Текст книги "Грани русского раскола"
Автор книги: Александр Пыжиков
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)
По нашему мнению, общественный разлом, произошедший с Россией и так беспокоивший вышеназванных авторов, не может обосновываться исключительно каким-либо конкретным экономическим событием, пусть даже таким значимым, как демонтаж крепостничества. Недостаточны будут для этого ни социальные, ни культурные факторы, чаще других обсуждаемые в научной литературе. Их в обязательном порядке нужно дополнить не менее глубокими конфессиональными причинами: расколе на сторонников патриарха Никона и приверженцев старого обряда, разбившихся на многочисленные толки. Именно религиозная сердцевина определяла экономический, социальный и культурный фактор этих общественных слоев, а никак не наоборот. Весь жизненный уклад каждой из этих конфессиональных общностей держался на религиозных опорах, идейное влияние которых во многом и определило социально-экономическое лицо двух разошедшихся ветвей православия. Вот в этом смысле можно сказать, что правительство, но только не императора Александра II, а царя Алексея Михайловича положило начало разъединению страны, приведшим к формированию различных социумов. Именно с тех пор их бытие – и победителей-никониан и побежденных-раскольников – стало протекать в параллельных мирах, редко пересекающихся между собой. Отмена крепостного права и устранение помещичьей опеки сделало намного более явной действительность (во всех смыслах), в которой находилось русское крестьянство, взращенное на раскольничьей религиозноидейной ниве. Но эта сторона мало привлекала просвещенные умы. С 80-х годов XIX века религиозная составляющая уже не принималась во внимание (разве только в рамках этнографических исследований); ее изредка фиксировали лишь русские литераторы. Как было подмечено одним из них, для правящего класса народ-варвар является и одноплеменным, и одноязычным, и «даже единоверным, хотя между их христианством и нашим – пропасть»[1048]1048
См.: Амфитеатров А.В. Указ. соч. С. 320.
[Закрыть]. А вот, например, программы российских университетов и научных обществ, переполненные планами по исследованию крестьянства, не включали ни одного параграфа по изучению старообрядчества и его значения в жизни народных масс[1049]1049
См.: Пругавин В. Русская поземельная община в трудах ее местных исследователей. М., 1888. С. 10.
[Закрыть].
Между тем свидетельства тех, кто вышел из народных низов, неизменно указывали на раскольничью принадлежность русской деревни. Обратимся, например, к интересным воспоминаниям московского купца 2-ой гильдии Н.М. Чукмалдинова, родившегося в крестьянской семье близ Тюмени. Он писал, что в его родном селе Кулаковка большинство населения принадлежали к федосеевскому и филлиповскому согласию: хотя по церковным записям подавляющее большинство числилось православным. Сам Чукмолдинов обучался грамоте у одного филлиповского наставника, к которому его отвели родители[1050]1050
См.: Н.М. Чукмолдинов. Мои воспоминания. СПб., 1899. Ч. 1. С. 16.
[Закрыть]. Церковные обряды (крещение, венчание и т.д. ) вся эта якобы синодальная паства исполняла только в случаях, когда никак не получалось от них уклониться: в реальной же жизни влияние местного духовенства на жителей оставалось практически незаметным. Для священников РПЦ все старообрядцы, значившиеся православными, составляли доходную статью, время от времени оплачивавшие пасторские номинальные труды[1051]1051
См.: Там же. С. 56.
[Закрыть]. А вот еще свидетельства о конфессиональной обстановке в крестьянских низах. Например, записи писателя Н.П. Белдыцкого, сделанные им в 80-х годы XIX века в Чердынском уезде Пермской губернии. В ходе поездки по ряду волостей автор беседовал с одним из местных сельских священников о. Дмитрием. Тот жаловался на слишком неприязненное отношение со стороны местного населения, которое в действительности оказалось в основном приверженцем беспоповского раскола. Церковь здесь посещается неохотно: «стоят без всякого благоговения, а потом смеются». Таинств не признают, к священникам относятся непочтительно, считая их слугами антихриста. На вопрос – что же у них за вера? – отвечают: их вера христианская – лучше церковной[1052]1052
См.: Белдыцкий Н.П. В парме. Очерки северной части Чердынского уезда // В кн.: В парме. Пермь. 1988. С. 363-365, 373.
[Закрыть]. Схожая ситуация наблюдалась и в Ковровском уезде Владимирской губернии. С середины 60-х годов в этой местности по метрическим книгам значилось только 284 старообрядца. И современные исследователи соответственно оперируют в своих трудах названной цифрой[1053]1053
См.: Монякова О.А. Ковровские старообрядцы и офени: грани взаимоотношений // В кн.: Старообрядчество: история, культура, современность. Великий Новгород. 2010. С. 333.
[Закрыть]. Однако по признаниям епархиальных священников Ковровского уезда:
«прихожане вообще тут ревнители мнимой старины и не смотря на пастырские увещевания они все знаменуют себя двуперстным перстосложением»[1054]1054
См.: Церковно-приходская летопись Ковровского уезда Владимирской губернии. Л. 11-12 // Частное собрание настоятеля единоверческого храма г. Куровское Московской области о. Д. Кузнецова.
[Закрыть].
То есть проблема соотношения официальной статистики и реального положения дел стоит здесь не менее остро.
«Русские ведомости» публиковали интересные наблюдения о раскольниках на Вятке. Автор статей описывал типичную ситуацию в одном из приходов Вятской губернии. В этой конкретной территории насчитывалось 5617 душ, из них раскольников по метрическим книгам значилось всего лишь 78 человек. Однако, как выяснилось, настоящими православными являлось менее 15% населения, да и те по признаниям местного духовенства «очень ненадежны»[1055]1055
См.: Добротворский Н. Раскольничья община на Вятке // Русские ведомости. 1884. 24 января.
[Закрыть]. Основная масса же принадлежала к различным беспоповским толкам, одни именуют себя «даниловцами», некоторые «федосеевцами», другие «игнатьевцами». Причем в их взглядах религиозные воззрения старообрядчества перемешаны самым оригинальным образом с элементами суевериями. Объединяющим началом у всех выступает неприятие священства господствующей церкви, богослужебные обряды заменены простыми молитвами и чтением книг, причем наставники должны делать соответствующие разъяснения[1056]1056
См.: Он же // Русские ведомости. 1884. 26 января.
[Закрыть]. Кстати, наставником может быть всякий, кто обладает знаниями: он избирается общим собранием. Расколоучителя в повседневной жизни занимают место приходского попа, проводят свои крестины младенцев, хоронят умерших и совершают браки: они пользуются большим уважением, а потому что легко находят общий язык со всеми крестьянами. Раскольники высоко чтут государя, но к ближайшему начальству относятся в высшей степени скептически, даже враждебно, величают власти «кровопийцами», «живодерами», «антихристовым семенем» и т.д.[1057]1057
См.: Там же.
[Закрыть]
Выше говорилось о крестьянских волнениях на рубеже конца 70-х – начала 80-х годов. Подчеркнем, по официальным документам конфессиональную принадлежность крестьянства определить крайне сложно, о ней просто не упоминается. А вот в отдельных случаях привлечение дополнительных сведений позволяет прояснить что же представляло собой крестьянство в религиозном отношении. Например, в волостях Орловского уезда Вятской губернии летом 1880 года произошли крупные беспорядки, связанные с работой землемеров, проводивших межевание угодий. Необходимость направления войск и продолжавшееся неповиновение крестьян привлекли внимание правительства. На архивном хранении находится целый том переписки различных должностных лиц относительно данного случая[1058]1058
См.: РГИА. Ф. 1291. Оп. 53. Д. 1.
[Закрыть]. К счастью, этот эпизод получил освещение в петербургском издании «Голос», чей сотрудник вместе с чиновниками из столицы побывал в мятежном вятском уголке. Появившаяся публикация рассказала о перипетиях волнений, вместе с тем, не пренебрегая мелкими и ценными деталями. Их суть такова: крестьяне сильно настроены против местного и столичного чиновничества, постоянно находятся в ожидании какого-то подвоха с их стороны. В то же время они убеждены в существовании указа царя «старину не ломать, рук не давать» (т.е. не подписывать никаких документов – А.П.), а кто поступит иначе, тот отойдет к чиновникам, министрам или будет записан под Синод! Между населением также циркулируют обильные слухи, что всех хотят подписать под антихриста; этих предубеждений не в состоянии опровергнуть никакая сила, всякого, кто попытается разубедить в этом сочтут за подосланного[1059]1059
См.: Размежевание земель. Письмо из Вятки о волнениях в Орловском уезде Вятской губернии // Голос. 1880. 17 ноября.
[Закрыть]. Очевидно, материал корреспонденции позволяет говорить о том, что помимо забитости и безграмотности определяющим мотивом такого поведения вятских крестьян являются соответствующие староверческо-религиозные воззрения. Подобные свидетельства имеют весьма важное значение, поскольку проливают свет на реальное конфессиональное лицо русского народа. Как видно, это лицо, сформированное под воздействием различных раскольничьих течений, было весьма далеко от официальных представлений о нем. Заметим, на это указывали известные сенаторские ревизии, проведенные в 1881 году в великорусских регионах страны. Так, ревизия И.И. Шамшина в Саратовскую и Самарскую губернии констатировала постоянное усиление раскола и настоятельно рекомендовала заняться законодательной базой его регулирования, дав справедливое удовлетворение нуждам староверов[1060]1060
См.: Всеподданнейший рапорт И.И. Шамшина. 14 сентября 1881 года. С. 3 // Библиотека РГИА.
[Закрыть]. О значительном числе раскольников разных толков сообщает и ревизия сенатора С.М. Мордвинова в Воронежскую и Тамбовскую губернию, добавляя, что их количество установить просто не представляется возможным, поскольку они неохотно регистрируются в установленных метрических книгах[1061]1061
См.: Всеподданнейший рапорт С.М. Мордвинова. 5 октября 1881 года. С. 17. // Там же.
[Закрыть].
Но тем не менее такие выводы являлись исключением; с 80-х годов XIX столетия общественность перестала видеть в русском крестьянине старовера. В любопытных записях одного интеллигента о селе, поработавшего волостным писарем, содержится рассказ о том, как священник настаивал на обряде венчания и, соответственно, записи в метрической книге, а мужик не менее настойчиво откупался от этого удовольствия. Не видя в этом никакой религиозной подоплеки, автор трактовал эпизод как свидетельство корысти сельского духовенства, которое за мзду готово нарушить закон[1062]1062
См. Астырев Н.М. В волостных писарях. М., 1896. С. 217.
[Закрыть]. Хотя, несомненно, причины здесь лежали совсем в иной плоскости: в нежелании мужика иметь дело с господствующей церковью. Разумеется, мимо конфессиональной идентификации прошли и советские историки. В своих обстоятельных трудах они оперировали понятием православия вообще. Показательны в этом смысле монографии советской исследовательницы Л.И. Емельях, занимавшейся религиозной проблематикой предреволюционной России. Изученные епархиальные материалы начала XX века позволили автору сделать вывод о масштабном падении в крестьянской среде интереса к РПЦ. С 1905 года не было ни одного отчета, где бы епископы не жаловались на нежелание населения исполнять христианские таинства; количество избегающих исповеди резко возросло. Однако всю эту обширную работу венчал такой вывод: упадок религиозности в массах стал, главным образом, следствием неутомимой и эффективной пропаганды большевиков, которые развеивали религиозный дурман[1063]1063
См.: Емелях Л.И. Антиклерикальное движение крестьян в период первой русской революции. М-Л. 1965. С. 126,128.
[Закрыть].
Конечно, в советское время какая-либо иная публичная трактовка этих фактов была попросту невозможна. Удивительно, что и в современной – постсоветской – ситуации для исследователей все осталось по-прежнему. Конечно, отпала необходимость оценивать каждое историческое событие с точки зрения успешной деятельности большевистской партии; вводятся в оборот новые пласты документов; уточняются оценки народной религиозности – но качественно иного осмысления материала пока не происходит. Приведем в пример современную монографию о крестьянстве Поволжья последних дореволюционных десятилетий. В ней приведен такой факт: умирающий тридцатилетний мужчина признается пришедшему священнику, что ни разу в жизни не являлся на исповедь. Автор подчеркивает, что перед нами не исключение: по уездам Самарской губернии от 35% до 50% населения никогда не исполняли христианского долга[1064]1064
См.: Сухова О.А. Десять мифов крестьянского сознания. М., 2008. С. 511-512.
[Закрыть]. И это совсем не удивительно, если вспомнить о том, какое именно крестьянство преобладало в Поволжском регионе, и о том, что в староверческой среде посещение приходов РПЦ считалось поступком не очень почетным. После провозглашения Манифеста о веротерпимости от 17 апреля 1905 года разные староверческие толки просто перестали обращать на нее внимание. Однако логичного обращения автора монографии к староверческой теме мы не наблюдаем; вместо этого снова читаем о падении нравственности среди населения, не посещавшего храмы, и т.д. Или возьмем другое интересное исследование о крестьянской повседневности в дореволюционную эпоху. Автор убедительно показывает, как религиозность русского крестьянства центральных губерний выражалась в деревенских традициях, в ведении сельскохозяйственного труда. Анализу подвергаются остатки языческих верований, включая различные суеверия. Вот только староверие и тут остается за рамками исследования: его как бы просто не существует, даже само слово старообрядчество не встречается на страницах монографии, посвященной русскому крестьянству[1065]1065
См.: Безгин В. Б. Крестьянская повседневность. Тамбов. 2004. С. 237-262.
[Закрыть].
Для современных ученых выяснение конфессиональной природы русского крестьянства должно переместиться в центр исследований. Это позволит им качественно продвинуться в понимании тех многосложных процессов, которые происходили в русском обществе. Мы отдаем себе отчет в сложности такой задачи, и прежде всего – с точки зрения источниковой базы. Как известно, религиозная идентификация раскольников с 1874 года определялась специальными метрическими книгами; вплоть до 1905 года их вела полиция. Однако, как признавали сами власти, число рождений, браков и смертей староверов, отраженных метрическими книгами, не превышало одного процента[1066]1066
См.: Справка к проекту закона о старообрядческих общинах // РГИА. Ф. 821. Оп. 10. Д. 602. Л. 67.
[Закрыть]. Кстати, посещение крестьянами приходов господствующей церкви тоже еще не свидетельствует об их истинной религиозной приверженности: многие староверческие толки безразлично относились к исполнению треб православными священниками. Например, последователи крупного спасова согласия легко совершали браки и крещения в РПЦ, но едва ли могли считаться ее верными прихожанами[1067]1067
См.: ГАРФ. Ф. 1099. Оп. 1. Д. 867. Л. 3-4.
[Закрыть]. Очевидно, что в крестьянских низах четкой конфессиональной грани просто не существовало. Поэтому, к примеру, в Нижегородской губернии раскольников по официальным документам насчитывалось лишь 5,3%, а уездные благочинные в один голос сетовали на приверженность большинства паствы к употреблению двуперстия, к иконам с двуперстным сложением, жаловались на широкое использование псалтырей дониконовской печати[1068]1068
См.: Ниякий В.В. Нижегородская деревня. Горький, 1981. С. 32-33.
[Закрыть]. Иными словами, прояснение реального конфессионального лица русского крестьянства, а значит, и народа – задача настолько трудная, насколько и необходимая.
В этом контексте весьма перспективной представляется мысль о взаимосвязи староверчества и общинного уклада пореформенного крестьянства. Интересно, что С.Ю. Витте, являвшийся в начале своей карьеры страстным поборником общины, приводил в ее защиту любопытный довод. В 1893 году он говорил о старообрядцах – верных сынах родины, – которые наиболее полно выражают общинный дух, чем собственно и олицетворяют подлинную связь с русским государственным началом. А вот всякая там «штунда», по убеждению Витте, распространяется вне общинной России и тем самым являет собой ярко выраженный антигосударственный характер[1069]1069
См.: Чернышев И.В. Аграрно-крестьянская политика России за 150 лет. Пг., 1918. С. 255.
[Закрыть]. Но помимо виттевских откровений, стоит обратить внимание на важное обстоятельство: пастырские стратегии синодальной церкви слабо состыковывались с общинной практикой, которой была проникнута кровь и плоть народа. Официальная церковь, как правило, обращалась к личности, свободной и ответственной в своих поступках. Неслучайно попытки наладить хоть какую-то приходскую жизнь всегда оказывались неподъемными для духовенства никониан. В социальном же плане синодальная церковь стояла на незыблемых охранительных позициях правящего класса. Невозможно, например, представить, что она одобряет раздел барских земель в соответствии с общинными принципами[1070]1070
Та же Л.И. Емелях приводит обширный фактический материал о том, как священники, чтобы спасти от разгрома крестьян помещичьи усадьбы, опечатывали их церковными печатями, вывешивали тексты оградительных молитв «от поджога бунтовщиками», «от грабежа» и т.д. // Емелях Л.И. Антиклерикальное движение крестьян в период первой русской революции. М.; Л., 1965. С. 48-66.
[Закрыть]. С другой стороны, крестьянин как член общины был ориентирован на коллективное сознание, выразителем которого являлся сход; личность общинника с его интересами как бы растворялась в коллективной воле. Чаяния народных низов имели религиозную окраску и были связаны с ожиданием конца мира и водворения правды на земле, которая равномерно распределится между теми, кто на ней работает.
А в наиболее концентрированной форме эти воззрения существовали именно в старообрядческой среде. Собственно, подобные радикальные ожидания и составляли идейно-эсхатологическую суть староверия[1071]1071
См.: Якушкин Е.И. Заметки о влиянии религиозных верований и предрассудков на народные юридические обычаи и понятия // Этнографическое обозрение. 1891. № 2. С. 4.
[Закрыть]. Например, в начале XX века среди крестьян было широко распространено «Сказание» о том, как Христос вывел из ада всех бедных, оставив там богатых. Этот документ, вышедший из старообрядческих слоев, проникнут ненавистью к власть имущим: это они совершили все мерзости нашего света и это они повинны в грехах народа[1072]1072
См.: Сенатов В. Сошествие Христа в ад // Правда. 1921. 1 мая.
В. Сенатов – известный дореволюционный деятель, беспоповец. Писал работы о старообрядчестве, его значении, эсхатологии и т.д. После революции влился в ряды новой власти, обличал власть имущих царской России.
[Закрыть]. Такое творчество вполне могло привести к тому, что в 1905 году крестьяне заставляли священников по несколько раз служить панихиду по Стеньке Разину[1073]1073
См.: Аграрное движение в 1905-07 годах. Материалы и документы. Т. 1. М.; Л., 1925. С. 519.
[Закрыть]. Очевидно, насколько сам дух подобного идейно-религиозного фона противоречил практике синодального клира. Религиозные устремления российских верхов и части народных низов, несмотря на внешнюю принадлежность к православию, существенно разнились, поскольку обслуживали диаметрально противоположные экономические интересы[1074]1074
Здесь нужно напомнить, что и в рамках старообрядческой общности также продолжало усиливаться взаимное удаление богатых промышленных верхов и рабоче-крестьянских низов. К началу XX века существовавшее расхождение дополнилось хозяйскими либеральными пристрастиями далекими от народных масс. Даже решение насущных конфессиональных потребностей в русле либерального принципа свободы вероисповедания мало привлекало рядовых единоверцев.
[Закрыть].
На протяжении всего пореформенного периода власти видели в общинном институте надежный механизм для предотвращения социальных катаклизмов, а сохранение спокойствия в огромном крестьянском мире считали первоочередной своей задачей. Незадолго до 1905 года глава МВД В. К. Плеве разъяснял, что действия интеллигенции, выпады террористов не способны поколебать государственных устоев, а «революционная деятельность может грозить опасностью лишь в том случае, если она переносится в область сельскохозяйственной жизни»[1075]1075
См.: Выступление министра внутренних дел В.К. Плеве на заседании Государственного совета по делу об учреждении старост в промышленных заведениях. 7 мая 1903 года // РГИА. Ф. 1153. Оп. 1. Д. 153. Л. 96.
[Закрыть]. Ситуация в ней начала заметно меняться к началу XX столетия. После реформы произошло резкое увеличение численности населения, что объективно вело к измельчанию земельных наделов: с 4,83 десятин на мужскую душу в 1861 году они сократились к 1880-му до 3,55 и к 1900-му – до 2,59 десятин[1076]1076
См.: Там же. С. 9.
[Закрыть]. А ежедневный бюджет крестьянина к XX веку составлял мизерную сумму в 15 копеек[1077]1077
См.: Мануйлов А.А. Очерки по крестьянскому вопросу. М., 1904. С. 8.
[Закрыть]. Конечно, и в конце 80-х годов XIX столетия сельское население было не намного богаче, но тогда выход виделся в укреплении общины, что давало возможность поддерживать общее благосостояние. Теперь же оскудение села произошло на совсем ином фоне; невиданный в России промышленный подъем второй половины 90-х кардинально изменил экономическую обстановку страны. Следствием чего стало возникновение серьезного дисбаланса между увеличивавшейся товарной массы и емкостью внутреннего российского рынка. В результате индустриальная идиллия дала серьезный сбой уже в начале XX века: огромные запасы промышленной продукции оставались нереализованными. Кризис перепроизводства повлек за собой огромные убытки недавно процветавших акционерных обществ. В бюрократических кругах экстренно приступили к выяснению причин создавшегося положения. Оценки чиновничества и экспертов были единодушными: в расчет не была принята низкая покупательная способность населения, главным образом крестьянства. Как отмечали «Русские ведомости», именно в этом, а не в ситуации на западных рынках, нужно искать настоящую разгадку кризиса[1078]1078
См.: Передовая // Русские ведомости. 1902.13 февраля.
[Закрыть]. В данной связи заметно актуализировались размышления о причинах, приведших к оскудению деревни, а с ними напрашивался логичный вопрос: возможно ли ожидать материального прогресса от крестьянства при существовавшей системе регулирования земельных отношений?[1079]1079
См.: Передовая // Русские ведомости. 1902. 14 марта.
[Закрыть] Отсюда общинные порядки, пестовавшиеся много лет, в глазах властей стремительно утрачивали былую привлекательность. А магистральным путем подъема земледелия по примеру промышленности объявлялась индивидуальная инициатива, личный интерес в купе с гражданским развитием села. В новых экономических условиях правящие сферы взяли на вооружение именно такой подход. Тем более, что начавшиеся аграрные беспорядки весны 1902 года заметно добавили негатива в отношении общины.
О формировании нового курса в аграрной сфере дают представление дебаты Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности в 1903-1905 годах. Общину перестали рассматривать как эффективный инструмент социально-экономического развития, а надежным оплотом государственной политики на селе был назван частный собственник; именно на взращивании этого фаворита сконцентрировалась власть. Председатель комиссии С.Ю. Витте (теперь уже в образе ниспровергателя общины) призвал не обращать внимания ни на какие сомнения, считая, что приоритет частной собственности не подлежит обсуждению в принципе. Он прямо заявил об ущербности правового нормотворчества, оперировавшего понятием семейно-трудовой собственности[1080]1080
См.: Стенографические протоколы заседаний Высочайше утвержденного особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности. 5 января 1905 года // РГИА. Ф. 1233. Оп. 1. Д. 19. С. 56-57.
[Закрыть]. Другие высказывались более осторожно и, находя проблему довольно запутанной, сомневались в том, что крестьянин-общинник способен адаптироваться к частнособственнической психологии и перестроить в соответствии с ней все свое бытие. Например, известный специалист по аграрному вопросу А.А. Риттих ссылался на научные споры о роли трудового начала в хозяйственной практике крестьян. Некоторые ученые оценивали ее как определяющую, другие же признавали приоритет гражданского права, а разговоры о трудовом начале и каком-то обычном народном праве квалифицировали как несерьезные[1081]1081
См.: Выступление А.А. Риттиха . 8 декабря 1904 года // РГИА. Ф. 1233. Оп. 1. Д. 18. Л. 403-404.
[Закрыть]. На наш взгляд, все точки зрения правомерны, так как в пореформенное время крестьянство не было однородным. Конечно, община функционировала, исходя из собственных представлений о жизни и старых обычаев. Однако зажиточный элемент быстро начал ориентироваться на законодательство, обслуживающее частную собственность, находя в этом законную возможность сохранения и приумножения появившегося у него «добра». Иными словами, вопрос состоял не в том, кто из ученых ближе к истине, а в том – какая модель хозяйственной жизни села станет базовой. В ходе совещания прозвучало мнение, что:
Но подобные предостережения уже не принимались во внимание. Выработанные подходы к взращиванию частного собственника довелось воплощать уже не С.Ю. Витте, а другой надежде России – П.А. Столыпину.
Тем не менее, как показала жизнь, значительная часть крестьянства явно не собиралась кидаться в объятия наступавшего капитализма. Вместо того чтобы встроиться в систему частного владения, массы действовали в русле своих традиционных представлений об изъятии земли в общинное пользование, считая это проявлением подлинной, высшей справедливости. Крестьянские сходы выносили такие приговоры:
«Мы теперь много уже поняли, что Бог творил нас равными. Земля-то Божья, никто поэтому не может сказать: это, мол, моя земля... Бог сказал: живи трудом рук своих, и мы хотим жить по-божески. Мы не хотим и сами жить чужим трудом и не хотим, чтобы другие жили нашим трудом. У нас есть разум, и нужно его не затемнять, а развивать, чтобы знать, что и как творится на свете, отчего одни люди, ничего не делая, живут в праздности и роскоши, а другие работают всю свою жизнь как скотина»[1083]1083
Приговор ивановского сельского общества балашовского уезда Самарской губернии. 29 марта 1905 года // ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 80. Ч. 5. Л. З-Зоб.
[Закрыть].
Такие рассуждения повергали в шок помещиков. Дворянство кричало о неприкосновенности частной собственности: на этом покоится вся человеческая цивилизация; собственника можно ограбить, убить, но лишить права владения невозможно[1084]1084
См.: Труды III съезда уполномоченных дворянских обществ 32 губерний. 27 марта – 2 апреля 1907 года. СПб., 1907. С. 247-249. (выступление Я.А. Ушакова).
[Закрыть]. В этом истеричном хоре выделялась следующая мысль:
«...Что бы ни говорили немецкие ученые социалисты... в народе существует стремление взять чужую собственность, независимо от того, что говорит Маркс. Если вы о нем им расскажите, они только расхохочутся и возьмут то, что им желательно взять»[1085]1085
Там же. С. 264. (выступление Н.Е. Маркова).
[Закрыть].
Настроения народа, становясь источником разочарования для одних, вызывали небывалый энтузиазм у других. Речь идет об эсерах, справедливо считавших, что без крестьянства невозможно нанести мощный удар по режиму. Откликаясь на начавшееся брожение села, партия решила вновь попытать счастья на традиционной народнической ниве. В конце 1904 года эсеры приступили к созданию боевых дружин для борьбы крестьян с эксплуататорами. При этом они откровенно призывали пристраиваться к развернувшемуся как раз в то время аграрному движению, чтобы разъяснять крестьянам их перспективы. Как это происходило на практике, показывает отрывок из перлюстрированного письма одного агитатора:
«Я сейчас в местечке Т., окруженном деревнями, в которых около 30 тыс. крестьян. Неведение здесь царит страшное. Крестьяне не понимают даже азов, и будет трудно проводить программу социал-революционеров... но оказывается, что, несмотря на непроходимую тьму, крестьяне сильно возбуждены против графа П., владеющего массой земли»[1086]1086
Выдержка из перлюстрированного письма. 10 января 1906 года // ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1906 (И). Д. 5. Ч. 57 Л. 3.
[Закрыть].
Да, действительность была такова: темная мужицкая масса с вековой жаждой земли приходила в движение, не дожидаясь чьих-либо указаний. Эсеры пытались влезть в аграрное движение, например, через учреждение Всероссийского крестьянского союза, однако эта организация широкого влияния не получила[1087]1087
Подробно о деятельности этой организации см.: Колесниченко Д.А. Всероссийский крестьянский союз в 1905-1907 годах. М., 2006.
[Закрыть]. Заметим, что региональные отделения Союза возглавлялись не крестьянами, а все той же радикальной интеллигенцией. Как, например, в Саратове, где в руководстве оказались хорошо известные полиции личности: два бывших учителя и один сотрудников губернской земской управы[1088]1088
См.: Донесение начальника Саратовского охранного отделения в департамент полиции. 2 июня 1905 года // ГАРФ. Ф. 102. ОО. Д. 80. 4.5. Л. 18.
[Закрыть]. Либеральные устремления интеллигенции, набравшие силу в это время, тем более оказывались бесплодными. Так, князь П.Н. Долгоруков выезжал в волости Московской губернии знакомить местных крестьян с идеями и планами его круга. Однако те не вняли речам князя, особенно изумившись предложениям о равноправии русских с евреями, армянами и др.[1089]1089
См.: Сообщение российского телеграфного агенства. 27 июня 1905 года // ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1000. Ч. 1. Т. 2. Л. 120.
[Закрыть] Либеральная риторика из уст общественных деятелей, далеких от крестьян и известных им в качестве ненавистных помещиков, не могла вызвать доверия. Поэтому приходится согласиться с дореволюционными исследователями, утверждавшими, что «масса крестьянского населения оставалась совершенно в стороне от либеральной агитации», включая «либеральную весну» 1904 года[1090]1090
См.: Веселовский Б.Б. Крестьянский вопрос и крестьянское движение в России (1902-1906 годы). СПб., 1907. С. 41.
[Закрыть]. Крестьянские волнения разворачивались по своей внутренней логике, вне либерального контекста: за 1905 год в стране было зарегистрировано 3228 бунта, тогда как еще недавно – в 90-х годах XIX века – фиксировалось всего по 57 выступлений ежегодно[1091]1091
См.: Данилов В.П. Крестьянская революция в России // Политические партии в российских революциях в начале XX века. М., 2005. С. 33, 35.
[Закрыть]. В 1905 революционное брожение в городах воспринималось в деревне крайне своеобразно. Например, крестьяне, громившие имение княгини Юсуповой и намеренные безвозмездно пользоваться ее угодьями, свои действия объясняли не иначе как помощью царю в отборе земель у помещиков[1092]1092
См.: Доклад Воронежского губернского жандармского управления в МВД. 25 марта 1905 года // ГАРФ. Ф. 102. Д-7. 1904. Д. 2. Ч. И. Л. 44.
[Закрыть]. В октябрьской железнодорожной стачке мужики черноземной полосы также видели «помощь, оказываемую крестьянам будто бы в их борьбе с помещиками»[1093]1093
См.: Письмо председателя кирсановской управы управляющему МВД П.Н. Дурново. 1 декабря 1905 года // ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 2555. Л. 373-373об.
[Закрыть].
Все эти настроения крестьянских масс в концентрированном виде проявились в ходе работы первой Государственной думы, где крестьянство было представлено большой (свыше ста человек) группой трудовиков. Народные чаяния, накопившиеся за долгие десятилетия, зазвучали с думской трибуны. Решение аграрной проблемы стало основной задачей для нового законодательного органа. Правительство стремилось вести обсуждение в желательной для власти тональности. Председатель Совета министров И.Л. Горемыкин четко обозначил правительственный курс в данной сфере; его доклад надо признать безупречным в экономико-правовом плане. Провозглашалась, со ссылками на международную практику, незыблемость частной собственности на землю. Обосновывался фактор производительности: если распылить крупные владения, то на селе будут подорваны наиболее передовые хозяйства. Подчеркивалась неэффективность уравнительного землепользования: оно снизит покупательную способность населения и приведет к глубокому кризису промышленности. Кроме того, бороться с малоземельем предлагалось посредством переселения и покупки земли через крестьянский банк и т.д.[1094]1094
См.: Государственная Дума. Стенографический отчет. Сессия 1. заседание 8 от 13 мая 1906 года. СПб., 1906. Стб. 321 -324.
[Закрыть] Однако набор этих аргументов не успокоил, а, наоборот, озлобил крестьянских представителей: они не собирались вести свою хозяйственную жизнь на основе частной собственности. Народные депутаты огласили свою программу разрешения земельного вопроса (т.н. проект 104-х), которая стала ответом на правительственную декларацию. Как известно, трудовики выступили за безусловное отчуждение всех частных помещичьих угодий: ведь 30 тысячам помещикам европейской России принадлежало столько земли, сколько 10,5 миллионам беднейших селян[1095]1095
См.: Сенчакова Л.Т. Крестьянской движение. М., 1989. С. 71.
[Закрыть]. Земля должна принадлежать только тем, кто на ней трудится; земля не должна служить инструментом эксплуатации одних людей другими; земля не может быть заложена, завещана или продана: «Это основное начало вычитано нами не из книг – оно живет в душе всякого крестьянина» – подчеркнул один из трудовиков[1096]1096
См.: Выступление Ф. М. Онипко (Ставропольская губ. ) // Государственная Дума. Стенографический отчет. Сессия 1. Заседание 14 от 24 мая 1906 год. Стб. 623.
[Закрыть]. Не забыли крестьяне и о выкупных платежах, требуя вернуть миллионы, на протяжении десятилетий выколачиваемые из народа[1097]1097
См.: Выступление Оранского (Харьковская губ. ) // Там же. Заседание 14 от 24 мая 1906 года. Стб. 607.
[Закрыть]. Причем особенное негодование народных ораторов вызывали заграничные рантье, стригущие купоны с русских земельных бумаг[1098]1098
Один из трудовиков – А.И. Аникин (Саратовская губ.) заявил:
«Даже заграничные рантье, французский буржуа и тот добродушно стрижет купоны русских земельных бумаг и кладет себе в карман крупный куш, почитывая за кружкой доброго вина газету о далекой варварской России, той России, где люди так глупы, что дают от своих Богом данных богатств наживаться другим, а сами пухнут с голоду».
// Там же. Заседание 16 от 27 мая 1906 года. Стб. 689.
[Закрыть]. Неприятие самой мысли о частной собственности на землю было настолько острым, что крестьянский представитель Симбирской губернии предостерегал:
«Если бы нужно было отправить на Волгу законопроект на основе частновладельческого хозяйства, пришлось бы также отправить 400 тыс. солдат, чтобы завоевать приволжские провинции и привести их снова под эгиду Российской империи»[1099]1099
Выступление А.Ф. Аладьина (Симбирская губ.) // Там же. Заседание 18 от 30 мая 1906 года. Стб. 841.
[Закрыть].
Естественно, вокруг аграрного вопроса выстраивали свою политику все появившиеся тогда партии. У трудовиков сразу нашлись помощники в лице кадетов и эсеров. Последние хотя и бойкотировали выборы и не участвовали в работе первой Думы, взяли на себя миссию по наставлению крестьянских депутатов. Однако с идейной опекой вышло все не так, как хотелось бы лидерам социал-революционеров. Специально для группы партия подготовила проект решения земельной проблемы, так называемый проект 33-х. Однако трудовики большинством голосов решили не давать хода «интеллигентскому детищу» и не передавать его в аграрную комиссию Думы. В отношениях между фракцией и эсерами возникло напряжение, лидеры социал-революционеров начали оспаривать право группы представлять крестьянство[1100]1100
См.: Гинее В.Н. Борьба за крестьянство и кризис русского нео-народничества. Л., 1983. С. 109-110.
[Закрыть]. Отношения трудовиков с кадетами также складывались не без шероховатостей. Конечно, крестьянские депутаты согласовывали свои действия с крупнейшей думской фракцией, но кадетский земельный проект восприняли настороженно, поскольку о крупном землевладении в нем говорилось обтекаемо, и явно была оставлена возможность его сохранения. Народные депутаты критиковали кадетских деятелей, ставя под сомнение их право выступать от имени крестьянства[1101]1101
Вот, к примеру, отрывок из выступления депутата Меркулова (Курская губ. ):
«Видимо нам все добра желают, каждый хочет помочь нам и, разумеется, каждый по-своему хочет помочь... профессор Гейден считает себя в праве решать о крестьянах, потому что его выбирали тоже и крестьяне. Депутат Стахович рассказывает о пожеланиях крестьянства, профессор Петражицкий с умилением напоминает о том, как приятно, как любо каждому человеку иметь частную собственность»
// Государственная дума. Стенографический отчет. Сессия 1. Заседание 18 от 30 мая 1906 года. Стб. 819-820.
[Закрыть]. В письмах одного трудовика домой постоянно говорится о недалеком разрыве с кадетами, «потому что они все больше из помещиков, их в думе больше»[1102]1102
См.: Письма члена I-ой Государственной думы крестьянина Казанской губернии М. Н. Герасимова отцу. 30 июня 1906 года // ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1906 (II). Д. 717. Л. 155 об, 160.
[Закрыть]. Вместо того чтобы решительно расчищать землю, которую «загадили частной собственностью», партия народной свободы (кадеты) увлекается дебатами, а «нужно ораторов убавлять» и добиваться, «чтобы земля была вся Царско-Казенно-Народная... чтобы никто не имел собственности»[1103]1103
См.: Там же. Л. 157об, 160.
[Закрыть]. Главным образом крестьянские депутаты занимались ходоками, нахлынувшими в Думу. Простое население расценивало этот законодательный орган в качестве высшего присутственного места, куда можно обращаться по всем делам. Трудовики проводили их в зал и усаживали в депутатские кресла, откуда их потом с трудом выдворяли думские службы[1104]1104
См.: Крыжановский С.Е. Воспоминания. Берлин 1938. С. 84.
[Закрыть].
