Текст книги "Все цвета радуги (Оракул Вселенной - 3)"

Автор книги: Александр Соболь

Соавторы: Валерий Шпаков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– В нашем мире мы все – я, Рангар, Лада и те мерзавцы, которых мы преследуем, – входили в оппозицию к тогдашнему правительству и мечтали его свергнуть. Мы подготовили восстание, но в последний момент нас кто-то предал, и руководителей восстания арестовали. Нас тоже, хоть мы принадлежали к среднему звену. И посадили в тюрьму... у вас же есть тюрьмы?

– А как же без тюрем-то? – искренне изумился Президент. – Хотя в последнее время я значительно уменьшил их число... казнить врагов, знаете ли, гораздо дешевле, чем содержать в тюрьмах.

– М-да... Так вот. Поскольку, как вы заметили, техника нашего мира намного выше вашей, то и тюрьмы у нас устроены по-особому. У нас нет ни крепких высоких стен, ни колючей проволоки под напряжением, ни многочисленной охраны. Все заменяет вот такой обруч. Дело в том, что тюрьма на определенном расстоянии окружена кольцом специального излучения. Оно совершенно безвредно для человека, но активирует взрыватель обруча, если он вступит в контакт с этим излучением, и преступнику, вознамерившемуся бежать, просто отрывает голову.

– Гениально! – захлопал в ладоши Президент. – Я немедленно дам команду моим ученым заняться разработкой подобного устройства... но не для преступников в тюрьмах, нет! Я надену такие обручи на всех и каждого... а включатель подрыва буду постоянно носить с собой... Ха! Ты даже не представляешь, пришелец, какую глубокую и плодотворную идею подарил мне!.. Да я теперь всех!..

Президент крепко сжал кулаки, глаза его пылали фанатичным блеском. Зоров непроизвольно поежился. С одной стороны, реакция правителя однозначно указывала, что он не знает истинного назначения "ошейников", и это, конечно, было хорошо... Но у медали, как водится, имелась и обратная сторона, и Зоров ужаснулся в глубине души, явно не предвидя такое развитие идеи древнего режиссера...

– Гм... – произнес Президент после долгой паузы. – Я даже, наверное, помиловал бы вас за эту идею... но уж очень вы меня достали... Ладно, так что там было дальше?

– Одному из наших сторонников, оставшемуся на воле, удалось подкупить инженера, ведавшего генератором этого излучателя, и он в условное время отключил его. Так нам удалось бежать.

– Вот-вот, доверять никому нельзя, ни в одном из миров, – сделал глубокомысленный вывод из услышанного Президент.

– Убежать-то мы убежали, но обручи остались. А сконструированы они таким образом, что любая попытка снять его насильственно – распилив, скажем, приводит к взрыву. Нужен специальный, особый ключ.

Зоров незаметно перевел дух и искоса посмотрел на Рангара. Тот стоял с каменным выражением – ни один мускул не дрогнул на его лице, пока Зоров нес эту чушь. Видимо, Рангар понял, что брат что-то задумал, и это "что-то" дает им шанс... возможно, единственный.

– Гм... – сказал Президент. – Звучит правдоподобно. Особенно учитывая, как грохнул при кремировании тела твоего, пришелец Рангар, лжесына. (При этих словах Рангар сильно вздрогнул). Едва ли не четверть крематория разнес... Но я все-таки не понимаю...

– Сейчас я закончу, и все станет ясно, – не очень вежливо перебил Президента Зоров и продолжил: – После побега мы, естественно, вынуждены были скрываться. И тут нам стали известны имена предателей, и мы поклялись отомстить. Вероятно, ваш изощренный в подобного рода коварстве ум уже сообразил, что преследуем мы именно этих негодяев. Тем более что они похитили сына моего брата... очевидно, на крайний случай. А может, уже перед побегом в черных замыслах предателей фигурировала возможность создания точной копии Олвара... но с полным подчинением этим негодяям.

– Не знаю, кто из вас – большие негодяи, – проворчал Президент. – Скорее всего вы стоите друг друга.

– Тем не менее вы помогли им, а не нам, – сказал Зоров, вновь пытаясь изобразить почтительность. А вдруг, подумал он, после такого моего рассказа дрогнет сердце Президента. О, как он ошибся!

– Они подарили оружие, которое действует! – взъярился Президент. – А вы, мало того, что низко обманули меня, так еще и покалечили!

– Но и вылечили! Тем более я предупреж...

– Заткнись! И слушай! Когда вы попадали, схлопотав по резиновой пуле в затылок, славный мальчик пнул эту вашу Ладу ногой и простыми словами высказал все, что он о ней думает. После чего та немедленно хлопнулась в обморок баба, чего с нее взять! Мальчик свою задачу выполнил полностью, и я его умертвил. Зря только Черный воин не предупредил об обруче... теперь крематорий долго восстанавливать придется... Ну, это мои проблемы.

– И что Лада? – впервые вклинился в разговор Рангар. Зоров даже дернулся настолько надсадно, хрипло прозвучал голос брата.

Президент хмыкнул.

– Провалялась несколько суток в отключке... горячка с ней приключилась, что ли. Пришлось тоже воспользоваться этим вашим чудо-лекарем. Единственная, разрази вас небеса, полезная вещица досталась! Дал бы сразу – глядишь, и отпустил бы...

– Так в чем же дело? Диагност-аптечка у вас, будем считать это нашим подарком...

– Запомни, иномирянин: кем-кем, но дураком я не был никогда. И у тебя еще язык поворачивается произнести это высокое слово – подарок?! Ну, ничего. Это все вам зачтется.

– Так все-таки, что с Ладой? – упорно гнул свое Рангар, не обращая внимания на перипетии разговора брата с Президентом.

Президент перевел взгляд на Рангара и ухмыльнулся уж и вовсе гнусно.

– А ничего. Пришла в себя твоя краля. Да только лежит все время и в одну точку смотрит. Не ест, не пьет, бормочет что-то под нос непонятное. На вопросы не отвечает, на оклики не реагирует. Может, умом тронулась. А может, придуривается.

Рангар поник головой. Воцарилась тишина.

– И что же вы удумали сотворить с нами, господин Президент? – хмуро спросил Зоров, стараясь, однако, не давать воли кипевшей в нем ненависти. Пока оставался хоть призрачный шанс отделаться, что называется, малой кровью, он обязан был держать себя "в рамках". Он даже злился на себя за импульсивную вспышку в начале их беседы. О, как он был наивен!..

– А вот что, милые-родимые пришельцы, вот что... – задушевно проворковал Президент. – Судя по всему, вы отменные бойцы. Поэтому я дам вам по вашему же мечу, и вы будете драться не на жизнь, а на смерть. А чтоб все было без дураков, ставлю дополнительное условие... твоей жены, пришелец Рангар, касаемое... Если вы не по-настоящему будете драться, то все трое погибнете в мучениях поистине нечеловеческих. И очень, очень долгих. Уж тут я мастер, можете не сомневаться. Ну а уж мой палач Практу... не дай Бог вам с ним свидеться! Опять же ежели вы друг дружку быстренько попротыкаете мечами, чтобы, значит, мук избежать, Ладе вашей втройне достанется, за каждого, так сказать, чашу мук испить придется. И не останется в мире проклятий, которые не извергнут ее уста на вас за долгие дни и часы мук воистину неописуемых... ведь я объясню ей, за кого она принимает их. Ну а что нас ждет в случае честного поединка и честной победы одного из нас, спросите вы. Отвечу. Если мои эксперты по боевым искусствам оценят поединок как честный и бескомпромиссный, ваша женщина тоже умрет – но мгновенно и безболезненно. Смерть павшего в бою также не назовешь мученической. Так что при таком раскладе двоим из трех, можно сказать, повезет. Но вот с победителем мой верный Практу позабавится всласть! На первый взгляд – парадокс: победитель обретает наихудшую участь. Но, судя по тому, что я узнал о вашем кодексе чести, победитель с радостью пожертвует собой и добровольно подвергнется мукам, чтобы от таковых избавить товарищей по оружию. Или я не прав?

Улыбка змеей скользнула по губам Президента, и было в ней яду больше, чем в любой из змей, реально существующих или существовавших в великом космосе.

Зоров посмотрел на Рангара. В глазах того плескалось безумие. Зоров напрягся изо всех сил, переливая свою энергию в брата, чтобы остановить гибельный распад сознания. И медленно, очень медленно глаза Рангара просветлели... вначале в них билась лишь боль, но затем мысль, крайним напряжением всех душевных сил внушаемая ему Зоровым, промелькнула в них... и Рангар стал прежним. Бойцом неустрашимым и для любого врага смертельно опасным. В каком бы безнадежном положении ни находился сам.

Зоров незаметно смахнул испарину со лба и обратился к Президенту максимально пренебрежительным тоном:

– Совсем недавно ты назвал меня шакалом. Но шакал не я, а ты. Потому что только трусливый и хитрый шакал может спровоцировать поединок двух могучих тигров, наблюдая его со стороны, при этом хихикая и потирая свои грязные лапы. Ты не оставил нам выхода, и мы вынуждены будем драться на потеху тебе и твоему шакалью. Но мы ставим одно встречное условие, не выполнение которого приведет к тому, что мы таки убьем друг друга... мы это можем сделать прямо сейчас, голыми руками... и тогда уж пусть с Ладой будет, что будет. Нам этого уже не увидеть.

Некоторое время Президент молчал с искаженным от ярости и злобы лицом. Затем усмехнулся, и усмешка эта показалась еще более жуткой, чем изуродовавший лицо пароксизм ярости.

– Что ж, шакал тоже тявкает на капкан, смертельной хваткой вцепившийся в его лапу... и капкану наплевать на это. Мне, естественно, аналогично. Но никаких условий я ставить себе не позволю.

– Тогда ты лишишься самого захватывающего зрелища в своей жизни. Мы и в самом деле великие бойцы, каждый из нас в одиночку справится с дюжиной лучших твоих спецов рукопашного боя. Тем более что условие-то – плевое.

Некоторое время Президент молчал. Затем лицо его вновь стало елейным, медоточивым, масленые глазки сузились в щелочки. Лично для Зорова эти перемены в облике этого негодяя из негодяев были наиболее пугающими.

– Ну отчего же мне не выслушать? – всплеснул он руками. – Выслушать, любезные мои пришельцы, я все могу. Но вот выполнить... – Он развел руками.

– Ты обещал, что если кто-то из нас двоих падет в честном бою, то Лада умрет легко и мгновенно, а пытки ожидают только победителя.

– Слово Президента!

– Тогда пусть Ладу умертвит уцелевший из нас!

– Гм... Это даже будет интересно. Принимаю!

– И пусть Лада присутствует на поединке!

"Или этот пришелец круглый дурак, или еще хитрее меня. Но нет, такого быть не может!" – пронеслось в сознании Президента. Своим умом и хитростью (которые он внутренне даже не разделял) Президент гордился и, в общем, не без веских на то оснований. Занять высший пост в государстве и удерживать его столько лет (несмотря на вполне Демократическую конституцию) – о, для этого воистину требовались недюжинные ум и хитрость! Так что вряд ли пришельцы переиграют его.

– Это тоже будет любопытно. Психологический, так сказать, этюд. Я не возражаю.

– Тогда когда начнем?

– А прямо завтра с утра. Здесь же. С применением необходимых мер безопасности. – Президент красноречиво взглянул на своих телохранителей, все так же державших на прицеле клетку. – Сегодня отдыхайте, сил набирайтесь, они вам завтра понадобятся (он хихикнул). Я прикажу хорошо накормить вас и даже велю сводить в баньку и выдать чистую одежду. В смертельных поединках должна быть своя эстетика (он снова хихикнул). Да, и еще одно: с этого момента и до начала поединка вас будут содержать раздельно. Это, значит, чтоб не сговорились какую-либо глупость учинить.

Хитер, хитер был Президент! Однако недаром на далекий прародине Зорова в народе говаривали:

"И на старуху бывает проруха". И там же, только во времена более поздние: "На каждую хитрую жопу найдется свой болт с левой резьбой". И, что характерно, находился! И неоднократно!

...Первым увезли Рангара. Когда его водворяли в только что доставленную другую клетку – копию предыдущей, – он обернулся и посмотрел на брата.

"Все будет хорошо", – твердо пообещали глаза Зорова.

Эту ночь они практически не спали, в ночной тиши своих камер совершая долгое и трудное восхождение к вершинам "саммай" (для не-японцев более привычен индийский синоним "самадхи"). И каждый из братьев отправил свой просветленный дух в полет, хотя в Оранжевом мире не существовало ни астрала, ни ментала, ни тем более высших уровней тонкой структуры информполя (как, впрочем, и во всем Преддверии). Но что-то такое было, не могло не быть, поскольку даже в мирах, сконструированных чьей-то могучей волей, обитали живые люди, и их собственные информполя, пугливые и слабые, несмотря на отсутствие единого информполя (которое каким-то немыслимым образом экранировалось в Преддверии), образовывали в каждом из радужных миров столь же слабые и робкие подобия ноосфер... и братья смогли отыскать друг друга, хотя бродили и спотыкались, как в кромешной тьме на плохой дороге. И уже соединив свои усилия, отправились на поиски Лады, и таки нашли ее... но натолкнулись на глухую стену закрытого сознания. Они долго и безуспешно пытались достучаться до нее, разрушить стену или хотя бы открыть маленький проход... но все было тщетно, пока Рангар, отчаявшись, не послал импульс огромной силы, заставившей содрогнуться хлипкую местную ноосферу. Но не мощь импульса сотворила чудо, а его содержание, ибо Рангар безмолвно крикнул, что было сил: "Ладушка!!! Наш сын Олвар жив!!! Наш настоящий сын жив!!! И он любит тебя!!!"

И случилось чудо: кокон, броней закрывавший душу и психику Лады, лопнул. Но таким огнем боли и отчаяния полыхнуло из него, что даже объединенная сила братьев едва устояла...

Президент, его личный секретарь-адъютант, дюжина телохранителей, премьер-министр Руо Пуг и десятка два наиболее высокопоставленных генералов уже удобно расположились в мягких креслах на галерее под защитой толстой стальной сетки, когда в сопровождении взвода автоматчиков доставили три клетки. Из одной вывели Ладу и в сопровождении двух солдат отвели на галерею напротив ложи Президента. Один из автоматчиков пододвинул ей стул, и женщина послушно села. Лицо ее напоминало застывшую маску, холодную и бесстрастную, смотрела она куда-то в пространство перед собой, но вряд ли ее пустые, остановившиеся глаза видели что-либо.

Рангар отвел от жены полный сострадания взгляд и метнул его на Президента. Теперь в его глазах вспыхнула такая лютая ненависть, что если бы он мог передавать энергию взглядом, то на месте Президента уже дымилась бы кучка пепла.

А Александр Зоров в этот момент сосредоточенно глядел в пол клетки, еще и еще раз прокручивая в мозгу сценарий долгого представления, которое он и Рангар намеревались показать Президенту и его приспешникам и которое, в случае реализации мизерного шанса на удачу, могло спасти их... Главными – и очень существенными – препятствующими факторами были хитрость, трусость и, как следствие, чрезмерная осторожность Президента.

Когда двери их клеток открылись, братья почти синхронно шагнули на холодный цементный пол.

"Да, это тебе не песок с опилками, тут особо не покувыркаешься", – хмуро подумал Рангар, пробуя сцепление с бетоном подошв странной обуви, которую им вместе с одеждой принесли сегодня утром.

Зоров тоже пошаркал ногами, выполнил несколько простеньких ката [ката (яп.) – комплексы формальных упражнений в карате и других видах восточных единоборств] и медленно направился к центру помещения, где уже их поджидали два меча.

...И вот они сошлись – два великолепных бойца, два брата, хоть и не рожденные одной матерью (Рангар вообще не был рожден в общепринятом понимании), но настолько близкие духовно, что этой близости могли позавидовать и настоящие братья-близнецы. И кто-то из них, по дьявольскому замыслу узурпировавшей здесь власть сволочи, должен был убить другого, обрекая себя на страшные муки, но тем самым выкупая право на легкую смерть для двух самых близких и дорогих существ.

А ведь этот подонок не оригинален, подумал Зоров, в земной истории описывался случай, когда отец вынужден был убить в схватке сына, чтобы избавить того от страданий и самому принять долгую и мучительную смерть... [Имеется в виду эпизод из романа Джованьоли "Спартак".] И вообще, несмотря на все многообразие проявлений зла в человеческих мирах, самые низменные его варианты отнюдь не могут похвастать разнообразием... действует, действует закон обратной пирамиды! Ну а здесь... здесь и сейчас... что же, они попробуют, как некогда любил приговаривать большой знаток старой музыки и великий десантник Джон Хоггинс, "запустить smoke on the water"... и не только в переносном смысле, черт побери! ["Smoke on the water" – название известной композиции знаменитой рок-группы "Deep Purple".] Он едва не ухмыльнулся – так позабавила его эта мысль, однако тут же вновь стал серьезным. Ибо ох как ничтожно мал был шанс "запустить smoke on the water"... Но – был, и надо сделать все возможное и невозможное, чтобы реализовать его.

Братья взглянули друг другу в глаза. Одна и та же мысль, одна и та же твердая решимость горела в них... вот они поклонились друг другу, как кланяются перед гокакукэйко равные по силе бойцы... вот отсалютовали мечами... застыли на несколько секунд в боевых стойках... [Гокакукэйко (яп.) – спарринг с равным по силе партнером в кэндо (поединке на мечах).]

И поединок начался.

Бой длился уже больше двух часов. Следуя заранее разработанной стратегии, Рангар, лучше брата владевший мечом, работал в основном в защите, отражая каскады ударов Зорова. Оба демонстрировали высочайшую технику, вдобавок совершенно неведомую в Оранжевом мире. Для правдоподобия, конечно, братья вынуждены были нанести друг другу с десяток мелких и не очень царапин, от чего одежда их превратилась в кровавые лохмотья, выглядевшие достаточно впечатляюще. Однако не только задачу создания максимального правдоподобия бескомпромиссной смертельной схватки сумели выполнить Рангар и Зоров – за более чем двухчасовой бой им удалось, применяя специальные приемы, вконец иззубрить и затупить клинки из великолепной крон-армаровской стали, что само по себе было непростым делом.

И вот, после очередной атаки Зорова, изобиловавшей каскадом сложнейших финтов и обманных движений, бойцы, как по команде, отскочили друг от друга метра на четыре. Оба тяжело, хрипло дышали, пот на лицах смешался с кровью, и кровь же капала на серый бетон пола... однако не собственные, раны интересовали соперников. Они внимательно осмотрели клинки, синхронно покачали головами, и Зоров, с присвистом выдыхая слова, сказал:

– Господин... Президент!.. Дальше этими... мечами драться невозможно. Это... уже не мечи... а палки.

На лице Президента светилось удовольствие.

– Вы доставили мне истинное наслаждение, пришельцы, своим действительно высоким мастерством. Я желаю как можно дольше продлить это наслаждение и разрешаю вам не только привести в порядок оружие, но и немного отдохнуть... и даже обработать и перевязать свои раны. Кроме того, вас покормят.

Он повернулся к секретарю-адъютанту и что-то тихо приказал ему. Вскоре два гвардейца вынесли и положили перед Рангаром и Зоровым по точильному бруску, перевязочному пакету, комплекту чистой одежды и корзине с бутербродами. Братья сбросили окровавленные лохмотья, обработали и залепили раны бактерицидным пластырем. Затем надели новую одежду, неторопливо съели бутерброды и лишь тогда принялись за заточку лезвий.

Трудились они изо всех сил, бруски стачивались и таяли на глазах, но сталь почти не поддавалась. Наконец, когда истончившийся брусок распался в руке Рангара на две половинки, он в сердцах швырнул их на пол и сплюнул, с неподдельной яростью прошипев:

– Этим барахлом только детские кинжальчики из алюминия точить!

В этот же момент переломился брусок и у Зорова; вначале он как бы с недоумением посмотрел на обломок в своей руке, затем перевел взгляд на брата. Внешне на его лице явственно читалось раздражение, а внутри...

Внутри у него все закаменело, и лишь нервы, едва ли не всамделишно превратившись в перетянутые струны, звенели тонким тревожным тремоло...

Ибо наступил самый ответственный момент их плана, его кульминация, когда на карту ставились три жизни, а может, и гораздо больше, чем три жизни, да что там может – наверняка...

– Ваше высокопревосходительство! – обратился Рангар к Президенту с очень натуральной смесью злости и отчаяния в голосе. – Так мы никогда не добьемся необходимой заточки! Эти мечи выкованы из особо прочной стали и закалены так, что даже алмазными шлифбрусками их надо обрабатывать полдня! Разрешите воспользоваться моим приспособлением для молекулярной заточки, и мы сможем через несколько мгновений продолжить бой!

Президент нахмурился, в глазах зажглись огоньки подозрительности.

– Да не оружие это, вы же сами толковали об этом! – теперь в голосе Рангара звучало чистое отчаяние. – А если вы в чем-либо сомневаетесь, пусть ваш гвардеец упрет мне ствол в затылок, когда я буду точить мечи, и вышибет мне мозги при малейшем подозрительном движении!

Некоторое время Президент размышлял. Подозрение – замшелое, на уровне дремучих инстинктов, – по-прежнему не оставляло его, но он также хорошо понимал, какой это весомый аргумент – прижатый к затылку автоматный ствол... К тому же за барьером из стальной сетки, которую не пробивала ни пуля, ни осколок гранаты, он чувствовал себя в относительной безопасности. Да нет, в самом деле, что они могут сделать, эти пришельцы?!

– Ладно, – проворчал Президент, – только я приму дополнительные меры безопасности. Второй ствол упрется в затылок твоему брату. А кроме того, расположенные вон там автоматчики, – он небрежно махнул рукой вверх, где под сводом помещения темнели бойницы с тускло отсвечивающими в них стволами, – при любом необычном развитии ситуации откроют ураганный огонь на поражение. Ну а после этого, как я обещал, займутся вашей дамой... очень плотно займутся. Так что если вы чего задумали, у вас есть время передумать. Поскольку никаких шансов у вас нет.

Рангар и Зоров кивнули, ничем более не выразив своих эмоций. Даже сейчас оба были уверены, что предмет, по удивительному наитию названный Зоровым "устройством для молекулярной заточки", не подведет. Ибо на самом деле он представлял собой резервуар со сжиженным газом под названием гамма-Т-нейротоксин. Разгерметизация контейнера приводила к очень быстрому переходу жидкой фракции в газообразную, молекулы которой обладали исключительно высокими летучими свойствами. Трех молекул нейротоксина хватало, чтобы вызвать у человека и высших белковых животных мгновенный паралич, напоминающий кататонический ступор. Вдохнувший гамма-Т-нейротоксин человек немедленно костенел, превращаясь в живую статую. Зоров и Рангар надеялись, разрабатывая свой план, что, если им удастся обмануть хитрого, осторожного и недоверчивого диктатора, сработают их "ошейники" и защитят от действия опасного газа. Ну а дальше, как говорится, дело техники...

Когда "заточной брусок" был доставлен и два гвардейца заняли свои позиции за спинами Рангара и Зорова, Рангар, чье сердце колотилось так, что казалось, трещали ребра грудной клетки, незаметно задержал дыхание и нажал черную кнопку... Не дыша, сымитировал заточное движение по лезвию меча... одно... второе... Газ шипел едва слышно, вытекая из многочисленных вскрывшихся отверстий, но для Рангара это шипение казалось громче рева Ниагарского водопада.

И тут он уловил как бы свежее дыхание, коснувшееся его лица, – так всегда включался "ошейник". Затем обострившимися до немыслимых пределов чувствами, среди которых были и шестое, и седьмое, и двенадцатое, он ощутил превращение гвардейца за спиной в статую отнюдь не Командора, и рискнул вдохнуть воздух...

"Ошейник" работал!!!

– Господин Президент! – громко обратился Рангар к настороженно вглядывающемуся в происходящее властителю. – Мой меч готов и я прошу разрешить заточить меч брата. – Это была условная фраза "Все в порядке". Впрочем, Зоров и сам понял, что все в порядке, смертельная бледность схлынула с щек, и глаза засияли так ярко, что он вынужден был сильно прищуриться, чтобы не выдать себя.

Президент кивнул, разрешая, и в это мгновение молекулы гамма-Т-нейротоксина достигли трибуны, беспрепятственно проникнув через проволочную сеть. В пародийную статую на самого себя превратился Президент, да и у остальных видок был не лучше. И только Лада на противоположной стороне галереи растерянно вертела головой, уже догадавшись, что сумасшедший план Зорова сработал, и боясь еще верить этому...

А Рангар и Зоров уже действовали в лучших традициях "призраков". Вырвав автоматы из рук окаменевших за их спинами охранников и подхватив свои мечи, они метнулись к галерее – Зоров к трибуне, Рангар к Ладе. Двигались они столь стремительно, что очереди автоматчиков из-под купола, куда газ не успел пока распространиться, лишь надщербил бетон пола да изрешетил незадачливых коллег-истуканов. Зоров, одним броском преодолев сетчатое заграждение, устремился к выходу. Туда уже бежал, держа жену за руку, Рангар. И в этот момент замолчали и бившие сверху автоматы, и несколько автоматчиков, в излишнем азарте перегнувшиеся чуть дальше, чем следовало, в полном соответствии с законами физики сорвались вниз... вот только летели они странно, застыв в гротескной неподвижности, но шмякнулись о бетон вполне натурально. Гамма-Т-нейротоксин достиг купола здания.

За тройную дверь, ведущую на внешнюю кольцевую галерею, газ добраться либо не успел, либо его выдуло сильнейшим сквозняком; как бы там ни было, их встретили гвардейцы, хотя и растерявшиеся от лихости событий, но хорошо усвоившие, что вначале надо стрелять, а уж потом – думать. Их поползновения длинными очередями пресекли Рангар и Зоров.

– Наверх! – крикнул Зоров, увидев ввинчивающуюся в бетонные перекрытия этажей лестницу. – На крыше должна быть вертолетная площадка!

Он оказался прав, хотя прорываться им пришлось не просто с боем, а в условиях "огневого контакта повышенной плотности", где уже не только фантастическая реакция, но и просто чудо спасало порой отважную троицу. Ну и, возможно, тот факт, что Зоров тащил на плече бесчувственного Президента. Как бы там ни было, в его массивное тело не угодила ни единая пуля, а вот Лада получила пулю в левое плечо, Рангару прострелили мякоть правого бедра, а Зоров приветил свинцовый подарочек по касательной к черепушке, содрав шкуру и обнажив кость черепа; лишь каким-то чудом (а точнее, запредельным усилием воли) он не потерял сознание...

Зоров оказался прав – и на плоской крыше здания стояли дюжины две вертолетов. Перебив немногочисленную и совершенно ошалевшую охрану. Лада с висящей как плеть рукой, прихрамывающий Рангар и пошатывающийся от темноты в глазах и веса почему-то резко потяжелевшего Президента Зоров взобрались в ближайший вертолет, и землянин ухитрился-таки поднять его в воздух...

Радость друзей была, увы, недолгой: ракета класса "земля – воздух" угодила точно в хвост вертолету, и он, раскручиваясь корпусом в обратную от вращения основного винта сторону, начал падать вниз, на тускло освещенные отдельными пожарами кварталы Столицы...

Первым очнулся Рангар и вытащил из-под обломков вертолета Ладу, Зорова и по-прежнему закостеневшего Президента. На жену и брата страшно было смотреть от обилия изуродовавших их тела и лица ран и ушибов. Жизнь едва-едва теплилась в них, а где-то со стороны дворца уже раздавались гортанные выкрики команд, в воздух взлетали осветительные ракеты... Их искали.

Рангар прижал окровавленные ладони к таким же щекам и глухо застонал. Это был конец, и у самого великого оптимиста это не вызвало бы сомнений.

С окаменевшим лицом, сейчас больше напоминающим страшную кровавую маску, Рангар проверил автоматы и поставил один из них, почти с полным магазином, на боевой взвод. Его он полностью потратит на преследователей... он покажет, что такое "призрак" в условиях реального боя... Ну а очередь второго автомата, в рожке которого осталось с десяток патронов, придет потом. Он с нежностью и страданием посмотрел на лица Лады и Зорова, сейчас, в беспамятстве, спокойные и умиротворенные, несмотря на кровь и ссадины. Ваша смерть будет легкой, прошептали его разбитые губы, вас я этим садистам не отдам... Страшная кровавая маска, в которую превратилось лицо Рангара, исказилась от ярости, когда он взглянул на лежащего перед ним Президента, это чудовище в людском обличье... и вдруг Рангар едва не вскрикнул от радости! Ибо к широкому поясу Президента, помимо кобуры с пистолетом, был пристегнут футляр с чудо-аптечкой!

Теперь надо было действовать очень быстро. Рангар перенес Ладу и Зорова в ближайшую подворотню и, укрывшись за грудой пустых железных ящиков, подсоединил диагност-рецепторы к телу брата, установив режим предельной активности. Если Зоров придет хотя бы в относительную норму, вдвоем они смогут удержать противника, пока не исцелится Лада. Он не удержался и коснулся разбитыми губами щеки жены. "Потерпи, Ладушка", – прошептал он. Сейчас так надо, прагматизм боя суров...

...Их обнаружили, как только Рангар, исцелив брата, закончил затягивать свою рану на ноге и подключил УДА к Ладе; Зоров уже очнулся, все понял и сейчас "пробовал тело". Сильные лучи нескольких фонарей осветили тротуар перед подворотней, и кто-то крикнул:

– Глядите, командир, кровь!

Да, этого Рангар не учел, хотя и был обязан. Кляня на чем свет стоит чересчур зоркого вражеского следопыта, углядевшего среди пыли и грязи капли свежей крови, он поднял автомат, устраиваясь поудобнее. Второй автомат и пистолет из кобуры Президента оказались в руках у Зорова.

– Как ты? – шепнул Рангар.

– В порядке, брат, – знакомо усмехнулся Зоров. – Господин Президент совершил единственный разумный поступок, прихватив с собой аптечку... Теперь мы славно потреплем наших визави.

И в этот же момент по металлу ящиков загрохотали пули.

Рангар с неуловимой для обычного глаза быстротой метнулся в сторону и вперед и длинной очередью в прыжке с разворота уложил больше половины преследователей. Остальные начали отступать, беспорядочно отстреливаясь. Зоров вместе с ящиком, достаточно надежно защищавшем от пуль, выдвинулся из подворотни и хладнокровно, как в тире, стал расстреливать бегущих одиночными выстрелами. Он ни разу не промахнулся.

– Береги патроны, брат, – хрипло выдохнул лежащий на боку Рангар, когда последний из уцелевших врагов скрылся за поворотом.

– Зачем? – спокойно спросил Зоров и, сняв у одного из лежащих солдат подсумок, принялся складывать туда полные магазины, уже никогда не пригодящиеся их хозяевам. Рангар, как кот, вскочил на ноги, одобрительно щелкнул языком и стал делать то же самое.

Обеспечив себя боеприпасами, братья вернулись к Ладе. Рангар осветил ее лицо подобранным фонарем и с громадным облегчением увидел, как затянулись страшные раны, бледные щеки порозовели, дыхание стало ровным и глубоким. Однако мрачная вертикальная складка перечеркнула лоб Зорова, и он молча указал на мигающий желтым светом индикатор: