Текст книги "Пилот мечты"

Автор книги: Александр Зорич

Соавторы: Клим Жуков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Глава 6
АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ ОХОТА

Август 2621 г.

Орбитальная база «Тьерра Фуэга»

Тремезианский пояс, система Лукреции, планета Цандер

«С пламенным воодушевлением встретили рабочие столичных заводов призыв Народного Дивана о переходе на 12-часовой рабочий день».

«Хосровская Аша», № 235, 2621 г.

Разведчик из меня, товарищи, никакой. Все мои знания в этой области почерпнуты из куцего спецкурса «Основы разведывательно-диверсионной тактики». Фундаментальный предмет «Авиакосмическая разведка» по понятным причинам не в счет. Еще я смотрел фильмы. Много фильмов!

Среди них были как боевики для кретинов среднего школьного возраста «Позывной „Артем“» и «Рыцари ночи», так и классика жанра: «Война без выстрелов». Шедевральный сериал «Последний миг лета» я пересматривал раз десять.

Словом, подготовка моя светила прорехами по всему периметру.

Куда обращается нормальный, понимаете ли, современный человек, чтобы восполнить пробелы знаний? Совершенно верно.

Я сидел в каюте и бездумно пялился в потолок, вызывая медитативное озарение. Вызывалось хреново, так что я открыл планшет и подключился к социальной сети Вкосмосе. рд. Почти семь миллиардов пользователей, так неужели не найдется ни одного, кто бы разбирался в агентурной разведке? Кроме того, все вокруг достоверно шептались, что Вкосмосе создан и курируется ГАБ, а эта контора напрямую разведывательная.

В графе тематического поиска я настучал слово «разведка» и с растерянностью принялся обозревать результат поиска из десяти миллионов разнообразных сообществ любителей тематики.

Очень увлекательное получилось чтение. Заметки пестрели моими любимыми указателями на стопроцентную стопудовость утверждения: «давно известно», «ученые доказали», «по последним данным», «из рассекреченных архивов», «мне один знающий мужик сказал» и так далее. Само собой, подобные фразы в моем понимании тянули на моментальный диагноз: «некомпетентен».

В самом деле, какие ученые, по каким данным, кому давно известно, каких таких архивов? Номер хранения, индекс описи? А уж формулы «подавляющее большинство» или «девяносто процентов населения» действовали на меня, как дуст на наотарского таракана. То есть никак не действовали.

Где публикация статистических выкладок? Откуда такая точность: девяносто процентов? Кто их считал, эти проценты?

Короче говоря, через три часа я пришел к неутешительному выводу, что «девяносто процентов», ха-ха-ха, заметок отдают шизофренией, а немногие сообщения умных, здоровых людей малоинформативны до последней крайности. Последнее логично и ожидаемо: обычный человек не может разбираться в тонкостях шпионского ремесла, а профессионал плаща и кинжала при наличии неповрежденной психики никогда не станет откровенничать у всех на виду.

И тут меня осенило. Я же просто не то ищу! Тонкостей разведки мне все равно никогда самостоятельно не постигнуть, а вот конкретный вопрос очень даже можно поднять.

Что мне нужно в соответствии с поручением Александры? Сведения о контактах пиратов с расой К. Вот направление раскопок той кучи мусора, что зовется Всемирной Сетью и конкретного ее сегмента – Вкосмосе. рд.

Дано: пираты Тремезианского пояса сталкивались с чужими звездолетами – раз. Пираты часто бывают в Кастель Рохас – два.

Предположим: пираты тоже люди и пользуются Сетью, а значит, бывают и Вкосмосе, где, как минимум, очень удобно снимать девочек дробь мальчиков. Секс, товарищи, нужен всем!

Задача: выяснить любые подробности названных контактов. Подзадача: выяснить возможные точки сбора праздношатающихся преступных элементов в Кастель Рохас.

Когда я выстроил четкую логическую цепочку и определил цели, дело пошло веселее – поиск приобрел смысл. Спустя еще сто двадцать колов времени я стал обладателем целого информационного вороха различных степеней полезности. После отсева бредней чокнутых уфологов, разумеется.

Первое: интересно, но совершенно бесполезно – в дни, предшествовавшие инциденту на Титане, сразу несколько принимающих станций Солнечной системы зафиксировали на цифровых каналах неопознанные сигналы, звучавшие как «шап-шшшап-шапанат-шап» и прочие звукоподражания.

Толковые граждане предполагали их искусственное происхождение. Какие молодцы! Я-то сам слушал этот «шап-шапанат» в прямом эфире и видел объекты-носители, садившие по нам из пушек чудовищной мощности.

Второе: отрицательный результат – никаких сведений о расе К от пользователей территориального домена Цандер. юад обнаружить не удалось; увязать сведения о сигналах из Солнечной с конкретными пользователями Цандер. юад не удалось.

Третье: предположительно установлены места в Кастель Рохас, часто посещаемые подозрительными гражданами, условно причисляемыми к НВФ. Например, пользователи Скорпион, Лютый, Mozerfaka (что бы это ни означало, «Сигурд» перевести не смог) и LazerOut назначали встречу в понедельник сего месяца в кабаке «Трансгрессия» для празднования дня рождения некой девушки по кличке Плазмоид.

Все указанные граждане мне очень не понравились. Закрытые для просмотра страницы я вскрыл совокупно за пять минут и не обнаружил там ничего. Решительно ничего. Почти пустые анкеты: сетевая кличка, портрет, ворованный из мультфильмов, и прочерки во всех возможных графах. Ни фотографий, ни заметок.

Можно было подумать, что это рекламные спам-боты, но где вы видели ботов с закрытыми страницами? Правильно, таких не бывает. Да и очень уж живенько они общались на страничке с приглашением…

Имелось еще несколько названий и имен в моем списке. В том числе очень подозрительных. Однако именно «Трансгрессия» была назначена главной целью разработки.

Во-первых, я хорошо знал это место – модный, многолюдный и дико дорогой диско-чилаут, где я как-то раз пытался знакомиться с девочками в компании Сантуша.

Во-вторых, «Трансгрессия» – идеальное место для встреч инкогнито. В ее ритмичном угаре можно спрятать фрегат, не то что человека!

В-третьих, место не для скромного достатка, то есть работяги туда не забредают, а на Кастель Рохас альтернатива невелика: либо работяга, либо бандит (он же траппер, он же вольный стрелок – это без разницы).

В-четвертых, «Трансгрессия» – идеальна для вынюхивания и подслушивания. Ведь туда приходят для полного «отрыва-в-улет» со всеми алкогольными и наркотическими последствиями, что, в свою очередь, очень здорово расслабляет языки. То есть конкретного человека там найти нелегко, а вот услышать нечто интересное – запросто.

По крайней мере так оно мне представлялось.

Итак, сегодня суббота, послезавтра надо кровь из носа десантироваться на Кастель Рохас!

Где же ты, товарищ Сантуш, где же ты? Или даже так: Комачо, Комачо! Лама савахвани, когда ты мне так нужен?!

Вопль получился немножко богохульный, но по существу. Другого такого проводника по трущобам мне было не найти.

Возопив, я предался столь любимой всем прогрессивным славянством блаженной лени, совершенно не представляя, как мне выбраться с «Тьерра Фуэга» сквозь кордоны ГАБ и контрразведки. Об операции, которую я окрестил «Александрийской охотой» (так кучерявее), я вообще не тревожился. Разберусь на месте.

Первый пункт прошел против ожиданий гладко, то есть совершенно без сучка, без задоринки, как лом через говно. Судя по всему, предусмотрительная товарищ Браун-Железнова распорядилась на мой счет. В комендатуре мне беззвучно подмахнули двухсуточную визу – и вот я уже сижу в пассажирском модуле «Кассиопеи», маршрут «„Тьерра Фуэга“ – Кастель Рохас».

Ключи от сантушевой квартиры до сих пор болтались в моем кармане, так что утро я потратил с пользой и относительно комфортно.

В обиталище моего друга почти ничего не изменилось. Пропал планшет, пара фотографий со стен и модель древнего флуггера «Ураган». На столе вместо планшета лежала записка:

«Андрей, я вынужден срочно сменить место дислокации. Пока не знаю, куда я подамся, но с этими уродами из концерна одним воздухом дышать не желаю. Мне неприятно ходить с ними по одной палубе. Тебя это, разумеется, не касается. Пользуйся квартирой по своему усмотрению. Постараюсь сообщить что и как. Загляни в сейф.

Пока.

К. С.

Не забудь добавить воды в поливочный аппарат. У меня одни кактусы, но и они сдохнут. Было бы жалко.

Без оружия не ходи».

За рублеными фразами стояла тень Комачо, стояла настолько явственно, что я как будто услышал его голос, говоривший, что он ненавидит писать, а также его фирменную фразу: «Собрать бы книги все да сжечь!» Слишком он был живой, слишком сильно любил жить, чтобы тратить время на чтение или, не дай бог, писанину.

В сейфе лежал конверт, в конверте – документы на квартиру, переписанные на мое имя. Под конвертом обнаружились остатки маленького арсенала Сантуша: «Хеклер унд Кох» Gt.1000, FN «Баярд», керамический кинжал в ножнах и кастет из армированного пластика. На обратной стороне конверта маркерным фломастером надпись: «Хорошее оружие делают только в ЕД. „Шандыбин“ свой выбрось – говно полное».

Ну да, ну да. Сантуш был горячим приверженцем всего стреляющего, но уважал только европейское оружие. Вот и сейчас мне достались в наследство: тяжелый пистолет Gt.1000 и компактный десятизарядник стреломет «Баярд». Первый – германец, второй – бельгиец. Ну и для рукопашного боя: кинжал и кастет, не засекаемые сканерами.

Что со всем эти делать, я представлял плохо, так как виртуозно управлялся только с флуггером. Тем более я точно знал, что настоящие шпионы оружия не носят. Но, решив, что шпион из меня еще худший, чем стрелок, кое-что я собрался прихватить.

С едой у Сантуша ситуация также не изменилась. В холодильнике лежала одинокая банка пива, тюбик кетчупа и загорающий прайд тараканов, померших с голодухи. Пожрать не светило, и я пошел инспектировать гардероб.

После набега на квартиру город встретил настоящего мачо, по последней моде. Сантуш был пошире меня в плечах, помассивнее, так что одежда слегка болталась, но это и был главный писк клубного стиля.

Заявляться на диско имело смысл не раньше двадцати трех с двумя нулями, так что я побродил по второстепенным кабакам, где умеренно ел, выпивал и, как мог, грел уши. Ничего интересного.

– Знаешь, какой я астероид засек? Двадцать тонн чистого выхода по дейнексу!

– Да ну!

– Вот тебе и да ну. Уметь надо!

– Альваро выиграл на тотализаторе пятьдесят кусков!

– Фигня ваш тотализатор, я играю только в «Оборонлото»! Это верняк!

– Котировки акций «Саканы» скоро поползут вниз. Я тебе говорю: надо сливать. Это временное колебание, но сейчас хороший момент – поднимемся тысяч на сто, минимум.

– Черт знает! Зато я знаю точно, что можно скупать акции «DiR». После того, как пираты разгромили караван, «DiR» упало ниже плинтуса, сейчас можно брать в четверть цены от прошлой недели.

И так далее, в зависимости от контингента.

Зато «Трансгрессия» не разочаровала: приземистый куб пенобетона, залитый огнями с четырьмя голографическими красотками, что плясали на крыше, по двадцать метров каждая.

Парковка сияет хромом, дорогие авто, реактивные моторрады – настоящая выставка бесполезно потраченных денег.

У входа я напоролся на окаменевшего охранника. Просто форменная статуя Цербера (или Кербера?).

– Куда? – спросил цербер, не поворачивая головы.

– Туда! – ответил я.

– Приглашение?

– Чего-чего?

– Приглашение! – Страж ворот развернул в мою сторону башку. – Бумажка с твоим портретиком. Чё не ясно?

– Уважаемый, у меня есть бумажка с портретиком Гагарина. – Я сунул в карман охранника пятидесятку, после чего он совершенно утратил ко мне интерес.

«Даже не обыскал, животное», – подумал я и прошел внутрь, где грохотали киловаттами объемные нойз-комбайны. Ноги сами понесли меня туда, где нужно начинать в любом кабаке – к бару.

Бармен – молодая обезьяна в майке, состоявшей из сплошных дыр, приплясывал за стойкой, конвульсивно дергая головой во время особо забойных битов. Я даже подивился, как она не отваливается? Впрочем, это не мешало обезьяне очень ловко мешать коктейли.

– Тебе чего, моднявый? – спросил он.

– Термоядерным богат?!! – отозвался я, силясь перекричать музыку.

– «Крутое пике», «Сомбреро», «Священный огонь», «Лазербол», «Плазма»! – протараторил бармен и задергался, буквально провалившись под стойку. – Ну как?

– Чума, чувак! Хочу «РОК-14» или «Фульминатор»! Замешаешь?

– Вау! А ты не осыплешься, моднявый?

– Мешай «Фульминатор» и меньше текста!

Бармен зажонглировал бутылками и через минуту хлопнул на стойку узкий стакан с многослойным коктейлем, потом облил его и полметра стойки абсентом.

– Зажигаем, или на холодную?

– Зажигаем!

– Зажигаем, задвигаем, вау! – Он протянул мне трубку и язык пламени из его зажигалки лизнул влажную стойку. Полыхнуло.

Трубку я отложил, дунул на стакан, сбив огонь, ухватил его и одним махом опрокинул сто грамм самой ядреной жидкости. По щекам заструились слезы. Далее последовала манерка с нюхательным табаком, которой я разжился в квартире Сантуша. Табак рассыпался на стойке длинной дорожкой, которую я немедленно пустил по ноздре через трубку.

– Уважуха, моднявый! – Бармен протянул костлявый кулак, в который стукнулся мой, типа, солидарен, жжешь, без вопросов. – Синтамекс под «Фульминатор»! Силен! А чего синта коричневая?

– Небодяженная! Чистяк! – заорал я. – Сыпануть?

– На хрен, моднявый! Без обид! Бармен уже! На «Скорости» сидит! Здоровье дороже! Жахнешь еще? – проскандировал он в ответ.

– Осажу пивасиком, потом повторим!

Я стал заливать жидкий огонь в желудке пивом, что было не очень разумно, зато вызвало новый поток «респектов» от бармена. Да я не очень и рисковал, понадеявшись на крепость русского организма.

Надо было пользоваться свежевыкованным расположением.

– Эй, чувак! – крикнул я, когда бармен оказался в зоне слышимости. – Давненько к вам не залетал! Где тут можно прилично расколбаситься?

– Да везде! – констатировал он вполне очевидную вещь. – Ты по драгу прикалываешься? Грибочки у меня! Порошочки у Ромеро, бар налево! Покурить, понюхать, выпить синтетики, скушать таблеточку, тут пушеров полно! Потолкайся, поспрошай, да смотри, не зевай!

– Слышь, чувак, я по ретро прикалываюсь! Даю реальное бабло! Поперс есть?

– Поперс?! Уважуха, ма-а-аднявый! Только это не драг! Какой же это драг?

– Замешать с бутатинолом, получается турбо-поперс – башню рвет, ништяк! – Я невольно принял рифмованную манеру его речи.

– Экстремал! Ладно, из личных запасов, держи! И того и другого! Заколбасит нехреново, вау!

– Уважуха, чувак! Надо обмыть!

– На что запа-па-па-па-па-падаешь?

– Давай «Горыныча»! «РОК-14» – наше все!

– Ну ты! Моднявый! Здоровый! Типа танка! Бухаешь, как из шланга! Вау-у-у! – Бармен после речитатива сомнительных поэтических достоинств длинно завыл, вторя протяжному завыванию музыки. Бил бит, надрывалась драм-машина, выдавая, не хуже пулемета, по триста ударов в минуту.

Я осушил еще один коктейль, названный в честь моего любимого флуггера, и такой же крепкий. Вынюхал табаку, слезы текли ручьем, лицо блестело в лучах семафорящего стробоскопа. Пора было брать быка за рога, приниматься за дело, короче говоря.

– Эй, чувак! – обратился я к моему новому знакомому. – Я слышал, тут зажигает одна малышка! Плазмоид! Не знаешь где?

– В гнезде!

– Шутка такая? – Я сделал вид, что напрягаюсь и начинаю бычить.

– Не! «Гнездо»! Диско! Же! На втором этаже! – Бармен ткнул пальцем в содрогавшийся потолок. – Но молчок! Я тебе ничего не говорил! У нее хахали сердитые! Морды будут битые!

Вот как все просто. Я оставил на стойке очередную полусотенную, прихватил пиво и направился на второй этаж.

Да, вынужден признать, что внизу было еще прилично. А здесь – здесь царил ад!

На танцполе колыхались люди, сплавленные тектоническим ритмом в единую магму, повиновавшуюся конвульсиям звука. Танцпол окаймляли прозрачные колонны, в которых бурлила подсвеченная вода. Вокруг танцевальной ямы на метровой приступке, огороженной перилами, стояли диваны и столы, вкалывали бармены за стойками, а посетители пили, курили, обнимались и тоже вкалывали. Не стесняясь, шприцы гуляли по венам.

В торце зала на изрядной высоте царил диджей. Передок пульта – как передок танка. Да, собственно, это и был носовой сегмент старого Т-7, который будто выезжал из темноты по туннелю, пробитому светом прожекторов. Эффект выходил ядерный!

Диджей приплясывал, колдовал над кнопками, периодически рыча в микрофон, так что тряслись стены: «Тра-а-анс! Грессия-а-а-а!»

Быстро найти здесь кого-то без точного целеуказания было так же нереально, как увидеть черную дыру. Но времени хватало, и я направился к барному периметру, гадая, как бы мне ухитриться слушать сплетни в этаком содоме.

Выйдя за перила, я обнаружил, что зона отдыха оборудована неплохой системой шумоподавления, так что музыка казалась просто громкой, но не оглушала.

Посидел в разных барах, повторил залихватский фокус с табаком, который все безоговорочно принимали за синтамекс. Постепенно ко мне привыкли. Девушки или юноши, а также юноши, замаскированные под девушек, стали обращать на меня внимание. Ко мне подсаживались, я благосклонно общался, угощал псевдосинтамексом. Несколько раз назойливые знакомые казались перспективными и тогда в ход шел турбо-поперс. Раз так на восьмой мне повезло.

– Западаешь на старый добрый сунь-вынь, милый? – обратилась ко мне девушка, явно переделанная из юноши, в серебристом комбинезоне, чья обтягивающая ткань была испещрена миндалевидными вырезами.

– Не, братан, не обижайся! Я гетеро. Я западаю на сунь-вынь с девками.

– Ну я же красивая! Может минетик? Язычок в этом ротике не хуже, чем у натуральной девки!

– Не, братан, не обижайся, – повторил я. – Минетик люблю, чтобы девка строчила, а ты – транс.

– Ну это же Тра-а-анс Грессия! – протянул он.

– Забей! Ты, вроде, нормальный парень, давай лучше понюхаем! Составишь компанию?

– Давай-давай, понюхаем-понюхаем! – Засюсюкало оно. – А что у тебя есть?

– Поперс-турбо – настоящее ретро. Любишь ретро? Тогда бери флакон, зажимай ноздрю и втягивай!

Оно втянуло! Будь здоров как! И оно поплыло. Я сделал вид, что тоже приложился, причем одной этой демонстрации хватило, чтобы голова закружилась. Так что парню-девке перепал здоровый ломоть кайфа.

Я выждал, когда мой, скажем так, софлаконник, немного придет в себя и спросил:

– Красивая, расскажи мне кое-что, гутт?

– О, зупа гутт, милый, для тебя всё что угодно!

– Знаешь девочку по имени Плазмоид? Она тут рожденье отмечает, а я что-то не могу ее найти.

– Сдались тебе эти девки! Ой, ну ладно! Я видела ее с компашкой с той стороны, дай еще нюхнуть?

Похоже, девушка пользовалась популярностью. Часа не прошло – и уже встречены два человека, знающих, кто такая Плазмоид. Я направился на противоположенную часть бухальной выгородки, чувствуя волну азарта. Даже интересно поглядеть, кто такая, а может быть, если окончательно повезет, то и кое-что послушать.

Народу здесь было в изобилии, причем почти все кучковались группами по три, пять, десять человек.

Освоил территорию по отработанной схеме. Порасспрашивал. О! Плазмоид! Конечно, видели! Только где она сейчас? Да пес ее знает, может, пляшет, а может, в сортир пошла. А с кем она? Где они засели? Да пес знает!

Впрочем, минуток через двадцать я уже точно знал, какая именно компания мне нужна. Шестеро крепких парней, я бы далее сказал, мужиков, и куча девок. Было видно, что большинство – местные шлюхи, и только с двумя общались на равных.

Когда я совсем собрался подсесть поближе, рядом со мной за стойку приземлилась девица.

– Эй, баклан, – сказала она низким, чуть хриплым голосом, довольно приятным, надо отметить.

– Ты мне?

– Тебе, тебе.

– По какому вопросу?

– Это ты по какому вопросу. Ты тут меня уже час ищешь. Считай, нашел. Ну, я Плазмоид. Чего надо?

Агрессивный комбидрес черной кожи, который больше открывал, чем скрывал. Черное каре, подведенные черным глаза. Черная губная помада. И куча разнообразных цепочек и браслетов, тоже кожаных с серебристыми заклепками.

Ее можно было бы принять за тупую школьницу из Атлантической Директории, которая сошла с ума на модной зомби-эстетике. Было бы. Если бы не высокий рост, отличная осанка, широкие плечи (бедра тоже ого-го), крепкая талия. И пугающе внушительная мускулатура. Вполне женственная, без резкого рельефа, но все равно – пугающая.

– О! Какая встреча! – Я улыбнулся. – С днем рождения! Всего! Удачи в делах! Я, собственно, тебя искал, чтобы поздравить. Наткнулся Вкосмосе. рд на приглашение, а вечер свободный. Думаю, отчего не зайти в приятное место, не потусовать с приятными людьми?

– С чего ты взял, что я хорошая? Я только своих звала. Ты – не свой.

– Так страница с приглашением открытая! Кто хочет – заходит.

– Тогда чего не отписался? Я бы тебя прямо там на хер послала.

– Так именно! Послала бы! А так: я тебя нашел, увидел, говорим уже целую минуту.

– Ну что? Поглядел?

– Могу сказать, что не разочарован! Ты, Плазмоид, – редкий тип женской красоты, можешь верить, я в этом спец.

– А ты нахал! – ответила она, но уже несколько иным голосом – за броней грубости явственно проступил интерес. – Только если собрался меня клеить, лучше бросай. И не надо рассказывать, какая я крутая, я это лучше всех знаю.

– Во-первых, красавица, никогда не говори «никогда». Во-вторых, и в мыслях не было. Ты – редкий тип, но не мой. Я атлетичных женщин не люблю. Я стройняшек люблю, вроде балерин. В-третьих, я хотел отдать подарок.

Она развернулась на стуле ко мне лицом, черная бровь поползла вверх. Вся поза являла сочетание удивления, интереса и готовности настучать по физиономии. Она широко расставила ноги, уперев руки в стул между бедер. Получилось очень сексуально, надо сказать, я даже занервничал. Трицепсы тоже оказались очень что надо. Я прикинул объемы, выходило рука у нее меньше моей, но всего сантиметра на три-четыре, и занервничал еще сильнее.

– Ого! Нахал, да еще дурак! Мне такого лучше не говорить, ну ты понял, насчет того, что я не твой тип, и что не любишь. Я ж любилку оторву. – Ее ладонь метнулась в сторону моего горячо обожаемого паха.

Быстро метнулась. На границе видимости. Я, честно говоря, ничего не успел сообразить, но тело мое – тело истребителя, все сделало само. Я поймал ее запястье на половине пути, горячо любимый пах был спасен.

Плазмоид умело вывернула предплечье в сторону большого пальца и разорвала захват.

– А ты ничего, красавчик, – сказала она после секундной паузы, в ходе которой мы играли в гляделки. – Рука хорошая! И с реакцией порядок. Ты спец по красоте, но не только? Ты вообще кто, как звать, чем занимаешься?

– У тебя рука тоже нормальная. Чем занимаюсь, о том не болтают. Так, кручусь, верчусь, деньгу зашибаю, ну, ты поняла. Не лох, короче, и не сявка, если ты об этом. Зовут меня Малютой. А тебя?

– О, русский! Фэйри. – Она протянула руку, на этот раз для пожатия. – Давай уже подарок.

Я протянул ей непочатый флакон турбо-поперса.

– Не русский. Чех. Вот, держи. С днем рожденья. Не знаю твои вкусы, но вижу, что мужчин любишь. Если нюхнуть этой штуки во время секса – просто небо в алмазах, гадом буду.

Все это время мы не разрывали пожатия. Она спрятала флакончик в декольте и вдруг резко перехватила руку, сдавила так, что захрустели кости, и попыталась припечатать мою кисть к барной стойке. Попыталась. Не тут-то было. Секунд десять мы занимались этаким импровизированным армреслингом на весу. Наконец я сумел уложить ее в горизонталь, что оказалось более чем непросто.

– Фэйри, я тебе сейчас все-таки комплимент поставлю, только не пытайся со мной ничего сделать, это от всей души, – сказал я, непритворно отдуваясь. – Так вот, Фэйри, я про девок такого никогда не говорил, но про тебя скажу любому: эта самка – настоящий мужик!

Она громко расхохоталась, запрокинув голову, потом хлопнула меня по плечу и сказала:

– Ладно, чех Малюта! Пойдем вливать тебя в компанию!

В компанию я влился. Нормальные такие ребята, если исключить их явно криминальные повадки.

«Неужели они? – Вертелось у меня в голове. – Они? Не они?.. Они!.. Нет, не факт! Мало ли что, тут в Кастель Рохас повадки у всех – закачаешься какие, взять того же Сантуша».

Чехом я назвался специально. Это подходило к моей выражено славянской физиономии. Русских в этих краях было немного, чехов, впрочем, тоже, но не выдавать своего происхождения мне показалось разумным. Чех же – достаточно экзотическая национальность, чтобы никто не сумел поймать меня на полном незнании языка.

По ходу разговора оказалось, что всех мужчин зовут вариациями имени Стивен: Стив, Стивенсон, Стивио, Стивелло, Стивчик, Стивен. Что окончательно утвердило в мысли, что это бандиты и скорее всего – шайка.

Верховодил Стивен – крепкий парень лет тридцати, невысокий, костистый, явно очень сильный. Глаза острые, цепкие. Он все время норовил поймать взгляд, я не мешал, так как был достаточно пьян, чтобы ничего, кроме веселого алкоголя, за ним не плескалось.

– Скажи, Малюта, – спросил он минут через пять, перебив меня на середине угарного анекдота, – зачем ты пушку приволок?

– А ты зачем? – парировал я, стрельнув глазами на его свободную рубашку, под которой на поясе кое-что топорщилось.

– Я без ствола не выхожу.

– Разумно. Я тоже.

– Ладно. Бестактный вопрос. Проехали. Так что ты там говорил?

Проезжали мы знатно. Сыпались купюры, официантки не успевали подтаскивать выпивку-закуску. Парни делались все живее, но никто не косел и не блевал под стол. Это при том, что закусывал один я.

Пили за Фэйри. В разных вариациях. Пара тостов, наподобие «больше посадок хороших и мягких», ясно говорили, что она – пилот. А дружно проскандированный «За солнечный ветер, за ветер удачи, чтоб зажили мы веселей и богаче», указал на то, что вся компашка, за исключением шлюх, разумеется, живет космосом. При умножении данного наблюдения на криминальные выводы получался заманчивый результат.

Пару раз я потанцевал виновницу торжества. Точнее, это еще кто кого потанцевал! Фэйри двигалась истинной кошкой и была совершенно неутомима. Я всегда считал, что переплясать меня трудно, но оказалось, что кому как.

Когда она уводила меня на танцпол, я ловил ревнивые взгляды так называемого Стивио. Имя ему очень шло, так как парень здорово смахивал на итальянца – чернявый обладатель аристократического римского носа. Я видел, что, когда мы уходим, Стивио что-то шепчет на ухо Стивену. Но не стал заострять внимания.

Отметил также, что Стивен, который держат все собрание в железной пятерне, обращается к Фэйри с подчеркнутым уважением. Ну, так, на всякий случай отметил.

Гуляли вдумчиво.

Сперва я проставился. Потом отведали турбо-поперса и табака, и проставились мне.

Потом наоборот. И еще раз.

Часа в три ночи я решил, что народ достаточно расслабился и стал задавать наводящие вопросы, как будто между прочим вставляя их в беседу.

– Да, Стивелло, чудные ты дела рассказываешь! – говорил я одному. – Скажи, а не приходилось тебе слышать, как народ болтает, что в эфире ловят непонятные сигналы? Я вот слышал такое.

– Какое?

– Ну вот летели мы на Фтию, так вдруг на цифровом канале какой-то не то шепот, не то пришепетывания. А потом – раз! И все оборвалось.

– А, чего только в космосе не бывает…

И так далее, в том же духе. Ждать, что кто-то проболтается самостоятельно, было бесполезно. Говорили много, о разном.

Профессиональных тем не избегали, но в каком-то отвлеченном ключе. Кто-то где-то разбился, кто-то поставил новые движки на флуггер, скоростная модель «Феникса» – зверь-машина, а клонский «Бахрам» – валенок, и ничего по делу. Интересующему меня делу.

В основном обсуждали девочек, причем Фэйри не отставала, проявляя недюжинную подкованность как в сугубо женском – пассивном, так и активном залоге, который, по природе, принадлежит мужчинам. Многогранная натура!

Хвастались количеством, качеством и фееричностью старых добрых трахов и делились опытом. Рассуждали над вечной проблемой философии: что лучше – длинный и тонкий, или короткий и толстый? Фэйри обоснованно доказала, что лучше, когда хорошо работает, а потом выдвинула тезис о неправильной формулировке.

– Если уж на то пошло, лучше когда длинный и толстый, что за придурочные ограничения?!

Наконец речь зашла о вместимости звездолетов. Было ясно, что это ненадолго, и я решил, пора!

– Вот вы говорите, мужики и дамы, – кивок в сторону Фэйри, – что сотня флуггеров на борту – это много и никому нахрен в Тремезианском поясе не нужно. Много, согласен! Не нужно, опять согласен! Но вот мне один пилот рассказывал, будто засек сигнатуру непонятного звездолета. Просто невероятная громадина! Километров восемь в длину! Представляете, сколько туда флуггеров влезет?

– Ну-у-у, – протянул Стивен среди всеобщего молчания, когда народ уставился на меня не поймешь как: то ли подозрительно, то ли недоверчиво. – И где такую штуку видели?

Я быстро перебрал в уме названия самых мухосраных закраин Тремезианского пояса и сказал:

– В системе Моргенштерн.

– Ты сам видел?

– Нет, я же говорю: знакомый нашептал. Он мужик правильный, можно верить, отвечаю.

– Восемь кэмэ? Что-то попахивает брехней, – вставил Стивио. – Даже эти, как их… «Большие гансы» у немцев… не больше трех! Кто будет сюда такую дуру гонять! Просто на хера? Да и нет нигде таких кораблей! Ни у клонов, ни у нас, ни у чоругов!

– А я тебе так скажу: с чего ты взял, что это наши корабли? Или чоругские? Вот что я знаю, потому что сам слышал: пару раз в эфире я ловил такие вот звуки: «шап-шапанат-шап-шапанат-шап». Не очень похоже, но суть верная. Не приходилось слышать?

Все опять замолчали. И глядели теперь не на меня, а на Стивена. Он покачал головой. И все следом закачали.

– Нет, не слышал.

– Не.

– Чума какая-то.

– Не было.

– Померещилось.

Только Фэйри молчала. Разглядывала меня и молчала. А ведь красивая баба, глаза такие, что держись, если бы не макияж идиотский… черт, о чем я думаю?!

– Не померещилось. Мне может померещиться, парсеру – нет. Я думаю, что это чужаки. То есть – не чоруги. Какие-то такие чужаки, каких мы не знаем. Может быть такое?

Опять повисло молчание. И опять все смотрели на Стивена.

Тот выпрямился.

– Может, браток, все может… – сказал он и вдруг, без всякой связи:

– Джо, Дик, держи его! И не вздумай дергаться, чех гребаный!

Стивио и Стивчик, сидевшие по бокам, вцепились мне в плечи, а в лицо уставился черный зрачок пистолета. Первые два мне в комплекции уступали – не страшно, я бы справился. А вот шесть стволов, на меня направленных, – серьезный аргумент.

– Я все думаю, отчего ты мне не нравишься? Теперь понятно! Были тут недавно двое. Тоже чехи, ха-ха! Интересовались, как и ты. Тем же вопросом. А ну-ка, поднимайся на ноги, чех, надо поговорить. Не будешь дергаться и врать, останешься в живых. Нет – кончу. Джо, Дик, со мной в сортир, остальным – веселиться!