Текст книги "Плохая вода (СИ)"
Автор книги: Александра Лосева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Ну… – Зулин неуверенно посмотрел на взъерошенных сопартийцев. – Я полагаю, до привала нам еще часа два придется идти. Сможешь? – повернулся он к Стиву.
– Куда я денусь, – философски хмыкнул дварф и с трудом поднялся на ноги, опираясь на свой топор. – Эй вы, спорщики, в следующий раз, когда будете накачивать меня силой, чтоб я не окочурился на ходу, а потом будете глазками невинно хлопать и шлаком прикидываться, вспомните, что вы тут кричали на тему откровенных разговоров и уважения, лады?
Иефа с Ааронном дружно посмотрели на Стива и, как по команде, отвели глаза.
– Вот и славно, – усмехнулся Стив, любуясь все ярче разгорающимися ушами полуэльфки. – Вот и договорились.
* * *
Самые гениальные люди в мире – это строители!– учил когда-то Зулина Баламут. – Причем не те строители, которые возводят дворцы и башни, – хотя они тоже ребята вполне ничего – нет, я говорю о Строителях с большой буквы. Люди – или не люди – в общем, личности, которые способны Построить что-либо: отношения, товарищей, теорию, воздушные замки, да что угодно, главное, уметь создать, выстроить, связать в единое целое… И чем живее материал, тем выше ранг Строителя. Попробуй построить окружающих: друзей, подчиненных или учеников – и ты поймешь, что нет более неблагодарной, нервной, опасной, неустойчивой и – самое важное – интересной работы. И мне очень жаль, мой юный недалекий друг, что ты Строителем стать не способен. К сожалению, это совершенно не исключает ситуации, в которой тебе все же придется им стать. И если наступит в твоей жизни такой черный день, вспомни, пожалуйста, чем личность отличается от кирпича…
Когда-то Зулин просто отмахнулся от разглагольствований старикашки Мо, в прочем, как делал всегда, когда Зодчий пускался в длинные, путанные и, как правило, непонятные рассуждения. Теперь планар сверлил мрачным взглядом спины своих "кирпичей" и невесело размышлял о том, что Строители – если верить старикашке Мо – существа, скорее всего, мифические. Ни один руководитель, даже самый лучший, – а Зулин искренне считал себя по крайней мере неплохим – не способен бесконечно учитывать сиюсекундную форму каждого "кирпича" в отдельности. Конечно, если он не потомственный сумасшедший с раздесятерением личности. Это же просто бред.
Никакого спокойного обсуждения на привале не получилось. Иефа с Ааронном старательно не замечали друг друга. Проводник сказал, что ему срочно нужно перебрать свои скудные запасы трав и кое-что обновить, и растворился в лесной чаще; Иефа принялась увлеченно воспитывать своего совомедведя и в разговорах участвовать отказалась. Стив уснул, как убитый, даже не пообедав.
Зулин с тоской глянул на булькающую в котелке похлебку и протелепал Зверю, что пора обедать, но фамильяр категорически – хоть и вежливо – отказался: он поймал сурка. В полуденной лесной тишине Зулину явственно слышался тихий настырный треск: партия расползалась по швам.
Строители! Шарахнуть бы этих "личностей" мастерком по башке, чтоб воображали о себе поменьше! Да, пожалуй, в одном Баламут оказался прав: день, когда Зулину впервые пришлось строить своих сопартийцев, действительно оказался черным. В прочем, как и все последующие.
Когда Зулин наконец скомандовал привал, Стиву уже было все равно, что происходит вокруг. Казалось… Хотя, нет. Уже ничего и не казалось. Все было никак, и Стив был никто, вернее… Стива почти не было. Он практически не ощущал своих ног, в нижней части туловища образовалась какая-то вибрирующая пустота, и эта пустота странно и нелепо пружинила, когда приходилось делать следующий шаг. Но как только Стив опустился на землю, исчезла и она. Только на задворках сознания слабо трепыхалась мысль, что, наверное, это хорошо. Ведь если нет даже пустоты, значит, идти дальше уже не придется.
Стив закрыл глаза, провалился в тяжелый, не приносящий отдыха сон, и уже не видел, как Ааронн с Иефой впервые за целый день посмотрели друг другу в глаза, не сговариваясь, молча подошли к нему, взялись за руки и принялись лечить.
Огонь был повсюду. Черный дым выедал глаза и забивался в легкие, кружилась голова, а огонь плясал и прыгал, и все ждал, когда же Стив упадет. Этот странный дом, объятый пламенем, играл в какую-то свою игру, то сжимая, то разжимая пространство, и тогда горящие стены надвигались на Стива, а потом вдруг шарахались в стороны, трещали потолочные балки, и пол вспыхивал и тлел под ногами. Круговерть стен сбивала с толку, Стив терялся и не мог понять, в какой стороне находится входная дверь. Мир вокруг раскрасился в черный и оранжевый, и воздуха не было, совсем не было, и яркие круги перед глазами…
Стив упал на колени, красные угольки жалили через толстую кожу штанов, но ему было уже все равно. Из дома не было выхода, а если даже и был, уже не хватало сил его искать.
А потом Стив услышал голос, который тихо и вкрадчиво полупроговаривал, полупропевал слова:
Дремлешь, похожий на памятник,
Непостижимый сырой земле,
Неба плащ в головах,
Ветра плач на губах, –
Гордая мать родила…
Стив всхлипнул и пополз на звук, обжигая ладони. За его спиной обваливался потолок, пожар дышал в затылок, а перед ним тянулась блестящая белая нить, дрожала, переливалась и пела:
Кто ты – захожий, заезжий ли,
Или зарею задержанный?
В горле – пустая кость,
В доме – недобрый гость
Вяжет ковыль в удила.
Дым стал редеть, Стив сумел подняться на ноги и побрел, шатаясь, вперед, за белой нитью, за странным знакомым голосом. Силы прибывали, стало легче дышать, и огонь не был уже таким страшным, просто горел, не сжигая…
Странные скачки,
Травы кричат слова:
"А в полнолуние
небо зеленое
только над городом,
только над городом
твоим…"
Стив вышел на крыльцо и оказался в ночном лесу, у костра. Голос устал и затих, Стив обернулся, чтобы посмотреть на догорающий дом, но за спиной были только темные силуэты деревьев. На Стива навалился сон, такой сильный, что не было уже смысла идти к костру. Стив опустился на землю, подложил под голову руку и крепко уснул.
– Иефа, что это было? – Ааронн подхватил теряющую сознание полуэльфку и сильно встряхнул. – Иефа!
– Что? – Иефа открыла глаза, тяжело вздохнула и ухватила эльфа за плечо, пережидая дурноту.
– Я спрашиваю, что это было?
– Не кричи, Стива разбудишь, – пробормотала полуэльфка. – Давай к костру пересядем, мне холодно что-то. Помоги подняться
Ааронн встал, молча подхватил Иефу на руки и отнес к костру, бережно усадив на свой плащ, сел рядом и пристально посмотрел в глаза.
– Только не думай, что на этот раз отвертишься от объяснений, – шепотом сказал он и оглянулся на Зулина. Маг похрапывал, накрывшись плащом с головой.
– От каких объяснений? – попыталась удивиться Иефа.
– От таких! Ты просто невыносима! Объясни, как я могу помочь тебе контролировать и рационально использовать твои способности, если каждый раз ты придумываешь что-нибудь новенькое?! Вот сейчас – что это было?
– Песня, – неуверенно произнесла полуэльфка.
– Откуда вдруг песня?! – прошипел Ааронн. – Что ты мне голову морочишь?! Ты прекрасно обходилась без песен, когда лечила Зулина, например! Что это за слова? Причем здесь полнолуние?!
– Я не знаю, – жалобно протянула Иефа. – Ну, так сложилось, так получилось, само… Я не понимаю, чего ты так взъерошился! Я на ногах не стою, все силы Стиву отдала, досуха, а ты ругаешься…
– Ты что, в принципе не поняла, что произошло?! – эльф так разошелся, что у него даже глаза начали посверкивать желтизной в темноте, как у волка. Иефа глянула на него и поежилась. – То есть, совсем не поняла?! Да ты со своей песней вышвырнула меня из процесса лечения, как котенка из корзинки! Ты однаего наполнила, понимаешь? Одна! Эту прорву! Я не удивлюсь, если он продержится на твоей силе еще дня три! А до этого ты простенькую царапину не могла залечить без последующей слабости и головокружения! Поэтому не надо мне рассказывать, как все сложилось и получилось! Или ты отвечаешь на мои вопросы, или я до конца жизни с тобой не разговариваю!
– Ого, – изумленно вскинула брови полуэльфка. – Вот угроза так угроза…
– Давай обойдемся без твоих плоских шуточек, – надулся друид.
– Ну как ребенок, ей-богу… – пробормотала Иефа и устало вздохнула. – Я невыносима… А сам? Семь пятниц на неделе, даром, что принц…
– Ты о чем? – удивился эльф.
– Определись, пожалуйста, как ты ко мне относишься, – раздраженно буркнула Иефа. – Я ужасно утомилась от того, что первую половину дня ты строишь мне глазки и ведешь беседу на равных, а после обеда внезапно начинаешь презирать, бранить и третировать. Давай, будет уже что-то одно, а то вот это твое туда-сюда несколько выводит из состояния душевного равновесия.
– Иефа, ты опять уходишь от темы! – шепотом воскликнул Ааронн, и, кажется, покраснел. В прочем, вполне возможно, что это были просто отблески костра.
– Это ты опять уходишь от темы! – вспылила Иефа. – Хочешь ответов – ответь сперва сам! По-моему, вполне честный обмен!
– Терпеть не могу меркантильных…
– Ааронн!
– Ну, хорошо! – эльф задумался на минуту. – Ты меня беспокоишь.
– В каком смысле?
– Во всех. И меня это бесит. Иногда мне хочется, чтобы тебя просто не было.
– Ну что ж, – Иефа неопределенно усмехнулась. – У нас с тобой полная взаимность.
– В каком смысле?
– Во всех. Иногда мне тоже хочется, чтобы тебя просто не было.
– Иногда?
– Иногда.
Ааронн надолго задумался, глядя в огонь. Иефа закрыла глаза и стала вспоминать слова песни, пришедшей откуда-то издалека, вроде бы и случайно, но это "вроде бы" было всего лишь неуклюжей отговоркой. Конечно, стоило бы поменьше врать – Иефа отлично знала, почему пришла эта песня, и про кого она. Вернее, длякого. И так не хотелось отвечать на вопросы.
– А сейчас? – неожиданно спросил Ааронн, все так же глядя в костер.
– Что сейчас? – не поняла полуэльфка.
– Сейчас тебе тоже хочется, чтобы меня просто не было?
Иефе вдруг стало грустно.
Сейчас я скажу, что нет, потом он обнимет меня за плечи, потом скажет какую-нибудь глупость… Или нет, для глупостей он не годится. Будет по-другому. Он обнимет меня за плечи, потом поймет, что такая позиция предполагает хоть немного лирики, а лирики ему совсем не хочется… Он загонит себя в угол, выбраться из которого можно только одним способом: начать говорить о работе. Он спросит, откуда же все-таки эта песня, и напомнит, что я обещала ответить. А потом в ходе беседы незаметно уберет руку, а еще через полчаса вежливо пожелает спокойного дежурства и отправится спать, а утром все будет, как раньше… Может, не отвечать?
– Так что сейчас? – настойчиво повторил Ааронн.
– Нет. Сейчас – нет, – машинально ответила Иефа.
– Мдаа… – задумчиво протянул эльф. – Сейчас тебе, по-моему, просто все равно.
– Мне не все равно! – вскинулась полуэльфка.
– Правда?
– Правда.
– Ты странная, – сказал Ааронн, обнимая барда за плечи. – Зачем ты все время врешь?
– Я не вру! – возмутилась Иефа, а сама подумала: "Действительно, зачем?"
Потрескивал костер, Иефа недоверчиво ощущала руку друида на своем плече, Ааронн смотрел в огонь, иногда украдкой поглядывал на полуэльфку, молчал и улыбался каким-то своим мыслям.
– Я думала о том рыцаре, – с мрачной решимостью сказала Иефа и внутренне съежилась, ожидая реакции.
– Послушай, – медленно произнес Ааронн, повернулся к полуэльфке и очень серьезно посмотрел ей в глаза. Иефа вздрогнула, напряглась: глаза эльфа оказались слишком близко, так близко, что видны были желтые искорки, пляшущие в глубине, и, наверное, если придвинуться еще ближе, можно будет прочесть мысли. – Я… Мне не очень хочется обсуждать это сейчас. Давай отложим рабочие разговоры на утро. Хорошо?
– Но ведь… – задушено пискнула Иефа. – Я же обещала…
– На утро, – шепотом по слогам повторил Ааронн.
Эльф придвинулся еще ближе, Иефе стало душно и страшно, казалось, что лицо Ааронна заполнило собой небо, и теперь, куда не посмотри – везде встретишь глубокий, чуть насмешливый взгляд, и везде будут подрагивать в предвкушении улыбки уголки тонких губ, и… "Мамочки, какой же он чужой!" – в панике подумала Иефа. Рыжие отблески костра плясали на щеке, и темная прядь на лбу, мешает…
Иефа осторожно, боясь спугнуть огненные блики, подняла руку и убрала прядь, и тут краем глаза заметила голубоватое свечение в воздухе над костром, и уже почти успела удивиться, когда Ааронн рывком вскочил на ноги и схватился за лук.
– Портал! – не своим голосом закричал эльф, натягивая тетиву.
Ничего не соображая, но повинуясь глубоко укоренившейся привычке, Иефа перекатилась в сторону, выхватила меч и застыла, вглядываясь в потрескивающий голубыми искрами воздух. Сонный всклокоченный маг, чертыхаясь, выпутывался из плаща, даже Стив открыл глаза и нашарил в темноте свой топор. На секунду в лагере все затихло, а потом ткань воздуха над костром с треском лопнула, выпустив невыносимо яркий свет, из прорехи вывалилось тело, рухнуло прямо в костер, взметнув искры и пепел, портал схлопнулся и исчез.
– Свет, Зулин, свет! – рявкнул Ааронн, коршуном бросаясь к нежданному гостю. – Иефа, костер!
В лагере поднялась страшная суета. Друид уложил прибывшего на свой плащ и принялся за лечение, Зулин спросонья перепутал светляка и огневик, за что был немедленно обруган, и принялся создавать светящиеся сферы одну за другой, непрерывно бурча, и остановился только тогда, когда над эльфом их повисло штук шесть. Иефа колдовала над раскуроченным костром, пытаясь привести его в божеский вид, и попутно изнывала от любопытства, строго приказав себе не лезть проводнику под руку.
– Ааронн, может, объяснишь… – начал Зулин, подойдя к эльфу.
– Отойди, – буркнул проводник. – Ты мне свет закрываешь, а у нее серьезные раны.
– У нее? – удивился маг.
– Отойди!
– Ну, ладно…
– Иефа, мне нужна твоя помощь.
– Зулин, кто там? – тихо поинтересовался Стив.
– Ты сам слышал, – слегка обиженно ответил маг. – Какая-то барышня. Очень это все подозрительно. И очень все это некстати. Только израненных незнакомок нам и не хватало для полного счастья.
– Израненная – значит, с кем-то дралась… – задумчиво проговорил Стив. – А с чего вообще он так всполошился? Бросился к ней, как к маме родной. Он что, ее знает?
– Спроси что-нибудь полегче, – попросил Зулин. – И желательно не у меня. Хотя обращаться сейчас к Ааронну я бы тебе не советовал. Бедная Иефа, я ей даже немножко сочувствую.
Стив посмотрел на мечущуюся от костра к подстилке полуэльфку, прислушался к сердитым окрикам друида и согласно кивнул. У Ааронна явно что-то не клеилось, и все попытки Иефы помочь не вызывали у него ничего, кроме раздражения. Проводник все повышал и повышал голос, а полуэльфка все ниже и ниже опускала голову, и Стиву подумалось, что вот еще чуть-чуть – и будет взрыв.
– Ты можешь сосредоточиться или нет?! – донесся голос эльфа. – Ты вообще способна взять себя в руки, или так и будешь трепыхаться, как глупая курица?!
– Я пытаюсь, честное слово, пытаюсь! У меня сил не осталось!
– Не надо пытаться! Надо делать! Толку от твоих попыток!
– Ты вообще меня слышишь? У меня не осталось сил, я все отдала, ты же сам видел! Я не знаю, почему так получилось!
– Почему так получилось?! Я тебе скажу, почему так получилось! Потому что во время лечения нужно думать о пациенте, а не мечтать о малознакомых мужиках сомнительного происхождения! Не можешь помочь – хотя бы не мешай!
– Отлично! – гаркнула вне себя Иефа, швырнула на землю какие-то скомканные тряпки и решительным шагом направилась к своему плащу. – На утро отложим, не хочу говорить… – донеслось до Стива и Зулина ее гневное бормотание. – Хрен тебе будут какие-то объяснения утром! Слова из меня не вытянешь! Хам, ничтожество!
– Ты смотри, как она взъярилась-то, – задумчиво сказал Стив. – Интересно, с чего бы… Слышь, Иефа, – позвал он уже гораздо громче. – Хватит бурчать, иди к нам, пожалуйся на жизнь горькую!
– Сам себе жалуйся! – огрызнулась полуэльфка. – Где мой совомедведь?
– У меня под боком храпит, как обычно, – усмехнулся Стив. – Да ладно тебе, иди сюда, поболтаем…
– Смотри, Стив, нарвешься… – шепотом предупредил Зулин.
– Может, нарвусь, а может, и нет, – философски пожал плечами дварф. – Двум смертям не бывать, как говорится.
– Ну? – воинственно уперев руки в бока, поинтересовалась Иефа. – Только сразу предупреждаю: будете меня нервировать, получите по тыкве! Оба!
– Ну что ты, Иефочка, никто не будет тебя нервировать, – Зулин вежливо уступил полуэльфке место на плаще и протянул походную флягу. – Вот, попей ромашки, здорово нервы успокаивает.
– Чего он взъелся на тебя? – спросил Стив.
– Того! – рыкнула Иефа, завинчивая флягу. – Потому что болван! Потому что у него сил не хватает эту фифу зеленую вылечить! А я во всем виновата!
– А что это он такое про мужиков малознакомых кричал? – осторожно поинтересовался Зулин. – Если не хочешь, не говори. Просто интересно…
– Это он про рыцаря кричал, – мстительно сверкнув глазами, процедила Иефа. – Наш драгоценный эльф не может пережить, когда что-то происходит помимо него. Я думала о Себе, сложилась песня, что-то пошло не так, и Ааронна вышвырнуло напрочь из процесса лечения, а я, такая сякая нехорошая, справилась сама. Так что теперь сил у меня нет, а собственных сил ему не хватает. Вот он и бесится.
– Погоди, – озадаченно помотал головой Зулин. – Я ничего не понял. Какой Себ? И кого вы лечили?
– Меня, – усмехнулся Стив. – То-то мне так хорошо. А я уж было подумал, что меня сон освежил. Меня лечили, а, Иефа?
– Ну, тебя, – смущенно буркнула полуэльфка и отвернулась.
– И на том спасибо.
– И все-таки я не понял… – начал маг.
– Что ты не понял? – взвилась полуэльфка. – Мы лечили Стива, я потратила все силы, и теперь не могу помочь Ааронну вылечить эту зеленую…
– Да почему зеленую?! – не выдержал Зулин.
– Да потому что дриада! – рявкнула Иефа. – Что вы думаете, стал бы он так носиться с простой деревенской девчонкой?!
Стив и Зулин дружно открыли рты, вместе и сразу забыв про странное имя, неосторожно произнесенное полуэльфкой. О дриадах Зулин только читал, правду говоря, читал совсем немного и очень лениво, а Стив только слышал, причем еще меньше и ленивей, чем Зулин читал. В понимании Зулина дриада должна была выглядеть… ну, как оживший куст, что ли. В понимании Стива дриады в принципе не выглядели никак. Если совсем честно, до этого момента Стив искренне считал всяческих там дриад, равно как и леших, водяных и русалок, чистейшей воды выдумкой.
– Дриада?! – хором переспросили маг и дварф.
– Она самая, – с досадой ответила Иефа и стукнула себя кулачком по коленке. – Хреново выглядит, порубленная просто в мясо, но дриада, ничего уж тут не поделаешь. Так что готовьтесь, парни, снова тащить носилки, потому что я эту красоту лесную нести точно не буду.
– Погоди, какие носилки?! – всполошился Зулин. – Причем тут носилки?! Мы не собираемся брать ее с собой!
– Оооо… – насмешливо протянула полуэльфка. – Это ты так считаешь. А на самом деле – еще как собираемся. Ааронн ее тут не бросит, оставаться и ждать, пока она окочурится… в смысле, оклемается… короче, ждать мы не можем, а на ноги он ее поставить не в состоянии. Так что понесете, как миленькие.
– Я с ума сойду… – жалобно пробормотал маг и схватился за голову.
– А кто на нее напал? Она говорит что-нибудь? – спросил Стив.
– Она без сознания, – вздохнула Иефа. – Зулин, хватит плакать. Подумаешь, дриадой больше, дриадой меньше… Зато Ааронн будет занят делом и перестанет всех нас пилить.
– Или ты сильно не любишь дриад вообще, или конкретно эту, – заметил Стив.
– Я никого не люблю, если ты обратил внимание, – отмахнулась полуэльфка. – Мой вам совет: ложитесь спать. Все равно Ааронн до утра возле нее сидеть будет.
– Но ведь нужно как-то решить, обсудить… – не унимался маг.
– Бесполезно, – отрезала Иефа. – Хочешь испортить себе настроение перед сном – вперед. Только не говори потом, что тебя не предупреждали.
– И все-таки эту дриаду ты не любишь как-то особенно, – задумчиво проговорил дварф.
– Спокойной ночи, Стив, – ледяным тоном произнесла полуэльфка.
Огонь был повсюду. Черный дым выедал глаза и забивался в легкие, кружилась голова, а огонь плясал и прыгал, и все ждал, когда же Иефа упадет. Этот странный дом, объятый пламенем, играл в какую-то свою игру, то сжимая, то разжимая пространство, и тогда горящие стены надвигались на Иефу, а потом вдруг шарахались в стороны, трещали потолочные балки, и пол вспыхивал и тлел под ногами. Круговерть стен сбивала с толку, Иефа терялась и не могла понять, в какой стороне находится входная дверь. Мир вокруг раскрасился в черный и оранжевый, и воздуха не было, совсем не было, и яркие круги перед глазами…
Потолок обвалился, и последнее, что увидела Иефа, был синий отчаянный взгляд, полный ярости и бессилия, взгляд, от которого огонь становился все сильнее и сильнее.
– Себ… – позвала Иефа. – Себ, не надо… Забудь о нем, Себ! Помоги!
Знакомая уже равнодушная сила выхватила Иефу из пожара и понесла куда-то вверх, и с высоты птичьего полета стал виден пылающий кубик дома, вокруг которого, как потревоженные муравьи, суетились люди.
– Себ! – закричала Иефа, пытаясь вырваться из птичьего тела, но крылья уносили ее все дальше, прочь от приграничной деревушки, в небо, широко и лениво раскинувшееся над бескрайним лесом. Ветер перебирал перья, солнце гладило спину. Иефа устала сопротивляться, смирилась и безразлично посмотрела вниз. Сверху лес казался зеленым мхом, и по этому пушистому ковру огненными змейками струились две оранжевые линии: кто-то убегал, кто-то преследовал.
Ветер ударил в лицо, Иефа вскрикнула и начала падать. Истомленный жарой лес поймал Иефу на острые сучья и брезгливо отшвырнул прочь, мимо шершавых стволов, через кустарник и в воду. Иефа замолотила руками и выплыла, плюясь и задыхаясь, выбралась на скользкий пологий берег и упала на траву. На загривок легла человеческая рука, Иефа ощетинилась и зарычала.
– Ну, что ты? – сказал человек и успокаивающе почесал за ушами. – Иди, без тебя волчата плачут. Иди.
Иефа вскочила на ноги и молнией бросилась в густой подлесок, и только скрывшись в переплетении тонких веток, обернулась. Человек смотрел ей вслед усталыми синими глазами.
Иефа застыла в нерешительности: человек был один и не собирался нападать, человеку нужна была помощь, но…
– Нет-нет-нет, дорогой господин, это ошибка, это недоразумение!
И взгляд мечущийся, жалкий.
– Если это недоразумение, почему ты бежишь и прячешься, тварь?
Цепочка карминовых капель на щеке.
Маленькое мирное озерцо со вздохом принимает в свои воды истекающее кровью человеческое тело. Вполне возможно, что человек еще жив. Что ж, тем лучше, тем крепче будет связь.
Иефа беззвучно оскалилась, провожая взглядом человеческую спину. Человек был один и не собирался нападать, но человек только что убил другого человека. Пусть двуногие разбираются сами. Слишком беспокойное место, слишком спокойное озеро. Сытое. Иефа не хотела быть едой. К холму у озера подходил еще кто-то, но Иефу это уже не интересовало.
Седой от времени и событий дварф долго смотрел вслед мелькающей между деревьев серой тени. Когда волк исчез, дварф поднялся на холм, вздохнул, на секунду закрыл глаза, а потом послал Зрачку мысль. Перед глазами дварфа возник лес, видный с высоты птичьего полета, он поплыл в сторону, открылась широкая проплешина, блеснувшая серым и голубым: озеро. Большое озеро с тремя недостроенными башнями на берегу. Возле башен сновали малюсенькие фигурки, деловито перетаскивая огромные булыжники.
Дварф кивнул, открыл глаза, спустился с холма и растворился в зелени леса…
– Иефа… Иефа, проснись… Иефа…
Полуэльфка с трудом открыла глаза. Побледневший, всклокоченный проводник еще раз потряс ее за плечо.
– Иефа…
– Ну… – сонно буркнула полуэльфка.
– Послушай, мне нужна твоя помощь… – Ааронн устало вздохнул и потер красные воспаленные глаза. – Проснись, пожалуйста…
– Не думаю, что я успела восстановиться после вчерашнего, – недовольно пробурчала Иефа, но, тем не менее, села, пытаясь привести мысли в порядок. В голове крутились обрывки сна, который почему-то очень не хотелось забывать.
– Тише… Я не об этом, – прошептал эльф и оглянулся на спящего мага. – Послушай, утром Зулин начнет убеждать всех оставить ее здесь… А я не могу ее оставить! Просто не могу! Я эльф, друид, я не в состоянии через это переступить… Да, она смертельно ранена, да, ее нужно долго и тщательно лечить, да, на нее уйдут все мои силы – и то, я не уверен, что справлюсь… Но я не могу ее оставить!
– Хорошо, причем здесь я?
– Ты… Если дойдет до голосования…
– Ааронн, ну, что за глупости? Какое, к черту, голосование? Если ты скажешь, что мы ее не оставим, так мы ее не оставим… Кто с тобой будет спорить?
– Нет, ты пойми… Она чужая, совсем чужая, у Зулина будут веские аргументы против…
– Послушай, – разозлилась Иефа, – ты слегка непоследователен! Сначала ты орешь на меня, как на последнюю шваль, потом будишь на рассвете и просишь помощи! Ааронн, я от тебя устала! Пожалуйста, оставь меня в покое! Если дело дойдет до голосования, я буду принимать решение самостоятельно, не оглядываясь на твои дурацкие просьбы!
– Прости, что побеспокоил, – хрипло сказал Ааронн и отошел.
– Зануда! – буркнула ему вслед полуэльфка и снова улеглась, полная решимости продрыхнуть как можно дольше, но не тут-то было. Сон не просто ушел, он сбежал, унесся, сгинул, будто усталым измочаленным полукровкам спать в четыре часа утра по меньшей мере не свойственно.
Иефа сердито ворочалась, то сбрасывая плащ, то укрываясь им с головой, упрямо жмурила глаза, считала овец, слонов и гоблинов, уговаривала себя поспать хотя бы еще полчаса, но сна не было. Тощая наглая семейка – мама-кошка, папа-кот и пяток облезлых зеленоглазых котят с унылыми мордочками – канючила и скребла, скребла, скребла на душе…
Иефа села, потерла для порядка глаза и огляделась. Зулин похрапывал в обнимку со своим фамильяром, Вилка грел бок Стиву. Полуэльфка посмотрела туда, где всю ночь возился с дриадой Ааронн, и вздохнула. Совесть! Ну, кто придумал совесть?
– Ааронн…
Эльф поднял голову и с неприязнью посмотрел на барда. Иефа неловко потопталась на месте и присела рядом с ним на корточки.
– Послушай, Ааронн… Может, ты поспишь немного? А я посижу с ней. Если вдруг что – разбужу.
– Если тебе не спится, займись чем-нибудь более полезным и увлекательным. Найди ручей и выстирай рубаху, например. А здесь я отлично справлюсь и без тебя.
– Это очень грубо, – задумчиво сказала Иефа. – Очень грубо и на тебя непохоже. Ей совсем плохо?
– Она умирает.
– Но ведь ты остановил кровь… И, честно говоря, смертельных ран я не заметила. Нет, я, конечно, не целитель в полном смысле слова, у меня нет опыта…
– Иефа, если ты пытаешься извиниться, то выбрала очень скучный, а главное, совершенно не действенный способ, – брезгливо поморщился эльф. – И что за дурацкая привычка – навязываться окружающим?
– Ааронн, в конце концов, это глупо! – Иефа усилием воли сдержала желание вскочить на ноги и уйти, куда глаза глядят, и заговорила тише. – Я просто пытаюсь помочь…
– Я не нуждаюсь в твоей помощи.
– Нет, нуждаешься! Ты сам об этом сказал четверть часа назад!
– Я уже успел горько пожалеть об этой своей просьбе.
– Прекрати! Я была неправа, но ведь ты сам завертел эту бредовую карусель – кто на кого громче крикнул, кто кого больнее уколол… Так дети обычно говорят: он первый начал! Так вот, я была неправа, и я прошу прощения, но ты первый начал, и я не понимаю, почему! Иногда у меня такое ощущение, что это я где-то в лесной чаще тщательно измордовала случайную дриаду, а потом, цинично хохоча, швырнула через портал к нам в лагерь, причем все это – с целью поиздеваться над тобой!
– Иефа, оставь меня в покое.
– Нет, не оставлю! Я хочу понять, что тебя настолько взбесило, что ты превратился черт знает в какого брюзгу и хама! Если ты разозлился из-за того, что я думала о том рыцаре, то вовсе…
– Что?! – Ааронн неприятно усмехнулся. – Иефа, ты не в ревности ли меня подозреваешь? Ого, барышня, самомнение у вас – не всякому троллю по плечу! Мой тебе совет: если хочешь нормальных отношений с окружающими, не делай пословицу "Раздайся, море, – жаба ползет!" своим девизом.
Иефа сжала кулаки, сглотнула непрошенные злые слезы и с ненавистью посмотрела на проводника.
– Ааронн, иди спать. Ты на привидение похож, а вам еще нести ее весь день. Тебе нужно хоть немного восстановиться.
Эльф удивленно поднял голову, смерил барда долгим недоверчивым взглядом, пожал плечами и поднялся на ноги. Иефа заняла его место. Сферы, в запале созданные магом, тускнели и тихо таяли одна за другой, костер давно погас, и в предрассветных сумерках тоненькая фигурка дриады казалась совсем бесплотной. Ночь стерла зеленоватый оттенок с ее длинных густых волос, беспамятство и боль сделали кожу мертвенно-белой. Иефа взяла влажную тряпицу и вытерла пот с высокого чистого лба, отметив про себя, что вот так, в полутьме, и не поймешь сразу, что перед тобой мудрая хозяйка леса, а не измученный худой человеческий подросток.
– Кто-то уничтожил ее дерево, – сказал Ааронн.
Иефа вздрогнула от неожиданности и подняла голову. Эльф все еще стоял в двух шагах от нее.
– Она потратила последние силы, чтобы создать этот портал. Она искала помощи, а нашла нас. И теперь она умрет, потому что я не могу ее вылечить. И ты не можешь. Разве не подло?
– Никто из нас в этом не виноват, – тихо сказала Иефа и отвернулась. – Ни ты… ни я.
– Скажи, Иефа, каково чувствовать себя бесполезной? – спросил эльф.
– Я не бесполезная! – возмутилась полуэльфка. – С чего ты…
– Если ты не способна спасти одну маленькую умирающую дриаду, зачем ты тогда нужна? – не дожидаясь ответа, Ааронн повернулся к барду спиной и отправился спать.
– А ты? – тихо спросила полуэльфка, глядя в удаляющуюся спину.
– И я, – не оборачиваясь, ответил друид.
Иефа выдохнула и с отвращением посмотрела на дриаду.
– Ты с нами не останешься, – прошептала она, наклонившись к изголовью. – Ни за что.
