Текст книги "Денис Давыдов"

Автор книги: Александр Бондаренко

Тут стоит заметить, что в 1839 году Давыдов вообще оказался у государя в фаворе: в начале года вышел первый том сборника «Сто русских литераторов», где впервые был опубликован его очерк «Тильзит в 1807 году» (с огромными цензурными купюрами, разумеется). Тексты, помещенные в сборнике, сопровождались гравированными портретами авторов. Ознакомившись с книгой, Николай Павлович был возмущен: почти все авторы были по-модному (байроновский стиль!) облачены в шикарные халаты! Император отметил, что только один Давыдов был в мундире – и такую «благонамеренность» он оценил.

«Однако не суждено было Денису Васильевичу дождаться исполнения заветной мечты перевезти прах благодетеля своего на поля Бородинские. Смерть уже подкрадывалась к нему, так часто с презрением смотревшему в лицо ей: едва прошел месяц после официального извещения о предстоявшем ему почетном поручении, как не стало преданного адъютанта пламенного Багратиона и славного партизана Отечественной войны» [602]602
  Жерве В. В.Указ. соч. С. 158–159.


[Закрыть].

Он умер поутру 22 апреля 1839 года в селе Верхняя Маза.

«В конце августа 1839-го года на Бородинском поле открыли памятник и были маневры, повторившие Бородинскую битву 1812 года. Перед тем же временем погребли, возле самого памятника, тело князя Багратиона, перевезенное туда из Владимирской губернии.

Эту последнюю мысль подал Д. В. Давыдов. Военный министр уведомил поэта-партизана, что государь, согласившись с его представлением, ему же поручает перевезти тело князя Багратиона. Денис Васильевич тогда был уже на смертном одре. Прочитав бумагу министра, он заплакал от удовольствия сердца и умер с прижатым к груди повелением. Прекрасная смерть!» [603]603
  Попов М. М.Д. В. Давыдов и князь Багратион // Русская старина. 1895. № 4. С. 70.


[Закрыть]

И вновь – легенда…

* * *

Победоносное российское воинство облачилось в траур – пусть и не внешне, но кончина Давыдова болью отозвалась во многих офицерских сердцах; заплакали поэты земли Русской, выражая свою скорбь в стихотворных строках.

 
Где ты, наш воин-стихотворец?..
Вдвойне Отчизны милый сын,
Ее певец и ратоборец,
Куда ты скрылся?.. Ты один
Не пробужден еще призывом,
Собравшим тысячи полков,
Одним всеобщим войск приливом,
Единодушным их порывом
Не привлечен на пир штыков…
Проснись!.. Все русские дружины
Шлют представителей своих
На Бородинские равнины
Свершить поминки битв святых… [604]604
  Ростопчина Е. П.Одним меньше // Давыдов Д. В.Стихотворения. Л., 1959. С. 239.


[Закрыть]—
 

писала поэтесса графиня Евдокия Ростопчина, невестка знаменитого московского главнокомандующего.

Стихами почтили ушедшего друга Жуковский, Вяземский и многие, многие другие…

Как эпитафию, приведем слова анонимного автора журнала «Библиотека для чтения» – из очередного критического обзора, написанного по поводу выхода в 1860 году в свет четвертого издания произведений Давыдова:

«Денис Давыдов – друг Бурцова, гусар и суровый партизанский генерал Давыдов, и семьянин Давыдов, и мирный московский житель Давыдов, – был лицом истинно благородным, истинно симпатичным, истинно даровитым, истинно оригинальным, в лучшем смысле этого слова. Он умер, не оставив ни одного врага ни в обществе, ни между близкими ему, ни в литературе. В зените и надире ^{188} русской словесности имя его произносилось с почтением. Белинский почтил его труды выражением светлого сочувствия, Булгарин не ухитрился сказать о нем ничего скверного. При всем нашем современном миролюбии, при нашей холодности к красотам войны и военной славы, Давыдов блещет для нас не только „священной памятью двенадцатого года“, но и честной памятью долгой, трудовой, безукоризненной деятельности, верной своему времени и украшенной присутствием самобытного, несомненного таланта» [605]605
  Литературная летопись. Библиотека для чтения. СПб., 1860. Май. С. 3–4.


[Закрыть].

Денис Васильевич был погребен в Москве, на кладбище Новодевичьего монастыря. Через три года неподалеку от его могилы будет похоронен его друг и родственник генерал-майор Михаил Федорович Орлов.

На этом можно было бы и поставить точку в нашем повествовании. Ах, если бы всё в жизни было столь просто и однозначно!

* * *

Известно, что после смерти императора Николая I и проигрыша Восточной войны страна и общество переменились коренным образом. Это выразилось не только в реформах Александра II, но и в том, что официальную государственную идеологию, четко выраженную догматом «Православие, Самодержавие, Народность», стали вытеснять, так скажем, либеральная философия и разночинное миропонимание. Не знаем, хорошо это было или плохо, но все завершилось Февралем 1917 года, следствием которого стал Октябрь.

Так далеко мы пока заглядывать не будем, а остановимся в начале 1860-х годов, когда народу во всех отношениях «дали волю». Ну, не то что совсем дали – а скорее там, где не надо… Но обратимся к посмертной судьбе нашего героя.

«Шестидесятники, свергавшие с пьедестала Пушкина, не могли не обратить своего внимания на Дениса Давыдова. Счеты среднего дворянина Давыдова с чиновниками, представляющими военно-бюрократическую машину государства, к тому времени были забыты. Для шестидесятников Давыдов был прежде всего крепостником, ведь по этой линии и среднее дворянство и чиновничество были едины. Для шестидесятников он был выразителем духа и настроений ненавистной им палаческой военной системы. И рецензент „Русского слова“ показывает всю пустоту и ничтожность воспетого Давыдовым военного быта» [606]606
  Саянов В.Денис Давыдов // Давыдов Д. В.Полное собрание стихотворений. Л., 1933. С. 27.


[Закрыть], – пишет автор 1930-х годов.

Мы уже вспоминали этот пресловутый обзор, написанный действительным статским советником А. В. Лохвицким, – оценку четвертого издания давыдовских произведений. Но чтобы всё окончательно расставить по местам, приведем еще один «пассаж» из этого текста:

«Говоря высоким слогом, русская поэзия украсила пышным венком славы чело партизана-поэта. Новый издатель его сочинений собрал все эти пиитические цветы и приложил их в конце издания в виде Диплома Давыдову на почетное место посреди действительных членов российского Парнаса. Диплом подписан и скреплен именами с более или менее значительным авторитетом для составителей „руководства к истории русской литературы“. И Пушкин тут расписался, и Жуковский, и Языков, и Баратынский, и князь П. Вяземский, и графиня Растопчина, и г-н Федор Глинка. К этому отборному септету, сто́ящему любого состава итальянской оперы, присоединили свои скромные голоса и мелкие хористы, например гг. Зайцевский, Стромилов, какой-то граф Федор Толстой ^{189} . Последний выразился, впрочем, с большим достоинством и с истинно-величавым лаконизмом: „Ужасен, – говорит, – меч его отечества врагам; ужаснее перо надменным дуракам“. Хорошо, что это перо покоится теперь, вероятно, в семейном музеуме; а то страшно было бы и браться за разбор сочинений рьяного воина. Не соглашаться с мнением всех вышепоименованных авторитетов – не значит ли это быть „надменным дураком“ и вызвать на свою голову грозу „ужасного пера“?» [607]607
  Русское слово. 1860. № 6. С. 72.


[Закрыть]

На последний вопрос г-на Лохвицкого ответим столь же лаконично, как граф Федор Толстой: «Значит!» Так что свою характеристику рецензент «Русского слова» сам определил предельно точно. Впрочем, пусть его превосходительство не обижается – не он один «следовал духу времени».

Подобный «записной остроумец», пожелавший остаться неизвестным, в том же 1860 году звонко облаял переиздание сочинений Давыдова в журнале «Отечественные записки» (именно – «облаял», иное слово не подобрать):

«Здравствуйте Денис Васильевич! Давно, давно не читал я ваших стихотворений. А как мне памятны они! Бывало, еще мальчиком, как прочтешь ваши стихи, так и бежишь где-нибудь тайком затянуться до тошноты жу́ковским; бывало, как проникнешься „песней Старого Гусара“, так и пожалеешь, что сидишь еще на школьной скамейке, не бьешь окон у мирных соседей и не имеешь права пить пунш. Истинный пафос электризует, и ка́к мы, школьники, боготворили вас, старого гусара! ка́к завидовали вам и готовы были лететь… если не на войну, то по крайней мере на драку!

Под этим юношеским впечатлением мы опять перечли свои любимые стихотворения – и ужаснулись, чему только не знаем: своим ли юношеским идеалам или вашим стихам…

Прощайте, Денис Васильевич! не скоро опять возьмем мы в руки III том ваших сочинений» [608]608
  Библиографический листок // Отечественные записки. 1860. Апрель. С. 105–106.


[Закрыть].

Что характерно, одни и те же призывы по-разному влияют на разных людей. Пакостник отправится бить окна, патриот будет готовиться надеть мундир.

«У Давыдова был ревностный круг почитателей, но круг этот был невелик, и не многие до конца жизни повторяли стихи любимого поэта, восхищавшего их в молодости. А между тем, кто в молодые годы не повторял стихов Давыдова, мечтая о том времени, когда будет таким же лихим гусаром…

Стихи Давыдова пленяли почти все наше военное поколение…

И кто из молодых людей двадцатых годов не воображал себя Бурцовым?» [609]609
  Давыдов Д. В.Сочинения Давыдова (Дениса Васильевича)… С. 168.


[Закрыть]

Молодые люди 1820-х годов – это те, кто брал Эривань и Тавриз в Персидскую войну, Варну и Эрзерум в Турецкую, кто дрался с горцами, штурмовал Варшаву и, в конце концов, выходил на Сенатскую площадь. Ни в мужестве, ни в патриотизме этим людям, воспитанным на гусарских стихах Давыдова, отказать нельзя.

Но даже в 1892 году в «Русской старине», в материале, озаглавленном «Русские достопамятные люди. Заметки и воспоминания по поводу труда Д. Н. Бантыш-Каменского: „Словарь достопамятных людей русской земли“, изд. 1847 г., и некоторых других изданий того времени. [Рукопись из собрания С. Д. Полторацкого]», писалось:

«Бантыш-Каменский, в примечаниях о партизане Давыдове, Денисе Васильевиче, говорит: „К сожалению, смерть преждевременно похитила его в 1839 году“. О ком, умирающем прежде ста лет, нельзя сказать того же? Пошлая фраза, phrase banale, oiseuse ^{190} . Кто назначил предел, когда мы должны умирать не преждевременно? Для литературной славы и известности многие умирают вовремя. Давыдов не имел этого счастья, ибо его „Современная песня“ отрыта после его смерти и тиснута в альманахе „Утренняя заря“. Несмотря на благонамеренность ее, песня это страх пошлая и обнаруживает крайнюю в авторе необразованность, зачерствелость и близорукость. Неужели, по мнению его, лучше дворяне старого и нашего (1847 г.) времени, пьянствующие, буйствующие, гоняющиеся за зайцами и бабами, нежели дворяне, хотя и ошибочно воспитанные и ложно направленные, но все-таки пообтертые и поотесанные? Такое сочувствие ко степному помещичеству понятно, впрочем, в Давыдове, заржавевшем в своей Хвалынской деревне. Он кончил как начал – попивая. Юноша-гусар, чувственный писака, сделался хозяином-питухом. Перерождение куколки в бабочку – очень натурально. Жалеть о смерти подобных людей – много горя будет» [610]610
  Русская старина. 1892. JSfë 5. С. 233.


[Закрыть].

Что тут сказать? Не по-христиански и вообще не по-человечески! Зато налицо самые либерально-передовые взгляды: мол, лучше, ежели люди будут «ошибочно воспитаны и ложно направлены», нежели, мягко скажем, «патриархальных нравов». Только кто бы знал, куда эти «ложно направленные» потом заведут и чем это все закончится?!

Кто был автором таких мудрых строк, понять невозможно: «рукопись из собрания», а Сергей Дмитриевич Полторацкий, известный библиограф, библиофил и литературный критик, был человеком приличным. Может, сохранил чью-то бумажку в своем архиве, а наследники и передали ее для публикации. Всяко ведь бывает!

Но почему так смущал Денис Васильевич своих либеральных оппонентов? Чем объяснить весь этот хор нападок? Тому можно найти две причины. О первой из них писалось в том же самом 1860 году в журнале «Библиотека для чтения»:

«В нашей молодой литературе, может быть вследствие ее юности и самоуверенности, выработался какой-то особенный взгляд на наших прежних литературных деятелей, – взгляд, который мы попробуем назвать либерально-рутинным… Давно ли о Пушкине безнаказанно позволялось писать, как о враге прогресса и довольно бездушном поклоннике аристократов, давно ли частная жизнь Гоголя подвергалась ребяческим осуждениям; осуждениям тем более ребяческим, что они произносились с насупленной гримасой мальчишки, нахватавшегося каких-то новых для него мыслей?..

Все эти беглые соображения пришли нам на мысль по поводу только что прочитанного нами четвертого издания сочинений покойного Дениса Васильевича Давыдова. Вот писатель истинно самобытный, драгоценный для уразумения породившей его эпохи, приковывающей к себе все внимание и симпатии читателя, – а между тем нет ничего легче, как унизить и осудить его с либерально-рутинерской точки зрения…» [611]611
  Литературная летопись… С. 1–2.


[Закрыть]

Вторая причина гораздо проще: лишь только власть в России ослабевает, оппозиционные силы начинают бить по армии. Достаточно вспомнить более поздние и наиболее яркие события 1917 и 1991 годов и их последствия…

Денис Давыдов был романтиком военной службы – а романтика, как известно, всегда привлекала молодых людей.

«Военная служба, в старое время представлявшая единственное поле для деятельности русского дворянина, по необходимости втягивала в себя всю умную и даровитую русскую молодежь, а что Давыдов принадлежал к числу представителей даровитой молодежи, в том нет сомнения» [612]612
  Там же. С. 7.


[Закрыть].

Да, в чем-то эта романтика была ложной – но где, скажите, и когда мечта на 100 процентов отвечала действительности? Начитавшись гусарских стихов Давыдова и «воображая себя Бурцовым», юноши шли в кадетские корпуса, юнкерские и военные училища, где сталкивались с иной реальностью – и становились не Бурцовыми, но Скобелевыми, Драгомировыми, Кондратенко, Брусиловыми… Хотя кто бы сказал, у кого из прославленных русских военачальников и простых офицеров не было тетрадки с переписанными в нее стихами Давыдова, Лермонтова и своих, кадетских или юнкерских, «Денисов»?

При жизни Давыдов издал четыре книжки сочинений: «Опыт теории партизанского действия», «Разбор трех статей, помещенных в Записках Наполеона», «Замечания на некрологию H. Н. Раевского…» и вышедшие в 1832 году «Стихотворения»; было опубликовано 38 его стихотворений.

Всего же поэтических произведений было «очень немного – пятьдесят девять…такое количество любой из современных поэтов поставит в месяц, много в два. К тому же из этих пятидесяти девяти стихотворений – более половины плохих, из остальной половины также более половины хороших, но не отличающихся ничем особенным и которые также легко мог написать всякий другой поэт, кроме Давыдова. Стало быть, истинно давыдовских стихотворений остается десятка два с небольшим и эти-то два десятка доставили Давыдову при жизни славу и известность, после смерти воспоминание потомства и замечательное место в истории русской литературы. Отчего же мог он с таким незначительным числом произведений составить себе имя? Оттого, что он умел составить свой особый род поэзии, оттого, что он был представителем любопытного элемента в русской поэзии и русской жизни, оттого, что он осуществил собою разряд людей, чувств и мыслей, которых вы уже не встретите теперь, но которые, тем не менее, существовали на Руси» [613]613
  Давыдов Д. В.Сочинения Давыдова (Дениса Васильевича)… С. 168.


[Закрыть].

«При жизни своей Денис Васильевич был преимущественно знаменит как поэт, – теперь нам кажется, что лучшее его право на знаменитость заключается в его прозаических произведениях, – писалось в другом литературном обзоре. – Как прозаик, как хроникер-художник, наш автор принадлежит к разряду образцовых русских писателей. Надо быть глупейшим из глупых людей, чтоб не увлечься манерой и языком Давыдова, картинностью его характеристик, энергичной сжатостью его рассказов, мастерским, совершенно своеобразным изображением его начальников и друзей, врагов и помощников…

В трудах сейчас названных сказывается истинный художник, острый наблюдатель, представитель даровитейшей части даровитой военной молодежи старого времени.

Все люди, ценящие правду, должны чтить Дениса Давыдова, как разрушителя и оппонента нашей старой военной литературы с ее хвастливой и официальной бесцветностью. Вред, нанесенный ею, был чрезвычайно велик и до сих пор еще не оценен достаточно. Благодаря панегирикам, унижению врага, скрытию своих неудач и ошибок, придирчивости лиц и корпораций, славнейшие периоды нашей военной истории улетучились без следа, и величайший из них, кампания 1812 года, не передан потомству во всей его характеричности. Военные историки и военные анекдотисты рисовали нам ряд китайских картин без теней, и теперь, когда настало иное время, когда всякий сознал, что картина без теней не есть картина, слишком поздно ее перерисовывать – документы исчезли и последние очевидцы славного времени сходят со сцены. Между панегиристами и бесцветными военными писателями Денис Давыдов стоит один, во всей силе живого человека. Он не закопал своего таланта, не подчинил его причудам придирчивых лиц, и всякая его статья была упреком бесцветной военной литературе старого времени» [614]614
  Литературная летопись… С. 8–10.


[Закрыть].

(Как современно звучит этот абзац, если применить его к воистину многострадальной нашей истории Великой Отечественной войны, которую до сих пор рисуют все теми же «китайскими картинами»!)

Но вот таков был краткий обзор творчества Дениса Васильевича Давыдова.

Несмотря на все потуги «либеральных критиков», его произведения продолжали издаваться; давыдовские стихи, воспоминания и теоретические работы не только изучались, но и охотно читались кадетами и юнкерами, слушателями военных академий.

В 1912 году имя Давыдова получило «официальное признание» в связи со столетием Бородинского сражения: полк, в котором он служил, стал именоваться «12-м гусарским Ахтырским генерала Дениса Давыдова, ныне великой княгини Ольги Александровны полком». Государь Николай Александрович, как всегда, недодумал, что лучше было бы «передвинуть» свою сестру на какой-нибудь иной полк, оставив Денису его ахтырцев – без этого «ныне»…

Очевидно, именно благодаря своему мужицкому армяку, бороде и «партизанскому прошлому» Давыдов «уцелел» даже в 1930-е годы, когда Отечественная война была «осуждена», а большинство русских военачальников были подвергнуты забвению почти что до самого 1962 года – пока Россия не стала готовиться к празднованию 150-летия Бородинской битвы и Отечественной войны. Кстати, в приснопамятные 1930-е годы могила князя Багратиона на Бородинском поле была разорена, а Главный монумент на Курганной высоте – взорван.

Все равно книги стихов и прозы Дениса Давыдова выходили в Советском Союзе и в 1930-е, и в 1940-е, и во все последующие годы. Именем «народного героя» Давыдова называли улицы в различных городах, было открыто несколько мемориальных досок. Такая доска появилась в 1962 году и в Москве, на доме 17 по Пречистенке, принадлежавшем Давыдову, – на том, что напротив пожарного депо; доска была оригинальна и красива, с портретом Дениса. Но, к сожалению (или к счастью, потому как если смотреть из-за забора, особняк сейчас находится в идеальном состоянии), в 1990-е годы здание почему-то ушло в какие-то частные руки. Вскоре мемориальная доска исчезла: то ли новые хозяева особняка не знают, что это за «поэт-партизан», то ли чтобы вообще не было лишних вопросов о принадлежности здания… Так память о Денисе Давыдове оказалась стерта из центра Москвы – ведь люди, проходя по Пречистенке, теперь не вспоминают это славное имя. Кто же знает, что это был давыдовский дом?

* * *

Но всё же, как бы ни старались в различные времена разного рода недоброжелатели, память о Денисе Васильевиче Давыдове живет в самом сердце нашего народа. Он навсегда останется одним из любимейших наших героев – лихой и отважный, умница и замечательно талантливый человек, патриот до мозга костей.

 
…С бородою бородинской
Завербованный в певцы,
Ты, наездник, ты, гуляка,
А подчас и Жомини,
Сочетавший песнь бивака
С песнью нежною Парни! —
 

так написал в 1864 году, в том самом году, когда Денису Давыдову могло бы исполниться 80 лет, старый князь Петр Андреевич Вяземский, один из последних «обломков» давно уже ушедшей эпохи. Тех самых «наивных времен масонских лож, мартинистов, тугенбунда», времен «Милорадовичей, Давыдовых, Пушкиных…» [615]615
  Толстой Л. Н.Два гусара // Толстой Л. Н.Собрание сочинений: В 12 т. М., 1987. Т. 2. С. 123–124.


[Закрыть]– как писал граф Лев Николаевич Толстой.

Кажется, что лучше и точнее про те времена сказать нельзя. И наш герой назван в числе людей самых лучших, удивительных, блистательных – воистину замечательных людей своего прекрасного времени – «времени славы и восторга», как один из его бессмертных символов!

Хронология жизни Дениса Давыдова

1784, 16 июля– Денис Васильевич Давыдов родился в Москве в семье бригадира В. Д. Давыдова, командира Полтавского легкоконного полка.

1793, лето– встреча с А. В. Суворовым.

1799– бригадир В. Д. Давыдов купил село Бородино.

1801, 28 сентября– Денис зачислен эстандарт-юнкером в Кавалергардский полк.

1802, 9 сентября– произведен в корнеты.

1803, 2 ноября– произведен в поручики.

1804, 13 сентября– за сочинение «возмутительных стихов» Давыдов был исключен из гвардии и переведен ротмистром в Белорусский гусарский полк.

Осень– написано стихотворение «Бурцову. Призывание на пунш», ставшее первым из «гусарских стихов» Давыдова, сразу же его прославившее.

1806, 4 июля– возвращение в гвардию; переведен поручиком в лейб-гвардии Гусарский полк.

1807, 3 января– назначен адъютантом к генерал-лейтенанту князю Багратиону.

15 января– произведен в штабс-ротмистры.

24 января– боевое крещение в деле при Вольфсдорфе.

27 января– участие в сражении при Прейсиш-Эйлау.

Апрель– получил рескрипт о награждении орденом Святого Владимира 4-й степени.

24 мая– участие в сражении под Гутштадтом.

29 мая– участие в сражении под Гейльсбергом (награжден орденом Святой Анны 2-й степени).

2 июня– участие в сражении под Фридландом (награжден золотой саблей с надписью «За храбрость»).

1808, весна – лето– в ходе русско-шведской войны на территории Финляндии Давыдов командовал авангардом в отряде генерала Я. П. Кульнева; в это время на страницах «Вестника Европы» было впервые опубликовано его стихотворение – элегия «Договоры».

1809, 26 февраля– корпус князя Багратиона двинулся на остров Кумлинг, откуда начинался «Ледовый поход» или «Зимняя экспедиция» – переход через Ботнический залив, занятие Аландских островов и выход на шведский берег.

25 июля– князь Багратион с адъютантом Д. В. Давыдовым прибыл в Молдавскую армию; Давыдов участвовал «в боях при взятии Мачина и Гирсова; в сражении под Рассеватом; при обложении крепости Силистрия; в сражении под Татарицей».

1810, 4 февраля– князь Багратион оставил должность главнокомандующего Дунайской армией; Давыдов уезжает в отпуск, который проводит в Каменке.

4 марта– произведен в ротмистры гвардии; возвратившись к армии, поступает под командование генерала Я. П. Кульнева.

30 мая– участвует в бою при взятии Силистрии.

10–11 июня– участвует в бою под Шумлою (награжден алмазными знаками к ордену Святой Анны 2-й степени).

22 июля– участвует в неудачном приступе к Рущуку; после этого Давыдов вновь официально состоит при Багратионе, находившемся в отпуску.

1812, 16 марта– князь П. И. Багратион наименован главнокомандующим 2-й Западной армией.

17 апреля– Давыдов по собственной просьбе переведен в строй – подполковником в Ахтырский гусарский полк.

Лето– участвует в арьергардных делах 2-й Западной армии – от местечка Мир ( 27–28 июля) до Шевардинского редута ( 24 августа).

22 августа– последняя встреча с Багратионом; Давыдов назначен командовать «летучим» кавалерийским отрядом, во главе которого 25 августа убыл в тыл неприятеля.

28 октября– отряд Давыдова, вместе с отрядами А. Н. Сеславина, В. В. Орлова-Денисова и А. С. Фигнера, взял в плен бригаду генерала Ожеро.

31 октября– за отличие произведен в полковники.

9 декабря– отряд Давыдова занимает город Гродно.

12 декабря– государь присылает Давыдову ордена Святого Владимира 3-й степени и Святого Георгия IV класса.

1813, 10 (22) марта– отряд Давыдова занимает предместье города Дрездена – Нейштадт.

13 (25) марта– Давыдов отрешен от отряда.

Лето – осень– командовал отрядом в корпусе графа Милорадовича.

1814– был в делах: 17 января– при Бриенне, 20 января– при Ла-Ротьере, 30 января– под Монмиралем, 31 января– под Шато-Тьери, 11 февраля– под Мери, 23 февраля– под Краоном, 25и 26 февраля– под Лаоном, 13 марта– под Фер-Шампенуазом.

20 января– произведен в чин генерал-майора.

23 мая– Давыдов получает шестимесячный отпуск и отправляется в Москву.

Конец года– объявление о том, что чин генерал-майора присвоен ему по ошибке; Давыдов едет в полк, но вынужден остановиться в Варшаве.

1815– начало работы над «Военными записками».

21 декабря– Давыдов вновь произведен в генерал-майоры с назначением состоять при начальнике 1-й драгунской дивизии.

1816– заочно принят в литературное общество «Арзамас».

14 марта– назначен состоять при начальнике 2-й конно-егерской дивизии.

26 марта– избран действительным членом Общества любителей российской словесности.

22 мая– назначен состоять при начальнике 2-й гусарской дивизии.

7 ноября– назначен бригадным командиром 1-й бригады той же дивизии.

1818, 19 февраля– назначен начальником штаба 7-го пехотного корпуса.

1818, декабрь – 1819, январь– знакомство в Санкт-Петербурге с А. С. Пушкиным.

1819, 22 февраля– назначен начальником штаба 3-го пехотного корпуса.

Апрель– женитьба на дочери генерал-майора Софье Николаевне Чирковой; в семье Давыдовых было пятеро сыновей – Василий, Николай, Денис, Ахилл и Вадим и три дочери – Юлия, Екатерина и Софья.

1820, 17 марта– уволен в отпуск с назначением состоять по кавалерии. 1823, 14 ноября– уволен от службы по болезни, с мундиром.

1826, 23 марта– определен в службу с назначением состоять по кавалерии.

10 августа– назначен в Кавказский корпус «временным начальником войск на границе Эриванской».

12 августа– аудиенция у императора.

15 августа– отъезд на Кавказ.

21 сентября– «Миракское дело», разгром четырехтысячного отряда Гассан-хана при урочище Мирак.

25 ноября– уехал в Москву в шестинедельный отпуск, после которого находился в Тифлисе и Пятигорске.

1827, начало осени– возвращение в Москву.

1827–1830– жизнь в Москве и в Симбирской губернии.

1831, 12 марта– прибыл в действующую армию. «В кампанию 1831 года с польскими мятежниками» взял приступом город Владимир-Волынский ( 6 апреля), преследовал корпус Хржановского до крепости Замостье ( 29 апреля), участвовал в сражении при селе Будзиско ( 7 июня), отбил нападение корпуса Ружицкого на предмостное укрепление на Висле ( 28 августа).

Сентябрь– Давыдов возвратился в Россию.

1831–1839– жизнь в Москве и Симбирской губернии, поездки в Петербург и другие города.

14 сентября– награжден орденом Святой Анны 1-й степени.

6 октября– произведен в генерал-лейтенанты.

1832– публикация первого сборника стихотворений.

21 мая– награжден орденом Святого Владимира 2-й степени.

1837– Давыдов обратился к императору Николаю I с предложением о перезахоронении праха князя П. И. Багратиона.

1839, 22 апреля– Д. В. Давыдов скончался в селе Верхняя Маза Симбирской губернии. Похоронен в Москве на кладбище Новодевичьего монастыря.