Текст книги "Без права на ошибку (СИ)"
Автор книги: Александр Рублев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Наношу удар – мой клинок проходит через спину Солнца и выходит у нее спереди, оставшейся частью доставая фигуру в сердце.
...
Солнце уходит на перерождение.
...
Я стою над поверженной фигурой и смотрю на него. Фигура улыбается.
...
Я открываю глаза. Я один. Без правой руки. Безоружен. У моего горла находится клинок, клинок в руке фигуры. Фигура улыбается.
– Гипноз – говорю я.
– Ты готов жертвовать малым, чтобы достичь большего. Ты подходишь... – отвечает фигура после паузы.
Мы молчим.
– У меня есть для тебя задание.
– Мне нужна Сфера вызова.
– Выполни задание и получишь ее, и не только ее.
– Этот довесок – бесплатный сыр – меня беспокоит...
– У тебя нет выбора – ты проиграл бой.
– Что за задание?
– Нужно освободить одного хорошего человека.
– Как его найти?
– Узнаешь сам, на месте.
– Как я узнаю что это он?
– Не волнуйся, ты поймешь.
– Как его зовут?
– Неназываемый.
Мы снова молчим.
– Я согласен – говорю я после вздоха.
...
Я куда-то проваливаюсь, я куда-то лечу, лечу в полной темноте...
Последними остатками своего сознания я улавливаю его последние слова:
– Не беспокойся за Солнце. С ней все будет хорошо...
24. Верховный искин
Внимание, получены следующие сигналы:
1) Начат квест «Освобождение Неназываемого», отслеживаемый на максимальном приоритете. Остановка квеста невозможна.
2) В квесте участвует император Империи Солнца Ра, отслеживаемый на среднем приоритете.
Причина неподачи сигнала о попытке начала квеста?
1) Император Империи Солнца Ра является одним из ключевых участников квеста «Война за Европу».
2) В момент инициализации квеста "Освобождение Неназываемого" император Империи Солнца Ра находился в точке бифукации квеста "Война за Европу", в связи с чем его нахождение в данной точке было с 99,99% вероятностью отнесено к квесту "Война за Европу".
Действия:
1) В связи с невозможностью определить источник знаний императора Империи Солнца Ра о квесте "Освобождение Неназываемого", понизить вероятностный коридор стартовых условий начала квеста "Освобождение Неназываемого" до максимально низко возможного.
2) Поднять приоритет отслеживания императора Империи Солнца Ра до максимального.
Конец второй книги. Продолжение следует.
– Книга 3. Найти бога
Часть 1
Ах, сколько будет разных
Сомнений и соблазнов,
Не забывай, что это жизнь,
Не детская игра.
Ты прочь гони соблазны,
Усвой закон негласный,
Иди, мой друг, всегда иди
Дорогою добра.
Ты прочь гони соблазны,
Усвой закон негласный,
Иди, мой друг, всегда иди
Дорогою добра.
/"Дорога добра", Энтин Ю./
1.
Пробуждение было мгновенным. Иначе быть и не могло – жар от подбирающегося ко мне со всех сторон огня был просто невыносим. Огня было много – деревянные избы, а я лежал именно в ней, прекрасно горят.
Сверху на мне лежал совсем свежий мужской труп, еще теплый, лежал так, как будто последним желанием умершего было защитить, укрыть меня от чего-то. Определить то, что это труп не составляло никакого труда, для этого достаточно было один раз взглянуть на его проломленную голову.
В этот момент я услышал звук падающего перегоревшего бревна, что-то там подпиравшего и сразу же за этим звуки того, что обвалилось после этого. Мне сразу стало очень больно и я закричал, закричал так, как не кричал, наверное, никогда. Да что там говорить – я уже даже и не помню когда в последний раз из моих глаз вообще катились слезы, а мой рот извергал такие жалобные звуки. Закричал, и сам удивился своему голосу. Закричал, и одновременно с этим мои глаза уставились на причину этой дикой боли, на это бревно, упавшее на мою правую руку, на единственный участок тела, который не прикрывался сверху трупом. Как не повезло – ну надо было этому бревну упасть именно сюда? Трупу, впрочем, тоже досталось, но как-то вскользь, да и ему, наверняка, уже без разницы, в отличие от меня. А мне было мучительно больно. И еще мне было страшно, страшно от того, что я не мог пошевелить своей правой рукой, от того, что я оказался в ловушке – ко мне приближался огонь, а моя придавленная рука не позволяла мне ни двинуться, ни уползти.
Но самым отвратительным было даже не это. Самым отвратительным в текущем моем положении было то, что я – младенец, младенец, которому, судя по всему, не больше нескольких лет и чье тело мне почти не подчиняется. Я не мог контролировал даже боль. Довершало картину то, что я не чувствовал и не мог воспользоваться никакой магией.
Я дернулся. Безуспешно. Балка была тяжелой. Я попробовал использовать все свое тело как рычаг, но балка даже не пошевелилась.
Совсем к безнадежному положение стало приближаться когда я почувствовал, что начинаю задыхаться.
Ни рядом, ни на самом трупе не было никакого оружия, да и откуда взяться оружию у простого деревенского мужика? Я потянулся к чужому рукаву и попытался оторвать от него кусок. Ткань еле слышно заскрипела, но не поддалась. Еле слышно, потому что все вокруг перекрывал шум полыхающего дерева и еще, где-то на грани восприятия, где-то там, на улице, я, временами, слышал женские крики.
Я начал шарить свободной рукой по трупу – пусто, совсем пусто.
Бросил взгляд на шкалу здоровья и замер. Только сейчас до меня дошло, что весь интерфейс пропал. Я что попал в живой мир? Или просто все заблокировано? Но почему? Что за... Это что, значит лучше не умирать? Приехали...
Я начал дергать ткань с удвоенным рвением – ткань поддалась. Я тут же смочил ее в крови трупа и обмотал вокруг своего лица, задрав голову назад, освобождая, таким образом, свою здоровую руку, прижимая конец этой ткани головой так, чтобы она не могла оттуда упасть.
В этот момент где-то сбоку особенно ярко полыхнуло пламя, в свете которого я увидел блеск проломленном черепе. Я потянулся рукой и тут же отдернул ее обратно – эта штуковина была очень острой. Повернув ладонь я занес ее с другой, тупой, стороны и потянул ее на себя, но она совсем не хотела оттуда вылазить. Она поддалась только после нескольких минут раскачивания ее из стороны в сторону, показавшихся мне, в этом аду, вечностью. Через мгновение я уже рассматривал ее в своей левой руке, в этом дыму, концентрация которого стала уже просто невыносимой – создавалось впечатление, что воздух плывет – я осматривал этот осколок от боевого топора, в несколько раз больше моей ладони.
Я медленно провернул голову в одну сторону, потом в другую. Это было непросто сделать, ведь я продолжал прижимать затылком смоченную ткань. Отпускать ткань было нельзя – без нее я просто задохнусь.
Потом я как будто выпал, на мгновение потеряв сознание. А может и нет, может мне просто показалось.
Голова прояснилась и возникла отчетливая мысль, что если я задержусь здесь еще даже на пять минут, то для меня все будет кончено.
Я посмотрел на свою придавленную, обездвиженную правую руку. Перевел взгляд на осколок в руке, и, глубоко вздохнул, окончательно приняв это очень непростое для себя решение.
Дальнейшее воспринималось мною как в тумане, наверное мое сознание благоразумно отключилось, и я двигался на каком-то автомате, при помощи возникшей внутри меня силы, которую некоторые называют волей:
Вот я отрезаю еще один кусок ткани...
...
Перетягиваю этим куском свою руку выше локтя...
...
Долблю этот локоть осколком...
...
Теряю сознание...
...
Прихожу в сознание...
...
Дергаюсь всем телом, пытаясь оторваться от этого остатка руки... у меня ничего не получается...
...
Ломаю руку в локте...
...
Теряю сознание...
...
Прихожу в сознание...
...
Начинаю разрабатывать сломанный локоть то в одну сторону, то в другую...
...
Теряю сознание...
...
Прихожу в сознание...
...
Теряю сознание...
...
Прихожу в сознание...
...
Подсекаю оставшиеся сухожилия осколком...
...
Группируюсь и всем телом делаю рывок – рука, наконец-то, отрывается...
...
Смачиваю ткань уже непонятно в чьей – моей или трупа – крови, и провожу ею по всем открытым участкам своего тела...
...
Ползу к выходу... культя волочится по полу... Выход завален...
...
Ползу куда-то в сторону...
...
Прижигаю обрубок руки...
...
Ползу к окну...
...
Не могу до него достать...
...
Ползу...
...
Ползу, таща по полу за ножку какой-то стул...
...
Забираюсь на стул и, в последний раз теряя сознание, вываливаюсь в окно, последними остатками сознания понимая, что осколок я где-то посеял...
2. Аривус
Аривус наконец-то нашел этих двух дятлов. Благо найти их было не сложно – сначала он автоматически отметил направление женского крика, впрочем, через некоторое время затихший, а потом, когда поступил приказ от атамана (этот пень любил чтобы его называли именно так), нужно было всего лишь пройтись по всем пожарам на этом направлении. Хоть он и потратил на это не слишком много времени, но он задерживается здесь из-за этих двух дятлов и нужно будет принять меры, чтобы этого больше не повторилось.
Выйдя из темноты на свет пожара, чтобы они сдуру в него не стрельнули, с них станется, он понял, что зря перестраховывался – эти двое были настолько заняты делом, что не обратили бы на окружающее никакого внимания, даже если бы рядом с ними проехала тяжелая конница, грохочущая так, что не услышать ее могут только вот такие вот пни в таких случаях.
Оба были возле сарая, недалеко от полыхающего дома. Один из них с каким-то остервенением насиловал женщину девушку лет пятнадцати, очевидно старшего ребенка в той сгоревшей хате. А второй стоял невдалеке и, можно сказать, пританцовывал от ожидания.
– Вам что не ясно сказали, @ля? На деревню полчаса, а потом все уходим в Северный лес. На кой хер вы тут зависли?
– Аривус, ну подожди... он еще не закончил. Это она виновата... Еще ведь моя очередь... Ну подожди... Ну хочешь, вторым будешь, а я тогда третьим? – заканючил наблюдавший за процессом.
– @ля, ты головой думаешь своей или чем? Чтобы я, да после этого дятла? Вы что, @лядь, не могли взять сразу две бабы? Давайте сворачивайтесь и уходим.
– Эта в хате краше всех была... Ну Аривус, ну подожди еще немного – продолжал канючить тот – Фудя, ну давай заканчивай... ну или давай передохни, а я пока...
– Рот закрой. Сколько нужно, столько и будет. Тебя еще не спрашивал.
– Фудя, ну сколько можно? Ну ведь почти каждый раз одно и то же...
Это стало последним камнем – место, для скопившегося внутри Аривуса возмущения переполнилось, струна внутри него лопнула – к Аривусу пришло могильное спокойствие. В таком его состоянии ему уже давно никто не возражал, с момента того самого случая. В таком его состоянии ему не возражал даже сам атаман...
– Оба закрыли рот, прирезали девку и двинулись за мной – каким-то вдруг ставшим отрешенным голосом, очень медленно произнес он.
Услышав такое лежавшая до этого как кукла девушка начала активно извиваться и дергаться, что сработало для насильника спусковым крючком и он зашелся в экстазе.
@ля, мало того, что контингент неадекватный, так еще и половина с причудами – хотя бы эти двое – один любит, чтобы девушки в процессе отбивались и извивались, а второго заводит наблюдать за другими – подумал Аривус. И почему в первую очередь гибнут самые стоящие? А эти – как в пословице, что гавно не тонет.
В этот момент из окна горевшей хаты выпало что-то небольшое. Сначала оно затихло (на мгновением потеряло сознание?), но ненадолго – вон оно еще лежало, а вот уже перевернулось и медленно ползет прочь от хаты.
Судя по том, что эти двое не обратили на это никакого внимания, наоборот воспользовались моментом – первый слез с девушки, а второй начал на нее залезать (совсем страх потерял) – а чутье на неприятности у этих двоих было развито весьма и весьма неплохо, то никакой опасности это выпавшее не представляло. Но Аривус все равно вытащил меч и танцующими движениями двинулся в сторону неизвестного. С этими двумя он разберется позже, в лагере, при всех, чтобы другим неповадно было.
Через несколько секунд Аривус стоял над человеческим телом. Обгоревшим человеческим телом. Без одной руки. Полностью покрытым спекшейся кровью. Совсем крохотным человеческим телом. И оно как-то заторможено пыталось подняться – сначала у него не получалось, но потом, после нескольких неудачных попыток, оно таки смогло встать на обе ноги.
Оно смотрело прямо в глаза Аривусу. Была в этих глазах какая-то тысячелетняя тоска. И еще безнадежность, безнадежность и огромная жизненная сила. Оно не просило, оно просто смотрело, смотрело равнодушно. Аривусу стало жутко...
– Так, что тут у нас? – произнес подошедший из-за спины Аривуса первый насильник, доставая меч из ножен.
– Не трогай его – могильным голосом ответил Аривус, не открывая взгляда от мальца.
Нельзя его убивать, только не после того, что он пережил и сделал, чтобы выбраться оттуда. Он сам должен решать свою судьбу – пронеслось в голове Аривуса.
– Так я что, я ничего, хотел как лучше, чтобы, значит, малец не мучилс...
Аривус с трудом оторвал взгляд от младенца и вперил его в глаза Фуде. Последний прервался на полуслове, стушевался.
Аривус резко развернулся и двинулся ко второму насильнику. И таким могильным спокойствием тянуло от Аривуса, что второй, не успев даже закончив, начал резко подниматься с девушки...
– Аривус, ну ты, чего? Ну я же только потому что ты еще был занят...
– С тобой я разберусь в лагере – сказал Аривус тем же тяжелым взглядом глядя на второго насильника, не выполнившего сразу его приказ.
После чего развернулся и двинулся в сторону Северного леса. Второй продолжал затравленно смотреть уже на его спину.
Первый подошел к девушке, зашел сзади, чтобы брызнувшая кровь не испачкала его, потянул голову девушки за волосы вверх, после чего чиркнул ранее вынутым мечом по ее шее (вообще сподручнее было кинжалом, но раз уже вынул меч, то нужно пустить его в дело – был у него еще и такой бзик). После чего подошел ко второму, и, как побитую собаку, за рукав потянул его вслед за Аривусом.
3.
Пожары полыхали во всей деревне, но я настолько обессилел, что мне было уже все равно. Я заполз в ближайшую баню, стоявшую отдаленно от всех остальных домов, вспомнив, что даже у нас, в старину, бани специально строили в отдалении от домов, чтобы если баня загорится, пожар не перекинулся бы на дома. Здесь же получилось наоборот – горели дома, но пожар не мог перекинуться на баню.
В бане ночью будет теплее, чем на улице, к тому же она защитит меня от животных, если они вдруг заявятся на пиршество.
Болел обрубок руки, не лучше были дела и со всем остальным – сказывались множественные ожоги и потеря крови. В своем прежнем теле, которым я управлял в совершенстве, я смог бы усилием воли остановить кровотечение, усилить регенерацию организма, наконец просто приказать себе заснуть. Да что там говорить – там были заклинания и зелья лечения, не работавшие, правда, на вампирах, но у вампиров для лечения были свои методы.
В этом же мире я не чувствовал магии. Вообще никакой. Или ее здесь нет, или я к ней здесь не способен. Второе намного хуже первого. Но и первое тоже не подарок.
Искать доктора или знахарку я не стал – после такого вряд ли выжил кто-то еще – пока полз к бане, наметанным давным-давно глазом успел заметить некоторые детали – организованного сопротивления здесь не было. Может оно и было где-то в другом месте, но вряд ли. А раз его не было, то самые умные скрылись в самом начале. Остальные же наверняка просто бездарно погибли, пытаясь защитить свое имущество.
Когда-то давным давно я слышал, что при пострадавших в огневом бою срочно делали переливание крови, накачивали их различными лекарствами. А потом, после окончания той войны, сравнили процент выживших с теми, к кому помощь не успела подойти вовремя, и они просто лежали, не двигаясь. Процент выживших среди последних оказалось больше. Намного больше. Организм лучше справлялся сам, без посторонней помощи.
Поэтому я просто лежал, не двигаясь. Временами проваливаясь в сон, временами всплывая из него. Череда горячки, сплошных кошмаров, полночного бреда. А ближе к утру пришла спасительная полудрема.
Проснулся я уже ближе к вечеру следующего дня от того, что меня подняли на руки и куда-то несли. Как плохо быть в этом теле. В своем прежнем никто бы не смог не то что поднять меня, но даже приблизиться – я бы почувствовал приближающуюся ко мне опасность даже без магии. Хотя и там я бы не пренебрег охранными ловушками, так что единственное, что меня сейчас оправдывает – это мое вчерашнее состояние.
Меня нес какой-то военный, бережно прижимая меня к своей груди, точнее к кольчуге на этой груди. Везде сновали такие же как и он военные. Да, не быстро они приехали – уже прошли почти сутки.
Принес он меня в какому-то здоровенному мужику с пудовыми кулаками. Сейчас для меня все взрослые были огромными. Но этот выделялся даже среди них.
Принес и что-то ему сказал, что-то такое, чего я не понял. Не понял потому что язык был чужой. Совсем чужой. Уж определить русский, китайский или английский, как, впрочем и эльфийский, гномий или демонический – любой язык из любого из моих предыдущих двух миров – я бы смог. Может быть не понял бы, о чем на нем говорят, но язык бы точно узнал.
Языка, на котором говорили эти двое я не знал. Совсем не знал. Засада какая-то. Что это @лядь за квест такой? Мало того, что выкинуло в самое пекло, так еще и поговорить не с кем. Последнее смутно вызывало какой-то слабый отклик в памяти – когда-то я уже был в такой ситуации. Похоже, что я здесь застрял надолго.
Хорошо хоть, что младенец – им языки даются намного проще, естественным образом. Хотя, лучше бы был взрослым.
4. Вальд
– Посмотри на него – попросил Вальд.
Врач глянул на подошедшего с ребенком хмурого военного и тут же резко бросил:
– Да что на него смотреть – калека на всю жизнь – ничем помочь не могу. А ожоги сами сойдут. И даже видно почти ничего не будет, если особо не присматриваться. В таком возрасте это еще возможно. Можно сказать повезло – улыбнулся он, но тут же осекся.
– Что-то я совсем того... бред какой-то говорю... – пробормотал доктор, и тут же, не заметно даже для самого себя, увел разговор в сторону:
– Уже вторая деревня... Вот ты мне скажи – зачем... зачем они всех вырезают?
Говоря это, врач все-таки взял младенца из рук принесшего и переложил его на стол, начав проводить там осмотр – слова, как обычно, не соответствовали его действиям.
– Ну убили бы тех, кто сопротивлялся, ну забрали бы добро, ну изнасиловали бы женщин – я это еще понимаю... Может не одобряю, но понимаю... ты же знаешь сколько я всего повидал, не чистоплюй какой-то столичный. А здесь... ведь забрали только самое ценное... даже не весь скот увели. И всех – ТЫ ПОНИМАЕШЬ? – ВСЕХ – вырезали.
Доктор закончил осмотр и повернулся к принесшему:
– Раз до сих пор не умер, значит жить будет – и, помолчав некоторое время, он все же добавил – хотя, хотя для него, может быть, было бы и лучше, если бы он умер...
Они немного помолчали.
– Не всех вырезали. Один остался жив – с какой-то внутренней силой ответил принесший ребенка хмурый военный в лицо доктору...
5. Путя
В ближайшей деревне ребенка отдали в здоровенную крестьянскую семью, в которой уже было пять детей в возрасте от трех до четырнадцати лет – все девочки. Более того, хозяйка снова ходила с животом – в семье вскоре ожидалось новое пополнение. Хозяин ходил мрачнее тучи – ему хотелось сына, а рождались одни девочки. Он и этого-то калеку взял только потому, что тот был мальчиком. Ну, если быть до конца честным, то потому что прибывшие в деревню воины вряд ли бы приняли от этой деревни отказ, и староста определил ребенка к нему. Хорошо хоть, что воины отдали деньги не старосте, а прямо ему, иначе староста заграбастал бы себе большую часть суммы – все таки те обтесанные войной военные весьма практичный народ. И ведь не оставили ребенка просто так, скинулись между собой, не бог весть, конечно, какая сумма, но хоть что-то. Ребенка отдавал какой-то хмурый военный, назвавшийся Вальдом. Долго смотрел на хозяина дома, а потом сказал, что иногда будет заезжать проведать его, и что не дай бог с ребенком что-то случится... То, как это было сказано, продрало хозяина до самых костей.
За ребенком поставили присматривать Нену – среднюю, шестилетнюю дочку, уже присматривавшую за самой младшей трехлетней Назей. Все трое самых старших девочек уже были задействованы в хозяйстве – в деревнях дети взрослеют рано, и рано начинают работать. Здесь нет такой роскоши как в городах, когда дети учатся непонятно чему и непонятно зачем.
Вообще этот ребенок был странным – каким-то слишком спокойным для своего возраста и все время молчал. Нет, то что он не говорит, это-то как раз понятно – рановато еще. Хотя, какие-то слова уже должен говорить, но после всего пережитого, это-то как раз и не удивительно. Возможно, правда, что все мальчики себя так ведут. Точно не знаю, у меня же до этого были одни только девочки.
Проблемой оказалось дать мальчику имя. Так как последний не говорил, то узнать его у него самого было проблематично. Сам бы Путя не парился бы и дал бы малышу первое попавшееся мужское имя, например Вуся, но женская половина почему-то решила что нужно узнать его родное имя, что мальчик и так настрадался и заслуживает как минимум этого.
Задумка была следующей – называть разные имена ребенку и смотреть, как он на них реагирует. Причем участвовал весь женский коллектив, даже жена – не так уж и много развлечений в деревне вечером, когда солнце еще не зашло – и спать еще рано, но уже сумерки, и нет смысла еще что-то делать.
В первый вечер женщины перебрали все известные им в своей деревне имена – мальчик не отзывался ни на одно из них. Но женщины не были бы женщинами, если бы они так просто бы сдались – весь следующий день вся младшая женская часть, не занятая работой, то есть Нена и Назя, продолжали подбирать имена, даже пробуя совсем уж какие-то фантастические, из былин и сказок. Вечером к процессу были привлечены подружки-соседки – вспоминали имена в соседних деревнях, имена проезжавших через деревню путников, услышанные когда-то на ярмарках имена – ребенок не отзывался.
Что я там говорил насчет женщин? А вот, оказывается, и нет – был не прав – на следующей день все они сдались. Ну почти все – под сочувствующим взглядом более старшей Нены, подбор имен продолжала только самая младшая Назя, но каким-то своим, чистым, незамутненным ограничениями взрослой жизни, способом – просто придумывала имена на ходу.
Ближе к вечеру третьего дня мальчик откликнулся на имя Мун – до этого никак не реагировавший на все попытки Нази, после того, как она произнесла это имя, он вдруг оторвался от своих занятий – попыткам научиться нормально ходить, чему, он посвятил все эти три дня, за исключением совсем уж непонятных занятий – он постоянно делал какие-то непонятные повторяющееся физические действия. Так вот, едва Назя произнесла имя Мун, так ребенок прервал все свои действия и заинтересованно посмотрел на Назю. Последняя, с каким-то придыханием повторила – Мун? Мун... Мун! – после чего, мальчик поднялся и, все еще неуверенно, еле-еле поковырял к Назе.
Мальчика назвали Муном.
6.
Мда, задачка еще та.
В первую очередь необходимо подтянуть свое тело и выучить язык. До этого, не обладая ни информацией, ни возможностями, даже дергаться бесполезно.
Более-менее нормально говорить малыши начинают в возрасте от полутора до двух с половиной-трех лет, до этого у большинства слышится не более чем детский лепет, хотя понимать речь ребенок начинает и быстрее, чем говорить сам. Но ничего, спишут все на травму – буду для них сначала тормозом, но затем у меня резко произойдет прорыв – то-то они удивятся и обрадуются.
На выполнение этой первой задачи выделим полгода-год. Потом займемся почемучками и активным слушанием для того, чтобы определить в каком направлении двигаться дальше.
Со второй же задачей – с физическим развитием – было одновременно и проще, и сложнее. Проще, потому что я знал, что и в каком порядке нужно делать. Сложнее, потому что тысячелетний тренинг нужно было засунуть максимум в двадцать пять-тридцать лет – на самый пик физической формы организма – после этого возраста организма начинает постепенно стареть, скорость реакции, выносливость и все остальное начинают понемногу падать. Точнее понемногу они падают только у тех, кто поддерживает свою форму, у остальных это все падает гораздо быстрее.
Впрочем с двадцатью пятью-тридцатью годами я погорячился – лучше успеть к шестнадцати-двадцати годам – к моменту, когда организм перестает расти. Потом время будет работать против меня.
В том мире такой проблемы у меня не было – там я не старел. Здесь же не будет ни вечной молодости, ни бессмертия. Не будет просто потому что в этом мире нет магии. Теперь я точно это знал. В той деревне меня подобрал элитный отряд – это было видно по их экипировке, по тому, как они себя вели, как понимали друг-друга без слов. И в этом элитном отряде не было мага. В таком элитном отряде обязательно должен быть маг, даже просто для того, чтобы засечь откуда против отряда творится волшба. Иначе, в случае особой на то необходимости, первый же попавшийся сильный маг просто разнесет этот отряд издалека. Нет, в том, прошлом мире, физики могли противостоять магии, особенно если у первых из них были амулеты, но тот мир, что бы там не говорили, все-таки был немного условным – ну не бывает у людей столько здоровья. Ну нельзя, чтобы по тебе проходило попадание мечом, или магией, несколько раз, и ты при этом оставался не только жив, но еще и мог бы при этом продолжать сражаться.
Игроки, приходившие в тот мир, как, впрочем, и его коренные обитатели неписи, не могли наносить смертельные удары. Не могли они по своему желанию наносить и калечащих ударов – последние наносились автоматически и только в рамках крита. Поэтому сражения и были в большинстве случаев такими игрушечными – игроки долго махали мечами и швыряться магией, пока один из них истечет кровью, то есть его здоровье не упадет до нуля. Реальное здоровье, при этом всегда было одним и тем же, просто, в зависимости от уровня здоровья противника, менялись проходившие по нему атаки.
Были, правда, в той системе и определенные преимущества – игрокам не нужно было учиться самим – их телам сразу давали готовые навыки, навыки, с двойным дном, навыки, где автоматическая защита лучше нападения, и даже если кто-то и пытался учиться сам, то навыки этой автоматической защиты почти всегда были выше самостоятельно выученных навыков нападения, автоматически, к тому же, растя с каждым новым уровнем, да и от многочисленных автоматических сражений. Навыки, позволявшие действовать только определенным образом, нанося только определенные, несмертельные удары. И лишь изредка, когда, например, игрок оступался, или его заносило, то он случайно наносил критические, калечащие или смертельные удары.
Это я понял только после тысячелетнего тренинга в капсуле древних с ускорением времени, после того, как с меня сняли все физические ограничения, и я мог наносить удары куда и как угодно. Ну скажите мне – ну сколько протянет обычный человек в вырванным языком или отрубленной первым же ударом головой? Или с пронзенным сердцем или выпущенными наружу кишками? Пусть даже с перерезанной артерией? Ему не поможет ни его здоровье, ни лечащие свитки – он просто не успеет их применить.
Представляю как потом веселились разработчики, стоявшие у истоков той системы. Это уже потом, все дорабатывали искины с искусственно ограниченными чувствами, а сначала, у самых истоков стояли люди. Закладывали ведь не просто так, а как эксперимент для будущих протезов для людей – заложить в людей и мышление, и рефлексы на уровне тела, заложить таким образом, чтобы в рамках своей обычной жизни они делали именно то и именно так, как необходимо управляющим всей системой.
Но что-то я отвлекся. Так вот, невозможно засунуть тысячелетие в пятнадцать лет. Но то, что здесь не было магии, то что здесь не было танков, самолетов, да что там говорить, не было даже простого огнестрела, существенно упрощало мне жизнь. Все таки сражаться против мечей и луков не то же самое, что уклоняться даже от обычных мушкетных пуль – совсем другие скорости.
Так что я уверен, что после пятнадцатилетнего тренинга конкурентов у меня не будет. Мда... если вспомнить мой последний бой в том мире... тогда я тоже думал, что конкурентов у меня нет... тогда, когда мы вдвоем не могли сделать ничего против простых физических атак фигуры в самом обычном человеческом теле...
Больше всего меня смущало другое. Пусть я найду, пусть я освобожу того, кого мне поручили найти и освободить, хотя я, пока, не представляю как сделать ни первое, ни второе... но пусть я сделаю это. Меня больше смущал другой вопрос – как нам потом вернуться обратно?
7.
Меня весьма позабавила попытка угадать мое имя. Все эти Фуди, Пути, Вуси, Сеши, Вени. Нет, такого имени нам не нужно! На второй день стало поинтереснее – пошли Вальды, Аривусы и тому подобные имена. Странно, эти как-будто из другого языка. Может с другого материка? Правильное имя Назя назвала в середине третьего дня. Я так понял она так забавлялась, перебирая различные сочетания букв, которые только ей приходили в голову. На правильное имя я не отреагировал – в таких делах лучше не оставлять лишних следов. Я отозвался ближе к вечеру, когда она назвала более-менее приличное имя – Мун – луна на одном из языков, который я когда-то учил. Хотелось сделать девочке приятное, отблагодарить ее за упорство, к тому, если на мою новую семью совсем никак не реагировать, то могут подумать, что я даун. А оно мне надо?
В первую очередь мне следовало подтянуть базу – научиться правильно двигаться и наработать чувство мяча, как говорят теннисисты, когда как-будто чувствуешь куда где в следующий момент окажется мяч.
Базу я смогу подтянуть и сам, но потом мне потребуется спарринг-партнер, а еще лучше – партнеры. Причем хорошего уровня. Да, есть такая пословица, что умный научится у дурака большему, чем дурак у умного, но еще лучше, когда умный учится у умного.
