Текст книги "Без права на ошибку (СИ)"

Автор книги: Александр Рублев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

   Ведущий достал шарик и высоко поднял его над своей головой. Номер 17 – объявил он. Большинство сидящих зашуршали бумагами, стараясь побыстрее найти в них кто же это такой.

   А ведущий уже снова вращал барабан.

   Вторым выпал шариком с номером 15.

   Недалеко сидящий от Бурки парень присвистнул. Эта два самых сильных бойца – пояснил он своей соседке.

   Трибуны замерли в предвкушении, но ведущий крутанул барабан снова.

   Третьим выпал 63 номер, четвертым – 51.

   А эти двое самых слабых – прокомментировал тот же парень.

   Интересно, как они будут распределять пары – по справедливости, то есть сильный плюс слабый против сильного плюс слабого, или случайным образом? Если сильный плюс сильный попадет против слабого плюс слабого, то последним не позавидуешь.

   Ведущий взял все четыре шарика в руки и объявил, что сейчас он подбросит их вверх и два шарика, остановившиеся после падения ближе всего друг к другу будут в одной команде, а двое других – в другой.

   Только когда шарики остановились и ведущий объявил пары Бурка понял, что все это время он сидел затаив дыхание. Хоть с момента его собственного боя и прошел уже целый год, ему не слишком хотелось вспоминать тот бой, возможно потому что тогда он сделал это в первый раз. Большинство выступавших уже делали это раньше, учителя или родители ставили это в курс обязательной подготовки к академии, чтобы в бою человек уже не колебался. Но для Бурки тогда это было впервые.

   На арену вышли четверо и зрители загудели – несколько дам начали обсуждать как несправедлива жизнь (можно подумать что если бы она была справедливой они бы здесь сидели), большинство же было занято другим – пока ведущий кратко представлял бойцов им нужно было успеть сделать свои ставки.

   Бурка бросил взгляд на парня, который комментировал бойцов ранее, но тот не двигался с места. Парень заметил взгляд, подошел к Бурке, подмигнул, и спросил:

   – Ты чего не ставишь?

   – Да потому же почему и ты.

   – Да ну? Хотелось бы все-таки услышать еще и причину...

   – Думаю что однорукого бойца не выставили бы просто так – у него должен быть какой-то козырь.

   – Он же в паре с девочкой.

   – В прошлом году меня выставили против девочки...

   – Ты же победил...

   – Да, я переигрывал ее по всем статьям, но в одном моменте она меня подловила и я чуть было не проиграл...

   – Понятно. А ты не подумал что их просто сливают?

   – Вот только заливать не нужно – видел барабан? Погоду здесь делает его величество случай!

   – Ладно-ладно – поднял руки вверх парень – сдаюсь. Разумеется никто здесь не сможет обмануть его величество – ты кругом прав – добавил он и широко улыбнулся.

   В этот момент вернулась его компания и он подняв на прощание руку в приветливом жесте отошел к ним.

   И что это было? Сам не ставит, а над ним издевается... Или проверяет сам себя? Нужно будет потом поподробнее узнать конкретно о нем...

   Забывшись в своих мыслях он чуть было не пропустил начало боя, объявленного ведущим.

   Бурка снова затаил дыхание...

   24. Тортуга

   Пары стали напротив друг друга. С одной стороны – однорукий, с клинком длинной сантиметров в сорок, и девочка, с клинками в своих обеих руках. С другой – два парня, каждый из которых был в несколько раз крупнее своего противника. Один парень был с мечом и щитом, другой – тоже с двумя клинками.

   Прозвучал сигнал начала и представление, по другому это язык не поворачивался назвать, началось.

   Мальчик и девочка сразу же весело разбежались в разные стороны. Причем выглядело это так, как будто разбежались дети играющие в салочки. Если бы не полное молчание этих двоих, то это невозможно было бы отличить от игр в детской песочнице.

   Забавно... я думал они наоборот будут держать строй... или, что один из них будет работать на подхвате у другого, находясь чуть сбоку и сзади...

   И тут боец с клинками в обеих руках меня удивил – вместо того, чтобы двинуться к девочке с парным оружием, чего и следовало ожидать от ребенка – закон притягивания подобного к подобному еще никто не отменял – в той же школе мальчики играют с мальчиками, а девочки – с девочками. Так вот, вместо того, чтобы пойти к девочке, стиль которой он должен был прекрасно знать, он пошел к однорукому. А этот парнишка весьма непрост – выбрал самый выигрышный для себя вариант – знает, что для противника с одним клинком оружие в двух его руках очень неудобно – все-таки два против одного. Единственная проблема при этом в том, чтобы обе руки работали не синхронно, что для абсолютного большинства людей довольно нетривиальная задача...

   Дальнейшее удивило меня еще больше...

   Малыши начали смещаться, двигаясь по окружностям, причем смещались они так, что в итоге все четверо оказались на одной линии, выглядело это примерно вот так:

   Девочка * Крепыш со щитом ************* Крепыш парник * Однорукий

   Причем девочка со своим крепышом находилась в одной стороне арены, а парник с одноруким – в другой.

   Что-то задумка Аривуса куда-то от меня ускользает – зачем было проталкивать парный бой, если в итоге они фактически дерутся один на один?

   А дальше мальчик с девочкой начали много бегать, забавно перебирая при этом своими маленькими ножками и увиливая от всех попыток прижать их в какой-нибудь угол или навязать им бой.

   И эта активная беготня продолжалось долго, причем пары практически не пересекались... и когда я говорю долго, то я имею ввиду именно это – именно ДОЛГО – это продолжалось почти час. И за все это время крепыши не достали малышей ни одного раза.

   Жалко что малыши не дразнят крепышей и не строят им рожицы – выглядело бы забавно – улыбнулся Тортуга...

   К моменту, когда все изменилось, прекратились даже активные подбадривания и насмешки с трибун – зрители уже все поняли и просто ждали, у кого из противников первого закончится энергия...

   А потом произошли два события...

   Во-первых крепыши начали выдыхаться, проявлялось это прежде всего в том, что их удары стали более медлительными, да и вообще они начали становиться какими-то вялыми. Нет, если не сравнивать это с началом, то это все еще было и быстро и активно... но если сравнивать, то разница все-таки чувствовалась...

   А когда кто-то устает, он начинает совершаться ошибки, точнее перестает контролировать свои движения... уходит концентрация, и работает только мышечная память, а так как мышечная память у большинства развита с ошибками, то эти ошибки тут и проявляются...

   Забавно.... Когда Аривус говорил про таланты своих подопечных, я думал бой будет зрелищным, на самой грани риска...

   А во-вторых сам рисунок перемещения мальчика с девочкой – говорю в первую очередь про них так, как именно они навязывали этот рисунок – изменился... Эти перемещения, еще недавно бывшие больше похожими на хаос, вдруг приобрели какую-то систему... Вряд ли крепыши эти поняли, но Тортуга, со своим огромным опытом, понял это почти сразу – пары, до этого почти не приближавшиеся друг к другу, начали пересекаться все чаще и чаще. Причем пересекаться так, что крепыш со щитом оказывался зажат между двумя противниками одновременно – между девочкой впереди себя и мальчиком – сзади. Всего лишь на мгновения, потом однорукий снова резко разрывал дистанцию между парами, и его парник не мог с этим ничего поделать, точнее один раз он попробовал это сделать – остался было с девочкой, игнорируя однорукого, и на миг получилось что девочка сражалась сразу против двух крепышей, но однорукий тут же воспользовался этим и зашел за спины этим двоим... И этого одного раза парнику вполне хватило для того, чтобы он больше не пытался так делать...

   А потом малыш ударил... И в этот момент Тортуга понял, кто выиграет бой – для крепыша со щитом этот удар был очень плохим, можно даже сказать унизительным – в его задницу. Когда я говорю в задницу – я не имею ввиду ягодицы – того, можно сказать, подвергли казни, посадив на кол, которым, в данном случае выступал клинок... Скорость у парня, конечно, что надо... но вот знание уязвимых мест хромает... ну или точность удара...

   От пережитых ощущения крепыш со щитом на мгновение замер. Этого мгновения девочке хватило, чтобы со всей своей силой засандалить один из своих клинков в подмышку крепыша, причем попала так удачно, что для того сразу все и закончилось его мгновенной смертью. Правда вытащить этот клинок она не успела – тот засел так глубоко, что для этого нужно было взяться за клинок в погибшем обеими руками и отталкиваясь от того одной из своих ног, потянуть этот клинок со всей силой, что она сделать уж никак не могла – во-первых для этого нужно было выпустить свой второй клинок, а во-вторых этого ей просто не позволил сделать оставшийся в живых парник, через мгновение оказавшийся рядом...

   Теперь уже девочка начала постоянно заходить за спину парника.

   И тут парник снова удивил Тортугу – вместо того, чтобы начать рисковать, ставя все на один удар – он перешел в глухую оборону, прижавшись спиной к одной из перегородок.

   С одной стороны это было ошибкой – девочка вернулась к поверженному, и вытащила свой второй меч. Все попытки помешать этому пресекал однорукий, причем не грубой силой или техникой, а опять же передвижениями – как только парник двигался к девочке, малыш начинал движение за его спину.

   А с другой стороны это была верная тактика, так как двое с тремя клинками ничего не могли поделать с оставшимся одним парником.

   И это ничего не могу поделание продолжалось долго. Я уже говорил про то, что я имею ввиду под словом долго, так что повторяться не буду...

   Малыши атаковали по очереди, давая себе краткие моменты передышки. Совсем краткие. Но у парника не было даже их...

   В конце-концов усталость сыграла свое – сначала прошел удар по одной его руке... потом – по передней ноге... а потом у однорукого прошел один удар из связки, удар насквозь в живот крепыша, защищенный только легким кожанным доспехом. И как обычно, после проведенной связки, малыш мгновенно разорвал дистанцию...

   Парник не глядя зажал своей раненой рукой рану на животе, замер, посмотрел на парня, потом – на девочку, еще немного постоял, а потом рухнул как подкошенный...

   На трибунах стояла гробовая тишина...

   ***

   Через некоторое время к Тортуге подошел доктор.

   – Ну?

   – Один из них жив.

   Спрашивать кто не имело смысла. И так было понятно, что так долго пролежавший на сцене первый крепыш выжить просто не мог.

   – Надолго?

   – Все зависит от его дальнейшего образа жизни...

   – Я серьезно.

   – Я тоже...

   Помолчали...

   Доктор сдался первым:

   – Клинок прошел насквозь, но не задел не одного жизненно важного органа...

   – С его навыками он может нам пригодиться...

   – Понял – сказал доктор скрываясь с моих глаз...

   Жалко нельзя обучать этого парника здесь – придется поменять ему имя и на время отдать в хорошие руки... пока не подрастет и не изменится его внешность...

   И что там Аривус говорил насчет того, что малыш талантлив? А я – про то, что он не знает анатомии? Ох, не верю я в такие совпадения... Непонятно только зачем малыш пожалел этого парника и зачем было устроено все это представление...

   Второй бой тоже затянулся и график боев в этот день был окончательно сбит, – часть из них пришлось переносить на следующий день...

   25. Интерлюдия

   Он играл на скрипке. Играл долго. Вокруг стояли люди и слушали. Слушали и молчали. Те, кто стоял дальше всех, стояли в мягком переплетении закатывающегося солнца и красных отблесков пожара. Сквозь полумрак проглядывала новая эра. Никто не знал, что она несет, все просто ждали, ждали и надеялись на лучшее.

   Тихо звучала музыка. Старая скрипка вносила множество дополнительных оттенков, подчеркивая мастерство играющего...

   Он давно уже разменял ни один десяток лет, он уже не помнил, сколько он живет, его душа и тело были моложе окружающих его людей, несмотря на огромную разницу в возрасте.

   Он пережил всех своих друзей и знакомых, своих детей и внуков и многие поколения своих правнуков.

   Он имел в этой жизни все и мог добиться всего, чего еще не имел. Добиться невзирая ни на что, в этом пламени, горящем вокруг него, окутывающим своими языками и скользившим мимо...

   Когда-то, перебирая этими струнами, он устанавливал законы. Но это было так давно, что временами он переставал верить в то, что это все-таки было...

   Откуда он пришел? Как он оказался здесь? Куда ему следует двигаться?..

   Когда-то он хотел получить ответы на эти вопросы...

   А люди слушали музыку, слушали, сгорая в пламени своих страстей и наслаждаясь тихим теплым закатом...

   26.

   В академию брали не всех, не абы кого, только аристократию. Так что селили нас по двое. Это, конечно не казарма, но даже одни лишние глаза и уши ограничивали меня в выполнении некоторых упражнений.

   Отбор прошли двадцать восемь мальчиков и пять девочек.

   И хотя отбор был всеобщим, не было отдельных категорий – мальчики против мальчиков, девочки против девочек – все были равны. Но когда отбор закончился, то селили почему-то мальчиков с мальчиками, а девочек – с девочками. Странная какая-то логика (улыбаюсь).

   Нам повезло – наш бой был первым, поэтому мы смогли спокойно посмотреть все остальные бои, поминутно ощущая на себе заинтересованные взгляды и перешептывания.

   Самым примечательным боем был бой, которого не было – последняя прошедшая девушка прошла просто потому, что число претендентов было нечетным и для нее просто не оказалось пары. Я так понял одним из постулатов академии было то, что удача – это один из важных факторов успеха. И раз уж девушки повезло тридцать один раз – число, которые вытягивались шарики, и ее имя не вытянули, то, значит, удача на ее стороне и ее можно брать даже без отбора. Другое дело что навряд ли это было единственным испытанием. Но навряд ли большинство остальных участников об этом даже догадывается...

   В любом случае, для нее лафа на этом и закончилась – без всякого жребия ее поселили с двумя другими девочками. Мне, разумеется, было бы интересно проверить куда бы ее вывела кривая, если бы все определялось случаем и в этот раз – попала бы она в ту комнату, где должны были жить трое, или в ту, где только двое. Хотя тут еще можно поспорить что для нее лучше – жить вдвоем, или втроем.

   ***

   Весь наш день был расписан по минутам. Тренировки – утром, днем и вечером. В промежутках между тренировками – учеба. Совсем вечером – так называемое свободное время. Так называемое потому что если вечером не пройтись по дневному материалу, то на следующий день ты гарантированно попадал в отстающие.

   Причем весь наш поток был изолирован от старших групп. Наверняка для того, чтобы те ничего не выдали о предстоящих нам испытаниях. Да и тренировки в отрыве от отвлекающих факторов окружающей среды позволяют добиться эффекта намного быстрее.

   Для меня все это главным образом выражалось в том, что я начал отставать от графика своего развития, прикинутого мною в самом начале появления в этом мире – того времени, что у меня оставалось мне категорически не хватало для самостоятельных занятий.

   Да, во время учебы тоже можно было выполнять некоторые виды тренировок, например медитацию или мысленный бой, но при этом я частично или полностью выпадал из самой учебы. И хотя большинство предметов мне было не нужно – считать, например, палочки я и так умел. Но занятия были обязательными.

   Через неделю, когда я определился с предметами, которым нас обучали, я подошел к куратору нашего потока и попросил освободить меня от половины занятий. Тот выпал в осадок. Я увеличил напор, сказав что готов сдать экзамены по этим предметам. Тот поинтересовался чем я буду заниматься в свободное время. Я ответил. Тот лишь улыбнулся и сказал потерпеть еще неделю, обещав после этого вернуться к этому вопросу.

   А через неделю у нас случился экзамен по тем предметам, которые нам давали всю предыдущую неделю. Причем часть вопросов явно выходила за пределы того, что нам давали. То есть проверяли как уровень того как мы усваиваем то, что нам дают, так и уровень наших собственных знаний по всем предметам.

   ***

   Вечером, после экзамена, в нашу комнату заявилась сестра со своими двумя соседками. Причем инициатором прихода явно была третья соседка, о которой я пока ничего не рассказывал. И сейчас тоже не буду, может позже... Сейчас меня в первую очередь интересовала Тиа – та, которой повезло на вступительном экзамене.

   Лучась гостеприимством (сестра даже несколько раз подозрительно на меня глянула), я предложил всем сыграть в игру на желание. Девушки оживленно и заинтересованно защебетали. Я достал монетку.

   – Тот, у кого монета, выбирает любого, находящегося в этой комнате – начал объяснять я – и говорит ему, что он хочет, чтобы тот сделал. Потом тот, кого выбрали, говорит что выпадет – картинка или цифра. Тот, у кого монета, бросает монету. Если тот, кого выбрали, не угадывает, он обязан выполнить желание или откупиться, отдав все деньги, которые у него есть. Если угадывает, то желание должен выполнять тот, кто его загадал. Конечно, загадывающий тоже может откупиться, на тех же условиях.

   На меня уставились четверо ничего не понявших пар глаз.

   – Давайте сразу на примере. Я хочу чтобы Тиа выбежала в коридор и прокукарекала.

   Мое желание явно не понравилось Тие, которая насупилась и начала смотреть на меня исподлобья. Но другие дети восприняли его с энтузиазмом.

   – Картинка или цифра? – спросил я Тиу.

   – Картинка – ответила та.

   Я бросил монету. Выпала картинка. Я выбежал в коридор и прокукарекал.

   Все воодушевились и начали по очереди загадывать желания. Забавно, что все просто получали кайф от процесса – никто не думал о последствиях – о том, что в случае неудачи, загадывающий сам должен выполнять желание. Ну что тут сказать? Дети!

   И чего только не загадывали... добрые, временами наивные, чистые детские желания. Взрослый бы в такой ситуации загадал совсем другое (улыбаюсь)...

   Я же, главным образом, смотрел на то, угадывает или не угадывает Тиа. У Тиы была одна забавная черта – все ее эмоции выражались на ее лице настолько явно, что ее можно было читать как открытую книгу. Примечательно, что угадывание ею не зависело от того, хочется ей чего-то или не хочется – в этом случае угадывала она только в половине случаев.

   Зато она всегда угадывала тогда, когда речь шла о действительно важных вещах. Явно какая-то аномалия, или, другими словами, то, что можно использовать в моих собственных целях. Разумеется в только в самых благородных целях, других целей у меня быть не может...

   27. Куратор и Тортуга

   – Да, в этом году действительно интересные экземпляры – усмехнулся Тортуга. С этими все ясно – он черкнул пальцем по списку с фамилиями. Но почему здесь этот малыш?

   – Немногие смогли бы выиграть тот бой.

   – Не заговаривай мне зубы. Мы с тобой сейчас не исполнителей выбираем. Сам же знаешь что у тех, кто постарше и покрупнее и опыта побольше, и мыслят они получше. Я уже не говорю про возможные проблемы с неподчинением.

   Тортуга на несколько секунд замер, погрузившись в свои мысли, а потом продолжил:

   – Хотя это вряд ли...

   – Результаты его устных и письменных экзаменов говорят сами за себя – продолжал гнуть свою линию куратор... Я считаю, что...

   – Он считает – перебил его Тортуга. Ты пойми, я не за пацана беспокоюсь – мне почему-то кажется, снова усмехнулся он, что он справится. Я за группу его боюсь – выберет сильных – будут мешать ему править, выберет слабых – потянет всю группу на дно. Да и сложно ему в таком возрасте выбирать еще – опыта совсем еще нет.

   – И все-таки я настаиваю...

   Тортуга закусил губу и начал стучать пальцами по столу. Интересно, это собственная инициатива куратора, или эту мысль ему подкинул Аривус? Непонятно только почему куратор так уперся? Кого бы мы сейчас не выбрали, это все временно – если угадаем, то угадаем, если же нет, то назначим другого руководителя, того, кто проявит себя получше предыдущего.

   Тортуга снова замер, на этот раз перестав стучать пальцами...

   Единственное, на что влияет это назначение, так это на выбор членов группы. Но условия набора такие, что сила каждой группы будет примерно равна... Потом, конечно, группы перетасуют и сделают специализированными... Да и время равенства и братства когда-то закончится – для выполнения самых сложных заданий состав одних групп должен быть явно сильнее остальных... Нет, не сейчас, позже – сейчас они должны быть равноценными – так их члены будут развиваться и быстрее, и разностороннее...

   А чего я так, собственно говоря, затягиваю с решением? Мне-то какая разница? Получится, так получится. Нет, так нет – сменим руководителя и все дела...

   Тортуга бросил быстрый взгляд на куратора...

   Тяну, потому что не понимаю причин – подумал он. А когда я чего-то не понимаю мне становится неуютно...

   И все-таки, почему Аривус так заинтересован в этом мальчишке?..

   Ладно, сделаем как просит куратор, а потом посмотрим... должны же они раскрыться...

   – Будешь должен – сказал Тортуга, закрывая папку и отдавая ее обратно куратору, давая этим тому понять, что его просьба одобрена и разговор окончен...

   28.

   Сегодня всех нас выстроили на улице...

   Все страньше и страньше – те же экзамены были несколько дней назад, но о результатах ни слуху, ни духу... А теперь еще и изменения в распорядке дня...

   Зачитав какую-то агитку – их я, еще с прошлых времен, пропускаю в автоматическом режиме, – куратор назвал шестерых и приказал им сделать пять шагов вперед и полуобернуться к строю.

   – Поздравляю вас, вы стали руководителями групп – сказал он нам.

   Каких еще, в ж**у групп? Вот не было печали...

   А куратор все вещал и вещал:

   – Три группы по пять человек и три группы по шесть человек...

   – Группы будут соревноваться друг с другом...

   Да как пять человек одинаковой силы и подготовки могут соревноваться с шестью? Хорошо хоть не двое на одного...

   – Чтобы уравновесить группы в пять и в шесть человек, руководители групп в пять человек на первом шаге выбирают сразу двух человек.

   На этом куратор остановился, внимательно посмотрел на каждого из шестерых руководителей, и спросил:

   – Добровольцы есть?

   Малышня в строю вообще не понимала что происходит. Им сказали стоять, они и стояли. А руководители были постарше – шесть лет, это, можно сказать, уже школьники.

   – Добровольцы на что – спросил самый худенький из шестерых, не считая, конечно, меня.

   – Добровольцы, которые хотят руководить группами из пятерых человек.

   – А если их не будет – задал свой второй вопрос тот же шкет.

   – Если не будет, то вашу судьбу решит случай – ответил куратор.

   – Кто будет выбирать первым? – спросил я.

   – Это тоже будет отдано на волю случая.

   Как-то слишком витиевато он говорит для такой аудитории как наша. С нами нужно попроще... И чем проще, тем лучше. Хотя чего я жалуюсь-то? Мне-то это как раз на руку...

   Я поднял руку:

   – Я доброволец.

   – Интересно – после некоторой паузы ответил куратор. Больше добровольцев нет?

   Ответом ему было дружное молчание.

   – Ну выбирай тогда...

   Я выбрал сестру и ту, которой везет.

   Ответом на это стало разлившаяся по площади тишина. Если выбор сестры (о том, что она моя сестра, да и вообще о том, что мы с ней как-то связаны, никто, из присутствующих здесь, не знал) стоявшие здесь еще как-то могли объяснить, все таки я выиграл с ней свой вступительный парный бой, то выбор той, которая попала сюда без боя, той, кто не была повязана вместе с остальными кровью, той, чьи боевые навыки покрыты мраком, той, кто был здесь самой маленькой (не считая меня), для большинства стоявших здесь был очевидной глупостью. Стал отчетливо слышен стрекот цикад...

   – Кхм – закряхтел куратор. Неожиданный выбор, прямо скажу... Но тебе, наверняка, виднее...

   (В этот момент куратор подумал, что, возможно, зря он настаивал на том, чтобы этот малыш стал руководителем группы, раз уж тот при выборе ее состава руководствуется дружбой, а не холодным расчетом.)

   Но я руководствовался только расчетом. Если уж мне так не везет в этом мире, то должен быть кто-то кому очень сильно везет. И он может компенсировать мне мою не удачу здесь.

   И мой расчет блестяще подтвердился – на каждом из оставшихся шагов я выбрал именно того, кого и хотел – на втором шаге случай был в мою пользу, и я снова выбирал самым первым. На третьем шаге я выбирал последним, но тот, кто выбирал первым, выбрал не того бойца, которого хотел выбрать, и в итоге выбрал, я.

   На втором шаге я выбрал девочку, у которой были все задатки для того, чтобы в будущем стать потрясающей красавицей. Причем мною и здесь руководил только холодный расчет. А вы что подумали (улыбаюсь)?

   На третьем шаге я подумал, и решил, что раз уж у меня в команде и так три девочки, то пусть и четвертая тоже будет ею же. Так что на третьем шаге я выбрал ту, что была поумнее, или, правильнее было бы сказать, была более ушлой. Все равно конкурировать с другими группами на первых этапах я не собирался (главное выдерживать необходимый минимум), а ушлый персонаж всегда пригодится. Кроме того, я всегда считал, что гораздо лучше, когда ушлый персонаж за тебя, а не против тебя...

   Куратор смотрел на меня и на всю мою группу круглыми глазами... Интересно, и чего это он так за меня переживает?..

   Впереди нас ждали испытания и долгие тренировки...

   29. Рин (некоторое время назад)

   Рин уже несколько часов наблюдал за полусотней малолеток, собранных во дворе. На днях прибудет очередной караван, который и заберет всех детишек скопом. Так было всегда, сколько себя помнил Рин. За детей платили полновесным золотом и на местах выгребали всех, кого только можно. Особенно много лишних детей было в годы неурожаев, когда селяне не могли прокормить не то что своих детей, но даже самих себя, когда на полученный за мальчика золотой вся семья могла ходо-бедно прожить год – требуемое для следующего урожая время. За девочек давали меньше – всего половину золотого. Но все равно девочек было примерно в два раза больше мальчиков – в первую очередь семьи избавлялись от них.

   Рин вздохнул, вспоминая последнюю войну. Как давно это было? Тридцать лет назад? Нет, прошел уже тридцать один год. Тогда его работа была гораздо более простой – подходил любой выживший – и то дитё, которое выживало в условиях разграбления города, остающееся после этого в здравом уме и находившее себе пропитание, и то, которое сумело приплестись в соседнюю деревню, когда была вырезана его собственная. Можно сказать, что дитё прошло комплексный отбор. Поэтому отборочных матчей тогда и не делали – они были просто не нужны. Сейчас же отбор был просто необходим...

   ***

   Большинство детей во дворе видели друг-друга в первый раз, их возраст колебался от трех до шести лет – возраста, интересовавшего Рина, как представителя академии. Прошло всего лишь полдня, и эта бесформенная масса уже перестала быть таковой – уже сформировались какие-то группки, выделились лидеры, подлизы, шестерки, гвардия и рабсила. Как и ожидалось, большинство групп сами разбились по возрастному (малыши – с малышами, дети постарше – с детьми постарше) и половому признаку (мальчики – с мальчиками, девочки – с девочками), ведь подобное стремится к подобному. Но были и исключения.

   Но гораздо более интересным для Рина было то, как все эти дети поведут себя в критической ситуации. Так как ждать дальше не имело никакого смысла, то Рин вышел в соседний двор и подал сигнал о начале операции...

   ***

   Не мудрствуя лукаво друг за другом в этот второй небольшой – пять на пять метров – двор начали по очереди заводить сформировавшиеся раннее группы.

   Самостоятельно сформировались три большие группы. Еще четыре группы сформировали в принудительном порядке, объединив группы поменьше и одиночек.

   Первой была самая многочисленная и самая старшая группа – восемь мальчиков и одна девочка – сестра лидера группы...

   Ворота медленно закрылись за ними сразу же после того, как они вошли. Детишки напряженно озиралась по сторонам, пытаясь догадаться для чего их сюда привели. В этот момент открылись ворота с другой стороны и во двор вбежали две большие черные хорошо тренированные собаки. Вбежали, и тут же на мгновение застыли. А через мгновение они уже припали к земле и угрожающе рыча, начали медленно двигаться к детишкам, давая время детишкам что-то сообразить и что-то сделать. Если бы собаки напали, то у детишек не было никаких шансов, но их задача была другая – вызвать у детей страх, так, чтобы Рин мог посмотреть на их реакцию в критической для них ситуации. Но детишки про это не знали – детишки с какой-то безнадежной тоской прижались спиной к стенам, беспомощно выставляя перед собой руки – отступать дальше было просто некуда.

   Мда – подумал Рин – откровенно безнадежная группа...

   Собаки придвинулись вплотную к детишкам – те продолжали вжиматься в стены. Собаки развернулись и потрусили обратно на выход.

   Во двор зашел парень и через те же ворота, через которые выбежали собаки, отвел всю эту группу в соседний двор – нельзя было позволить им разболтать о том, что они пережили тем, кому это испытание еще только предстояло пройти.

   Откровенно безнадежно – еще раз подумал Рин – ему было с кем сравнивать...

   ***

   Он еще помнил того мальчика, выбранного им восемь лет назад. Тогда на группу из шести пятилетних мальчишек выпустили одну собаку. И группа среагировала мгновенно – одним из двух наиболее часто встречающимся способом – бросилась врассыпную. Провоцировать собаку, убегая от нее, – это не самый лучший вариант для группы, но это хотя бы какое-то действие. Но убежали не все – только пятеро – шестой же не побежал, а, можно сказать, медленно наступал на собаку, давая остальным время. И беспорядочное отступление тех вскоре обрело свою цель – ворота, через которые вошла собака, оставались открытыми, и те устремились в них.

   Хороший экземляр – подумал тогда Рин – пожертвовал собой ради группы. Если бы у меня был свой отряд, то я бы не отказался бы заполучить в него этого мальчишку когда он подрастет. Жаль только, что он не подходит – нужны те, кто сможет выжить на втором этапе отбора, нужен хищник, а не жертва.

   Однако мальчишка удивил его во второй раз – с агрессивными детишками собака была обучена действовать единственным способом – опрокидывать их на землю, давя их своим весом, но не причиняя им вреда – платить за покалеченных детей академии не было никакого смысла.