Текст книги "Дневник любовницы мафии (СИ)"

Автор книги: Александра Гейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Экзамен подкрался незаметно, выпив из меня все соки (простите, весь кофе). Консультация. Я стучала ногой по батарее, сидя на подоконнике. На фоне зеленоватых студентов Настя казалась королевой. Щеки розовые, глаза горят. Влюблена. Но больше удивила меня не она, а Оля, которая вдруг сильно обеспокоилась своими оценками. Даже не ожидала.

– Ты выглядишь ужасно, – заметила я.

– Ты не лучше, – и мы понимающе улыбнулись друг другу. – Смотри, наша Миледи, – фыркнула Оля.

Миледи мы прозвали Наталью Владимировну Орехову. Она училась в аспирантуре, но ходили все вокруг нее на цыпочках. Она обладала незаурядно привлекательной внешностью и ужасным характером. Стерва редкая, и меня она не любила, кажется, за всех насоливших ей студентов мира.

– Прячусь, – фыркнула я.

– Орлова, слезь с подоконника, – ледяным тоном произнесла Наталья Владимировна. Да уж, подо мной он непременно сломается! Дважды как минимум. Я соскользнула с подоконника, а преподавательница модельной походкой удалилась в район лестничного проема. У нее и мысли не возникло, что я ослушаюсь.

После консультации я обнаружила около аудитории Алекса. Удивилась. Мы так давно не созванивались, что я не была уверена, что он о моем существовании помнит. Потому, его появление для меня стало чем-то сродни второму пришествию.

– Привет, – сказал он.

– Ты что здесь делаешь? – поинтересовалась я. – Что-то случилось? – подруги уже топали куда-то вдаль.

– Ты идешь? – крикнула Оля.

– Секунду, – ответила я.

– Я приехал с тобой повидаться, – сказал он.

– Карина, надо готовиться, – попыталась спасти меня Лариса, и я последовала за ними, но и Алекс – тоже.

– На празднике ты была не слишком разговорчива, – напомнил он.

– Поправка, я была очень даже разговорчива. Даже голос сорвала. – Я заметила, что слушают все. Ну еще бы, народ-то любопытный. Ну еще бы, мы танцевали, вели себя почти как парочка, а теперь расплевались. – Только разговаривала я не с тобой. И если тебя это волнует, то это твои проблемы.

– Да, гонщик, доктор и бильярдист удостоились большего внимания, – презрительно фыркнул он, а меня покоробило. Потому что я опять вспомнила слова Сергея. Как он это делает? Он словно чип мне в голову встроил! – Ты случаем не знаешь, что случилось у Жени? Она перестала отвечать на мои звонки.

Я даже остановилась.

– Что случилось у Жени? Ты правда не знаешь, что у нее случилось? Твой отец у нее случился. И она плачет. – У него стало такое лицо, что я пожалела о собственных словах.

– Я понял, – кивнул Алекс спокойно. Хотя, думаю, он был в бешенстве. Но в данный момент мне было глубоко плевать.

– Так зачем ты пришел? Выяснить как дела у Жени?

– Ты прекрасно знаешь, зачем я пришел.

– Нет, я не знаю. Потому что ничего нового не случилось. Ничего не поменялось.

Я резко свернула к зеркалу, подкрасила губы, намотала шарф. В этот момент мимо как раз проходила Наталья Владимирами. Она обратила на Алекса внимание, ну конечно. И, разумеется, не безответно.

– Да, ты правильно угадал, – заявила я, невинно хлопая глазами, как только вышла преподавательница. – Она у нас самая, – я обрисовала руками не женскую фигуру, но гриф гитары, – колоритная личность.

Настя прыснула. Алекс, однако, отреагировал интереснее: он прошелся по моей фигуре сверху вниз таким взглядом, что я покраснела. По-моему вспыхнули даже подруги. Это немного (совсем чуть-чуть) меня смягчило.

– Ты мне не сказала. Ты должна была мне сказать. Да, мы наговорили друг другу гадостей, но это не отменяет моих обещаний.

– Ты прав, – кивнула я. – Я разозлилась на тебя, – и ужасно испугалась угроз твоего отца, но я не уверена, что он одобрит, если я скажу тебе об этом. – Все обошлось и просто забудем.

– Все в порядке? – мягко спросил он.

– Да, все в порядке, – грустно улыбнулась я.

Я так и не узнала, что было после того, как мы разъехались в разные стороны, но на следующий день, сдав экзамен, я увидела, как подъехала к корпусу университета мицубиши. Думала за мной, однако оттуда вышла наша колоритная гарп… личность. У меня открылся рот, даже на глаза слезы навернулись. Нет, Оксана – это одно, но, черт его дери, эта стерва моя преподавательница! И она меня ненавидит! Алекс и Наталья Владимировна некоторое время постояли на парковке, поговорили. Я смотрела, ждала, что он поднимется ко мне, что объяснит… ну хоть бы что-нибудь сделал. Да позвонил бы что ли, без разницы. Просто чтобы оказалось, что он не ради нее приехал. Потому что я не представляла, как жить со знанием, что ему настолько на меня наплевать! Однако, это было так наивно, так по-детски. Он просто сел в машину и уехал, а я была вынуждена откашляться и вытереть слезы.

– Я сдала! – закричала Лариса и бросилась меня обнимать.

– Поздравляю. На что? – спросила я, стараясь взять себя в руки.

– Что случилось? – тут же догадалась Лариса.

– Н-нет, все в порядке. На сколько ты сдала?

– На пять, – куда как менее радостно ответила подруга.

Сил на признание мне хватило только дома за неизменной чашкой кофе.

– Я видела Алекса с нашей Миледи. Он ее подвозил. – Мне можно было дать Оскар за ровный тон. Однако поток брани Ларисы потряс меня до глубины души. И да, поднял настроение. – Иногда мне кажется, что в голове у Алекса стоит перемычка. И его кидает в разные стороны.

– Ты уж прости, но далеко не каждый захочет запариваться на такие проблемы, как у тебя.

– Он их создал! А теперь не хочет запариваться?!

– Карина, дело не только в гоняющемся за тобой убийце. Или двух. Или сколько их там. Причина иная: ты никому не доверяешь. Ты не рассказываешь о себе знакомым, пока не припрет. И даже когда твоя симпатия к какому-то парню очевидна, ты намеренно держишь его на расстоянии, предпочитая общество гонщика, доктора и бильярдиста… Потому что они ничего для тебя не значат и не могут на тебя влиять… И… и я уж не говорю про Лизу, которой ты доверяешь больше чем мне только потому что она в Англии. Хотя ты ее не знаешь, хотя раз она далеко, хороший друг из нее выйти не может! Ладно, я пойду спать.

А я осталась сидеть одна на кухне, задумчиво оглядываясь по сторонам. Моя квартира была завалена бумагами сверху донизу. Они были на ковре, на паркете, на мебели, на кухонном столе. Везде. Книги, расчерканные распечатки, в холодильнике пусто, а в раковине – гора немытой посуды. Но мы жили в этом бедламе с Ларисой и не жаловались. И тянули друг друга наверх. Без нее я не смогла бы закончить даже этот семестр, я много пропустила, по болезни ли, нет ли, неважно. Без нее бы у меня ничего не получилось. Да, такого Лиза бы для меня не сделала. Да, мне сложно было Ларисе доверять, даже ей. Но я не думала, что ее это настолько сильно задевает.

После сдачи очередного экзамена, посреди сессии, несчастные студиозусы не выдержали напора и направились в кафе. Настроение за столиком царило слегка менее радостное, чем обычно, потому что мучения наши еще не закончились. Осталась Наталья, чтоб ее, Владимировна, а это по определению не так просто, как хотелось бы.

Когда все заказали пиццу, а я – салат, надо мной начали подтрунивать.

– Ты у нас фигуру бережешь? – фыркнула Оля, которая вечно пыталась сесть на диету, но после прочтения очередного списка позволенных продуктов теряла весь пыл.

– Я гимнастка, мне нужно быть худой и есть полезную пищу.

– Ключевое слово здесь есть, – заметила Лариса. – А ты только кофе литрами хлещешь. Через пять лет у тебя будет тахикардия, гипертония и отвратительная кожа.

– Смотри как удачно, что у меня друг кардиохирург, – фыркнула я.

– А с кожей что будешь делать?

– Да что угодно, ведь если я не накрашена, меня даже на аттракционы не пускают без паспорта или сопровождения родителей. – В ответ на это раздался дружный хохот. – Кстати, о них. Мне нужно позвонить.

Я хотела съездить и навестить родню. Мне, разумеется, прочитали лекцию на тему неблагодарных детей, которые об отчим доме не помнят. Выслушав в свой адрес массу недовольств, я положила трубку и вдруг заметила странного мужчину, который пристально смотрел именно на меня. Я похолодела, хотела было вернуться к людям в зал, но не вышло.

– Куда-то спешишь, красавица? – спросил он… и достал нож. И как на зло в закутке у зеркала никого не было! Только я и он. А затем он двинулся на меня. Я видела только оружие. Ничего вокруг. Мной завладело некое странное оцепенение. Отмерла я только когда он размахнулся, я отскочила, но не успела. Из разреза на предплечье хлынула кровь. Было до одури больно. Он зарычал и снова бросился на меня, маленькое помещение, он с ножом и быстр как профессиональный киллер. Но так ли это? Не знаю, у меня снова создалось впечатление, что со мной играют, а не пытаются убить! Однако, оказалось, он все-таки киллер-психопат, так как стоило мне оступиться – он навалился сверху, целясь ножом в горло. Я боролась отчаянно, хотя больно было до помрачения рассудка. Мы оба перемазались в моей крови? Кое-как, с превеликим трудом, я вытащила пистолет и опустошила барабан в его ногу, а затем бросилась к стоянке такси. В глазах темнело. Становилось все холоднее. Очнулась я несколько часов спустя в больничной палате подключенная к капельницам.

– Я не могу дозвониться до Алекса, – сквозь белую пелену тумана я увидела две размытые фигуры. Говорил Дима. Я смутно припомнила, что через несколько дней он снова уедет. А как же я? С такими событиями мне он ой как нужен. – Она скоро придет в себя. Сосуды не задеты, но раны серьезные. Швов много.

– Где Алекса только носит?! – услышала я обеспокоенный голос Коршуна.

– Привет, – сказала я тихо. – Все в порядке. Я в порядке.

– Да правда что ли? – злобно умилился Дима.

Понимая, что так больше продолжаться не может или может, но очень недолго, я взяла такси и поехала к Алексу домой. Дверь была заперта, но машина в гараже. То есть когда-нибудь он должен спуститься. На моей руке в несколько слоев был намотан бинт. Болело очень сильно, несмотря на обилие обезболивающих. Стоять было трудно, и я присела на капот мицубиши (надеялась, что завоет сигнализация, и хозяин объявится, но чуда не случилось). Примерно через полчаса он спустился. Его телефон был недоступен все это время.

– Не сиди на капоте, вмятины останутся, – предельно ровно заметил он. Почему-то мне не понравился его тон. Я привстала и посмотрела на нетронутый металл.

– Не от меня, – обронила я. Рука пульсировала болью, практически ни о чем другом я думать не могла. И вежливости это совсем не помогало. – Где твой мобильник? – без обиняков спросила я.

– Разбил, – пожал плечами Алекс. – Что случилось? – в его голосе послышалось раздражение.

Мои губы сами собой сложились в грустную улыбку. Если он хочет выставить меня назойливой прилипалой, то я не могу ему помешать. В этот момент в гараж въехала машина. Из нее выпорхнула совершенно счастливая Наталья Владимировна. Она выглядела выше всяческих похвал. Словно сошла с картинки. Однако, увидев меня, тут же спросила, что я здесь делаю. Алекс вопросительно на меня посмотрел. Кажется, Лариса была права. Никому мои проблемы не интересны. Даже тем, благодаря кому они появились.

– Я просто… ухожу, извините за беспокойство, – сказала я и соскользнула с капота мицубиши. Меня немного мотало, но я старательно прятала бинты под рукавом, хотя это и было больно. Но прятаться было бессмысленно, так как когда я, не выдержав, обернулась, обнаружила, что до меня уже никому нет дела. Вообще.

Из такси я позвонила Ларисе и сообщила о своем состоянии, об Алексе, о том, что останусь ночевать в больнице. В общем пыталась загладить вину перед ней за Лизу. Какой абсурд, но если это поправит наши отношения, все оправдано. Она даже предложила привезти мне конспекты, я не стала отказываться. Желания вылезать из больницы и моря самокопания не возникало. Сбросив вызов, я на автомате пролистала телефонный справочник до имени Виктора Граданского. Может быть, только может быть, мне следовало поступить именно так. Раз и навсегда отказаться от помощи Алекса, от его доверия, ото всего, что могло бы быть хорошего между нами. Просто поверить его отцу, а не ему. А потом я подумала: Сергей меня с крючка не снимет. Нет, конечно. Он завербовал Колю, что мешает поступить так со мной. Я персона очень даже засвеченная, по-своему выгодная… Вот позвонить бы лучше Константину Граданскому и сказать ему все, что думаю о его жадном стремлении отомстить Алексу. Интересно, сейчас ситуация достаточно изменилась, чтобы он ко мне прислушался, или все еще оглушен обидами? В любом случае я плохо просчитываю варианты. Я не знала что для меня в такой ситуации было лучшим. А потому я как всегда ехала в больницу плакаться и прятаться в объятиях лучшего друга.

Пару дней спустя, перед самым экзаменом, я психанула, села за руль и поехала на гонки. Не знаю почему, просто когда мне хреново, я могу сделать большую глупость. И вот, я за рулем машины, вся в бинтах и порезах. Зато гордая и несломленная. Не попытки ли убедить себя в собственной силе являются первым звоночком о том, что все далеко не так хорошо?

– Я тоже поеду, – заявила я с порога Стасу.

– Совсем двинулась? – поинтересовался он, глядя на мои бинты.

– Ставка, – протянула ему деньги.

– Да мне-то до лампочки. Как скажешь, – фыркнул он. Верно, это просто не его дело.

Вести машину было не слишком удобно. И не больно только благодаря таблеткам. Со мной ехала парочка каких-то незнакомых юнцов на машинах, которые поршу и в подметки не годились. А потому преимущество было налицо. До этого я на гонках была всего несколько раз, и дважды участвовала в заездах, но сегодня мне нужно было выиграть. Мне нужно было хоть что-то взять под контроль. Одного из парней я сразу обошла на повороте, но второй оказался более искушенным гонщиком. И мне пришлось с ним повозиться. Через три поворота в заносе я обошла его, но на четвертом он снова взял лидерство. Он не давал мне пройти вперед. И только после того, как я его не совсем честно напугала, уступил мне считанные доли секунды. Когда я вылезла из машины, Стас буквально схватил меня на руки и закружил.

– Моя ученица! – гордо объявил он.

– Поставь меня! – простонала я, чувствуя, как кровь пропитывает бинты. Швы разошлись?

Стас взял три рулончика банкнот и отдал их мне. Кто-то снимал нас на видео. Я попыталась отвернуться, но не удалось. Я не стала переживать, мы все знали, что в сеть это выкладывать гонки – табу. Стас и Алекса за этим лично следили.

Когда я приехала на перевязку, Дима вылупил глаза.

– Ты что вчера делала? – завопил он.

– Извини, – пожала я плечами, уверенная, что не умру, а остальное не имеет значения.

– Извини?! Я сейчас голову отрежу и пришью. И извиняться не стану! – завыл он.

– Я тут у тебя позанимаюсь, ладно?

Он некоторое время на меня смотрел, как на ненормальную, а затем просто фыркнул и стал отдирать бинты. Руку сгибать было больно, потому я поставила ногу на стул, а руку положила на колено. И закурила, чтобы и снаружи, и изнутри меньше болело. Я зажала сигарету между пальцами правой руки, а левой пыталась накарябать хоть что-нибудь. Ведь подлянка же, нет? Спустя минут двадцать я презрительно отшвырнула ручку. Не левша я, совсем нет, шпоры разве что в телефон перегонять. Вот Миледи обрадуется. Я горько усмехнулась и пододвинула к себе конспекты, осыпая их пеплом сигареты. Я переложила сигарету в другую руку и взяла конспект.

– Она так тебе и не сказала?! – раздался возмущенный голос Димы. Дверь об стену, и на пороге двое крайне разъяренных мужчин. Занятно, отстраненно заметила и по привычке попыталась согнуть правую руку, чтобы поднести сигарету к губам, но та просто вывалилась из онемевших после обезболивающих пальцев.

– Я в норме, – заявила я.

– Нннет! – зарычал Дима. – Ты НЕ в норме. Ты вообще не в себе.

– Дима, уймись! – вспылила я. – В конце концов, я не при смерти!

– Но с завидной регулярностью с некоторых пор танцуешь с ней джигу!

Спас звонок телефона.

– Артур? – искренне удивилась я.

– В интернет можешь выйти? – поинтересовался он.

– Да.

– Я тебе сейчас адрес кину, взгляни. – И положил трубку. А я полезла в браузер.

Я открыла ссылку и застонала. Видео на ютубе. Вчерашнее. С гонок.

– Ну что ж, – прокомментировала я. – Пойду позвоню маме и быстренько поведаю ей, что не приехала повидаться, потому что меня чуть не прирезали в кафе. Пока ей на работе не рассказали, чем я на самом деле по вечерам занимаюсь. Надеюсь, в кардио еще остались свободные койки.

Глава 18

На консультацию я явилась в топике. Не смогла надеть кофту, а Лариса уехала раньше. Зрелище не для слабонервных. Воображение уже рисовало лица подруг, когда те увидят бинты. Или лучше просто не снимать пальто?

– Как они сервак ютуба свалить ухитрились? – с интересом спросил Артур.

– Без малейшего, – покачала я головой, ничуть не покривив душой.

Нас впустили в аудиторию за пять минут до начала консультации. Я не стала раздеваться, дабы не травмировать тонкую душевную организацию некоторых особ.

– Итак, – начала преподавательница. Выглядела она усталой, даже… постаревшей. Что же стало причиной ее странного поведения и состояния? – Ситуация немного изменилась, – сказала она. – Мне срочно надо уехать, потому я поставлю вам оценки автоматом.

Аудитория взорвалась. Некоторые были рады, Артур и Лариса ругались, что без толку учили. А я… я зависла и конкретно.

– Тихо! – призвала Наталья Владимировна к порядку. Аудитория снова погрузилась в молчание. – Несогласные со своими оценками будут сдавать другому преподавателю экзамен завтра в восемь тридцать, по расписанию.

– Я сдаю, – усмехнулась я, уверенная, что автоматом мне может быть только три. – Не зря учила.

Однако когда аспирантка Орехова продиктовала наши оценки, мне был обещан высший балл.

– Кто согласен, несите зачетки, остальные свободны.

Большинство, разумеется, побежали к ее столу. Мне же казалось все происходящее сном, в полутрансе я протянула ей зачетку. Однако Миледи подняла на меня глаза и полностью проигнорировала. Оля, которой сейчас ставили ее заслуженную четвертку, опасливо на меня посмотрела. А вдруг это оговорка или ошибка? Никто не ожидал такой щедрости. Студенты собирались и уходили, а она все не подписывала. Я, наконец, не выдержала, улыбнулась друзьям и кивнула на выход, чего ждать-то? Они ушли, оставив меня, преподавательницу и еще двух студентов. Те были рады и счастливы, а мой нервоз достиг апогея. И только когда я увидела, как она твердым острым почерком ставит роспись под оценкой отлично, отпустило. Так и не сказав ни слова, я медленно начала убирать зачетку в сумку. Наталья Владимировна встала и подошла ко мне. Шокировав меня до глубины души, она помогла мне поправить на плече ремешок сумки.

– Передай это Алексу, – попросила она на удивление мирно и протянула что-то в пакете, очевидно, какую-то продолговатую коробочку.

– Непременно, – ответила я ровно. Хм, интересно. И почему это я должна была выступить посыльным? Она скользнула взглядом по моей шее, обнаруживая там кулон. И тут осенило. – Вы выложили то видео? – спросила я.

– Я, – вздохнула она.

Я могла бы сказать ей все, что думаю, но удалось выдавить только:

– До свидания.

Это было практически невероятно. Почему она это сделала? Чем я так проштрафилась, что ей захотелось сделать мне подлянку? Откуда она вообще его взяла?

– Ну как? – с придыханием спросила Лариса.

– Все путем. Не поможешь? – попросила я подругу, протягивая ей шарф. Около соседнего подоконника меня дожидался Алекс. Наталья Владимировна вышла из аудитории, увидела Алекса и, крепко сжав зубы, отправилась на вахту сдавать ключ. Все пооткрывали рты. А Алекс подошел ко мне.

– Тебе просили передать, – сказала я и отдала ему пакет.

– Спасибо, – он взял его и убрал в карман. – Значит, ты летишь в Лондон, – сказал Алекс. – Не надо, Карина, ты ранена…

– Мне снимут швы уже сегодня. Я в порядке.

– Ты не в порядке.

– А кто тебе сказал, что меня интересует твое мнение? – взорвалась я и прищурилась. – А знаешь что? – я открыла окно и вышвырнула туда собственный мобильник. – Теперь у меня тоже новый номер телефона. Ты был не в настроении со мной разговаривать, теперь моя очередь. Катись отсюда, – я указала забинтованной рукой на выход. Он оглядел бинты на моей ладони. – В Лондоне я буду хотя бы в безопасности!

– Ты в состоянии послушать?

– Нет. Но если ты настаиваешь, я уйду сама! – И, чеканя шаг, направилась к лестнице. – Я вам напишу, – крикнула я друзьям, не оборачиваясь. Мое настроение провалилось в глубокий минус.

Лариса взяла чашечку кофе и села рядом со мной.

– Я Алекса ни черта не понимаю, – призналась мне вечером Лариса.

– Алекса? – фыркнула я. – Он любит, чтобы его боготворили. Он развлекается, как может, живет, как хочет, что еще ему надо от этой жизни? У него куча денег, толпы женщин, друзья его обожают, есть ненаглядный враг, зачем ему о других думать? Еще три недели назад он любил меня, две недели назад – Оксану, неделю назад – Наташу. К чему ему париться по поводу моих проблем? Его волнуют только острые ощущения. Только. Это же Алекс, – воскликнула я весело. – Пока ты ему интересен – ты на вершине мира, а потом он убирает из-под ног ступеньку, и оказывается, что падать больно! Но когда у него хорошее настроение, он – просто совершенство.

– Цинично, – заметила Лариса.

– Раньше я такой не была, – улыбнулась я грустно. – Это он меня испортил.

В тот февраль я приобщилась-таки к неприятной стороне жизни Лизы Степановой. И прошло это на редкость болезненно.

Надо сказать, сначала все казалось безоблачным. Выглядела она значительно лучше, чем раньше. Думаю, привыкла к Англии, может быть, наконец, смирилась и стала принимать ситуацию как данность. Злость разъедает все хорошее, это я по себе знаю. Видимо, ее отпустило. Дэнни уже исполнилось шесть лет. Он был самым очаровательным ребенком из всех, кого я встречала, однако так походил на Константина, что меня дрожь пробирала. Только волосы у него были рыжие, как у Лизы. Или как у меня.

– Дай мне покурить русские сигареты, – попросила тем же вечером Лиза. Затягиваясь обычным LD, она выглядела как самый счастливый человек в мире. Данил уже спал, я перебирала его волосы, удивляясь тому, насколько они пушистые, и временами рассматривая смешные веснушки. Самое удивительное, что они его ни капли не портили. У меня веснушек никогда не было, и я благодарила за это небеса. А у него были, как у Лизы. И ему шло! Невероятно.

– Как у тебя дела? Выглядишь великолепно, – улыбнулась я.

Лиза опрокинула в рот стопку водки и огляделась.

– У меня появился друг, – улыбнулась она кокетливо. – Но вообще тут погано. Понимаешь, – выдохнула она длинную струю дыма. – Одиноко. С одной стороны, я понимаю, что Британия – место далеко не худшее, не у черта на рогах, Европа и так далее. Но тут все чужое. Люди, улицы, запахи, еда, порядки – все иное.

Меня бы одиночество определенно напрягало, рассуждала я, гуляя по Лондону с новеньким фотоаппаратом. Но лично мне нравилось сравнивать города. И я определенно была влюблена в сам Лондон. Дело не в еде, не в запахе, людях или порядках. Просто я смогла бы здесь жить. Да. Точно смогла бы. Если бы Алекс-таки решил меня куда сослать, то я бы предпочла именно Лондон. А еще я стояла и слушала разговоры людей. Наверное, людей смущало, что какая-то девушка стоит и наблюдает, но мне было все равно. Здесь меня не знали. Мало ли причуд у иностранцев? Ведь я не похожа на англичанку! Я слишком яркая. Рыжая, как альбинос белокожая и одета в клоунский костюм. Но мне комфортно быть такой! Это стало частью меня.

В конце дня выяснилось, что из моих фотографий можно составить путеводитель. Однако Лиза даже смотреть не стала. Пришлось довольствоваться компанией Дэнни. За то время, что мы не виделись, он очень вырос. И болтал по-английски так легко, что мы с Лизой обе зеленели от зависти. А самое удивительное в нем было то, что он замечал вещи, которым мы уже вовсе не уделяем внимания. Голубя на крыше, смотрящего в камеру, мордочку из капель дождя. Глядя на этого ребенка я просто… позавидовала Лизе. Тому, что она имеет возможность быть рядом, наслаждаться этой детской непосредственностью. И что бы там про нее ни говорили, сколько бы ни вытирали ноги, сына она любила. Заботилась о нем. Она сама могла выглядеть жутко, но мальчик всегда был опрятен. И пусть мне кто-нибудь посмеет еще сказать, что недостойная профессия – клеймо на всю жизнь!

Когда мы с Дэнни строили пирамидку из его фломастеров, Лиза вдруг спросила:

– Слушай, Карин. Можешь посидеть ночью с Даней? – и прозвучало это виновато.

– А ты? – насторожилась я.

– Я хотела с другом увидеться, – улыбнулась она.

– Да, конечно, иди, – мигом прониклась я.

– Спасибо, – обрадовалась Лиза, развернулась к выходу из комнаты, но вдруг вернулась. – Если что, я в «Сапфире». Просто на всякий случай, – махнула она рукой в сторону сына.

Но кто бы мог подумать, что случай действительно настал. Дэнни спал, а я выкладывала в соцсети фотографии Лондона. Мне не спалось, было немножко грустно. И стало еще грустнее, когда я залезла к Насте на страницу и увидела множество их с Артуром фотографий. Не из-за него, нет, я позавидовала ее счастью. И уже в который раз. Бывает так, что с возрастом обнаруживаешь в себе качества, которые тебе совсем не нравятся. Не то чтобы я была очень завистливой, совсем нет, напротив, наверное, именно поэтому вспышки тоски и злости были мне так неприятны. На самом деле я вообще зря влезла. Они так счастливы вместе. И она действительно может дать ему именно то обожание, на которое он рассчитывает. Жаль, что понять это нам удалось неправильным образом… А затем я услышала хрип и кашель. Я вскочила и побежала к Дэнни.

– Маму позови, – сипел он.

– Ее нет дома, Даня, – воскликнула я. – Что случилось?

– В аптечке мой ингалятор, – задыхался ребенок. Я перепугалась не на шутку. Я никогда не видела человека с астмой, а тут маленький чужой ребенок. Беспомощность, полная и жуткая. Когда я вернулась с ингалятором, Дэнни был уже синего цвета. Однако ему мгновенно стало лучше. И… и мне, кажется, тоже. Клянусь, если бы с ним что-то случилось, инфаркта я бы не избежала!

– Я побегу и найду твою маму. А с тобой останется соседка! – проинформировала я его и спросила, с кем из них он знаком. Оказалось, что Данил несколько раз оставался с миссис Голфридж – старой дамой в истинно английском чепце, от вида которого я чуть не рассмеялась. Прямо из романов Джейн Остин, ей богу! Она к проблеме отнеслась с пониманием и убийственной ответственностью. Прошла, осмотрела ребенка, наверное, боялась, что я убийца. А потом поинтересовалась, не родственница ли я.

Ах да, мы же похожи! Вот так подарок судьбы. Я похожа на Константина, Дэнни похож на Константина, и вообще мы оба рыжие! И я… да… назвалась его тетей. И не потому что это избавило бы меня от лишних вопросов. Мне так хотелось. И я привыкла врать во спасение!

Когда я попросила таксиста подвезти меня к «Сапфиру», тот откровенно неодобрительно на меня покосился. И мне вдруг стало страшно, а не соврала ли Лиза? Таксист пренебрежительно на меня взглянул. Но он ничего не сказал и молча повез меня туда. Да если бы и сказал… я бы сделала вид, что просто не говорю по-английски. И не оставила бы ему выбора.

Сапфир мне не понравился сразу. И вопрос охранника о моем возрасте тоже. Я знала, что кое-где есть возрастные ограничения двадцать один плюс, но пронесло, здесь было всего восемнадцать.

И новый казус: что у меня за вечные истории с клубами и стриптизом?! В тот миг, когда я вошла в двери, девица со сцены бросила в толпу свой бюстгальтер. Повторив про себя раз пять, что меня здесь никто не знает, я направилась к бармену и стала расспрашивать его об иностранке с рыжими кудрями. Но он упорно ее не знал. Что ж, двести фунтов стерлингов развязали ему язык, будь он неладен! Однако он даже лично меня проводил к двери. А на губах играла гаденькая улыбочка.

Русский мат я услышала сразу. Но, чтобы убедиться во всей мерзости происходящего не удержалась и заглянула. Компашка была на загляденье. Толстый мужчина в дорогом костюме хохотал, лапая девицу, одетую в прозрачную тунику, в кресле рядом сидел высокий тонкий парень такого интеллектуального вида, что не хватало только надписи «проблема» поперек лба. Я почему-то сразу Константина вспомнила. И не зря, наверное, потому что очень скоро к нему подошла Лиза (одетая так же откровенно, как и все остальные) и ласково провела пальцем по его скуле. Нет, серьезно? Несколько мужчин играли в карты, а женщины для них танцевали. И все – все! – говорили по-русски. Вот такой чудненький анклавный междусобойчик. И я вдруг поняла, что если переступлю сейчас этот порог, неприятностей станет еще больше. В разы. Да, я люблю Дэнни, но он уже не при смерти, а я опять на свою голову навлеку тонну неприятностей. И я просто развернулась и ушла.

– Я не нашла твою маму, – вздохнула я и погладила Дэнни по волосам. К моему облегчению, он выглядел здоровым. – Спи.

Затем я предложила миссис Голфридж попить чай. В благодарность. А она вдруг говорит:

– Бедный мальчик. Он ведь прекрасно знает о роде занятий собственной матери. – И тяжело так вздохнула.

– Я не понимаю вас, – улыбнулась я опасливо.

– Бросьте, здесь мужчин бывает немало.

Мои кулаки сами собой сжались. И я поняла одну простую истину: все мы судим. Как ни крути, кто-нибудь да обязательно! Иначе не бывает. Но разве она плохая мать? Разве все так однозначно? Мир не делится на черное и белое. В чем-то мы хороши, в чем-то нет. И когда-нибудь обязательно ступаем на скользкую дорожку. Иначе не бывает. У всех свои недостатки. Нет, мы не имеем права судить! Я так долго думала о Лизе, о себе и… конечно, об Алексе, что всю ночь не сомкнула глаз.

Мы с Лизой и Дэнни сидели в кафе. Чумазый и беззубый ребенок бегал с моим фотоаппаратом по кафе и приставал к окружающим, но не существовало человека, который был бы способен устоять перед обаянием этого мальчугана.

– Ты, как я понимаю, приезжала в Сапфир? – спросила Лиза, глядя куда-то вдаль.

– Да. Приезжала. Но за шестьсот фунтов бармен мог бы и промолчать, – попыталась я пошутить.

– И что теперь? – спросила она.

– Ничего, – пожала я плечами. – Мне все равно.

– Так не бывает, – сухо парировала она.

– Ладно. Мне не все равно. Просто скажи почему.

– Карина, – улыбнулась она. – Ты прекрасно знаешь, что такое остаться одной против всего света. Уже никакие методы не кажутся жуткими и пугающими. Как бы ни звучало ужасно, они мои земляки, и я чувствую себя среди них… лучше. Это чуть ли не единственный способ избежать одиночества. Я не могу найти работу, потому что я плохо знаю язык, да и опыт у меня, сама понимаешь в чем и сколько. Я была замужем, это обеспечивало мне все. Теперь у меня ребенок на руках, который никому, кроме меня, не нужен. Понимаешь?