Текст книги "Чарлстон"
Автор книги: Александра Рипли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 43 страниц)
Из вскрытого пакета выпал засаленный клочок выцветшего желтого шелка. Им было обернуто письмо от Люси Энсон. У Джо мелькнула мысль, что Люси сообщает ему новости, которые Элизабет утаила от него из гордости. Он быстро пробежал глазами строки, написанные мелким, неразборчивым почерком:
«…Знаю о твоей жизни со слов Элизабет… рада твоим успехам… волнующие путешествия… чудесная семья…»
Читая дальше, Джо споткнулся, и в глазах у него защипало.
«Мистер Джошуа тихо скончался во сне, на семьдесят восьмом году жизни. Душа его давно желала покоя. Землетрясение очень на него подействовало – он заметно ослаб, потерял ориентацию. Но в последние недели к нему словно вернулись прежние силы: улучшился аппетит, разум совершенно прояснился. Он понимал, что дни его сочтены, и я старалась не оскорблять его чувства бессмысленным отрицанием этого.
Мы говорили и о тебе, Джо. Я пересказала ему все, что слышала от Элизабет. Мистер Джошуа был очень доволен и ничуть не удивился. Он сказал, что никогда не сомневался: тебе многое удастся, ведь ты не раз избавлял Пинкни от гибели. Мистер Джошуа пожелал оставить тебе что-нибудь на память, в знак уважения и симпатии. Часы он завещал внуку, а других вещей у него почти не было. Однако он взобрался на чердак, перерыл все хранившееся там старье и нашел вот это – лоскут конфедератской орденской ленты. Белки, наверное, растащили ткань по частям для украшения своих жилищ. Но мистер Джошуа счел этот обрывок достойным даром. Передай Джо, сказал мистер Джошуа, что, если бы он принимал участие в военных действиях, я произвел бы его в офицеры и вручил ему эту ленту прямо на поле сражения. Бог сотворил Джо Симмонса джентльменом, добавил он, а для этого никакие знаки отличия не требуются…»
– Джозеф! – Дивный голос Эмили вывел Джо из задумчивости. Он поднял голову и провел рукой по лицу. – Виктория хочет тебе кое-что показать.
Джо всмотрелся в свою дочь. Ее белокурые волосы были завиты в аккуратные локоны, скрепленные золотыми заколками. Новое платье из переливчато-голубого шелка едва доходило ей до щиколоток. Рукава, длиною по локоть, окаймляли кружевные воланы; край подола украшали такие же рюши. Неимоверно пышный турнюр, отделанный бархатными бантами, придавал хрупкой фигурке девочки нелепый вид. Запястье отяжеляли золотые браслеты, унизанные сапфирами, а на шее сверкало бриллиантовое колье.
– Тебе нравится мой наряд, папа? – Виктория крутанулась на месте, чтобы он получше ее разглядел.
– Золотце, ты просто чудо! Кто устраивает вечеринку? Эмили покачала головой:
– Ты такой забывчивый, Джозеф. Сегодня у Виктории начинаются занятия в танцевальной школе. Я же сказала тебе об этом еще неделю назад.
– Я думал, речь идет об уроках балета.
– Господи, ну конечно же нет! Балетом она занималась с пяти лет. А теперь будет учиться бальным танцам. Наша девочка становится юной светской дамой.
– Она еще слишком молода для этого, Эмили.
– Ей уже десять. Все дети приступают к бальным танцам именно в этом возрасте.
Джо перевел глаза на дочку, разодетую так, будто она только что сошла с картинки журнала мод, причесанную и увешанную драгоценностями, как взрослая женщина.
– Нет, – тихо проговорил он. – Я этого не допущу. Ей еще надо подрасти, да и ни к чему ей вся эта роскошь. – Джо схватил со стола обрывок желтой ткани и взметнул его к потолку, словно знамя. – Знаете ли вы, что у меня в руках?
Эмили прижала Викторию к себе. Обе в изумлении воззрились на Джо, как на безумца. Джо на миг почувствовал, что так оно, вероятно, и есть. Сердце его заколотилось от внезапного волнения. Сдержав нахлынувший гнев, он с мучительным усилием преодолел себя и произнес еле слышным размеренным голосом:
– Это вещественное доказательство того, что я уроженец Юга. Я на какое-то время едва не забыл об этом. Но я южанин, и никто другой, и я хочу, чтобы моя дочь тоже была южанкой. Я хочу, чтобы она обладала не только тем, что можно купить за деньги. Я хочу, чтобы она жила настоящей, полнокровной жизнью. Я желаю оказаться подальше от этого шума и балагана. Мы переезжаем в Чарлстон.
Эмили Симмонс выглянула из окна кареты, доставившей их от вокзала к отелю «Чарлстон». Сердце у нее упало. Улица казалась оживленной, все вокруг свидетельствовало о преуспевании, однако в целом город представлялся жалким и безнадежно захолустным. Ни одно здание не превышало четырех этажей. Их прежний дом в Нью-Йорке не шел ни в какое сравнение с большинством здешних. Эмили не присутствовала при бурном объяснении Джозефа с ее отцом; отец позже выложил ей все, что он думает о ее избраннике. «Провинциал… размазня… недоумок… увалень…» – до сих пор звенело у нее в ушах.
Эмили немного ободрилась при виде внушительного фасада гостиницы; мебель в отведенных им апартаментах давно вышла из моды, зато места и простора было хоть отбавляй. Эмили изо всех сил старалась найти что-нибудь себе в утешение. Ей очень хотелось угодить Джозефу, ведь Чарлстон значил для него все, хотя сама она никак не могла этого понять.
Эмили всячески расхваливала обед, который она назвала ленчем. Стол им накрыли в узком зале по соседству с вестибюлем. Виктории пришлось строго выговорить за то, что она во все глаза таращилась на официантов-негров. Ей сроду не доводилось видеть черных так близко. Эмили тоже столкнулась с ними впервые в жизни, однако сумела взять себя в руки и ничем не выдать своей растерянности. «Мне и в голову не приходило, – писала она отцу вечером, – что кожа у негров имеет столько разных оттенков».
После обеда они отправились в центр. Эмили выразила восхищение красотой церкви Святого Михаила, и Джо приказал вознице остановиться. Как раз в эту минуту зазвонили колокола. Лицо Эмили вспыхнуло от неподдельного удовольствия.
– Какой у них мелодичный тон! – воскликнула она. – Это просто чудо!
Пробило три раза, и до них донесся возглас сторожа. Виктория прыснула и зашлась в приступе Неудержимого веселья.
– Прекрати, – осуждающе урезонила ее Эмили. – Это звучит так очаровательно, так необычно!
Целый час они медленно катались по старым улицам города, где Джо впервые оказался четверть века назад. Улыбка Эмили сделалась напряженной, но она твердо решила выдержать роль до конца. Труднее было с Викторией. Та без умолку комментировала все подряд и то и дело бесхитростно задавала ненужные, неуместные вопросы:
– Ой, мама, какие тут тесные улицы… А вон, посмотри-ка, голубой дом. Надо же додуматься красить дома в голубой цвет… Папа, а почему здесь так часто попадаются меблированные комнаты?.. А отчего это всюду шелушится краска?.. Фу, какой тяжелый запах… А почему все эти люди…
Завершилась прогулка в Бэттери – променад вдоль набережной. Джо помог своим спутницам спуститься с подножки кареты, и все вместе они подошли к кромке воды. Эмили, чуть ли не впервые со времени прибытия в город, испытала чувство настоящей радости.
– Да это просто чудо! Побережье в Нью-Йорке точь-в-точь такое же! – вырвалось у нее.
К ним, лопоча что-то непонятное, подбежали два негритенка. Джо расхохотался и кивнул. Мальчишки пустились в дикий пляс, вращая белками и распевая во все горло. По окончании представления Джо подбросил в воздух монету, старший из мальчишек поймал ее на лету, и оба, сверкнув ослепительными улыбками, унеслись прочь.
– У них это называется «подстрелить пташку», – пояснил Джо. – Все черные ребятишки промышляют именно таким способом, взимая мзду с туристов.
– А что они сказали, папа, ты понял? На каком это языке они говорили?
Джо подхватил дочку на руки и поцеловал в щеку.
– У темнокожих свое наречие, принцесса. Имя ему – гуллах. Ты легко ему научишься. Все чарлстонцы мешают гуллах со своим языком, перенимая его в детстве от черных нянюшек. Ты не услышишь здесь того, что жители Нью-Йорка называют южным акцентом. В Чарлстоне все особенное, такого больше нигде нет.
Джо весь светился от счастья, распираемый гордостью. Глядя на него, Эмили еще сильнее утвердилась в своей готовности прилепиться сердцем к этому диковинному, неказистому, не слишком приветливому городу.
Джо опустил Викторию на землю:
– Ну а теперь, леди Симмонс, мы идем к Трэддам. День сегодня особенный, отпразднуем его как полагается. Вы чувствуете, как дует бриз? А знаете ли вы, что означает бриз для нашего города? Вы должны заметить, что дома располагаются как паруса – под определенным углом к ветру…
Джо говорил без передышки, пока они не добрались до дома Трэддов.
Дверь открыла сама Элизабет. Джо писал ей, что собирается с семьей в гости, и она давно уже начала готовиться к приему. В комнатах была наведена безукоризненная чистота. На передвижном сервировочном столике высился кокосовый торт. Кэтрин и Трэдд надели свои воскресные наряды.
– Входите, входите! – воскликнула Элизабет. – Я так счастлива всех вас видеть.
Голоса смешались в неразборчивом хоре приветствий. Элизабет повела гостей наверх, в гостиную, где Трэдд и Кэтрин вертелись вокруг торта.
– Садитесь же, вы, должно быть, устали после такого долгого путешествия, – настаивала Элизабет. – Только не на этот стул, Джо, он расшатан… Дети, поздоровайтесь с гостями. За торт мы возьмемся позже, нечего на него глазеть.
Кэтрин и Трэдд были представлены посетителям, после чего им позволили удалиться в сопровождении Виктории.
– Мы собираемся играть в землетрясение, – сообщил Трэдд Эмили. – Виктории это очень понравится.
Сердце Эмили упало.
– А ведь у нас и в самом деле был неделю назад еще один толчок, – подтвердила Элизабет. – Небольшой, конечно, но мы испугались за наши чашки и блюдца. В прошлый раз мало у кого посуда уцелела.
– Я так наслышана о вас от Джозефа, миссис Купер. Очень рада познакомиться с вами.
Элизабет взяла Эмили за руку:
– Пожалуйста, называйте меня Элизабет. Я буду обращаться к вам по имени, если вы не возражаете. У меня такое ощущение, будто мы родственники. Джо рассказывал вам, как он спас жизнь моему брату? Нет? Напрасно ты скромничаешь, Джо. Перед собственной женой можно и похвастаться. Эмили, непременно заставьте его рассказать. Это был поистине героический поступок.
Эмили вознамерилась проникнуться любовью ко всему чарлстонскому, однако наибольшие опасения ей внушала Элизабет Купер. Она читала все ее письма – Джо оставлял ключ в замке. Невинность их содержания отнюдь не успокоила ее. Сходство интересов, общие цели, воспоминания о пережитом, совместные планы на будущее придавали этим письмам интимность, испугавшую Эмили. Она уверила себя, что Элизабет – редкая красавица, обладающая вошедшим в поговорку неотразимым хрупким южным очарованием. Теперь, когда они встретились, Эмили могла спокойно перевести дыхание. Да, Элизабет моложе, зато выглядит гораздо старше. Вокруг глаз у нее морщинки, тонкий нос и выпирающие скулы усеяны веснушками. Слишком худа, не без удовольствия отметила Эмили, угловата, а рост-то какой! Она даже выше Джозефа… Глаза, правда, у нее поразительные – огромные, голубизна их бездонна, словно глубь Средиземного моря. Однако следовало бы как-то подчеркнуть их цвет. Надеть, к примеру, голубое платье. Но вместо него на Элизабет бледно-розовое, что совсем не сочетается с рыжими волосами, да и оттенок этот сейчас не в моде. Юбка самая простая, присборенная, хотя и без какого-либо намека на турнюр. «Полная безвкусица, – с наслаждением подумала Эмили. – Глупо было с моей стороны волноваться. Джозеф так внимателен к ней только потому, что она сестра его старого друга».
Джо и сам немало тревожился перед этой встречей. Чуткий от природы, он знал, что Эмили ревнует его к Элизабет, и, как он прекрасно понимал, не без оснований. Теперь, когда Эмили успокоилась, у него тоже отлегло от сердца – его тайне разоблачение не грозит.
Что до Элизабет, его бесценной Лиззи, то она великолепна. Безупречное самообладание, полная уверенность в себе делали ее прекрасной. «Это я помог ей, – думал Джо, – я – и никто другой. Я верил в нее и заставил ее поверить в себя». Он вдруг почувствовал, что именно в этом главное достижение всей его жизни.
– Эмили, я очень надеюсь, что вам у нас понравится и вы пробудете у нас подольше. Но о чем думал Джо, собираясь с вами в дорогу в июне, как раз когда начинается самое пекло? Через месяц мы переберемся поближе к морю, вы непременно должны составить нам компанию. Виктория может спать вместе с Кэтрин, а вы с Джо займете комнату для гостей. Там чудесно – и совсем не так жарко, как в городе. И у нас будет уйма времени, чтобы сойтись поближе. А до того мы успеем побывать в Карлингтоне. Наберись терпения, Джо, скоро увидишь завод и новые корпуса. Они выглядят так внушительно, что ты глазам своим не поверишь.
Джо протестующе поднял руку:
– Спешить ни к чему, босс. Всему свой черед. Нам с Эмили надо присмотреть дом. Мы переезжаем в Чарлстон. Времени хватит на все.
– Ах, Джо, Эмили, как это чудесно!
Элизабет искренне ликовала, хотя в душе ее и таилось сомнение, смогут ли такие диковинные птицы – жена и дочь Джо – прижиться в тихой заводи старого города. Обе были разодеты и разукрашены по самой последней моде, Виктория напоминала скорее принцессу из сказки, чем обыкновенную девочку. Джо тоже был разряжен в пух и прах, но насчет него она не беспокоилась. Он все еще оставался прежним Джо.
– Такую новость нужно немедленно отпраздновать, – заявила Элизабет. – Давайте позовем детей и разрежем торт.
– Нельзя взваливать на них лишнее бремя, Джозеф, – сказала Эмили мужу, когда вечером они остались одни. Дом Элизабет привел ее в ужас, она с содроганием вспоминала потрескавшийся потолок. – И потом, мне вовсе не нужен дом, в котором кто-то жил раньше. Я хочу иметь свой собственный, предназначенный именно для меня.
Джо не возражал. Если Эмили угодно, они наймут архитектора из Нью-Йорка, наверное, это поможет созданию привычного домашнего уюта. Однако на строительство уйдет год-другой. Быть может, стоит купить дом на время и пожить в нем до новоселья? Утром явится юрист, в сопровождении которого они отправятся выбрать подходящий.
– Ну что ж, посмотрим, но обещать я ничего не обещаю.
Джо был поставлен перед необходимостью разрешить возникшую проблему – иначе всей его затее с переездом в Чарлстон грозил провал.
На следующий день Барвелл Смит, эсквайр, посредник по делам, связанным с недвижимостью, оценив на глазок Эмили Симмонс, исподтишка и с облегчением перевел дух. Сам он был прирожденным чарлстонцем и потому заметно приободрился, увидев клиентку. Обычно дамы-северянки выражали желание перестроить на современный лад какой-нибудь старый дом в центре города. Юрист первым делом показал чете Симмонсов особняк Уильямса на Уэнтворт-стрит. Цена была столь умопомрачительной, что агентство обещало ему заплатить бешеный гонорар, если отыщется покупатель. Эмили не колебалась ни секунды. Такой дом вполне сгодится.
От избытка благодарности Джо пообещал супруге приобрести в качестве сувенира сорокакомнатный коттедж в Нью-Порте, от которого она была в восторге. Он предвидел, что дом на острове Салливан никоим образом не устроит Эмили. Следовало возместить жене ее щедрый дар – готовность расстаться с Нью-Йорком. Коттедж был сущим пустяком в сравнении с проявленным ею поистине безграничным великодушием.
Особняк Уильямса был монументальным сооружением, возведенным с оглядкой на Тюильри. Построил его некий предприниматель из Джорджии, сколотивший во время Гражданской войны миллионное состояние, что отнюдь не располагало к нему чарлстонцев. Грандиозный особняк призван был не только удовлетворить все прихоти владельца, но и выместить его озлобление против горожан, которые относились к новоявленному богачу с нескрываемым пренебрежением. Все материалы для постройки – вплоть до последней мелочи – были ввезены из-за океана. Вместе с мрамором для каминов из Италии прибыли искусные мастера-резчики. На панели и изысканный паркетный пол пошли редчайшие породы дерева. Зеркала были вставлены в золоченые рамы, а с потолков свисали сверкающие хрусталем французские люстры. Просторные гостиные сильно превосходили размерами бальный зал, в котором праздновался день святой Цецилии. Конюшни на задах усадьбы были отгорожены английским садом, поглощавшим все неприятные запахи. Ветром их относило далеко к югу.
– Тень, это сущая подлость с твоей стороны, – весело заметила Люси Энсон. – Нет чтобы придумать чего похлеще. С тем же успехом можно было нанять батальон солдат, выстроить на Брод-стрит и заставить по команде показывать горожанам нос. Ведь тебя теперь ни в один дом не пустят.
– Мисс Люси! Дом понравился Эмили, а для нее наш переезд не простое событие. Кроме того, даже если бы мы поселились на колокольне церкви Святого Михаила, нас бы все равно никуда не приглашали. Нет смысла притворяться не теми, кто мы есть на самом деле. Мы – богатые янки и ни капельки этого не стыдимся. Другие богатые янки будут нас приглашать, так что Эмили не останется без общества. Виктория пойдет в школу вместе с чарлстонскими детьми и будет подчиняться чарлстонским правилам. Я хочу, чтобы она выросла настоящей леди-южанкой.
– Друг дорогой, а сам-то ты как к этому относишься? Что тебе даст этот переезд? Интересы семьи у тебя на первом месте – прекрасно, но ведь надо позаботиться и о своем счастье.
– Я счастлив уже просто оттого, что нахожусь здесь. Жить здесь лучше, даже если ты не чарлстонец. Мне по душе ритм здешней жизни, ощущение соразмерности во всем. Так или иначе, мне стукнуло сорок пять, и большую часть жизни я потратил на добывание денег. На днях умер один из моих друзей в Нью-Йорке – близкий друг, почти как здешние. Звали его Джей Гулд. Слышали о таком?
Люси покачала головой. Джо улыбнулся:
– Джей очень расстроился бы, если б узнал, что не слышали. Он почитал себя мировой знаменитостью только потому, что мало кто мог сравниться с ним в искусстве делать деньги. Джей был старше меня всего лет на десять. Он просто-напросто сжег себя. А ради чего? Ради еще одной кучи долларов, которую ему при всем старании некуда было потратить? Я не желаю, чтобы со мной случилось то же самое. Я хочу лучшей участи и для себя, и для своей семьи. Надоело выдавать себя за кого-то другого. Мне не одурачить тех, кто знавал меня еще в те времена, когда башмаки были мне в диковинку, да и пытаться незачем. Вы с Элизабет самые надежные, самые испытанные мои друзья. Стоит бросить Нью-Йорк только ради того, чтобы вы всегда были поблизости.
– Я очень рада это слышать, Джо. Когда же ты познакомишь меня с Эмили и Викторией?
– Как только они вернутся с Род-Айленда. Они тотчас помчались туда, стоило мне заикнуться о коттедже. Я собираюсь присоединиться к ним через неделю. А прочно обоснуемся на месте в конце сентября.
– Надеюсь, переезд не покажется тебе ошибкой… Наверное, еще не все раны затянулись до конца?
Джо посмотрел Люси прямо в глаза. Его тайна была ей известна.
– Да, это так, – сознался он. – Но вернулся я по другим причинам.
Люси поцеловала его в щеку:
– Можешь ничего мне не рассказывать, Тень. Мистер Джошуа говорил, что душой ты настоящий джентльмен. Молю небо, чтобы переезд принес тебе удачу.
Переезд и в самом деле оказался для Джо необыкновенно удачным. Спустя год, в 1893-м, Нью-Йорк поразила финансовая катастрофа. Паника охватила всю страну, и отзвуки ее прокатились по всему миру. Лопались банки, биржу лихорадило, целые состояния исчезали в мгновение ока… Америку парализовал кризис. Отец Эмили скончался от апоплексического удара, не успев, к счастью, узнать, что умирает банкротом. Джо при переезде ликвидировал все свои вложения. Теперь он сделался еще богаче: стоимость его капитала только возросла.
В Чарлстоне немногим пришлось дрожать за свои деньги – терять было особенно нечего. К югу от Брод-стрит жизнь продолжала идти неспешно, своим чередом. Элизабет отнеслась к происшедшему с философским спокойствием:
– Мне так и так не судьба купаться в золоте. Слава Богу, хоть на бумаге почувствовала себя богачкой.
Новый завод по переработке фосфатов был пущен в эксплуатацию осенью и начал приносить баснословный доход, несопоставимый с доходами предыдущих шести лет. Полученной прибыли хватило для выкупа по закладной завода и дома на Митинг-стрит. С началом всеобщей паники мировые цены на фосфаты резко пошли вниз. Карлингтон давал теперь даже меньше денег, чем в те дни, когда дело ограничивалось добычей породы вручную. Сводить концы с концами кое-как удавалось, но на лишние расходы не оставалось ни цента.
Элизабет, однако, не допускала и мысли об участии Джо в пополнении ее бюджета.
Джо воззвал о помощи к Люси.
– Знаешь ли, какую штуку она выкинула? – горячился он. – Мало того, что она гордо задирает нос и отвергает всякую помощь, – дескать, сама справлюсь. Она попыталась к тому же всучить мне обратно ожерелье, мой подарок к ее свадьбе. Сказала, что, по ее мнению, будет гораздо уместнее, если я преподнесу это ожерелье Эмили.
Раздражение Люси как рукой сняло. Она с трудом удержалась от улыбки. Утомительно, когда из года в год тебе поверяют секреты все кому не лень. Огромное алмазное ожерелье выглядело столь чудовищно импозантно, что ей как нельзя более понятно было желание Элизабет избавиться от него. Джо, наверное, недоумевал, почему Элизабет ни разу его не надела, посещая изысканные вечера в доме Симмонсов.
– Не стоит так кипятиться! – успокоительным тоном проговорила Люси. – Тебе хорошо знакомы нравы Чарлстона. Мы отягощены гордыней и упиваемся тем, что способны устоять перед любым ударом судьбы. Бедность вошла у нас в моду. А насчет ожерелья Элизабет права. Такую драгоценность мужчина припасает для жены; как свадебный подарок для чужой невесты подобное ожерелье не годится. Элизабет, вероятно, возвратила бы его тебе уже давным-давно, но оно было заложено.
– Заложено? Элизабет отнесла его в ломбард?
– Нет, это сделал Лукас. Я слышала об этом от Пинкни. Не говори никому, что я тебе рассказала эту историю…
– Хорошо. Я наотрез отказался взять ожерелье и прямо заявил, что не на шутку обижен. Ведь это ожерелье принадлежало матери Элизабет и, значит, теперь по праву должно перейти к ней.
Люси с трудом подавила желание оглушительно расхохотаться.
Зато при встрече с Элизабет дала себе полную волю.
– Это ожерелье висит на тебе, будто убитый альбатрос на шее старого моряка, – с трудом выговорила она между приступами неудержимого хохота. Обе леди, в нарушение всякого этикета, схватившись за животы, покатились со смеху.
– Знаешь, Люси, теперь мне придется на вечерах у Эмили красоваться в этом ожерелье.
– Что ж, иные дамы составят тебе подходящую компанию.
Едко подтрунивая над слабостями общих знакомых, подруги испытывали не лишенное злорадства удовольствие.
– Нет, мы просто невыносимы, – спохватилась наконец Элизабет. – Что-то уж чересчур мы развеселились! Впрочем, меня ждет суровая кара. Наказание еще впереди. Кэтрин в восторге от этой жуткой побрякушки.
– Но ведь ей минуло только четырнадцать. Ты в ее годы была сущей дикаркой.
– Возможно, ты и права. Я никак не могу найти с ней общей язык. Мы совсем не понимаем друг друга. От нее исходит сплошное недовольство по отношению ко мне. Я ощущаю его сквозь стены.
– Ничего страшного, пройдет. Это у нее возрастное.
