Текст книги "Мышеловка"

Автор книги: Александр Трапезников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– Эй, кто-нибудь! – закричал я. – Поднимитесь на чердак!

Мне пришлось ждать минут пять. Наконец из люка позади меня появилась голова Сени Барсукова.

– Ты чего орешь? – спросил он. – А где Ксения?

– А Николай где?

– Полез в подвал. Он думает, она там.

– Зря вы разделились. Нам всем нужно держаться хотя бы по двое. Иначе нас всех передавят поодиночке. Если это действительно кому-то нужно… Не подходи! – предупредил его я. – Здесь ловушка. – Я посветил фонариком, показывая на проволоку-петлю. – Не вляпайся, как я. Давай, осторожно попробуй меня распутать.

Пока Барсуков освобождал мои ступни, внизу, прямо под нами, снова раздался крик. Я узнал голос моей жены.

– Поскорее не можешь? – сердито сказал я.

– А какого хрена ты тут капканы наставил?

– На двуногого зверя, – отмахнулся я.

Наконец я был свободен, и мы осторожно пошли вдоль стенки, пробираясь ко второму люку. Спустились в третью комнату, а потом вошли в зал. Я посветил вокруг фонариком: за столом сидела только одна Милена, необычайно бледная. Даже косметика вроде бы испарилась с ее лица.

– А где Маша? – спросил я.

– Она… исчезла, – шепотом ответила моя жена. – Я держала ее за руку и вдруг… Раз – и нету. Словно кто-то вырвал ее. Что здесь творится, Вадим?

– Не знаю. Должно быть, все это проделки Маркова.

– Он был здесь до того, как Маша исчезла. Вошел, захохотал и сразу же скрылся. Мне кажется, я узнала его смех.

– А может быть, это был не он?

– Может быть.

– Я ему морду набью, – пообещал Барсуков.

– Слушай, Сеня, оставайся тут, с Миленой, а я пойду пошурую в подвале. Только ради Бога, держитесь вместе!

– Мы сольемся в неразрывном поцелуе, – довольно неуместно пошутил Сеня. Я погрозил ему кулаком и пошел в свою комнату, где был выход в подвал. Помня о проволоке-петле, я спускался по лестнице осторожно, так как где-то на ступеньках была натянута леска. Но она уже была разорвана до меня. Посветив на пол, я увидел лежащего человека. Это был Марков, а около его головы темнело несколько пятен крови…

Глава 17
Оползень

Я быстро спустился вниз, склонился над Егором, перевернул его на спину. Он что-то промычал, не открывая глаз. Лоб его был сильно рассечен, но кровь уже запеклась и не сочилась. Наверное, произошло следующее: он спускался по лестнице, запнулся о мою леску и кубарем полетел вниз, стукнувшись головой о валявшийся тут же металлический брусок. Вот и доигрался в своего «Убийцу в темном доме». Сам чуть не оказался трупом. Я похлопал его по щекам, приводя в чувство.

– Э? Отстань… Что тут, где я? – пробормотал он, открыв глаза.

– Очухался, налоговый инспектор? – произнес я почти точно так же, как несколько часов назад сам Марков, когда я лежал на берегу озера. – Будешь знать, как по незнакомым подвалам лазать.

– Кажется, я знатно грохнулся. Какой болван натянул веревку? Впрочем, не отвечай, догадываюсь.

– Это была леска. Специально для таких придурков, как ты. Жаль, шею не сломал.

– Помоги подняться. Чего-то голова кружится.

– Немудрено. Наверное, сотрясение мозга. Хотя вряд ли… Чего там сотрясать-то?

– Ладно, остряк. Давай выбираться наверх. Водку еще не всю выпили?

– Да мы там все потерялись, как в глухом лесу. Сначала Ксения убежала… Потом Маша исчезла. Это ты вопил первый раз?

– Нет, – серьезно ответил Марков. – Я и сам не понял, что это было.

– Кто же тогда? – Я задумался, чувствуя, что капитан говорит правду. – Непонятно.

– Просто у тебя весь дом, нашпигован всякими привидениями.

– А зажигалки и спички ты украл?

– Ну, я.

– А пробки?

– Не выворачивал.

– Ерунда какая-то…

– Слушай, Вадим, я думаю, у тебя тут кто-нибудь еще живет. Когда я спускался в подвал, кто-то прошмыгнул внизу. Какой-то человечек, клянусь своим пистолетом.

– Мне тоже так кажется… Пошли искать остальных.

Мы выбрались наверх через люк в мою комнату и направились налево по коридору.

– Смотри-ка! – шепотом сказал Марков. – Там кто-то шевелится.

Дверь в комнату Ксении была отворена, а внутри стояли два человека, тесно прижавшись друг к другу. Они так страстно целовались, что даже не заметили нашего появления. И лишь луч фонарика, осветивший их лица, заставил разомкнуть объятия. Это были Коля Комочков и Маша Барсукова, которые испуганно посмотрели на нас.

– Все в порядке, – прошептал я. – Проверка документов.

Теперь я понимал, куда исчезла Маша и кто ее увлек за собой из зала. Но куда делась Ксения? Честно говоря, мне было все равно, чем они тут занимаются, хотя и несколько обидно за Сеню. А Марков повел себя более агрессивно.

– На Востоке вас обоих посадили бы в яму с голодными крысами, – сказал он.

– Пойдем, – остановил его я. – Это нас не касается. Обойдем дом с другой стороны. Надо же найти нашу крикунью.

Но теперь вдруг и у меня как-то неприятно засосало под ложечкой: я представил себе, что и моя жена, там, в зале, целуется с Сеней Барсуковым. А почему бы и нет? Что я знаю о них, об их тайной жизни? Что мы вообще знаем друг о друге? Мы видны лишь настолько, насколько сами хотим открыться другим, даже самым близким. А вся основная, самая большая часть души скрыта во тьме. И мой фонарик не высветит то, что может там оказаться… Мы прошли через все коридоры и помещения и снова уперлись в комнату Ксении, но ни Маши, ни Комочкова там уже не было. Тогда я открыл дверь в зал, где уже горели свечи, а за столом чинно сидели все пятеро наших друзей. Чета Барсуковых, держащаяся за руки, рядом – чуть смущенный Комочков, напротив него – Милена, а по левую руку от нее – Ксения, голова которой почему-то постоянно стремилась вниз, словно она клевала носом какие-то зернышки со своей груди. Приглядевшись внимательней, я вдруг догадался, что она совершенно пьяна.

– Ну где вы бродите? – сказала моя жена. – Я нашла спички.

– А что с Ксенией? – Я кивнул головой в сторону ее подруги.

– Мне пришлось влить в нее целый стакан водки, чтобы она успокоилась, – пояснил Барсуков.

– А ты выяснил, почему она орала?

– Выяснил… Кто-то в темноте наступил ей на ногу. Вот нервы и сдали.

– Это был я, – хмуро сознался Комочков. – Случайно. Я не хотел, братцы.

– Ясно, – сказал я. – Непонятно только одно: кому принадлежал первый крик? И если никому из нас, то кто-то действительно стремился испортить нам ужин.

– Кстати, поросенок уже остыл, – сказал Сеня. – Предлагаю продлить наше пиршество в Полынье, самом таинственном месте на всей планете. Что там Бермудский треугольник! Нет, правда, мне здесь начинает нравиться все больше и больше.

– А Маркову надо придумать какое-нибудь наказание, – добавила Милена. – Ни грамма спиртного!

– Это слишком жестоко, – поправил ее Сеня. – Пусть он лучше застрелится.

Тут Ксения очнулась, сфокусировав на мне и Егоре свое внимание. Потом громко икнула и нечленораздельно произнесла:

– Брав-во! Один получил по глазу, другой – по лбу! Бис…

– Не отправить ли ее в постельку? – предложил Марков. Но Ксения вцепилась в краешек стола, словно он собирался от нее уплыть в далекое море, и резко замотала головой.

– Пусть сидит. Только глядите, чтобы не упала, – сказала Маша. – А то и третий из нас что-нибудь себе расшибет.

– Все-таки, Марков, ты настоящая скотина, хоть и раненый, – заметил Барсуков. – Ну зачем ты все это придумал?

– Хотел показать вам, что мы сами создаем себе условия для страха. А что, интересно вышло? То ли еще будет.

– Готовишь второе действие?

– Так ведь в хорошей пьесе должно быть несколько актов. Так, Вадим? Ты актер, должен знать.

– В таком нервном ритме мы вряд ли доберемся до финала, – отозвался я, занимая свое место рядом с Миленой. Я подозрительно покосился сначала на нее, а потом на Сеню. Меня не оставляла мысль, что они здесь целовались так же, как там, в комнате, Маша и Комочков. Но Милена смотрела на меня нежно и ласково, чего с ней давно не случалось. Может быть, специально, чтобы усыпить мою бдительность? Я махнул рукой и потянулся за поросенком. Кто разберется в природе человеческих взаимоотношений?

Наверное, лишь мы с Марковым поглощали приготовленное четырехкопытное с аппетитом, остальные вяло ковыряли вилками в своих тарелках, а Ксения вообще продолжала клевать свои «зернышки» с груди. Чудовищная гроза тем временем продолжалась и, казалось, усилилась еще больше. Раскаты грома по-прежнему сотрясали стены дома, а потом произошло и вовсе что-то непонятное. Раздался такой грохот, будто бы на Полынью рухнул весь небесный свод. По крайней мере, у меня сложилось именно такое впечатление.

– Это не похоже на гром, – произнес Марков. – Какой-то взрыв, что ли?

– Лопнула огромная склянка с эфиром, величиной с гору, – предположил Комочков.

– Может быть, у вас тут есть скрытый артиллерийский склад? – добавил Барсуков.

– Поди выясни! – приказала мне Милена.

– Как же, была охота мокнуть, – отозвался я. – Если что и взорвалось, то узнаем утром.

И тут Ксения произнесла историческую и обнадежившую всех нас фразу:

– Утро в П-полынье не наступит никогда, ик!

Мы сразу же заспорили: стоит ли ее за такие скверно-пророческие слова немедленно отправить в постель или пусть побалдеет в нашей компании еще немного? Так и не придя к определенному решению, мы прислушались к трезвому предложению Сени Барсукова. Он сказал:

– А не лучше ли всем нам закончить наше ночное пиршество и разойтись по своим комнатам? Не пора ли баиньки?

– И то верно, – согласился Комочков, а за ним и все остальные. Странно, но на всех нас внезапно, словно выскочивший из-за угла убийца, напала какая-то непонятная сонливость. Можно было подумать, что грозовые разряды, сверкавшие над крышей дома, обладали этаким гипнотически-усыпляющим свойством. Я никогда бы не поверил, что можно захотеть спать под такими оглушающими раскатами грома. Все равно что находишься в железной бочке, по которой лупят молотом. У всех нас был такой вид, словно мы несколько дней и ночей без устали шли по какой-то бесконечно длинной дороге, а сейчас вдруг разом сломались, так и не достигнув цели, но зато обнаружив семь приготовленных для нас кроватей. «Или гробов?» – почему-то подумал я. Иногда меня посещают довольно мрачные мысли, несмотря на весь мой оптимизм и тягу к жизни.

– Вадим, помоги мне отвести Ксюшу! – велела мне Милена.

Лучше бы она сказала: отнесу, поскольку ее подруга вообще напрочь позабыла, что у нее где-то там существуют ноги. Мы взяли нашу крикунью под обе ручки и потащили в ее комнату. Марков с Комочковым уже ушли, в зале еще оставалась чета Барсуковых.

– А теперь уходи, – сказала Милена, когда мы уложили Ксению в постель. – Я сама ее раздену.

– Как угодно-с! – отозвался я. – Этим ты избавишь меня от лишних эмоций.

Я почему-то вернулся в зал, хотя мог пройти в свою комнату через коридор. Здесь уже никого не было, но свечи все еще горели. Эти безалаберные Барсуки позабыли их потушить!.. Один из подсвечников наклонился в опасной близости от вороха старых журналов, сложенных в углу. И свеча вот-вот должна была выпасть. Я подхватил ее, затушил и порадовался, что Бог надоумил меня возвратиться в зал. Потом, осмотрев подсвечник, я призадумался. Странно, он был укреплен достаточно надежно и не мог изменить своего вертикального положения. Если только кто-то не повернул его нарочно. Но кто? Да и как тут оказались старые журналы? Мне помнилось, что я выбросил их все на помойку, когда проводил в доме уборку. Последними из зала уходили Сеня и Маша, но с какой стати им устраивать в нашем жилище пожар? Нет, это невозможно, решил я. Но тогда подсвечник повернули после их ухода. И вновь передо мной замаячила тень кого-то восьмого, чьи явные и неявные следы ощущались повсюду. И либо я схожу от подозрительности с ума, либо эта хитрая бестия хочет нас всех тут угробить. Чего проще спалить дом со всеми гостями и хозяином, когда на них навалилась непонятная сонливость? Если бы я только знал, кто это и где его искать!.. Я беспомощно оглянулся, чувствуя, что силы наши не равны, со мной просто играют в прятки, и мне захотелось заорать во весь голос, чтобы этот Некто вышел, объявился, показал свое лицо… Но другой крик, страшный, истерический, ворвался в зал и оборвал мои мысли. Кричала женщина из комнаты номер три, там, где разместились Барсуковы. И я почему-то подумал, что ее убивают – убивает муж, Сеня, дознавшийся о связи своей жены с Колей Комочковым. Я знал о его ревнивом характере, и такое предположение могло иметь основания. Не раздумывая, я бросился в их комнату. Но моим глазам предстала другая картина: не окровавленная Маша, а бьющаяся в объятиях Сени, который успокаивал ее, как только мог.

– Там… там… – повторяла она одно слово и указывала рукой на застекленную веранду.

За моей спиной уже появились Милена и Комочков, прибежавшие на крик из соседних комнат, а вскоре появился сонный и злой Марков.

– Когда же это кончится? – сердито спросил он. – Сумасшедший дом какой-то! Что произошло на этот раз?

– Не знаю! – ответил я. – Ее что-то напугало на веранде.

– Так пошли поглядим!

Мы с Марковым и Комочковым обошли чету Барсуковых и открыли дверь на веранду. Здесь в кресле-качалке удобно устроилась моя резиновая кукла-монстр с изуродованным лицом трупа. Среагировав на звук, она повернула к нам свою голову и прошелестела заложенную в магнитофон фразу: «Крови хочу, крови! Наконец-то ты явился – иди ко мне!» Потом раздался положенный по программе жуткий смех. У Комочкова отвисла нижняя челюсть, и даже Марков слегка побледнел, не разобравшись, кто перед ним сидит в кресле-качалке. Кукла вновь произнесла свою зловещую фразу и засмеялась. Я подбежал к ней и стукнул по голове, где находился выключатель. Кукла-монстр обмякла и замолчала, уставившись на нас с какой-то обидой, словно мы не оценили ее самых добрых намерений.

– Все в порядке, – сказал я, поворачиваясь к друзьям. – Это всего лишь кусок резины и моток проволоки с катушками.

Но одного я не мог понять: как кукла оказалась здесь, на веранде? Ведь после того случая с Мишкой-Стрельцом я выпустил из нее воздух и унес в свою комнату, засунув в платяной шкаф. Кто вновь «оживил» ее и притащил сюда? Никто из моих друзей не знал, что у меня имеется эта штука. Кроме Милены.

Мы вернулись в комнату. Я тащил за собой куклу, ухватив ее за ногу, и голова монстра мягко шлепалась об пол. Увидев это чучело вновь, Маша опять закричала, а Сеня закрыл ей рот ладонью.

– Это все твои проделки? – прошипел он в мою сторону. – Завтра же мы уедем отсюда!

– Да будет… будет вам, – попытался я их успокоить, а Марков грозно произнес:

– Вадим, убери этого своего гада куда-нибудь подальше. У меня самого мурашки по коже бегают.

– Нет, сначала я ему набью морду! – пообещал Сеня, непонятно кого имея в виду: «гада» или меня? Но я счел за благо побыстрее ретироваться вместе со своей ношей в мою комнату.

Так, не хватало нам еще всем здесь перессориться… Ну ничего, подумал я, утро вечера мудренее. Если, конечно, оно когда-нибудь наступит, вопреки прогнозу Ксении. Может быть, нам всем уехать завтра же из Полыньи? Погрозив кукле кулаком, я выпустил из нее воздух и снова засунул в платяной шкаф. А дверцу еще и запер на ключ. Теперь не выберется. Если только вновь ей не помогут этого сделать. Вскоре пришла Милена, держа в руке зажженную свечку.

– Маша успокоилась, – сообщила она. – Твои шутки порой заходят слишком далеко.

– Да не делал я этого! – разозлился я.

– А кто же?

– Не знаю! Может быть… здесь, в Полынье, климат такой – неодушевленные вещи оживают. А что? Сидела она себе в шкафу, надоело, встала и погуляла, приперлась на веранду…

– Не глупи. Давай лучше ложиться спать. Все уже разошлись по своим комнатам.

Но нас ожидал еще один сюрприз… Едва Милена откинула одеяло, как в ужасе отшатнулась и прижалась ко мне. На простыне лежала гадюка. Судя по всему, та самая, которую притащил с болота Марков.

– Только, ради Бога, не ори! – шепотом произнес я. – У меня уже уши болят от ваших криков. Вот сейчас я точно набью кому-нибудь морду!

– Он же знал, как я боюсь змей, – чуть не плача сказала Милена. – Ведь специально нам подсунул!

Я выскочил из комнаты, а Милена поспешила за мной. Маркова мы застали уже лежащего в постели. Тепленького. Я рывком сорвал с него одеяло.

– Ну, что там опять случилось? – рассвирепел он. – Вы дадите мне когда-нибудь спать или нет?

– А ты пойди погляди, что у нас в постели валяется! Зачем ты нам гадюку подложил? Хорек налоговый.

– Какую гадюку? – Марков недоуменно уставился на нас, потом полез к тумбочке, открыл дверцу и вытащил узорчатую змею. Теперь пришел черед удивляться нам.

– А… там? – Милену начала бить мелкая дрожь.

– Пошли посмотрим, – деловито предложил Егор, натягивая джинсы. – Но если вы меня разыгрываете – берегитесь!..

Мы вернулись в нашу комнату, и я посветил фонариком на постель. Змея не подавала признаков жизни и в точности походила на ту, которая лежала в тумбочке Маркова. Впрочем, все гадюки выглядят одинаково. Но вдруг… она шевельнулась… приподняла узкую головку. Изо рта высунулось раздвоенное жало…

– На-зад! – скомандовал Марков, отстраняя меня и Милену руками. – Чертовщина какая-то… Может быть, это хахаль той, моей, и приполз к своей подруге?.. Такое бывает, я знаю. Сходить, что ли, за пистолетом?

– Не надо устраивать в моем доме пальбу. Да еще в три часа ночи.

Я осторожно, боком, подошел к постели и снова набросил на гадюку одеяло. Мы услышали тихое шипение. Затем я нагнулся и вытащил из-под кровати меч. Выставил перед собой, держа обеими руками.

– Егорушка, по моему сигналу откидывай одеяло, – шепотом произнес я. – Раз, два, три! – Одеяло взметнулось вверх, а я с размаху ударил мечом по узкой ленте, разрубив гадюку пополам. Обе половинки змеи продолжали извиваться, а Милена, глядя на них, громко вскрикнула. Не удержалась все-таки… Через некоторое время гадюка издохла, как-то свившись в клубок. А в нашу комнату уже заглядывали разбуженные Барсуковы. Если, конечно, они вообще ложились.

– Что это? – прошептала Маша.

– Змея… – Я подцепил кончиком меча обе половинки и выбросил их в открытое окно.

– Откуда? – спросил Сеня.

– Хрен его знает. Спроси что-нибудь полегче.

Я бы охотно поверил версии Маркова, что змея приползла к своей мертвой возлюбленной. Это было бы красиво и поэтично, но… Слишком многое подсказывало мне, что гадюку именно подложили в нашу постель. Возможно, даже каким-то образом усыпив ее на некоторое время. Чтобы мы также приняли ее за мертвую, взяли в руки. Все события этой сумасшедшей ночи складывались в одну цепочку: первоначальный жуткий крик, который не принадлежал никому из нас, когда Марков погасил свечи; перевернутый подсвечник над журналами; кукла на веранде, пришедшая туда самым чудесным образом; наконец, эта гадюка…

– Я сегодня ни за что не усну! – прошептала Маша.

– А я больше никогда не лягу в эту постель, – добавила Милена.

– Ладно, будите Комочкова, – сказал я. – Я должен сообщить вам очень важную вещь.

И когда все собрались в зале (кроме Ксении, которую не стали тревожить, – да это было бы и бесполезно), я рассказал им все, что произошло со мной в поселке Полынья за последнюю неделю, о своих подозрениях по поводу смерти деда, о попытках меня запугать, а позже – убить на спиритическом сеансе, о таинственном сожителе в нашем доме, о Волшебном камне и Девушке-Ночь (не упомянув лишь о моей встрече с нею), о Намцевиче и докторе Мендлеве, о проповеднике Монке и пекаре Раструбове, о тетушке Краб и всех остальных людях, с которыми меня свела судьба в этом поселке… Даже упомянул об исчезнувших тетрадях деда, которые, теперь я понимал это, могли играть важную роль во всей этой таинственной истории, отдающей мистическим привкусом и хладнокровным практицизмом. Я почему-то не сомневался, что за всеми загадочными событиями стоят реальные люди. И Марков с его трезвым аналитическим умом сыщика был единственным человеком, который согласился со мной.

– Деда убили – это ясно, – сказал он. – И нам нельзя уезжать отсюда, пока мы не распутаем весь этот змеиный клубок.

– А я считаю, что нам нужно убираться из Полыньи как можно скорее, – не согласилась с ним Маша. – Я предчувствую надвигающуюся беду. На всех нас. Мы все здесь погибнем.

– Хорошо, – произнес Марков. – Пусть женщины и те, кто захочет – уезжают. Но я остаюсь с Вадимом.

– Ну, тогда и я тоже, – хмуро кивнул Комочков. – Будет о чем написать в газете.

– А мы – пас! – ответил за себя и свою жену Барсуков. – Мне здесь осточертело. И потом, у нас трое детей. Кто о них позаботится?

– Пожалуй, и мы с Ксенией присоединимся к вам, – задумчиво произнесла Милена, и мне это было слышать больнее всего, хотя я и понимал, что она права. И я не мог рисковать ее жизнью. Жена не должна отвечать за поступки мужа.

Так мы разделились. Но наутро судьба преподнесла нам скверную шутку: и те, кто хотел уехать, вынуждены были остаться против своей воли.

Никто из нас не ложился, Милена, Ксения и Барсуковы уже собирали свои вещи, когда в дверь моего дома постучалась тетушка Краб. Она принесла вкусные пироги с рыбой и сообщила, что ночью, во время грозы, со склонов гор сошел большой оползень, закупорив единственную дорогу в город. Такое уже случалось в прошлом году, и восстановительные работы заняли целый месяц.

И тогда и сейчас поселок Полынья оказался отрезанным от всего мира…