Текст книги "Мой мир"

Автор книги: Александр Маяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Только держи меня, – дрожащим голосом произнесла она.

– Могла и не говорить.

Лида попыталась сделать шаг, пошевелить ногой. Чувствительность немного вернулась, она уже слабо, но чувствовала прикосновения, тепло, холод, боль. Да, увы, но тесты включали и боль. Мне самому было неприятно и страшно, прокалывать ноги любимой иглой.

Она вся дрожала, дыхание участилось.

– Давай, я рядом. – Прошептал я.

С неимоверными усилиями она попыталась продвинуть левую ногу вперед. И... нога сдвинулась. Сама, без помощи рук!

– Я это сделала! – Задыхаясь от радости и усталости, произнесла она. – Я это сделала!

Я держал, не отпуская её.

– Отдохнешь? – Спросил я.

– Да, если можно.

Мы опустились прямо на пол. Я все еще не отпускал её.

– Спасибо тебе. – Дрожа в моих объятьях, произнесла Лида. – Спасибо.

Я просто поцеловал её. Повернув на спину, я начал ласкать её. Покрывал поцелуями лицо, шею, грудь.

– Холодно. – Сказала она. Я взглянул на неё. Вот она, любимая, желанная, самая красивая… женщина любимая.

– Пойдем туда, где тепло. – Я поднял её на руки и понес в спальню. Это был наш первый раз. Той ночью я остался у неё.

На следующий день я отправился на работу. Все-таки работать надо, на свою пенсию, Лида могла только оплачивать коммунальные услуги и кое-как питаться. Теперь их кормильцем стал я.

Я кормилец. Знаете, а эта мысль греет. Нет, все-таки мужчине надо о ком-то заботиться. Ему нужна семья, жена и дети. Ему надо, чтоб кто-то ждал его дома, у очага. Пусть это стереотипно и немного не вписывается в современную концепцию общества, но так должно быть. Это основа человечества.

Веселый, можно сказать, окрыленный, я возвращался домой. К ней домой. Купил цветы, конфеты и печенье. Лифт уже вез меня на этаж.

Дверь была приоткрыта. В квартире были слышны крики.

–И не надо на меня псов своих спускать! – Кричал шепелявящий бас. Роман? Я вошел в квартиру и осторожно подошел к комнате. В проеме была видна Лида в коляске, Ксюша прижималась к матери. Рома, бывший муж Лиды, стоял над ними горой.

– Я тебе не мальчик для битья! Совсем обурела! – Гремел он. Я стоял в дверях. Злость волнами накатывала. Я захлебывался в ней.

Ксюша бросила мимолетный взгляд на дверь и заметила меня. Лида не спускала глаз с обезумевшего Романа.

– Дядя Артур! – Ксюша бросилась от мамы ко мне.

– Стоять! – Рома попытался схватить Ксюшу, но у него это не получилось. Здоровая рука схватила не шиворот кофты, а воздух.

– Снова ты?! – Заорал он, наступая на меня.

– Дядя Артур, помоги! – Ксюша со слезами вцепилась мне в пиджак. Я осторожно убрал руки девочки и спрятал её за собой.

Дальше все пошло немного по другой схеме. Удар в живот, потом за шкирку и лицом в дверной косяк. Теперь кровь фонтаном била из носа. Развернув не сопротивляющегося Рому к себе лицом, я схватил его за грудки.

– Это моя женщина! – Во все горло орал я. – Это моя семья и это, – я указал на Ксюшу, – моя дочь! И за них я буду стоять до конца, понял?!

Тот истерически закивал Жалкое зрелище. Такой смелый перед беспощадной женщиной и ребенком, сейчас он в страхе отрекался от всего.

– А теперь вали отсюда и не появляйся здесь больше никогда. – Я отпустил его, давая возможность сохранить хоть каплю достоинства и уйти самому.

Он стал, оправил куртку, вытер кровь с лица, недовольно фыркнул и молча ушел. Я закрыл за ним дверь и вернулся в комнату.

– Зачем? – С упреком спросила Лида.

– Это надо было сделать.

– Дурак! – Срываясь в истерику, закричала Лида. – Тебя могли посадить! Ты покалечил его! Пусть он подонок, но зачем?

– Потому, что я люблю тебя. – Спокойно ответил я.

– Если любишь, поклянись, – Она оперлась на подлокотники кресла и поднялась. Сама поднялась!

– Поклянись, – рыдая, продолжила она, – что никогда не будешь рисковать собой.

– Обещаю. – Обнимая её, произнес я. Мы поцеловались.

– Мама? – Жалобно произнесла Ксюша. Она так и стояла у дверей.

– Иди к нам! – Улыбаясь, произнесла Лида, протянув к дочке руки. Ксюша радостно кинулась к нам. Я поднял её на руки.

– Мама, а можно я дядю Артура буду называть папой? – Спросила Ксюша.

– Если он согласен, можно.

– Дядя Артур, ты согласен стать мне папой? – Ксюша посмотрела на меня с серьезным видом.

– Согласен. – Не задумываясь, произнес я.

Мы так и стояли, я, держа Ксюшу на руках, Лида… она стояла сама, на своих ногах, своими силами.

Сильная женщина, и слабый, но пытающийся стать сильным, мужчина. Вот такая у нас пара.

– Знаешь, у меня есть одна мечта. – Произнесла Лида. – Я так давно не была на море.

– Ура! – Закричала Ксюша. – Море.

– Твоя мечта сбудется. – Произнес я. – Все твои мечты сбудутся.

* * *

Солнце клонилось к закату, окрашивая безлюдный пляж красным. Прибой шелестел пеной. Мы с ней шли по переливающемуся в лучах солнца песку. Она улыбалась. Она улыбалась в моих объятьях, потому что её мечта сбылась. Наши мечты сбылись. В прибрежных волнах радостно плескалась её… наша дочь. Да, наша, потому что мы теперь одна семья. Мечты сбываются, не смотря на преграды и обстоятельства.

Бремя

Многие, на моем месте, назвали бы это даром. Но сейчас, глядя в окно на творение рук своих, я назову это бременем. Боже, и за это твой сын отдал свою жизнь. Мне стыдно. Стыдно за себя, за весь этот мир. Он жалок и ужасен, но… так обыден. История повторяется, и все мои потуги изменить бытие обернулись ничем. Точнее, они доказали, что человек бессилен. Вот каламбур: человек творит историю и при этом он сам же бессилен перед ней. Точнее, один человек. Историю творят народы, ведомые кем-то. Будь то вождь, фюрер, товарищ генсек или господин президент. А простой выскочка возомнивший себя всесильным, никто. Вот этим «никем» я и стал. Хотя, я им и был, по сути, ничего не изменилось. Просто до моих мозгов, наконец-то, это дошло.

Но, начнем сначала.

Был обычный ничем не примечательный день. Да, именно обычный не примечательный день. Таких дней в нашей жизни тысячи. Мы их проживаем как по шаблону. Подъем, завтрак, автобус, работа и так далее. Так вот, в один из таких дней я просто шел по улице, уже даже не помню по каким делам. Иду себе и иду, как передо мной появляются две бабоньки с брошюрами в руках и говорят:

– Молодой человек, не хотите ли поговорить о Боге?

Иеговы… нет, я ничего не имею против их веры, но только не тогда, когда мне её пытаются навязать. Уж лучше бы они попросили меня помочь им в чем-то. Да просто донести сумки до дому! Я только рад, а тут…

– Дамы, – в стиле Алекса из «Заводного апельсина», начал я, – вальсируйте отсюда! – Всегда любил красивые выражения. Послать человека так, что бы он и пикнуть не смог, а если бы и попытался, то не нашел слов. Но, увы, некоторые индивидуумы нашего социума настолько тупы, что просто не понимают издевки. И, тупо глядя на тебя, переспрашивают: «Чо?!» За вот это «чо» всегда хочется заехать тупым тяжелым предметом по их тупой роже. Извините за тавтологию.

– Как хотите, – спокойно ответили они и, взявшись за руки, стали отсчитывать, – раз, два, три! Раз, два, три!

И они стали танцевать прямо на улице. Моя челюсть уже собирала пыль и муравьев на земле. Нет, вы просто представьте картину: две старушенции, которые собирались промыть мне мозги, после моих же слов стали танцевать. Первая мысль, что они окончательно впали в маразм от каждодневного транса на почве религии. Ну, как у кришнаитов, мантры начитались, и весь мир кажется светлым и прекрасным. Только христианство не кришнаизм, тут мозги в другую степь уйдут. Хотя, глядя на этих бабулек, не так уж это и плохо.

Вторая мысля, что посетила мой офигевший мозг, меня кто-то разыгрывает. Я, на всякий пожарный, огляделся, но так как многие прохожие уже подаставали свои смартфоны и стали сие снимать, я понял, что никакой скрытой камеры нет и мне, от греха, пора валить отсюда.

Что это вообще было? Я топал уже несколько кварталов перебирая в голове все варианты произошедшего. Ну, вариант, что они свихнулись – лидировал. Им уже за 80, религиозно зависимы, почему бы умом не тронуться? Розыгрыш откидываю, за мной никто не гонится с криком «Вас снимает скрытая камера!»

Был еще один фантастический вариант, но в него я верил с трудом. Но я все-таки решил его проверить.

Время было обеденное и на улице было не так уж и много народу. Но у меня было несколько «подопытных». Милая девушка, лет так восемнадцати в обтягивающих шортиках и маечке. Белая майка и черные шортики. На ногах белые носочки и кроссовки. И не жарко ей в кроссовках. Вся такая спортивная, попка накачанная, а грудь не очень. Я бы даже сказал, что задница больше груди. Крашеные волосы были заплетены в хвост. Я вообще не понимаю, почему брюнетки перекрашиваются в блондинок. Ну вот, видно же, что корни черные, значит крашенная.

Второй был здоровый боров возле иномарки. Цепи и перстни так и переливались на солнце золотом. Боров очень громко кричал в мобильный телефон о каких-то не его проблемах, при этом усердно жестикулируя.

Выбор был очевиден. Я подошел к борову, который как раз закончил разговор.

– Чо тебе надо? – Гаркнул он на меня. Фи, как не прилично!

Я посмотрел на него и произнес:

– Мобила классная, не отдашь ли мне?

Он резко изменился в лице, презренное выражение сменилось каким-то расслабленным. Взгляд стал пустым, стеклянным.

– Да, брателло, держи! – Он протянул мне телефон, который я, естественно, взял.

– Цепь крута, тоже давай сюда, – махнул я. Он послушно снял увесистую цепь с шеи.

– И ключи от машины. – Продолжил я. Гулять так, гулять! И что бы вы подумали? Он отдал мне ключи.

– А теперь вали отсюда! – Запрыгивая в теперь уже мою машину, приказал я.

– Как скажешь, брателло! – Он развернулся и потопал прочь. Усмехнувшись, я посмотрел ему в след. Ну что, продолжим? Я вальяжно подкатил на шикарной иномарке к спортивной девочке. Она демонстративно отвернулась. Видимо, к ней уже не раз подкатывали вот так, на крутой тачке.

Я, вспомнив немного туповатый сериал «Физрук», включил на всю катушку песню «О Боже, какой мужчина!».

– Хай, цыпа! Прокатимся?! – Перекрикивая «черепашку», произнес я.

– Отвянь! – Не оборачиваясь, ответила она и направилась вдоль тротуара. Не понял? Я же только что обработал того борова!

– Не ломайся, подруга! – Продолжил я. Она обернулась и посмотрела на меня.

– Я тебе не подруга! – Ответила она, скрестив руки на груди.

– Да ладно! Прыгай! – Произнес я. И, о чудо!

– Окей, поехали. – Как и с боровом, её взгляд стал стеклянным, а лицо безэмоциональным.

Какой-то хмырь в спортивном костюме что-то кричал нам в след, размахивая кулаками. Видимо это был её парень. Но мне плевать на него, сегодня меня ждет великолепный вечер.

* * *

Это было круто! Что она вытворяла! И миссионер, и по-собачьи, и наездница. А под конец и оралом не побрезговала. Нет, не подумайте, что у меня проблемы с женщинами, просто это довольно дорогое удовольствие. Вообще существует три типа женщин.

1) Бляди. Ну, тут все ясно, ноги раздвигаются сами по себе. У них даже условный рефлекс выработан. Как увидят мужика, как становятся в рабочую позу. Это супер-пупер эконом вариант. Низкокачественный секс за бутылку пива или вообще на халяву.

2) Проститутки. Все зависит от оплаты. Чем дороже, тем качественней. Как не крути, а это древнейшая профессия, так что качество гарантировано.

3) Обычные девушки. Вот это настоящая лотерея! Можно вложить астрономическую сумму, а получить на фиг не нужное бревно. Что, кстати, довольно часто случается.

Мне просто повезло. Эта… сила, дар или как там еще можно назвать, давала все это бесплатно. За один день я поглумился над иеговистами, обобрал богатенького борова и поимел шикарную девку. Которая сейчас мирно спала в моей кровати. Интересно, а сегодня она устроит мне тоже самое, что и вчера?

Она мило посопела и открыла глазки, недоуменно уставившись на меня.

– С добрым утром, зая. – Нежно проведя рукой по её телу, сказал я. Она резко подскочила, схватила одеяло, чтобы прикрыться и заорала во все горло.

– Ты кто?! Где я?!

– Тише, – встрепенулся я. – Ты ничего не помнишь?

– Чего? Что я должна помнить? Ты кто? – Орала она.

– Успокойся. – Произнес я, глядя ей в глаза, но это не помогло. Она только больше разошлась и принялась кидать в меня все, что под руку попадет. Моя сила не действует?

– Я голая! Ты меня изнасиловал? – Она продолжала кричать и кидать в меня предметы. Некоторые из них были довольно тяжелыми.

– Нет, все было по обоюдному согласию. – Успокаивал я её. – Успокойся! Ты просто перебрала вчера.

– Я не пью вообще! У меня режим! – Кричать она не перестала, но вещи в меня уже не летели.

– Катя, я повторяю, успокойся.

– Вообще-то, я Лена. – Она все-таки успокоилась, и устало упала на кровать.

– Прекрасно, а я Костя. – Представился я.

Она отрешенно посмотрела на меня, подхватила одеяло и направилась в ванную.

– Я в душ.

Пока она плескалась в струях воды, я собрал её одежду.

Так, я могу воздействовать на человека только раз и через определенный промежуток времени эффект исчезает. При этом человек не помнит, что с ним было. А если судить по Лене, то при воздействии человек ходит с отрешенным видом и стеклянными глазами. Да, такая страстная ночь, а на её лице ничего не было. Меня это немного напугало.

Лена вышла из ванной укатанная в полотенце. Подхватила одежду и вернулась в ванную. Я снова залюбовался её задни… кхем, попой. Она у неё шикарная! А вот грудь не очень, всего второй размер.

Она вышла второй раз, но уже в одежде. Схватила свою сумочку, обулась и собиралась уходить.

– Запомни, между нами ничего не было! – Выкрикнула она и убежала. Я не стал её догонять. В конце концов, она для меня никто. Я подошел к окну и посмотрел во двор. Лена быстрым шагом удалялась. Почему-то я вспомнил того хмыря, что гнался за машиной. Получит девочка за самоволку. Но, это уже не мои заботы. В конце концов, я эгоист, и мне плевать на всех и вся!

* * *

Это круто! Нет, это охренезно, скажу я вам! Не знаю, кто и за что наградил меня этим, но я был счастлив. Я стал жить как сыр в масле. Мой день начинался не раньше чем в два часа дня. Я перекусывал и отправлялся на охоту. Работа? Вы о чем? Какая работа! Я мог получить все что хочу! И я это получал. Деньги. С этим все просто, я останавливал любую крутую тачку и обирал водителя. Ибо не фиг! Толстосумы катаются на крутых тачках, сорят деньгами, а я просто брал свое и все. Зачастую, мое было всем содержимым кошелька. А если за рулем шикарного авто была гламурно упакованная сучка, я просто оприходовал её прямо в салоне. Конечно, она просто подстилка, которая раком ночью отрабатывает каждое У.Е. потраченное на неё, но все-таки. Я получал моральное удовлетворение, осознавая, что очередной мешок с деньгами стал немного худее (всего на пару сотен баксов или евро) и к тому же с рогами.

Я не брал больше не машины, не цацки. Зачем? Только проблемы со всем этим. Тачку определят в угон, а мелочь драгоценную надо сбывать. Да и, как некое подобие Робин Гуда, я стал помогать бедным. Я стал своим среди таксистов, так как оплачивал и два, и три счетчика. Больше не спал с женщинами по принципу дара. Ну, за исключением случав, вышеописанных. Так, только было пару раз после Лены, ради эксперимента. Денег с лихвой хватало на проституток. Там я тоже стал желанным гостем. Иногда баловал себя благотворительностью. Ну, кому-то на лечение, кому-то на еду и так далее. Все-таки дар мне дали не для того, что бы все на себя любимого просаживал.

Экспериментальным путем я установил, что мой дар действует на человека только до тех пор, пока тот не уснет. После сна эффект воздействия пропадал и человек не помнил, что с ним происходило. Просто воспоминание о том дне стирались и все. Я, конечно, мог еще раз воздействовать на него и получить себе раба еще на один день, но, в основном, обходился без этого. Я вообще стремился сократить свой контакт с «обработанными» до минимума. На всякий пожарный. А вот такого, как с Леной не повторялось. Ну, то, что я утром не смог отдать ей приказ. Почему так получилось, я не знаю и просто списал на не опытность в использовании дара.

Вот так я и жил последние два месяца. Вся эта история началась в конце мая, а на дворе было начало августа. Я успел пару раз съездить на море и покутить там. Теперь я вернулся домой и немного впал в состояние шока. А вызвано это было тем, что за последние месяцы я напрочь забыл про коммунальные платежи. Увы, сила силой, а против системы она слабовата. Поэтому собрав разбросанные по полу купюры различного номинала и валют, а отправился в кассу. Правда, на полпути пришлось вернуться, так как я таки смог вспомнить, что не помню наизусть эти страшные ряды расчетных счетов неисчисляемого количества коммунальных организаций. Откопав старые квитанции, я вышел из квартиры.

В лифте, этаже эдак на третьем ко мне подсел (если так можно сказать про лифт) странного вида мужчина. Слово «мужик» здесь никак не лезло, хотя за последнее время я стал больше деградировать. Образ жизни, понимаете, предрасполагает. А деградация и грубость подруги верные и неизменные. Но в этом случае, я все-таки назвал его мужчиной, а не мужиком. Так вот, странность этого субъекта была в том, что в жаркий августовский день он был упакован по полной. В серый костюм, серую рубашку, наверняка шелковую, и с повязанным на шее шелковым платком. Сам он был лет шестидесяти, но довольно рослый и с аристократической осанкой. Седые волосы были зализаны назад, а глаза скрыты за темными очками. При этом он держал перед собой зонт-трость. Зачем ему зонт, я мог лишь догадываться. Дождем и не пахло, солнце жарило так, что в майке и шортах было как в крематории.

Я, исключительно из вежливости, бросил ему «Здрасте», на которые он никак не отреагировал и оставшиеся этажи мы проехали в полной тишине. Когда двери открылись, я быстро вышел из лифта, бросив мимолетный взгляд назад. Незнакомец не спеша вышел из лифта. Я же на всех парах побежал к кассе. Не знаю почему, но этот человек внушал мне страх. Но отогнав неприятные мысли, я пошел дальше.

Очередь. Что может быть прекрасней очереди! Я не поставил слово «прекрасней» в кавычки? Либо я мазохист, либо дибил. Очередь – это сплошной ужас! Особенно в сорокоградусную жару в маленьком помещении. Хоть дверь и была открыта, но пластиковая обшивка стен накапливала в себе тепло и не давала свободно дышать. Сама очередь не была большой, человек десять, но скорость обслуживания… пятнадцать минут одного клиента. А так как это банк, то дорогие клиенты сего банка лезли в окошко кассы без очереди. Это вызывало бурные эмоции у очереди и долгие возмущения. Но при этом, очередь никто не покинул, и мы все продолжали стоять.

За мной уже было человека три, когда появился он. Тот мужчина из лифта. Он просто вошел в помещение и стал скромно в углу. Сначала все удивленно смотрели на него, а потом просто перестали обращать внимание. Когда зашел следующий человек и спросил за кем он, мужчина в костюме молча поднял руку. Одна женщина обратилась к нему, сказав, что он за ней, он лишь кивнул и все. Все еще раз косо глянули на него, но акцентировать внимание не стали. Мало ли, может человек немой?

Меня это стало нервировать. Нет, я не чувствовал, что на меня смотрят. Незнакомец вообще стоял тихо и смотрел перед собой. Я же был в стороне от него и не попадал в поле его зрения. Разве что бокового.

Когда дошла моя очередь, я расплатился по всем долгам с государством и быстро ретировался с банка. Незнакомец так и остался стоять в углу.

До дома я долетел за считанные минуты. В страхе заперев двери на все замки и опустив жалюзи. Что это такое? Кто он? Зачем ходит за мной? Что ему от меня нужно? Вопросы сыпались как из рога изобилия, а вариации на тему «кто же он», множились в геометрической прогрессии.

Я осторожно отодвинул край жалюзи. Он сидел на скамейке во дворе и смотрел перед собой.

Дьявол, что же делать?! Что это вообще такое? Кто он? Вопросы только множились…

* * *

Последующие две недели я сидел дома, не выходя на улицу. И только когда запасы съестного иссякали, и мои кишки сводила судорога, я решился выйти на свет божий. За это время я почти сошел с ума. Все мои мысли об этом незнакомце свелись к тому, что это кара божья за мои грехи. Мне был дарован дар, а я использовал его только ради ублажения свои плотских утех. Не поверите, но я даже откопал дома томик библии и начал его читать. Это помогало, в моменты особо острых приступов страха и отчаянья, который настигали меня иногда. Я уже не смотрел в окно, есть ли там этот незнакомец. Я вообще не открывал окна, так и жил в полумраке опущенных жалюзи. Знает, сходить с ума лучше в абсолютно изолированном помещении. Иначе есть шанс сохранить свой никчемный рассудок.

Это был вечер. А может ночь. Не важно, на улице было темно и все. Я как параноик вышел из подъезда и огляделся по сторонам. Никого. Вообще никого, двор был пустым. Только свет из окон вырывался наружу. Хотя и их было не много. Все-таки, скорее всего уже ночь. Я попытался вспомнить, где ближайший круглосуточный магазин и поплелся по дороге.

На удивление, фонари горели. Просто я привык, что улицы моего города в темное время суток освещаются крайне редко и такое обилие света на моем пути радовало. Можно сказать, грело душу. Конечно, мой воспаленный мозг подкидывал различные картины, который в действительности не было. К примеру, фонарь в конце улицы казался светом в конце туннеля, а тьма, обнимающая луч света, стенами этого туннеля. Но только я подходил к фонарю, конец этого туннеля переносился к другому фонарю и так до бесконечности.

Затем мне стало казаться, что за мной наблюдают тысячи глаз из темноты. Нет, они светились алыми треугольниками, как в кино, но липкий страх заволакивал мою душу. Как густой кисель, он подбирался к горлу и я стал бояться, что захлебнусь им. Я стал бояться страха. Абсурд? Или игра воспаленного воображения. Мне искренне захотелось, что бы навстречу вышел какой-нибудь человек. Просто человек, не важно, какого возраста и пола. Я хотел поговорить с ним. А если он будет настроен враждебно, просто отдам ему приказ. Я это не раз делал. Один взгляд и любой человек подчиниться мне. Я так желал этого, чтобы в луч фонаря вышла фигура. Но это была не та фигура. Это был человек в сером и с темными очками на глазах. Он так же опирался на свой зонт и просто смотрел на меня.

Я смотрелся жалко, на его фоне. Он стоял навытяжку, как военный на параде. Я же был скрючен страхом и весь дрожал.

Я хотел ему многое сказать, но мое горло было сковано страхом. Я боялся открыть рот, так как кисель страха тут же хлынул бы в глотку, и я просто им захлебнулся им.

Игра в молчанку длилась целую вечность. А может всего несколько минут или вообще тридцать секунд. Страх растягивает такое понятие, как время. Знаете, присутствие источника страха, на удивление, притупило чувство страха. Я даже стал думать, что он смотрит не на меня, немного выше. Куда-то в район моей не расчесанной макушки. Я сейчас вообще больше походил на бомжа, чем на приличного человека. Грязный, не мытый, не бритый… ужас.

Я немного осмелел и все-таки произнес:

– Кто ты? Зачем преследуешь меня? – Мой голос звучал срывающиеся, больше походил на крик истерички. Хотя, сейчас я и был истеричкой. Мелкой истеричкой, не понимающей происходящего. Да и честно говоря, не особо стремящейся к пониманию. Маленькой истерички внутри меня нужен был покой. Чтобы этот человек просто исчез. Исчез навсегда и больше не появлялся. Можно и без объяснений. Моя истеричка не привередливая.

– Ничего не изменится. – Тихо произнес он. – Все вернется на круги своя. – Произнеся эту фразу, он шагнул назад и растворился во тьме.

– Чего? – Только и смог спросить у тьмы я. Что ЭТО значит? То он преследует меня, то говорит хрен знает что! Бред, какой-то. Я ничего менять не собираюсь, нечему не придется возвращаться на круги своя.

Как не странно, но его слова повлияли положительно. Я успокоился и даже перестал бояться окружающей тьмы. Я с таким умиротвореньем посмотрел на лампу фонаря. Свет проходил сквозь веки закрытых глаз, лаская сетчатку теплом, и это тепло растекалось по всему телу. Тишина наваливалась на уши. Я был счастлив. Конечно, я выглядел как полный идиот, но я был счастлив.

– Держи её! Держи крепко! – Донеслось до моих ушей. Я резко открыл глаза, перед взором все плыло кругами. Черт, переиграл в гляделки с лампочкой.

– Не надо, отпусти! – Девичий крик срывался. Это не стоны моей истерички.

Крики доносились из-за трансформаторной будки. Я бросился туда. Опыт спасения у меня уже имеется. Однажды на моих глазах молодой пацан вырвал деньги у бабушки, которая снимала пенсию у банкомата. Бедная старушка так зашлась криком на улепетывающего молодчика. А этот дурак бежал в мою сторону. Конечно, сейчас мало кто заступиться за другого на улице. Что не говори, а беззаконье сейчас в чести. Так вот, этот малолетний идиот бежал на меня. Я ему в глазки наглые пострел и сказал: «Разворот на сто восемьдесят и вернул старушке все до копейки!» Сказал я это очень громко, так что пол улицы на меня уставились. Точнее, они и так смотрели на этого клоуна с пачкой денег в руках, но после моих слов их удивлению не было предела. Представьте себе картину, вор бежит с деньгами, а тут ему кто-то сказал, что бы он вернул деньги и, о чудо, он разворачивается, подходит к жертве и вежливо возвращает деньги, после чего просто уходит. Ну, мой клиент просто уйти не смог, бабулька его пару раз огрела увесистой сумкой. Что у неё там было, я не знаю, так как сам так же быстро как и воришка, ретировался с места приключений.

Но сегодня мне предстояло отстаивать честь девушки против… четверых насильников? Мне вот интересно, а в какие еще дырки они собираются ей свои причиндалы пихать? Ну, логически помыслить, одновременно в этом могут принимать участие только три причиндала, четвертому придется покурить в сторонке. Если они, конечно, не планирует оприходовать её по очереди.

– Господа! – Произнес я громко, когда они столпились над лежащей на земле и плачущей девушкой. – Позволю себе заметить, что дама против вашей идеи коллективного совокупления!

– Чо? – Произнес ближайший ко мне рослый ублюдок. Кстати, вы знаете значение слова «ублюдок»? Ранее, это оскорбительное нынче слово употребляли к непородистым отпрыскам породистых родителей у животных. Ну, как бы попроще объяснить, если породистая сучка перепихнулась с каким-то дворовым кобелем и родила от него щенят, то этих щенят и называли ублюдками. От слова блуд. Ладно, это было лирическое отступление.

Вот этот ближайший ко мне ублюдок, показался мне чертовски знакомым. Где-то я его морду уже видел. Вот только где?

– Половой орган через плечо! – Ответил я.

– Слышь, козел, тебе жить надоело? – Начал один из них. Трое уже медленно подходили ко мне. Четвертый пару раз пихнул плачущую девушку ногой и стал стягивать с себя штаны. Таки они решили по очереди.

– Значит так, – я посмотрел им в глаза. – Вы оба, бьете друг друга, пока не свалитесь, а ты, – посмотрел я на третьего, – кастрируешь того, – ткнул я пальцем в четвертого, – и лупишь его, пока он не заорет.

Четвертый, который уже был в полной боевой готовности и с удивлением уставился на меня. Его товарищи уже избивали друг друга, а третий направлялся к нему с садистской улыбкой.

– А ты, – сказал я четвертому, – молчи и не сопротивляйся.

Я не был уверен, что он меня услышал, так как третий уже приступил к исполнению приказа, но четвертый все-таки меня услышал, так после очереди довольно сильных ударов ногой в область паха, он не издал, ни звука. Даже страшно было на это смотреть. Парню отбивают его достоинство, а он с каменным лицом взирает на все это. Но я по-быстрому схватил девчонку и бросился прочь.

* * *

Это была Лена. А те ублюдки, что хотели её изнасиловать – бывший парень с дружками. Тогда, после моей выходки он бросил её, наставив фингал. А сейчас, по пьяни, решил пустить её по кругу. Два месяца она пыталась ему объяснить, что ни в чем не виновата и вообще ничего не понимает, но тот и слушать не хотел. Все это она рассказала мне, когда мы были уже у меня дома. Она плакала, говорила, что ничего не помнит с того дня. В мою легенду про то, что она напилась, Лена с трудом поверила, но вот в свою ссору с любимым – нет. Я притворился, что я не причем, и тогда исполнил роль простой жилетки для слез. Сейчас я напоил её успокоительным в виде трех стаканов виски и уложил спать на диване. Блин, жрать то, как хочется! Порывшись в её сумочке (знаю, наглая сволочь), я нашел один маленький батончик, но волчий голод он не утолили. Да и после такого стресса Лене надо будет хорошо поесть. Так что, в магазин все равно придется идти.

На улице была милиция и скорая. Третьего уже упаковали в бобик, хотя он все еще вырывался на волю. Первого, второго и четвертого грузили в скорую.

– Ну как он? – Кивнув на находящегося в отключке четвертого, спросил у врача мент.

– Никак, уже не мужик. – Указав на почерневшие причиндалы четвертого, констатировал врач.

Мент махнул рукой и пошел к бобику.

– А что тут случилось? – Спросил я у мента. Тот сидел в машине с открытой дверью и что-то писал в протоколе.

– Пьяная драка, – неохотно ответил он. – Трое избили четвертого, да как, что яйца ему начисто отбили.

– Какой ужас. – Произнес я и пошел дальше. Менту сейчас не до меня, а мне надо в магазин.

В конце концов, они получили по заслугам. Конечно, моя вина в случившимся была, но я предпочитал об этом не вспоминать. Я проверял дар, вот и все. Но Лену было жалко. Как не крути, а она не проститутка, что бы её просто так использовать в целях удовлетворения собственной похоти. Но, время не обернешь вспять и… я бы ничего не изменил. Вообще не понимаю людей, которые говорят, что хотят вернуться в прошлое и что-то там изменить. Зачем? Исправить старые ошибки, что бы наделать новых в будущем? Нет уж, увольте! Я лучше поучусь на старых ошибках, что бы ни наделать новых! Блин, вот это я загнул! Ну, полнейший же бред! Никто и никогда не учиться не на своих, не на чужих ошибках. Мы можем громко и пафосно говорить о чужих ошибках, о своих граблях, но завтра же или в следующую минуту наступим на эти же грабли. Наступим и даже не заметим этого. Просто наступим, чертыхнемся, потрем место удара на лбу и пойдем дальше, к следующим граблям, на которые уже наступали. Потому что все идет по кругу.

«Ничего не изменится. Все вернется на круги своя»

Помотав головой, я отогнал дурные мысли и пошел дальше.

* * *

Наступило утро. Да, блин, наступило утро нового дня! В мою холостяцкую берлогу наконец-то проник солнечный свет. Лучше бы не проникал. Квартира представляла из себя какую-то свалку мусора вперемешку с полезными вещами. Полезных вещей было мало. Стараясь не разбудить Лену (алкоголь и стресс – убийственная смесь), я начал уборку. Справился за пятнадцать минут. Я вообще убираю редко. Не люблю, знаете ли, приводить порядок в свой творческий хаос. Но иногда приходится. Сейчас, как раз, такой случай.