Текст книги "Заточённые души"

Автор книги: Александр Рыжков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

На улицах города было грязно, как в хлеву отелившейся хокоры. Не отходя далеко от убогих лачуг с прогнившими крышами, жители выливали помои прямо на дорогу. Везде кишели мерзко пищащие мусорные грызуны. Босые дети в лохмотьях дразнили заточённых в клетки мыслящих. Брок попытался спугнуть, нарычав на них, за что получил камнем в лоб.

Если здесь такие дети, то какие тогда взрослые?..

На площади секли драга. Он лежал животом на колоде, а руки и ноги были прикованы кандалами. С каждым ударом тонкие металлические прутья батога врезались в чешуйчатую кожу, оставляя вереницу кровоподтёков. Закончив наказание, его истязатель приказал освободить полумёртвого заключённого, а сам подошёл к слезшему с лошади Краспу.

– Как вижу, старый друг, улов у тебя хороший, – похвалил палач, пожимая руку работорговцу.

– Гирен со Спайкнифом были к нам благосклонны, – уважительно склонил голову Красп.

– Цена та же? – задал риторический вопрос палач.

– Боюсь, мудрейший Акс, придётся немного завысить, – Красп старался держаться уверенно, но его голос дрогнул, когда произносил имя собеседника.

– С чего бы это? – жестокий блеск сверкнул в глазах Акса.

– При ловле возникли некоторые трудности… – Красп достойно выдержал взгляд собеседника, и в нужный момент покорно отвёл глаза.

– Ну? – более мягко спросил Акс Брутальный.

– Двое моих лучших бойцов легли смертью храбрых, – пояснил Красп, разведя всеми четырьмя руками.

– Прямо-таки лучших, – усомнился Акс.

– Клянусь тебе честью моей мачехи! – горячо заверил Красп.

– Не её ли ты зарезал в прошлом году? – сардоническая ухмылка расплылась по вытянутому лицу Акса.

– Сделал это только из желания уберечь её честь! – ещё горячее заверил Красп.

– Убил, чтобы уберечь честь, говоришь? – почесал гнойный чирей на щеке Акс.

– Да, она хотела вкусить порочный плод с человеком… – уже спокойным тоном пояснил Красп.

– У вас за такое убивают? – удивился Акс, который и сам иногда любил побаловать себя компанией примши или люртши.

– Да, – тихо ответил Красп.

– Странный вы, горные примы, народ, – пожал плечами Акс.

– Приморские люди ещё странней… – парировал Красп.

– Ладно, это всё к делу не относится, – махнул рукой Акс и устремил пронизывающий взгляд на заключённых: – Среди них есть убившие твоих людей?

– Да, вот этот, – ткнул пальцем в Тиса Красп.

Акс подошёл к клетке и внимательно посмотрел на крота. Тот, особо не задумываясь, плюнул на вытянутое, испещрённое морщинами и чирьями, лицо человека. За что тут же получил батогом по плечу.

– За этого, – говорил мэр Старого Рина, вытирая плевок мозолистой ладонью, – я даю больше в два раза. Остальные – прошлая цена. За каждого выжившего, как и прежде, в три раза больше.

– Этого даже больше, чем достаточно… – еле выдавил из себя Красп. Но ему как никому была ясна простая, как бревно, истина: не согласись он с собеседником, живым из города ему не выйти. Он уже исчерпал лимит наглости, один раз попросив поднять цену. Второго раза ему никто не подарит…

Клетки подкатили к громадному чашеобразному зданию из блоков серого грубо-обтёсанного гранита. У стрельчатого входа напирала толпа. Охранникам ворот приходилось хорошенько попотеть, чтобы не впускать никого внутрь.

Стоило подъехать клеткам, как толпа буквально взбесилось, будто бы состояла не из отдельных мыслящих, а была единым чудовищным существом. Страшным, безжалостным, неумолимым монстром, бесформенной массой хлынувшим к клеткам. В дикой давке гибли мыслящие, но монстру от этого было только лучше: он словно сбрасывал с тела ороговевшие остатки больной и ненужной кожи.

Толпа обступила клетки. Сотни её цепких многорасовых рук хватались за прутья, тыкали палками в заключённых, искажённые ненавистью рты толпы харкали полными соплей плевками в обитателей клеток. Один заточённый прим взвыл от разрывающей всё внутри боли, а потом смолк – одна из злобных рук толпы вонзила в его спину нож.

Толпа, что вымуштрованный зверь перед жестоким хозяином, расступалась перед гордо шагающим к воротам Аксом. В качестве почётного гостя города, немного позади, шёл Красп. Вокруг них голые по пояс мускулистые охранники в кожаных масках диких зверей расчищали дорогу – избивали, пинали, отбрасывали в сторону вовремя не убравшихся зевак.

– Кто посмел испортить мой товар? – раздражённо спросил Акс Брутальный, глядя на прима с торчащей из лопатки рукоятью ножа.

Охранник вырвал первого попавшегося человека из безликой массы толпы и швырнул того к ногам Акса. Правосудие в Старом Рине было мгновенным, как шрапнель: не успел вовремя убраться – снесёт голову. Судьёй, присяжными и богом в одном лице представал мэр города, должность которого вот уже пятнадцатый год занимал Акс Брутальный. Предыдущего мэра он живьём спалил в чане с раскалённым оловом. Такая же участь, если не ужасней, поджидает и нынешнего мэра в старости, но до неё ещё далеко: пока есть силы справляться с новыми претендентами, всё будет в порядке.

Человек божился, что его вины здесь нет: он и знать не знает, кто мог так поступить с собственностью великого и всемогущего мэра! Но если он узнает, то тут же скрутит ему голову. Ведь ради богоподобного Брутального он способен на всё…

Акс выслушал оправдания, счёл их достаточными и отпустил невиновного, для профилактики хлестнув того батогом по лицу.

– Запускайте! – махнул рукой мэр.

Охранники у входа расступились. Ополоумевший зверь толпы ворвался и растёкся по каскадами громоздящимися рядами лавок Стадиона Правды. Через подземный проход Акс с Краспом вошли в ограждённое решётками ложе Хозяина Стадиона. Зрители перестали кричать, они умоляюще глядели на мэра. Выждав положенное для таких случаев время, Акс разрешающе махнул рукой. Громадный полуголый толстяк с маской дигра на голове ударил молотом в широкий медный диск гонга с гравировкой человеческого черепа на обеих сторонах.

Заключённых вывели из клеток и завели в большое помещение с решетчатыми воротами, ведущими на арену. Охранники отворили эти ворота и вытолкнули наружу первого пленника, захлопнули створки за его спиной. Это был невысокий лысый человек в запятнанной одежде, какую в большинстве случаев носили в небольших промышленных городах представители интеллигенции. Пот заливал ему глаза, а ноги подкашивались от страха. Совладав с собой, он нервно огляделся по сторонам. Из промежутков решётки ворот охранники наставляли на него копья – обратно вернуться нельзя. В разных частях арены лежало оружие, казалось бы – бери не хочу, но человек не двигался с места. Выжидал. Желание подбежать к ближайшему мечу и запустить им в толпу так и подмывало его. Стены тут высокие, но при большом желании, докинуть до ближайшего ряда зрителей можно. Хоть кого-нибудь, да заденет! Сдерживала лишь природная настороженность: а что, если это ловушка?

Это как раз не ловушка. Подобрать оружие и сражаться – единственный шанс на спасение. Крохотный, но всё же – шанс…

Раздался приглушённый рык дикого зверя. Железные ворота в стенах, окружающих арену, разъехались, и, на радость чудовищу толпы, из проёма выскочил дикий слопр. Громадное животное пронзило воздух ужасным воплем, встало на дыбы и сотрясло твёрдый земляной пол арены ударом массивных копыт. На боку зверя багровел свежий ожог, оставленный раскалённым металлическим прутом.

Говорят, что если не шевелиться, то слопр не нападёт. Должно быть, это говорят те, кто с разъярённым зверем никогда вживую не сталкивались…

Человек бежал прочь от настигающего его зверя. Ещё мгновение, и свирепое животное достанет беглеца одним из мощных хоботов, но человек отпрыгнул в сторону: слопр промахнулся. Вздымая копытами пыль, зверь сбавил скорость и остановился, рыча от плещущейся в нём дикими ручьями злости. Мужчина спиной прижимался к стене, что загнанный охотничьими бобросами заяц. Свирепое животное ударило землю копытом и помчалось на жертву. Мужчина сделал молниеносный кувырок вбок, и слопр с чудовищным треском врезался головой в гранит. Стена сотряслась, посыпалось крошево. Будь то другой зверь, его мозги бы давно вытекли из растрескавшегося черепа. Но только не слопр! Эти зверюги часто выясняют между собой отношения сталкиваясь окостеневшими лбами. Пока слопр приходил в себя, человек пробежал через всю арену, по дороге подобрал длинное копьё и упёр его конец в стену. Остриё он направил в сторону разъярённого зверя, сверкавшего злыми жёлтыми с кровавыми прожилками глазами. Для интеллигента из промышленного города, мужчина держался более чем достойно. Слопр окончательно пришёл в себя и понёсся на всё ускользавшую от кровавой расправы жертву.

Напоровшийся на копьё слопр издал чудовищный вопль, обречённым эхом разнёсшийся по всем уголкам Стадиона Правды. Остриё вонзилось в его громадную грудь и с брызгами тёмной крови вырвалось из спины. Зрители взревели от восторга. Человек отбежал, поднял двуручный меч и стал в оборонительную стойку. На него нёсся обезумевший зверь. Копьё покачивалось с каждым движением, и можно было только представить, какую боль оно доставляло существу. Взмах мечом: один из хоботов отлетел в сторону. Но второй быстро обхватил ноги человека, поднял его и со всего маху треснул о землю, как бьют треглавые гориллы пойманных за хвост змей.

Тяжёлые копыта свирепо втаптывали мёртвое тело человека в землю. Потом слопр пошатнулся, на подкашивающихся лапах он поплёлся в направлении открытых ворот, но на полпути свалился на бок, издал жалобный вопль и испустил дух.

Толпа ликовала. Такой бой! И уже к обеду можно будет за бесценок купить на рынке вкусное мясо слопра!

Тела убрали и выпихнули нового раба – худощавого прима с несвойственной этим краям фиолетовой раскраской шерсти. Прим тут же устремился на середину арены, где подобрал кривую саблю. В металлические ворота что-то скреблось, билось, рычало. Створки разошлись, и зрители ахнули: на свет выполз дигр – свирепый хищник семейства кошачьих. Размерами он не мог соревноваться со слопром – разве что с волком. Но в свирепости ему позавидуют очень и очень многие хищники. Кроваво-красная шерсть с чёрными пятнами, мощная голова с тремя рогами: двумя кривыми по бокам и одним прямым по центру, увенчанный ороговевшим отростком с шипами хвост и кожаный вырост на груди – кислотная железа, способная плевать струями смертоносной жидкости. Этот монстр считался одним из самых опасных, что были рождены в бренном мире. Да и с потусторонними он мог запросто конкурировать, но не со всеми, разумеется…

Увидев зверя, прим пустился в бегство, выронив саблю, обречённо вопя от ужаса. Хотя, ему это вряд ли помогло бы. За несколько прыжков, дигр настиг жертву и разодрал на две половины пустив в ход рога и когтистые лапы. Поиграв немного лапой с кишками бедолаги, что котёнок с клубком ниток, дигр раскидал останки прима по всей арене.

Дикое чудовище толпы ревело от удовольствия!

То, что было дальше можно называть только бойней. Лютой, жестокой, кровавой бойней. Дигр рвал и палил кислотой выпихиваемых на арену рабов, а их останками игрался и разбрасывал повсюду – на болезненную радость ненасытной толпе. Охранникам всё сложней было выталкивать новых жертв: они с ещё большей силой сопротивлялись, брыкались, падали на колени, молили, обещали богатства. Но люди Акса Брутального свою работу хорошо знали…

Какое-то время заключённых не выпихивали. Опьянённый кровью дигр подбежал к решетчатым воротам и стал просовывать в них лапы в попытке как можно быстрей насладиться очередным убийством. Для таких случаев на арену из узкой двери выпускали ряженого в разноцветные перья. Он должен был шуметь, кричать и дразнить животное, а когда оно кинется на него – как можно быстрее скрыться в дверном проёме. Бывали случаи, когда ряженый не успевал убежать, но сейчас всё прошло гладко.

Настал черёд Тиса – крота, убившего двух прихвостней Краспа. Его раны и переломы с завидной скоростью зажили. Тела кротов способны восстанавливаться гораздо быстрее, чем тела многих других мыслящих. Его выпихнули на арену, когда ряженый в перья убегал от дигра.

Отуманенный лёгкими победами, зверь кинулся на крота. Что ему, дигру, крот? Ничтожный карлик, копающийся в грязи всю свою жизнь, да и только. Тис не сдвигался с места, выжидал. Когда чудище было уже совсем близко, крот внезапно подпрыгнул. Да так высоко, что у лиц безликой толпы челюсти отвисли! В ту же секунду Тис уже сидел на спине зверя, держась за огненно-красную гриву. Прежде чем дигр смог что-либо сообразить, когтистая лапа крота вонзилась в его затылок. Всё. На боку лежал содрогающийся в предсмертных конвульсиях зверь, из железы судорожно брызгали кислотные струи. Рядом стоял Тис с запачканной кровью по локоть рукой.

Лютый зёв толпы взревел от негодования: её любимца убили!

Правила "Стадиона Правды" были просты. Если победил зверя – ты свободен.

Открылась железная дверь, находящаяся невдалеке от железных ворот. Крот без промедлений вошёл в проход – прямиком к спасению. Умирающего дигра добили молотом, чтоб бедненький не мучился, и утащили прочь обмякшую тушу несколько мгновений назад грозного зверя, а сейчас просто груду костей, кишок и невкусного, жилистого мяса, завёрнутую в дорогую шкуру, пусть и испорченную в области затылка. После этого со стадиона убрали наиболее крупные части тел его жертв – чтобы не мешали при следующем поединке.

Вытолкнули драга. Не долго думая, он подобрал дротик. Ворота не открывались. Драг воспользовался промедлением и метнул оружие в ложе мэра. Метил, понятное дело, в Краспа. Не долетев до цели, дротик сгорел в белёсом магическом огне. Колдун драг в сером плаще не преминул защитить своего командира.

Окроплённая кровью, забросанная внутренностями мыслящих земля арены задрожала. Вырос песчаный бугор. Некоторое время драг испуганно смотрел на него, потом побежал к центру арены и подхватил с земли окровавленный двуручный меч. Оставляя за собой взрыхлённую насыпь, бугор устремился к обречённой жертве. Земля арены была плотно притоптана копытами, лапами, ногами. Это замедляло существо. В рыхлых песках пустыни оно способно молниеносно настигать добычу, но и здесь оно было не менее опасно. Пусть и медленнее обычного.

Гладкая голова змарвы вырвалась из земли. Толстое кольцеобразное тело. Слюнявая пасть разверзлась. Сверкнули громадные пиловидные зубы. Драг занёс для удара меч, но оружие упало на пол. Вместе с его руками…

Возбуждённый зверь толпы взревел от восторга!

Потустороннее чудовище затянуло под землю добытую пищу. Оно не было рабом Стадиона Правды как другие звери. Оно было его хозяином. Оно поселилось в его недрах с момента постройки. Бывало, месяцами бои проходили без его участия. Бывало, каждый день оно появлялось на радость толпе. А иной раз, оно вырывалось из земли в разгар чужого поединка и убивало как мыслящего, так и животное. Его поведение – всегда загадка. Это делало бои на арене ещё более захватывающим и непредсказуемым зрелищем.

"Ох, как я не завидую тебе, сынок!" – похлопал по плечу седобородый охранник, когда сопротивляющегося Брока выпихивали на арену.

Колени люрта подкашивались, а в голове бил звон предсмертных колоколов. Против потустороннего чудища поделать мало что можно. Разве – не сопротивляться. Тогда, быть может, оно дарует тебе лёгкую смерть…

Мучительные секунды ожидания неизбежного перетекали в минуты. Должно быть, змарва уже не появится. Акс махнул рукой: на арену выпустили слопра. Зверь бешено мотал головой, бил копытами землю, ревел, увидел Брока и побежал вершить зло. Высвободить свою ненависть, отомстить за причинённую другими боль – перед самым выходом его ткнули раскалённым прутом в бок.

Брызги крови запачкали не успевшего вступить в бой Брока, второпях подобравшего с пола булаву.

Змарва затащила под землю части убитого ей зверя…

Технически, это была победа Брока. Зверь повержен, а он жив. Чего же ещё хочет ненасытный зверь толпы? Нет, Акс прекрасно знал, как не оставить этого зверя голодным, и приказал выпустить следующее животное.

На арену выпрыгнул волк. Его чёрная, как раскалённая смола, шерсть щетинилась, а с оскаленной пасти текла пенистая слюна. Чёрные волки – самые тупые представители своей расы. Они ведомы лишь одним чувством – жаждой крови. Они не способны переживать угрызений совести, не способны сочувствовать. Как и все волки, они мыслящие, но лучше бы никому не знать, в каких чёрных болотах зарождаются их мысли.

Хищные, безжалостные и злобные глаза глядели Броку прямо в душу. Этот взгляд, подобно рукам бездомного, роющегося в куче отбросов, копался в ней, вылавливая страх и упиваясь им. Но страха было мало, и волк оскалил пасть, приготовился к прыжку. Крепкие пальцы Брока сжимали рукоять булавы. Не отводя глаз, он глядел на врага и отчаянно боролся со своим страхом. И побеждал его! Все мышцы Брока напряглись и приготовились к атаке. Эта молчаливая бойня мыслей продолжалось несколько секунд. Или вечность?

Первым не выдержал и напал волк. Брок в самый последний момент успел увернуться, и разверзнутая клыкастая пасть зверя пролетела в нескольких миллиметрах от плеча. Последовала незамедлительная контратака, и наконечник булавы впился в покрытый густой чёрной шерстью бок. Раздался чудовищный хруст треснувших рёбер. Зверь повалился набок и жалобно заскулил. По мохнатому телу прошлась дрожь. Прекратилась.

Брок подошёл к поверженному врагу. За дни общения с Бирюком он проникся уважением к роду волчих. Всё равно – пусть даже и злобных чёрных. Было жалко отправить в объятья смерти одного из них своими руками. На какое-то мгновение, Броку почудилось, что перед ним лежит не чёрный волк-убийца, а Бирюк. Та же пепельная шерсть. Тот же загнутый набок хвост. Если бы кто-нибудь всмотрелся в могучее лицо, то увидел неимоверно редкие для люртов слёзы.

К реальности происходящего вернул хвост: массивный, твёрдый, как покрытая чёрной шерстью сталь. Хвост хлыстнул Брока с такой силой, что тот пролетел с десяток метров и без сознания повалился на землю, что мешок с картошкой. Коварный противник медленно – мешали сломанные рёбра – подбирался к нему. Вот он уже совсем близко. Острые зубы в разинутой пасти веют холодом смерти. Ещё немного, и Брок никогда уже не придёт в сознание.

В мгновенье земля под волком разошлась, и мощная голова змарвы врезалась в брюхо, высоко подбросив зверя. Лапы и хвост беспомощно пытались уцепиться за воздух, тело неуклюже изгибалось. Но всё бесполезно.

Зубы потустороннего чудовища дождались волка у земли. И такой кровавой расправы, что они учинили над ним, стены Стадиона Правды не видывали уже несколько столетий…

Не выходя на арену из страха попасться в пасть разгневанного монстра, охранники накинули на Брока верёвки с сетью и подтащили к выходу. Вскоре он пришёл в сознание.

Змарва даровала ему жизнь.

Глава 5: Сар

Мы вошли в город. Кажется, только Алерадус остался невозмутим. Хотя, кто знает? Уж очень хорошо он умеет скрывать от других свои чувства.

Громадные дома из разноцветных камней, кирпичей, блоков и неизвестных скромному глазу обитателя городка Пашни материалов. Каменные улицы были переполнены пешеходами, гужевыми и паровыми повозками. Я слышал о самоходных повозках, всегда мечтал хоть на одну посмотреть, но чтобы так много и сразу…

Все куда-то спешат, бегут, толкаются и не просят прощения. А какая на них одежда! Разноцветная, пёстрая, усеянная блестящими камушками и нашивками. У нас, в Пашнях, за такую давно бы побили. Я тут же почувствовал себя в этом странном городе лишним, чужим. Но все проходили мимо: никто не пялился, не тыкал пальцем, не смеялся. Всем было попросту наплевать на нас. И это не могло не радовать!

От первого впечатления голова чуть не разорвалась: настолько всё невероятное. Такое большое, нелепое, неживое, странное и непонятное. Витрины полны чудных товаров, о существовании которых я даже в самых смелых фантазиях не мог вообразить. Посреди громадных каменных дорог сиротливо всплывали островки клумб, полные причудливых растений, которые мне даже присниться не могли. Раздался странный грохот, и я поднял голову. Мы все подняли. Чудовищные громады зданий из железа, гранита, бетона и каких-то чудных материалов, были опутаны тёмной металлической паутиной рельс, по которой с грохотом ползали длиннобрюхие пауки воздушных вагонов. Это Алерадус сказал, что они называются воздушные вагоны, и в них перевозят деловитых горожан из одного конца города в другой. А ещё он сказал, что бывал здесь лишь один раз, да и то проездом, чему очень рад. Истинным магам не место в технико-промышленных городах!

Со мной столкнулась черноволосая: спешила, как и все в этом сумасшедшем городе, и не заметила меня на пути. Девушка виновато улыбнулась и скрылась в толпе лиц и рас. Чёрные глаза, чёрные волосы и белая как мел кожа – её невозможно забыть. Когда чары красотки перестали действовать, я инстинктивно провёл рукой по поясу. Самые неприятные подозрения подтвердились: пропал мешочек с золотом. Такая красивая, а воровка! Везёт мне на них…

Друзья утешительно похлопали по плечу, а сами поглубже свои кошельки спрятали. Недовольно зарычал Бирюк: какой-то малыш драг потянул его за шерсть. Мама оттащила сорванца, даже не удостоив нас не то, что извинениями, а даже взглядом. Ну, если в этом городе ещё и волков детям обижать безнаказанно дозволено, то мне уж точно здесь делать нечего.

Мы все выжидающе глядели на Алерадуса, ждали его приказаний. А он всё шёл молча. Мы плелись рядом, не зная куда, и уж точно не зная зачем. Я всмотрелся в его вспаханное морщинами лицо: ни тени эмоций. О чём он думал, что чувствовал? Растерянность или уверенность? Целеустремлённость или непонимание?

Увы, многим вопросам никогда не найти своих ответов.

Верблюд плёлся позади. Я удивляюсь, как это он ещё в живых умудрился остаться. Шёл себе рядом и шёл. И дошёл! В этом городе он точно ни на кого впечатление произвести неспособен. Это у нас в Пашнях и близлежащих мелких городишках он в дорогую диковинку. А тут такие кареты разъезжают, что дороже всего нашего городка в десятки раз стоят.

После многочасовой бесцельной прогулки по тесным улицам успевшего стать ненавистным города я ощутил дикую пустоту в желудке. Намекнув о привале, я был удостоен понимающих взглядов друзей и ледяного взора Алерадуса. Но переживать было нечего, ведь у колдуна, что бы ни произошло, взгляд один, а взглядов друзей я не боюсь.

Как ни странно, маг поддержал моё предложение. Для этого нужно всего ничего – найти пристанище для нашей немаленькой компании. Сир тут же окликнул длинноухого прима с заячьей губой, проходящего мимо со свёрнутой газетой в одной из рук, и поинтересовался где бы можно было найти ночлег. Тот фыркнул, сообщил, что опаздывает, и небрежно ткнул газетой в сторону Трущоб Недостойных, мол, нам, бродягам, там самое место. И тут же трусливо удалился, не дождавшись от нас достойного ответа за "бродяг".

Алерадус почесал поросшее белой, как мел, щетиной лицо и сообщил, что нам как раз туда и надобно! Кира и Кич тут же ощетинились, что ежи, мол, ни в какие трущобы идти не намерены. Я согласился с ними. Сир по своему обыкновению отмалчивался. Лорк устало глядел на мага. Что творилось в его сыноконюховской башке – я боялся даже представить. С тех пор, как мы вошли в Сар, он не произнёс и слова – город оказал на него неизгладимое впечатление. Бирюк вопросу мало интереса уделил: ему было важнее выгрызть слопровых блох из бока, чем он и занимался время от времени. Колдун помедлил, поразмыслил, а потом "обрадовал" нас решением: мы пойдём по указанному примом пути.

С горы моего терпения стремительно осыпалась лавина негодования. Мало того, что золото у меня украли, так ещё и в трущобах жить! Ради этого мы чуть не погибли в подземелье кротов? Ради этого мы отбивались от тучи злобных летучих кровососов? Ради этого мы потеряли Брока?!..

Друзья с жалостью глядели на меня. Даже Бирюк оторвался от своих блох и сочувственно помахал хвостом. Они молчали, дожидаясь пока мой нервный припадок утихнет. Брок бы не дожидался – он бы, не церемонясь, влепил кулачищем мне в лоб. На этом всё и закончилось бы. Но его нет рядом. О, великий Мастук, пусть с ним ничего плохого не случится!

Я выговорился, и мне стало намного легче. Правда, совсем немного… Поколебавшись для виду, я сухо попросил прощения у друзей за недостойное искателя приключений поведение.

Хоть в этом нужды уже не было, Алерадус объяснил, почему мы идём именно в район Бедный. Когда прим указал дорогу, магическая кровь застучала по его вискам дикой барабанной дробью. Этим всё и решилось. Нам нужно понять, что весь путь от начала и до самого-самого конца указывает нам она, а не Алерадус. А он – такая же пешка в её руках, как и мы – в его… (Мне не совсем понравилось, что он сравнил меня с пешкой, но сил возражать просто не нашлось.)

Пропетляв с десяток лишних кварталов, спрашивая у встречных дорогу и получая не всегда правдивые ответы, мы подошли к переправе на тот берег реки Нали. Широкий каменный мост через грязную, что пелёнка обделавшегося детёныша люрта, реку. У меня не возникло и крохи сомнений в том, что в неё сливают отходы производства.

У мостового порога, близ распахнутых настежь железных ворот, стояли два охранника в кольчугах с алеющими значками на груди – схлестнувшимися мечами. Лезвия алебард охранников были залиты закатным солнечным светом, что свежей кровью – от этого становилось уж очень не по себе. Как ни странно, охранники оказались гораздо любезней тех, что встретились нам на входе в город. Один даже принялся учтиво отвечать на расспросы. Оказалось, через реку можно пройти только днём – ночью эти ворота запираются на замок. Делается это исключительно с целью безопасности граждан, а то шастают тут всякие… И вообще, нам не советуют идти в район Трущоб Недостойных – сборище тунеядец, мелких воришек и проституток. Гостям Сара не обязательно видеть эту клоаку. Лучше б мы посетили другие районы, там столько интересного! В районе Осевой, к примеру, прекрасные сады, а в районе Северный – лучшие в королевстве трактиры! Зря мы, конечно, мост перейти хотим, но охрана же не может нас заставить? Их нехитрое дело – предупредить. А когда я спросил, почему по реке плавает жёлтая вонючая пена, охранник вдруг посерьёзнел и сообщил: ему платят за охрану прохода, а не за пустые разговоры. На этой ноте наша приятная беседа оборвалась.

Мы перешли мост и очутились совсем в другом мире. На фоне того красочного, что бурлил богатством и технологиями, этот казался унылым и запущенным. Я даже взгрустнул немного по пугающим своим размахом громадным зданиям, паровым повозкам и вечно спешащим куда-то жителям. Уж лучше бурлящий жизнью котёл циничности, чем потрескавшийся казанок убогости…

Тут всё наводило тоску: одинаковые облезлые домишки с прогнившими соломенными крышами, грибами разросшиеся повсюду, редкие, перепугано глядящие на нас прохожие в засаленных лохмотьях, узкие улочки как две капли воды похожие одна на другую… и едкий запах гари, не прекращающийся ни на секунду, куда бы мы ни пошли.

Я окликнул женщину, на которой была более-менее опрятная одежда. Спросил: где нам здесь можно остановиться; и тут же получил ответ: у неё как раз есть свободные места! Женщина оказалась владелицей постоялого двора – лучшего в округе, по её словам.

Лучший в округе…

Двор напоминал скорее выгребную яму, чем что-то подходящее для усталого путника. Постояльцы, все как один с мрачными и злыми лицами, смахивали на разыскиваемых властями за тяжкие преступления бандитов. Нам достался самый лучший номер, что только был возможен – так сказала хозяйка. Тесная комнатушка с соломенными матрасами на полу. Про существование иной мебели пришлось забыть. Да и существовала ли она вообще, эта сказочная мебель: шкафы и тумбочки, ящики и столики, табуреты и подставки? За время проживания в тесном номере я в этом уж слишком усомнился…

В отдельную комнату Алерадуса нам сразу не посчастливилось заглянуть. Надеюсь, гордый маг сможет совладать со своими амбициями, чтобы улечься на пропитанный потом (да и мочой, наверное, тоже) страшно неудобный матрас. Верблюду и Бирюку выделили место в конюшне. Этим волк был крайне недоволен, но успокоился, когда не обнаружил там соседей в лице быков или лошадей. Откуда в бедном квартале им взяться? В конюшне было не так грязно, как это ожидалось, и солома на полу почти не воняла. Жить какое-то время можно.

Мы поужинали стряпнёй, сваренной хозяйкой. Отдам должное, еда у неё намного лучше, чем всё остальное.

Закатное солнце окончательно потопло за исполинскими неприступными стенами города. Улицы озарились грязным светом электрических фонарей. Вот что значит крупнейший промышленный город – даже в самом бедном районе есть электричество. У нас в Пашнях с ним огромные проблемы, между прочим.

Алерадус пожелал всем спокойной ночи и закрылся в своём номере. Мы последовали его примеру.

Спать мне совсем не хотелось: вроде бы и впечатлений на сегодня невероятное количество, и усталость даёт о себе знать, а всё равно взаперти не сидится. Не могу я по-другому!

Лорк спал без задних ног – стоило его голове коснуться засаленной подушки, как сразу же захрапел, зараза. Сир с Кирой не поддержали моё рвение к путешествию по ночному городу – мол, устали и всё такое… А вот Кич оказался не таким занудой, как они. Идём, говорит, трущобы бороздить. Может, найдём чего интересного на заднее местечко.

Мне кажется, стена между мной и Кичем рухнула. Не знаю, когда это произошло, но отрицать сие невозможно. Неприязненный нейтралитет улетучился, как случайно разлитый на рабочий стол алхимика едкий реактив, открыв ворота симпатии. Хорошо, что так вышло. В конце концов, он отличный парень. Есть у него странности, конечно, но у кого их нет?

По дороге я заглянул в конюшню. Даже и не удивился, что Бирюка нет на месте: ему ведь тоже свойственно скучать. Мог бы и подождать нас, для приличия. Хотя, в трактир с этим громадным комком шерсти не зайдёшь. Не говоря уже про то, что любая симпатичная дама не станет слушать твои комплименты, а испуганно посмотрит на волчью морду, медленно повернётся и сбитой походкой отправится прочь мямля по дороге что-то невнятное.

Я полагал, что бедные улицы в полумраке фонарей будут выглядеть зловеще – ничего подобного! Убогие детали скрывал сумрак, оставляя нам саму таинственную и, можно даже сказать, привлекательную сущность. Прохожие встречались крайне редко. У каждого из них мы выведывали дорогу к самому лучшему в округе кабаку. Получали ориентиры и шли в соответствии с ними, не забывая сбиваться с пути, теряться, ходить кругами по одним и тем же улицам. И всё это время я не мог избавиться от чувства, что за нами постоянно кто-то наблюдал. Я нервно озирался по сторонам и, естественно, никого не находил. Нервишки что-то шалят… Завтра нужно будет как следует выспаться.