Текст книги "Глазами сокола (СИ)"
Автор книги: Александра Довгулева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Глава 25. Время забыть
До ночи двух лун была ещё неделя. Целая неделя до момента, когда Селеста вновь превратится в человека. И Сириус надеялся отыскать девушку до этого времени. Эстеврия встретила его пронизывающим холодом, и даже не смотря на то, что Сириус был готов увидеть город в снегу, происходящее поразило его. Было очевидно, что не каприз природы был причиной тому, что предстало его глазам, когда с подплывающего к фьордам корабля, он спустился на толстый, серый лёд, где ждали прибывших грубо сбитые сани.
Всё вокруг было темным. Даже снег не нёс ослепительной чистоты и света, которые всегда сопровождали настоящую зиму. Казалось, этот серый мертвенный холод по капле высасывал силы из всего живого, что попадалось ему на пути. Сириус ощутил, как неведомая сила придавила его в тот самый момент, когда его нога шагнула за границу неведомого колдовства. И тут же стало трудно дышать, трудно двигаться, трудно различить собственное биение сердца. Он не боялся холодов, привык с раннего детства, родившись почти на краю света на продуваемом всеми ветрами северном острове. Но здесь холод был совсем другого рода, он будто бы впитывался в самое твоё нутро, грозясь остудить огонь, что горел в сердцах каждого из северян. Охотнику даже чудились, порой, зеленоватые всполохи среди лепестков тумана, который то тут, то там клубился среди обледенелых улиц, вопреки всяким законам природы.
Сириус совсем не собирался искать своих товарищей, так давно отправившихся в эти края. Поселись он с ними, неизбежно, пришлось бы рассказать обо всём, что приключилось с ним за эти бесконечно долгие месяцы. Пусть денег у него почти не осталось, а в деле, что он замыслил, дружеское плечо пришлось бы кстати, он не хотел втягивать в эту историю и их. Но судьба распорядилась иначе, и он встретил Деймоса – одного из своих самых верных товарищей.
А дальше, охотник и сам не понимал как, он оказался в маленьком доме на окраине города, хозяином которого был свинопас. Там же нашли приют и те, кто раньше его покинул. В Эстеврии осталось их всего трое из шестерых: кто-то не выдержал жестокости местных холодов и отправился искать удачу в новом месте. Они расстались всего несколько дней назад. Деймос, Алгар и Доротея стали заложниками города.
Алгар по происхождения был южанином. Когда-то, больше тридцати лет назад, он родился именно здесь, в Эстеврии. Именно он и уговорил товарищей ехать сюда, не зная, что только путешественник пересечёт границы города, попадёт под действие проклятья, как и все уроженцы Эстеврии, и больше не сможет покинуть эти места. Его сестра Доротея, которой недавно исполнилось четырнадцать, отказалась покинуть брата, застрявшего в ловушке. А шестнадцатилетний Деймос не хотел покидать Доротею, хоть и не признавался в этом открыто. Они платили хозяину дома за кров помощью по хозяйству. Тот уже несколько дней не спускался со второго этажа, где была его маленькая комната. Старик болел, и кашлял постоянно.
Сириус остался с ними. В небольшой комнате, которую он делил с Деймосом, промасленной ветошью были заделаны все щели, включая окно. В ней было темно и неуютно, а сырость не мог победить даже горевший огонь. Маленький очаг, топившийся по-чёрному, больше походил на каменную жаровню.
Последние деньги охотник обменял у местного колдуна на чашу с заговорённой водой, способную найти того, кто хотел быть найденным. Такими пользовались многие: колдовство было довольно простым. Главное, чтобы ничто ему не мешало, а тот, кого ищут, хотел увидеть ищущего.
Тем же вечером, он вернулся с волшебным сосудом и живым молодым соколом в своё новое жилище. И тогда он рассказал друзьям, зачем на самом деле прибыл в заколдованный город. Два камня с таинственными письменами неизвестного языка действительно обладали удивительными свойствами. Они могли даровать магу их использовавшему облик любого живого существа. Перо же, что нашёл он во время своей погони, Сириус собирался опустить в волшебную чашу, надеясь, что Селеста хочет его увидеть вновь. И охотник стремился этим же вечером испытать свой план: ему нужно было увидеть девушку, убедиться, что она в порядке. А дальше он решит, что делать.
Тем временем, в тайном замке Селеста безуспешно пыталась передать послание своей матери. Она не знала, что Мирида прекрасно понимала, из чьих рук вырывает своё дитя, когда уносила её прочь. Мирида далеко не сразу разлучила Селесту и Сириуса, как смогла их отыскать. Будучи бесплотным вихрем, легко остаться незамеченной. Королева наблюдала за ними, и для неё не было тайной, что охотник полюбил её дочь. Она рассчитывала, что он отправиться за ней, надеялась на это. Мирида намеренно оставила перо на его пути, наказав всем встречным ветрам (и это у неё получилось удивительно просто) возвращать его на место, пока молодой мужчина не подберёт его. Знала королева и то, что Селеста успела дать ему обещание, дать его тому, кому обязана жизнью.
Мирида не хотела причинять боль ни своей дочери, ни тому, кто искренне её полюбил и заботился, когда больше некому было помочь. Но колдовская метель понимала, что, возможно, другого шанса снять проклятье не будет. От морского ветра, пришедшего с юга, она узнала, что в Эстеврию прибыл охотник, да и принёс с собой могущественное волшебство, сокрытое в двух крошечных вещицах из его дорожной сумки. Мирида поняла, что настало время вновь покинуть своё дитя. Но прежде, убедиться, что девушка приняла снадобье, что приготовил пустынник. Настало время забыть.
Глава 26. Глазами сокола
В полутёмной комнате, где, не смотря на горевший очаг облачка пара срывались с губ её обитателей, четверо людей и один сокол ждали свершения волшебства. Друзья Сириуса не ведали, какую цену охотник должен был заплатить за превращения. В них пробудились детские фантазии. Казалось, вот они и попали в одну из легенд или сказок, которые слышали с детства на разных концах континента. Здесь и заколдованная дева, и волшебные превращения... Сириус прятал от них рукопись, где было описано действие таинственного артефакта. Суть его была такова, что обычному человеку оно не могло даться просто так.
Они ждали рассвета. Именно в этот утренний час, когда солнце и луны сменяли друг друга, мир находился на границе меж светом и тенью. В эту пору легче было творить колдовство, менявшее суть или облик чего-либо. И вот, луч солнца коснулся чуть приоткрытых ставен, заколоченных до этого, ведь даже в крохотную щёлки проникали влага и сырость. Время пришло. Сириус сделал глоток из волшебного сосуда, затем белый камень лёг у лапок сокола, увлечённого завтраком. Он чуть касался коготков, птицу это ничуть не волновало. Охотник ещё раз удивился, как сильно отличалось поведение настоящего сокола, пожиравшего с жадностью свежее мясо, от заколдованной королевны, которая даже в пернатом обличье оставалась изящной и, пожалуй, человечной.
Медлить было нельзя. Охотник вздохнул поглубже и сжал в ладони изумрудный камень. Тот час страшная боль пронзила его руку. То ли неведомое существо вонзило в ладонь ядовитые клешни, то ли железная скоба врезалась острыми иглами в его плоть, проникая всё глубже, до самой кости, и дальше, дальше... Так менялось тело простого человека под действием артефакта – не волшебника. Оно не было создано ни для колдовства, ни для изменения обличья. Лишь чужая воля, чужое волшебство могло сделать это изменение безболезненным, и Сириус знал это. Таков был его выбор и часть цены, которую ему нужно было заплатить. Он не издал ни звука, и всё, что увидели его друзья, это вмиг окоченевшего сокола, и птицу в точности похожую на него там, где ещё мгновение назад стоял их товарищ.
– Чего же ты ждёшь?! – воскликнула Доротея, распахнув ставни, – лети же! Лети!
И Сириус полетел. Он взмыл небо, выше и выше, под самые тучи, скрывавшие утреннее солнце над заколдованным городом. Доверившись чувству, что вызвала в нём вода из волшебного сосуда, он летел навстречу ветру, не чувствуя ни зимней стужи, ни тяжести колдовского тумана, ни давящего дурмана колдовства. Он ощущал, как непривычно легко его тело, как напряжены мышцы сильных крыльев, как потоки воздуха поддерживали его. Дикая, первобытная радость вспыхнула в сердце, когда Сириус поднялся высоко над укутанным туманом городом, когда дороги и крыши стали походить на крохотные лоскутки вышитого одеяла. Он засмеялся, но из его гортани вырвался ликующий соколиный клич.
Охотник будто позабыл, кто он есть и какие беды властвовали над его жизнью. Будто всё, что было до этого – лишь неприятный сон. И он с трудом верил, что родился человеком. Он, наконец-то, был свободен и от чувства вины, и от ответственности. Сириус улетел бы прочь, чтобы никогда не возвращаться, но камень, зажатый в его когтях, и мерцающие чёрно-белые картинки, вызванные магией чаши, всё-таки напомнили ему, что это сильное и лёгкое тело взято взаймы. Селеста теперь предстала пред его внутренним взором. Маленькая, но сильная, и в то же время, уязвимая. Такая, что не полюбить её было просто невозможно.
Время его было ограничено, человек в облике сокола торопился. Под ним плескались волны, нескованные льдами, чёрные, как воды севера. Он смотрел на скалы, ветви редких деревьев и лёд и дивился тому, каким острым было его зрение, будто с обложки книги, забытой на полке, стряхнули пыль, скрывавшую замысловатый орнамент. Вот охотник увидел вдали светлое мерцание. То были мозаики белой башни, освещённой светом солнца, лившимся из-за границы проклятой земли.
Селесту он нашёл быстро: она была за створкой закрытого окна, за пластинками ровного прозрачного стекла, какое мог себе позволить только богач. Его Селеста не по-птичьи сидела на кушетке среди вышитых подушек. Неловкое движение – ткань рвалась от её когтей, по комнате летали хлопья набивки. Она и правда была здесь, целая и невредимая. До двойной луны осталось совсем немного, он вернётся сюда, и тогда.... Сириус всё ещё не догадывался, как снять с девушки чары, но, по крайней мере, он вызволит её отсюда. Он пытался привлечь её внимание, но соколица была безучастна, погружённая в тяжёлые мысли. Да и как узнала бы она его? Разве можно догадаться, что Сириус тоже теперь обрёл пернатый облик? А камень, зажатый в его лапе, было особенно опасно отпускать, пока рядом не было того существа, облик которого принял его носитель, поэтому показаться ей таким, каким она его знала, было невозможно.
Он не мог находиться здесь долго: в облике птицы ему нельзя было ни есть, ни пить, и чем дольше он был покрыт перьями, тем сложнее было вернуться. Он летел назад, отчего-то чувствуя разочарование.
Глава 27. Кружась в безмятежности
Охотнику не удалось бы скрыть всех последствий совершенного им деяния. Камень с грохотом ударился об пол маленькой комнаты. В ту же секунду ожил окоченевший сокол, будто и не заметил, что с ним приключилось, а Сириус бессильно рухнул на грубо сбитую кровать. Его била дрожь, он едва мог пошевелиться, а тело человека казалось настолько громоздким и тяжёлым, что стало трудно дышать. Деймос, чей черёд был в тот час ждать неудачливого друга, напоил его водой. После охотник провалился в сон. Ему снились беспокойные видения, где всё было серым, тусклым и вязким. Ночью у него началась лихорадка, кожа стала сухой и горячей, а хриплые выдохи будто нехотя срывались с его губ.
Когда наступило утро, неведомая хворь отступила, будто занимавшаяся заря ослабила силу разбушевавшегося колдовства. Сириус не помнил снов, но был уставший, будто и не спал вовсе. Он пил луковый отвар, не чувствуя вкуса, потом вновь уснул. Теперь ему виделся лес с охристыми стволами и ковром сухой, пружинистой хвои. Он знал: где-то рядом бродит голодный волк. Зверь уже почуял ослабшего охотника и предвкушал лёгкую добычу. И голос девочки говорил ему, что в его силах снять с королевны проклятье, но как именно – неизвестно. Когда он проснулся в следующий раз, день уже становился вечером. Скоро луны вновь соединятся. Какой долгий был месяц! Сколько произошло, будто целая жизнь уместилась в эти несколько недель. Сириус поднялся, начал готовиться к перелёту.
– Ты же ведь не полетишь в такой темноте, Сириус? – спросил наблюдавший за ним Алгар.
Другу Сириус не ответил, боялся, что начнёт колебаться, если тот будет его отговаривать. Уставшее тело жалобно призывало не повторять горький мистический опыт. Один камень лёг к ногам спящего сокола, второй – охотник сжал в руке.
На секунду ему показалось, что от нахлынувшей боли он потеряет сознание, но этого не случилось. Его тело изменилось и, казалось, неведомый недуг оставил охотника. Облик сокола был всё таким же сильным и лёгким, как и в прошлый раз. Превращение неминуемо принесло облегчение, но это ощущение было опасным. Радость пребывания в облике птицы было ловушкой, способной усложнить возвращение человеческого облика, ведь в Сириусе не было волшебного дара, который защитил бы его от тяжелой силы собственных мыслей. Дальше вновь был полёт, пьянящее ощущение потоков воздуха под крыльями, радость трудящихся мышц. Но всё же, кое-что было не так: отчего-то в этот раз поисковой артефакт не подействовал. Охотник гнал от себя тревожные мысли. Он быстро преодолел фьорды, почти не видя плещущейся воды в такой темноте, но отчётливо слыша её постоянный рокот. Луны, должно быть, уже взошли, но за пологом туч их не было видно. Наконец, лунный свет высветил его цель среди скал. Пред Сириусом предстала сияющая стеклом мозаик башня, звёздное небо и яркая двойная луна.
Селеста уже приняла человеческий облик. Дверь на террасу, что выходила на сторону, где царило летнее тепло, была распахнута. Сириус опустился на плитку, камень в его когтях гулко ударился о гладкую поверхность пола. Королевна увидела его и улыбнулась так, как не улыбалась при нём никогда раньше. Открыто, безмятежно, удивительно красиво. Её нежное личико теперь казалось ещё более юным, чем раньше.
– Здравствуй, птичка, – приветствовала его она, – ты прямо как я!
Тут она посмотрела на свои руки, растопырила пальцы, затем вновь сжала в кулак, повертела кисть, будто каждое движение сильно её удивляло. Тут она засмеялась так, как порой смеются счастливые дети: будто этот мир не ведает человеческих бед. Королевна встала и вернулась в комнату. Сириус последовал за ней. Девушка казалось странной, слишком беззаботной. Будто разум её был помутнён счастьем, которого нет.
Покои её были уютными и красивыми. Ковры и картины были неожиданных, притягивающих взгляд оттенков, маленький стол с нежно-голубой мозаикой был сервирован серебряной посудой, поднос был полон угощений. В камине горел огонь. Самое удивительное: всюду сновали белки, явно непростые. То маленькие лапки стирали пыль с книжных полок, то подкидывали крупные щепы в потрескивающее пламя, то вновь зажигали погасшую на сквозняке свечу. Селеста изящным движением указала рукой на поднос, предлагая гостю угощение. С плеч её скользнула шаль, девушка засмеялась вновь и подняла её. Складки тёмно-красного бархатного платья зашуршали, вторя её движениям.
– Одна морока с этой одеждой, – посетовала девушка, – то ли дело перья: те никогда не падали с плеч.
Её взгляд упал на вышитый золотой нитью рукав, пальцы провели по аккуратным стежкам, изображавшим перья.
– Хотя, это очень красиво, как считаешь?
Поток тёплого воздуха со стороны, где было сейчас лето, ворвался в комнату. Этот порыв ветра растрепал и до того неаккуратно уложенные волосы, тронул колокольчики, висевшие над столом, едва не погасил дрожащие свечи. Комната наполнилась мелодичным звоном, а королевна закружилась, будто то была дивная музыка. И тут Сириус понял, что с ней приключилось, почему она так необычно ведёт себя, почему не работала магия, способная найти того, кто желает быть найденным. По какой-то причине девушка всё забыла: и то, как раньше была человеком, и то, как впервые превратилась в птицу, да и самого охотника. Отчего-то та часть пророчества, которая раньше была ему непонятна, сбывалась. Но как заставить её вспомнить его, он совершенно не догадывался.
Он вернулся на исходе сил. И вновь терзала его лихорадка, и вновь боль владела каждой его мышцей. А главное, охотник обнаружил, что ноготь мизинца его левой руки почернел и заострился. Его дух, очарованный возможностями чужого обличья, отторгал человеческое тело, в котором жили боль и недуг.
Глава 28 . Что, если это не я?
Следующим вечером Сириусу пытались не позволить коснуться волшебного камня друзья. Они видели, что случилось с его рукой и перепугались не на шутку. Но охотник выхватил камень прежде, чем Алгар попытался выкинуть его в окно. И вот Сириус вновь летит над фьордами навстречу двойной луне туда, где вовсе не ждала его королевна.
Девушка не спала. Он ошибся: Селеста ждала прилетавшего к ней накануне сокола и приняла его с безмятежным радушием.
– Я так рада, что ты прилетел, – воскликнула она, – смотри, что я нашла в этих старых сундуках!
На пострадавшей от птичьих когтей кушетке лежала перчатка для соколиной охоты. Девушка одела её и поманила сокола. Сириус подчинился, не смог иначе: такой детской радостью светились при этом её глаза. Она на мгновение нахмурилась, держа на руке птицу, неловко ухватившуюся одной лапой за перчатку. Будто тень узнавания мелькнула в глубине её глаз. Но потом, всё пропало, она вновь стала такой же беззаботной.
Она смотрела на него, как на удивительное чудо. И, невольно, Сириус подумал, что если не преуспеет, по крайней мере, Селеста, лишённая тяжести печальных воспоминаний, проведёт свой век счастливо. Даже если никогда она больше не станет собой, здесь, оберегаемая неведомым охотнику волшебником, она будет жить вдали от человеческих бед. Может, оно и к лучшему?
В эту ночь Сириус больше ничего не добился. В первые мгновения после превращения, он не мог вспомнить, как сделать вдох. Охотник задыхался, беспомощно хватая ртом воздух. В лёгких наступила дикая резь, и тут, они смогли, всё-таки, наполниться. Тогда охотник увидел, что рядом сидит Доротея. Девушка расположилась у самого огня, перекинув вперёд толстую тёмно-русую косу, а в руках её была книга, которую Сириус прятал от товарищей. Это была рукопись, где описывалось не только действие волшебных камней, но и то, что могло случиться с тем, кто, не обладая магическим даром от природы, рискнёт ими воспользоваться.
– Сириус, – пролепетала она, – ответь, неужели всё, что здесь написано правда? Неужели, ты можешь погибнуть или лишиться рассудка? Ты, получается, всё это знал, но… Ты ведь не мог не знать, ты сам учил меня грамоте, ты скрыл всё от нас. Неужели всё стоит того, неужели это стоит твоей жизни? Ты ведь не уверен, сможешь ли снять проклятье с той девушки. Ты ведь совсем ничего не знаешь! И ты вновь полетишь, хоть уже так сильно болеешь? Ты ведь можешь не вернуться в следующий раз!
Сириус посмотрел на неё так, как будто впервые, и хоть глаза его после острого соколиного зрения, были как будто слепы, он увидел, как сильно она изменилась. Росшая на его глазах девочка, лазавшая по деревьям за яблоками и выхаживавшая больного щенка, неумолимо и неизбежно становилась взрослой. Ей было четырнадцать, а с пятнадцати во многих из земель Листурии она будет считаться невестой. Доротея превращалась из ребёнка в женщину, которая смотрела на него, на охотника без будущего и прошлого, с болью и привязанностью, почти с отчаяньем. Это был бы простой путь: отказаться от своих устремлений, от безответной любви и обещаний. Не знать больше магии и жить жизнью обычной. Затеряться среди многих тысяч таких же людей. Забыть о боли, о лихорадке, о сожалениях и странных снах – это было так заманчиво!
Но, нет, он не мог отступиться. Пусть во время следующего превращения он может и погибнуть, Сириус предпримет отчаянную попытку пробудить в Селесте хоть тень утраченных воспоминаний.
– Я полечу, – сказал он.
Охотник лёг и провалился в тревожный сон ещё до того, как рыдающая Доротея убежала прочь из комнаты с книгой в руках. Сны его были полны яда. То он убегал от неведомого чудовища, то вгрызался в чьё-то горло, то тонул в вязкой темноте. Он не был уже уверен, кто он, чьё тело ему роднее: соколиное или человеческое. Ему виделась ночь, когда Селеста впервые обернулась на его глазах человеком, и не мог понять, было ли это на самом деле. А была ли вообще это встреча? Может, ему всё привиделось, как и ужасная темнота, тянущая в свою глубину?
Его заставила подняться лишь одна мысль: нужно лететь. Но камня на месте не оказалось.
– Ты его не найдёшь, – раздался голос со стороны очага.
Там сидел Деймос, ворошил дрова. Маленькие искры летели в разные стороны, чтобы тут же погаснуть. Он говорил о том, что Доротея рассказала всё, что стало ей известно. И о том, что они сговорились не позволять Сириусу пытаться причинить себе вред вновь. А Сириус искал. Он ворошил немногочисленные вещи; под его тяжёлыми шагами скрипели тёмно-серые доски. Он должен был лететь, чего бы это не стоило. Лазурного камня нигде не было. Он, будто бы исчез вовсе. Белый был на месте, но толку-то от него одного?
Сириус выдвигал ящики, открыл сундук, вытряхнул на кровать содержимое собственной сумки, но камня не было и там. Они его забрали. Где он? У Деймоса? Охотник понял, что нужно просто заставить мальчишку вернуть украденное.
Деймосу не был знаком щелчок, с которым заряженный «огненный стрелок» готовится к выстрелу. Но звук этот вызвал в юноше тревогу и заставил обернуться. Сириус целился в него. Охотник явно был не в себе, Деймос замер, боясь пошевелиться.
– Отдай его мне, – сказал Сириус.
И голос этот показался Деймосу совершенно чужим.
– У меня его нет, – ответил юноша.
Охотник не сомневался, что парень лжёт. В мгновение ока он позабыл, кто стоит перед ним и искренне возненавидел нового врага. Алгар зашёл тогда, когда Сириус уже был готов нажать на курок. И Слава Небесам, что его привлек шум беспорядочных поисков.
– Сириус, опомнись! – воскликнул он.
К счастью, охотник услышал его. К своему ужасу он осознал, что чуть не совершил, какое злодеяние могло здесь произойти по его вине. Дорогое оружие выпало из его дрожащих пальцев. Молодой мужчина внезапно превратился в отчаявшегося, потерянного человека, бессильного и неуверенного ни в чём. Он и так не знал, что ему делать, а теперь и здравомыслие его подвело.
Алгар вытащил камень из своего кармана и бросил на пол, к ногам Сириусу.
– Губи себя, коли желаешь, а нас не впутывай.
Он увёл ошеломлённого юношу. Дверь за ними закрылась. А Сириус поднял камень. Что ему ещё оставалось?
