Текст книги "Венец Венеры (СИ)"

Автор книги: Александр Устомский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Утро уже потирало свои лапки, сонно осматриваясь по сумеркам побережья, и ежилось немного от прохлады. У нашей фурии все было исполнено загодя, грамотно, коварно, подло – по настоящему, по результатам активной разведки местности. Её коммандеры, морские диверсанты и разведчики, мальчики абсолютно безбашенные, но и хладнокровные, как обитатели морских глубин, нашли удобное место для стоянки, проложили незаметную и аккуратную тропку для своих сестер, и доставили подробные планы Задара.

На берегу амазонки не толпились – группками сразу уходили по тропинке вглубь леса, чтобы занять свои места, отмеченные на картах деканов легат-капитаном.

Леша со своими диверами и Апфия с тремя поразительной красоты и наглости телохранительницами сошли на берег последними. Кстати, она давно уже поступила правильно – из своих сотен девочек сразу выбрала самых красивых девчонок, которые обещали расцвести в сногсшибательных красоток – их она приблизила к себе, отдалив от остальных воспитанниц, чтобы не возникало всякого лишнего и ревнючего в головах. И скоро девочки плакали, быть телохранителями и подручными у фурии Эллады было тяжким трудом, заботой мрачной и тяжелой, уже сейчас любая могла запросто провести каракку до любого порта Средиземноморья, но никаких шансов стать капитанами им не светило – амазонки, это стал особый случай. Вообще ничего европейского, эллинского, классического – никаких вольных поскакушек верхом и пренебрежения к мужчинам. Это выросли какие-то индейцы в кожаных штанишках на тропе войны, простые как сучки деревьев, вредные, опасные, вечно норовящие внезапно тебя ранить – примитивные до жути. Есть свои, и есть остальные. Свои – родные, а остальные – враги.  Воинствующий фоминизм они понимали просто, да они его и не понимали совсем, просто по его заповедям жили – так никто толком не парится за состав воздуха, которым дышит, он просто дышит и живет.

Высадились амазонки на юге от Задара в районе Вороньего озера, там уже можно было спокойно подойти к берегу, выше, северней перед портом стоял преградой целый маленький архипелаг островков, нельзя было подобраться незаметно. По самому берегу шла старая хорошая римская дорога, но на ней было четыре поста – по одному на пять километров. И это были хорошие крепкие каменные замки – невысокие но надежные стенами укрепления. Задар знал, что с юга всегда можно ожидать пиратов и мерзавцев всех сортов и родов, он был готов к нападению. Но нашим бешеным козам все эти дороги и удобства были ни к чему – они неслись тенями по тропке вдали от дороги, и участь города была уже решена. Разворачивали подразделения и боевые группы бегом, без всякого грохота и лязга, свойственного современной пехоте, но не легионерам Атлантиды, ни амазонкам, которые отлично знали что это такое: «попрыгать перед выходом на операцию».

Лешка с наслаждением вдыхал запах честной суши, сухой, свежий сосновыми ароматами, еще чем-то приятным лиственным и травяным – не душно было, утренне свежо и сладко, и предвкушение уже чуть поколачивало, адреналин был готов сорваться с поводка.

«Ага, – прошелестела рядом подруга. – Есть своя радость от суши. Потом мясца добудем, сообразишь шаш-лык». «Это точно», – согласился с ней Зубриков, а пройдоха Никитос, самый недисциплинированный из его парней, но бог во взрывчатке и минерству, крот от рождения – почавкал негромко, предвкушая пиршество.

На месте назначения они собрались с духом и мыслями, несколько минут молча приходя в себя после пробежки. Основной удар амазонки наносили по району старого Задара, где стояли самые значительные крепкие укрепления, собор, церкви, дворцы и университет стоял в этом районе. И арсенал был там же. Один момент Лешка поправил в планах командирши. За что она была ему искренне благодарна. При обозначении задач и распределении участков для боевых групп, Лешка резко остановил легат-капитана:

– Стоп, девочка! Ну его нафиг, вот сюда я с парнями полезу! Твои, чтобы близко не приближались к собору святой Анастасии!

– Чего ты?

– Дуреха, она – Узорешительница! Ты что не знала?

– Не знала, не поняла, что к чему, – призналась Апфия на такие глубокомысленные тонкости.

– Короче, знатная римлянка она была, потом её кончили, – тоном спокойного учителя стал пояснять детали Зубриков. – Настя Далматинская была классная христианка, правильная, она денег много тратила на помощь заключенным, тем, которые «в узах сидели», страдания их разрешала, облегчала то есть. Оттого и «узо-решительница». Она для женщин исконная помощница беременных – не надо вам лезть против этой девочки! А нам с парнями это пофиг, наше дело маленькое: вставил-вынул и убёг, называется «хорёк».

Она фыркнула от смеха, но кивнула с пониманием на план Алекса – всякое бывает, не будем лишний раз подставляться.

– С другими церквями ничего такого мутного? Ты не таи, спасибо за науку, легат, – сразу уточнила Апфия.

– Мощи святой Анастасии надо будет себе забрать – у нас будет без всякого грязного, без этих католических интриг и фокусов – она девочка была хорошая. Вы ей амазонками свой соборчик выстроите, с награбленного у недотеп. А она вам благоволить будет по вашим женским делам – хорошо и честно. Прикольно. Это я так – на будущее тебя планирую. А больше нет там ничего серьезного. Церковь Хризогона – он был учителем у Анастасии, ничего особенного, обычный умник. Святой блаженный Симеон – нормальный кекс, юродивый, а это дело великое, достойное, непростое. Его мощи тоже можно прибрать, не дело такого старичка оставлять этим придуркам. Вот он будет хохотать, если твои девочки там пошалят в его церкви. У них останется еще кусочек его мощей, есть тут в одном городишке реликварий. Ты не находишь, что в этом некое безобразие видится – хранить части святого по кусочкам в разных местах – оно дело не страшное. Восстанут все с божьей помощью целыми, но зачем лишние хлопоты Спасителю грузить?

– Дикари, – привычно согласилась Апфия.

– А у нас на очереди славный парень – Донат! Ох, милый дядька, мне он нравится, имя у него славное, он дракона победил и дочь императора воскресил – очень волшебный дядька, рядом с Венецией на острове Мурано его церковь есть. Туда сложно забраться, и не надо. А вот здесь можно веселиться. Он еще и не прижился толком, не понимаю, там потрясающая церковь всей Троицы была, чего они её Донату передали, не понимаю. Не важно, их проблемы, нечего суету суматошить – выносишь с девочками оттуда все вкусняшки.

– Не командуй, мерзкий похотливый кот, советуй, не командуй, – Апфия скрючила пальцы рук и коготками угрожающе двинула на Лешку.

– Что ты, кисонька, я же так, обмолвился, твои девчушки мне не подчиненные – вау, с такой оравой женщинок справиться! Не смогу. Ладно, что там еще интересного? Архангел Михаил, ну, Майк это славный архангел, там можно шалить, он воинов и воительниц завсегда поощряет, сам копьеносец и любитель воинственность показать.  Монастырь святой Марии не рекомендую трогать – я как-то маму Христа ненормально почитаю. Твоя воля – твоя судьба, там нечего и взять особо. А вот францисканцев мы обязательно грабнем! Это ты проследи, киса наша заботливая и внимательная – это база университета – все надо подчистить аккуратно и бережно! У тебя точно хватит капитанов для вывоза трофеев?

– У меня хватит капитанов, чтобы твою Венецию ненаглядную вывезти, – презрительно прищурилась Апфия, как и всякая порядочная жена, она ненавидела это скопище распутниц и развратниц, которое почитал, однако, её супруг, и бывал за то не раз побит крепкими кулачками своих супружниц.

– Вот и славно. Ворота Венецианские надо в море утопить, чтобы знали, чьи в заливах рыбки, – кончил пояснения обязательным предложением очередной невнятной дурости Зубриков.

В Задаре жил епископ, там епархия была, там, на старом форуме – площади жило много знатных и старых семей, в своих крепких домах-дворцах-замках – пограбить там было много чего полезного. Здания католиков решили не разрушать – пусть стоят, пусть попики мутят свои бонусы, а вот административные здания и добротные дома, которые на твердой почве превосходили «дворцы» венецианцев – вот такие постройки решили сначала обнести по полной, а потом и сровнять с землей. Пусть родственники богатеев заново потратятся, будет им докука, после того как похоронят останки своих неудачников родственников, которые оказались в Задаре на момент нападения.

На удивленные и уважительные взгляды девочек Зубриков хмыкнул, он в Венеции, в кабинетах и архивах дворца дожа за пару дней скупил столько информации, сколько Апфия не наскребла и за месяц планирования операции. Во всем важен многосторонний подход, понимать надо. Пять крупных судов могла обеспечить Апфия, четыре её девочки спокойно могли взять курс в открытое море и увести врученные им посудины прямо на юг до одного из островков Ионического моря, где уже давно была устроена тайная база атлантов. Галеры венецианцев и другие шальные капитаны могли только гадать, куда пропали дерзкие вандалы и варвары, ограбившие святое – но в открытое море никто из европейцев не рисковал соваться без особой необходимости. А этот случай – не было в нем необходимости, не было момента погони, все суда в гавани было решено пожечь однозначно, товар частично решили притрофеить, а остальное – да гори оно синим пламенем, часть раскидают по Задару – пусть горцы прибарахлятся, чтобы потом огрести себе проблем на буйны головы. Венеция будет расстроена, ох, как возмущенна и разочарована будет Светлейшая таким неделикатным визитом в гости.

– Слушай, а чего я не видел нашего славного парнишку, вы куда Мыша спрятали? Или он опять у тебя в кутузке сидит, – спросил Лешка у подруги.

– Сволочи, – сплюнула сразу озлобившаяся капитанша. – Им не кутузки, а пиписьки надо оторвать и зашить. Снюхались они с Кошечкой – недоглядела. Там в Корнуолле жарко еще было, пару раз мы хорошо распалились, порядки наводили с этими сволочами англами – вот ребятишки и расслабились, у них совсем порядочность снесло после одного боя. В Корнуолле они – молодая пара, пусть теперь там осваиваются – год точно будут там сопли жевать, любовнички, зла не хватает.

– Эва как, – покивал головой легат. – Но ты не особо с ними серчай. Дело молодое, и не могло так быть, чтобы все у нас по-нашему всегда выходило. Любовь все преодолеет. А эта парочка повязанные были уже лет... пару лет уже идет, как они неровно дышат друг на друга.

– Ладно, все там хорошо. «Остальное неважно», – пропела негромко слова боевого гимна Апфия.

– «Экс нихиль моменти», – подтвердил Лешка и, поцеловав кончики пальцев, которые торчали из надрезанных боевых перчаток, легко прикоснулся ими к губам давней подруги. – Удачи, да хранят тебя боги, капитан.

Она кивнула ему и сразу оставила мысли об этом шалопае, начиналась бойня, начинался день горя. Три сотни воительниц были готовы пройтись тысячу метров в длину и контролируя всего пятьсот метров в ширину – именно такова была площадь той части Задара, которую именовали старым городом. Это был очень страшный расклад для жителей – никаких шансов. Когда амазонка должна контролировать участок в пару метров перед собой – не смешно – готовь гробы. Задар был готов к своей участи: окрасить землю и камни, осколки величественных зданий и обломки разных строений, – все будет окрашено алым и чистым, кровью и слезами, и пеплом укрыто, как без этого, без огонька такие дела не делаются.

Глава 14 Хочу окрасить мир алым. Алексей Зубриков

Первые лучи солнца еще не упали на город, на западе лежали воды Адриатики, а с востока он был укрыт горами – предрассветные сумерки таили ловкие и быстрые фигурки, которые мелькали на улицах Задара. Никакого лишнего шума – спокойное, грамотное продвижение на позиции – вперед уходили лазутчики и разведчики – самые меткие, они в несколько выстрелов зачищали дорогу и добивали ножами тех стражников, которые не успевали умереть сразу, и подать сигнал тревоги они тоже не успевали. Ворота в старый город: выполненные в стиле классической древнеримской арки, украшенные искусной резьбой по камню, в углублении над проходом которых стояла скульптура шикарнейшей фигуры символа Серениссимы – крылатого льва Святого Марка – эти ворота амазонки захватили легко, быстро, конкретно. Только свистнуло с пару дюжин болтов в тишине наступающего утра и не успели еще повалиться убитые и тяжелораненые, как рядом оказались ночные бестии – и в несколько взмахов длинных боевых ножей докончили, проконтролили, пресекли всякий шум и ненужные глупости. Спи спокойно Задар – спи спокойно последние минуты своей жизни – ничего страшного, ты выстоишь, восстановишь силы, просто в очередной раз тебе не повезло – надо платить не только Венеции, пришло время платить и Атлантиде – все сильные требуют дани, хочешь жить – отдай.

Лешка не спеша, шел по довольно узкой улице – еще не было слышно криков, ругани и стонов – еще не раздавались звуки взрыва гранат, тихо, но не совсем. Город живой – город всегда живет своей природой, он проснулся много раньше своих жителей и стал будить своих детей – это не объяснить, но с непонятной тревогой, с чувством страха, чувством чего-то непоправимого и жуткого просыпались многие жители Задара. Просыпались. Чтобы выглянуть в окно и ничего там не увидеть – тихо, привычно, но что-то не так. Вот по улице идет воин, видно начальник с охраной проверяет караулы, идет спокойно, уверенно и со знанием своего места и должности – ничего необычного, но так странно неуютно на душе. Задарчане возвращались в постели, зажигали свет, и начинали приводить себя в порядок, распоряжаться о раннем приеме пищи – странное утро, необычное.

И странное и необычное началось – пробил час гибели, минутки покоя истекли – в небо над западной частью Задара, старым городом, взлетела ракета – она не была развлекательной праздничной шутихой, нет, это была боевая ракета атлантов – для подачи сигнала всему соединению для начала боевого действия. Ракета шипела негромко, светила не сильно, но звук её был хорошо слышен в предрассветной тишине и робком ропоте просыпающегося города. И света хватало, чтобы хорошо заметить её на фоне чернеющего еще тьмой неба.

Сразу же раздались звуки взрыва гранат. Особые звуки – не громкий грохот разрывов мин, но резкие хлопки, даже на отдалении хорошо бьющие по ушам, что говорить о тех, кого гранаты застигли в помещении – шок и ступор, глухота и потеря сознания – если не смерть от осколков. Никакой жалости, никаких сомнений – амазонки не ведали лишнего, они имели право судить, выносить приговор и приводить его в исполнение – они были силой, и они имели право сделать это, пойти на это – без колебания, без жалости и сожалений, девочки Атлантиды очищали землю от грязи и дикости. Это было жестоко. Жара лета с её духотой заставляла держать окна домов открытыми, чего бояться в Задаре, если на страже города-колонии Светлейшей императрицы Адриатики стоят её воины, её наемники берегут покой и труд задарчан? Не уберегли – в открытые окна дворцов полетели гранаты – а в этой части города стояли мощные, приличные дома в три и четыре этажа, высокие, крепкие стенами и запорами. Но что толку от запоров и стен, если окна настежь, и если для амазонок высота в несколько метров не преграда, да при наличии других окон, подоконников, балконов и прочей архитектурной мишуры – просто забава! Как в детстве, прыгай ловкой мартышкой по ветвям и стволам деревьев, чтобы сверху подкараулить вредных итютю и закидать дурачков всяким пригодным для метания: не камушками, зачем вредить, много удобной гадости было на острове, которой так удобно запустить в недотепу.

Сейчас девочки шалили акробатикой – они были рады избавиться от груза гранат в рюкзаках – тройки действовали ловко, споро, методично. Три гранаты в окна дома – швырк! Две амазонки соединили руки и подставили своей подруге – раз. И два – фигурка взмывала к окну, подброшенная сильными руками подруг.

И начиналась резня. Люди ничего не понимали, это было сверхъестественное и ужасающие событие в их простой, посвященной торговле и незамысловатым интригам местечкового характера жизни: сначала в окно влетали какие-то шарики, потом бах –  темно в глазах и глохнут уши и больно, а потом в окно влетала дьяволица! Фигура в черных доспехах, странных доспехах, с ужасающей мордой – это не мог быть человек – и сразу щедрой рукой она сеяла смерть. В разные стороны летели метательные ножи, или в два клинка обрезались нити судьбы знатного торговца, или бестия обходилась одним длинным тонким, узким, но ужасающим своей смертоносностью клинком изящного меча – вовсе не напоминающего нормальные рыцарские мечи.

Девочки разрабатывали свою школу фехтования, это было нечто от сабельной школы, от фехтования боевой шпагой – клинки амазонок довольно скоро поменяли стандартную форму – стали длинней, уже, тоньше – иначе они бились, иначе противостояли грубой мужской силе. С девочками работали пять пожилых бандитов из Европы, и один забавный дядька араб. Но Али ибн-кто-то-там-не важно, прозванный Али-Бабой,  араб он на особице находился, чурался коллег, даже не устраивал с ними спарринги, не показывал свое искусство, хотя учил щедро, с уважением к маленьким будущим убивцам, вот это он сразу понял и щурился иногда очень довольный своим местом в жизни. Главным фехтмейстеры избрали Педро Наваху из Барселоны – особые ножи у пиренейцев уже были в ходу, изогнутые, как сарацинские сабли, много длинней обычных ножей и кинжалов, требующие особого мастерства во владении.

И Костик, и Ринат признали – толково работают бандидосы, старики крепкие, битые жизнью, вытащенные из тюрем, из под рук палачей, получили свою пенсию и долю педагога в придачу – передать боевые навыки «подлой драки простолюдинов».  Наваха – пиренейский боевой нож был конструкцией особой. Лезвие не уступало в длине клинку гладиуса, но конечно было значительно короче меча. Вот только у навахи была ручка – корпус-ножны, в которой таилось лезвие. И были приемы очень ловкого фехтования, когда навахой орудовали на длинной дистанции – практически как шпагой или саблей. И так и сяк Ринат присматривался к технике мастеров ножевого боя этого времени, а он немного разбирался в школе бу-дзюцу, «искусстве убивать». Но его знания танто-дзюцу и бодзюцу были слабы – всего пару лет он работал ножом и посохом, кендо – мастерство владения мечом он не занимался, ему хватало и посоха с ножом. Вся сила духа Рината Галимардановича, двадцатиоднолетнего парнишки с факультета хирургии медицинского Универа была в том, что он аккуратно и деликатно и сам научился убивать, и друзей к этому приучил, помог Лешке реально. Времена на дворе стояли нифига не добрые и не гуманные, все им были враги и неприятели – и сам парни скорее ненавидели и боялись людей, чем желали весь мир одарить светом знаний из будущего. Вот такие они оказались нехорошие попаданцы, совсем не прогрессоры, а прагрессоры какие-то, все у них через агрессию выходило пока.

Пожилые бандидосы очень скоро приняли правила новой игры – они, как и все европейцы, сначала были шокированы, потом пробовали качать права и что-то лепетать о былом, своем, привычном и получали по ушам. Все эти бездельники и жадюги получали по ушам – а нечего жадить мастерство, делиться надо! А не то быстро – на остров покоя, на Реквис, маленький и неуютный, но спокойный во всех отношениях островок рядом с Мадейрой. Никто не желал возвращаться на Реквис – там было гнусно, скучно, сиди как дурак в пещерке скалы и жди, пока привезут воду и рыбу – вот и вся еда, в добавок к тем полезным для организма припасам, которые можно было легко насобирать на берегу островка. И ни крошки хлеба! Атланты были жестоки к своим противникам. «Надоело реквиемы распевать? Болваны – я вам как-нибудь сыграю с капитаном Виктором реквием, Моцарт это вам не хухры-мухры, не ваши занудные песенки! За работу, граждане тунеядцы и лоботрясы, Атлантида ждет от вас вашей щедрости душевной и готова приветствовать и отплатить добром за доброту педагогическую. Почет, уважение – и смиренные ученики ждут каждого – кости оставим им, но мясо будет наше. Не ленись, живи с радостью и радуй мир в ответ!» – грозил пальцем Зубриков, в последний раз увещевая осознавших своё недостойное и нелицеприятное поведение стариков-мастеров.

Амазонки были отличными ученицами, маленькие чертовки с детства знали свои выгоды и хитрости – не гладиусы, а спаты они предпочитали, особые клинки Рима – клинки всадников, хотя сами на лошадках катались только радости ради и удовольствия для. Совершенно вздорные девчонки обожали гонять без седел, вот уж честные амазонки, кинут шкурку на спину лошадке, сами скок наверх – и погнали по округе резвиться и хохотать – ненормальные, вредные соплячки.

Сейчас они получали свое особое удовольствие и были рады – они хорошо делали свою работу – наводили порядок. Один за другим затихали дома-дворцы – там, где троица амазонок прошла... грустно там было оставаться. К слову, девочки не резали детей и стариков со старухами – только вредных, агрессивных, дерзких и суетливых – без колебаний чик-чик-чик, уноси готовенького. Пленных они не запирали, внятно пояснив выжившим их долю – вон из дома! Спокойно, шагом, без дурости, на глазах этих мерзавок – вон из дома, следуйте к Венецианским воротам! Там вы получите золото и пищу, и пинок под зад – свободны, живы, с компенсацией за волнение, валите на все три стороны, а хоть и на лодочке плывите на четвертую – к знакомым своим, на острова залива. Радуйтесь тому, что выжили – амазонки щедры и справедливы.

Было там сто двадцать семь больших дворцов в старом городе, некоторые девочки отрабатывали и по два дома. Сначала тройками ударили по всей площади полуострова, на котором основан старый Задар, а потом уже и в шесть бестий брали взбудораженных соседей, тоже привычно: вперед идут подружки гранаты, а потом уже и резвые хохотушки амазонки заявлялись на огонек с сабельками и ножами в ловких ручках. Но это были ягодки.

Цветочки, мир, жвачку и лапку пасифика принесли ловкие кроты – эти парни знали и любили свое дело. Минировать город стали быстро и аккуратно. Также аккуратно и дотошно заработали команды трофейщиков, которые высадились с подошедшей к пирсу Задара «Леночки» – каракка привезла основной груз взрывчатки и партии неудачниц, занятых по трофейке – всех проштрафившихся и неудачно тягнувших жребий – все было честно! Ничего особого активистки счастливчики не выиграли – хорошая практика, хорошее учение – в первый раз, но ведь не в последний – такой опыт копится всю жизнь, и всем еще хватит ночных боев и захватов. В следующий раз неудачницы могли рассчитывать на обязательное участие в ночном веселии – а сегодня утром – серые, скучные будни войны – грязная проза войны, которая обязана сама себя кормить, а не сидеть на шее у честных мирных тружеников. Амазонки, как и все легионеры спокойно сдавали очередной экзамен, знали они толк в пытках и выносе всего ценного у врагов, много чего можно было раздобыть дорогого и полезного в домах разжиревших на грабеже Далмации венецианцев. И как рассмеялась легат-капитан Апфия, поступит приказ Атлантиды, и у амазонок хватит ума и умения саму Венецию вывезти на трофейных судах.

Лешка и его парни приступили к воротам собора святой Анастасии – трое врат не ждали незваных гостей. Здание возвышалось неприветливой, строгой постройкой – стиль был аккуратный, сухой, лаконичный. Стиль был строгий, но не очень красивый, смесь дыхания солнечного древнего Рима и северного, готического мрачного и сурового в постройке. Чуждый стиль атлантам, они строились выше, из дерева, с украшениями и всякими хитрыми тонкостями, не жалели стали на крепость изящных строений – довольно изысканный стиль архитектуры зарождался на Атлантиде, Зубриков первым однажды рассмеялся: «Мы как эльфы! Вот честно, как эльфы строимся волшебно и чудесно, и вкусно – на основе деревяшек – приятно глазу, и по мозгам шибает здорово! И пахнет здоровски».

Перед атлантами высился именно собор – нечто главное, строгое, надежное, вечное и неприступное. Люди не пытались укрыться в нем от  врагов, не пытались принести к иконам и святым отцам свою боль и горе – у входов стояли враги, и от фигур этих зверей веяло смертью. Они были не такие, как те – невысокие ловкие черти, но эти были хуже, явно страшней и жестче – аура зла и ненависти к людям так и сшибала внезапно прозревших, обостривших до звериного все свои чувства старых венецианцев. Дети плакали.

Не задерживаясь на входе, легат кивнул, и три легионера метнулись к трем вратам – не жаль, совсем не жаль ворот так богато и с таким мастерством украшенных тимпанами, полукруглыми участками стены над вратами, украшенными барельефами на какие-то христианские мотивы – не тот случай, не время любоваться мастерством камнерезов Венеции. «Рунь!» – раздался одновременно крик подрывников, которые сами отбежали подальше, и очень скоро грохнуло – вот это было «Рунь, а никакой вам не пунь» – «рунька», взрывчатка, гранатка, мина называлась от слова «руина», разваливающая, грохочущая. А «пунька» это был ножичек боевой, верный друг легионера, своими руками сделанный надежный, для тихого и коварного удара, требующий особого умения воинской забавы.

Двери вынесло во все стороны, и внутрь вдарило крупными обломками и над площадью перед собором разлетелись куски камня и дерева ворот – вход свободен, извольте блюсти фейсконтроль гости дорогие, посетители шальные!

Никто не ждал внутри мирного приема – в эти времена попики были разные, но по большей части – все они были аристократы из семей видных и древних, и оружием владели отлично, в молодости все получали кой-какие уроки. Удар кинжалом, вынутым из рукава рясы – это норма! Ибо «Не мир, но меч принес Спаситель». И с мечом могли станцевать старые опытные ветераны-воины, нашедшие свой Реквис – покой – в стенах разных христианских обителей. Никто не ждал от хозяев того, что они дружно поднимут лапки и скромно побредут по свои знакомым в новые келейки, грехи замаливать и незваных дьяволов проклинать, за то, что те покусились на святейшее.

И пришло время радости. Время танца, время согреть кровь в старой мужской забаве – убивать врага – это особая сторона жизни, и всем ребятишкам атлантам и атланткам она была знакома с детства, а легату-попаданцу скоро стала привычна в этой альтернативной Земле, с её альтернативной историей.

В соборе было достаточно служителей, достаточно врагов – и парням пришлось непросто – но они справлялись. Группа, обученная взаимодействовать в бою всегда била одиночек, любого уровня мастерства. Опыт имел значение – опытный вояка не будет связываться с группой противников, а начнет хитрить, все сделает, чтобы разделить, раздробить сплоченную команду на части – тогда можно и побороться.

В соборе закипел нормальный ровный бой. Это был трехнефный собор – трое врат вели в три нефа – от старинного слова означающее «корабль», а попросту говоря, неф это обычный удлиненный, даже скорей длинный и неширокий зал. Лешка возглавлял группу тех, кто шел с боем по центральному – главному нефу, намереваясь захватить алтарь с главной ценностью храма – мощами славной христианки, дай ей Господь радости и света спокойствия, она была четкая римлянка, эта неугомонная, но щедрая Настенька.

Через боковые воротца вошли компаньоны – две четверки Зубриковских головорезов, лентяев и прохиндеев, агентов, подрастающих мастеров «Стирлибонства», так эти балбесы привычно мямлили славные фамилии великих разведчиков и агентов Макса Штирлица-Исаева и Бонда – Джеймса Бонда. Помощники – кротики-минеры остались на входе, тройка парней не допускала в собор всех страждущих, посылая их к Венецианским воротам в старый город и далее: «Валите на восток, там полно еще церквей, к знакомым лучше бегите, там и покормят, и приютят, и у домашних икон будет спокойней помолиться». Атланты не враги далматинцам – Венеция будет страдать!

Со второго этажа, с боковых верхних коридоров над центральным нефом уже летела всякая гадость, включая и арбалетные болты, но это было не страшно – доспехи у легионеров были прочные, а стреляли католики не очень метко. Аристократы, не жаловали они стрельбу, это было вторично, это было для забавы охотников, умение боя с мечом – вот истинный показатель доблести и чести. Скоро, не задерживаясь на особый отпор ударам сбоку – там соседи, друзья порядок наведут, и наверх поднимутся, и там порядок наведут – всех вылечат от болезни мозга, ишь ты мартышки выискались, любители пошвыряться сверху всякими гадостями – меч в руки и вперед, если ты честный воин! Ай-яй-яй, совсем распустились в своих соборах, воины старые и умелые – всем вам выпишут прививку сталью гладиуса, пустят всем дурную кровь. А когда тройка во главе с легатом дошла до алтаря в конце нефа – до самой дальней стены – совсем кисло сделалось противникам, в них тоже полетели болты – а вот атланты с детства были натасканы на стрельбу из арбалетов. Только арбалеты, никакого кю-дзютсу, луком мальчишки и девчонки специально не занимались, это было очень древнее, сложное искусство и если душа тянулась, некоторым мальчишкам, конечно, не запрещали заниматься спортивной стрельбой. Луки им купили разные, и арабские и европейские, на любой вкус и приложение сил. Мастера у них не было, Али-баба, мог пояснить некоторые моменты – и все. Не было пока времени отвлекаться на такое мощное, серьезное дело, да и не особо и фанатели несколько маленьких «Робин Худов» – так, подурачиться по младости лет, повыпендриваться перед друзьями и этими несносными девчонками. Амазонки вообще плевать хотели на луки и стрелы и занимались исключительно своими малышами арбалетиками, наводя свои все новые и новые приспособы к своим любимцам.

В каждой четверке легионеров всегда был лучший в «дальнобойке», и сейчас всего три человека быстро достали арбалеты со спины и несколькими меткими выстрелами показали, с какой стороны надо сосиску кусать – быстро пристрелили самых дурных и хитрых.

Самые сообразительные и смелые, уже поняли, что это серьезные враги пожаловали в Задар. Уже звенел тревожным набатом колокол с колокольни собора святой Анастасии, прогоняя сон и предупреждая, и призывая жителей: «Враги пришли в Задар! Смерть пришла в Задар! К оружию жители Задара!»

В храме венецианцы скоро сообразили – враги готовят страшное, они покусились на святейшее – они уже захватили алтарь и только ждут подмоги! И тогда защитники резко усилили натиск, из боковых пределов, из боковых нефов стали выбегать все новые вооруженные мечами полуодетые венецианцы и все они бежали сразу к алтарю, где неизвестные мерзкие захватчики поднялись на ступеньки и окружили престол. Престол – из чистого белого мрамора, каменный, украшенный искусно и великолепно был невелик, высотой в полтора метра. На престоле стояло потрясающей красоты распятие и шесть подсвечников – по три с каждой стороны от распятия – теперь светили в спины врагам веры Христовой, грубым и жестоким варварам, намеревающимся сотворить гнусное и мерзкое. Да они уже натворили мерзопакостного и проклятого – разрушили часть собора, убили честных христиан, и эти дьяволы, а эти гады в военных масках, скрывающие свое лицо от глаз честных христиан, были именно дьяволами, слугами Сатаны, это были ненавистные всем венецианцам атланты! Скоро, очень скоро  сообразили это венецианцы – не дураки, совсем не дураки были сыны этого древнего племени венетов, они были сильны и хитры, грозны и подлы – они уже сумели построить великую империю, начав с маленьких хижинок на заболоченных островках своей лагуны.