Текст книги "Обманутые надежды, или Чудеса случаются (СИ)"
Автор книги: Александра Стецинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
Я не помню, сколько это продолжалась. По-моему, мы все впали в состояние чем-то напоминающее транс. Не знаю, как других, а меня заставил вынырнуть из этого странного омута яростный крик Гриши: «Галочка, очнись, радость моя. Я твой папа. Я пришёл за тобой. Не оставляй меня, доченька!»
Голос певуньи резко оборвался, она упала на колени и пронзительно закричала, сжав руками голову. Гриша хотел броситься к дочери, но старуха вцепилась в него мёртвой хваткой. Шептала: «Погоди, не спеши. Дай ей самой к вам вернуться». А потом всё закончилось. Галя подняла голову и с изумлением оглядела кучу народа, столпившегося на поляне. Она вскочила и испуганно попятилась, а потом увидела нас с Гришей и опрометью бросилась к нам.
Когда мы вернулись в свой город, поняли, что жить там больше не можем. Продали дом и переехали сюда, чтобы быть рядом с Настей. Гриша устроился на комбинат. Смеялся, мол, я раньше лес охранял, а теперь превращаю его в труху. Жизнь потихоньку снова наладилась.
– Зачем же такие кардинальные перемены? Здесь тоже можно было бы устроиться в лесничество.
– Гриша не захотел начинать всё сначала… Сломалось в нём что-то. Сказал, мол, я нужен своим девочкам дома. Настёна с заочного перевелась на очный. Галя пошла в хорошую школу.
– Не тосковал?
– Первое время ужасно. Я пыталась его уговорить. Девочки взрослые, мы бы справились сами, а он ни в какую. После долгих споров, мы пришли к компромиссу. Когда бы Гриша ни срывался на охоту, я без звука всегда его отпускала.
В дверь позвонили. Глеб бросил взгляд на часы и удивлённо приподнял брови:
– Странно. Поздно уже для того, чтобы ходить в гости. Вы кого-нибудь ждёте?
– Да нет вроде.
Мужчина поставил чашку и стал подниматься.
– Ой, это Сима, наверно. Ты сиди, я сама, ― забормотала Мария Васильевна и торопливо вскочила. ― Она сегодня ходила на премьеру.
– Она так впечатлилась, что перепутала квартиры?
– Скорее жаждет поделиться впечатлениями.
– А до завтра это не подождёт?
– Глебушка, Сима же лопнет, ― по-девчоночьи захихикала Мария Васильевна и пошла открывать.
– Аааа, ну, если так, то конечно. Мария Васильевна, ― окликнул женщину Глеб.
– Да?
– Не открывайте, пока в глазок не посмотрите, ― мягко попросил мужчина, зная о её неосторожной привычке, открывать двери не глядя.
Женщина подмигнула и торопливо убежала, потому что в дверь опять настойчиво позвонили.
Глава 68
«Во всем, что ты видишь,
Ты ищешь себя!
И даже безумно кого – то любя,
Всё, что ты в нём ищешь –
лишь только себя!»
Кира Борг
Глава 68
Глеб прислушался и невольно улыбнулся. Мария Васильевна демонстративно громко спросила: «Кто там?». Услышав, как она завозилась с замком, понял, что ответ её вполне удовлетворил. Мужчина ополоснул свою чашку и решил потихоньку проскользнуть в свою комнату. Уже знакомый с повадками Симы, знал, что если не успеет вовремя смыться, то рискует застрять на кухне до рассвета. Глеб поставил чашку в сушилку и вдруг застыл.
– Добрый вечер, Мария Васильевна, ― дошёл до его слуха явно мужской баритон. Голос ему был совершенно не знаком.
Глеб выключил свет и бесшумно выскользнул из кухни. В коридоре стоял высокий импозантный мужчина, одетый дорого и со вкусом. Отличный крой фирменного пальто, выгодно подчёркивал широкие плечи владельца, а, главное, почти скрывал оплывшую талию и наметившийся живот. Пухлое, слегка обрюзгшее лицо незнакомца, выглядело довольно привлекательным. Жир пока не успел полностью поглотить его, превращая некогда безупречные черты, в бесформенную одутловатую маску. В руках мужчина держал шикарный букет белых лилий, коробку с пирожными и бутылку виски.
– Саша, … ― Мария Васильевна смотрела растерянно на позднего гостя, но испуганной не выглядела.
Глеб прислонился плечом к косяку двери и застыл неподвижно. Ему прихожую было видно отлично, а вот для гостя, на фоне тёмной кухни, был незаметен. Он не собирался вмешиваться или тем более подслушивать чужой разговор, но и уходить не торопился. Что-то его удержало на месте. Твердохлебов решил, что уйти он всегда успеет, а пока решил понаблюдать. Следующая фраза, заставила его напрячься и внутренне подобраться:
– Дорогая моя тёща, если бы вы знали, как я соскучился.
– Бывшая тёща, ― спокойно отрезала женщина, ― бывшая.
– Это детали, ― весело хохотнул незнакомец. ― У нас, как всегда, божественно пахнет. Булочки пекли или пироги? А Галя, где? Что, уже дрыхнет? У меня к ней есть разговор. Как-то тихо у нас. Где же Григорий Иванович? Не поверите, но я по его подколкам тоже соскучился.
– Гриша на работе, а Гали нет.
– Опять где-то шляется, ― недовольно поморщился толстячок.
– Тебя это уже не касается, ― буркнула «тёща» и, сложив руки на груди, полюбопытствовала, ― а ты к нам, каким ветром.
– Попутным, вестимо, ― заметно хохотнул мужчина. ― Что это вы, Мария Васильевна, не предлагаете мне даже раздеться?
– Перетопчешься.
– Хм, ― недовольно поморщился бывший зять, ― ваши манеры определённо испортились. Раньше, бывало, не успеет человек в дом войти, а вы его на кухню тащите, разносолами потчуете. Я, конечно, понимаю, что теперешнее ваше финансовое положение…
– А тебе, что за печаль?
– Ну, как же… Вот я пришёл, а у вас даже присесть негде. Хотя, ― мужчина окинул взглядом прихожую и продолжил, ― ремонтик, смотрю, сделали. Новые обои, полы… На мебель не хватило?
– Саша, зачем ты пришёл?
– А я не сказал? Я тут подумал и решил, что нам с Галей надо снова пожениться. Ну что вы смотрите на меня, как на душевнобольного. Мы ведь хорошо жили, пока Галке моча в голову не ударила. Вы знаете, а я в последнее время частенько вспоминаю наши тихие, спокойные вечера. Нет, светские тусовки, рестораны ― это, может, всё и престижно, но не каждый день и тем более не тогда, когда тебе завтра на работу, ― мужчина обиженно скривил губы. ― Конечно, если у тебя из проблем только испорченный маникюр…
– Да погоди ты со своим маникюром. Саш, я в толк не возьму, а куда твоя длинноногая делась?
– Анжелка? Слава Богу, сбежала. Решила, что наш генеральный ей больше подходит. Думала, что станет миссис банкиршей. Только эта дура одного не учла, наш генеральный мужик состоятельный, только на стальном поводке сидит. Контрольный пакет в руках его жёнушки. Из-за этой идиотки, моё продвижение медным тазом накрылось. Марина Сергеевна, как только прознала о шашнях своего благоверного, ― мужа к ноге, и мне заодно кислород перекрыла. На моё «почему и за что», ответила просто: «Вы не такой умный, как мы о вас думали». Стерва! Старая маразматичка сделала из меня козла отпущения, ― жаловался бывший зять. ― Вот так-то. Но ничего, скоро эта глупая история забудется, и я своё получу. ― Мужчина вскинул руку, посмотрел на часы и недовольно поморщился. ― Мария Васильевна, позвоните Гале, пусть поторопится. Не могу же я всю ночь проторчать в коридоре. Кстати, что у неё с телефоном, я так и не смог ей дозвониться?
– А торчать не придётся. Она не придёт.
– Что значит не придёт? ― прищурился мужчина. ― Не успел я за порог…
– Галю перевели в Москву, ― резко оборвала его бывшая тёща.
– Ничего себе, вот это новость! А что, так даже лучше, ― расплылся в довольной улыбке Александр. ― Осточертел мне наш провинциальный город. В Москве больше перспектив для роста. Завтра же пойду к генеральному. Он мне кое-что должен. Выбью перевод в наш головной офис.
– Смотри не надорвись, ― язвительно усмехнулась Мария Васильевна.
– Что-то не нравитесь вы мне, … дорогая тёща, … ― зло бросил Александра и угрожающе навис над невысокой женщиной. ― Грубости от муженька своего набрались? Странно, раньше за вами такого не замечал, ― понизил голос и злобно зашипел, ― Проклятые бабы! Как же вы все меня достали.
– Я думаю, вам пора, ― ледяным тоном бросил Твердохлебов, привлекая к себе внимание незваного гостя.
От неожиданности Александр резко осекся и с изумлением уставился на незнакомца:
– Ты кто? ― повернулся к тёще и требовательно уставился на неё. ― Мария Васильевна, что это за мужик у вас тут шарится?
– А это, … Галочкин муж.
– Что?! Какой ещё муж! ― возмутился мужчина и подозрительно прищурился. Спустя мгновение на его лице промелькнула догадка. ― Аааа, это вы специально сказали, чтобы меня позлить, ― констатировал он, почти с детской обидой. ― Не смешно. Глупая шутка.
– Саша, я не шучу подобными вещами.
– Ах, вот как! ― заорал мужчина, и швырнул букет на пол. ― Значит, мои подозрения были небеспочвенны. Эта сучка мне изменяла. Не успел я уйти, как она тут же нового мужика приволокла. Шлюха!
Что дальше произошло, Александр так и не понял. Вспышка боли и вот он стоит на лестничной площадке, перед дверями своей бывшей квартиры, одной рукой, судорожно прижимая к груди букет, другой, коробку с пирожными, а карман оттягивала бутылка виски. Первым порывом было изо всех сил грохнуть ногой в закрытую дверь, но тупая боль в рёбрах и челюсти намекала, что так поступать не стоит. Мужчина с трудом сглотнул, швырнул ненужный букет на пол и от души вытер об него ноги. Несколько мгновений полюбовался, и хотел было, полученную композицию сверху дополнить принесённой с собой сдобой, но взглянув на аппетитные пирожные, передумал, перехватив удобнее коробку, погрузился в лифт и уехал.
Глава 69
Шутим, шутим, а тоска все растет, растет.
М. Цветаева
Глава 69
– Я же просил не открывать, кому попало двери, ― слегка укорил Глеб расстроенную Марию Васильевну и, мягко обняв её за плечи, повёл на кухню. ― Идёмте, чайку попьем, успокоим нервы.
– Нет, каков гусь! ― немного отойдя от посещения бывшего зятя, начала возмущаться женщина. ― Сам почти сразу после развода стал жить с длинноногой лахудрой, а Галя должна была сидеть у окошка и ждать, пока благоверный надумает вернуться.
Глеб пожал плечами и усмехнулся.
– Я очень рад, что она так не поступила.
– Не ты один, ― кивнула Мария Васильевна. ― Слава Богу, что я сегодня была не одна, а то пристрелила бы гада. Как же хорошо, что ты с нами живёшь.
Глеб вдруг смутился.
– Хотел сказать вам об этом завтра, когда Григорий Иванович будет дома. Я скоро уеду.
– На учения?
– Нет. Перевожусь поближе к Гале.
***
– Глебушка, смотри, осторожней в дороге, ― вытирая набегающие слёзы, напутствовала Мария Васильевна, ― люди стали бессердечные, злые, мошенников тьма-тьмущая развелось. Каждый так и норовит хорошего человека обидеть.
– Мать, ну, ты даёшь. Глеб сам, кого хочешь, может обидеть. И потом, он же к Галчонку едет, а ты ревёшь, будто на войну провожаешь.
– Я так рада, … так рада…
– Угу, ― язвительно хмыкнул Григорий Иванович, ― так «рада», что в слезах нас всех скоро утопишь. ― Ну, давай, держись там, ― мужчины обменялись крепким рукопожатием. ― За Галчонком, как следует, присмотри.
– Всё будет хорошо, ― пообещал Глеб. Он осторожно обнял Марию Васильевну за плечи и ласково погладил. У него самого стоял ком в горле, будто с мамой прощался. ― Вы тоже пообещайте мне, что не будете открывать двери не глядя, ― тихо сказал он, вызвав на губах доброй женщины мимолётную улыбку.
– Я тебе в дорогу бутерброды сделала и пирожков напекла, ― пробормотала она, ― ты покушай. ― Вдруг что-то вспомнив, испуганно заметалась, ― Ой, Гриша, где наши гостинцы?
– Да тут они, ― Григорий Иванович ткнул пальцем в довольно объёмную спортивную сумку. ― Вот заполошная.
– Глебушка, я там немного всяких вкусностей вам положила: варенья, помидорчиков, огурчиков, колбаски, курочку пожарила, фарша домашнего пару кило сунула, ну и так, по мелочи. Галочка ведь уехала второпях и не взяла почти ничего.
– По мелочи? Да от веса этой мелочи, самолёт может не взлететь.
– Типун тебе на язык, ― женщина сердито ткнула мужа кулачком. ― Вот, что ты городишь?
– Ничего. Ты тоже сообразила, как он жевать пирожки в самолёте будет? А из-за твоих помидорчиков ему за перевес, знаешь, сколько доплачивать придётся?
– Ничего не придётся, ― поспешно ответил мужчина, заметив тревогу в глазах женщины. Он бросил выразительный взгляд на будущего тестя. «Вот стервец», ― про себя восхитился Григорий Иванович, ― «смотри ж ты, от родного мужа тёщу уже защищает», ― и пришёл в отличное расположение духа.
– У меня к вам будет небольшая просьба. ― Глеб достал ключ и протянул Марии Васильевне. ― Это от моей квартиры. Если вам нетрудно, заглядывайте время от времени. Я хотел оставить другу, но…
– Конечно, мне не трудно, ― заверила его женщина. ― Не волнуйся.
– Спасибо, ― улыбнулся ей Глеб. ― Григорий Иванович, а вот это вам, ― он протянул документы и ключи от машины, ― доверенность в техпаспорт вложена.
– А как же ты? ― растерялся Григорий Иванович.
– Мне она пока ни к чему. Говорят, в Москве сплошные пробки.
Прозвучал музыкальный фрагмент и красивый, женский контральто пригласил пассажиров, вылетающих в Москву, на посадку. Глеб подхватил сумки и, махнув на прощанье, ушёл.
– Маш, ну что ты опять плачешь? ― тяжело вздохнул Григорий Иванович и прижал к себе расстроенную жену.
– Сначала Галочка… теперь Глеб, … ― всхлипывала она. ― Привязалась я к нему, как к родному. Теперь в доме будет совсем пусто.
***
– Мам, пап, тут такое дело…
– Галчонок не тяни кошку за хвост, ― сердито нахмурился Григорий Иванович. ― Что там у вас стряслось?
– Всё в порядке, … ― поспешно выпалила девушка, и нервно откинула волосы со лба. ― Мы не хотим больше ждать и подали заявление.
– Вот и молодцы, ― довольно заулыбался Григорий Иванович.
– Галочка, ― слегка растерялась Мария Васильевна, ― а, как же свадьба?
– Глеб сказал, что он готов выполнить любой мой каприз, лишь бы я согласилась. А я… Мам, пап, в моей жизни уже было белое платье, лимузин с кольцами на капоте и толпа совершенно незнакомых людей. Мне всё это не принесло счастья. Мы просто распишемся, а потом посидим в ресторане. А когда вернёмся домой, то напечём пирогов и пригласим родных и друзей.
– Раз вы так решили, ― развела руками Мария Васильевна, ― пусть так и будет.
Сквозь микрофон Королёвы услышали, как где-то в глубине квартиры хлопнула дверь.
– Глеб пришёл, ― просияла Галя и вскочила. ― Не отключайтесь, подождите немного, он точно захочет с вами поздороваться.
– Здравствуйте, ― перед экраном появился сияющий Глеб. ― Рад вас видеть.
– О, смотри мать, сияет, как начищенный чайник, ― весело хмыкнул Григорий Иванович.
– Мы тоже рады тебя видеть, ― ответила Мария Васильевна и озабоченно нахмурилась, разглядывая его лицо. ― Глебушка, по-моему, ты похудел и осунулся.
– Во глазастая тебе тёща досталась, ― восхищённо заметил Григорий Иванович и похлопал жену по плечу. ― Галчонок, ты, что мужа совсем не кормишь? Смотри, не доползёт до загса.
– Я, даже будучи при смерти приползу, ― заверил Твердохлебов.
– А вот это нам совсем ни к чему. Какой нашей дочке толк от полудохлого жениха.
– Прекратите этот странный разговор, ― нервно передёрнула плечами Галя.
Глеб притянул девушку к себе на колени и крепко обнял.
– Прости, мы просто шутим. ― Глеб повернулся к экрану. ― Со своей стороны заверяю, Галя меня отлично кормит. Работы сейчас много. Калории не успевают толком усваиваться. Мария Васильевна, Григорий Иванович, у меня тут проблема одна образовалась и без вашей помощи не знаю, что и делать.
– Рассказывай, ― буркнул Григорий Иванович, ― что мечешься вокруг да около, как телёнок на привязи.
– Мне сегодня отец позвонил прямо из поезда. Он решил устроить сюрприз ― без предупреждения приехать ко мне в гости. Вот только не знал, что я в Москве. Он завтра утром, вместе с моей мачехой, будет в нашем городе. Вы не могли бы их встретить.
– Конечно же, встретим, ― заверила Мария Васильевна. ― Заодно познакомимся. Отец, чего ты сидишь? Давай скорее собирайся. Надо сходить в магазин. У меня муки мало осталось, а надо успеть пироги замесить.
– Да погоди ты, со своими пирогами. Слушай, Глеб, а что они у тебя будут делать? Телевизор смотреть? Как ты смотришь на то, чтобы они у нас пожили. Мы пообщаемся, город покажем.
– Если это вас не стеснит.
– Ну, ты тоже скажешь. Диктуй, каким поездом и номер вагона.
Глеб продиктовал, и вдруг раздалась трель телефона. Глеб глянул на экран, нахмурился и, извившись, вышел, чтобы ответить.
– Галочка, вас-то, когда ждать? На Новый год или Рождество. Что ты качаешь головой?
– Прости, у нас не получится. Глеб скоро уезжает в командировку. ― Девушка на несколько мгновений прикрыла глаза, но родители успели заметить промелькнувший в них страх. Справившись с эмоциями, она продолжила:
– Мы же не гражданские, нам каникулы не положены. Иван Васильевич скоро заканчивает свои дела, и возвращается домой. Я с ним передам для вас подарки, ― голос девушки дрогнул.
– Что ж, дочка, ты там это, держись, ― тяжело вздохнул отец, ― раз не захотела жить с пентюхом, а выбрала воина. За подарки спасибо, но лучшим подарком для нас будет ваш приезд. Вы как с делами своими разберётесь, ― приезжайте. Будем ждать.
– Галочка, солнышко, мы все так скучаем. Мальчишки замучили всех вопросами, когда вернётся их тётя Галя.
Девушка придвинулась ближе к экрану и с глазами полными слёз тихо сказала:
– Я всех вас люблю и тоже очень скучаю.
Эпилог
В какую бы позу не поставила жизнь ― стой красиво!
Автор неизвестен
Первое время, после исчезновения Гали, генерал впал в буйство. Он начал пить и совершать разные глупости, отчаянно пытаясь выведать, куда она исчезла. Но все его попытки заканчивались ничем, наталкиваясь на глухую стену секретности. Наконец, Решетников не выдержал и пошёл к родителям Гали. Разразился страшный скандал. Отец девушки его даже на порог не пустил, пригрозив ружьём, но они наделали столько крику, что местным кумушкам хватило для пересудов на неделю. Совсем отчаявшись, генерал при помощи одного офицера, соблазнённого щедрыми посулами, сделал попытку влезть в личные дела сотрудников ОВРА.
Герман Арнольдович весь вечер, проторчавший в кабинете с нетерпением ожидая звонка, так его и не дождался. Ни через день, ни через два, а потом в его кабинет пришёл офицер из особого отдела и полчаса отчитывал, как провинившегося мальчишку. Этот разговор мгновенно отрезвил генерала. Он каким-то звериным чутьём почуял, что на сей раз зашёл слишком далеко, и над ним начинаются сгущаться тучи, поэтому бросил пить, притих и затаился. Если Решетников вроде как отделался нотацией, то неудачливый взломщик, попавшийся на месте преступления, мгновенно был уволен из армии с волчьим билетом. Чудо, что не посадили. Когда прошёл почти два месяца, и за совершённую глупость, не последовало никакого серьёзного наказания, генерал невольно выдохнул и расслабился, решив, что и на этот раз всё обойдётся. Но, тем не менее, начал потихоньку приводить дела в порядок, а главное, спешно сплавил дочку замуж.
Сначала Ирина от идеи отца была не в восторге и всячески противилась навязываемому браку, но постепенно прислушалась к доводам Германа Арнольдовича, чему немало способствовал перевод на новое место службы Твердохлебова. Майор не оставил ей никаких надежд, а отец с его «жить, как королева», «блистать в столице» и так далее, плюс дорогими подарками совершенно очарованного её прелестями жениха, постепенно сломили сопротивление капризной красавицы.
Конечно, жених был не молод и далеко не мачо, но с другой стороны, ни старик, ни урод, к тому же, ещё достаточно энергичный мужчина, чтобы самостоятельно управлять весьма преуспевающей компанией. Отец мягко ей намекнул, мол, пусть ты его совсем не любишь и не хочешь, зато, благодаря замужеству, автоматически взлетишь на верхушку пищевой цепи и сможешь вести светский образ жизни не где-нибудь, а в столице. Да и подруги откровенно завидовали. Вздыхали, мол, какая Ирка везучая. Вот Решетникова и согласилась. Сыграли грандиозную свадьбу, человек на триста. Сначала в родном городе, а потом для родственников мужа, близких друзей и деловых партнёров в столице. Генерал ради дочки раскошелился, выполнял любые, самые сумасшедшие её фантазии, да и жених от него не отставал.
Вернувшись после свадьбы из столицы, Решетников с головой окунулся в повседневные дела. Быстро, почти незаметно пролетали дни и недели, складываясь в месяцы. Как-то незаметно прошли Рождественские и Новогодние праздники с их весёлой суетой и неразберихой. Традиционный новогодний бал, вместо обычно приподнятого настроения, вызвал в генерале лишь грусть и глухую тоску. Ириша отказалась приехать, слишком была занята, а Галя… О ней генерал приказал себе пока не думать, надеясь, что рано или поздно, но она вернётся в город. Тем более, её родители остались здесь и, по его сведениям, никуда уезжать не собирались.
Не успел Решетников после целой череды праздников толком втянуться в работу и тут, как обухом по голове, приказ об его увольнении в связи с уходом на пенсию по состоянию здоровья. Генерал было дёрнулся, попытался возмутиться, но один телефонный звонок и он понял: не забыли и не простили его самовольства. Кабы не его связи и знакомства на самом верху, давно бы спровадили, а тут он сам подставился. По случаю ухода Решетникова на пенсию, организовали банкет. Приехало много высоких чинов, были представители даже из Москвы. Говорили много красивых слов, типа, какой он прекрасный человек, отличный офицер, опытный руководитель… Решетников слушал, кивал с лёгкой улыбкой на губах, а в душе всё переворачивалось от злобы и ненависти. «Гады, сволочи, лизоблюды, лицемеры проклятые», ― костерил он всех про себя. И чем больше хвалили, тем цветастее была ругань.
После увольнения Решетников закрылся на даче и запил. Друзей не хотел видеть, боялся, что будут жалеть, а прихлебатели, исчезли сами. Ириша наотрез отказалась приехать, чтобы хоть немного утешить сломленного отца. Она только-только начала завоёвывать свое место среди столичного бомонда и бросить всё, чтобы мчаться утирать слёзы бывшему генералу, а теперь простому пенсионеру, категорически не желала. Вот и сидел Решетников на даче, как сыч, один. Пил день и ночь без просыпу, выбирался в город только чтобы продуктами и спиртным затариться.
Может, так и умер бы от тоски и одиночества, проклиная всё человечество, если бы однажды его не разбудил настойчивый солнечный свет, бьющий через неплотно закрытые шторы. Решетников, заворочался, возмущённо засопел и перевернулся на другой бок, но солнце не отстало, нещадно грея затылок и кончик уха. Бывший генерал, кряхтя и громко матерясь, слез с кровати. Он был зол, как тысячу чертей, в голове у него жутко гудело, во рту всё пересохло, а язык, будто прилип к гортани. Давно немытое, потное тело сильно зудело и чесалось.
Решетников подошёл к окну и злобно дёрнул проклятую занавеску, пытаясь закрыть щель. Непривычная к такому грубому обращению ткань жалобно затрещала, но выдержала, зато один конец карниза сорвался и пребольно треснул его по пальцам. Мужчина громко и со вкусом выматерился. Он от души толкнул проклятый карниз, и тот, поддавшись на уговоры, окончательно отвалился и с грохотом рухнул на пол. Бывший генерал, несколько минут осматривал, произведённое им разрушение, потом махнул рукой, поскрёб небритую щёку, и еле волоча ноги, побрёл на кухню.
Воды в чайнике не оказалось. Тяжело вздохнув, Герман Арнольдович открыл кран и шумно напился, не утруждая себя поиском кружки. В кухне напротив мойки находилось большое окно, и мужчина чисто автоматически посмотрел на улицу. На дворе стоял удивительно погожий денёк. Немного постояв у окна, Решетников повернулся и, тяжело ступая, пошёл на веранду.
Она имела удручающий вид. Дорогая итальянская плитка почти не просматривалась под толстым слоем пыли и комьями занесённой с улицы грязи. С люстры затейливым кружевом свисала паутина. Вся мебель, была сдвинута к дальней стене, а свободное пространство, заполонили пустые бутылки. Герман Арнольдович недовольно скривился, обвёл осоловелым взглядом своё стеклянное воинство и тихо хмыкнул. Он двинулся к выходу, отшвыривая с дороги то и дело попадающиеся под ноги бутылки. Наконец, пересёк превращённую в склад стеклотары веранду, рванул недовольно взвизгнувшую дверь и вышел во двор.
В Первую минуту, мужчина буквально задохнулся от ощущения упоительной сладости, кристально чистого воздуха. Из глаз невольно выступили слёзы, так сильно, просто невыносимо слепил кипельно белый снег, переливавшийся в солнечных лучах разноцветными искорками.
Решетников рухнул на крыльцо, закрыл лицо руками и горько заплакал. Когда слёзы закончились, он почувствовал неожиданное облегчение. Мужчина встал, выпрямился в полный рост, вздохнул полной грудью и вдруг понял, а жить оказывается хорошо. «Господи, ― пробормотал он вслух, ― прости меня грешного за всё. Что же это я, чуть сам себя в гроб не загнал. Ведь я ещё о-го-го! Дом есть, дача, сбережения, а главное здоровье, чего мне дураку ещё надо. Какого хрена я с катушек слетел. Живи, как говориться, и радуйся. С бабёнкой какой, пока Галочка не вернётся, можно роман закрутить. Всё, с сегодняшнего дня начинаю жизнь с нового листа!»
Герман Арнольдович бросил пить, привёл себя в порядок, вывез огромное количество скопившейся стеклотары, нанял нескольких отличных уборщиц, которые буквально за несколько дней выдраили сверху донизу не только его порядком заброшенный особняк, но и дачу, которую хозяин умудрился превратить в настоящий свинарник.
Поразмыслив, что жить на два дома ему одному слишком обременительно, Решетников сдал особняк в аренду, а сам окончательно обосновался на даче. Он возобновил свои заброшенные контакты и теперь, время от времени, ездил к друзьям отмечать праздники, дни рождения и юбилеи. А по субботам у него на даче собиралась небольшая тёплая компания: ловили рыбу, жарили шашлычок, играли в карты и шахматы, обменивались последними новостями и сплетнями. Конечно, выпивали, но в разумных пределах и без фанатизма. Решетников в компании позволял себе опрокинуть рюмку другую, но не больше. Жизнь потихоньку наладилась и Решетников начал получать от неё удовольствие.
Закончилась зима, пролетела весна, отшумело лето, промелькнула осень и незаметно снова подкралась зима. Решетников съездил в столицу и навестил дочь. Думал, его, наконец, обрадуют известием, что он скоро станет дедом, но зять только вздохнул и развёл руками, а дочь с досадой отмахнулась. Какие дети! Дай пожить для себя. Погостив несколько дней, Решетников вернулся домой, не поддавшись на уговоры зятя, задержаться и пожить у них подольше. Он жутко устал от столичной суеты, толп людей, день и ночь, снующих туда-сюда.
Вскоре и родной город охватила предрождественская лихорадка. Раз в неделю, выбираясь за продуктами в супермаркет, Решетников с усмешкой наблюдал, за народом, бегающим с кучей свёртков и пакетов из одного магазина в другой. Он удивлялся про себя, откуда в наших людях эта неистребимая вера в чудо, особенно в Новогоднюю ночь. Если даже предыдущий год выдался тяжёлым, а текущий ещё хуже, всё равно люди верили в то, что следующий точно будет лучше.
Несмотря на иронию, мужчину вдруг тоже охватил предпраздничный азарт. Герман Арнольдович накупил стеклянных шаров, мишуры, разных гирлянд и украсил свой дом. Внимательно рассмотрев результат своего творческого порыва, остался доволен. Переливающиеся в свете ламп огромные стеклянные шары, весело мигающие лампочки разноцветных гирлянд и особенно высокая, пушистая ёлка, наполнившая воздух его холостяцкой берлоги удивительно уютным, ароматом хвои ― всё это создавало удивительную атмосферу и настраивало на праздничный лад.
Проведя ревизию кладовой и погреба, мужчина решил заранее основательно пополнить свои запасы, чтобы потом в последний момент не изнывать в многокилометровых очередях. С этой целью он направился в один из самых больших супермаркетов города.
Решетников заполнил тележку и стал в очередь в кассу. Мужчина ещё раз проверил, всё ли взял из того, что запланировал. Перебрав содержимое, обнаружил, что забыл про шампанское. Сам он его не любил, предпочитая хороший коньяк, или водку, но чем чёрт не шутит, вдруг кто-нибудь из друзей решит заглянуть с женой, а он окажется не готов к визиту дамы. Немного поколебавшись, Решетников всё-таки вернулся в винный отдел. Внимательно осмотрел довольно внушительный ассортимент, выбрал несколько бутылок самого дорогого шампанского и с чувством полного удовлетворения, бодро зашагал к кассе.
Небольшая очередь продвигалась медленно, не только из-за того, что в предпраздничные дни корзины покупателей были заполнены с верхом, но и потому, что молоденькая неопытная кассирша частенько что-то путала, и вредный кассовый аппарат, весело свистнув, тут же зависал, доводя её чуть ли не до слёз. На её счастье, время было ранее, до магазина ещё не добрался основной поток народа, готового с удовольствием сорвать на ней свою злость и усталость после тяжёлого трудового дня. Те, кто сейчас стояли в очереди, никуда не спешили и поэтому снисходительно наблюдали за мучениями порозовевшей от злости кассирши, остервенело тыкающей тонким пальчиком кнопки в очередной раз зависшего аппарата.
В ожидании своей очереди, Решетников от нечего делать, взял выбранную им бутылку коньяка и стал внимательно изучать этикетку. Будь кассирша чуть постарше и немного посимпатичнее, Герман Арнольдович непременно попытался бы с ней пошутить и даже слегка пофлиртовать. Тогда, возможно, девушка перестала бы так нервничать, и, глядишь, дело пошло бы на лад, но девица лет восемнадцати, с ярким, вульгарным макияжем, тонким крысиным хвостиком, тёмных не совсем чистых волос, его совершенно не привлекала. Вдруг до его слуха донёсся смутно знакомый, мелодичный, с лёгкой хрипотцой голос.
Оторвав взгляд от бутылки, генерал уставился на темноволосую стройную девушку, в тёмном пальто с большим капюшоном, отороченным красивым мехом, расплачивающуюся за покупки в соседней кассе. Ещё не веря своим глазам, он совершенно неподвижно наблюдал, как она, расплатившись, подошла к специальному столу и аккуратно предложила свои покупки в пакеты. И только когда девушка повернулась, и направилась к выходу, Решетников понял, что не ошибся. Это была ОНА – Галя.
– Галя! Галочка! Девочка моя, – заорал он на весь магазин.
Девушка вздрогнула, обернулась, обожгла его янтарным взглядом, своих огромных глаз, почему-то побледнела и опрометью бросилась из магазина. Решетников, отшвырнул корзину и ринулся следом, не обращая внимания на тех, кого отбросил со своего пути. Он выскочил на улицу, но её нигде не было. Завернув за магазин, мужчина увидел девушку в знакомом тёмном пальто, торопливо, почти бегом, шагающую по тропинке. Решетников бросился её догонять.
– Галя! Боже, неужели ты наконец-то вернулась, – выдохнул Герман Арнольдович, догнав беглянку. Он схватил девушку за плечи, развернул к себе и слегка встряхнул. – Куда ж ты опять бежишь, маленькая. Я так долго тебя ждал. Отчаялся совсем.
