Текст книги "Расписное небо (СИ)"
Автор книги: Александра Питкевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Глава 27
День 6 с начала карантина.
Перед глазами какая-то муть. Белесая пленка, словно третье веко, закрывающая глаза. Температуры почти нет, но в горле дерет и подрагивают конечности. 11 смертей, 95 заболевших. Чистых зон все меньше. Толонский корабль наконец удалось закатать в вакуум и выдворить с Парадокса. Двоим пациентам пропустили кровь через фильтрующую систему. Пришлось искусственно восстанавливать уровень белка. Состояние стабильно-тяжелое.
Нарин страдает головными болями, не может удаленно подключаться к кораблю. Температура в норме. Все женщины здоровы. Наши девочки тоже.
Прогноз не ясен.
День 7.
Подскочило давление. Кажется, голова сейчас лопнет или носом хлынет кровь. Зрение все еще мутное. Чувствую жар в костях. Угнетения дыхательных систем не наблюдается. Еще четверо умерло. Вскрытые на дает подсказок. Вирус словно присутствует только у живых организмов. Пути переноса так и не выявлены. При таких условиях карантин не имеет значения.
Не смог поговорить с Ольсой. При попытке произнести хоть слово, горло сжимает спазмом. Нарин перевел корабль на полную автоматику. Не может разговаривать. Появился кашель.
Прогноз не ясен.
День 8.
Поднялась температура. Давление пришло в норму, зрение почти прояснилось, но озноб не проходит. Нарин весь день лежал. Кашлял кровь. Поставил ему капельницу. Температурит.
Не смог поговорить с Ольсой.
Утром зараза попала третий военный корпус. Больше тысячи мужчин, связанных одной системой вентиляции и водоснабжения.
Прогноз… не утешительный.
День 14.
Смог встать сам. Ноги дрожат, все плывет, но температура вернулась в норму. Пока я был почти без сознания, число погибших дошло до 92. Зараженных, по примерным подсчетам 2360. Выздоровевших… не известно. Система не может дать прогнозы, сколько уровней у этой заразы.
Нарин вчера сумел связаться с девочками. Обе здоровы. Обе принимают успокоительное.
Скучаю по запаху волос Ольсы.
Рисунки на теле сильно потемнели. И у меня и у Нарина почти черные.
Голода все еще не чувствую, от одного запаха воротит. Осталось три капельницы.
Прогноз не ясен.
День 16.
Смог вернуться к работе. Ноги дрожат, кашель все еще есть, но голова ясная.
Заметил странность. После стольких дней неиспользования, моя панель с импульстной жидкостью потемнела и стала мутной. Думали с Нарином. Отправили все на анализ. Работал через планшет. Предчувствие и непонимание.
Совместно с Нарином провели визуальную оценку системы управления на каждом из этажей. Почти уверен, что прав. Нарин недоумевает. Зол.
Запретил Ольсе и Лени подходить к связанным блокам с импульсной жидкостью. Послушал долгую лекцию о том, что они к этим «соплям» и раньше не подходили. Все общение с кораблем через киверы. Автономны только медкапсулы, все остальное связанно.
На всякий случай запретил прикасаться к импульсным блокам всем. Ждем.
День 19.
Смотрел на результаты больше часа и не мог поверить. Попросил проверить Нарина и перепроверить систему. Снова сидел и смотрел.
Они создали вирус, проникающий в нашу импульсную систему. Электропроводящее вещество, которое используется во всех сферах. Создали клетку, которая питается, отравляет и переносится через основную составляющую каждого нашего корабля.
Снова смотрел на результаты и истерично смеялся.
Прогноз…
День 22.
Смог выделить клетки. Провел ряд испытаний. Удаленно. Едва не разнес лабораторию, пытаясь выжечь клетку из импульсной жидкости. Травил всем, что было. Лучший результат показал токсин Нарина и Ханголиевая кислота. Вторая вполне нейтрализуется через несколько часов. Можно пробовать на большом объеме.
Скорость распространения снизилась.
142 погибших.
Нарин собрал всю импульсную жидкость в резервуары. Очень злился.
Закрывал глаза и представлял Ольсу обнаженной. Видел, как Нарин крутит браслет на руке. Злился, что мой все еще в шкатулке в комнате. Думал, как быстрее покончить со всем.
День 23.
Выходил в лазарет. Провели гемодиализ еще пятерым. Состояние удовлетворительное. Второй волны не наблюдается. Система разрабатывает вакцины на основе данных.
Завтра в ручном режиме будем вводить кислоту в резервуар. Думали слить весь раствор и заменить чистым, но потери энергии будут невосполнимы. При таких условиях вернуться домой сможем только через… 12 лет по корабельному времени.
Разговаривал с Ольсой. Обещал много интересного. Она мило краснела и пыталась на меня шикать. Не впечатлился. Краем уха слушал, что Нарин обещал Селене. Запоминал.
Жду завтра.
Глава 28
Ольса
Запертые каждая в своей «камере», мы с Селеной медленно сходили с ума. Это было так страшно, так жутко, что иногда просто не было сил разговаривать. Горло словно сжималось, не позволяя сделать ни вдох ни выдох. Совсем тяжело стало в тот день, когда Сумудин не ответил на вызов. Сидя перед трехмерной схемой корабля, я слушала как кивер отправляет вызов доктору и все ждала, ждала ответ. Час. Два. Три…когда изображение перед глазами просто поплыло, а в ушах устойчивым гулом звучал сигнал, я отошла к окну, надеясь получить хоть какие-то сведения от оджи.
– Селена, ты там? – девушка появилась через пару минут, несколько всклокоченная и встревоженная.
– Где же мне быть-то? Что-то придумала? – Она большую часть времени проводила за изучением планет в этом секторе, выбирая те, которые больше подходили по параметрам для жизни. Не сведущая в медицине, просидев два дня над схемой Парадокса, Лени занялась тем, в чем понимала лучше.
– К сожалению. Ты связывалась с Нарином? – лицо девушки потемнело, черты стали жестче. Ответ и без разъяснений оказался очевиден.
– Я знаю, что он заболел, – Селена говорила тихо, словно опасаясь собственных слов, – еще вчера поняла. У него был такой хриплый голос, и гораздо более медленная речь, но я старалась не думать об этом, хотя и чувствовала, что права.
Мы помолчали какое-то время, рассматривая обстановку в комнатах друг друга, хотя успели выучить их почти наизусть. Ни горчично-желтое кресло в комнате Селены, ни белые столешницы в кабинете Сумудина особого интереса не представляли, но мозгу требовалось на что-то отвлечься, чтобы не дать развиться панике.
Понимая, что лишний стресс будет Селене вреден, но все же не имея права молчать, снова посмотрела на оджу.
– Сумудин не отвечает.
Зеленые глаза встретились с моими. Она все понимала. Я словно видела, как в ее голове щелкают шестеренки, просчитывая варианты нашего будущего и ситуации в целом.
– И что мы с тобой можем?
– Судя по данным, что мне доступны, зараза все же не сто процентов смертельна. Так что все не умрут. Думаю, мы можем надеяться.
– Ольса, ты веришь в Бога? – неожиданный вопрос Селены выбил меня из фатально-задумчивого состояния. Никак не ожидала подобного разговора. Особенно сейчас. Хотя, с другой стороны, когда , если не в такой ситуации.
– Конкретизируй. Это очень общий вопрос.
– Я имею ввиду, веришь ли ты, что после смерти есть что-то еще. Что мы не становимся куском сгнившей плоти и наши поступки при жизни имеют хоть какое-то значение, – Селена обняла себя руками, словно пытаясь убаюкать. Я знала, что ей когда-то пришлось пережить предательство любимого и потерю ребенка. Сейчас она выглядела такой уязвимой, что не смотря на собственные страху, мне очень захотелось ее обнять.
– Я акушер. Помогаю появляться на свет новой жизни. А иногда становлюсь свидетелем того, как эта жизнь покидает маленькое тело только что рожденного существа. Да, я верю. Мне надо верить. Иначе, к чему все это? Я верю, что добрый человек все же оставляет после себя частичку чего-то, назови это как хочешь, хоть душой, хоть энергией. И эта частичка оказывает влияние на жизни других людей. Близких, знакомых, а может, набрав достаточно сил, вновь рождается на свет живым существом. Я верю, Лени. Без этого жизнь не имеет смысла.
– И я верю. Верю, что мы с тобой не напрасно оказались здесь. Не для того, чтобы умереть, запертые в чреве инопланетного крейсера, полного какой-то заразы.
Следующие несколько дней оказались самыми тяжелыми. Полная тишина «в эфире». Скупые данные, поступающие из лазарета, которые только удручали и никак не помогали поддерживать боевой дух. Просматривая цифры, я только кусала губы, стараясь не попадаться на глаза Селене, пока не возьму себя в руки. Оджа больше ничего не спрашивала, но я видела по ее лицу, что она прекрасно себе представляет, что именно написано на экране моего планшета.
Утро началось где-то с обеда. Меня, уснувшую всего пару часов назад, разбудил радостный голос Селены.
– Ольса, Нарин звонил. Ольса, просыпайся, – разлепив глаза, откинув спутанные волосы с лица, едва не упала с дивана, на котором спала у дальней стены кабинета. Комбинезон Сумудина, который пришлось одеть в замен постиранных и сохнущих в уборной, вещей, сильно сдавил левую ногу, неудобно скрутившись во сне. Ворот царапал шею, явно рассчитанный на больший рост, но это был единственный доступный мне вариант. Не носить же халат на голое тело. Парадный китель доктора тоже как-то не подходил.
– Он в порядке? Что с Сумудином? – Селена, похудевшая от волнения, не менее растрепанная чем я, но все же радостная, встретила широкой улыбкой.
– Они почти в порядке. Болели. Сумудин еще в беспамятстве, но по словам Нарина, кризис миновал.
Кризис миновал. Надеюсь, это касается ситуации в целом. И все же, мне трудно поверить, что Сумудин в порядке, пока сама не удостоверюсь.
Сумудин.
Не смотря на дезинфекцию, проведенную в помещениях и коридорах Парадокса, идти в отсек очистки пришлось в защитных костюмах. Из тонкой, эластичной ткани, достаточно легкие, они все же доставляли некое неудобство. Разработанные довольно давно, они не лучшим образом подходили к сегодняшним реалиям. Нужно будет обратить на это внимание разработчиков.
Небольшой резервуар с противовирусной сывороткой несли два моих помощника, из тех, кто уже переболел и чувствовал себя более-менее приемлемо. Ребята выглядели бледными до синевы, со слегка дрожащими руками, но упорство никуда не делось. Втроем, еще не до конца зная, как отреагирует система на наши действия, мы шли по пустым коридорам, создавая непривычно громкое эхо.
Нарин, удалив всю импульсную жидкость в резервуары, с недовольством управлял кораблем через старые режимы, что требовало большей концентрации и давало более длительный отклик. Не только топливные и транспортные системы, даже в моем подразделении были сложности, настолько мы привыкли использовать раствор для работы.
В отсеке очистки вместо яркого розового цвета импульсной жидкости, насыщенной сопутствующими элементами, нас встретило нечто серо-сизое, такое загустевшее, что вещество едва двигалось в резервуаре. При такой плотности нам не добиться результата. Сыворотка подействует только в каком-то определенном слое, а затем клетки вируса вновь распространяться. Если мы хотели что-то сделать, нужно было нагреть импульсную жидкость, чтобы поднять скорость движения молекул. Но вот обычных 65 градусов в этом случае может не хватить, а выше уже не безопасно. Но с другой стороны, ситуация, которая возникла на Парадоксе тоже не может считаться безопасной.
– Что у тебя? – напряжение в голосе Нарина чувствовалось даже через кивер.
– Все загустело. Но поднять температуру в автоматическом режиме не выходит.
– Что с ручным управлением?
– Сам не справлюсь, – пытаться изображать из себя мастера в том, в чем не разбираюсь, я отучился довольно давно. Здесь нужен был специалист. При чем, желательно мастер высокого уровня, а не простой работник. Вот только… – Нарин, работать в костюме не получится. Слишком узкий лаз.
– Я понял. Жди.
Отключив связь с капитаном, устало сполз по стене. Слабость все еще была невероятной, накатывая волнами. Побывав в медотсеке, с печалью и вспышками злости осмотрел пациентов и тела тех, кто не пережил эпидемии. У некоторых наблюдались явные повреждения дыхательных органов, другие страдали нарушением зрения. Столько лет занимаясь медициной я все никак не мог перестать удивляться, с какой скоростью вирус может нанести урон живому существу. Повреждения тел погибших были настолько сильными, словно их в течение нескольких недель подвергали воздействию самой сильной радиации. Некоторые типы тканей разрушались на клеточном уровне, превращаясь в ошметки. Нам удалось остановить распростронение и подобрать более-менее приемлемый вариант вакцины, но кроме этого требовалось разобраться, по какой причине так разнились симптомы и результат у зараженных. То, что мы с Нарином перенесли вирусную атаку достаточно легко, по сравнению с другими обитателями Парадокса, легко объяснялось действием токсина. Пусть вещество в моей крови действовало не так агрессивно, как у друга, но в достаточной степени, чтобы я мог самостоятельно дышать и обошелся без гемодеализа. Но по каким показателям одни совершенно здоровые мужчины не смогли пережить этих дней а другие обошлись всего-то парой-тройкой дней высокой температуры и приступами.
– Сумудин, Озир придет. Захватит инструменты и скоро будет.
– Нарин, он не болел, – необходимость работать без защитного облачения меня крайне волновала. Тем более в этом случае. Такое близкое нахождение с эпицентром заразы и при открытом резервуаре было не прост опасно. Концентрация веществ в помещение будет такая, что ни одна вакцина может просто не успеть подействовать.
– Знаю. Но из всех возможных вариантов он один на ногах. Трое без сознания, пятеро из механиков… больше не могут помочь, у одного здесь ариё, а остальные… Сумудин, он сам так решил. Просто сделай все, что сможешь.
Все, что сможешь. Озиру явно объяснили, чем это может обернуться, но он все равно решился на подобное, а я почти ни чем не мог помочь, кроме элементарных мер.
– Что смогу.
К моменту появления механика у меня уже все было готово. Не знаю, будет ли все это иметь хоть какой-то результат.
Озир, все же в защитном облачении нес кейс с инструментами. Он широко, но печально улыбался, одним своим видом заставляя прикусить язык.
– Ну что, попробуем спасти всех?
– Для начала давай попробуем сохранить тебя, – у меня резко ухудшилось расположение духа от сложившейся ситуации. Подвергать опасности собственную жизнь всегда было проще, чем ставить под угрозу кого-то еще. Впрочем, решать, кто имеет большую ценность в том или ином случае – это и есть моя работа.
– Я не против, но ты сам сказал, что до регуляторов в защите не достать. Не смотри на меня так, Сумудин. Я не дурак и все понимаю. Так давай действовать исходя из этого. Что мы можем?
– Только самое элементарное. Перчатки, маска, – оба предмета, самые обычные медицинские приспособления, но иногда и они могут совершить чудо. – Мы тебя обработаем антисептиком, но он испаряется через двенадцать минут. И, Озир, будет печь. После того, как защитный слой исчезнет, вирусы из открытого резервуара начнут проникать в тело через поры кожи. Он очень агрессивен, а при повышении температуры станет еще более активным, так что за двенадцать минут мы должны успеть поднять температуру жидкости в резервуаре до 84 градусов. Судя по анализу, этого будет достаточно, чтобы возобновить движение частиц до нужной скорости. Затем необходимо ввести сыворотку, запустить миксер и ждать семь минут. И после этого пустить раствор по трубам. Если реакция будет и цвет сменится на розовый в первом блоке и голубой во втором. Тогда можно будет нормализовать температуру. Если не удастся – предстоит повторить.
– Отличный план, – кривая улыбка на губах коллеги вполне ясно показывала, до какой степени он верит в успех с первой попытки.
Я и сам не верил, что у нас получится, но ничего другого придумать не смог. Несколько емкостей с сывороткой стояли в шаге от резервуаров, готовые для четырех попыток. Небольшой блок с антисептиком и ампулы с вакциной, которая может не успеть разнестись по кровеносной системе. Ввести ее заранее – не меньший риск. Отличная комбинация.
– Сколько времени надо на нагрев резервуара?
– Сейчас температура упала почти до 22, так что минут десять.
Десять минут. И еще семь на реакцию сыворотки и миксер. И запуск по системе. А у нас всего двенадцать минут с момента распыления антисептика.
– Акре, мы никак не укладываемся в рамки.
– Я умею считать, Озир. Дай подумать.
– А что, если распылить твою противовирусный чудо-состав еще раз?
– Могут появиться ожоги.
– Но это еще двенадцать минут. Даже если сыворотка не подействует с первой попытки, у тебя будет шанс запустить ее еще раз.
– Будет больно.
– Само собой, – механик улыбнулся, – и, наверняка останутся шрамы. Но это двадцать четыре минуты, Сумудин. Ну, на крайний случай, вколешь мне обезболивающее.
– Это не остановит разрушение тканей.
– Акер, все равно кто-то должен это сделать. А кроме меня у тебя никого сейчас нет. Подумай хоть об Ольсе.
– Я о ней думаю постоянно. Но если ты свалишься в обморок от шока, это ей не поможет.
– Верь в меня, – Озир неожиданно подмигнул, одним своим этим действием заставив меня решиться.
– Как только вещество сменит цвет и ты выпустишь его в систему – немедленно в душ. В техническую воду по всему судну добавили антибактериальные вещества. Нужно будет смыть остатки защиты и подождать, пока помещения очистятся. Потом тебя заберут в лазарет.
– Как скажешь, Сумудин. Мы готовы?
– Погоди, пока к отсеку подойдут еще двое моих, они помогут тебе очиститься после того, как мы закончим.
Две минуты. Поставив одного из своих медиков следить за состоянием Озира, а второго контролировать показатели системы, глубоко вдохнул. Было такое невероятное число возможных исходов, что кружилась голова, но безделье и попытки угадать нам ничего не дадут.
– На свет три снимаешь костюм. И сразу, как Падар тебя обработает, сразу запускай температуру. Готов?
– Давно уже.
– Два, три!
Все дальнейшее фиксировалось сознанием какими-то урывками. Вот на пол падает защитный костюм и в воздухе переливается водяная пыль антисептика. Озир кривится почти сразу, но зажимает зубы. Раствор почти не попал на кожу на прямую, осев тонким слоем на рабочем белом комбезе механика, но на шее я все же вижу пару красных точек. Озир уже сбоку от колбы, вытянув руку в узкое пространство, один за одним щелкает тумблерами. Внизу под резервуаром тихо загудело.
На табло медленно меняются цифры. Двадцать восемь градусов. Тридцать два. Сорок один.
Температура поднимается слишком медленно. Проходит отпущенные десять минут, а мы едва добрались до семидесяти.
– Слишком загустело, – голос Озира хриплый. Из-за маски или от боли – понять не возможно. Механик передергивает плечами, но не касается руками шеи, по которой расползлись неровные плямы ожогов.
Я скриплю зубами, но пока ничего не могу поделать, кроме как ждать.
– Сумудин, вколи мне обезболивающее.
– Так сильно болит?
– Пока не очень, но потом тебе будет не до того, а я чувствую как на голове у меня дымиться кожа.
Сделав инъекцию прямо через рукав комбинезона, с нетерпением перевел взгляд на табло. Восемьдесят. Совсем немного.
Стоило заветным цифрам отразиться на экране, как мои помощники сдвинули в сторону люк резервуара, выплескивая внутрь одну порцию сыворотки. Крышку резервуара закрывать было сейчас нельзя и я с беспокойством оглянулся на Озира. Помещение, и без того в наибольшей степени наполненное вирусом, сейчас осветилось красным светом аварийных огней, демонстрируя крайнюю степень опасности.
– Не бойся, акер. Я еще не умираю.
– Уж я постараюсь, чтобы так и было дальше.
Жидкость, вязкая, серая несколько минут не менялась, пока в глубине слабо не вспыхнули яркие фиолетовые искры. Не розовые. Почему-то я не подумал, что примеси, имеющиеся в исходном составе могут изменить реакцию с сывороткой. Если из-за этого ничего не получится, предстоит пробовать завтра еще раз. И еще. Пока нам не удастся очистить корабль от этой заразы.
От нехорошего предчувствия в груди потяжелело.
– Включай миксер, – содержимое прозрачного резервуара стало практически равномерно фиолетовым, но это, вместе с оставшейся мутью, не позволяло поверить, что все получилось. Озир, которого повторно обработали защитным составом, практически на ощупь щелкнул еще один тумблер. В колбе возникло слабое круговое движение, постепенно ускоряясь и вовлекая в водоворот все содержимое. В какой-то момент внутри резервуара образовалась воронка. Скрипя зубами, стараясь не обращать внимания на язвы, появившиеся на коже Озира и желтовато-бурые пятна на одежде, все ждал нужного результата. Казалось, еще немного, и вещество станет равномерно-голубым, сменив свой непривычный оттенок на успокаивающие тона.
Но нет.
В какой-то момент с самого дна, словно поднятая взвесь в озерной воде, стала подниматься мутная серость. Минута – и весь резервуар заволокло непрозрачной темнотой.
– Выключай! – это явно был не тот результат, на который я рассчитывал. – Какая-то примесь питает заразу, не давая ей полностью попасть под действие сыворотки. Озир, что на этом этапе добавлено?
– Здесь еще присутствует ряд солей, после прогона по системе, – механик говорил уверенно, но действие обезболивающего не сможет компенсировать урон.
– Варианты? Можно ли их убрать из раствора?
Тишина, нарушаемая только мерным гулом серены и шумом термостата в резервуаре. Мне нужно было решение, но ситуация не располагала к долгим размышлениям. Соли выпадут в осадок, если понизить температуру, но тогда не будет реакции и движения частиц.
– Мелкодисперсный фильтр.
– Что?
– Это версия резервуара – новая разработка, здесь съемный фильтр, с очищаемыми блоками, но крышку мы не меняли. Слишком дорого. В ней должен быть старый сетчатый фильтр с угольными вставками. Не самый практичный вариант, но иногда камень лучше тонкого инструмента. – В любом случае, это был единственный доступный вариант сейчас, так врем уходило, как вода сквозь пальцы. Держать Озира, пусть в маске и под раствором дальше было просто невозможно.
– Запускай. Что для этого Нужно?
– Сейчас все сделаю, только акер, сыворотку нужно будит добавлять сразу. Пока все пропуститься… – с кривой улыбкой механик начал что-то быстро щелкать на крышке резервуара, закрывая крышку более плотно. Озир вернулся к ручной панели, но воспользовался не ей, а каким-то рычагом у самого основания резервуара. С крышки на дно, медленно опускаясь в густом мутноватом составе, опустился магнитный блок с тонким металлическим шнуром по центру. Тихое шипение и от крышки вниз, к закрепленному блоку, стал спускаться фильтр. Серый, в цвете содержимого резервуара, сперва он оставлял за собой облака пузырьков. Движение шло очень медленно, фильтр поворачивало вокруг своей из-за плотности вещества, но в тонком сбое верхнего, очищенного участка, жидкость была не такой темной и более прозрачной.
– Давайте сыворотку.
Голубой.
Не такой яркий, как в идеальном составе, но чистый и почти прозрачный голубой цвет.
Зависнув небольшим скоплением в единой точке, цвет, как единственный доступный мне визуальный показатель процесса, тонкими линиями, как щупальцами, потянулся в разные стороны, повинуясь движению пузырьков, медленно заполняя всю верхнюю часть резервуара. На данный момент она составляла не больше 1/12 от общей массы, но это позволяло надеяться на успех.
Сильный, резкий приступ кашля, надрывного и выворачивающего на изнанку, согнул Озира на пополам, едва не опрокинув на пол. Один из моих помощников подскочил к механику, быстро считав показатели состояния.
– Акер, нужно уводить его. Критические показатели.
– Озир, демоны тебя побери, – я понимал, почему механик молчал, но не злиться не мог, – уходи.
– Ты не справишься сам.
– Включи мне миксер, остальное сделает Нарин через систему. Если нам удалось.
–Сумудин, если что-то пойдет…
– Если что-то пойдет не так, то мы ничего не сможем сегодня сделать. Тем более, если ты умрешь. Включай и убирайся. Пожалуйста.
– Но…
– Не заставляй меня объясняться перед Ольсой, что я убил тебя не из ревности. Это приказ.
– Слушаюсь, акер, – колбе снова образовались водовороты, на этот раз в верхнем и нижнем ярусах, разделенные темной мембраной фильтров.
Слабость и удовлетворение. Ровный светлый цвет жидкости в резервуаре и мерное гудение помпы, разгоняющей раствор по всем частям Парадокса. Конечно, сейчас главным было одновременно провести обработку всех помещений и тем самым свести к минимуму возможность повторного распространения заразы. В любом случае планировалось провести еще и поголовную вакцинацию, но все же риск принести вирус на Валору или одну из космических баз был достаточно велик, чтобы отнестись к вопросу халатно.
Я сидел возле стены и просто не мог подняться. Напряжение прошедших минут вылилось в такое состояние. Нарин, получив разрешение, приводил систему в порядок, вновь наполняя импульсной жидкостью блоки управления и соединяя части судна в единое. Пока в тестовом режиме, без доступа посторонних, но все же процесс шел.
