мало?
Ц354Р10: если честно, это выглядит как обман
Ц354Р10: у нас впереди лет пятьдесят, чтобы просто зарабатывать деньги, так что не вижу смысла уже сейчас решать, какую работу я хочу выполнять до конца жизни
ГЕРЦОГОРСИНО12: мне нравится, как ты можешь омрачить все за секунду
Ц354Р10: спасибо, это талант
Но, если честно, я не могу перестать об этом думать. Интересы? Хобби? Увлечения? Раньше я считал, что футбол – это моя страсть, но с тех пор как начал играть в «Двенадцатого рыцаря», я понял, что дело совсем не в этом. Конечно, я люблю этот вид спорта, но мне нравится в нем не то, как я двигаюсь. Не механика и не физика.
Мне нравится игра.
И я не знаю, что делать с этим новым пониманием.
***
не думаю, что смогу пойти на танцы в субботу. прости, Джек, – пишет мне Оливия на следующий день.
Не буду врать – это немного меня огорчает, хотя винить ее в этом я не могу. Чтобы отвлечься, я сосредотачиваюсь на отупляющих задачах, чтобы занять день: помогаю Маккензи достать что-то с полки, подписываю документы, рисую, передвигаю вещи. Когда Кайла жалуется, что не хватает людей, чтобы разносить закуски или принимать билеты, я предлагаю свою помощь.
– Серьезно? – раздается голос за спиной, и, обернувшись, я вижу Ви Рейес.
Мы не говорили после той встречи в спортзале. Я бы не прочь пообщаться с ней сейчас – как бы странно это ни звучало, – но, кажется, наша новая дружеская динамика еще не готова к проверке в публичной обстановке.
Я снова поворачиваюсь к Кайле:
– Вряд ли я буду отрываться на танцполе, – шучу, намекая на свое колено, и вписываю свое имя под именем Ви. – Просто дай знать, что нужно делать, и я помогу.
– Спасибо, Джек, – Кайла одаряет меня редкой в последнее время улыбкой и начинает отдавать распоряжения другим (что-то насчет того, как важно не терять «грандиозность» темы мероприятия).
За моей спиной Ви все еще стоит неподвижно.
– Ты, оказывается, тоже бываешь на школьных мероприятиях, – замечаю я вслух.
– Похоже, мы увидимся там, – отвечает она.
Если она пыталась сказать это холодно, то у нее не получилось. Хотя какой-то эффект это все равно произвело. Где-то глубоко внутри.
– Похоже, – выдыхаю я, прочищаю горло, и мы оба быстро отворачиваемся друг от друга.
Ви
В пятницу днем я оказываюсь перед дверью самого большого дома, в котором когда-либо бывала. И хотя в Мессалин-Хиллз полно огромных домов, c живущими в них людьми я лично не знакома.
– Привет, – говорит Оливия, открывая дверь. На ней накинут плед, как плащ, а волосы собраны в высокий пучок. – Спасибо, что пришла.
– Без проблем. Мне стоит…? – я показываю на свою обувь, но она качает головой.
– Как тебе удобнее. Можешь снять, если так комфортнее.
Мне сложно представить, что я когда-нибудь буду чувствовать себя здесь комфортно, в этом доме, где все блестит и переливается от множества дорогих вещиц, которые я, скорее всего, случайно сломаю. Но поскольку Оливия босиком, и я боюсь испачкать пол, я стягиваю кроссовки и оставляю их у двери.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я, когда она жестом приглашает меня следовать за ней.
– Лучше, спасибо. Я больше не заразна, но давай посидим снаружи, на всякий случай.
– На улице хорошая погода, – соглашаюсь я, глядя на семейные портреты на стене. Оливия и ее сестры выглядят как клан аккуратно подстриженных принцесс рядом с их величественными родителями.
– Кстати, моя семья уехала, – говорит Оливия, поймав мой взгляд. Мы идем через коридор, который ведет в просторную гостиную. В ее задней части виднеется проход на задний двор с огромным газоном, бассейном, джакузи и очаровательной беседкой. – Так что можешь не беспокоиться о том, что мы с кем-то столкнемся.
Я иду за ней на носочках, пока она босиком выходит наружу. Мы оказываемся у углубления с очагом в центре двора, которого я не заметила из гостиной.
– Это… – начинаю я, но «красиво» явно не подходит.
Оливия смеется:
– Знаю.
– Я не ожидала…
– Никто не ожидает. Но чем внушительнее дом, тем больше люди склонны считать нас «хорошими соседями», а не… ну, не знаю, террористами. – Она говорит это совершенно спокойно.
– Это когда-нибудь… было проблемой?
Она сдержанно улыбается:
– Иногда. Но мой папа очень хороший онколог, и ты удивишься, насколько любезными становятся люди, когда боятся долгой, мучительной смерти.
Ох, могу себе представить.
– А твоя мама?
– Ну, она вроде светской львицы с Ближнего Востока.
– Правда?
– Да, бывшая королева красоты и все такое. Она и мои тетушки проводят большую часть времени в спа.
– Твои кузены, наверное, в основном с ее стороны? – Я чувствую, как великолепие этого места начинает давить на меня, и пытаюсь завести поверхностный разговор.
– У обеих сторон семьи большие кланы, но да, я предпочитаю родственников со стороны мамы. Кузины папы более консервативны, менее… космополитичны. У меня даже есть отдельный гардероб для встреч с ними. – Она садится, завернувшись в плед. – Много водолазок, – поясняет она, – и длинных юбок.
– Понимаю. – Я устраиваюсь на противоположной стороне очага и вытаскиваю из рюкзака блокнот. – У меня с бабушкой так же.
Которую, по совпадению, я только что видела, поскольку время от времени Лола боится за наши грешные души и тянет нас на церковные мероприятия. Обычно в этих собраниях нет ничего примечательного, поскольку, как мне ни жаль сообщать, никаких пятидесятнических огненных языков85 я пока не наблюдала. Однако на этот раз Лола решила, что у меня появился тайный парень, потому что застала меня с улыбкой, когда я листала блог MagiCon на телефоне. (Она, видимо, решила, что я теряю голову от каких-то сентиментальных сообщений, хотя на самом деле я просто вспоминала… ну, неважно.)
– Не то чтобы мой гардероб был очень интересным, – добавляю я, прочищая горло и надеясь сменить тему.
Оливия поднимает бровь и указывает на мою футболку. Это один из тех ретро-дизайнов с мультяшными детьми, которые держат кинжалы, и надписью: «ДАВАЙТЕ ПРИНЕСЁМ В ЖЕРТВУ ТОБИ!».
– Ладно, это – интересная вещь, – признаю я, – но моя обычная «ботанская» одежда была в стирке. – И для протокола: я не имею никаких мстительных намерений против какого-либо Тоби. Баш купил мне эту футболку, потому что, цитирую, «она такая рандомная».
– Да. Но мне нравится. – Оливия улыбается мне и обращает внимание на мои заметки. – Еще раз спасибо за все это.
– Все в порядке. Можешь оставить себе, – добавляю я, протягивая ей листы. – Я сделала копии.
– Ух ты, они такие подробные. – Она перелистывает страницы. – Я имею в виду, я знала, что ты делаешь хорошие записи, но это… это аннотированные планы? Для каждого урока?
Я пожимаю плечами:
– Так легче готовиться к экзаменам.
– Да уж, это точно. – Она поднимает взгляд, все еще улыбаясь. – Спасибо.
– Не за что. Я еще кое-что принесла, – добавляю я, вытаскивая страницу из своего блокнота. – Правда, предупреждаю – это ерунда.
– Идеально. – Она лучезарно улыбается. – Я люблю ерунду.
– Это ты сейчас так говоришь…
– Ну же, покажи!
Я достаю страницу и подвигаюсь чуть ближе.
– Я подумала, пока смотрела живую игру ConQuest на MagiCon, что могла бы упростить процесс создания персонажа для тебя, – говорю я, передавая ей анкету. – По сути, я превратила его в анкету.
– Для моего персонажа? – в ее голосе слышится волнение. – Какие там вопросы?
– Ну, базовые. Сколько ему лет, кто его воспитывал, есть ли у него братья и сестры…
– Какая музыка ему нравится? – удивленно читает она.
– Я имею в виду… – Я чувствую, как мои щеки краснеют. – Это имеет отношение ко всему процессу развития персонажа, поэтому…
– Подожди, мы можем сделать это сейчас? – Оливия смотрит на меня с надеждой.
– Да, конечно. – На самом деле, я сказала маме, что вернусь сразу после школы, но думаю, она не станет возражать, если я немного задержусь. Сейчас мы с ней на разных волнах. – Думала, ты захочешь сделать это сама, но вообще-то я обожаю этот процесс, – признаюсь я.
– Понимаю. – Она смотрит на лист. – Это определенно будет интереснее, чем делать прическу для танцев, – небрежно комментирует она.
– Так ты правда не пойдешь на встречу выпускников? – Я так и думала, учитывая, что вместо того, чтобы сиять на вечере, словно золотой бог, Джек вызвался добровольцем.
(Ладно, может, это немного несправедливо с моей стороны – продолжать так говорить, но я и представить себе не могла, что существует другая сторона Джека Орсино. Признаюсь, пока еще не привыкла к мысли, что, возможно, он вовсе не тот, кем я его считала, и мне странно даже думать о том, чтобы доверять этому новому ощущению.)
(Ну, это касается всех, в общем. Не конкретно его.)
(Хотя, ладно, да, это касается его.)
– Все это кажется таким бессмысленным, понимаешь? Да и к тому же я болею, – добавляет Оливия, хотя это звучит… подозрительно удобно.
В этот момент я неохотно признаю, что понимаю, почему Джек хотел, чтобы я узнала, о чем на самом деле думает Оливия. Я не одобряю его методы, но признаю, что она действительно не слишком откровенна.
– Хорошо, могу записать, если хочешь, – говорю я, доставая ручку из школьного рюкзака. – Ты можешь просто давать мне быстрые ответы.
– А если мне нужно поразмыслить? – Оливия хмурится.
– Тогда мы застрянем здесь на весь день, – улыбаюсь я. – В любом случае, ты всегда сможешь внести изменения позже.
– Ладно, – с облегченным вздохом она сдается и протягивает мне лист, откинувшись на спинку дивана, поджав ноги. – Тебе не холодно? – спрашивает она, предлагая мне свободный уголок своего своего пледа. – Или я могу взять другой..
– Все нормально, мне даже жарко, – отвечаю, щелкая ручкой и готовясь писать. – Итак, имя?
– О боже мой, – в панике вздыхает Оливия.
– Ладно, к имени вернемся позже. Что у нас дальше… пол, возраст?
– Она девушка. Ей, ну, лет двадцать. И она далеко от дома.
Я записываю.
– Ее кто-то вынудил уехать?
– Нет, она сама так решила. О! – Оливия моргает. – Она в изгнании.
– Классно. Значит, у нее влиятельная семья?
– Да, очень. Но она в бегах и скрывает свою личность.
– Люблю сюжеты с переодеваниями, – говорю, продолжая писать. – У нее есть враги?
– Да, – с энтузиазмом кивает Оливия, будто бы обрадованная тем, что я спросила.
– Кто?
– Эм… дядя. Он хотел выдать ее замуж за какого-то дворянина ради блага семьи, но она сбежала, и теперь он одержим тем, чтобы ее найти. Плюс у нее появились и новые враги.
– Мне нравится. Чем она теперь занимается?
– Она… воровка. Очень хорошая воровка. Нет, контрабандистка. Предательница своей страны!
– Ого, помедленнее, – смеюсь я. – Значит, контрабандистка…
– Она знаменита на черном рынке. Типа как Робин Гуд.
– Значит, дело в деньгах?
– Нет, – Одивия качает головой. – Она спасает людей.
– Людей?
– В ее королевстве сейчас тяжелые времена. Женщинам часто приходится сбегать.
Я медлю, размышляя, стоит ли что-то сказать, но просто киваю.
– Она, ее мать и сестры раньше помогали этим женщинам. Переправляли их тайком через дворец.
– А потом дядя попытался выдать ее замуж… Постой, – понимаю я, – он догадался о ее делах?
– Да! Конечно. Он хотел таким образом заставить ее молчать, а теперь планирует сделать то же самое с ее сестрами.
– Вот черт, – говорю я.
– Знаю. Так что первые, кого она тайно вывозит, – это сестры.
– Значит, она работает не одна?
– Нет, конечно, она бы не смогла одна.
– Но у нее есть какая-то проблема, не так ли?
– Да, ее мать держат в плену, не позволяя покинуть столицу. Она буквально под носом у этого дяди.
– А как насчет ее отца? – хмурюсь я.
– Мертв. Нет, предположительно мертв! Она его ищет, – глаза Оливии загораются.
– Это так захватывающе, – говорю, быстро записывая. – Я бы точно посмотрела такой фильм.
– Да? Правда? – ее щеки розовеют, глаза сверкают. Странный момент, чтобы заметить, какая она красивая, но я замечаю. Когда она такая – невозможно не заметить. Это неизбежно. – Так весело!
Я прогоняю непрошеное чувство тепла.
– Итак, какие у нее сильные стороны?
– О, ну… Она заставила капитана стражи своего отца научить ее сражаться. И, конечно, у нее ловкие руки.
– Естественно. А магия? Что-нибудь мистическое?
– Она устойчива к некоторым видам магии. О! Она видит сквозь иллюзии и все такое! Вот почему она знает, когда дядя лжет о ее матери и отце.
– Отлично, идеально…
– Она знает все военные стратегии. Люди думают, что она – бывшая военная.
– Какие-нибудь личные вещи?
– Медальон. С фотографией ее сестер. О, и у нее есть армия людей, которых она переправляет в безопасное место, если им больше некуда идти. Она учит их сражаться.
– Черт, она крутая, – тихо присвистываю я.
– Ага, – соглашается Оливия. – Но иногда люди возвращаются назад.
Я хмурюсь.
– Возвращаются?
– Да. Некоторые не могут жить, как изгнанники, и возвращаются к прежней жизни, к своей беспомощности. Ее лучшая подруга – кузина – возвращается и выходит замуж за того, за кого должна была.
– Да ладно, – выдыхаю я, и Оливия кивает.
– Это разбивает ей сердце. Ее проблема в том, что она слишком доверчива.
– Это отстойно. – Я записываю. – Есть еще слабости?
– Она безрассудна. Смелая, но из-за этого иногда поступает необдуманно.
– Что-нибудь еще?
– Она ненавидит холод. И… – Оливия останавливается, хотя я все еще пишу. – Ей нравятся красивые девушки, – добавляет она другим тоном. – Особенно те, которые пытаются ее защитить. Хоть она и не нуждается в защите.
Я замираю, перестав писать, и медленно поднимаю взгляд.
– Прости, – Оливия смотрит на меня, словно ожидая реакции. – Наверное, странный способ это сказать.
Я не совсем понимаю, как реагировать. Сложно не придавать этому значения, но я также не уверена, верно ли все поняла.
– Это не обязательно должно быть о тебе, если что, – мягко напоминаю я. – Это всего лишь твой персонаж, а не реальная жизнь.
Оливия выдыхает.
– Спасибо за то, что даешь возможность сдать назад, но мне не нужно, чтобы меня спасали, – она слабо улыбается. – Ирония в том, что именно это мне в тебе и нравится.
– Во мне? – удивленно моргаю я.
– Ты была моим Ромео, ты спасла меня.
– Я…
– Ты сделал для меня больше, чем я просила.
– Оливия…
– Это, – тихо говорит она. – Вот поэтому… с Джеком…
Она замолкает, сглатывая, и я осознаю, что сейчас узнаю нечто очень личное. А именно – правду, которую Оливия Хадид скрывала весь год.
– Этим летом была одна девушка. В Нью-Йорке, – говорит она, а затем быстро добавляет: – Ничего не произошло, ничего… физического. Но я никогда не испытывала ничего подобного. Это было… правильно. Понимаешь? И я поняла, что это не просто дружба. Ее улыбка, ее смех, то, как она тащила меня в ближайший магазин за водой, если я выглядела хоть немного уставшей…
Она замолкает.
– И было еще много чего другого, – признает она, глядя на свои руки. – Я много думаю о ней. Все время.
– Вы все еще общаетесь? – спрашиваю я. – Или…?
– Нет, нет, ничего такого…В последний вечер я сказала, что у меня есть парень, и мне нужно все обдумать. Ее семья очень похожа на мою – строгая и гораздо более религиозная. Риск для нее был намного выше, чем для меня. Но она… – Оливия крепче обнимает себя одеялом. – Она сказала вслух то, что я чувствовала. Она заставила меня поверить, что это не только мои чувства, но… я так на них и не ответила, – она тяжело сглатывает. – Я… не смогла. Не в тот момент.
– Понимаю, – выдыхаю я, чувствуя, насколько это личное и уязвимое. Я никогда не думала, что люди будут делиться со мной такими вещами, и не хочу все испортить.
– Должно быть, это очень одиноко, – говорю я, – не иметь возможности ни с кем поделиться.
– Так и есть, – она моргает. – Так и есть.
– Мне жаль…
– Нет, просто… – она качает головой. – Дело не в том, что у меня нет поддержки или что я не смогла бы ее получить, если бы захотела. Не то чтобы я не смогла…
– Я бы не осудила, если бы ты не смогла.
– Я просто хочу быть уверенной, – быстро выдыхает Оливия. – У нас с Джеком все было хорошо. Было… – она морщится и поворачивается ко мне. – Но сейчас, когда я скрываю от него столько всего, между нами все по-другому. И что бы он ко мне ни чувствовал…
– Ты не чувствуешь того же?
– Больше нет. После того, как я поняла, что могу испытывать то, что было к Разии, – ее голос срывается, словно воздух выходит из воздушного шара. – Я боюсь, что слишком изменилась, понимаешь? А пока я с ним, я все еще… в безопасности. – Она морщится. – Господи, и это я тебе говорила, что меня не нужно спасать.
– Я тебя не виню, – качаю головой. – Это, наверное, действительно страшно.
Ее лицо искажается.
– Не знаю, как бы отреагировали мои друзья, если бы узнали.
Понятно. Я бы тоже не хотела, чтобы такая личная информация стала известна кучке черлидерш, хотя надеюсь, что ее друзья все же лучше, чем кажется со стороны.
– А ты… – Оливия бросает на меня извиняющийся взгляд. – Ты напоминаешь мне ее.
О. Хм.
– Не то чтобы я ждала от тебя чего-то, – быстро добавляет она. – Я просто… не знаю, как ты… кто ты…
– Я? Для… тебя? – Она говорит то, что я думаю?
Похоже, она действительно имеет в виду именно это, поскольку теперь ее щеки пылают.
– Ты не обязана ничего говорить. Правда, не надо.
Я этому рада. Хотя у меня в голове все еще вертится вопрос: почему я?
– Думаю, я просто хотела сказать, – признается Оливия тихим голосом, – что… я не знаю. Ты заставляешь меня чувствовать себя в безопасности.
Я глубоко дышу, стараясь сохранять спокойствие и не выказывать никаких эмоций.
***
Спустя час я врываюсь в комнату Баша и просто взрываюсь.
– ПОМОГИ МНЕ, – кричу ему в спину. Он вздрагивает и резко снимает наушники.
– Ого, наконец-то, – комментирует Баш, оправившись от шока, и похлопывает по кровати рядом с собой. – Ты уже несколько недель ведешь себя странно, я почти потерял надежду, что ты вспомнишь о моем существовании. Так что, ты, наконец, хочешь поговорить про Антонию? – со знанием дела подсказывает он. – Или, может, о том, почему ты все время ссоришься с мамой и отказываешься заводить друзей?
– Что? Нет. – Я абсолютно не понимаю, о чем он говорит, и я слишком занята более насущным кризисом, чтобы это анализировать.
Боже. С чего начать?
К сожалению, мои мысли с пугающей легкостью снова перескакивают к Джеку.
– Джек Орсино думает, что я – это ты, – выпаливаю в панике.
Баш моргает.
Снова моргает.
Моргает, моргает, моргает, пока не становится ясно, что он ничего не понимает.
Совсем.
– Ладно, – выдыхает он наконец, когда я плюхаюсь рядом с ним. – Кажется, это будет еще более странно, чем я предполагал.
