Текст книги "Дневник любовницы мафии (СИ)"
Автор книги: Александра Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
– Дима! – на всех парах влетела я в кабинет доктора Дьяченко. И он успокаивающе улыбнулся. Ждал. Настоящий доктор и, забегая вперед, настоящий друг. Мой лучший друг. Мы поехали к нему домой. Это как насмешка. Один человек из этого дома и подъезда пропал из моей жизни, а другой появился. И когда он оставил на подземной стоянке машину, неподалеку я увидела черную мицубиши. Меня точно ножом полоснули.
Прежде чем мы начали разговор по душам, товарищ доктор притащил два стакана, достал спирт и с пугающим профессионализмом начал тот самый спирт разводить. Не удивительно, что я выложила ему все, что случилось, как на духу. И даже с лирическими отступлениями в виде собственных домыслов и рассуждений. Какой ужас. Он молчал до последнего, но под конец все-таки начал пьяно материться.
– Знаешь, я не хочу быть такой как она, даже внешне, – сказала я.
– Не будь. Если тебе это поможет, делай все не как она! Не одевайся как она, не делай то, что она, не связывайся с парнем, с которым спит она. Пей, например, спирт! И у меня даже есть тост! За то, чтобы больше никто об этом не узнал. Мы сохраним это в тайне! Только ты и я, – заговорщически подмигнул он.
Что удивительно, наутро у меня не было похмелья. Я сочла сие за знак свыше. Значит, оно мне было нужно. И я дала себе клятву, что больше об Алексе плакаться не буду. Ну и такую гадость, как спирт, больше пить зареклась.
– Вот смотрю я на тебя, Карина, и думаю, что же ты тут без нас делала? – вопрошала мама, вытаскивая из моего шкафа кучу новых шмоток.
– Я, мам, встречалась с одним молодым человеком, который решил, что я одета неправильно, – решила не врать на этот раз я. Мама на меня посмотрела недовольно.
– Ты взяла у него деньги?
– Знаешь, мам, было очень трудно отказаться, учитывая, что половину моей прошлой одежды он попросту выбросил!
У мамы дар речи, кажется, отнялся.
– Ты ничего о нем не говорила. Вы расстались?
– Это было несерьезно. Он из ветреных. Но накупить мне кучу тряпок успел, – изобразила я усмешку. Мама пожала плечами, но она не поверила. Мда, эту часть легенды я не продумала.
– Как его зовут? – спросила она.
– Саша, – ответила я без запинки.
Мама кивнула. Самое обычное имя. И меня оно ничуть не задело, Алексу оно не подходило, ассоциаций не вызывало. Пока мама отходила от шока, я сидела, закинув ноги на стол и уставившись в экран компьютера, полыхающий разноцветным ковром лугов. В последнее время у меня в плейлисте крутилась только одна печальная песня, верный признак затяжной депрессии.
До отъезда в лагерь меня взяла новая мания: те вещи, что покупал мне Алекс, я переделывала под новый стиль. На душе серо, а стало быть, надо одеваться ярко. И ни у кого не будет повода думать, что девушка, одетая как попугай на самом деле только что выбралась… не скажем откуда.
День отъезда выдался солнечный. Я стояла с чемоданом в руках и размышляла. Евгения Ивановна больше никого не взяла из своих учениц. Мы с ней ожидали автобус. Мама не смогла прийти, и я была за это ей благодарна.
Короткая джинсовая юбка была одета поверх черных ажурных леггинсов, ярко-сиреневый топик и на высоком каблуке зеленые босоножки. На руки я одела вязаные зеленые рукава.
– Смотри, краска почти стерлась, – улыбнулась тренер, глядя на мои волосы. Вот бы и сердце так же отформатировать! Я усмехнулась своим невеселым мыслям и села в облезший красный автобус. Жара, духота, многим было плохо, потому ехали долго, часто останавливались, чтобы погулять. Я сидела рядом с тренером впереди и не обращала внимания на неудобства. За окном проносились залитые солнцем поляны. На меня в отражении грязного стекла смотрела уже совсем не Эльвира Граданская, но и совсем не Карина Орлова. Я словно в одночасие повзрослела. Мое лицо было по-прежнему нежным и гладким, но глаза настороженные, недоверчивые, а между бровей складочка.
– Как ты? – спросила тренер.
– Отлично, – улыбнулась благодарно я. Мне не надо было с ней играть в прятки, она знала меня хорошо.
– До отлично тебе как до луны, но, надеюсь, без больниц обойдемся, – буркнула она и забросила в рот очередной леденец. Второй протянула мне.
В палатах нас было по трое. Мои соседки-болтушки были девушками хорошими, но я больше не верила свой удаче. Я не подпускала их близко, и они, кажется, решили, что у меня звездная болезнь. Как далеко от правды! Мое доверие было предано и растоптано дважды в течение слишком короткого времени, дружить не хотелось. Два дня я почти все время проводила на тренировках. Евгения Ивановна, однако, не была в восторге.
– Мне не нравится, что ты никуда не ходишь и ничего не делаешь с другими ребятами. Придется заставить. Будешь танцевать на приветствии. Возьми соседок и ставьте номер.
Правда, заставить их что-то делать можно было только из-под палки, пришлось воспользоваться железной волей тренера, она все быстро расставила по местам. Мы уже репетировали приветствие в последний раз, когда тренер взяла в руки телефон. Она взглянула на меня, думая, что я не замечу, но я заметила и скосила на нее глаза. Она закрыла ладошкой губы, чтобы нельзя было опознать ни слова, и отошла подальше. Я вздохнула, мне хотелось хоть разочек еще окунуться в мир Алекса, но это было невозможно. Может, я ненормальная? Я снова поймала себя на мысли, что только стоило отдалиться ото всего этого, как меня будто магнитом тянуло обратно. И я знала, что это не так легко искоренить.
– Ты пропустила выход, – сказала моя соседка, та, что Вика. Однако мне за это даже не попало, потому что вернулась крайне озадаченная тренер, даже музыку выключила. Она подошла ко мне и тихо спросила:
– Скажи мне, ты ведь с ним не..? – и подозрительно прищурила глаза.
– Господь с вами, Евгения Ивановна! – воскликнула я громко и уже тише: – у него хватает наглости обо мне спрашивать?! – спросила я в шоке.
– Тише, Карина. Ничего особенно он не спрашивал, только о твоем самочувствии, – я вздохнула. – Просто дежурный вопрос.
– Вы прекрасно знаете, что не дежурный, – недобро сощурилась я, скрещивая руки.
– Иди-ка репетировать, Орлова, – заявила она спокойно. Разговор об Алексе был закончен. – И да, кстати, я давно хотела предложить тебе звать меня на «ты», – почесала она висок. – Я к тебе как к сестре, а ты «выкаешь», и я чувствую себя старой и дряхлой.
В любое другое время я бы предложению обрадовалась, но после разговора об Алексе за ним почувствовалось признание собственной вины.
– Приготовились, – скомандовала тренер прежде, чем я успела додумать свою мысль. И я запрятала под шапкой все свои эмоции, замкнулась в себе.
Праздник открытия. Вика и Рита сидят рядом, болтают. Тренер вела представление. Нет, я правда понимала, за что ее так недолюбливала Анжела. В тот день она была одета в шикарное платье, ей все завидовали. А еще я лучше всех теперь понимала, что Евгения Ивановна явно не забыла Сергея Елисеева. Вообще не понимаю, зачем она мне соврала тогда. А вдруг, мне уготована та же участь?! Я ужаснулась от одной только мысли.
– Второй отряд, – назвала нас тренер, и мы побежали к сцене. Вика и Рита встали по разные стороны. Тренер посмотрела на меня, и я кивнула. Так было всегда. Рита и Вика начали танцевать. Я ждала своего выхода, он был чуть ли не в середине, пока они танцевали, я смотрела на косяки, тренер молча качала головой. Выступать без предмета так спокойно… удивительно, что они не могли сделать все правильно. Меня знали и встречали аплодисментами. Я медленно, что самое сложное, прогнулась и встала на руки, подняв ноги в шпагат, а потом, оттолкнувшись руками, я вскочила на ноги, и начался уже непосредственно танец. Вика и Рита танцевали сзади, а я на переднем плане. Когда пришла пора становиться на колени, я поняла, что останутся синяки. Мы решили не добавлять много элементов гимнастики. Просто танец. Но вот я встала и подняла сзади ногу, прижимая ее прямую к плечам. В своей стихии, поворот, и мы все втроем на удивление синхронно упали, заканчивая танец. Кажется, это единственное, что мы сделали синхронно.
– Это было ужасно, – заявила тренер. Я только кивнула. Ну а что? Правда же.
– Сейчас не тренировка, – отмахнулась я.
– Твое счастье, – вздохнула она. – И только попробуй уйти с танцпола.
Я свернулась на стуле калачиком, чтобы снять нагрузку с ног. В руке от нечего делать крутила телефон, а потом не сдержалась – открыла и нашла фото Алекса. Его одного. Стоит ли все это удалить? Наверное, стоит. Я нажала на кнопку удаления фотографии и задумалась над запросом подтверждения. Оставить? Удалить? Заиграла медленная музыка, рядом со мной примостились Вика и Рита, ожидая приглашения на танец. Они шумели, мешали мне. Смех вдруг показался совершенно неуместным. Я опустила голову, на глаза упала прядь почти привычных собственных рыжих волос. А когда отбросила ее обратно, обнаружила рядом какого-то парня. Промелькнула мысль, что это может быть Алекс. Я вскинула голову и посмотрела на молодого человека, который приглашал меня танцевать. Конечно, с Алексом ничего общего. Это все мое больное воображение.
– Я не танцую, – сказала я и ни с того, ни с сего выронила телефон. Он присел и поднял его, взглянув на экран, где все еще красовалась фотография Алекса.
– Понятно почему, – усмехнулся он.
– Ничего тебе не понятно, – бросила я тихонько, но он услышал.
– А кто ж тебе еще не разрешает танцевать?
– Кто угодно, только не брат, – солгала я.
– Тогда я не понимаю, почему ты отказываешься! – заявил он.
Я гневно на него взглянула, но не на того нарвалась. Товарищ обладал определенным нахальством. Так и пришлось согласиться. Я приблизилась к нему и ощутила кольцо рук на собственной талии.
– Меня Антон зовут, – сказал он, стоило мне положить руки ему на плечи.
– Карина, – я напряглась, навряд ли я смогу нормально реагировать когда-нибудь на это имя.
– Я знаю.
И больше почти ничего не сказал. Ну, зато у тренера был вид кота, объевшегося сметаны.
Это была среда, самая середина рабочей недели, когда неожиданно тренер вошла в палату и сказала, что ко мне приехали. Я знала точно, что это не мама с папой, после той детской аварии он за руль не садился. А ехать на автобусе после работы? Неа. И потому меня словно петардой подбросило. Алекс? Я чуть по лбу себя не ударила. Ну что за идиотка?! Ну откуда вообще такие мысли.
– Кто ко мне? – спросила я, ненавидя свой дрожащий голос.
В ее глазах мелькнула злость.
– Твой доктор, – резко ответила она. Я кивнула. Ну да, а кто еще? Я слезла с кровати и вышла из комнаты вслед за ней.
– Тренер, я хотела попросить тебя кое о чем, – сказала я. – Я хочу поменять показательный номер.
– На что?
– У меня уже есть идея.
– Ладно, посмотрим.
Я выскочила из корпуса и почти наткнулась на Диму.
– Димка! – воскликнула я и бросилась ему на шею. Он зафыркал. Мимо с постной миной прошел Антон. Я сделала вид, что не заметила его.
– Ты как себя чувствуешь? – спросил Дима.
– Хорошо. Правда хорошо. Рука в порядке. Я уже даже тренируюсь в полную силу.
– Дай взглянуть, – попросил он, и я закатала длинный не по погоде рукав. – Шрам останется, но очень заметным не будет, – пообещал он тоном врача-педанта. – А вообще ты в порядке? Жалуйся, пока я тут.
– Ну, нет, жаловаться я начну не раньше, чем напьюсь спирта, – улыбнулась я. Он тоже усмехнулся.
– Значит только мне!
– Что ж так-то?
– Кроме меня никто не умеет достойно разводить это пойло. А выглядишь ты… хм… ярко.
– Спасибо. Тебе нравится? – я оглядела собственный сине-малиновый наряд.
– Конечно, не нравится. Но если нравится тебе, то какая разница? Тебе неожиданно идет.
– То есть?
– Ну, никому другому я бы так одеваться не советовал…
Я смотрела на его почти белые волосы, которые раздувал ветер. Такие забавные, на пух похожие. Дима облокотился на перила, в руке зажав ключи от ядовито-желтой машины, которую можно было разглядеть даже через ельник и ограду лагеря.
– Ты надолго? – спросила я с надеждой.
– На пару часов.
– Здорово. Я рада… что ты приехал. Тут довольно тоскливо. И тренер на меня злится.
– Что так?
– Ну… она как бы меня предупреждала.
– Да ладно, это все с ее подачки. Она злится не на тебя, а на себя.
Мы помолчали. Потому что оба понимали, что он и сам немногим лучше.
– Дима, как ты думаешь… Я… ну того… в порядке? Просто я поступила так глупо, будто у меня отключился мозг. Я плохо помню все, что было до, а потом – раз, и я стою под стеклянным дождем, и вопит сигнализация, и крови столько…
– Эй. Ты не похожа на суицидницу. Я бы предпринял меры, Кари, я же врач!
– Ты правда так думаешь? Потому что мне себя приходится убеждать в этом каждый день.
– Тихо. – Он прижал меня к себе.
А затем я зачем-то рассказала ему про звонок и странный вопрос тренера. Дима поджал губы, а потом остановил меня рукой.
– Слушай, тебе не хватило что ли того, что произошло?! Если тебе мало адреналина, то вполне можно устроить еще. Забудь о нем, как друг тебе говорю. Навсегда забудь. Найди себе приличного парня, обычного с большой буквы О. И хватит истерик с разбитыми окнами. Переживешь. Не ты первая, не ты последняя. Даже если он понимает, что поступил неправильно, это его не изменит. Он дурак, сам не знает что творит, а ты сильная, умная и красивая. Ты заслуживаешь лучшего, не ты ли это говорила? Знаешь, есть такая терапия. Запиши свои мысли, события. Все запиши и сожги. Оно пройдет, полегчает. Теперь у тебя есть я, и я не исчезну, я не такой, как жеманные девицы – твои подружки. И ты не такая как они. Живи дальше. И не будь идиоткой. И не злись на меня, я врач, так надо! – сказал Дима, положив мне руку на плечо. – И не реви.
– Я не злюсь и не реву, – сказала я сквозь злые слезы.
– Это совсем не похоже на правду, – по-доброму улыбнулся Дима. Я никогда раньше не замечала насколько успокаивающая у него улыбка. – Запиши.
Он вытащил из кармана кожаную книжечку всего с парочкой исписанных врачебным почерком страниц и вручил ее мне.
– Сделай, как я сказал. У меня следующий выходной в понедельник, я снова приеду.
– Ты решил мне в психотерапевты записаться? – спросила я резковато.
– Если понадобится, – пообещал он.
Когда Дима уходил, тренер коснулась его руки и одними губами поблагодарила. И я поняла, что безумно люблю каждого из них.
– Что ты хочешь за номер? – спросила она. И я подумала, стоит ли теперь, после разговора с Димой идти на это? Да, тысяча раз да! Алекс был частью моей жизни и навсегда в ней останется. Может быть и мне легче станет. Я рассказала ей, а тренер обломала лучшие порывы: сомнительно.
– У тебя есть эта композиция? – спросила я.
– Нет, я думала, что она есть у тебя, – удивилась тренер. Да, я неувязок. – Ладно, найдем.
Вечером вместо сеанса кино тренер позвала меня в зал и сказала:
– Я нашла композицию.
– Да? Я уж хотела Диме позвонить, чтобы привез…
Я вошла в зал, там сидел Антон.
– Хм… я не уверена, что это и есть композиция, – фыркнула я. – У меня уже был один восторженный наблюдатель, ничем хорошим не закончилось, – скрестила я руки на груди.
– Поменьше яду, Орлова, – отрезала тренер. – Чем точить об меня зубы и истерики устраивать, лучше займись делом, а то в последнее время, то в Англии она, то в больнице. У меня и без тебя куча дел. Можешь нос задирать среди своих, а мне не дерзи. Переодевайся и быстро! А то времени разогреться не будет, на этот раз у меня нет с собой холодильника с пачкой льда! – и ушла, хлопнув дверью.
Я была в бешенстве. Рваными движениями переоделась за какой-то ширмой и стала разминаться. Но присутствие посторонних меня раздражало, и я не выдержала:
– Что ты тут собираешься делать? – спросила я у Антона, пока разминалась.
– Акомпанировать, – указал он на гитару. – Кто такой Дима?
– Что?
– Я вас с ним подслушивал. И так ничего и не понял.
– А спросить было не судьба? – помрачнела я, вспомнив свой опыт подслушивания.
– Так не интересно.
– Понимаю. Много узнал интересного?
– Достаточно. Я узнал, что тебя это бесит.
– Верно. И в следующий раз лучше спроси.
– Так кто он?
– Он доктор.
– Ну, это-то я как раз и понял. Он твой парень? – Уф, кажется, Антон слышал не все!
– Он мой доктор!
В этот момент пришла тренер. Она усадила меня на стул и стала причесывать.
– Ну что, дуешься на меня? – усмехнулась она. – Вот и зря. Пожалели и хватит, чем больнее бьешь по человеку, тем сильнее он становится, – она закрепила на моей голове прочный узел из волос. – Я знаю. Я на твоем месте побывала. А теперь болтовню в сторону, показывай.
Я отвлеклась от проблем, энергично объясняла, показывала, маниакально блестели глаза. Тренер выслушала и сказала:
– Реализация сомнительная, – сказала она. – Особенно сомнительно в твоем исполнении. Нужна плавность и медлительность, а в тебе этого нет. Но раз уж костюм твой сгорел, попробуем.
– Я сделаю, – заупрямилась я.
– Да, пожалуйста. Просто если будет плохо, то я заставлю тебя вернуть старый номер, – скрестила руки на животе тренер. – Кстати, какой костюм ты хочешь к этому номеру?
– Сиреневый! – воскликнула я. – И синюю ленту.
– БОЖЕ! – воскликнула она. – У меня от твоих одежек глаза режет, но я еще надеюсь, что это пройдет. Давай сделаем запись песни.
– Запись получится очень тихая, ничего я поиграю, – «успокоил» Антон. Тренер скривила губы, пытаясь скрыть улыбку. Заговорщики! Ррр, ненавижу!
– Карин, начинай, – тренер встала и подошла ко мне. Я опустилась на колени.
Я прогнулась назад и взяла ленту в руки. Тренер не останавливала меня, просто спросила по окончанию:
– Давно у тебя эта идея?
– Не очень, но все же.
– Ясно. Так, иди сюда. – И она стала править «проблемные места». Я несколько удивилась тому, как давно не видела, чтобы она сама делала гимнастические упражнения. Но тогда будто захотела сама примерить на себя этот номер. Закончили мы только в час ночи. Как я догадывалась, тренеру идея понравилась больше, чем она пыталась показать.
До корпуса меня провожал Антон.
– Такое впечатление, будто ты сломаешься. Твои родители всяких травм не боятся?
– Мама боится. Но с тренером не поспоришь. Она решила, что я обязана заниматься, и мама сдалась, – сказала я и остановилась у перил домика.
Антон внезапно схватил мою руку и задрал рукав.
– Пока ты танцевала, я заметил.
– Я разбила стекло, и осколок порезал артерию, – призналась я. – Дима нашел меня. Он… не парень, – сказала я и поняла, что допустила оплошность.
– Нашел? – удивился Антон. Ну да, не объяснять же, что я ночью шлялась по улицам в одиночку.
– Забудь, – я отвернулась. – Просто нашел и все.
– Просто нашел и все. Как скажешь. Спокойной ночи, Карина.
Дима оказался прав. Когда я писала дневник, эмоции словно вытекали через кончик ручки на бумагу. Я удалила все фотографии Алекса, кроме одной, самой любимой. А что про лагерь? Тренер поставила мне великолепный номер, лучше которого в моей жизни никогда не было и не будет (от моего, признаться, осталось очень мало!), с Антоном я так и не начала встречаться, несмотря на все его попытки. Я не могла вынести звучания его имени и вспоминать о том, что последнего парня, который меня поцеловал, я тоже застрелила, а о голову первого разбила вазу. Эдакая опасная дама.
Я выиграла олимпиаду и даже, к собственному смущению, выиграла титул самой красивой спортсменки (говорю это потому, что данное обстоятельство вернуло мне некую веру в себя!). Я настояла, чтобы костюм был сиреневым, а лента синей, тренер сопротивлялась, но я добила ее, сказав, что либо так, либо я выступлю со старым номером. Я оказалась права, он влюбилась в эту постановку и сдалась. Весь мир услышал крик моей души. Но почти никто не понял. Woman, you can change my world. Не про нас с Алексом, но я верила, что чей-нибудь мир изменю! Изменю!
Я стояла на берегу залива и держала в руках дневник. Полыхал костер, жар заставлял покрыться потом мое лицо. Но в воду я не собиралась окунаться. Огонь уже начал затухать, когда я швырнула туда дневник. И он жадно потянулся к бумаге. Если бы я знала, что придется писать свою историю еще раз, я бы такой глупости не сделала!
Глава 8
Если вы, как и я, думали, что на этом все закончилось, то это глубокое заблуждение. И теперь я расскажу чем обернулось то, что Алекс меня пощадил. А точнее кто решил меня убить вместо него. И вы правильно догадались. Неожиданного тут ничего нет. Моей изрядно подвыпитой кровушки захотел и Константин Граданский. Но обо всем по порядку.
Сначала моей кровушки возжаждали журналисты. Выигранная олимпиада сделала меня знаменитостью наконец-таки не за смазливое личико, но и ему досталось. Очень много шума в прессе наделал мой показательный номер, а особенно – интервью после него. Прозвучали вопросы о больнице, о дальнейших планах, но один заставил меня серьезно задуматься над ответом:
– Скажите, пожалуйста, ваш номер потряс всех тем, что он очень глубокий и явно имеет личный подтекст, может быть он чему-то или кому-то посвящается? – спросил журналист, сверкая глазами. Давным давно уже они старались разнюхать хотя бы песчинку информации о личной жизни Карины Орловой. Не знаю как от них отбился Алекс, про которого знала вся моя школа, но я благодарна за то, что никто не ткнул в меня тогда пальцем и, обнажая все полузажившие раны не завопил: это ж новая сломанная куколка Елисеевых! Однако, придумывать подоплеку номера пришлось:
– Ну, я могу сказать, что у множества спортсменов детство получается скомканным, творческая зрелость – лишь следствие. А этот номер я, наверное, могу посвятить женщине по имени Лиза и хочу сказать ей: Лиза, я выжила, – а дальше камеры запечатлели мои блестящие от непролитых слез глаза.
– И кто она? Кто такая Лиза?
– Я не стану скрывать, несколько последних месяцев выдались для меня очень тяжелыми, но Лиза – тот редкий человек, который не бросил в беде, – лаконично ответила я.
А после тренер погладила меня по родным и дорогим тициановым волосам. Я видела потом эту запись. Сиреневый костюм мне подходил идеально, в руках я рассеянно крутила ярко-синюю ленту, когда дошло до памятного вопроса, мое лицо не дрогнуло, а вот выражение глаз стало совершенно другим. Было заметно, что меня задели за живое, черт бы побрал журналиста!
Мама и папа не поняли моего обращения, никто не понял, кроме всего нескольких человек. Но, разумеется, эти осведомленные товарищи коллективно промолчали. И потому в прессе долго еще искали некую Лизу, но наша связь была слишком тайной, чтобы можно было за что-то зацепиться.
За олимпийское золото Федерация решила отплатить мне сполна. Щедро растранжиривая казну, губернатор Петербурга раскошелился на квартиру в роскошной новостройке в центре города. В душу закрались легкие подозрения… ведь губернатору мои друзья не совсем чужие. Я дежурно поулыбалась, вытерпела все поцелуи руководства города, получила ключи и направилась оценивать приобретения. Однако, буквально у самого выхода из здания, я наткнулась на Алекса и Колю. Последний озаботился тем, чтобы меня поздравить. А я очень сильно постаралась даже не смотреть в сторону Елисеева.
– Сегодня было награждение? Поздравляю, – улыбнулся Коля.
– Ммм… да, – выдала я гениальный ответ. За спиной защелкали фотоаппараты. Я вздрогнула. Ну что за невезение?
– Квартира?
– Угу. На Заневском. Красота, – кивнула я. Снова неловкое молчание.
– Кстати, поздравляю, – выдавил Коля.
– Спасибо.
– Уверен, Алекс присоединится к поздравлениям.
– Я передавал через Женю, – сухо сказал он, не глядя на меня. Ого как. А до меня они, естественно, не дошли.
– Ладно, передам через нее свое спасибо, – демонстративно равнодушно пожала я плечами, и, кажется, Алекс едва заметно улыбнулся. – Мне пора.
И с тяжелым сердцем я чуть не бегом бросилась в сторону метро. Ночью мама опять слышала, что я плачу.
Гонорар за олимпиаду родители оставили за мной. И вкупе с деньгами, доставшимися мне от Алекса, я начала с завидным воодушевлением обставлять новую жилплощадь. С головой ушла в обустройство, не жалея избавлялась от миллионов Алекса. Их я ненавидела не меньше, чем его.
Сначала сделали проводку, потом паркет. Я радовалась, как ребенок, наблюдая изменения в своем будущем доме. А потом настал черед красок, обоев и так далее. Но вдруг однажды мне в голову что-то стукнуло и жизненно необходим стал дизайнер. Его нашел опять же Коля. Максим Громов был молод, находился в поисках опыта, а, главное, у него было время, чтобы мне помогать. Также его не ужаснула идея покрасить квартиру во все цвета радуги!
Мы договорились встретиться в кафе около моего дома, где я не побывала еще ни разу. Я, как порядочный клиент, пришла раньше. Неожиданно передо мной вынырнула девушка, и я обомлела.
– Линда… – удивилась я.
– Ой, я тебя помню, – пробормотала она. – Правда, имени не знаю.
– Карина, – она с удовольствием пожала мне руку. – Я и не думала, что ты работаешь официанткой, ты больше на модель похожа…
– Но и я не думала, что ты олимпийская чемпионка по художественной гимнастике, – усмехнулась она. – А моделью я подрабатываю. Правда… не очень успешно, – скорчила она забавную гримаску. Внезапно ее лицо потемнело. – Как там Алекс?
– Без понятия, – улыбнулась я и впервые почувствовала, что чуть-чуть отпустило. Она удивленно на меня посмотрела, но я не собиралась вдаваться в подробности. Моя страшная история совсем недавно закончилась, и я медленно, но верно, успокаивалась. Не хотелось бередить раны. Пока еще больно, но выбора нет. Зачем тратить нервы на истерики, когда легче принять как должное ту часть моей жизни.
Я заметила, как в кафе вошел высокий парень, и стал осматриваться.
– К тебе? – спросила Линда.
– Может быть.
– Инет? – понимающе спросила Линда, видимо мир электронный знакомств не оставил красавицу в стороне.
– Неа, это дизайнер, мне же выделили квартиру, – немного смутилась я. – Здесь рядом, буду частым гостем. – А потом я помахала рукой Максиму (да, это был он). Парень подошел ко мне и присел.
– Карина Орлова?
– Она самая, – я протянула ему руку для пожатия. – Заказывайте.
– Чай, черный, с сахаром и лимоном, – Линда улыбнулась и кивнула.
– Двойной капучино.
– А в двух чашках пойдет? – опешила официантка.
– Главное, чтобы он был, – закивала я.
Она улыбнулась мне и убежала. Невольно я задалась вопросом, а сколько Линде лет?
– Знакомая?
– Скорее да, чем нет.
– Итак, Карина, какие у тебя пожелания? – спросил Макс.
– Ну, во-первых мне нужен скорее консультант. Во-вторых, так получилось, что у меня не слишком много времени, – вздохнула я.
– Ну, зато у меня его достаточно, – успокоил Максим. – Сейчас не сезон, да и я пока не так знаменит, как хотелось бы. – Мы понимающе улыбнулись друг другу. И принялись за обсуждение. Максим остался доволен моими идеями, хоть и удивлен. Последние две недели лета мы пробегали по магазинам, подбирая то, что устраивало нас обоих.
Мама не могла на меня нарадоваться, ведь теперь я не грустила, не сидела в углу с плеером в ушах. Радость ее была преждевременной, ведь я собиралась съехать так быстро, как удастся. Некоторые мои знакомые достаточно наглы и могут заявиться домой без приглашения. Например Константин… А значит выход только один: пусть приходят в другой дом, где вредить кроме меня некому.
Школа стала самой страшной каторгой. Я была совершенно одна, про меня говорили только шепотом, но так дружно! То есть все знают, но никто не скажет в лицо. Из-за трусости.
Одиночество напрягало неимоверно. Теперь я была не только отверженной, но и знаменитой. Мне даже не с кем было поговорить. Я чувствовала себя призраком, на меня не поднимали глаза ученики и, по возможности, – учителя. Уж и не знаю что с ними Алекс сделал. Но даже мама отчего-то сделала вид, что ничего не происходит, хотя не могла не заметить, что мои подруги бесследно испарились. Я хотела бы думать, что родители меня не раскусили и сдались, но они не дураки, скорее всего сами догадались.
Если я не бывала на тренировке или в школе, не спала и не отделывала квартиру, то сидела за компьютером. Часами. Меня это нисколько не напрягало, что только подтвердило мою идею: я хочу работать с компьютером. Не на компьютере, а именно с ним.
Правда, будущая профессиональная деятельность выражалась только в том, что я пошла на курсы подготовки к поступлению, чем уничтожила жалкие остатки свободного времени. Там было всего три девушки: я, Настя и Оля. Они были знакомы раньше, обе из Питера, обе клубные девочки, все из себя. Меня, однако, приняли за свою. У них были богатые папы и любящие большие семьи. А я послушала их и предпочла просто не рассказывать о себе. Про гимнастику упомянула вскользь, такие люди не интересуются спортивными обзорами.
Школа. Конец урока. Я от нечего делать сидела в наушниках и просто теребила волосы. Жалостливый взгляд Светы. Но как только она поняла, что я заметила его, сразу же отвернулась. Теперь с Леной сидела она, и наша штатная блондинка выносила мозг ей. Кто кому еще должен сочувствовать. Однако, вокруг меня образовалась самая настоящая санитарная зона, что тоже настроению не способствовало.
Как только прозвенел звонок, я вышла на улицу и встретила Максима, с которым мы собирались продолжить шопинг-терапию.
– А прошлый-то был подонок, но получше, – бросила громко Лена Свете, та снова грустно на меня взглянула и промолчала.
– Они думают, что я твой парень? – поинтересовался Макс. – А кто был прошлый?
– Не обращай внимания, – улыбнулась я безмятежно. – У меня мало времени, тренировка через два с половиной часа.
Пока мы ехали в его машине, он старательно пытался выяснить кто я такая и откуда знаю Колю, но сам не рассказывал, какими судьбами подвязался с этими людьми. Когда я спросила о нем у Коршуна, тот сделал такие глаза, будто Максим имел отношение только к планете Марс.
Я приехала чуть-чуть загодя, чтобы потренироваться, с собой приперла тучу пакетов. А мыслями уже переезжала.
– Что это ты такая счастливая? – подозрительно спросила тренер, не привыкшая к тому, чтобы я веселилась.
– Скоро перееду, – обрадовала ее я.
Однако, мой ответ убил ее интерес на корню. Она пожала плечами и оставила меня разминаться в гордом одиночестве.
Но мое настроение быстро испортилось, когда мама сказала, что раз теперь не за горами перебор квадратных метров на одну меня, то ко мне приедет пожить Надя – моя двоюродная сестра, которая только-только поступила в университет Петербурга и живет, бедная, в общаге. Я не любила маминых родственников, а точнее тетю Дину с дочерью Надей. Сестра моей мамы была дамой на редкость стервозной, иногда мне казалось, что ее основная цель – изжить родню. Благо, обитали они в другом городе, но, ура, кузина приехала учиться именно к нам, и вся моя радость от переезда померкла. В последний раз я видела Надю воочию, когда мне было девять, и на радостях от встречи, кузина бесцеремонно толкнула меня на косяк. Я неделю сверкала здоровенной шишкой на лбу. Мама разумеется, все простила. А я оказалась более злопамятной. Иногда мне казалось, что мама чувствует себя за что-то виноватой перед ними, и Дина с радостью этим пользуется. Иными словами, моя родительница родственников любила, а я ненавидела за двоих.
