Текст книги "Nevermore, или Мета-драматургия"
Автор книги: Александра Созонова
Соавторы: Ника Созонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
Он прочел мои мысли: я и впрямь собиралась выбросить его смерть в унитаз.
А потом я очутилась в парке. Большом ночном парке, что в двух шагах от его дома. Присев на скамейку, разжала ладонь. Крупные едкие таблетки застревали в горле. Чтобы облегчить им путь, спустилась к маленькому озерцу, почти луже, и выпила две горсти мутной, пахнувшей болотом водицы.
В озере подрагивала четвертинка луны. Трава была холодной и влажной…
Потом – провал, перерубленное черным мечом время.
Очнулась я уже здесь. Интересно, 'здесь' – это где? И очнулась ли? Слишком все это похоже на бред помутненного рассудка: одетая в паутину лампа, болезненный отсвет монитора, неподвижное тело, плачущее черными тягучими слезами.
Бред или ад? И есть ли она, четкая разница между бредом и адом?..
– Я не хочу здесь находиться!!! Слышите, вы, вытащите меня отсюда!..
Мой крик остался безответным. Низкий потолок так же слепо и мертво смотрел на меня кусками облетевшей штукатурки.
Я сжала двумя руками ледяную ладонь Бэта.
– Отпусти меня, пожалуйста! Я хочу жить. Я обещала Таис, что больше не совершу эту глупость. Ведь я не убивала тебя, я ничем не навредила тебе – так за что мне это?!..
Он не отвечал. Но, казалось, улыбался, как при жизни: тонко и ядовито.
Мне стало страшно до отвращения, жутко до тошноты. Я ринулась к монитору – единственному живому предмету среди смерти, тьмы и потусторонней издевки. Но экран был пуст. Лишь алые прожилки на сером фоне мерцали то ярче, то тусклее. Неужели мой единственный собеседник, не сумев договориться со мной, ушел – исчез насовсем?!…
В отчаянии и ярости я забарабанила по клавиатуре, выстраивая бессмысленную череду букв и восклицательных знаков……
* * * * * * *
В какой-то момент моей адской вечности я подошла к окну и попыталась его открыть. Безуспешно – не было ни задвижек, ни ручек. Забравшись на подоконник, подергала форточку, и она, к моему удивлению, распахнулась. Я выглянула наружу: все та же тьма, аморфная и бескрайняя. И нечеловеческий холод. Казалось, за окном минус сорок, а то и все пятьдесят градусов. Я хотела тут же захлопнуть форточку, но помедлила: мне послышались голоса. Их было множество – казалось, оторвавшись от своих носителей, как осенние листья от дерева, они носились во тьме, бесприютные и хаотичные – обрывками фраз, восклицаниями, окликами…
– Закрой! Простудишься…
Я вздрогнула. Незнакомый мужской голос, низкий и хрипловатый, прозвучал совсем рядом.
Совет был дельным. Не то что простудиться – можно трансформироваться в ледяную статую за пару мгновений.
– Кто ты?
Стоило мне приоткрыть рот для произнесения этой фразы, как ледяной воздух сотней иголок проник в гортань, обжег ее и изранил.
– Закройся, Мурена…
'Муреной' называл меня один-единственный человек на свете. Голос был не злым – теплым и очень близким. Я непременно поговорила бы с Энгри, если б могла открыть рот. Но гортань нестерпимо болела. Космический холод убивал меня – пришлось закрыть форточку и спрыгнуть с подоконника.
* * * * * * *
Не знаю, сколько еще прошло времени.
Его смоляные слезы заполнили всю комнату. Растянутыми каплями они свисают с потолка, добираясь туда по стенам, вопреки закону гравитации. Самих стен, как и пола, уже не видно под слоем влажно-блестящей тьмы.
Я сижу у стола, поджав ноги – иначе они влипнут намертво, и не свожу глаз с пустого экрана. Мне страшно оборачиваться: отчего-то кажется, что лежащее на диване тело меняется, медленно превращаясь в нечто ужасное.
ALIVE: Морена?
Знакомый ник выскочил на экране, словно спасательный круг в бушующих черных валах.
MORENA: Помоги мне! Вытащи меня отсюда, пожалуйста!..
ALIVE: Я не могу. Я не Бог и не волшебник.
MORENA: Тогда хотя бы не уходи! Говори со мной, ладно? Где я? Что это за место?..
ALIVE: Я не знаю, где ТЫ. Но твое тело валяется в коме в одной из городских больниц. Вот уже вторую неделю.
MORENA: Кто ты? Почему ты один говоришь со мной?
ALIVE: С тобой пытались говорить и другие. Я нашел тебя в парке. Потом приходил в больницу и звал тебя, разговаривал. И однажды ты ответила. Я решил, что схожу с ума, когда услышал внутри себя твой голос. С другой стороны, если ты выживешь, пускай даже ценой моего безумия, я согласен на такой бартер.
MORENA: Отчего такая самоотверженность по отношению к совершенно незнакомому человеку? Если честно, меня это пугает и настораживает.
ALIVE: Я слышу тебя, а ты меня, и это не может быть случайностью или совпадением. Но давай поговорим об этом, когда ты выберешься. Если вспомнишь.
MORENA: Если выберусь…
Стены и потолок, залитые черными слезами, давят на меня все сильнее. Голова словно охвачена пламенем и набита дымом. Комнатка настолько сузилась, что мне не хватает пространства для полноценного вдоха и выдоха. Маленький мирок вокруг растворился в липкой тьме с запахом смолы и крови. Вот уже не стало ни ноутбука, ни стола. К счастью, мне не нужен больше монитор: слова Элайва я слышу непосредственно в своей голове.
– Расслабься, успокойся, не паникуй. Я здесь, я рядышком. Я не брошу, я обязательно тебя вытащу…
Мне страшно до одури, до полного оцепенения. Если б не этот негромкий мягкий баритон, я бы, верно, сошла с ума. Я раскачиваюсь из стороны в сторону – в такт болтающейся над головой сиротливой тусклой лампочке. Липкая тьма причмокивает, когда я касаюсь ее плечом или макушкой. Скоро-скоро она проглотит меня, я растворюсь в ней, как ноутбук, как окно и стены.
– Пожалуйста, пожалуйста, отпустите меня… Я больше ни за что никогда так не сделаю! Мама, мамочка, пожалуйста, забери меня отсюда!..
Я вернулась в детство, в младенчество, снова стала маленьким напуганным ребенком, призывающим единственное известное ему спасение от всех бед.
– Не бойся, не бойся, не бойся, – держал меня голос, не давая забиться в конвульсиях ужаса, утратив искру сознания и надежды.
Липкий мрак уже окутал мое лицо, запутался в волосах, забился в ноздри. Неужели я вот-вот перестану быть? Растворюсь в нем, в его слезах, в его душе, такой вязкой и неотвязной, ставшей мне теперь ненавистной?..
– Вытащи меня!!!…
Я выбрасываю вперед руки в последнем усилии, разрываю плотную тьму пальцами… и встречаю теплую человеческую ладонь. Меня держат за руку, уверенно и крепко. Я даже вижу эту ладонь – с узеньким шрамом под указательным пальцем, с серебряным ободком 'спаси и сохрани' на безымянном.
Рывок – и тьма со всхлипом и плеском отпускает меня.
Я вижу свет, слышу биение своего сердца. И чей-то далекий взволнованный голос: 'Она очнулась!..' И другие голоса, звонкие, кажущиеся мне птичьими, и белые взмахи и всполохи…
* * * * * * *
– Знаешь, кто тебя спас?
Лицо у Таисии странное, незнакомое. Словно она в эти дни тоже побывала в коме, на пороге смерти. Или где-нибудь еще дальше.
Я не решаюсь смотреть ей в глаза и только киваю.
– Знаешь?.. Какой-то парень нашел тебя в парке. Забрел туда ночью – говорит, расстался со своей девушкой и бродил в тоске, а тут ты. Странный такой товарищ. Приходил каждый день, часами сидел возле тебя, молчал. Порой мы сидели с ним вместе, в полной тишине, с двух сторон. А как только стало ясно, что ты выкарабкалась, ушел. Телефон свой оставил, вот, на листке. Сказал, что можешь позвонить, если захочется.
– Таис, а у него случайно крыльев не было? И зрачки его ты не рассмотрела?..
– Нет, – она улыбается, но лицо остается странным и незнакомым. – На демона из твоих сказок он не похож. Светленький, глаза серые. В общем, не совсем в твоем вкусе.
– Жаль. Но я думаю, это мы как-нибудь переживем.
Она кивает…
Оставшись одна (Таис на прощанье клятвенно пообещала, что к завтрашнему полудню я буду уже дома), достаю из-под подушки мобильник.
Сонный голос отзывается не сразу. С минуту со мной говорят тоскливые длинные гудки.
– Але…
– Привет, Бэт!
– А, Морена… Ну, привет. Я слышал, ты в больнице. Это ничего, если я не примчусь тебя навещать? После того, что ты выкинула, мне как-то, сама понимаешь…
– О чем ты? Я звоню попрощаться. Знаешь, я убила тебя!
– Ты бредишь?
– Может быть. Но я искренне рада, что ты жив.
Я обрываю вызов и улыбаюсь больничному потолку. Он высокий и белый, совсем не похожий на тот… в недавнем липком аду.
Дотянувшись до тумбочки, беру лежащий на ней одинокий листок. Набираю номер.
Он откликается тут же, словно держал мобильник в руке.
– Да?
Я молчу. Потому что терпеть не могу телефоны. Потому что привыкла разговаривать с ним напрямую. Минуя даже голосовые связки.
– Морена… Как здорово, что ты позвонила.
– Да. Только я не Морена больше.
– Правильно. Хочешь, я угадаю твое новое имя? Но сначала скажу, какие у тебя глаза. Я их ни разу не видел, а сейчас вижу. Желтовато-карие, с прозеленью, словно освещенное солнцем осеннее болото. Верно?..
