355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Горев » Неру » Текст книги (страница 10)
Неру
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 21:20

Текст книги "Неру"


Автор книги: Александр Горев


Соавторы: Владимир Зимянин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

Критикуя «узкий национализм», он защищает идею развития сотрудничества между народами, высказывает мысль о необходимости создания международной организации солидарности народов афро-азиатских стран, выступает против империалистических войн. «Я надеюсь, – говорит Неру, – что после обретения свободы мы используем нашу энергию для установления мира на земле». Уже тогда он приходит к выводу, что Советский Союз – «друг всех угнетенных народов и что у Индии есть все основания к тому, чтобы развивать с ним дружественные отношения».

Социализм, который до этого существовал в сознании Неру лишь как отвлеченная идея, теперь становится конкретной целью, соединенной с борьбой за независимость. Он знал, что руководители Индийского национального конгресса, в том числе Ганди и отец, не разделяют его взглядов, и все-таки пишет в отчете: «Я принимаю в своей основе социалистическую теорию о государстве». Коммунисты привлекали Джавахарлала прежде всего своими впечатляющими успехами в России.

Говоря о социалистической теории государства, Неру не принимал расплывчатых догм социалистов из II Интернационала и открыто отдавал предпочтение III Интернационалу.

По окончании брюссельского конгресса Неру несколько дней проводит в Лондоне и Париже. Здесь его радушно принимают лидеры профсоюзов, руководители левых партий. Он участвует в заседании исполкома Антиимпериалистической лиги, состоявшемся в Кёльне, затем едет в Дюссельдорф на митинг протеста против казни Сакко и Ванцетти. Во время одной из поездок он обнаруживает за собой слежку. Друзья предупреждают его об угрозе ареста. Что ж, он готов и к этому: ведь перед отъездом из Индии английские власти пытались заполучить от него обещание, что в Европе он не будет заниматься политической деятельностью.

В сентябре из Индии приехал Мотилал. Его приезд не был неожиданностью для Джавахарлала: он неоднократно приглашал отца присоединиться к ним и хотя бы несколько недель отдохнуть в Европе.

Джавахарлал знал, что в жизни отца наступили нелегкие времена. Авторитет и влияние возглавляемой Мотилалом Неру свараджистской партии[55]55
  После кончины Ч.Р.Даса в июне 1925 года партию свараджистов возглавлял М.Неру.


[Закрыть]
катастрофически падали. Тщетными оказались усилия перестроить в «национальных интересах» работу Законодательного собрания. Обещанный свараджистами «взрыв изнутри» не удался. Слово «доминион», казалось, вытеснило неопределенный «сварадж» из политического лексикона лидеров партии. Укрепилось правое крыло – так называемые «респонсивисты». Они настойчиво требовали полного сотрудничества с колониальными властями. Все это привело к тому, что на последних выборах в законодательные органы свараджисты лишились многих мест.

Мотилал остро переживал происходившее. Тяготился он и отсутствием сына. Письма Джавахарлала из Брюсселя нет-нет да и вызывали у Мотилала опасение: не сблизился ли сын с «коминтерновцами»? Тем более что такое же предположение высказывали и некоторые ознакомившиеся с отчетом Джавахарлала конгрессисты.

Джавахарлал встретил отца в Венеции. Беседы с сыном, его объяснения несколько успокоили Мотилала.

В октябре 1927 года произошло знаменательное для обоих Неру событие: советский полпред в Германии передал им приглашение Всесоюзного общества культурных связей с зарубежными странами (ВОКС) посетить СССР в дни празднования 10-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Мотилал колебался недолго и, уступив настояниям Джавахарлала, дал согласие на поездку.

О скором приезде Неру в СССР сообщала газета «Правда» 5 ноября 1927 года: «Несмотря на чинимые английскими властями препятствия, на торжествах в Москве будут и индийские делегаты. Здесь уже находятся три индийских делегата, представители индийской секции Лиги борьбы с империализмом. Сегодня-завтра должен приехать один из виднейших вождей индийского национального движения – Пандит Мотилал Неру... Он приедет в Москву в сопровождении своего сына Явахирлала Неру, вождя левого крыла Национального конгресса. Как известно, Явахирлал Неру был официальным представителем Индийского национального конгресса на первой конференции Антиимпериалистической лиги, состоявшейся в феврале 1927 года в Брюсселе».

На предстоящую поездку Неру в Москву откликнулась и индийская печать. В статье «Товарищеская рука», опубликованной в калькуттском «Форварде», говорилось: «Приглашение, присланное индусам, имеет особое значение. Вековая идея о „низших расах“, резко отделявшая Европу от Азии и Африки и белых от желтых и коричневых, рухнула. Россия протянула свою братскую руку презираемым и угнетенным».

Отец и сын Неру с Камалой и Кришной выехали поездом из Берлина вечером 6 ноября и через сутки пересекли советскую границу в районе станции Негорелое. Офицер-таможенник, хорошо владевший английским, вежливо осведомился у них о цели поездки в СССР. Услышав ответ, он приветливо улыбнулся и сказал, что Неру, как гости Советского государства, освобождаются от таможенного досмотра.

Здание станции было празднично украшено красными флагами, на алом кумаче огромных транспарантов белели надписи на разных языках: «Советский народ приветствует своих гостей!» Неру вышли из вагона и сразу попали в кольцо радушных жителей Негорелого.

– Тебе не кажется, что вот так же нас приветствовали соотечественники в дни кампании несотрудничества? – шепнул сыну растроганный теплой встречей Мотилал.

– По-моему, русских гораздо больше интересуют диковинные для них сари Камалы и Кришны, – отшутился Джавахарлал.

В Москву Неру приехали к вечеру 8 ноября. На вокзале их встретили представители ВОКСа и знакомый Джавахарлалу по Брюсселю индийский коммунист Ш.Саклатвала, который прибыл сюда несколькими днями раньше в составе многочисленной англо-ирландской делегации. От него Неру узнал, что через два дня откроется Всемирный конгресс друзей СССР. В его работе примут участие около 1000 гостей из 43 стран. Саклатвала сообщил, что намеревается выступить на конгрессе, но еще не решил окончательно, в качестве представителя какой делегации – англо-ирландской или индийской – будет выступать. Он слышал, что на одном из первых заседаний от индийской делегации должен выступить Чатто. На вопрос Мотилала о составе участников конгресса Саклатвала ответил, что организаторы не намеревались делать из этого тайны. «Прокоммунистическим» назвать конгресс будет сложно, – улыбнулся он. – Нас, коммунистов, не больше 10 – 15 процентов от общего числа участников. Основная же масса – представители самых различных партий и группировок, придерживающиеся далеко не всегда левых взглядов».

Саклатвала красочно описал ноябрьский военный парад и демонстрацию сотен тысяч людей на Красной площади. Слушая его, Неру искренне пожалели, что не приехали двумя днями раньше, и не смогли увидеть это, как следовало из рассказа Саклатвалы, великолепное зрелище.

Неру остановились в 207-м номере московского «Гранд-отеля». Окна гостиницы выходили на площадь Свердлова, и Джавахарлал любовался строгими, внушительными домами, опоясывавшими площадь и сходившимися к центру ее архитектурного ансамбля – величественному зданию Большого театра.

Москва ноябрьских дней 1927 года многим напоминала Джавахарлалу большие европейские города, но он сразу заметил и ее отличие от них. На вымощенных булыжником улицах те же трамваи, автобусы, однако значительно меньше автомобилей, нередко встречаются запряженные лошадьми телеги, коляски с живописными бородачами извозчиками. Неру отметил отсутствие некоторых товаров в магазинах, обратил внимание на скромную одежду москвичей. Но не эти детали быта советской столицы, объяснение которым он легко находил, отложились в его памяти. Джавахарлала поразили в советских людях энергия, решимость, способность выносить тяжкие лишения ради достижения цели, царивший повсюду дух равенства, братства, доброжелательности. Узнав значение столь часто звучавшего здесь слова «товарищ», он неизменно испытывал волнение, когда видел, с какой гордостью, с каким достоинством обращаются с этим словом друг к другу советские люди. «Каждый, является ли он носильщиком на вокзале или официантом в ресторане, – „товарищ“; так здесь говорят всем... Крестьянин из деревни или рабочий с завода, посещая президента, приветствует его как представителя своего класса, только чуть более умного и талантливого, и говорит ему: „Товарищ!“

В первые же часы пребывания в Москве Неру побывали на Красной площади. Джавахарлал не удержался и зашел в церковь, расположенную рядом с Кремлем. Он увидел толпу верующих, преимущественно пожилых женщин. «Никто не останавливал их, но все входившие в церковь не могли не видеть плаката, висевшего рядом с храмом, на котором было выведено знаменитое изречение Маркса: „Религия – опиум для народа!“ – не без улыбки отметил Джавахарлал.

У деревянного, лишенного украшений Мавзолея молчаливо стояла многотысячная очередь. «Со всех концов России... приезжали представители простого люда, крестьяне и рабочие, мужчины, женщины и дети, чтобы отдать последний долг своему дорогому товарищу, который поднял их со дна и указал путь к счастливой жизни».

Безграничную, но осознанную, далекую от бездумного, слепого поклонения любовь к Ленину Джавахарлал чувствовал в каждом советском человеке. Он видел, как светлели лица при упоминании имени вождя, с каким бережным интересом, с какой уважительной благодарностью рассматривали люди ленинские портреты, украшавшие Москву в дни праздника.

«Так можно относиться только к самому близкому, самому родному человеку, – думал Джавахарлал. – Для русских Ленин был и остается другом, братом, отцом».

Интерес к личности Ленина возник у него самого давно. Впервые услышав о вожде русской революции в конце 1917 года, он стал тщательно выбирать из газет, журналов и книг все сведения о Ленине, о его теоретической и практической деятельности. Он прочитал краткий биографический очерк о Ленине Э.Людвига, «Большевистскую Россию» А.Калгрена, «Теорию и практику большевизма» Бертрана Рассела, «Десять дней, которые потрясли мир» Джона Рида, некоторые другие. Книги были, конечно, далеко не равноценны. Редко какая из них содержала правдивую информацию о Советской России. Большинство авторов не скрывало своих антипатий. В лучшем случае они писали о России с настороженной неприязнью, а такие, как Калгрен, – с откровенной ненавистью. На Джавахарлала никогда не действовало пугало «большевистской угрозы». Определив свое отношение к Советской стране, «заглянувшей в будущее», составив мнение о ее вожде как «о великом уме и гении революции», он, приехав в Россию, не пережил разочарований.

Пребывание Неру в Москве было слишком коротким – всего три дня. Сетуя в письмах к старшей сестре на кратковременность поездки в СССР, Джавахарлал вместе с тем признавался, что и месяца было бы мало даже для поверхностного знакомства с жизнью этой гигантской страны. Но здесь, в Москве, он стремился использовать каждый час, любую возможность, чтобы объяснить себе, как большевики решают некоторые из тех проблем, с которыми, по его убеждению, предстоит столкнуться строителям будущей новой Индии.

Его интересует, какую политику проводит государство диктатуры пролетариата в отношении самого многочисленного класса – крестьянства, как Советское правительство решает сложнейший, отягощенный колониальным наследием царизма национальный вопрос, как большевики борются с не менее тяжким последствием старого режима – с некогда почти всеобщей неграмотностью, как они осуществляют культурную революцию, чего добилось государство в деле уравнения женщин в правах с мужчинами.

Одно из самых ярких впечатлений в Москве оставило у Джавахарлала посещение Дома колхозника. Он воочию убеждается, с каким уважением и заботой относится Советское государство к своему неутомимому кормильцу – сельскому труженику. В доме, рассчитанном на одновременный прием 350 человек, крестьяне могут не только остановиться и отдохнуть, но и получить консультацию по любым вопросам сельского хозяйства. Не умеющих читать и писать здесь учат грамоте, им дают книги, столь нужные деревне. В больших аудиториях, стены которых увешаны схемами, диаграммами, выставлены образцы сельскохозяйственных машин, призванных облегчить труд крестьянина; здесь рассказывают о новостях земледелия, животноводства, наглядно демонстрируют преимущества обработки земли с помощью нового мощного союзника – науки, здесь убеждают в необходимости коллективного хозяйствования в деревне.

Джавахарлал с восхищением отзовется о московском Доме колхозника в первом же интервью по возвращении на родину, отныне он будет мечтать о том времени, когда создание таких домов станет возможным в Индии.

В Советской стране успешно решается национальный вопрос. К такому выводу приходит Джавахарлал после нескольких дней пребывания в СССР. Он не заметит никаких следов национализма или шовинизма. Все национальности, уравненные революцией, пользуются одинаковыми правами, не только сохраняют, но и развивают свою самобытность, культуру, язык. На концерте русского классического балета Неру встретил рядом с русским татарина и казаха в национальных одеждах. Джавахарлала поразили успехи среднеазиатских народов, в прошлом угнетенных, отсталых, столь напоминавших ему народы Индии. Он узнал о десятках тысяч узбекских, туркменских, таджикских женщин, презревших вековые предрассудки, сбросивших паранджу и наравне с мужчинами участвующих в строительстве новой жизни. Беседовавшие с Неру представители народных комиссариатов делились замыслами, идеями, планами, целью которых будет полное преодоление вековой отсталости народов Востока, создание национальной экономики, повышение культурного уровня, и он радовался и по-доброму завидовал дерзкому энтузиазму, непреклонной решимости большевиков.

Неру увидел, как в Советской стране образование, бывшее еще десять лет назад привилегией для немногих, стало доступным каждому. В Народном комиссариате просвещения ему объяснили, что ликвидацию неграмотности и развитие школьной системы большевики считают важнейшими средствами строительства социалистического общества и воспитания нового человека.

Познакомившись с тем, как живут и трудятся советские женщины, Джавахарлал потом с негодованием опровергал буржуазные мифы о «национализации женщин в большевистской России». Он утверждал, что советская женщина «независима и может показаться агрессивной в своей независимости, и наотрез отказывается играть подчиненную роль по отношению к мужчине». Неру написал о том, что Советский Союз единственная в мире страна, где женщины занимают крупные государственные посты, единственная страна, послом которой является женщина, единственная страна, где торжественно всенародно празднуется Международный женский день.

10 ноября отец и сын Неру в качестве гостей присутствовали на открытии в Колонном зале Дома Союзов Всемирного конгресса друзей СССР. Джавахарлал увидел много знакомых лиц. Неутомимая Сун Цинлин, Анри Барбюс, мексиканский художник Диего Ривера, представители Коминтерна – немка Клара Цеткин, японец Сен Катаяма, француз Поль Вайян-Кутюрье; англичанин Уильям Галлахер. В толпе участников конгресса мелькает улыбающееся лицо вездесущего Чатто. Сопровождающий Неру переводчик познакомил их с Н.К.Крупской, Е.Д.Стасовой, С.А.Лозовским, А.В.Луначарским и другими видными советскими государственными и общественными деятелями.

Джавахарлал с огромным интересом слушал выступления ораторов – людей самых разных национальностей, возрастов, профессий, взглядов, убеждений. Выходившие на трибуну конгресса высказывали страстное желание не допустить новой войны и выражали искреннюю решимость помочь советскому народу создавать новый общественный строй в условиях мира.

За несколько часов до отъезда из Москвы Неру в числе других участников конгресса были приняты Председателем ЦИК СССР М.И.Калининым и наркомом иностранных дел Г.В.Чичериным. Простота, демократичность, спокойная рассудительность советских руководителей понравились Джавахарлалу, но главное, что он вынес из встречи, – это убежденность в миролюбии Советского государства, в его готовности развивать дружеские отношения со всеми народами, в стремлении оказывать поддержку силам национально-освободительною движения.

11 ноября Неру выехали в Берлин. Уже в дороге Джавахарлал начал обобщать свои впечатления от увиденного в Москве.

Через несколько месяцев мадрасская газета «Хинду» опубликовала очерки Неру о поездке в СССР. В декабре 1928 года в Аллахабаде увидела свет первая книга Джавахарлала, составленная из этих очерков. Он назвал ее «Советская Россия» и поместил в ней фотографию В.И.Ленина, читающего газету «Правда» в кремлевском кабинете.

Джавахарлал не мог не написать о своей поездке в Советский Союз. Трехдневное пребывание в Москве повлияло на эволюцию его политического мировоззрения. Он признавал, что «стал теперь лучше разбираться в международных вопросах, лучше понимать современный мир, находящийся в процессе постоянного изменения». Нет, Неру не стал марксистом и тем более коммунистом, в чем его неоднократно пытались упрекать политические противники. Некоторые стороны советской действительности он, последователь Ганди, разделявший идеи ненасильственного преобразования общества, не сумел понять и сохранил к ним критическое отношение. Однако сначала в «Советской России», а несколько позже в «Автобиографии» он открыто выразил свои симпатии к социализму и коммунизму и искренне заявил о том, что «насилие в России, каким бы плохим оно ни являлось, было направлено на создание нового строя, основанного на мире, сотрудничестве и подлинной свободе для масс».

Со страниц своей книги о Советской России Неру убеждал индийцев видеть в северном соседе не врага, а друга. «Каждому изучающему современную историю ясно, – писал он, – что Россия не хочет войны». Хорошо понимая, что измышлениями об «агрессивных планах России в отношении Индии» британские империалисты стремились оправдать свою разбойническую, грабительскую колониальную политику, Неру утверждал, что у России никогда не было «никаких экономических мотивов, чтобы стремиться к захвату Индии». Он сумел оценить значение для Индии советского опыта в деле создания национальной экономики, развития культуры, как бы предвидя ту дружескую бескорыстную помощь, которую будет оказывать Советский Союз независимой Индии, и прозорливо предсказал: «Если Россия найдет удовлетворительное решение этих проблем, то наша работа в Индии будет облегчена».

Глава VII

Вот богатство храбрости победной!

Вот оно – отважное терпенье!

Вот оно – бесстрашье перед смертью.

Видите – пустыней раскаленной

Толп людских поход непобедимый.

Рабиндранат Тагор

Из Европы Неру возвращался в хорошел настроении, влекомый желанием побыстрей окунуться в горячий поток политической жизни Индии. Ощущение внутреннего разлада, угнетавшее его перед поездкой в Европу, исчезло.

Будущее мира представлялось Неру во всевозрастающей взаимосвязи государств и народов, но не на основе подчинения одних наций другими, а на условиях их равенства и полной политической и экономической самостоятельности.

Требование о предоставлении Индии государственной независимости было для Неру лишь шагом в верном направлении. «При отсутствии социальной свободы и социалистического строя общества и государства, – считал он, – ни страна, ни человеческая личность не могли развиваться свободно».

Страна жила в ожидании больших событий, и Неру видел свою задачу в том, чтобы подготовить к ним Соотечественников. Прежде всего надлежало рассеять всякие сомнения относительно главной цели национально-освободительной борьбы народа. Никаких уступок, ограничивающих будущую государственную самостоятельность Индии.

Движение за независимость должно предусматривать установление в стране подлинных демократических свобод, обеспечивающих социальные и экономические права народа. А как раз в этом вопросе от некоторых руководителей Конгресса ничего хорошего ожидать не приходилось. Неру с горечью отмечал, что и сам Конгресс выражал в основном националистические идеалы имущих классов. Иногда политика ИНК походила на надувательство доверчивого крестьянина, мечтавшего о сколько-нибудь сносной жизни. В Конгрессе и не помышляли о необходимости земельной реформы, и это в крестьянской стране!

Когда иные конгрессисты, претендовавшие на роль лидеров освободительного движения, угодливо склонялись перед именитыми князьями, когда они цинично рассуждали о «крестьянском невежестве и эгоизме» и о склонности простого люда «к преступному насилию», Джавахарлал чувствовал, как закипает в нем ненависть к их политическому ханжеству. В такие минуты его возмущенная совесть подсказывала ему радикальный выход: отказаться от всяких постов в Конгрессе и попытаться самостоятельно найти путь к тем, кого неопределенно называли массами...

1927 год проходил в Индии под знаком организованных выступлений рабочих: бастовали нефтяники и металлисты Мадраса, текстильщики Бомбея, проводили всеобщую стачку железнодорожники. В профсоюзах образовалось левое революционное крыло, в котором важную роль играли коммунисты. Стремление объединить свои силы появилось и у крестьянства: возникали первые крестьянские союзы – «кисан-сабха». Разочарованная робким реформизмом старшего поколения конгрессистов, волновалась студенческая молодежь.

В ноябре 1927 года английское правительство назначило комиссию во главе с членом парламента Саймоном, которой поручалось изучить систему управления, установленную в Индии в 1919 году, и выяснить вопрос: стоит ли расширять полномочия представительных учреждений в стране? Комиссия состояла из семи англичан, представлявших консервативную, либеральную и лейбористскую партии. Индийцев в нее не допустили. Колонизаторы, направляя комиссию Саймона, думали тем самым создать видимость, что им небезразлична участь индийского народа, и тем самым ослабить массовые антианглийские выступления в стране.

...В декабре 1927 года Неру вместе с женой и дочерью пароходом прибыл в Мадрас. В порту на Джавахарлала сразу пахнуло жарким дыханием родины. Косые лучи утреннего солнца зажгли краски многочисленных гигантских и крошечных храмов. Юг Индии – оплот индусской ортодоксии. Бесконечные вторжения в Северную Индию чужеземных полчищ и легионов не затрагивали его. Коренное население субконтинента, теснимое завоевателями, переселялось с севера на юг, принося сюда с собой духовную культуру, которая существовала на заре истории индийской цивилизации. Юг становился основным вместилищем древнего духовного предания.

Еще в начале XVII века Ост-Индская компания получила разрешение могольского императора на открытие фактории на юге Индии. Здесь англичане основали форт Св. Георга, вокруг которого разрастался «черный» туземный город Мадрас. Форт Св. Георга – город в городе со своими крепостными стенами, с площадями, улицами и переулками. Здесь по «Аллее снобов» прогуливались с дамами английские офицеры. С тех пор почти ничего не изменилось: те же здания с лепными колоннами, пушки на стенах крепости, та же церковь св. Марии, где британские торговцы и офицеры по-прежнему бессовестно смотрят в глаза богоматери, не желая думать о миллионах ограбленных и уничтоженных ими индийцев.

В церкви св. Марии молился и «основатель Британской империи» Роберт Клайв, который прибыл в форт в 1743 году в качества писца с окладом в 15 фунтов в год. А потом, через несколько лет, уже будучи лордом, бароном Плесси и генералом, он нагло похвалялся в английском парламенте: «Я бродил по открытым для меня подвалам между грудами золота и драгоценностей!» Клайв награбил для себя и компании столько, что вошел в число богатейших людей мира. Писатель Хорейс Уолпол писал о нем: «Прибыл генерал Клайв, обладатель поместий и бесчисленных бриллиантов. Когда нищий просит у него милостыню, он отвечает: „Друг мой, у меня сейчас нет с собой мелких бриллиантов“.

Клайв, вероломный интриган и мошенник, был одним из тех злых гениев, которых порождала эпоха колониальных захватов. И уж совсем не полководческий талант и не государственный ум, как это приписывали ему буржуазные английские историки, сделали Клайва всесильным хозяином Индии. Его армия была невелика и большей частью состояла из отбросов общества – бродяг и авантюристов, собранных с задворков английских городов. Изощренное коварство и хитрость помогли Клайву сравнительно легко справиться с умственно одряхлевшими, передравшимися между собой феодальными деспотами из династии Великих Моголов. Народ же стоял в стороне: ему было не до бесконечных дворцовых переворотов, подкупов, дележей добычи, кровавых оргий. Его уделом всегда были земля и ремесла. Он строил, созидал, сохранял богатства страны, но постепенно в душе его накапливался гнев к своим и к чужеземным поработителям.

«Это был открытый грабеж, – писал Неру об экономической экспансии англичан в Индии. – Древо злата трясли вновь и вновь, пока неоднократный чудовищный голод не опустошил Бенгалию...» Продажность, жестокость и алчность были в полной мере свойственны этим первым поколениям английских правителей в Индии. Показательно, что слово «loot» («грабеж») пришло в английский язык из языка хинди...

Приток индийских богатств во многом способствовал промышленной революции в Англии. История мировых экономических отношений не знала таких колоссальных прибылей, какие приносила англичанам «торговля» с Индией. Английская буржуазия не зря прославляла Клайва: не без его помощи Англия стала «кузницей мира». Напротив входа в департамент по делам Индии в Лондоне ему был установлен памятник, позорный монумент британскому колониализму...

Когда Неру ступил на родную землю, в Мадрасе проходила очередная сессия Конгресса, и он сразу же включается в ее работу. Вносит на обсуждение делегатов сессии резолюцию о предоставлении Индии полной независимости, которую, к его удивлению, они почти единодушно одобрили. За резолюцию проголосовала даже Энни Безант, прежде выступавшая за предоставление Индии статуса доминиона.

Делегаты сессии из умеренных, поддавшись энергичному напору Неру, не сразу разобрались в сути резолюции и приняли ее за формальный «академический документ», составленный в «модных европейских выражениях». Но вскоре спохватились, поняв, что эта резолюция может завести их слишком далеко, и начали на ходу перестраиваться: снова заговорили о самоуправлении для Индии в рамках Британской империи. Самое большее, о чем эти люди могли помышлять, так это о верноподданническом исполнении долга перед иностранным сувереном, который, в свою очередь, делился бы с ними доходами и властью над «низами».

Умеренным все же удалось переключить внимание делегатов сессии на вопрос о бойкоте комиссии Саймона и на предложение о созыве межпартийной конференции для выработки проекта конституции, предусматривающей, что Индия останется в составе Британской империи. Таким образом, резолюция о независимости хотя и не отменялась, но фактически сводилась на нет.

Махатма Ганди находился в это время в Мадрасе, однако заседаний Рабочего комитета Конгресса не посещал, не присутствовал он и на самой сессии. Ганди смотрел на ее работу как бы глазами стороннего наблюдателя, пристально следил он и за деятельностью Неру. И только под конец счел нужным вмешаться.

Неру не любил вспоминать об этом. Даже в «Автобиографии», упомянув о неодобрительном отношении Ганди к его инициативе на мадрасской сессии Конгресса, он о многом умолчал.

В действительности Ганди осудил позицию Джавахарлала, причем дело дошло до обмена необычными для их добрых отношений резкостями. «Вы слишком торопитесь, – писал Ганди Неру. – Вам необходимо время на то, чтобы подумать, привыкнуть к обстановке в Индии...» В другом письме Ганди охарактеризовал резолюции, предложенные Неру, как «поспешно выдвинутые», а Конгресс, который принял их, назвал «школьным дискуссионным клубом».

Джавахарлал жестко возразил Ганди, заявив, что «их идеалы сильно расходятся». Он утверждал, что его поддерживает большое число людей. Молодой лидер упрекал Ганди в нерешительности и в слабом руководстве движением.

Письмо Джавахарлала явно обидело Ганди. Он ответил ему:

«Разногласия между вами и мною, как мне кажется, стали столь широкими и существенными, что, по-видимому, лишает нас общей платформы. Я не могу скрыть от вас печали, что теряю товарища, такого жизнестойкого, преданного, способного и честного, каким вы всегда были. Однако товарищество должно быть принесено в жертву ради цели».

Более того, Ганди предложил Неру обнародовать их разногласия. И тут Джавахарлал отступил, он не допускал даже мысли о разрыве с учителем: слишком велика была его привязанность и любовь к этому человеку. К тому же он опасался нового раскола Конгресса. «Незначительные разногласия по некоторым вопросам не следует распространять на другие области, – отвечает он Ганди в очередном письме. – Разве я не являюсь вашим учеником в политике, хотя, пожалуй, заблудшим и не очень примерным?»

Успокоив Ганди, Джавахарлал все же выговаривает себе право действовать самостоятельно в вопросе о предоставлении Индии полной независимости.

На мадрасской сессии ИНК Джавахарлала вновь избрали генеральным секретарем Конгресса. Соглашаясь занять этот пост, он рассуждал так: поскольку предложенные им резолюции все-таки приняты, ему надлежит проследить за их выполнением. Неру понимал также, что, несмотря на все колебания, Конгресс остается самой организованной и влиятельной политической силой в стране. Отход Неру от активной деятельности в Конгрессе мог бы только укрепить позиции правых. Во взаимоотношениях с политическими оппонентами, в том числе с Ганди и отцом, Джавахарлал, не поступаясь главными принципами, искусно жертвует второстепенным, отступает только для того, чтобы выбрать более благоприятный момент, собрать силы для будущего наступления. В Неру-политике гармонично сочетаются как будто бы совсем несовместимые качества: бескомпромиссная воля к достижению поставленной цели и умение сделать уступку на пути к ней, упорство и гибкость, твердость и мягкость, простота и утонченность, скрытность и откровенность. Он искренне признавал свои ошибки или слабости и в то же время объективно оценивал сильные стороны противников и тем самым частично обезоруживал их.

В проведении своей политической линии Неру мог опереться на поддержку со стороны Антиимпериалистической лиги, исполком которой поздравил Индийский национальный конгресс с тем, что тот «объявил полную независимость страны целью национального движения, поскольку все прочие формулы „свободы в рамках империи“ предполагают лишь замаскированное иноземное владычество». Руководители лиги осудили позицию некоторых индийских лидеров, искавших «компромисса с британским империализмом».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю