Текст книги "Обманутые надежды, или Чудеса случаются (СИ)"

Автор книги: Александра Стецинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Обманутые надежды, или Чудеса случаются
Александра Стецинская

Глава 1

Каждый Новый год начинал новую жизнь,

но хватало ее ненадолго, потому что жить-то надо!

Александр Кулич

Глава 1

Оставалось больше часа до того, как нужно будет традиционно садиться за стол, чтобы проводить Старый год. Галя провела рукой по чёрному, облегающему, как перчатка, короткому платью, откинула назад волосы. Её густые тёмные локоны рассыпались по хрупким плечам красивыми кольцами. Девушка подошла к зеркалу и пристально на себя посмотрела.

Невысокого роста, хрупкая, скорее похожая на девчонку, чем на взрослую замужнюю женщину. Её было нельзя назвать сногсшибательной красавицей, но зато в ней было что-то гораздо большее – индивидуальность. Огромные янтарные глаза в обрамлении пушистых, угольно-чёрных ресниц просто завораживали, а порой вызывали почти суеверную дрожь, из-за царящего в них безмятежного спокойствия. Так смотрят кошки: пристально и холодно, с каким-то маниакальным равнодушием, профессионального убийцы. Белоснежная кожа, практически не поддававшаяся загару, была безупречно гладкой и бархатистой. Её щёки почти никогда не окрашивались румянцем. «Ты очень толстокожая, мой бледный лягушонок», – порой подкалывал муж. Пухлые губы, немного крупноватые для такого маленького лица, придавали ему чувственности и были неотразимы, особенно, когда она улыбалась. К сожалению, поводов для улыбок, в последнее время, было всё меньше и меньше. Всю обманчивую беззащитность её облика, невольно портил маленький упрямый подбородок, который наводил на мысль, что его обладательница отнюдь не мягкая и покорная особа.

«Ну, вот и снова Новый год, ― подумала Галя, ― и новые мечты о чуде. ― Девушка грустно усмехнулась. ― А пока будем провожать Старый ― год утраченных надежд и не сбывшихся желаний».

Погрузившись в свои мысли, она не услышала, как из кухни вышла Мария Васильевна.

– Дорогая, не слишком ли рано ты собралась? ― улыбнулась женщина, с невольной гордостью поглядев на свою младшую дочь. Она с нежностью погладила девушку по спине.

Мария Васильевна, была такой же невысокой и темноволосой, как её дочь. Она давно утратила свою девичью стройность, но в то же время, и не растолстела, не расплылась, несмотря на бесконечные пироги и ватрушки, которые выпекала в больших количествах, радуя этими кулинарными шедеврами не только семью, но и соседей, любивших вечерком заглянуть к ним на чай. Всегда живая, подвижная, словно ртуть, она окутывала своим теплом и заботой не только родных и близких, но и всех, кто оказывался в её окружении.

– Хочу быть полностью готовой к тому моменту, когда придут Настя с Олегом. А до этого, мам, … ничего, если мы с Сашей, немного прогуляемся. Не волнуйся, к бою курантов вернёмся.

– Не знаю даже, что сказать, дорогая, ― мать опасливо покосилась тихо насвистывающего отца, с задумчивым видом рассматривающего рисунок на новом галстуке. Высокий, светловолосый, голубоглазый Гриша, когда-то давно покорил её неопытное девичье сердце и с тех пор стал её счастьем и… наказанием. ― Настя, только что звонила, предупредила, придёт завтра. Дети капризничают, а Олег, как всегда, задерживается. Возможно, вообще, приедет только первого.

– Что ты поджимаешь губы? ― весело хмыкнул отец, оттесняя девушку плечом от зеркала. Он поправил воротничок рубашки, слегка разлохматил тщательно причёсанные волосы. Они всё ещё оставались такими же густыми и волнистыми, как в молодости. Только некогда шикарные золотистые пряди, теперь слегка поредели и почти на половину покрылись сединой. – Ну, чё молчишь? Надулась, понимаешь, как мышь на крупу.

– Настя, застряла дома.

– И что? Я вот тоже, выпью с вами рюмку другую и потопаю к Колосковым.

– Значит, мы будем встречать Новый год только вдвоём? ― поморщилась девушка, чувствуя, как где-то в глубине зарождаются злые слёзы. Ей так хотелось этот год встретить в ресторане, в шумной компании совершенно незнакомых людей, потанцевать, и, наконец-то, хоть немного расшевелить мужа, который в последнее время вообще перестал её замечать, но отец не позволил. Расшумелся, раскричался, мол, традиции, семья…

– Не ворчи, ― Григорий Иванович сжал двумя пальцами щёки дочери, так, что её губы невольно вытянулись, как клювик у утёнка. ― Ути, ути, мужики терпеть не могут ворчливых жён.

– Дед, ― нерешительно начала жена, ― может и правда, чего мы пойдём к этим Колосковым?

– Цыц, я сказал. Не хочешь – сиди дома, а я хочу провести Новый год в интересной компании. Олег, опять же, только завтра заявится, а Сашка, – отец раздражённо махнул рукой, – стопку хлопнет и на боковую. Мне одному с бабами, какой интерес?

– В интересной компании! ― фыркнула Мария Васильевна. ― Снова с Пивоваровым поцапаетесь.

– Не твоего ума это дело, женщина. Иди, давай на кухню, тащи разносолы. Бутылку не забыла положить?

– С тобой забудешь…

– В прошлый раз я чуть со стыда не сгорел, когда твоя мамаша, видите ли, забыла бутылку дома, ― пожаловался отец. ― Пивоваров притащил аж две бутылки коньяка, а я вроде как на халяву припёрся. Пришлось из-за этой безмозглой курицы в магазин бежать.

– Ещё бы! Ты, чтобы оправдаться, три бутылки приволок.

– Я сказал тихо, женщина, не буди во мне зверя, ― рявкнул отец и обрушил кулак на стол.

Тарелки подпрыгнули, хрусталь жалобно зазвенел.

– Давай, давай, круши, ломай, ― всхлипнула мама и украдкой вытерла злые слёзы.

Отец сразу присмирел, обнял маленькую жену и притянул к себе:

– Ладно тебе, мать, чего там. Праздник всё-таки на носу, а мы собачимся. Галчонок, зови своего толстозадого Шурика, хлопнем по стопочке за мир во всём мире.

– Угу, тебе бы только хлопать, ― проворчала мать, не в силах успокоится.

– Я сказал, хватит, ― тихо буркнул отец с явной угрозой в голосе.

Мария Васильевна, зная вспыльчивый нрав мужа, тяжело вздохнула, махнула рукой и побежала на кухню.

– Галина Григорьевна, ну чего ты застыла, как статуя? Я же сказал, шуруй за Сашкой. Некогда мне тут с вами.

Девушка покорно побрела звать мужа.

Глава 2

Я вижу сны. Иногда мне кажется,

что это единственное правильное занятие на свете.

Харуки Мураками

Глава 2

Галя тихо проскользнула в комнату. Муж, негромко храпел, развалившись на огромной двуспальной кровати. Молодая женщина невольно поймала себя на мысли, что в последнее время, гораздо чаще видит мужа спящим, чем бодрствующим. В будние дни, она вставала, когда он ещё сладко посапывал, готовила ему завтрак, вывешивала свежий костюм с идеально отутюженными брюками и рубашкой, чтобы муж, не дай бог, не полез в шкаф и не перевернул там всё вверх дном, а потом убегала на работу, пока благоверный плескался в ванной. Вечером, во время ужина, муж демонстрировал жуткую усталость, в результате весь разговор между ними сводился только к нескольким словам: «нет», «да», «подай соль», «отстань». Едва покончив с едой, Александр тут же отправлялся на боковую. Выходные он тоже предпочитал проводить в кровати, порой игнорируя даже телевизор, мол, на работе достало пялиться в монитор.

Галя наклонилась и легонько, кончиками пальцев погладила мужа по довольно пухлой щеке. Кто бы мог подумать, что после их свадьбы пройдёт всего пару лет, и молодой подтянутый человек так расплывётся и обрюзгнет. Мужчина сердито засопел и приоткрыл один глаз:

– Слушай, что ты бродишь, как приведение. Дай человеку спокойно отдохнуть от трудов праведных.

– Впереди несколько выходных дней, – усмехнулась Галя.

– И что, – раздражённо буркнул Александр, – я работаю, как вол. Чтобы обеспечить семью, кручусь как белка в колесе. В нашем банке царит полнейший дурдом. Одному идиоту, к сожалению, он главный акционер, пришло в голову провести аудит, дабы, так сказать, вступить в Новый год, будучи полностью уверенным в дне вчерашнем. Месяц весь банк на ушах стоит, а мне и дома покоя нет.

– Саш, вставай, отец просит всех собраться.

– Ну, зачем в такую рань за стол садиться? Что, бате не терпится стопку опрокинуть? ― недовольно поморщился муж.

– Хочешь получить ещё один скандал на пустом месте? Тебе так трудно встать с кровати?

– Твоя сестра со своими спиногрызами уже пришла?

– Нет, она придёт завтра.

– Тем более, ещё успеем нажраться, вся ночь впереди.

– Отец собирается идти к Колосковым.

– Твою ж мать, – Александр в сердцах хлопнул себя по толстой ляжке, – опять весь праздник псу под хвост. А в прочем, хрен с ним, пусть шурует. Мы спать ляжем пораньше, а то завтра, он точно выспаться никому не даст.

– Ты только о сне и переживаешь.

– Не будь занудой. Хватит меня пилить. Что это ты вырядилась в такую рань? – вдруг удивился муж, обратив, наконец-то, внимание на то, как выглядит жена. – И для кого такое короткое платье напялила?

– Ты прав, не для кого, – Галя и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

– Опять обиделась, – проворчал муж. – Ценила бы, что у мужа такое ангельское терпение, ― крикнул он ей в след.

Галя, пожала плечами и промолчала. Мужу давно наплевать на всё, что она скажет, да и затевать ссору перед самым Новым годом не хотелось. А вдруг приметы не врут.

Глава 3

Алкоголь вызывает кратковременное расширение сосудов

и круга друзей.

Сальвадор Дали

Глава 3

– Ну, где твой толстозадый увалень? – недовольно нахмурился отец, споро разливая водку по рюмкам. – Вечно его ждать надо, прям как министра какого-то. Хоть раз бы к столу вовремя вышел.

Галя пожала плечами и закусила губу.

– Саш? ― крикнул отец на всю квартиру, – Сашка, где ты там запропастился? Водка стынет, изверг проклятый.

– Уже иду, Григорий Иванович, не надо так кипятиться по пустякам, – откликнулся зять, про себя проклиная тестя, и тяжело кряхтя, встал с кровати.

– Сам знаешь, водка – это святое. Всё остальное может подождать. Мать, бросай свои черепки, живо сюда, уже всё налито, потом будешь возиться. Вот Бог дал мне жену-копушу.

– Надо было жениться на Верке Астрахановой, – неожиданно с лёгкой издёвкой, заметила мать. ― Она с тебя просто глаз не сводила.

– Мария, не мели чушь, – поморщился отец, – мне эта вертихвостка с роду не была нужна. ― Отец неожиданно подхватил мать, приподнял над полом и крепко поцеловал. ― Я как увидел, тебя крохотулечку, так и пропал. На всю жизнь пропал.

– Ну тебя, охальник старый. ― Мать покраснела и слегка хлопнула мужа по плечу полотенцем, ― Пусти немедленно, перед детьми неудобно.

– Сашка!

– Да, здесь я уже, Григорий Иванович.

– Ээээ, тетёха. Ты ещё даже из спортивных штанов не вылез.

– Надеюсь, это не помешает нам выпить?

– Ни в коем разе, ни в коем разе

Не успели выпить по рюмке, как позвонил Колосков. Григорий Иванович тут же засуетился, ворча и поторапливая жену.

– Погоди, ты, успеем, ― слегка раздражённо буркнула Мария Васильевна. ― Дай спокойно проверить, всё ли положила, а то ты меня весь следующий год упрёками изводить будешь.

– Что там проверять?! Бутылку положила?

– Да положила я твою бутылку.

– Что, только одну?

– Почему одну? Шампанское ещё.

– Тьфу ты! Я ж не про компот спрашиваю.

– Гриш, будь человеком, не дёргай меня, а.

– Мать, что ты, ей-богу. Я ж помочь тебе хочу.

– Хочешь помочь, ступай в нашу комнату.

– Зачем?

– Я там подарки внукам Колосковых приготовила. Принеси, а то, как бы, в самом деле, не забыть. Неудобно будет.

– Неудобно кабану за курицей ухлёстывать, ― проворчал Григорий Иванович. ― Ты давай, шустрее тут. Колосков просил не задерживаться. Все уже в сборе. Только нас и ждут. Я за подарками, а ты одевайся.

Мария Васильевна отмахнулась, и только убедившись, что всё взяла, а главное, хорошо упаковала: салаты не перевернутся, надёжно укутанное мясо не остынет, пирог не поломается, бутылки не побьются, ― пошла одеваться.

Женщина поправила причёску и накинула на голову тонкий, как паутинка, белоснежный платок, который ей невероятно шёл, подчёркивая тёмные почти без седины волосы и удивительную моложавость лица. Мария Васильевна любовно пригладила мягкие концы, на её губах вспыхнула улыбка, отразившаяся и в карих глазах. Она невольно вспомнила, с каким терпением и в какой секретности собирал Григорий Иванович деньги на этот платок, зная, что жена о нём мечтает. Муж даже потихоньку от неё подрабатывал, чтобы не брать деньги с пенсии. А потом через какого-то знакомого заказал для неё настоящий, а не какую-то подделку, оренбургский платок: большой, пушистый, лёгкий и очень тёплый.

– Мам, ты такая красивая, ― пробормотала Галя и нежно обняла её сзади.

– Галчонок мой ненаглядный. Это ты у нас красавица. Господи, куда это мы идём, зачем? ― тяжело вздохнула Мария Васильевна. ― Ты тут совсем одна затоскуешь.

– Я не одна…

– Да ладно тебе, ― сокрушённо вздохнула мать, ― что я не знаю, стоит нам только за двери выйти, твой благоверный спать отправится. Галчонок, вы ведь молодые, красивые. Что ж вы дома-то киснете?

– Я хотела в ресторане столик заказать, ― вздохнула Галя, ― но папа не позволил.

– Вот я и говорю, всех перебаламутит, старый сумасброд и в кусты.

– Мать, чего шумишь? Я чуть нашёл твои подарки. Вечно так засунешь, что потом с собаками искать надо.

– Гриша, …― начала мать нерешительно.

– Ну, чего опять? Вот ни на секунду нельзя вас оставить. Чую, пакость какую-то удумали.

– Не хорошо это, отец. Сам говорил, Новый год праздник семейный, а мы к чужим людям идём, вроде, как детей одних бросаем.

– Маша, прекрати мне эти разговоры говорить. Ты вот подумай своей головой, когда им своих детей делать, если мы тут день и ночь у них под ногами крутимся.

– Тьфу, на тебя. Как тебе не стыдно перед дочкой-то.

– А чего стыдиться?! Пусть она лучше Шурика своего постыдит. Сколько лет уж вместе, а детей всё нет.

– Папа, ― пробормотала девушка, чувствуя, как у неё начинают подрагивать губы и набухать слёзы на глазах.

– Ну, уж прости, ― развёл руками Григорий Иванович. ― На правду, грех обижаться. ― Он обнял дочь и осторожно погладил её по спине. ― Ты пойми, я не со зла. Вижу, как ты маешься, а твой муженёк с каждым годом всё больше на пингвоулитку становится похож.

– На кого? ― Галя, сморгнула слёзы и невольно рассмеялась.

– Вот если к толстому, важному пингвину прицепить домик, навроде, как у улитки, то вылитый твой Сашка получится. Семейство «Сашка и диван». Ты ж у меня умница, красавица, каких поискать, не тушуйся, прояви инициативу. Сходите куда-нибудь, потанцуйте, вина выпейте…

– А кто мне не позволил столик заказать?

– Ну, был не прав. Прости своего отца. Кто ж знал, что Колосков, … ― Григорий Иванович махнул рукой и тяжело вздохнул, ― да и Олег, опять же, только завтра будет.

– Пап, ― Галя обняла отца и привычно потёрлась щекой о его грудь, ― ты только не расстраивайся. Ведь ещё не поздно. Я сейчас Сашу подниму, и мы с ним что-нибудь придумаем.

– Вот и молодец, вот и умница, ― тут же оживился явно повеселевший Григорий Иванович. ― Так, девоньки, посторонитесь. Дайте мне на себя глянуть в последний раз. Галина Григорьевна, что застыла? Топай уговаривать мужа. Эх, не лёгкая это работа ― из болота тащить бегемота, ― невольно прокомментировал мужчина, наблюдая, как его дочь еле плетётся к своей спальне.

– Знаешь, Гриша, вот сколько с тобой живу, вечно тебе удивляюсь, ― фыркнула Мария Васильевна. ― Скажешь тоже, в последний раз.

– А что? Я на вредной работе.

– Ты пенсионер.

– Вот то-то и оно. Пенсионеры быстрее сгорают.

– Это почему же? ― заинтересовалась женщина.

– Во-первых, у них больше времени думать о своих болячках. ― Григорий Иванович недовольно поморщился, разглядывая своё отражение.

– А, во-вторых? ― поторопила жена.

– А, во-вторых, куча свободного времени, чтобы по докторам бегать. Мария, говорил же тебе, лучше надеть мой любимый галстук.

– Причём тут врачи?

– Притом, что если тебя ещё не прибрала матушка природа, быстро исправят они. Жена, тащи мой галстук, говорю. У меня терпение на исходе, а ты стоишь тут и хохочешь.

– Это у меня с тобой терпение на исходе, ― вздохнула Мария Васильевна. ― Ну, что ты выдумываешь. Галстук новый, очень красивый. Олег специально для тебя привёз. Настя сказала, что это последний писк моды.

– Оно и видно… сплошной писк. Маша, не морочь мне голову! Я в нём похож на попугая.

– Ты и без него похож, ― буркнула Мария Васильевна и, тяжело вздохнув, пошла за галстуком.

Глава 4

Где умирает надежда,

там возникает пустота.

Леонардо да Винчи

Глава 4

Александр лежал на кровати, широко раскинув руки, с закрытыми глазами и блаженной улыбкой на лице. Галя немного потопталась на пороге и нерешительно позвала:

– Саш, а Саш…

Муж недовольно поморщился. Он потянулся до хруста в костях, сладко зевнул и только потом соизволил открыть глаза и посмотреть на жену:

– Ну, чего тебе?

– Я ведь редко тебя о чём-либо прошу, … ― молодая женщина присела на кровать.

– Редко, но метко, ― усмехнулся муж, перевернулся на бок, по-хозяйски похлопал её по бедру и довольно заурчал.

«Как корову или лошадь», ― слегка поморщившись, подумала Галя и немного отодвинулась. ― Пойдём, погуляем, а?

– Совсем с ума сошла. Куда погуляем? ― с изумлением уставился на неё Александр. ― На улице холодно, скоро за стол нужно будет садиться.

– Да ничего особенного, просто немного пройдёмся, заглянем в кафе или ресторан, там, наверно, весело, и вернёмся к самому бою курантов, а?

– Галка, хватит болтать глупости. Ну, какого чёрта мы попрёмся на улицу? К тому же, нас никуда не пустят, наверняка везде всё битком. Столики народ заказывал заранее, ещё в ноябре. Утром Настя с Олегом притопают, притянут с собой своих визгунов и они, как всегда, устроят такой кавардак, что тошно станет. Родители твои, слава богу, сматываются. Я сначала было расстроился, а потом подумал и решил, что это прекрасно. Теперь можно как следует отдохнуть перед семейным застольем, чтобы я смог спокойно сносить все шпильки Григорий Ивановича. Всё-таки вчерашний корпоратив жутко меня вымотал.

– Бедненький, ― с преувеличенным сочувствием пробормотала Галя.

– Вот именно! В конце концов, сопровождать меня на подобные мероприятия, твоя прямая обязанность.

– Вот как? Тогда почему с жёнами приходят только генеральный и несколько его помощников?

– В этом году…

– Брось, ты уже достаточно большой мальчик, чтобы присматривать за тобой, как бы ты не напился.

– Кстати, генеральный в очередной раз спрашивал о тебе, ― с ехидной улыбочкой сообщил Александр. ― Похоже, ты во время своего единственного визита, сумела произвести на него неизгладимое впечатление. Он каждый раз пристаёт ко мне с вопросом: «Как поживает ваша очаровательная жена?» Мужики надо мной уже подшучивают.

– Смеются, ― не плачут, ― пожала плечами Галя. ― Послушай, родители, как и моя сестра, придут только утром….

– Вот и отлично! Пока никого нет, можно, наконец-то, насладиться моментом тишины.

– Саш, у нас весь последний год длится этот момент. Я устала, понимаешь….

– Ты, Галчонок, с жиру бесишься. Чего тебе, спрашивается, не хватает? Зарабатываю, дай бог каждому. К твоим родителям в карман, в отличие от твоей сестрицы, не заглядываем. Машина есть, квартира ― шикарная.

– Она слишком большая для нас четверых.

– Да, ну тебя, ― сердито насупился Александр, ― Вечно ты умудряешься всё удовольствие испортить. Сколько можно об одном и том же. Мы только зажили по-человечески, надо насладиться комфортом и уютом, прежде чем пелёнки-распашонки разводить. Хочешь ночами не спать, за памперсами по магазинам бегать?

– Почему бы и нет?

– Брось, Галчонок. Если тебе скучно стало, поживи пару дней с Настей. Когда племяннички мозг окончательно вынесут, ты точно образумишься и согласишься со мной.

– Я не понимаю, зачем тогда нам такая огромная квартира?

– Как это зачем? ― оторопело уставился на неё муж. ― Совсем очумела. Я может быть, с детства мечтал, что когда вырасту, у меня будет шикарная квартира, как в кино.

– Странные у тебя были мечты. Большинство детей об игрушке мечтают, а ты о квартире.

– А что тут такого?

– У твоих родителей большая трёхкомнатная квартира.

– И что? А у моей одноклассницы был трёхэтажный дом с закрытым бассейном.

– А, … так ты хотел квартиру с бассейном. Неужели ещё не все твои мечты сбылись?

– Прекрати язвить. Единственное, о чём жалею, так это, зачем мне взбрело в голову купить две квартиры рядом и объединить в одну. Пусть бы твои старики и дальше жили в своей хрущёвке, ну, или на худой конец, у нас за стеной. Теперь от тестя день и ночь покоя нет. Родителей ей, видите ли, жалко, … а меня не жалко?

– Зачем тебе ещё и моя жалость? Ты сам с этим справляешься, как никто.

– Чёрствая ты. Нет в тебе ни нежности и сочувствия. Не баба, а истукан какой-то.

– Знал, кого в жёны берёшь.

– Ты тогда не такая была. Я как глянул в твои кошачьи глаза, так и обмер. Это всё из-за твоей работы. Там у вас все на киборгов больше похожи.

– От нас, порой, зависят чужие жизни.

– Ерунда! Сейчас не война. Сколько раз говорил, бросай свою дурацкую работу, у тебя от неё скоро крыша поедет, если уже не поехала.

– Прошу тебя, не начинай снова этот пустой разговор.

– Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты. Просто, ты, как всегда, пытаешь увильнуть от неприятной для тебя темы. Тоже мне, Тургеневская барышня. Самой скоро тридцатник, а в голове сплошной ветер.

Галя резко втянула в себя воздух. Её изящно вырезанные ноздри затрепетали, а янтарные глаза вспыхнули и загорелись бешенством, но спустя мгновение она взяла себя в руки, зная, что все её слова пропадут всуе, только душу себе ещё больше растравит. Женщина сделала ещё одну попытку:

– Неужели так трудно слезть с этой проклятой кровати? Ты скоро мхом обрастать начнёшь.

– Вот ещё. Мне на работе хватает беготни. Весь день напролёт сплошной вынос мозга, а ты только и делаешь, что зудишь.

– Прости, ― виновато пробормотала женщина. ― Я знаю, что этот месяц для тебя был очень напряжённым, но впереди длинные выходные. Пожалуйста, давай хоть немного свежим воздухом подышим. Даже если в ресторан не попадём, так аппетит нагуляем.

– Не выдумывай, ― отмахнулся муж и самодовольным видом погладил её по коленке. ― У меня с аппетитом полный порядок. Лучше часок другой поваляемся, хочешь, покемарим, а хочешь, … старый год проводим, … ― рука мужа шаловливо скользнула по коленке выше и исчезла под коротким платьем.

Женщина вздрогнула. Прикосновение мужа вдруг показалось ей омерзительным, и она поспешно отодвинулась ещё дальше.

– Так ты идёшь или нет?

– Галя, ― Александр раздражённо ударил кулаком по матрацу, ― хочешь идти ― иди одна. Только к бою курантов соизволь вернуться, а то неудобно получится.

– Кому?

– Что кому?

– Кому неудобно?

– Ах, ты ж…

Муж схватил её, сжал в ладони пышную, тугую грудь и впился в губы. Женщина вывернулась и оттолкнула его.

– Вот злюка, ― ухмыльнулся мужчина. Вместо ответа Галя громко хлопнула дверью.