Текст книги "Пилот мечты"

Автор книги: Александр Зорич

Соавторы: Клим Жуков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Сзади заработала гигаджоульная молотилка канонерской «Андромеды». Почти сразу погасла одна метка. Жаль только, что время накачки стрельбовых конденсаторов у ее «Виккерсов» минимум пять секунд! Но все равно, раз в три секунды (стволов-то два) пространство исправно вспарывают невидимые рентгеновские рапиры. Пираты активно маневрируют, и тяжеловесная башня не поспевает за всеми хитросплетениями курсов. Погасла вторая отметка!

G-95KS – редкий противник, но джентльменов удачи ждет еще один сюрприз, куда более редкий. Я на средней тяге иду на сближение, а с флуггеров эскорта вопят, чтобы «русский capullo»[4]4
  Capullo – грубое испанское ругательство.


[Закрыть] поворачивал оглобли.

– Они пытаются взять нас в клещи! – ору в ответ. – Стреляй по флангам, загоняй их на меня, в центр!

– Румянцев, вали оттуда! Ты что, не понимаешь, что будет, если они захватят твой борт с пушкой?!

– А хреном по губам! Загоняй, мужики!

Меня вынужденно послушались. На дистанции семьсот включаются в работу ракеты «Доннершлаг» и «Ягдхунд». Сразу восемнадцать молний обгоняют меня и расходятся в стороны, к флангам вражеского полумесяца.

Через двадцать секунд там начинается дикая свистопляска. Ответить пиратам пока нечем. На такой дистанции ракеты средней дальности малоэффективны.

«Андромеда» с лазерпушками гасит еще одну метку. Пираты прорываются в ближний сектор, что полностью соответствует моим планам.

«Хагены» отрабатывают «Мартелями», «Андромеда» поддерживает начинание и отваливает в тыл, не прекращая палить из кормовой башни. Флуггеры эскорта поравнялись со мной и идут в строю фронта. Поэтому я вижу, как при каждом выстреле абляционная система охлаждения лазерпушек «Андромеды» стравливает струю отработанного газа-теплоносителя. За кормой флуггера то и дело вытягивается красивый густой хвост, наподобие лисьего.

Собственно, благодаря этой конструктивной фишке каноненшифф заслужил среди чопорных пилотов прозвище «лиса», или «чернобурая». Не чопорные пилоты прозывают ее иначе: пердящей жопой, летающей жопой или просто жопой.

В зону эффективного огня входит второй эскорт: два «Хагена» и пердя… хм-м… простите, «чернобурая». К пиратам несутся германские и французские гостинцы числом двадцать две штуки.

На дистанции наше огневое превосходство подавляющее! Истребители «Синдиката» один за другим гибнут, либо выходят из боя с тяжелыми повреждениями. Однако, когда между нами останется триста километров, все изменится. Их по-прежнему больше, намного больше, и совокупный залп ракет мы рискуем не пережить.

О да! Мы рискуем! Эфир снова и снова взрывается матюгами в мой адрес. А я всего лишь жду чистой директрисы огня, чтобы никакие астероиды не мешались.

«Синдикат» рвется вперед, не считаясь с потерями. Видимо, им очень нужна «Дона Анна». Я убеждаюсь в этом, когда наши флуггеры попадают в радиолучи чужих систем наведения.

– Флуггер в захвате вражеского радиоприцела, – один за другим рапортуют парсеры, но мой молчит.

Ясно как день, что, когда пойдут десятки «Шершней», составляющие боевую нагрузку оставшихся в строю «Черных громов», нам придется туго. Очень туго. Ведь нас всего пять. Пять «Хагенов» в строю фронта. Машины с весьма посредственной маневренностью. «Андромеды» далеко сзади, их можно не считать. Их разорвут потом, когда от нас останется реликтовое эхо. «Горыныч» и «Сокол» барражируют у парома – эти, быть может, успеют спастись.

Понимаю я и то, что дистанция триста для моих снарядов запредельная. Я ни в кого не попаду! Но снаряды-то непростые. Мне точно попадать ни в кого не надо. Фланговая атака дальнобойных ракет и лазеров сделала свое дело. Теперь пираты наступают лоб в лоб, отменно скучившись. Расстояние между флуггерами один-два километра.

Я отключаю эвристику боеголовок, выставляя ее на безусловный подрыв. Господи боже, укрепи казенник, только бы не заклинило… Бить придется практически очередью… пальцы порхают над пультом, я забиваю в систему наведения огневой барраж.

Только бы успеть!

– Три БЧ, подрыв на триста двадцать, угол смещения по горизонтали пять, три – триста, три – двести восемьдесят и так далее до двухсот сорока.

– Румянцев! «Комета»! Нам каюк! Меня ведут сразу четыре истребителя!

– «Комета» всем! «Комета» всем! По моей команде разворот на его восемьдесят и полная тяга! Внимание! Пять, четыре, три…

– Ты что задумал, идиот?!

– …Два, один, ноль! Уходите!!!

Впервые со времен Аддис-Абебской конвенции в живых людей полетели ядерные снаряды.

Выстрел, доворот ствола, выстрел, доворот! Теперь в обратную сторону с превышением пять градусов, пошла очередь! С понижением на десять! Пушка работает девятнадцать секунд. Флуггер трясется в лихорадке, а я сижу, вцепившись в подлокотники, и смотрю, как под носовым обтекателем ходит ствол.

Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать!

Парсер засекает пуски ракет с той стороны, я начинаю отворачивать…

В строю пиратов рвется первый снаряд!..

Второй!..

Третий!..

Бронестекло кабины заблаговременно поляризуется, но я успеваю поймать нежными зрачками удар световой волны. Пусть волны и многократно ослабленной, но теперь я веду машину практически вслепую. На сетчатке, кажется, навсегда, запечатлелись три огненные сферы запредельной светимости.

Круги перед глазами. Давит перегрузка. Проклятые пятна огня никак не хотят рассасываться. По радарам тотальная засветка, в эфире шум помех. Парсер экстренно переключается на резервные контуры, так как основные временно не в строю.

Сзади продолжает бушевать ядерная буря, к барражу подключается последняя очередь.

Страшно подумать, что перепало на долю пиратов, если нас с «Хагеном» так колбасит! Снаряды подрывались на расстоянии от километра… Думаю, сегодняшний день «Синдикат TRIX» запомнит, как настоящее исцеление огнем!

Ни одна ракета за барраж не прорвалась. По крайней мере в работоспособном состоянии. Не знаю, сбил ли я кого-нибудь, но преследование, естественно, прекратилось. Думаю, что выжившие собирали себя по частям – и в смысле психики, и в смысле физики.

Когда мы вернулись на паром, народ от меня просто шарахнулся.

Подошел один только Тосанен и бросил короткое:

– Завидую!

А на «Тьерра Фуэга» меня встречал мой недавний знакомый. Не успел я вылезти из флуггера и разоблачиться под аккомпанемент мертвого молчания техников, ко мне подошел он и еще двое в черных комбинезонах.

– Ахилл Мария Мигель да Вильямайора де ла Крус, капитан «Эрмандады», начальник службы безопасности станции «Тьерра Фуэга», – представился он и добавил: – Впрочем, мы, кажется, знакомы. Пожалуйте за мной, нам предстоит долгий разговор.

По-русски он говорил чисто, без следов акцента. Очень аристократично говорил.

– Это арест? Если вы по поводу сегодняшнего боя…

– О нет, что вы! Если бы я хотел вас арестовать, то попросил бы младших коллег. Зачем же самому, помилуйте! Нам просто необходимо побеседовать. Серьезно и начистоту. Благоволите проследовать в мой офис, сеньор Румянцев. – Он отступил в сторону и сделал приглашающий жест рукой.

Жест приглашал в фокус пары молодцев, сопровождавших аристократичного капитана. То есть не арест, но что-то в этом роде. Очень мне эта сцена напомнила аналогичную на «Трех Святителях» после памятного возвращения с орбитальной крепости «Шаррукин-17».

Я был еще не вполне адекватен после всего, что на меня свалилось. Но ума не сопротивляться и не качать права хватило. И я побрел вслед за бодрым капитаном со сложным именем.

Разговор в самом деле оказался долгий, серьезный и малоприятный.

Глава 7
ТЕОРИЯ ВСЕЛЕНСКОЙ ГАРМОНИИ

Август 2621 г.

Орбитальная база «Тьерра Фуэга»

Тремезианский пояс, система Лукреции, планета Цандер

Крест – Рапире: Прошу вас при посещении объектов в системах Лукреция и Барка строго придерживаться легенды. В том числе – при случайной встрече с агентом Куница.

– Сеньор Румянцев, – сказал капитан для затравки, когда мы осели в его кабинете, а дверь затворилась за «младшими коллегами» с той стороны. – Мое полное имя неудобопроизносимо, поэтому зовите меня как вам угодно: Ахилл Мария, сеньор Вильямайора или просто капитан.

Это были последние условно дружелюбные слова в мой адрес. Да, он и в дальнейшем оставался неизменно вежлив и безупречно корректен. Но лучше бы, честное слово, он ругался матом, скакал с выпученными глазами и угрожал отбить мне почки…

– … Итак, вернемся к вашей роли в бою с НВФ «Синдикат TRIX» в скоплении АД-13. Напомню, вы тогда пилотировали «Андромеду»…

Шел третий час беседы. Точнее, вращался. Вокруг да около. Смертельно хотелось курить и свернуть безопаснику шею.

– Спасибо, я в курсе. Верните сигареты. – Сигареты у меня изъяли вместе с перочинным ножом и табельным оружием.

– Попрошу вас воздержаться от курения и сарказма. Вам не кажется подозрительным, что инсургенты так упорно игнорировали ваш флуггер? Притом что остальной караван подвергся нещадному избиению. – Ахилл Мария как-там-его сидел, откинувшись на спинку кресла, и медитативно вращал на ладони пустой стакан.

– Ничего себе «игнорировали»! – Я оставался спокоен, хоть и достал этот фарс хуже майонеза. – Я, как вы знаете, уничтожил неприятельский истребитель «Черный гром» посредством пилотажа на сверхмалых высотах астероида! Вам-то самому не кажется, что с точки зрения пиратов жертвовать своим человеком ради меня – это как-то слишком?

– Уверяю вас, я просто восстанавливаю картину… А вас не посещала мысль, что их флуггер мог управляться автоматически?

– Вы что думаете, я работаю на «Синдикат»?! – взвился я.

– Тише, тише! Если бы я так думал, наш разговор происходил бы не здесь и не так. Сеньор Румянцев, в концерне работает «крот», думаю, это – понятно. Кто-то продает информацию инсургентам. Иначе как объяснить, что последние инциденты имеют столь серьезный характер? Пираты появляются сугубо адресно, в местах прохождения особо ценных грузов или оборудования. И каждый раз в этих инцидентах фигурируете вы. Проводка каравана транспортов: пять тысяч тонн эмпориумовой руды, исключительно ловкая засада, невозможная без точных сведений, тяжелый бой, большие потери. Расстрел мусорных астероидов в совершенно секретном скоплении АД-112: используется оборудование стратегической важности и опять засада. Да, в первом случае вас обстреляли… Но данные самописца говорят, что вы были на прицеле два раза: четыре и девять секунд! А вы отделались лишь повреждениями, тогда как ваш товарищ Рене Руссо получил ракету в маршевые дюзы, – при этих словах капитан бросил играться со стаканом и звонко утвердил его на столешнице, словно подкрепляя свои слова.

– Капитан! Это же смешно! Допустим, я навел «Синдикат» на караван с эмпориумом и меня обстреляли для вида, подставили беспилотный флуггер… допустим. Но тогда придется допустить, что пираты спланировали и барраж из пятнадцати калифорниевых снарядов! И черт знает какие потери тоже!

Ахилл Мария отодвинул стакан, наклонился и сказал доверительно:

– А вот об этом на вашем месте я бы вообще помолчал. – Я скривился, как среда на пятницу, ибо, что говорить, рыло мое было в пуху, а капитан продолжил: – Сейчас на станции двадцать сотрудников ГАБ – целая делегация. Знаете, чего мне стоило не допустить их до вашей персоны? Сведения о бое поступили в общую сеть моментально, и ГАБ крайне заинтересовалось пилотом, который применил калифорниевый боеприпас. От общения с ними вас спасло только то, что территория наша не находится под юрисдикцией госструктур ОН, а инсургенты и вовсе ни под одну конвенцию не подпадают. И все равно, скандал по вашей милости назревает колоссальный. Я пока с трудом представляю, как концерну удастся его замять и сколько это будет стоить. И в денежном, и в политическом эквиваленте… Сеньор Румянцев, почему вы не следовали инструкции и не вернулись на паром по сигналу тревоги?

А вот это уже слишком. Я чувствовал, что снова закипаю. Слишком много для меня одного: тяжелейшая вахта, бой и три часа форменного допроса!

– Капитан, если бы я сбежал, мы бы гарантированно потеряли минимум три флуггера эскорта. Они же остались меня прикрывать! А у пиратов было двадцать четыре машины! Кстати, никаких гарантий, что я успел бы долететь до парома, а паром успел бы уйти в Х-матрицу. И вот тогда «Синдикат» заполучил бы CFC-210 с калифорниевыми снарядами! Я лично знаю в системе ровно три достойные цели для ядерного удара: «Тьерра Фуэга», орбитальный завод «Абигаль» и крепость «Амазония». Представьте картину маслом: одним прекрасным утром мы получаем в борт пять ядерных БЧ! А потом и «Амазония»! И на закуску – «Абигаль»! Сколько это может стоить концерну в «денежном и политическом эквиваленте»? Предлагаю рассуждать об адекватности моих действий именно с этой точки зрения. Как вам?

– Н-да… – Безопасник вернулся в исходное положение, полулежа в кресле, рука на столе. В задумчивости он выбил пальцами троекратную дробь. – Ну что же… Касательно данного ЧП, а это именно ЧП… История не знает сослагательных наклонений. «Если бы вы», «если бы они» – не предмет для дискуссий. Вы поступили так, как поступили. И за это вам полагается благодарность и премия, или выговор, а то и статья. ЧП настолько масштабное, что это решаю не я и не сеньор Роблес. По этому случаю я могу лишь дать отчет, где ваши действия будут охарактеризованы положительно…

– Благодарю.

– Пока не за что. Вы добавили слишком много соли в кашу, она может оказаться несъедобной. Н-да, вернемся к делу. Сеньор Румянцев, мои коллеги чрезвычайно интересуются, как вы умудряетесь притягивать неприятности, выходя из воды неизменно сухим?

– Вот такой я человек! Даже забавно!

– Что именно вы находите забавным?

– В Академии ровно этот вопрос мне задавал начальник факультета Федюнин, а потом эскадр-капитан Тоцкий на «Трех Святителях».

– Понимаю обоих. Но это к слову. Теперь поговорим о вашем полете в систему Шао…

«И это знает! Но откуда? Ах да, он же офицер „Эрмандады“…»

– Я сейчас не говорю о нецелевом использовании служебной техники. Меня интересует другое. А именно, один момент, который остался невыясненным после прочтения данных бортового самописца. Во время патрулирования на орбите Блэк Принцесс вы совершили посадку. После чего выключили абсолютно все сенсорные системы флуггера. Черный ящик показывает, что вы провели на поверхности около часа, потом взлетели. Заметим, вся автоматика на флуггере выключена, даже парсер, то есть вы шли полностью на ручном управлении. В таком режиме вы провели более четырех часов и совершили при этом еще одну посадку. Потом системы флуггера снова работают, вы возвращаетесь в базовый лагерь. Вы не могли бы объяснить, что вы делали все это время?

– Нет ничего легче! У меня была чудовищная депрессия, я решил потратить свободное время для, э-э-э… доступной терапии, проще говоря, чтобы прогуляться. Кроме того, я любопытен, а на Блэк Принцесс очень красиво и интересно, я там никогда не бывал. Автоматику – да, выключил. Я учился на боевого пилота, как вы знаете, я люблю и умею водить флуггер самостоятельно без электронных костылей. Да, я два раза приземлялся и выходил на поверхность. Повторюсь: мне было любопытно. Считайте это еще одним пунктом противодепрессивных мероприятий.

– Интересный способ! Обязательно надо опробовать. – На лице капитана было написано, что он не верит ни единому слову.

– Не советую – убьетесь. Ручная посадка флуггера на необорудованную площадку… Сами понимаете.

– Ценю вашу заботу. – На лице ирония. – И тем не менее, вы, сеньор Румянцев, с позволения сказать, «гуляли» на казенном флуггере при выключенной автоматике. Жгли топливо, собственность концерна. Это недопустимо.

– Вычтете стоимость из оклада, – посоветовал я.

– Я сейчас не об этом. Это сеньора Роблеса головная боль, не моя. Моя голова болит по другому поводу: вы пять часов якобы «гуляли» по планете, часто посещаемой «Синдикатом TRIX». При этом данные объективного контроля о ваших действиях отсутствуют. Если добавить этот факт к череде совпадений, в которых неизменно фигурируете вы и «Синдикат», выводы получаются самые нехорошие. Мои коллеги настоятельно рекомендовали обратить на это внимание.

– Ну так арестуйте меня! Если уж выводы вы сделали!

Капитан пододвинул планшет, медленно его раскрыл и с полминуты занимался нажиманием кнопочек. Заработал принтер, и в его руки выползла какая-то распечатка. Он положил ее на стол и накрыл ладонью.

– Пока, сеньор, мы не имеем никаких оснований не верить вашим объяснениям. Пока вы просто фигурант нескольких ЧП, из которых, к слову, вышли с честью, принеся несомненную пользу концерну. Ваш личный планшет, коммуникатор и парсер «Хагена» были самым тщательным образом проверены в информационной службе «Эрмандады», и никаких порочащих вас сведений мы не нашли.

«Ну еще бы, – подумал я. – Свой первый вирус я написал в двенадцать лет! Во все блоки памяти, имевшие касательство к прогулке по Блэк Принцесс я ввел одну хитрую программу, которая полностью дефрагментировала кластеры, содержащие любые сведения о „Ренате“».

– Таким образом, пока вам не выдвинуто никаких обвинений. Более того, руководство «Тьерра Фуэга» склонно ходатайствовать об официальной благодарности по последнему случаю. Пока вы можете быть свободным и продолжать работу.

– Тогда я, наверное… – Я было начал вставать, но капитан остановил меня вскинутой ладонью.

– Не торопитесь. Я уполномочен дать вам один официальный совет и сообщить одну новость, возможно, лично вам приятную. Пункт первый. Вы знакомы с теорией капитализма Августина Фурдика?

– Какое это имеет отношение? Впрочем, да, знаком.

– Не до конца. А именно: вы зря игнорируете практический вывод, из нее следующий.

– Какой?

– Делиться надо! Вот какой! Неужели выдумаете, что мы не в курсе делишек Фурдика и ему подобных? Да, мы довольно либерально относимся к тому, что полезный сотрудник зарабатывает на стороне. Но до тех пор, пока вы работаете в концерне и используете его оборудование, концерну принадлежит десять процентов всех ваших «левых» доходов. По-моему, справедливо. Если нет возражений, завтра переведите на счет концерна первый взнос.

– А дальше?

– Что дальше?

– Новость! Вы говорили, что…

– Ах, да! Завтра к «Тьерра Фуэга» прибывает сводная эскадра Великой Конкордии с дружеским визитом. Сформирована гостевая делегация, куда включены вы. Более того, на ваше имя поступило официальное приглашение на борт тяжелого авианосца «Римуш». Вам это о чем-нибудь говорит?

– О чем-нибудь говорит. Я знаком с парой клонских пилотов, а заодно с командиром «Римуша» Бехзадом Кавосом, – ответил я, в темпе размышляя, что бы это значило и какого черта клонов принесло сюда, на задворки Сферы Великорасы. – И все-таки, с вашего позволения, я пойду? Страшно устал, знаете ли.

– Сеньор Румянцев, еще один совет. Неофициально, – сказал капитан, когда я стоял перед дверью кабинета. – Как говорят в разведке: ходите опасно. Пока вам феноменально везет, но везение имеет одно нехорошее свойство – ограниченный ресурс.

Справедливое замечание! Я кивнул и вышел.

Башка гудела. Руки мало не тряслись. Да, товарищи, я вообще еле держал вертикаль! Кровопийцы, блин. Но приходилось признать, что сегодня мне опять повезло, причем дважды: я жив и я на свободе! Мир вокруг меня зловеще нашептывал: Румянцев, ты ходишь по чертовски тонкому льду. И если он проломится…

Лучше было не думать, что будет, «если». А еще лучше до этого «если» не доводить. Так что я решил воспользоваться советом и ходить опасно, пока есть чем ходить. Когда танцуешь с дьяволом, лучше держать ритм, бл-л-лин.

Пока я пошевеливался в сторону каюты (спать хотелось! спать!!!), в голову случайно забрели две мысли.

Первая: выпить пару капсул антирада. Одному Богу известно, какую дозу я сегодня схлопотал.

Вторая: а ведь капитан прав насчет крота. Крот есть, и он роет служебную информацию, как клонский шагающий экскаватор люксогеновые пески на Паркиде. Надо полагать, и вознаграждение за это получает в пропорции. По милости этого орла меня два раза чуть не угробили. А кое-кого угробили. Вот ведь крыса!

Вторая мысль потянула за собой третью. Кто?

Практически кто угодно, учитывая совокупный моральный облик сотрудников. Но чем больше я думал, тем чаще мой внутренний взор задерживался на Тосанене.

Мог? Мог!

И в астероидном скоплении АД-13 он был, и сегодня тоже. Круг лиц, посвященных в секрет «Доны Анны» весьма невелик, а тех, кто мог реально передать информацию в «Синдикат TRIX», и того меньше. Кроме того, в обоих скоплениях – АД-13 и АД-112 – кто-то должен был наводить пиратов с места. Уж очень чисто они выходили на рубеж, уж очень точно рассчитывали засаду…

Мамочки, а ведь Тосанен сегодня… А ведь Тосанен сегодня заработал повреждения и сидел на пароме! То есть во время гипотетического абордажа он ничем не рисковал! Неужели он?!

Но не факт, не факт. Он был в бою на АД-13 и там рисковал получить ракету в дюзы наравне со всеми. Да и вообще, слишком невероятно. Тойво, конечно, карьерист, любит деньги сверх всякой меры, и мужик он странный. Но все это не основания. У нас много жадных карьеристов, а странные так почти все. И фактов нет, одни догадки.

Так что я стал думать о хорошем.

Завтра прилетают клоны. Завтра, быть может, я увижу замечательную женщину – Рошни Тервани!

Думы о Рошни моментально заняли все ресурсы мозга и сердца. Уснул я с блаженной улыбкой на устах.

* * *

На следующий день из Х-матрицы вывалилось целое стадо.

За фундаментальным тяжелым авианосцем «Римуш», как утята за мамой уткой, пристроилась всякая мелочь: эскортный авианосец «Мобед», эскадренный тральщик типа «Сурсан» и еще одни тральщик, совсем какой-то невзрачный и лично мне по силуэту не известный. Колонну держали в коробочке многоцелевые фрегаты «Киш» и «Рад», а также фрегаты ПКО «Пехлеван» и, извините, «Бузурджмехр», что бы это название ни означало.

Рядом шли фрегаты ЮАД «Камарад Лепанто» и «Камарад Фидель», присланные, надо понимать, для представительства и чтобы сделать приятное руководству концерна. Ведь оба были построены на вервях «DiR» и являли собой просто невозможную красоту.

На базе царило оживление.

Во-первых, какое никакое, а развлечение. Во-вторых, лучшим из нас это развлечение предстояло вскоре отведать, а в-третьих, просто приятно было поглядеть на боевую технику вместо скучных мирных кораблей. Все панорамные иллюминаторы были засижены народом, так как эскадра подтянулась на минимально безопасную дистанцию.

Коридоры и помещения наполнились смешной болтовней и рассуждениями гражданских, которые уверены, что разбираются в боевой технике, почитав в Сети бессмертную Рупедию.

Банкет был назначен на 16–00, я успел знатно наутюжить мундир и морду лица. Бывает такое перед праздником: времени осталось полдня, а ничего полезного не сделать. Не потому что лень, а потому что уже занят. Праздником ожидания праздника. Даже книжка какая-то так называлась, не помню точно. Вот Колян Самохвальский точно вспомнил бы…

Самохвальский, Оршев, Пушкин, где же вы, друзья моих счастливых дней?

Вид эскадры пробил плотину, которая берегла поля души от ностальгии. И ностальгия хлынула. Ведь совсем недавно я прикрывал именно эти звездолеты от джипсов, а звездолеты прикрывали меня, извергая в пространство металл, силумит и тераджоули энергии. Что же теперь? Где я и где они?

А! К черту!

Я решительно встал, оправил беспогонный китель и зашагал в сторону «Террагоны». Лечиться. Да и организм разогнать неплохо бы, а то знаем мы клонские застолья. Пехлеваны решительно не понимают фразу: «Я пропускаю», так что пить приходится много и метать часто – слова здравиц сыплются у них, как из пулемета. Спасает только внушительное количество слов в каждом тосте – успеваешь закусить.

В лифте я столкнулся нос к носу с Данканом Тесом. Тот весь был на редкость сувенирный, фильдеперсовый и распространял сильный мускусный ореол.

– Здорово, Дан! Ты в бар намылился? – Мы пожали руки.

– Так! Надо покушать. А то клонская еда не радует мою глотку, – сообщил он, недовольно поджав губы.

Дан не пил, ел мало и исключительно диетическую пищу. Так что визит на «Римуш» был для него испытанием. Я на его месте точно отказался бы.

Но не таков был мой товарищ. Камрад Тес – человек обязательный и безотказный. Ему сказали: «надо быть», значит, надо быть. Теперь он предвкушал анисовую водку пополам с детоксином и жирную, острую пищу – удар по его тщательно соблюдаемой печенке.

– Слушай… – Я внезапно сообразил, что у него можно кое-что разузнать. Вслед моим вчерашним думам. – Имею вопрос.

– Всегда рад.

– Скажи, ты хорошо знаешь Тосанена?

– Скорее да, чем нет. Мы знакомцы дольше, чем с тобой… Но не стану сказать, что я его знаю хорошо.

– Как, по-твоему, он честолюбив?

– Я об этом не имел мыслей… Пожалуй, можно так сказать.

– А как ты считаешь, он хочет сделать серьезную карьеру в концерне?

– Не знаю… Думаю, да. Кто против хорошей карьеры!

«Весь вопрос только какими средствами», – подумал я, но ничего вслух не сказал, тем более что у меня появились серьезные сомнения о намерении Тосанена сделать карьеру именно в концерне.

Я не стал расспрашивать дальше. Тес был слишком занят своим внутренним миром, чтобы целенаправленно интересоваться безразличным ему Тойво.

Мы зашли в бар и примостились за стойкой. К нам подошел Фурдик, подтащивший мне традиционную стопку «Ягермайстера».

– Разгоняешься? – спросил он. – Ну что, поздравляю. Повеселишься.

– Это как сказать. Сейчас начнется: «Встань на путь Солнца! Не сворачивай! Кстати, муж дочери двоюродной сестры племянника моего деверя получил почетную грамоту общества „Борцы за Материализацию Абсолютной Чистоты“! Вы представляете?!»

– Не ной! Всё разнообразие. На вот, пей лучше.

– Да нам еще предстоит… Ты бы распорядился насчет пожрать, а?

В 16–00 мы были на «Римуше», который ради такого случая пристыковался к станции.

Ничего на борту принципиально не изменилось. Я шагал по знакомым коридорам и невольно вспоминал мрачную послебоевую суету, что царила здесь после эскадренного сражения с джипсами.

Теперь все было надраено, намыто и блестело, как у кота сами знаете что. Весь путь делегации был увешан гирляндами бумажных цветов. Как трогательно! Уверен, что их вырезали всем экипажем. Самодельные плакаты сообщали с каждой стены: «Пехлеваны Великорасы на страже мира!», «Встаньте на путь Солнца, братья и сестры Объединенных Наций!», «Да благословит вас Ахура-Мазда!» и даже «Москва – Хосров братья навек!».

Накрыто было в офицерской кают-компании. Над входом сиял золотом фравахар и бронзовая табличка с надписью: «Место отдохновения ашвантов». Фравахар обнаружился и с обратной стороны дверей, а напротив, у торца зала в высоком прозрачном кубе горел негасимый Атур-Гушнасп – Священный Огонь.

Накрыто было знатно. Три необозримых П-образных стола. Я люблю кухню клонов. Я даже готов сказать, очень люблю. Но и мне не удалось вспомнить десятой части названий предложенных блюд.

Нас встречали. Избранные пехлеваны (целая толпа) во главе с каперангом Бехзадом Кавосом (все такой же прямой) и капитан-лейтенантом Бахманом Салехи (все такой же пафосный). Из того факта, что первым лицом свиты каперанга является какой-то каплей (три ступеньки вниз по лестнице званий!), я сделал вывод, что этот Бахман Салехи происходит из какого-то особо знатного рода. У конкордианцев с их кастовой системой подобное встречается нередко.

Ашвант Кавос поднял фужер и затянул, но управился на удивление быстро:

– Друзья мои! По нашему календарю сегодня – шестнадцатый день месяца Шахривар. А шестнадцатый день месяца посвящен у нас Митре. Выбор даты нашего визита не случаен, ведь именно Митра является высоким покровителем дружбы. А поэтому тост мой – за лучшее, что может случиться между двумя великими державами! За дружбу!

По правую руку от него разместился Карлос Мачетанс – командир «Камарада Лепанто». Он тоже не ударил в грязь лицом. Как принято у клонов, без паузы после первого тоста, прозвучало его алаверды.

– Я разделяю чувства наших конкордианских гостеприимцев. Однако, как говорят у нас в Мехико, второй тост должен быть короче первого… К тому же, среди конкордианских офицеров я вижу не только мужчин, высеченных из гранита и стали, но и прекрасные жемчужины, оправленные военной формой. А потому, друзья, выпьем за здоровье, ведь красоты и так в избытке!

Все выпили по второй.

И началось…

Когда волна обязательных тостов схлынула, я уже слегка осоловел.

Рядом со мной обнаружилась томная черноволосая красавица в лейтенантском мундире, который, надо признать, был ей весьма к лицу. Я принялся ее разглядывать, о, в рамках приличий, конечно! Но она все равно заметила и повернулась ко мне.

– Вы ведь Андрей Румянцев? – спросила она, причем обнаружилось, что голос у нее под стать внешности: мягкий и томный.

– Да… У меня это на лбу написано? – не совсем ловко ответил я. От удивления.

– Ваши новые друзья из концерна очень хорошо о вас отзывались. Меня зовут Исса Гор. – Девушка протянула руку и одарила меня едва заметным пожатием.

Я заулыбался, невесть что себе воображая.

– Очень приятно. Встаньте на путь Солнца, Исса.

– Встаньте на путь Солнца, Андрей… Мне знакомо ваше имя. Я пересматривала все представления к нашей медали «За Наотар». Вы были в списках. И я знаю, что вы служили на «Трех Святителях».

– Это правда, но медали я так и не получил.

– Я знаю вашу историю… Андрей, вы ведь знакомы с кадетом Пушкиным?

– Учились в одной Академии. Но в разных группах.

Красавица замолчала, и ее длинные пальцы принялись нервически теребить салфетку. Высокий лоб разделила морщина, она то приоткрывала рот, то закрывала, будто не могла решиться задать вопрос. Очень важный вопрос. Наконец она снова посмотрела на меня, прямо в глаза.

– Скажите, Андрей… – почти шепотом, одна рука прижалась к сердцу, а вторая легла на мою ладонь. – У него нет женщины? Там, на Земле?

– Ну и вопрос… Не знаю. – Я растерялся. Этот жест, этот внезапный контакт был так непривычен!

– Может быть, он вам о чем-то таком говорил?

– Да я его не видел с мая месяца! А раньше… Раньше не замечал. У него лучший друг Колька Самохвальский. Вот у кого надо спрашивать о делах сердечных. А почему вас это интересует?

– Мы собираемся пожениться.

Вот тут я не просто растерялся. Я оторопел!

– Вы… С Сашкой?!.. Вы?..

– Да, мы с Александром. – Исса заметно успокоилась, расправила салфетку и заговорила ровно и уверенно. – Мы познакомились на Ардвисуре в здравнице Чахра. Его и кадета Самохвальского премировали путевкой после Наотарского дела. Там мы и познакомились, а он сделал мне предложение.

Мысли мои скакали, все-таки я был слегка пьян, поэтому ничего лучше я не придумал, как, запинаясь, произнести глупейшую фразу: