Текст книги "Заточённые души"

Автор книги: Александр Рыжков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Зелёные ветки шипели и пузырились соком в костре, а в желудке уже давно сосало от голода. Самое время зажарить мясо.

Я подошёл к верблюду, спящему невдалеке от выхода. Его мокрая песочная шерсть липла к телу. Привязанные к горбам мешки покачивались в такт дыханию. Когда я доставал разделанную тушку кролика, верблюд открыл один глаз и посмотрел на меня. Показалось, что на меня смотрит хищный зверь: вертикальный жёлтый зрачок и налитые кровью белки глаз. Но это только показалось. Всего лишь тупой взгляд потревоженного травоядного. Ни злобы, ни хищного блеска. Одно только безразличие.

Крольчатина поджаривалась на костре, разбавляя затхлость пещеры приятным запахом пищи. Стоило только поднести мясо к огню, как за спиной я услышал шорох: Брок проснулся. На моей памяти нет ни одного случая, когда он пропускал еду. Первого приготовленного кролика я отдал ему. Знаю, что по-другому поступить просто не мог. Когда люрт хочет есть, его лучше не расстраивать. Нам (в том числе и вовремя проснувшемуся Сиру) достались два остальных кролика.

Алерадус не просыпался. Для него на дне мешка лежала последняя тушка.

Про Бирюка думать не приходилось: он ел раза три в неделю и всегда что-нибудь живое. Его силы подпитывало не так мясо, как предсмертный страх пойманной жертвы.

Мягкое мясо с лёгкостью отходило от костей. Поджаренная корочка хрустела на зубах. Жир тёк по рукам и подбородку. Чем-чем, а отсутствием аппетита никто из нас не мог похвастаться.

Блаженное чувство набитого под завязку желудка. Все проблемы куда-то улетучиваются, оставляя тебя с самим собой: довольным и полным готовности к новым подвигам.

После хорошего обеда не грех и вздремнуть!

Что-то размытое, бесформенное. Оно говорит со мной. Нет, я говорю с ним. А оно вибрирует, расширяется, обволакивает меня. И молчит. Мне должно быть страшно. Но я не боюсь. Внутренний голос говорит мне: тебе не стоит сопротивляться. Тебе нужно принять. Может, это оно мне говорит? А я всё спрашиваю и не получаю ответы. Что со мной? Меня медленно засасывает, поглощает переливающаяся всеми цветами масса. И говорит. Да, она говорит со мной. Она говорит, чтобы я принял подарок. Она говорит, что другого выбора нет. Она хочет от меня того, чего я не могу ей дать. И всё затягивает, залепляет глаза, затекает в рот и нос. Я не могу сопротивляться. Никогда не мог. Я нужен ему, этому странному расплывчатому существу. Меня несёт стремительный поток. Закручивает, переворачивает, выбрасывает наружу и вновь поглощает. Разбивает на мелкие кусочки и соединяет воедино. Но, кажется, соединяет как-то не так. Словно, к моим частичкам прилипли другие. Я теперь никогда не буду тем, кем был прежде… Летучая мышь?

Отовсюду доносились возня и писк. Я открыл глаза и прямо перед лицом увидел маленькое крылатое тельце. Моя рука не заставила себя ждать и схватила паршивку. Летучая мышь истерично забилась, пуская в ход острые когти и резцовые зубы. Кулак сам сжался, оборвав сопротивление животного. Я отбросил в сторону окровавленную тушку, вытер руку о штанину и, перебарывая свой страх, огляделся по сторонам. Пещера кишела взбудораженными летучими мышами. Кич метко отстреливал их из рогатки. Сир размахивал палкой, почти с каждым махом сбивая вредителя. Кира с криками выдирала из всклокоченных волос мелких кровососов. Брок размахивал кулаками и грязно ругался: летучие мыши были быстрей и почти всё время ускользали из-под его яростных ударов. Лорк виртуозно размахивал рапирой, рубя напополам мягкие тельца врагов. Бирюк не отходил от спящего Алерадуса. Его челюсть только и успевала смыкаться в стремительно надвигавшихся роях вредителей. Я достал из ножен свои короткие мечи и, издав боевой кличь (хотя вышло что-то вроде приглушённого вопля отчаяния), принялся повергать ими противников. Бой был неравным – летучих мышей слишком много. Казалось, что на место одного убитого прилетало пять новых. Они вылетали из трещины в полу и стенах. Странно, раньше, осмотрев всю пещеру, я никаких трещин не обнаружил. У выхода виднелся освещаемый лунами силуэт верблюда. Трусливое животное! Хотя, нам не помешало последовать его примеру. Бирюк додумался до этого ещё раньше меня, так как он уже направлялся к выходу, неся мага за ворот плаща. Я схватил первую попавшуюся под руку овечью шкуру и устремился за ним. Остальные не отставали.

Облако кровососов преследовало нас. Лунный свет мелькал на быстрых тёмных телах. Я махал мечами перед собой, но неэффективно. В голову начали пробираться нехорошие мысли. Погибнуть от этих мелких вредителей? Нет ничего позорней…

Ночь разорвалась голубыми трещинами. Сотни обугленных телец попадали на землю. Из поднятых рук Алерадуса вырывались красные магические молнии, тысячами тонких нитей растекающиеся по рою летучих мышей. Зловещий красный свет освещал лицо мага. Мы никогда ещё не видели его таким измученным: казалось, что в бороздах морщин скопилась вся усталость и тяжесть прошедших веков. Если бы кто-то попросил меня представить лицо Дряхлеющей Старости, то лучшего, чем лицо Алерадуса в тот момент, я бы не подобрал.

Только последний кровосос упал на землю, ноги колдуна подкосились, и он потерял сознание.

Буря кончилась ещё когда я спал, и это радовало, но не могло радовать то, что большинство вещей мы забыли в пещере. Дул пробирающий до костей ледяной ветер. Мы разожгли костёр и поочерёдно укрывались спасённой мною шкурой. На эту ночь Бирюку пришлось позабыть о своём горделивом нраве и позволить нам прижиматься к его шерсти, словно сонным щенятам к боку заботливой матери. Кстати, когда я прижался к нему, то почувствовал что-то мягкое, шершавое и тёплое. Это была летучая мышь, зарывшаяся в его шерсти и сосущая кровь! Эти твари могут так месяцами кормиться, и ты ничего не почувствуешь!

На теле волка мы нашли ещё шесть кровососов. На верблюде, как это ни странно, ни одной. Кстати, верблюда мы усадили рядом с Бирюком в качестве дополнительной грелки – он долго сопротивлялся, но потом, как и волк, смирился.

Чтобы не замёрзнуть, нужно не спать, но лично для меня это не проблема. Днём я хорошо отдохнул и был полон сил, которые не до конца успел истратить на бой с обитателями пещеры.

Я обратился к Бирюку. Он понимал человеческий язык, но отвечать мог только на своём. Волк прорычал в ответ. Мне показалось, что эту интонацию я слышал в его разговоре с магом. Кажется, она означала "оставь меня в покое". Я спросил, правильно ли догадался о значении его слов, и зверь утвердительно кивнул. Потом я спросил, как на волчьем языке будет "давай подружимся"? Он жалобно проскулил в ответ. Так продолжалось до самого утра.

Я учился волчьему языку.

С восходом солнца пришёл и голод. Последняя тушка кролика его утоление нам предложить не могла. Да и, в конце концов, она предназначалась Алерадусу. Решили пойти на охоту. По отдельности у нас больше шансов что-нибудь поймать. С не приходящим в сознание магом остался Бирюк. Ну, и верблюд, разумеется (ох, не люблю я его тупую, харкающую липкой слюной морду).

Пустынная местность не была такой уж и пустынной – стоило только хорошо смотреть. Чем дальше я заходил, тем живее была растительность. Встречались мелкие деревья, кустарники, трава. Невдалеке проползла змея. Гнаться за ней не стал. Не люблю змеиное мясо: сильно твёрдое и, на мой взгляд, невкусное (это если не вспоминать о поносе, который оно у меня вызвало в прошлый раз). Не понимаю, что в нём Сир находит?

В руках у меня был охотничий лук. Наспинные ножны с двумя мечами в них взять не отказался. Они, конечно, мешали, так как за спиной был ещё и колчан со стрелами. Но с этими клинками близ сердца мне всегда спокойней.

Вообще-то, я стрелок так себе. Больше люблю ближний бой. Рукопашная, двуручный бой короткими мечами, одним мечом с шитом или без – моя стихия. Для лука у меня не хватает терпения, как сказал мой великий учитель. Он ещё что-то говорил про лень и нежелание овладеть этим оружием. Мол, научился мечом махать – и уже море по колено. Да, он был, как всегда, прав. Но к чему душа лежала, тому я и учился. Луком овладел на среднем уровне и дальше не стал развивать. Ведь на всё нужно время. Я предпочёл совершенствоваться в ближнем бою.

Наконец-то пришёл момент, когда я пожалел, что плохо стреляю. Выпущенная мной стрела просвистела над спиной удиравшего кабанчика. Полугодка, если не меньше. Где-нибудь должны быть и другие. Может повезёт, и я наткнусь на целый выводок? Главное, чтобы их мама с папой были где-нибудь далеко.

На странном кусте краснели круглые ягоды: размером с горошину, не больше. Попробовать или нет? Вдруг ядовитое? А если наоборот? Есть ведь хочется по-звериному… Уже солнце в зените, а во рту и маковой росинки не было. Ничего ведь не произойдёт, если я возьму одну? Тёрпкий, сладковатый вкус. Подождал немного времени, не умер, голова не закружилась, желудок не свело, значит – есть можно! Вволю наевшись ягод, я собрал остатки в сумку. Теперь-то хоть оскомину сбил!

Что-то зашуршало в траве. Суслик! Пустил стрелу, но мимо. Зверёк-счастливчик скрылся в одной из своих нор, да поразят его Проклятья Гирена!

Солнце приближалось к горизонту, когда я узрел громадного кабана! Из него бы вышло знатное кушанье. Сомнений нет, это папаша удравшего от меня поросёнка. Ну, или старший брат. Мне бы лучше уйти куда подальше, так нет – стрела уже летела в зверя. Какая удача! Я попал в цель! Удача? Почему тогда кабан несётся на меня?! Из его спины торчит оперённый хвост стрелы. Я только и успел отпрыгнуть в сторону. Клык зверя задел ногу. Ещё раз так отпрыгнуть уже я не смогу. Достал мечи. Острые клыки вонзились в колчан – кабан нападал со спины. Круговым махом я приземлил лезвие на зверя. Тот не отступил, а только сильнее стал напирать. Копыта били по икрам, клыки сквозь колчан рвали кожу на спине. Что было сил, я обрушил рубящие удары на зверя. Гад злобно хрюкал и вертелся, но несколько фатальных ударов достигли своей цели. Кабан грозно визжал, брыкался и наносил мне рану за раной. А потом отступил, издал жалобный визг и повалился на брюхо. Зверь жадно глотало воздух своими круглыми ноздрями на рыле, когда я нанёс исполненный гнева и ненависти удар в сонную артерию.

Готов, зараза!

Спина была в ранах, но не глубоких. Больше всего меня беспокоила нога. Клык глубоко распорол мышцу. Изорвав сорочку на перевязку, я попытался тащить тушу кабана – сильно тяжёлая, а моё тело страшно болит. От чудовищной боли в ноге идти с каждым шагом становилось всё невыносимей. Но не из-за этого я потерял сознание: мне дико скрутило живот. Красные ягоды!

Не следовало их есть…

Я был в полной отключке. Кич потом рассказывал, что меня нашёл Бирюк и поволок вместе с тушей кабана к остальным. Алерадус долго отчитывал меня, ведь ягоды, которые я съел – ягоды карпивника. Это самый что ни на есть настоящий медленный яд. Обычно, их используют в магических целях. Одна такая ягода может открыть врата к прозрению, но большое их количество способно навсегда захлопнуть створки врат жизни. Мне очень повезло, что волк так быстро нашёл меня. Не случись этого, я бы не слушал этих речей. Без сознания я пролежал четыре дня.

За это время товарищи добыли не только пищу, но и шкуры, без которых путешествовать бессмысленно.

Алерадус – лучший лекарь, с которым мне приходилось познакомиться! Когда я очнулся, то не ощутил боли в ранах. Друзья тут же обступили. Видно, что они рады моему пробуждению, а вот моя радость вскоре угасла. Я не видел Брока. На мой вопросительный взгляд все опустили глаза. Маг взял на себя удар и сообщил, что люрт не вернулся с охоты. Они искали его и меня. Меня им посчастливилось найти. Брока – нет…

Мне бы не хотелось вспоминать чувства, захлестнувшие в тот момент. Слишком больно и тяжело… Лучше бы Бирюк нашёл Брока…

Не смотря ни на что, мы отправились в путь.

Спустя два ничем не примечательных дня, наша компания приблизилась к распахнутым металлическим воротам. Сар! Бывшая столица Сарбонии встретила нас презрительными взглядами вооружённых алебардами охранников. Но на пути никто не стал. Гигантский город всегда был открыт для непрошенных гостей.

Глава 4: Старый Рин

Жёлтая шерсть зверька блестела в лучах обеденного солнца, быстрые лапы оставляли на песке неровные следы. Невдалеке кричали падальщики, клюющие полуразложившееся тело змеи.

Брок гнался за зайцем.

Жара пробирала насквозь – люрт никогда не любил длительных пробежек. Его одежда взмокла от пота и липла к телу. Появилась отдышка, но Брок не прекращал погоню, крепкими пальцами сжимая камень. Главное – подбежать поближе, чтобы можно было метнуть.

Заяц стремительно отдалялся: вскоре его пушистое тельце спряталось за очередной дюной. Бежать за ним или махнуть рукой? Нет, Брок не из тех, кто останавливается перед трудностями!

За дюной поджидал сюрприз. Коренастый прим в кожаной броне держал за задние лапы бьющегося в страхе зайца. Позади него находилась дюжина не внушающих доверие мыслящих: Трое людей, двое люртов, один драг, остальные – примы. Все они, кроме драга, были одеты в лёгкую броню. На драге раздувался ветром серый плащ – такие носят боевые маги-фанатики. Чуть дальше стояли телеги и пустые клетки на колёсах. В их тени пытались укрыться от солнца привязанные быки и лошади.

– Везёт же нам, ребята, – сказал прим. Его броня блестела серебряными и золотыми вставками. – Только вышли на промысел, а добыча в руки сама лезет!

В ответ ему раздался громкий хохот, а вот Броку было не до смеха. Эти парни сюда явно не на зайцев пришли охотиться… Люрт выбросил камень и занёс ладонь на уровень рукояти тяжёлого цепа. Глаза его ловили насмешливый взгляд прима. Сомнений нет, придётся вступить в сражение.

– Ты чего нервный такой? – спросил прим и тут же, не отводя пронизывающих серых пятен глаз от Брока, скрутил шею зверьку нижней парой рук, верхние руки он держал скрещенными на груди.

– Я покойный, – буркнул взведённый, как пружина, Брок.

– Понимаю, тяжёлый день, добыча ускользнула и всё такое… – не отводя подавляющего взгляда с собеседника, прим кинул тушку зайца за спину. Лысый темнокожий человек с уродливым шрамом вдоль шеи поймал тушку и сунул лапкой за пояс.

– Да ты не бойся! – улыбнулся прим. – Мы охотники. Вреда тебе не сделаем.

Брок покосился на клетки. В них можно целого слопра запихнуть, но в этих местах крупнее пустынного кабана никого особо и не встретишь…

– Да не смотри ты так на клетки! – лицо прима сделалось добродушным и поневоле располагало к себе, хотя сверкающий хищный взгляд не давал полностью расслабиться. – Мы охотимся на редких существ. Ну, ты знаешь… Говорили, в этих местах водится парочка таких.

Прим медленно приближался, его лицо светилось добротой и отсутствием злых помыслов. Даже взгляд сделался как-то мягче, светлее. Для большей убедительности, он положил на пол оружие и развёл все четыре руки, что было высшей мерой дружелюбия. Броку даже стало немного совестно, что принял этих честных охотников за разбойников.

– Ничего, дружище, не расстраивайся, – прим похлопал люрта по пояснице (выше не позволял рост). – В пустыне редко попадаются добропорядочные встречные, вот и подозреваешь всех подряд.

Брок что-то буркнул в ответ.

– Слушай, мы как раз собирались пообедать, – глаза прима сверкнули, – не составишь нам компанию?

– Можно, – кивнул голодный, что дикий зверь, Брок.

– Вот и прекрасно, – хлопнул верхними ладошами прим. – Тебя как зовут?

– Брок, – признался Брок. Его настороженность постепенно спадала на нет, вытесняясь доверием и дружелюбностью к этому замечательному приму.

– А меня Красп, командир этих доблестных охотников, – прим обвёл взглядом товарищей. – Друзья, поприветствуйте нашего нового друга!

Охотники весело загалдели, пожимали по очереди Броку руки и хлопали по спине, пригласили к обеду.

Пока на костре жарилось мясо, новые друзья Брока рассказывали разные истории о своих приключениях. Страшно опасные случаи ловли потусторонних существ. Иногда правда, не совсем правдоподобные… Но кто этим не грешил в кругу хорошей компании? Предлагали Броку выпить вина, но он решил дождаться еды. Без неё, как правило, он вино не пьёт. Настаивать никто не стал.

Больше всего Броку запомнилась история, поведанная Краспом. Прим с товарищами охотился в чащах Кривого Леса. Его привлёк шелест в покрытых колючками кустах. Спутники не сочли нужным остановиться – Красп решил, что догонит, и пошёл на шелест. Принялся всматриваться в полутёмную гущу – ничего необычного – всмотрелся ещё, а потом ощутил, как тело начало резко неметь. Конечностями невозможно было пошевелить – даже кончиком пальца! Из кустов на прима глядели переливающиеся всеми оттенками красного глаза. Гипнотический взгляд – самое худшее, что может охотник себе только представить! Монстры, обладающие таким умением, способны парализовать жертву за считанные секунды. Самое страшное, что она остаётся в сознании – чудовище может медленно пожирать понимающую всё жертву…

Краспа спас случай. Сорвавшаяся с ветвей шишка угодила прямо по голове, повалив его на землю. Шишка была не самой большой, что встречаются в некоторых лесах Главного Материка, в противном случае – череп треснул бы как орех. Взгляд оторвался от чудовищных глаз и контроль над телом возобновился так же быстро, как и оборвался. Охотник побежал прочь. Видимо, чудовище не сочло его хорошим завтраком, так как преследовать не пустилось.

К концу этой истории, мясо поджарилось, и собеседники принялись с завидным аппетитом его поедать. Брок наелся, хорошо выпил вина и наконец-то вспомнил про своих друзей, ждущих его возвращения с добычей.

– Мы и друзья здесь искали еды, – заговорил раскрасневшийся Брок. – Если есть лишняя, Алерадус купит. Он всегда хорошо платит. Или я куплю.

– Алерадус? – спросил лысый человек с уродливым шрамом на шее.

– Да, магический старик, – легкомысленно выложил Брок, – купил нас для охраны.

– У него много денег? – допытывался чернокожий охотник.

– Купил нас за очень много, – удивляясь своей болтливости, говорил Брок. – У него есть ещё!

Больше Брок не мог распознавать слова. Всё смешалось в единый пронзительный гул. Взгляд мутнел, подступала тошнота. Размытые силуэты двоились, темнели, пока не слились в единую чёрную массу. Сознание отключилось. Вино…

– Отец, я не такой как ты, – ревел молодой люрт. – За что боги наказывают меня?

– Брок, сынок, не говори так, – ответствовал Сеф. – Боги наградили нас с твоей матерью.

– Я не понимаю, – громадные выпуклые глаза Брока вопросительно глядели на приёмного отца.

– Великий Гирен увидел наши страдания и решил вмешаться, – отец встал на цыпочки, чтобы погладить по голове сына. – Он позволил взять тебя и воспитать как человека.

– Я не твой сын? – слёзы вновь подступали к громадным коричневым, как пережаренные кофейные зёрна, глазам.

– Сынок, ты всегда был и останешься моим сыном, – Сеф отвёл взгляд и принялся тереть глаза.

– Но я не такой, не такой, – всё твердил Брок.

– Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, – вздохнул Сеф. – Ты люрт, я человек, твоя мама тоже человек… Но ты наш сын! Мы приняли тебя из щедрых рук Гирена, значит – ты наш. Он так захотел…

– Великий Гирен добрый? – удивился Брок.

– Не со всеми, – Сеф пощёлкал пальцем, словно пытаясь найти подходящие слова: – Понимаешь, он очень суровый бог, требовательный и часто недовольный. Только кровь принесенных в жертву детёнышей способна удовлетворить его.

– Почему он захотел вас моими родителями? – ещё больше удивился Брок.

– То, что он жестокий, не означает, что несправедливый, – говорил Сеф. – Я никогда не поклонялся ему до этого. Да и сейчас не приношу жертв, хотя верю в его могущество. Но боги – странные существа. Они всегда поступают наперекор нашей логике.

– Дрим говорит: мне ты не отец, – упрямился Брок.

– Твой друг не знает, о чём говорит! – гневно хлопнул по стене кулаком Сеф. – Не слушай его!

– Я побью Дрима, – пришёл к логическому выводу Брок.

– Не надо, – как это обычно бывало, гнев Сефа быстро сменился хладнокровием: – Просто не слушай его, и всё. Главное, чтобы для себя ты точно знал, верил. И тогда всё что будут говорить другие – лишь пустые слова. Ты веришь, что я твой отец?

– Ты отец, – прошептал Брок. – Я не хочу по-другому.

Сеф обнял сына. По щекам обоих текли слёзы.

Это был последний раз, когда Брок виделся со своим отцом. В тот же день, Сеф отправился с караваном в Карт. Прошло двенадцать лет, а домой он так и не вернулся…

Брок проснулся. Зверски болела голова, тошнотный комок подбирался к горлу.

Стальные прутья клетки! Люрт был заточён в ней.

К клетке были запряжены два быка. Деревянные колёса время от времени наскакивали на камни, от чего пол сотрясался, подбрасывая Брока.

– А, проснулся, дружище, – драг в плаще мага улыбнулся, если его кривую приоткрытую пасть можно назвать улыбкой. – Давно пора.

– Ах вы подлые сыновья змей! – завопил Брок, протягивая руки сквозь проёмы между прутьями к драгу.

– Сталь тут калёная, – ухмыльнулся маг. – Тебе не погнуть.

Приняв эти слова за вызов, люрт вцепился пальцами в прутья и со всей силы дёрнул. Ещё раз. Потянул, упёршись ногами. Всё бесполезно…

Верхом на лошади поравнялся с клеткой Красп. На лице его не было и следа от обеденного добродушия:

– Ну что, Брок, покушал нашей еды, теперь, как ни крути, отрабатывать надо.

– Я порву твою лохматую морду на куски! – дикой трубой взревел Брок.

– Маловероятно, – преспокойно ответствовал Красп. – Лучше скажи, где найти твоего богатого Але-е… как там его?

– Я вырву твои четыре руки! – ненависть помутнила разум Брока.

– Ладно, мы честные работорговцы, – махнул левыми руками Красп, – чужое золото нам не так интересно, как новые рабы на продажу.

– Ты предал! – выл Брок. – Ты мёртвый! Я обещаю!

– За день таких обещаний мне приходится выслушивать тысячами, так что расслабься, – всё так же бесцветно отвечал Красп. – Из этих клеток вырваться невозможно. Ах да, и отыскать нас тоже не возможно, пусть этим займётся даже самый опытный на всём Материке волк-следопыт – видишь, ребята в конце эшелона следы наши заметают и периодически поливают землю из фляг? Во флягах отвар из трав моего собственного рецепта – на километр перебивает любой запах! Так что, дружище, ты с нами надолго…

Брок ещё долго проклинал подлых работорговцев. Потом ему это благородное занятие надоело – всё равно ни к чему оно не приводило. Злые слова, к сожалению, не булавы и цепы, бандитам рёбра они не крошат. Осталось только одно – смириться и надеяться на лучшее.

Но лучшего не предвиделось. Целый день Броку ничего не давали пить. Про еду даже говорить не приходилось. Безжалостное солнце нагрело металл клетки и заключённый ощутил себя словно в чудовищной печи. Должно быть, каким-нибудь похожим способом боги готовят себе в пищу попавшие в потусторонний мир души умерших.

К вечеру работорговцы разбили лагерь. Напоили, и, как это ни странно, накормили Брока. Пусть несвежей едой… но это лучше чем ничего. На ночь бросили ему прохудившуюся шкуру – от холода она спасала плохо.

На следующий день многие разбойники покинули лагерь. Возглавлявший вылазку Красп оставил на страже троих: двух примов и люрта. Они целый день провели под навесом из бычьей кожи: выпивая чёрное вино и играя в бычьи кости. Люрт к Броку был благосклонен и дал тому воды и немного недоглоданных костей. Правда, на все просьбы освободить собрата презрительно промолчал.

Закатное солнце заливало бардовым маслом света горизонт, когда вернулись работорговцы. Их было меньше: не хватало человека и люрта. По их угрюмым лицам сразу становилось ясно, что и от дерзких разбойников иногда отворачиваются боги. Они тащили за собой связанного крота.

Оставшиеся охранять лагерь разбойники даже оторвались от вина и подбежали к собратьям с расспросами. Брок слышал, как мрачный, что грозовая туча, Красп исполненным злобы и ненависти голосом поведал о случившемся.

Разбойники из укрытия наблюдали за путешественниками Большого Торгового Тракта сквозь выпуклые линзы подзорных труб. Прошло несколько хорошо-вооружённых караванов, нападать на которые – чистейшее безумие. Работорговцы уж было отчаялись, но тут в фокус их подзорных труб попал крот. Он в одиночку шёл по Тракту в сторону Сара и на первый взгляд казался совсем лёгкой добычей. Решили применить простой трюк: на дорогу лёг обмазанный свиной кровью Мурк – лысый человек с уродливым шрамом на шее. Укрывшись за дюнами, зарывшись в песок или заползя в кустарник – в засадах ждали остальные, готовые в подходящий момент напасть на ничего не подозревающего путника.

Схема беспроигрышная: мало кто устоит пройти мимо лежащего посреди дороги вымазанного кровью мыслящего. Если ты порядочный человек, то попытаешься помочь. Будь ты бандит – примешься грабить беззащитного (или мародёрничать тело мёртвого).

Путник клюнул на приманку. Разбойник попытался выполнить усыпляющий приём склонившемуся над ним кроту, но вместо этого получил резкий ответный удар, от которого бандит тут же испустил дух. Острая лапа крота пробила грудь, вонзившись когтями прямиком в сердце. Работорговцы наткнулись на грозного противника, способного без размышлений пускать кровь. Неудивительно, что он не побоялся путешествовать один! Прежде, чем налетевшие, что стадо озверевших собак, разбойники сумели его связать, острые когти крота лишили жизни ещё и люрта.

С таким трудом ни один раб ещё не давался. И это притом, что Красп долгие годы отбирал свой отряд из лучших профессионалов, что только встречались на его пути.

Услышав о смерти своего брата, люрт, что остался на страже лагеря, взбесился, что стукнутый палкой вепрь. Он налетел на связанного крота (на котором и без этого уже не оставалось живого места от ушибов, синяков и гематом) и обрушил смерч брутальных ударов. Разбойники не торопились останавливать собрата. Сделали это лишь тогда, когда новоиспечённый раб уже без сознания лежал на земле и истекал кровью. Полумёртвое тело занесли в клетку, стоявшую по соседству с клеткой Брока. Развязали и накрыли шкурами, чтоб не замёрз ночью. На случай если выживет, разумеется…

Работорговцы молча поели и разбрелись по палаткам. О том, что нужно накормить Брока никто и не вспомнил.

Ночь была холодней прошлой – зуб на зуб не попадал. Или это так казалось из-за голода, диким зверем бушующего в желудке, не дающего сомкнуть глаз? Люрт лежал на застеленном грязной соломой полу клетки. Кутался в прохудившуюся шкуру и шёпотом проклинал своих похитителей. Радовало только одно: сегодня бандитам пришлось несладко. Нарвались на опытного бойца. Брок бы тоже им неприятностей доставил, если б не оказался таким наивным. Теперь-то Брок никогда не сядет за один костёр с незнакомцами. А ведь жаль, что они так сильно избили крота. Хоть бы до утра дотянул, бедняга…

Солнце медленно поднималось из ночного укрытия, спасительным теплом прогоняя мерзлоту.

Брок заглянул в соседнюю клетку. Крот лежал в том же положении, в котором его оставили. Заточённого можно было бы принять за мёртвого, если б шкуры на нём медленно не шевелились с каждым слабым вздохом.

Крот, убивший двух работорговцев, выжил.

Десять дней стоял лагерь работорговцев. Клетки пополнялись новыми заключёнными, и на десятый день в них попросту не было где продохнуть. Бандиты отлично знали своё дело.

К тому моменту, как разбойники отправились в путь, в клетке Брока сидело три человека и драг. Было ужасно тесно. Днём невыносимо жарко, и солёный запах потных тел был верным спутником. Зато ночью, сбившись в кучу, становилось не так холодно, как раньше, когда Брок находился один в клетке. Избитый работорговцами крот-одиночка пришёл в себя, но передвигался с трудом – те дикие удары, что он получил от поработителей, так просто не проходят. Как это ни странно, но один из разбойников обработал его раны и наложил примитивные перевязки на переломанные конечности. Осталась ли в работорговцах капля человечности или сделано это с конкретной выгодной целью? Вскоре выяснится.

До того как клетки сдвинулись с места, Брок успел поговорить с пришедшим в себя кротом. Его звали Тис, он был жителем Нового Бура и занимал почётную должность начальника охраны Главы города. Службу свою крот всегда нёс с достоинством и повышенной ответственностью. А по-другому – и дня на таком высоком посту не продержишься.

Тис с нескрываемой горечью в голосе рассказывал, как погиб его город. Из земли стали выползать железные чудовища. Крошили, убивали, уничтожали всё на своём пути. Уцелели единицы, бежавшие в спасительные туннели, ведущие на поверхность. Тис со своим отрядом вёл ярую оборону. Им удалось вывести из строя одно механическое существо. Один героический крот подбежал к чудовищу, держа в руках взрывной камень с догорающим фитилём. Такие камни используются кротами для строительства тоннелей. Они добываются из смеси горных пород и имеют слабую взрывную силу. Поэтому их делают довольно громоздкими, чтобы за счёт веса повысить мощность. Герой погиб от лап чудовища, но вовремя прогремевший взрыв сделал своё дело…

В тех неравных условиях Тис бы сражался до погибели, но один из снарядов монстра лишил жизни Главу города, пытавшегося бежать из поддавшейся натиску механических чудовищ цитадели. Защищать было уже некого, солдаты его отряда побросали оружие и сломя голову помчались к туманному спасению. Тис, не видя лучших вариантов, последовал их примеру. Чудом он остался жив, хотя все остальные из отряда легли под натиском вражеских снарядов, скошенные, что колосья пшеницы острой косой.

Помолчав немного, Тис добавил: "Тот крот, который взорвал чудовище… Его звали Тил… Мой бедный сынок Тил… Будь я проклят за то, что взял его в охрану…"

Пять дней мучительного для заключённых пути, и караван подходил к кроваво-красным воротам дорогой, по бокам которой возвышались нанизанные на пики головы мыслящих: где свежие, а где уже порядочно высушенные солнцем и ветром. Это был путь, ведущий к главному входу в Старый Рин. Работорговцы не держали в секрете куда направляются, и охотно запугивали этим своих заключённых.

Брок слышал про этот город. И не самое приятное слышал. К примеру, в большинстве городов Объединённого Королевства если родители хотят до полусмерти запугать своего ребёнка, им достаточно сказать, что отправят чадо в Старый Рин. Действительно, этот город был далеко не лучшим на Материке, и это очень и очень мягко сказано…

Как и большинство других городов, Старый Рин – автономный город со своими законами и правилами, входящий в состав Объединённого Королевства Сарбонии и Западной Картурии. Если разобраться, то объединённым в Королевстве было только название. По общим законам жили только прилегающие земли к городам-гигантам: Сару, Карту и Бастону. Они и составляли костяк централизованного государства. А все остальные поселения были как бы государством в государстве, но формально входили в его состав. Многие из таких городов платили дань, но Старый Рин не был в их числе. То ли солдаты королевства боялись приближаться ко кровожадным стенам города, то ли Королева просто махнула на него рукой – за данью давно никто не высылался. Да и много ли можно взять дани с убогого и зловещего города бандитов, убийц, пьяниц, проституток и мошенников?