Текст книги "Мышеловка"

Автор книги: Александр Трапезников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Глава 15
Прибытие гостей

Рейсовый автобус пришел с большим опозданием, где-то около двух часов, но зато привез всех моих гостей и любимую женушку. Она спрыгнула первой и попала сразу же в мои объятия. Я поцеловал ее чуть вздернутую верхнюю губку и родинку на левой щеке и тут же вручил ей купленное у Зинаиды янтарное колечко. Милена недовольно поморщилась, сказав, что ненавидит янтарь. Вот всегда она так: говорит неправду, лишь бы позлить и как-то ошарашить меня. Такой уж у нее характер. Но колечко тем не менее немедленно надела на палец и залюбовалась им. Следом спустилась супружеская чета Барсуковых – оба они работали в каком-то рекламном агентстве, сочиняли стишки про шампуни, лосьоны и туалетное мыло. Потом посыпались и все остальные – журналист одной из молодежных газет Комочков, Ксения, любимая подружка Милены, и капитан налоговой полиции Егор Марков, как всегда нахохленный, словно озябший воробушек. С кем-то я обнялся, с кем-то поздоровался за руку, хотя все они были наши старинные друзья, с которыми мы были знакомы от десяти до двадцати лет. С Колей Комочковым я, например, сидел за одной партой, Барсуки жили в соседнем подъезде с незапамятных времен, капитан Марков вообще был моим каким-то троюродным родственником, а Ксения и Милена вместе ходили в одну спортивную секцию. В Москве мы часто собирались у кого-нибудь на квартире или выбирались на лоно природы, где жарили шашлыки, пили вино и веселились, пытаясь как можно дольше задержать уходящую молодость. Комочков и Марков были холостяками, Ксения также еще не выбрала себе спутника жизни, а Барсуковы успели наплодить троих «барсучат», хорошеньких и игривых, которым не хватало лишь трех характерных полосок на спине.

– Откуда синячище? – деловито спросил Марков. Он был небольшого роста, но жилистый и спортивный, а когда надо, то мог справиться и с тремя здоровенными отморозками.

– Из леса, вестимо, – отозвался я. – Дровишки собирал, да полено одно подпрыгнуло – и хрясь в глаз.

– Ты меня познакомь с этим поленом, я его обстругаю.

– Нет, это его какая-нибудь местная голубка клюнула, – предположила Ксения, дотрагиваясь до моего синяка. – С лиловой губной помадой.

– Не смей касаться моего мужа! – заявила Милена. – Своего заведи и трогай тогда сколько влезет.

– Нужен он мне больно, твой Вадик!

– Ах, значит, тебе мой муж не нужен? А ну забирай его немедленно.

– А что это за дырка такая на карте – Полынья? – спросил Комочков. Он был высокий и веснушчатый. Писал в свою газету в основном на бытовые темы и вел колонку уголовной хроники.

– Там живут вампиры, монстры и прочие чудовища с клыками, – пошутил Сеня Барсуков, который отличался веселым и незлобивым характером, а его супруга, изящная и подвижная брюнетка, Машенька, тут же сочинила стишок:

 
Мы приплыли в Полынью,
Где нам сунули свинью.
Хрюша симпатичная,
Как Вадим – отличная.
 

– Ты угадала, – отозвался я. – На ужин у нас будет поросенок с хреном.

– Если ты его приготовил сам, то я заранее отказываюсь, – сказала Милена.

– Можно подумать, что в нашем семейном гнездышке ты никогда не ела из моих рук ничего. По-моему, я не отходил от плиты ни днем ни ночью.

– Ночью надо заниматься другим делом, а не ловить кайф на кухне, – вставила Ксения, чьи волосы красились столь часто, что я уже забыл, каков их настоящий цвет. У нее были мелкие, но привлекательные черты лица, а тренированная шейпингом фигура – почти идеальная для тридцатилетней женщины. Когда-то у меня с ней был небольшой романчик, закончившийся неудачей и на который Милена посматривала сквозь пальцы.

– Берите свои сумки – дальше нам топать пешком, – сказал я, подхватывая вещи жены.

Мы тронулись в путь, весело переговариваясь и перебраниваясь. Так было всегда: стоило лишь нам собраться всем вместе, и легкое подтрунивание друг над другом не кончалось. Пока мы шли, беззаботно дурачась, мимо нас протарахтел на своем мотоцикле Петр Громыхайлов, глаза которого уже были налиты водкой и кровью. Да и транспортом своим он управлял как-то по наитию, вихляя из стороны в сторону. А потом в направлении города проехал джип «чероки» с тремя охранниками Намцевича. Они внимательно оглядели всю нашу процессию. И веселье мое почему-то пошло на убыль. Я вспомнил, что нас может ожидать в Полынье. И с тревогой подумал, имею ли я право подвергать жизнь своих друзей и жены опасности. Ведь совершенно неизвестно, как начнут развиваться события в этом поселке дальше. Не обернется ли все трагедией? Но мосты позади нас уже были сожжены…

Впереди показались черепичные крыши Полыньи, над которыми кружили вороны. Откуда они взялись, эти черные предвестники смерти? Но мои друзья продолжали веселиться, нисколько не проникнувшись внезапно поразившим меня унынием. Я по инерции отвечал что-то шутливое, а сердце продолжало сдавливать какое-то предощущение беды. Наконец мы подошли к моему дому. Возможно, за последнюю неделю я уже свыкся с его неказистым и мрачным видом, и он даже стал вызывать у меня нечто похожее на отеческую нежность к уродливому ребенку, но у друзей и жены это пристанище вызвало обидный для меня смех.

– Это и есть твое наследство? – спросила Милена, фыркнув.

– Его наследство в штанах, – тут же вставила Ксения довольно бесцеремонно. – А это какой-то ангар для искалеченных самолетов.

– Дом Эшеров, как у Эдгара По, – поправил Комочков. – Он не рухнет, когда мы войдем внутрь?

– Входите, входите, не бойтесь, – сказал я, открывая дверь. – Сейчас я покажу вам ваши апартаменты. Предупреждаю заранее: все комнаты проходные, так что не обессудьте. Все они соединяются друг с другом коридором, а третья дверь ведет в общий зал. Есть в некоторых помещениях еще и люки, через которые можно попасть в подвал или на чердак. Такая вот странная планировка, придуманная моим дедом. Все претензии по этому поводу – к нему.

– Наверное, он был большой шутник, коли построил такое чудище, – произнес Сеня Барсуков.

– А привидения в доме водятся? – спросила его жена. – Страсть как люблю заигрывать с нечистой силой.

– Еще наиграешься, – мрачно сказал Комочков и клацнул перед ее носом зубами.

– А мне нравится, – невозмутимо высказался Марков, и я благодарно взглянул на него. Хоть один человек не вытер ноги о детище деда. Но, оказывается, я поспешил с выводами. – В этой темнице наверняка произошло не одно убийство, – добавил Марков. – Я чую это.

– А может быть, еще и произойдет, – уточнил Комочков.

Я махнул рукой и начал разводить их по комнатам. Капитана Маркова поместил в первой, где был главный вход; Комочкова рядом с ним, на кухне; в третьей, с верандой, расположились супруги Барсуковы; в четвертой – с выходом на задний дворик, Ксения; ну а пятую я уже давно приготовил для нас с Миленой. Шестая комната оставалась незанятой. Я всем им дал ровно один час на отдых, а потом мы должны были собраться в общем зале.

Выпавший нам час отдыха мы с Миленой, не сговариваясь, решили использовать по-своему. Едва мы остались одни, как она прильнула ко мне, просунув руки под рубашку, а я приподнял ее и закружил по комнате. Иногда мы начинали вести себя как сумасшедшие, особенно если долго не виделись. Потеряв равновесие, я свалился вместе с ней на кровать. Потом в воздух полетела одежда, плавно опускаясь на пол… Но, очевидно, я слишком понадеялся на свои силы, которые были небеспредельны и чей запас сильно поизрасходовала ночная ведьмочка. Порох перед встречей с женой надо держать сухим.

– Ты сегодня не в форме, – разочарованно произнесла Милена, приподнимаясь и поправляя прическу.

– Извини, – сказал я. И добавил: – Я по тебе очень соскучился.

– Не заметно. Наверное, нашел здесь уже какую-нибудь крыску?

– А ты? Чем занималась в Москве ты? Ездила по знакомым?

– Будем ссориться? Начинай.

– Нет. Иди ко мне.

– Вот это уже другой разговор.

И мы вновь прильнули друг к другу. Все-таки мы представляли довольно странную пару, с абсолютно разными характерами и темпераментами, и, по идее, давно должны были разбежаться в разные стороны. Но, наверное, наши магнитные поля были заряжены на «плюс» и «минус», и вот это-то крепко-накрепко и сцепляло наши сердца. Другой такой ненормальной пары не было во всем свете. Взмокшие, уставшие от любви, мы так и уснули обнаженными, держа друг друга в объятиях.

Разбудила меня Ксения, которая накинула на нас простыню, а теперь недовольно отчитывала:

– Сам говорил – час, час! А уже прошло целых два. Где обещанное гостеприимство? Где развлечения? Где хотя бы холодное пиво? Все дрыхнут, как сурки. Марков куда-то ушел. Комочкова не добудишься. Барсуки заперлись. Вы тут как кошки… прости, Господи! Давайте вставайте. Показывайте местные достопримечательности.

– Ксения, скройся! – сказал я. – Дай одеться.

– Эка невидаль! – ответила она, но все-таки удалилась.

Я растормошил Милену, которая сладко потянулась.

– Вставай, голубка нежная. Гости расползаются, как майские жуки.

Пока моя женушка облачалась, я решил удивить ее своей находкой и вытащил из-под кровати завернутые в покрывало мечи.

– Смотри, что мне осталось от деда! Такой штучкой запросто можно отсечь голову. Попробовать, что ли, на Комочкове?

– Прелесть! – сказала Милена, касаясь пальчиком острого лезвия. Но потом, видя написанное на моем лице неподдельное восхищение, добавила: – Дрянь порядочная… Сдай в металлолом.

– Нарочно меня злишь?

– А мне нравится, когда ты расстраиваешься.

– Почему, родная?

– Потому что ты становишься такой… беззащитный. Как черепаха без панциря. И тебя хочется приласкать.

– Дурацкая логика. Подобные черепахи годятся только для супа.

– Значит, я хочу тебя съесть. – И мы опять чуть не оказались в постели.

Стрелки часов показывали половину шестого. Я вышел в зал, взял в руки медное блюдо с деревянной колотушкой, приготовленные заранее, и три раза громко ударил. Гонг означал, что пора пить чай. В чисто английской традиции. Двери комнат стали отворяться…

– Чего гремишь? – спросил заспанный Комочков. – Пожар?

– Наконец-то проснулся, – ответила за меня Ксения. – А где Марков?

– Хозяин, пару чая! – приказал Барсуков.

– Я страшно проголодалась, – заметила его супруга. – Где обещанный поросенок?

– Его съел наш бравый капитан, – сказала Милена. И обернулась ко мне: – Ну, давай, миленький, тащи самовар, чего вылупился?

– Ты ведешь себя бесцеремонно, – отозвался я с некоторой долей обиды, но поплелся на кухню. Кто, кроме меня, накормит эту орду?

Мы все уже сидели за большим длинным столом и пили чай с приготовленным тетушкой Краб клубничным тортом, когда появился Егор Марков, неся в руке мертвую гадюку.

– На болоте убил, – гордо сообщил он, бросая ее на стол.

– Убери немедленно эту гадость! – завизжала Ксения, опрокинув чашку. Казалось, змея все еще продолжает шевелиться.

– А что, не нравится? – удивился капитан. – Смотри, какая прелесть, как шкурка переливается, блестит…

– Ну, ты, Егорушка, совсем того… – поддержал Ксению Комочков. – Ты бы еще дохлую крысу приволок.

– Не было там крыс. Только гадюки.

– А зачем ты вообще потащился на болото? – спросил я.

– Люблю острые ощущения. Это успокаивает мои нервы.

– А как ты ее замочил, сыщик? – поинтересовался Барсуков. – Из пистолета застрелил?

– Нет. Стану я тратить патроны. Палкой по морде. И весь разговор.

– Методы у тебя какие-то… бериевские, – сказала Милена. – Она хоть призналась в чем-нибудь перед смертью?

– Всю малину выдала. Отвезу ее в Москву и сделаю чучело. – Марков взял гадюку за хвост и унес в свою комнату. Потом присоединился к нашему чаепитию с совершенно невозмутимым видом. – Ну, какова будет программа на вечер? – деловито спросил он, отхватив огромный кусок торта.

– Праздничный ужин в десять часов, – ответил я.

– Снова будешь бить в свой медный таз? – усмехнулся Комочков.

– Предлагаю сыграть в карты, – сказала Ксения. – На раздевание.

– Ты этим в Москве занимайся, – остановил ее я. – А здесь наслаждайся природой.

– А вот я не понимаю, как можно ею наслаждаться? Цветочками вашими, травкой, закатом. Все это можно посмотреть в кино, не слезая с кресла. И комары не покусают.

– Ты, Ксюша, чахлое дитя каменных джунглей. Дай тебе волю, ты бы всю землю забетонировала.

– А ты, Вадимка, кактус на подоконнике. Еще неизвестно, когда зацветешь. Так и проторчишь в горшке всю жизнь.

– Отлезь от моего мужа, – вмешалась Милена. – Он хоть и кактус, но уколоть может. Знаешь, какие у него под кроватью мечи лежат?

– Какие? Покажи.

Не только Ксения, но и все остальные стали меня упрашивать, и мне пришлось сходить в комнату и принести свои трофеи. Оружие стало переходить из рук в руки.

– Славная сталь! – сказал Марков, рубанув воздух.

Комочков также махнул мечом, но угодил им по стулу, разрубив спинку.

– Ну, хватит, хватит! – Я отобрал у них мечи, чувствуя, что они изломают всю мебель.

– Пошли, погуляем? – предложила Маша Барсукова.

Мы согласились и через несколько минут вышли на улицу. Я хотел повести их к Волшебному камню – показать самую яркую достопримечательность Полыньи, но потом решил оставить это лакомство на другой раз. Кроме того, уже начинались сумерки, и идти в это время на болото было опасно. И я повел своих гостей к озеру.

– А где все жители? – спросил Сеня. – Никого не видно. Словно мы попали в царство мертвых.

– Они здесь рано ложатся спать, – сказал я. – Другой часовой ритм.

– Так в этом озере утонул твой дед? – произнесла Милена, когда мы подошли к берегу. Она держала меня под руку и прижималась к плечу.

– Да, – мрачно ответил я, и в этот момент над нашими головами сверкнула ослепительная молния, зигзагом расколов темное небо, на которое вновь наползли тучи. Через секунду ударил гром.

– Бежим скорее обратно! – вскрикнула Ксения. – Сейчас начнется жуткая гроза!

– А я люблю плавать в грозу, – хладнокровно отозвался Марков и стал не спеша раздеваться. Скинув одежду и оставшись в одних плавках, он полез вводу. Мы молча наблюдали за ним, зная, что остановить нашего капитана, если он что-то задумал, невозможно.

– Сумасшедший! – встревоженно прошептала Милена.

Марков нырнул, а затем поплыл вдоль берега, делая размашистые гребки и громко отфыркиваясь.

«А чем я хуже его?» – подумал вдруг я.

– Ну, кто еще смелый? – подзадоривая, крикнул Егор.

В это время начался дождь – сначала мелкий, словно бы подкрадываясь к нам, а потом сразу же открылись все краны и на нас обрушились потоки воды. Я уже сбросил с себя одежду и тоже полез в озеро.

– Куда, идиот? – крикнула мне вслед Милена.

Но я плыл к Маркову, не обращая ни на кого внимания.

– Хорошая водичка, – сказал мне капитан. – Теплая.

– Угу! – согласился я, нырнув.

Толща воды сомкнулась над моей головой, и я поплыл с открытыми глазами, всматриваясь в песчаное дно. Глупая мысль закралась в мою голову: что дед где-то здесь, рядом со мной. Что он не утонул, а просто превратился в какую-то большую рыбу, может быть в сома, и лежит где-нибудь под корягой, шевеля усами и поджидая меня к себе в гости. На ужин. Что едят сомы? Мелкую рыбу? Сейчас он встретит меня и пробулькает: «Здравствуй, внучек! У тебя нарядные жабры и плавники. Как я рад, что ты тоже превратился в сома. Вместе нам будет веселее…» Я вынырнул и огляделся. Оказывается, к нам уже присоединились Комочков и Барсуков. Они брызгались друг на друга, а сверху нас всех поливал еще и небесный водопровод. Три женские фигурки, съежившись, стояли на берегу.

– Давайте сюда! – крикнул им Марков. – Здесь посуше!

Первой решилась Милена.

– Только у меня нет купальника, – отозвалась она.

– Ну и что? – подал голос Комочков. – Мы с Барсуком тоже голые плаваем.

– Милена, прекрати! – строго сказал я, но она уже разделась и, обнаженная, ступила в воду.

– Класс! – выразился Марков, нырнув словно дельфин.

Оставшиеся на берегу две грации, оказавшись в меньшинстве, не стали себя долго уговаривать, предпочтя присоединиться к нашей теплой компании. Скинув с себя всю одежду, они поплыли рядом с нами. Над нами сверкали молнии и гремел гром, лились потоки воды, а мы плескались в озере, словно расшалившиеся дети, хотя каждому из нас было под тридцать. Конечно, это было полное безумие – плавать в грозу, но нами овладела какая-то долгожданная свобода, которая никогда не пришла бы к нам в пыльной и загрязненной, будто большая помойка, Москве.

– Три русалки и четыре пингвина, – прокричал Комочков. – А где тутошний водяной? Или он дрыхнет?

– Сейчас мы его разбудим! – откликнулся я и нырнул. И вдруг почувствовал, как у меня сжимается сердце: кто-то стискивал его железными пальцами, останавливал… Меня повлекло вниз, на дно… Я успел вынырнуть и глотнуть воздуха, но какая-то сила не отпускала меня. И я увидел сверкнувшую молнию, а потом воды озера сомкнулись над моей головой.

Глава 16
«Убийца в темном доме»

Очнулся я на берегу, а мне казалось, что я все еще плыву где-то в озере: кругом была вода. Потом я сообразил, что это льет немилосердный дождь, и услышал рядом с собой голос Маркова:

– Очухался, а притворяется мертвым. Вставай, великий утопленник!

– Кто меня вытащил? – спросил я, оглядывая стоящих возле меня друзей.

– Кто же, кроме нашего боевого капитана, способен на это? – сказал Комочков. – Я бы лично не пошевелил и пальцем.

Милена склонилась надо мной, присев на корточки.

– Дорогой, тебе лучше? – спросила она, чуть не плача. А может, уже и поплакала – кто ее знает?

– Чего-то сердце прихватило, – ответил я.

– А мы думали, ты комедию ломаешь, – сказал Сеня. – Все-таки мы все дураки, что полезли в воду.

– Во всем виноват Марков, – сердито произнесла Ксения.

– А я вас заставлял? – тотчас же откликнулся он. – Голову надо иметь на плечах.

– Вот у тебя-то ее и нет. Кочан какой-то с ушами.

– Пошли домой! – произнес я, поднимаясь. – Там будем браниться. В тепле. А я, как заслуженный утопленник Советского Союза, помирю вас.

Пока мы шли обратно к дому, Милена держала меня под руку, словно боялась, что я сейчас вырвусь и снова нырну в озеро.

– Что же ты меня так пугаешь, негодник? – сказала она шепотом.

– А что бы ты стала делать, если бы я действительно утонул?

– Вышла бы замуж за Маркова. Я ему давно нравлюсь.

– Тогда Егорке не надо было бы меня спасать…

– Это он действительно сглупил.

– Может быть, вернемся и повторим финальную сцену?

– Нельзя войти в одно и то же озеро дважды. Мы придумаем что-нибудь другое. Такое же душещипательное.

– Хорошо, – согласился я.

Тогда я еще не знал, насколько наш разговор будет близок к истине. Когда мы вернулись домой, меня освободили от кухонных обязанностей, а подготовкой к ужину занялись женщины. Разогрели долгожданного поросенка, достали с ледника холодную закуску и все остальное, а Комочков стал открывать бутылки. Наконец стол был полностью сервирован, и мы уселись, горя желанием немедленно приступить к трапезе. Аппетит после купания в озере разыгрался нешуточный. Даже у меня, наглотавшегося доброй порции воды. И хотя я чудом избежал смерти, но меня не покидало какое-то странное ощущение, что я повторяю путь деда, и мое сегодняшнее спасение – лишь отсрочка. Самое главное ожидает не только меня, но и всех нас, явившихся в Полынью с беззаботным весельем, впереди.

Марков постучал вилкой по бокалу, призывая всех к молчанию.

– Хочу сказать тост! – произнес он строго. – Втяните языки и слушайте. Мы собрались здесь благодаря усилиям нашего дорогого полупокойника Вадима Евгеньевича Свиридова. Но есть еще одно обстоятельство, которое заставляет меня внести минорную ноту в наш праздничный ужин. Это – нелепая и трагическая смерть Арсения Прохоровича, моего дальнего родственника и кровного деда Вадима, в чьем доме мы имеем честь пребывать. Я мало знал этого воистину замечательного человека, но был много наслышан о его феноменальных способностях. Он исцелял людей – а это высшая мудрость и истинное призвание, которое дано не каждому. И если он сейчас… слышит нас, то пусть возрадуется и пребудет в мире и вечном покое! Помянем его, друзья, и не будем забывать о тленности всего сущего и близости неизбежной смерти! – Закончив свою витиеватую тираду, Егор лихо опрокинул в себя водку, не позабыв крякнуть при этом.

– Ну… ломанул! – с завистью произнес Комочков. – Где это ты так тостировать научился?

– Приходится, понимаешь ли, пить с разными барыгами ради дела, – ответил Марков, пережевывая ветчинку.

– А правда, что твой дед был… колдуном? – спросила вдруг Ксения.

– Не знаю. Наверное. Так он сам себя называл, – сказал я.

– И может явиться ночью? Как привидение?

– Ровно в полночь, – уточнил Комочков. – К тебе первой. Ты еще никогда не соблазняла привидение? Приготовься.

– А он был симпатичный мужчина?

– Как наш Вадим. Он и сам, должно быть, колдует по ночам. Лапки лягушек варит.

– Милена, твой муж знает какие-нибудь заклинания? Чем он тебя приворожил?

– Не скажу, – ответила Милена, поглаживая мое плечо.

А гроза тем временем продолжалась и становилась все сильнее и сильнее. Дом буквально сотрясался от сильных порывов ветра, и казалось, что на поселок надвигается ураган. В зале не было окон, возле стен горели лишь свечи, но мы все ощущали, что где-то над крышей сверкают молнии, и слышали рокочущие раскаты грома. Все это сливалось в какую-то тревожную симфонию дождя, ветра и грома, щемящих душу звуков, словно небесный оркестр принялся исполнять свой траурный марш. И мы, сидящие за столом, будто бы справляли поминки, и даже шутливый разговор не мог помешать напряженному ожиданию чего-то сверхъестественного, которое обязательно должно было случиться.

– Страшно как-то, – сказала вдруг Маша, оборвав подтрунивание Комочкова.

И он не стал продолжать, умолкнув на полуслове. Маша выразила чувства всех нас. Возможно, лишь Егор Марков не был охвачен этим мистическим страхом, который явился невесть откуда, проникнув в полутемный зал. Он продолжал орудовать большим кухонным ножом, разрезая поросенка на блюде на равные порции. Он был по-прежнему абсолютно спокоен и невозмутим.

– Ну, вот и готово, – сказал наш капитан. – Можно приступать жрать.

– Ты бы выражался поблагороднее, – заметил Комочков.

– Неужели ты ничего не чувствуешь, Егорка? – спросила Милена.

Марков покрутил головой, принюхался.

– Чувствую ароматный запах, – сказал он. – А что? Поросенок должен пахнуть навозом?

– Да нет же! Мне кажется, что сейчас кто-то незаметно вошел сюда и уселся рядом с нами. Восьмым.

Все притихли, опасливо оглядываясь.

– Тебе надо в Баден-Баден ехать, на воды, – произнес Марков, отправляя в рот кусачек мяса. – Вадим, отправь свою жену лечиться. У нее нервы не в порядке.

– Но я тоже чувствую это, – сказала Ксения, расширив от ужаса глаза.

– И тебя туда же! – вынес свой вердикт капитан. – В одну палату. А на дверь – амбарный замок. Ну, кто у нас еще страдает головокружением от страха? Будем дрожать или начнем есть поросенка?

Комочков молча разлил мужчинам водку, а дамам – вино.

– Все дело в грозе, – сказал он. – Электрические заряды в воздухе аккумулируют атавистическое начало в человеке. И он, словно пещерный житель, стремится спрятаться как можно дальше. Кроме того, новая обстановка… странный дом… Все естественно. Не надо их ругать, Егор. Мне и самому как-то не по себе.

– Если не ошибаюсь, ты был в некоторых горячих точках. Где стреляют. Неужели там тебе было спокойнее? – ядовито спросил Марков.

– Как ни странно – да. Война есть война. Там враг ясен. А вот когда его не видно и не слышно, но ты ощущаешь его присутствие, то… Все непонятное вызывает помутнение рассудка. Спокойный человек становится легковозбудимым, храбрец – трусом. А философ, привыкший докапываться до самой сердцевины непознанного, превращается в истеричную и нервную девицу, если ему выпадет счастье провести ночь на кладбище, среди мертвецов. Вспомните гоголевского Хому. Кажется, он сдвинулся с ума, когда на него полезла вся эта загробная нечисть?

– Ты, Коля, возбудитель вируса, только не гриппозного, а мистического, – сказал Марков. – Я читал некоторые твои статьи о полтергейсте в московских квартирах, о всякой загадочной чертовщине. Все это ерунда. Вам, журналистам, специально приплачивают, чтобы вы пугали народ. Когда человек начинает думать о небыли, то уже не обращает внимания на бытовые трудности. Все вы, газетчики, продажные девки. Вас надо пороть при большом скоплении зрителей.

– Хватит задираться, – остановил его Барсуков.

Но Маркова понесло на всех парусах. Он даже поднялся со своего стула.

– Я докажу вам, что ваш страх связан не с теорией Комочкова о каких-то там параллельных мирах, которую он старательно развивает на страницах своей бульварной газетки, а с элементарным невежеством. И переутомлением. – Егор вышел из-за стола, и мы еще не понимали, что он собирается сделать.

– Что ты задумал, Егорушка? – спросила моя Милена.

– Хочу сыграть с вами в одну игру.

– А как она называется?

– «Убийца в темном доме».

– Чего-то я не слышал о такой… – проворчал Сеня. – У нее хоть есть правила?

– Правила пишутся по ходу игры.

– Я категорически отказываюсь, – произнесла Маша, но Марков уже подошел к первому подсвечнику и потушил его.

– Эй, эй! – крикнул я. – Хватит дурачиться!

– Пусть гасит, – мрачно откликнулся Комочков. – Ему же хуже будет.

Прежде чем мы успели остановить Маркова, он быстро обошел зал, задул все свечи, и все вокруг погрузилось в темноту. Потом где-то хлопнула дверь. Очевидно, Егор вышел из зала.

– Индюк налоговый, – сердито произнесла Ксения. – Как его только в полиции держат?

– А там все такие, – отозвался Сеня.

– Я не могу найти свою вилку. И стакан, – сказал Комочков. Что-то на столе звякнуло, опрокинулось. – Кажется, я разлил водку… – добавил он.

– За это тебя надо убить, – тотчас же произнес Сеня. – Раз игра называется «Убийца в темном доме», то должен быть и труп. Непременно. Вот ты им и станешь.

– Хватит вам, – вмешалась Маша. – Это не смешно.

Все это стало мне напоминать недавний спиритический сеанс в доме Дрынова. Не хватало лишь, чтобы кто-нибудь снова подбросил электрические провода к моему стулу. Если дух Бориса действительно существует и блуждает где-то по поселку, то здесь его ждет гостеприимный прием с развлечениями. Рядом вдруг громко взвизгнула Милена.

– Эй! – шепотом сказала она. – Кто-то коснулся моей ноги. Это ты, Вадим?

– Я даже не пошевелился.

– А кто же тогда?.. Коля, ты?

– Если это Комочков, я ему морду набью! – пригрозил я.

– Была охота лезть к твоей жене, – пробормотал он. – Я пытаюсь водку нащупать.

– Может быть, он не там щупает? – предположила Ксения.

– Ой! – опять взвизгнула Милена. – А теперь кто-то до головы дотронулся… Брысь! У тебя здесь нет кошек?

– Была одна, прожорливая. Федором звали. Может, вернулась?

– А куда Егор подевался?

– Ну, все, надоело! Сейчас я включу свет. – Я поднялся и на ощупь направился к выключателю. Но сколько ни щелкал – электричества не было.

– Наверное, Марков заранее вывернул пробки, – предположил Сеня. – Вот скотина!

– Или что-нибудь случилось на станции, – ответил я. – Во время такой грозы могли отключить электроэнергию. Либо провода оборвались.

– А есть здесь автономная подстанция, в Полынье?

– Есть. Только генератор слабенький. Вряд ли его сегодня пустят. У кого есть спички? Зажжем хотя бы свечи.

Но спичек ни у кого не оказалось.

– Моя зажигалка пропала, – сказала Ксения.

– И моя тоже, – отозвалась Милена.

– Это все работа Маркова, чтоб ему провалиться! – высказался Сеня. – Он все заранее продумал. То-то сидел с таким хитрым видом, морда аж светилась…

– Ну что, так и будем сидеть в темноте? – спросила Маша.

– Пойду пошарю на кухне, – сказал я. – Где-то у меня там валялся коробок.

– Не ходи! – жалобно попросила Милена. – Мне страшно.

– Глупости. Егор только того и желает, чтобы мы все тут смертельно напугались.

Я потерял в этой кромешной темноте ориентировку и не знал, где находится кухня. Осторожно двигаясь вдоль стенки, я нащупал какую-то дверь и толкнул ее, оказавшись в комнате номер шесть, той самой – пустующей, которую не занимал никто из моих гостей. Помещение лишь на мгновения освещалось сверкавшими за окном молниями. Теперь надо было идти вправо по коридору, и тогда бы я добрался до кухни, миновав комнату Маркова, где был главный вход в дом. А слева находились наши с Миленой апартаменты. Подумав, я решил сначала идти к себе, чтобы взять фонарик. Но едва я вошел в свою комнату, как где-то позади меня раздался страшный, чудовищный вопль, который мог принадлежать и мужчине и женщине, но, скорее всего, какому-то нечеловеческому существу. Этот крик внезапно оборвался, словно его остановила чья-то рука, а меня всего просто передернуло. Неприятное ощущение еще больше усилилось, когда чья-то тень мелькнула передо мной и выскользнула из комнаты через вторую дверь. Я быстро схватил со столика фонарик и посветил вокруг. Комната была пуста, но здесь явно кто-то побывал. Я интуитивно чувствовал это. Между тем в зале раздался еще один крик, голосила женщина. Кажется, это была Ксения. А потом кто-то побежал по коридору. В довершение всего и на чердаке послышались чьи-то осторожные шаги. Я выскочил в зал, направив фонарик на моих гостей. Но за столом сидели только двое: Маша Барсукова и Милена. Остальные стулья были пусты.

Обе женщины смотрели на меня широко раскрытыми глазами, в которых таился страх.

– А где… все? – недоуменно спросил я. – Кто кричал?

– Ксюша, – с трудом выдавила из себя Милена. – А кто вопил первый раз – не знаю. Кажется, где-то в подвале…

– Потом Ксения вскочила и убежала, – добавила Маша, тесно прижимаясь к моей жене. – А Коля и Сеня пошли ее искать.

– Оставайтесь здесь, – предупредил их я. – Что-то странное творится в доме. Мне это не нравится.

– Ты хочешь нас бросить? – испуганно спросила Милена.

– Ничего с вами не случится. Если будете сидеть на месте. А я пойду поищу их.

Я открыл дверь в комнату номер три, где разместились Барсуковы, и пошел налево, в сторону кухни. Но здесь тоже никого не было. Между тем кто-то продолжал передвигаться по чердаку, там что-то рухнуло и загремело. «Марков, гад! – подумал со злостью я. – Всех довел до белого каления». Я пошел по коридору, миновал его комнату и добрался до шестой, откуда вела лестница на чердак. Поднявшись по ней, я отворил люк и выбрался наверх. Подсвечивая себе фонариком, я сделал несколько шагов и тотчас же угодил в собственную ловушку – в разбросанную по полу проволоку-петлю. Обе мои ступни оказались опутанными этой заразой. И в это время хлопнул второй люк, который вел в комнату номер три: кто-то поспешно покинул чердак. Я знал, что из этой проволоки мне не выбраться. Если я начну распутывать ее, то скорее всего руки будут намертво схвачены тонкими металлическими петлями. Это славное изобретение успешно применялось на наших границах и предназначалось для нарушителей и диверсантов.