Текст книги "Пилот мечты"

Автор книги: Александр Зорич

Соавторы: Клим Жуков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Глава 5
ЗАТИШЬЕ

Август 2621 г.

Орбитальная база «Тьерра Фуэга»

Тремезианский пояс, система Лукреции, планета Цандер

Периэксон-1 – Главкому: Анализ доступной нам статистики чоругских перемещений в районе туманности Носорог позволяет предположить, что чоругами эвакуирована колония на планете Дже-ше.

Главком – Периэксону-1: Лука Святославович, у нас угнали секретную экспериментальную машину программы «Сталь-2», а ты мне морочишь голову всякой хренью. Поискал бы лучше украденный истребитель, район поиска: Лукреция-Иштар.

В лазарете я провалялся пять дней.

За это время меня отремонтировали, спасибо добрым докторам и крепкому здоровью. С некоторой натяжкой можно поблагодарить «научно обоснованные» методы допроса, которые не оставили следов на теле. Если бы мне вырвали ногти, раздробили пальцы и сточили напильником зубы, пятью днями я бы не отделался.

А так, подумаешь, рисковал остаться инвалидом! Но ведь не остался же!

Сутки в допросной, пять – в лазарете. За это время на «Тьерра Фуэга» кое-что поменялось, можно даже сказать многое.

Концерн «DiR» и служба «Эрмандада» оскандалились на всю Галактику. Угон новейшего сверхсекретного истребителя прямо с базы вылился в крупные неприятности для дирекции. Настолько крупные, что как-то сам собой отодвинулся на второй план конфуз вооруженных сил концерна в АД-13.

Новый конфуз был гораздо хуже.

Из Москвы прибыла Чрезвычайная Комиссия. Всюду сновали хмурые ГАБовцы с серьезными звездами на плечах. Звезд на традиционных штатских костюмах, естественно, не было, но, судя по матерым лицам, капитаны да майоры летали и шустрили здесь вместо рядовых.

Флотская контрразведка подтянулась незамедлительно. Эти были еще злее – могу себе представить, как их припекало из начальственных сфер! Что и говорить, отличились все: наши ухари из концерна и эрмандадовцы не уберегли, ГАБовские и флотские – проявили преступную халатность, понадеявшись на местную безопасность.

Третьей волной прибыло целое созвездие: генерал Родригес и сеньор Дитерхази, вице-директор Марио Ферейра, курировавший проект, крупный акционер «DiR» генерал Гросс и когорта из Хунты Директоров Южноамериканской Директории.

Отдельным литерным рейсом явился невысокий жилистый человек средних лет, одевавшийся во френч и брюки военного покроя. Мне шепнули, что вот это и есть самый главный – директор тяжелой и специальной промышленности РД товарищ Растов.

Дело шло если не к расторжению контракта, то уж точно к ощутимым штрафным санкциям, за «проявление вопиющей халатности, повлекшее за собой нарушение режима секретности, прописанного обязательным пунктом в договоре между ВКС РД и концерном „DiR“».

Офисные уровни буквально кипели от пронизывающих энергий. Совещания и летучки шли чередой, разражавшейся громами и молниями на головы подчиненных. Пенделей получили все: господа учредители концерна от товарища Растова, сеньор Ферейра от господ учредителей, и так далее, сверху донизу, согласно пирамиде субординации.

Ходили слухи, не будем говорить, кто их распространял, но это была секретарша Роблеса Камилла, что решается вопрос: просто уволить сеньора херенте или же уволить и посадить? Роблес спасся тем, что свалил все на коменданта «Тьерра Фуэга» из «Эрмандады», который и был назначен главным стрелочником.

Его уволили (не знаю, быть может, потом и посадили), а место коменданта занял Ахилл Мария, ему даже в соответствиями с заслугами и фамилией присвоили звание майора. Майор да Вильямайора де ла Крус, по-моему, звучит.

Стрелочников вообще нашлось много – следователи работали, закатав рукава. Они так рьяно взялись за дело, что даже изворотливейший Августин Фурдик был вынужден свернуть все свои операции, чтобы не попасть под раздачу. Проверяли всех сверху донизу.

Ваш покорный слуга устал считать, сколько раз с него снимали показания. Обо всем: от боя в АД-13 до личности Тойво Тосанена.

Кстати, я уверен, что я обязан своим быстрым освобождением из цепких объятий «Эрмандады» именно следственным мероприятиям спецслужб РД. Секуридадам было легче бочку гноя выпить, чем отпустить меня на волю. И никакие письменные признания Тойво не помогли бы!

Но что поделать! Я не просто сотрудник концерна, я – гражданин России, которого наши службисты под присягой клялись защищать во всех уголках Галактики. Мне никто ничего не объяснял, и объективных данных о их роли в моей нескучной судьбе у меня не было. На тот момент. Потом мне раскрыли глаза, но об этом позже.

По станции бродил грустный инженер Грузинский, который переживал утрату истребителя сильнее всех.

– Понимаете, Андрей, – говорил он мне, когда мы столкнулись в ангаре. – Этот мерзавец угнал прототип 5-тер, который я доводил лично! Сколько труда насмарку! Документация, конечно, осталась, но ведь я своими руками флуггер отлаживал! Это уникальная, вы понимаете, уникальная машина! Каков подлец этот ваш Тосанен!

Я кивал, мол, мне ли не знать. У тебя, мил человек, флуггер угнали, а в мозгах копались у меня! Флуггер, конечно, для истории более ценен, но все-таки мозгов у меня один комплект. Второго прототипа уже не будет!

Данкан Тес рассказал, что Комачо Сантуш уволился из концерна и улетел на Кастель Рохас, а потом вообще неизвестно куда.

– Андрей, ты представляешь, – Дан говорил по-американски, так как настолько сложные истории его знание русского языка не осиливало. – Комачо прямо на палубе кинулся тебя спасать во время ареста! Подрался с нарядом и подбивал пилотов на бунт!

– Да ты что?! – Я в самом деле удивился, ведь мы с Комачо не были друзьями. Хорошие приятели, но не более. Комачо вообще никого слишком близко не допускал к своей приватности, а тут на тебе. Бунт! Из-за меня!

– Да, именно так! Сказал, что не позволит хватать честного пилота и устраивать самосуд! Только его не послушали. Все повозмущались, пошумели, но никто ничего не предпринял. Тогда он пошел в дирекцию, набил морду коменданту базы, потом ворвался в кабинет Роблеса и наорал на него. Сказал, что не желает… как это по-русски… вот! «Не сьяду срать в одном поле с тобой»! Потому что так он ценит своих людей. Потребовал расчет и был таков.

– Ну Комачо! Ну орел! – восхитился я, ощутив, как непрошенные слезы наворачиваются на глаза. Не ожидал, честное слово, не ожидал такой реакции. – И что, в самом деле дал в морду эрмандадовцу? И ничего ему за это не было?! Ты от кого об этом слышал?

Тес засмеялся.

– От Комачо и слышал! Я его спрашиваю, что и как, почему его не повязали и не посадили в карцер? Ведь могли! А он мне: нашли бойскаута, чтобы он дал себя повязать! Говорит, что он показал им пистолет, и там все обгадились.

«Да уж», – подумал я. Учитывая репутацию Сантуша, охотно верю в каждое слово. Всем хорошо известно, что он способен учинить стрельбу, очень даже запросто. Решили не связываться. Подумаешь, морда! Комендант, все одно, последние дни в кресле досиживал, а Комачо уволился. Так что нарываться на пулю никаких резонов.

Эти соображения я и озвучил, получив полное согласие Данкана. Следующие соображения я благоразумно оставил при себе. Ведь Тес, по всему выходит, был в числе тех, кто «пошумел и разошелся», ничего не предприняв для спасения товарища.

В самом деле, кто я Данкану? Да никто! Вот если бы летный состав здешних истребителей был русским, вот тогда, не ходи к гадалке, парни на всю станцию навели бы шороху! А так – наемный интернационал, чего от них ожидать? Спасибо, что стучать не побежали всем хором!

Комачо – краса-а-авец! Вломиться с пистолетом в дирекцию, насовать по рогам кому следует – это очень в его духе. Жаль только, что нет его теперь с нами. Очень жаль. Сантуш был приятен в общении и незаменим в бою, второго такого пилота концерн найдет не скоро.

Еще я очень жалел мой счастливый «Хаген».

Работа на станции почти полностью встала по причине межведомственного десанта, так что я слонялся, ел, пил, спал, опять слонялся и решил заглянуть проведать боевого товарища.

Отчего работа встала, спросите вы? Очень просто: большинство сотрудников станции оказались так или иначе в курсе произошедшего. Более того, многие оказались на подозрении. Любого могли выдернуть со смены или вообще не пустить в космос, ведь ГАБ не было дела до прибылей концерна. ГАБ было дело до пропавшего «Дюрандаля» и только. Я уж о флотской «контре» молчу.

В результате почти весь персонал «Тьерра Фуэга» оказался под неофициальной подпиской о невыезде. Неофициальная-то она, конечно, неофициальная, но от этого не менее строгая и действенная.

Все органы управления полетами, все режимные объекты станции были взяты под контроль осназа ЮАД и РД. Любые полеты осуществлялись только по согласованию с Чрезвычайной Комиссией, а в космосе дежурили фрегаты «Камарад Лепанто» и «Камарад Боливар».

Так что до конца следственных мероприятий бизнес был прочно парализован, а персонал фактически оказался во внеплановом отпуске. ЧП есть ЧП, да еще такое!

Я решил воспользоваться моментом. В конце концов это свинство – не навестить израненный флуггер! Пошел я прямиком в ангар, искать Пьера Валье. Кто, если не он, был лучше всех в курсе технических подробностей?

– Пьер, здравствуй. Как дела? – сказал я, выцепив техника на палубе Б.

– Хреново дела, – ответил он мрачно. Судя по всему, Пьер пребывал в состоянии легкой ломки. Ему хотелось самосада, но он не мог, потому что ситуация не располагала.

При нынешних строгостях за нелегальное выращивание табака на станции могли очень ощутимо надавать по шапке.

– Как тебя с самосадом не попалили? – поинтересовался я, понижая голос.

– Да потому что не нашли. Так я и покажу, где я устроился! Сейчас!

– Слава богу, хотя… Кому какое дело?

– Не скажи. Воякам вашим, допустим, дела нет, а вот начальство концерна передаст дело в суд. Очень даже с радостью. Только хрен им всем! Черт, курить-то как хочется…

– А где же ты теперь самокрутки дуешь, Пьер?

Пьер кисло на меня поглядел и ответил вопросом на вопрос:

– Тебе чего, отсыпать? Или ты по поводу своего флуггера приперся? – Так и сказал: «приперся», упустив своеобычные обращения «брат, мучачо» и прочие. Здорово его колбасило: лицо бледное, насколько это вообще доступно чернокожим, и холодный пот ручьем.

– Флуггера. По поводу.

– Так и говори! Мне некогда лясы точить. Вон работы сколько! – Он обвел рукой свои владенья. Да уж, кучи искореженной техники ввергли бы в уныние даже профессионально ультра-оптимистичного ведущего передачи «Крылья Отчизны». – Акты на списание, ремонтные формуляры, заказы по запчастям, фактический ремонт – это же все на мне!

– Не ной, Пьер, тебе не идет. Лучше расскажи, что ты там моему «Хагену» прописал?

– Думаешь, я помню? Ладно, пошли в подсобку, а то с живого не слезешь…

В подсобке обнаружился рабочий стол, неожиданно аккуратный – бумажечка к бумажечке. Пьер открыл планшет и распечатал формуляр.

– Держи. И проваливай. Дел по горло.

Я «провалил» на ангарную палубу, где, усевшись на демонтированную пушку «Ирис», сунул нос в документ.

Печально. Не безнадежно, но печально.

– Та-а-ак, – бубнил я под нос, – наличные повреждения: станция защиты хвоста – уничтожена, система охлаждения твердотельной пушки – уничтожена, киль… правая плоскость… так, это ясно… Ага, вот! Рекомендации по ремонту: замена плоскости, замена кормовой башни, замена фонаря кабины, замена панелей центроплана Ф-10, Ф-11, восстановление панелей Д-2, Д-3 посредством молекулярной сварки… титанировое напыление… покраска… И тут понятно… Самое главное! Заключение: с учетом полученных повреждений ремонтно-восстановительные мероприятия по тяжелому истребителю «Хаген» бортномер 151 планируется завершить в течение двух дней. В связи с отсутствием фирменных запчастей… рекомендую ремонт приостановить и поместить флуггер на консервацию до получения запчастей по запросу номер… от такого-то числа. Да-а-а…

– Вот и остался ты, Андрей, безлошадным, – протянул я вслух, кажется, довольно громко, так как на меня заоборачивались два мужика с аппаратами блиц-сварки и донельзя мрачный херенте, что-то строчивший в планшете.

Я собирался погрустить еще, но меня согнали с пушки, которую работяги принялись стропить и грузить на платформу тягача. От нечего делать я стал помогать советами, но обстановка не располагала, и мне чуть не дали по харе. Потом налетел тот самый херенте с криками, что я мешаю людям и не пойти бы мне куда подальше.

Пришлось пойти искать это самое «куда». На душе было сумрачно. Первый раз за долгое время ваш покорный слуга оказался в ситуации полного и тотального безделья на неопределенный срок.

– Сиреневенький бесперспективняк, – произнес я вслух, вспомнив любимую присказку моего соседа по комнате в академической казарме кадета Венечки Оршева. По его мнению это был универсальный тест уровня алкогольного опьянения. Выговорил без запинок, значит, можно продолжать.

Мысли на алкогольную тему закрутились вокруг бара, но я решил, что не хватало еще запить от безделья, и принялся фантазировать, чем бы себя занять. Для начала, неплохо бы очистить палубу. Здесь мне точно делать нечего.

Я зашагал к выходу. Руки в карманах, голова опущена, плечи сутулые – портрет разлагающегося работника гнилого капиталистического предприятия. И тут ожил коммуникатор, известивший о свежем текстовом сообщении.

«Пилоту Андрею Румянцеву немедленно проследовать на любом свободном флуггере к орбитальной крепости „Амазония“ по предписанию ГАБ».

Хорошенькие дела!

Это кому я понадобился? И почему «Амазония»? Меня можно вполне поиметь на станции, что не раз и не два уже делали… Короче говоря, я позвонил куда следует и поинтересовался у компетентных товарищей, какого черта.

– Предписание подтверждаю, – ответил компетентный товарищ.

– И что мне делать?

– Исполнять.

– А где я свободный флуггер возьму? Мой-то в ремонте!

– Разберетесь.

– Да кто же мне его даст?! Сейчас тут сами знаете, что творится!

– Прекратите тянуть время. Вас уже ждут. Приступайте к исполнению!

Отбой. Даже гудки в трубке звучали повелительно. А чего я хотел? Это же ГАБ – организация, крайне неучтивая в основных внешних проявлениях.

Позвонил в диспетчерскую. Там, оказывается, успели войти в положение и выделили мне свободный флуггер, которым оказался старенький истребитель «Сокол».

«Вот ведь, козлы! – думал я по дороге. – Если я так нужен именно на „Амазонии“, могли бы за мной борт прислать!»

Никогда не был на «Амазонии». Интересно! Знаете, как в музее. Видал я антикварные вещи, но крепость внушала подлинное почтение. Даже приснопамятный «Шаррукин-17», который так умело выпотрошили джипсы, смотрелся юношей рядом с этим чудом конструкторской мысли.

К цилиндрическому модулю-базе по верхнему и нижнему основаниям были пристыкованы два линкора, в центре – авианосец. Корабли узнать было трудно. Маршевые двигатели демонтированы, все обшито дополнительными бронепоясами, добавлены башни ПКО, врезаны новые пусковые шахты и башни главного калибра.

Но я их опознал! Линкоры принадлежали типу «Сан-Кристобаль», авианосец – типу «Тольтек». Последние представители семейства были выведены из эксплуатации лет тридцать назад, а с производства их сняли вообще при царе Горохе. И вот, новая жизнь заслуженных звездолетов!

Линкоры выполняли функции ракетно-артиллерийских батарей, авианосец вмещал истребительный авиаполк, так как больше в него физически не влезет – эскортник, что тут говорить. И вся эта красота – вместо стандартизированных боевых модулей. Просто конструктор «сделай сам», очень трогательно.

Я чуть не прослезился от умиления и запросил посадку.

На палубе меня уже ждали. Двух офицеров флота ЮАД я поприветствовал уставным отданием чести, но вот глава делегации… Главу делегации я разглядывал большими, как у совы, глазами, наверное с полминуты! Рассматривал бы и дольше, если бы глава не протянула руку и не сказала:

– Ну что же вы, Андрей! Здравствуйте.

– А-александра? Вы? – промямлил я, запинаясь.

– Я. Уже почти тридцать лет, как Александра.

– Здравствуйте… Но как… Что вы здесь… Откуда…

Она легко рассмеялась.

– Чему вы удивляетесь? Я же обещала вас найти, когда придет время? Время пришло, я свое обещание сдержала. Андрей, да очнитесь вы! Нам надо поговорить, а вы того и гляди в обморок намылитесь. Господа офицеры, – она обернулась к сопровождавшим ее воякам в форме военно-космических сил Южноамериканской Директории, – где мы можем пообщаться с глазу на глаз?

Да, это была Александра Браун-Железнова, капитан ГАБ собственной персоной. Предыдущая встреча в Планетарии «Тьерра Фуэга», когда она грозилась сломать мне нос, не оставила впечатлений, что она рада меня видеть. Теперь же ее выразительные глаза средиземноморского цвета лучились симпатией и теплом.

Она ласково взяла меня под руку (надо сказать, все еще деревянную от изумления), и мы проследовали за офицером в пустую кают-компанию. Убедившись, что мы устроились, он козырнул и ушел.

– Я так рада вас видеть, Андрей! Я так рада, что с вами все в порядке! – начала Александра, порывисто накрыв мои ладони своими. Это было нетрудно, так как я сидел, положив руки на стол, но жест вышел настолько искренним, насколько неожиданным, что я непроизвольно вздрогнул. Она сделала вид, что не заметила, или в самом деле не заметила? – В первую очередь, простите меня за тот разговор… на «Тьерра Фуэга» – конспирация, понимаете?

– Понимаю, – соврал я и продолжил вполне правдиво. – Но я не обижаюсь, Александра! Я на вас вообще не в состоянии обидеться!

– Спасибо. Теперь по сути: я пригласила вас для служебного разговора. На станции сейчас не лучшее место для приватной беседы, поэтому я выбрала «Амазонию».

– Служебного? Эх, а я-то все не прекращаю на свидание рассчитывать! Жаль!

– И мне жаль. Правда, Андрей, жаль! Но мы оба на службе.

– На службе. У меня постоянное напоминание всегда с собой – ваш псевдо-«Сигурд». Кстати, Александра, вы знаете, что вся наша секретность чуть не провалилась? Я тут попал в переплет… Из-за всей этой суматохи с нападением пиратов, угоном флуггера, «Эрмандада» меня арестовала и «Сигурд» отняла. Слава богу, они не догадались в нем покопаться или просто не успели…

– Я все знаю, Андрей. Да, повезло. Именно что не успели! Зато я успела вовремя! Я когда узнала о работе Чрезвычайки, сразу справилась, что с вами, живы ли, не ранены, а мне и говорят: Румянцев ваш арестован! Ведется следствие, вы под замком. Я сразу сообщила товарищу Иванову, а у него полномочия такие, что вас сразу выпустили, по первому сигналу.

– Вот это да! Получается, вы меня спасли! Вы теперь мой ангел-хранитель… Нет слов. Просто не знаю, как вас благодарить.

– Не за что. Я же не только вас спасала, но и наши секреты. Хотя за вас я очень беспокоилась. Я вообще часто вас вспоминаю, Андрей.

– Ужасно приятно! И все равно, спасибо вам. Вы даже не представляете, из какой передряги вы меня вытащили. Там вообще все на тонюсеньком волоске висело! Вы знаете, что мне промывали мозги? Если бы сделали запрос пошире, сейчас в «Эрмандаде» все знали бы и о джипсах, и о Титане, и про артефакт тот непонятный. А ведь это гостайна! Я, хоть и уволен с флота, но присяга-то – она одна, на всю жизнь.

– Да, мне уже доложили. И про пытки и про тетратаминовое сканирование. Зверье! Настоящее зверье! «Эрмандада» эта давно нашему начальству не нравится. Только руки не доходят разъяснить им по-настоящему. Да и действуют они за пределами официальных границ Объединенных Наций, но все равно! Это же надо догадаться?! Пытать гражданина России! Шерстить голову «мозголомом»! А вы, Андрей, очень мужественный человек. Я восхищаюсь вами. Выдержать сутки на церебральном инициаторе и ничего не выдать… Я бы не смогла.

– Ха-ха! Я тоже не смог! Я им все рассказал, заливался соловьем! Целый том получился. Там признаний хватит на десять расстрелов! Только одно и спасло: тот кадр, который меня пытал, не знал, что спрашивать. А не то, будьте уверены, через полчаса я бы рассказал все вообще. Безо всякого сканирования.

– Всё равно бросьте скромничать! Я диссертацию писала по экстремальной психологии, чтоб вы знали. Вам никто не мешал рассказать настоящую правду. Ту правду, о которой вас и не спрашивали. Я думаю, эрмандадовец был бы просто счастлив! А вы о долге думали, не о себе. Вы – герой, Андрей!

– Да какой я, к лешему, герой? Я тогда не о долге думал, я дико боялся! Думал об одном: «Когда же я сдохну?!» Вот так вот. Безопасник вбил в голову, что я связан с «Синдикатом TRIX», и просто слова мимо своей версии не давал вставить. Не было у меня шанса разговориться по-настоящему. Просто не было! А вы говорите: «герой»… Так что спасибо вам за оперативность. И меня спасли, и секретность прикрыли. А то уложили бы меня на сканер повторно, за милую душу. Тогда сейчас эрмандадовец торговал бы вразнос вашими тайнами, а я пускал бы слюни и ходил под себя. Если бы не вы, Александра! Это вы – герой!

– Ну ладно, уговорили. Мы оба герои. Нам уже можно памятники ставить.

– Ага, и библиотеки открывать в нашу честь. Скажите, Александра, вы же прилетели забрать «Сигурд»? Ну, от греха подальше? А то из меня разведчик тот еще.

– Верно. Этот я заберу, снимайте. Вот вам взамен другой. Улучшенная модель, помощнее, с автоматической активацией. Так что вам его даже включать не придется, он сам все сделает.

– Ничего себе! Откуда такое доверие?

– Заслужили делом.

– Я бы лучше каким другим делом послужил. Я же пилот-истребитель, черт возьми! Готов куда угодно, хоть опять на Наотар джипсов валить. Пусть убьют, зато со своими… Кстати, Александра, вы не скажете, что это была за странная штуковина, которую я с Наотара поднял? И что там вообще со мной случилось? До сих пор забыть не могу! Летит по небу… ну скажем так… флуггер. И вдруг – раз! Падает на землю! Но не разбивается! Выпускает ходильные конечности и – пошагал! Чисто таракан пятнадцатиметровый… Пока я наблюдал его в полете, мне показалось, что он похож на те неопознанные флуггеры, которые мы на Титане сбивали. Только те были побольше и, слава богу, не ходили по земле. Не удалось выяснить, что это за раса?.. Простите, Александра, я, кажется, с вопросами перебарщиваю.

– Имеете право. Да, ваши наотарские наблюдения абсолютно верны. Записи систем телеметрии подтверждают тесное родство чужих флуггеров в районе Титана и той конструкции, которая вам встретилась позднее. Артефакт с Наотара, без сомнений, блок обшивки этих аппаратов. Сейчас его всесторонне изучают. Одно могу сказать точно: ничего похожего мы синтезировать не в состоянии. У чужаков невероятно продвинутая технология.

– Александра, так может быть, это джипсы? Какие-то такие, каких мы раньше не встречали? А то сразу две разных ксенорасы на одном Наотаре – не многовато?

– Нет, это точно не джипсы. Есть гипотеза об их изначальном морфологическом родстве, но это не они.

– Как это все дьявольски занятно! Ой, простите, я тут совсем дошел, даже ругаюсь, как испанец…

– Это лучше нашего родного мата, Андрей. Если бы вы сказали «звиздец, как занятно», я бы даже, наверное, расстроилась.

– Готов спорить, что лучше, но не сейчас. И все-таки, нет ли предположений, кто это был? На Титане? Или где это можно выяснить? Или у кого?

– Вот именно за этим я сюда и прилетела. Есть не предположение, а твердая уверенность, что с расой К контактировали ваши любимые пираты.

– Ничего себе! То есть, вы собираетесь внедряться в НВФ? Лично? Или вы курируете внедрение?

– А вот это не вашего ума дело. Могу с сожалением сказать, что с внедрением у нас туго. Нет выходов. Совсем. Поэтому просьба, Андрей, очень большая просьба: держите глаза открытыми! Если случится поговорить хоть с кем-то из здешних бандитов, постарайтесь вызнать насчет чужих звездолетов. Любой минимум, любая информация – на вес золота!

– Где же я вам живого пирата возьму? В плен они не сдаются… Кстати, дарю бесплатную идею оперативной разработки. Половина швали Тремезианского пояса так или иначе трется в столице Цандера, городе Кастель Рохас. Потому есть смысл заслать туда человечка, пусть послушает, поспрашивает, пообщается. Вдруг что всплывет?

– Был у нас такой «человечек». Точнее, целых два нелегальных агента. Они внедрились, создали информационную сеть, пошли первые сведения… а в один прекрасный день обоих нашли убитыми. Связи с информаторами нет, сеть была нелегальной, словом, все рухнуло. Перевнедрение мы пока прорабатываем. Беда в том, что места, подобные Кастель Рохас, принимают только своих. Чтобы стать своим, требуются месяцы и годы, иначе никакая подготовка не спасает. Легализация требует времени. А информация нужна уже сейчас. Сегодня, а лучше – вчера.

– Александра, повторюсь, я не знаю, что такое разведка. Но я попробую. Я-то на Кастель Рохас как раз свой.

– Андрей, я… я сама не знаю, что творю. Вы нигде не служите, вы частное лицо, без подготовки… а я доверяю вам, все равно доверяю. А ведь включать вас в систему оперативной разработки – это такой риск… И товарищ Иванов почему-то настаивал, чтобы я передала вам, именно вам, новый шпионский комбайн. Вы же нам ничем не обязаны, а мы вас так используем.

– Александра…

– Зовите меня Сашей. Так короче, да и вы… вам можно.

– Спасибо, Саша. Так вот. Я делаю это ради вас. Не ради ГАБ, а ради вас.

– Не ожидала… То есть что я говорю… Конечно, я знаю. И так бесстыдно пользуюсь.

– Все в порядке. Кроме того, Саша, я русский кадет, и что бы ни случилось, присяги моей никто не отменял. Я думаю, что присяга принадлежит только совести человека. Моя совесть чиста, я себя от России не отделяю.

– Я вам так благодарна, Андрей.

– Пока не за что.

– Во-первых, есть за что. Во-вторых, за отношение я вам благодарна. И за чувства. За тепло. Я так редко ощущаю себя женщиной, а рядом с вами… так надежно. Простите, что я все это вываливаю. Да я просто не имею права! Нельзя строить службу на чувствах, простите.

– В разведке это правило не работает, насколько я помню.

– И правда. – Она помолчала, поглядела на часы. – Время, Андрей. Проклятое время. Мне пора, а значит, и вам тоже.

Мы встали и вышли.

В ангаре я обозрел интерьер и еще раз поразился древности переборок. Что-то надо было говорить, чтобы не стоять истуканом, придумывая прощальные фразы, поэтому я сказал:

– Да! Вот это антиквариат! Интересно, тут вообще хоть что-нибудь стреляет? Оно же старше моих родителей!

Саша потупилась. Видно, ее тревожили аналогичные мысли, насчет расставания.

Потом она посмотрела мне в глаза. Взгляд ее был наполнен тревогой. Какой-то коренной тревогой, какая только женщинам доступна – за всех сразу, чуть ли не за каждое живое существо, за каждый миллиграмм прекрасного в Галактике.

– Андрей, говорить об этом нельзя, да и страшно. Но я боюсь, что скоро нам предстоит проверить, насколько хорошо стреляет всё. Вообще всё, не только эта древняя крепость.

Да, я ошибся. Саша опасалась не только расставания.

– Неужели выдумаете, что возможна большая война? С кем? С чужаками?

– Возможно всё, Андрей. – Ее слова после долгой паузы упали молотом на гулкую обшивку и прогулялись эхом в моей душе, подарив секунду предчувствий. – До свидания, Андрей. И умоляю, будьте осторожны.

Стройная фигура Александры, затянутая в обычную униформу ГАБ – деловой костюм, дорого, но без излишеств, скрылась в пассажирском отсеке «Кирасира». Она не оборачивалась, не махала рукой, не уделила мне даже взгляда. Но я физически ощущал, как ее спина излучает скорбь, надежду… желание.

Я летел на «Тьерра Фуэга». Автопилот исправно вез, а я думал: «Какая же в сущности ты, товарищ Румянцев, скотина! Только что ты практически объяснялся в любви малознакомой женщине, тогда как недавно, совсем недавно, ты клялся, что любишь Рошни!»

Задумался. Сломал голову. В Академии нас такому не учили!

Если быть честным с самим собой (а это сложно, очень сложно!), выходило так: Рошни я люблю и безумно хочу; и мог бы прожить с ней всю жизнь, нарожав кучу маленьких карапузов; Сашу я люблю (и хочу, чего уж там!), но по-особенному, возвышенно, отстраненно. Будто она не желанная женщина из плоти и крови, а какая-то богиня, внезапно обретшая способность дружить с простым смертным, со мной, Андреем Румянцевым, безобразным развратником.

За увлекательным процессом самокопания, я совершенно забыл о мрачных пророчествах Саши.

Если бы я знал тогда. Если бы я знал!