Текст книги "Штурм «попаданцев». Топи Британию! Три бестселлера одним томом"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 50 страниц)

– «Калаш»? – покачал я головой. – Года через полтора-два. Фрезерованная версия, штамповка такого уровня нам пока не под силу, хотя не зарекаюсь, можно и попробовать. Кстати, если добьемся приемлемого выхода стволов малого калибра, то основным промежуточным будем делать что-то вроде «гренделя» шесть с половиной мэ-мэ.

– А «Симонов»?

– Тот же уровень технологий. Смысла не вижу. Проще сразу самозарядный вариант выпускать на «калашниковской» базе.

– Логично… – согласился Дядя Саша. – Тогда не слишком ли мы разогнались? У нас сейчас стрелковка на каком уровне?

– Где-то между Первой и Второй мировыми войнами, думаю, – почесал «репу» я.

– Ну, вот и оставьте запас для следующей модернизации. На данный момент у нас и так подавляющее преимущество в вооружении. А вот с артиллерией швах. Поэтому волевым решением запрещаю до начала следующего века постановку на вооружение новых образцов стрелкового оружия. Занимайтесь только модернизацией уже существующих. А то каждые два года перевооружаться никаких ресурсов не хватит.

– Согласен! – поддержал его Кобра.

– Тогда делайте так. Нарабатывайте запас карабинов под новую пулю и патроны к ним. Сейчас у нас больше тысячи стволов в войсках. Как только сделаете все необходимое, просто заменим оружие. А патроны старых выпусков только для карабинов с подствольным магазином и оставим. Их все равно в мобрезерв списывать будем.

– Ага, а когда и его заполним, в гражданский переквалифицируем.

– Тоже можно.

– А винтовочно-пулеметный патрон вы тоже переделаете?

– В принципе можно, но это не к спеху. Тут закраина даже в плюс играет, на матерчатой ленте-то.

– Ага. Логично. Значит, все силы на артиллерию. Нам нужны пушки, способные утопить любой вражеский корабль, не входя в его зону поражения. Любой, вплоть до линкора.

3

Создание своей артиллерии было невозможно без соответствующего станочного парка. Требовался большой токарный станок для обработки заготовок стволов будущих орудий. Если сравнительно маленькие, до полутора метров, мы уже делать научились, то изготовление трехсполовиннойметровой станины заставило нас напрячь все свои силы. Первые несколько отливок отправились на переплавку – при застывании их либо повело, либо появились трещины. Пришлось подбирать состав чугуна, способы заливки и режимы охлаждения.

Наконец, три пригодных для дальнейшей работы заготовки были вынуты из форм, отчищены от песка и поставлены на площадке. Начать работу решили только с одной из них, так как опыта по обработке поверхностей такой длины у нас не было. Именно так ее и испортили, умудрившись при шабрении изуродовать направляющую. Пришлось думать над специальной оснасткой. В конечном счете огрехи удалось исправить, но для пушечных стволов она уже не походила, была слишком ослаблена. Оставшиеся две были доведены, с учетом полученного опыта, уже без таких ошибок.

Параллельно делались приводы, передние и задние бабки. В течение полугода, были изготовлены два станка, способные обрабатывать, правда, с очень небольшой скоростью, заготовки длиной до двух с половиной метров и диаметром до полуметра, хотя на такие стволы мы пока не замахивались. Но, после отработки технологии и устранения детских болезней, такие станки могли пригодиться не только в оружейной промышленности. Мало ли какие длинные и могучие заготовки обрабатывать.

Калибр для первых орудий был выбран пятьдесят миллиметров. Мы, в очередной раз, специально ушли от дюймовой шкалы. Ствол делался по скрепленной технологии. На внутреннюю трубу – тонкостенный лейнер – была «на горячую» надета еще одна, доводившая толщину стенок до двадцати пяти миллиметров. Третье усиление насаживалось на треть длины от казенной части и образовывало казенник, в котором должен был ходить затвор. Для его запирания мы применили коленчатый рычаг, блокирующийся в положении мертвой точки. Такая система в артиллерии применялась довольно редко, можно вспомнить только автоматическую пушку «Виккерс-Максим», сделанную на основе одноименного пулемета. Однако эта схема более известна благодаря пистолету «парабеллум».

С первым стволом мы допустили довольно серьезный «косяк», в результате чего его длина уменьшилась с двух до одного метра, но для отработки механизмов на начальном этапе хватало и этого. Необходимо было отработать гильзу, снаряд и заряд, одновременно совершенствуя систему запирания. Первая пушка была собрана на импровизированном лафете безо всяких откатных устройств. Проработали мы с ней очень недолго, так как выяснилось, что была выбрана неудачная нарезка канала. В итоге «куцый» ствол был отложен, а вместо него изготовлен новый, нормальной длины. Тоже, как показали испытания, неудачный. Только на третьем удалось добиться нормальной работы нарезов по ведущему медному пояску и приемлемой траектории полета снаряда, представляющего собой чугунную гранату весом полтора килограмма. В гильзу длиной двадцать семь сантиметров закладывалось триста граммов бездымного пороха, но можно было снарядить и дымным, которого требовалось почти вдвое больше. Учитывая, что выстрел нашей пушки имел длину триста пятьдесят миллиметров при наибольшем диаметре семьдесят пять, то затворная группа удлиняла ствол пушки почти на метр. Таким образом, пушка без лафета весила больше двухсот кило. Лафет, уже сконструированный по-нормальному, с откатником и пневматическим амортизатором, потянул еще на полторы сотни с гаком. Кстати, с ним провозились как бы не дольше, чем с самим стволом. Пришлось использовать и электросварку и клепку. А уж отливка и последующая доводка шестеренок всегда были для нас непростой задачей.

Однако, когда стали испытывать орудие в сборе, поняли – получилось. И даже лучше, чем планировалось. Полуторакилограммовая граната с медными ведущими поясками вылетала из ствола со скоростью под шестьсот метров в секунду. Первые опытные снаряды были болванками, заполненными до нужного веса песком и опилками. А вот когда перешли к отработке полноценных боеприпасов с двухсотграммовой начинкой, столкнулись с весьма специфической проблемой.

Дело в том, что чугунные снаряды неплохо ведут себя, начиненные мелинитом или пироксилином. Но мы уже начали использовать тротил, бризантность [65]которого значительно выше. Такой заряд разносил относительно тонкую оболочку из наиболее дешевого белого чугуна буквально в пыль. А при увеличении толщины стенок приходилось жертвовать и так невеликой массой взрывчатого вещества. Пришлось перейти на более дорогой в производстве серый чугун, который обладал меньшей хрупкостью. Это помогло, а то мы бы разорились на стальных снарядах. Попробовали еще и ковкий чугун, тоже вполне прилично получилось.

Как и ожидалось, осколочно-фугасное действие снаряда по наземным целям, например пехоте, оказалось невелико. Впрочем, орудие разрабатывалось не для этого. Основной задачей было вооружение береговых фортов, а в дальнейшем и собственных кораблей. Снаряд, выпущенный из нашей пушки, довольно уверенно пробивал метровый пакет дубовых досок с дистанции более полутора километров. Правда, один-два снаряда из десяти разбивались при попадании, скорее всего из-за внутренних дефектов отливки. Ко всему прочему, много мороки доставил взрыватель, который должен был иметь две установки: мгновенное срабатывание и задержку на сотые доли секунды. Именно во втором режиме достигалось наилучшее разрушительное действие по щиту, имитирующему борт линкора. Кстати, еще процентах в десяти случаев происходило чистое пробитие, с последующим подрывом уже внутри корпуса макета корабля, что также могло причинить реальной посудине значительные повреждения. А при мгновенном подрыве, да удачном попадании, весьма неплохо доставалось и рангоуту с такелажем.

Однако даже в ходе испытаний пушка совершенствовалась. При испытаниях здоровяк Брюс догадался пристроить под рукоятку открытия затвора копирную направляющую. В результате при откате ствола затвор открывался сам, выбрасывая гильзу, правда, при накате сам по инерции закрывался. Идея оказалась весьма здравой, и рычаг открывания был переделан. Пришлось также думать над стопором, да и демпфер на открытие приспособить. Однако скорострельность это повысило как минимум вдвое. Как только оптическая мастерская смогла изготовить нормальный прицел к этой пушке, в конце 1797 года мы передали в «Вихри» батарею из трех «50-мм орудий М97» – именно под таким названием оно было принято на вооружение.

Четвертое орудие, выпущенное уже после новогодних праздников, подверглось серьезной переделке. Когда, при отработке автоматического открывания затвора, мы наблюдали его закрытие, был соблазн сделать полностью автоматическую систему. Однако с этим торопиться не стали, а сначала сделали несколько обычных пушек. Теперь же настал черед проверить и эту идею. Пришлось несколько переделать затвор, чтобы выброс гильзы происходил вправо, а не вверх, как было изначально. Потом установили сверху магазин на десять выстрелов с простейшей гравитационной подачей. Разумеется, добавили и пружину принудительного закрытия затвора, не доверяя инерции.

Месяц мы доводили автоматику до ума, а когда все заработало, выяснилось, что получившееся орудие бессмысленно. Дело в том, что после каждого выстрела наводка относительно легкого орудия сбивалась, и ее требовалось корректировать. Поэтому темп стрельбы в сто двадцать выстрелов в минуту оказался не нужен. Но не отказываться же от такой вкусной идеи. Поскольку, если обычные пушки можно было использовать как полевые, то подобный артавтомат годился только как крепостное или корабельное орудие. А значит, мобильностью можно со спокойной совестью пожертвовать. За основу при разработке нового лафета была взята малокалиберная зенитка – тумба на четырехколесной платформе, винтовые домкраты-опоры и т. д. Пушка получилась весом под тонну, но до позиции ее вполне могла доставить как бычья, так и усиленная конная упряжка. А уж с каким аппетитом она поглощала снаряды! Таких автоматов мы изготовили только пару штук и сделали перерыв почти на год, до расширения снарядного производства, которое потянуло за собой и пороховое, и взрывчатку.

Параллельно у нас шла работа над орудиями более серьезного калибра, семьдесят пять и сто миллиметров. У «семьдесятпятки» самым сложным было изготовить прямоугольный паз в казеннике, через который должен ходить запирающий клин, а здесь мы решили применить традиционный горизонтально-клиновой замок. Однако, как мы ни изгалялись со станочной оснасткой, финальная доделка сводилась к банальной доработке напильником. Эту операцию доверяли только опытнейшим слесарям, так как шанс испортить почти готовый ствол был слишком велик. А таких мастеров у нас имелось всего двое. И работа шла не быстро. Тем не менее пара стволов у нас весной 1798 года получилась.

Испытания и доводки заняли всю весну и часть лета. Зато получившееся орудие выглядело серьезно: при массе в тысячу четыреста кило и длине ствола в двадцать семь калибров оно было способно послать шестикилограммовую осколочно-фугасную гранату на пять километров. В снаряде содержалось полкило тротила. Попадание такого боеприпаса по любому деревянному кораблю причиняло тому значительные повреждения. К декабрю была сдана пробная пара таких пушек, которые заняли свои места в форте «Вихри».

А вот с «соткой» дело сначала не заладилось. Клиновой замок мы на таком калибре не потянули, несколько раз запоров заготовки. Пришлось несколько раз стачивать кожух и насаживать новый, но в конце концов решено было отказаться от клина и перейти к поршневому запиранию. А это потянуло за собой изготовление соответствующей оснастки. Лишь к концу 1798 года у нас получился первый пригодный для дальнейшей работы ствол. Однако такое орудие требовало соответствующего лафета, который получился весьма архаичным по конструкции. Но испытания показали, что, несмотря на весь примитивизм, задача была близка к решению. С этой пушкой мы провозились дольше всех. Пришлось отказаться от унитарного заряжания, выстрел весил слишком много. Зато это позволило оперативно менять метательный заряд, укладывая в гильзу от четырех до девяти двухсотграммовых картузов с порохом. С полным зарядом, на максимальном угле возвышения, орудие способно было зашвырнуть шестнадцатикилограммовый снаряд на десять километров. Точнее, можно было стрелять и дальше, только рассеивание на таких дистанциях было слишком велико. Таким образом у нас получилась не просто пушка, а пушка-гаубица. Четырехорудийная батарея «пушек-гаубиц обр. 1899 М99» дополнила вооружение нашего столичного форта зимой 1799–1800 года.

Глава шестая
ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ И ОСТАЛЬНЫЕ

Мамы разные важны, мамы разные нужны.

«А что у вас», стихотворение С. В. Михалкова.

Апрель 1799 года. НПЦ «Дакота»

Ирина

1

Очередная весенняя кампания стартовала на наших калифорнийских «плантациях» неподалеку от новенького городка в долине Дакота. Как обычно, к нам «для практики» отправили школьников. У них уроки биологии либо ботаники, в зависимости от того, какие классы к нам прислали – вторые-третьи или четвертые-пятые.

Младших, как водится, отправили смотреть цветы (всякие тычинки-пестики) с забегом в нашу маленькую лабораторию с единственным раритетным микроскопом. Там у них будет практическое занятие – снять чешуйку луковицы, выложить на предметное стекло, капнуть на нее красителем и рассмотреть строение клетки лука под микроскопом. Так что лаборатория будет занята надолго!

Старших же ребят знакомят с работами по подготовке к высадке растений в грунт. Конкретно – перекопка земли на опытном участке тепличного хозяйства, внесение удобрений, опилок, полив и новая перекопка. Вроде бы простенько – но какие нешуточные страсти тут, разгорелись! Вот, любуйтесь – пятый класс «А»! Семь девчонок, десяток парней. Пока Серое Перо, наша работница, проводила инструктаж – все было тихо и мирно. Но как только дело дошло до дележки инструментов…

– Анни, помоги! Карлос забрал мою лопату и не отдает!

– Что?! Карлос, отдай лопату Венди – она ее первая взяла!

– Ни за что! Я ее Питеру отдам – у него лопата затуплена, а эта хорошая!

– Так нечестно! Карлос!!! Сейчас госпожу инструктора позовем!

– Бе-бе-бе… вредные девчонки! Как что – так сразу в слезы! Держите вашу лопату…

Карлос, задрав нос к небесам, отходит в сторонку к приятелю и о чем-то с ним тихо шепчется.

Серое Перо, раздав инструменты, наконец определяет места, где ребята будут работать. Это участки земли на стеллажах – обычно здесь ведутся эксперименты по скрещиванию цветов и овощных культур одного вида, но разных форм и расцветок.

Не успела я отвлечься от наблюдения за старшеклассниками на свои записи по работе с выведением более устойчивого к вредителям сорта морковки, как раздался отчаянный вопль! Я кинулась к месту происшествия… Что случилось? Ну, так и есть! Один из давешних «заговорщиков» отчаянно тряс рукой.

– Так, Серое Перо, что тут у вас произошло?

– Ирина Николаевна, эти два балбеса, вместо того, чтобы приступить к выполнению задания, устроили «бой на лопатах».

– И?

– И моментально доигрались! Штык лопаты Карлоса скользнул по древку Питера и попал по пальцам на его левой руке – посмотрите!

Посмотреть было на что – лопата ободрала кожу пальцев, от удара по ногтям мальчишка явно получил сильный ушиб, и те потихоньку наливались синевой. Придется отправлять Питера к Шоно, за медпомощью.

– Что ж, парни, вы допрыгались! До конца семестра будете выполнять свои задания отдельно от группы – под присмотром Седого Бобра. Он вам баловать на уроке не даст! А сейчас – от занятий отстраняетесь до конца дня. Питер, ты в сопровождении Пестрой Ленточки отправляешься в госпиталь – там тебе окажут первую помощь.

Питер, конопатый рыжий паренек из ирландцев, баюкая пострадавшую руку, уныло плетется к выходу рядом с высокой стройной индеаночкой по имени Пестрая Ленточка. Та только осуждающе смотрит на него и вздыхает, качая головой.

– Ну а зачинщик всего этого безобразия отправляется в подсобку – дробить слежавшиеся минеральные удобрения. Серое Перо, – обращаюсь я к женщине, – выдайте этому негоднику мешки с удобрением, ступку и пестик для дробления, пусть приступает.

Серое Перо сурово взглянула на озорника.

– Пошли, да смотри у меня…

Оба уходят в сторону сараев и подсобок с инвентарем.

– Продолжайте занятие, пожалуйста, – говорю остальным. – Старайтесь не просыпать землю на пол, опилки разбрасывайте равномерно. Лучше всего работать попарно – один перелопачивает землю, другой посыпает удобрением, затем один перекапывает, второй снова проливает. Раскидываете опилки и перекапываете. Затем снова пролейте. Ну да Серое Перо уже вам все рассказала. Работайте…

2

Раннее утро, в окно пробираются солнечные лучи, но вставать совершенно не тянет – хочется подольше понежиться под покрывалом. Выходные – можно и полежать… пока дают! Ну вот, «сглазила» – со стороны кроватки малыша доносится сосредоточенное пыхтение. Что там затеял этот проказник? Все-таки придется встать – надо же глянуть, что там за возня… Накидываю на себя домашний халатик и принюхиваюсь к доносящимся с кухни вкусным запахам. Сергей уже вовсю шурует, как я посмотрю.

В кроватке оказались – Санька, одна штука, и котенок Васька, тоже одна штука. Наследник, не обращая внимания на подошедшую мамочку, тягает кота за хвост и улыбается. Котенок же ничуть не в обиде на такое с собой обращение – разве что мявчит на особо сильное потягивание.

– Та-ак, Санька, разбойник, перестань терзать зверя!

Деть поднимает голову, смотрит на меня и лыбится во всю моську.

– Мама плисла!

– Пришла-пришла… Руки мыть будем? Кашу есть будем?

– Аха! – важно кивает.

– А кота в покое оставим?

– Да!

– Тогда вставай! Давай ручку – и пошли!

– Посли! – Смеется проказник и семенит рядом со мной.

Выйдя из спальни, мы с Сашком двинулись в направлении умывальника – на кухню. Которая и есть наша главная комната – она же столовая и она же изба-читальня. Просто мы не стали, как некоторые, заморачиваться, разделяя большую часть домика на отдельные комнаты перегородками-стенами, а оставили, как и было. Разве что избу-читальню отделяли от кухни-столовой с печкой красивые занавески-дождик, сделанные из полых цветных палочек, покрашенных в разные цвета и нанизанных на прочные нити. Прошуршав «бамбуковой» занавеской, входим в комнату, по которой плывут сногсшибательные запахи от заваренного кофе и где попыхивает на столе самоварчик…

Сергея на кухне не оказалось – выглянув в окно, обнаружила его на огородике, собирающего поспевшие овощи в корзинку – правильно, овощной салат еще никому не мешал. Провела малыша к умывальнику, закрепленному рядом с печкой на стене. Поскольку Санек еще маленький, специально для него рядом стоит скамеечка. Обычно ему помогаем на нее забраться – однако сегодня он решил попытаться вскарабкаться сам.

– Я сам, мама! Давай лавоську! – И начал взбираться на скамеечку – сперва сел на нее, потом развернулся бочком, с пыхтеньем встал на коленки и, цепляясь за край умывальной раковины, встал на ноги.

– Мама, кланик отклой!

Мне осталось только открыть кран – недавно нам провели водопровод и теперь в доме есть теплая вода! Малыш с удовольствием плескался водой, намыливал ладошки мылом и тянулся к струе снова и снова, брызгаясь и хихикая.

Скрипнула входная дверь, и в комнату вошел Сережа с полной корзинкой всякой овощной снеди.

– Привет! Уже встали? – спросил он нас.

– С добрым утречком! – Чмокаю его в ухо и отбираю корзинку. – Встали, конечно! Вытри-ка руки нашему красавчику, пока он все водой тут не залил!

– Это мы всегда пожалуйста! – Смеясь, Сергей направился спасать кухню от потопа, устроенного Санькой.

Наскоро покрошив в миску лук, огурец, зелень и морковку, добавив туда зеленого горошка и кукурузы из прошлогодних запасов, заправила растительным маслом и все посолила. Для маленького шалуна уже была готова тарелка каши с выложенной на ней смешной мордочкой из изюма – глазки-точки, носик из большой изюмины и рот из трех изюмин разного цвета.

– Всем привет! – В комнату, потягиваясь, вплыла Катруся. – Смотрю, уже завтракать собрались?

– А как же! Опоздавшие будут мыть тарелки!

– Ну вот так всегда-а! – протянула сестричка. – Я, может, прогуляться планировала с Барбоскиным.

– Тяв! – подтвердили от двери. Там на коврике примостился выросший уже Лаврик. Свесив язык набок, песик весело поблескивал на нас глазами.

– Хорошо, мыть будем все вместе! Но и гулять пойдем тоже вместе!

– Ула! Гулять! – развеселился сынок, прыгая на одном месте. – Гулять, папа, гулять!

– Сперва кашу съешь и молоко выпей! – погрозил ему пальцем Сергей.

– Хо-ло-со! – пропел кроха, принимаясь возить ложкой в тарелке.

Мы тоже разместились за столом, приступая к завтраку: Денек обещал быть отличным…

Лето 1799 года. Форт ВВВ

Из дневника Сергея Акимова

Дежурный по гарнизону доложил о задержании очередных лазутчиков у форта «Эльдорадо». Так у нас назывался «сверхсекретный» объект, где якобы шла добыча золота из таинственного груза, прибывающего на одной из шхун, курсирующих в Перу. Но ведь кроме такого товара, целая бухта южнее Форта ВВВ уже была завалена отходами серебряных рудников из той же страны. Для любопытных соглядатаев эти россыпи поначалу не представляли ни малейшего интереса. Ну работают там штрафники, получившие административное взыскание, более серьезное, чем принудиловка по уборке улиц, выгребных ям и остальных не самых привлекательных мест. Но не заслужившие каторги в угольных шахтах или цемзаводе. Да, были у нас и такие страшилки. Выработка там, на самом деле, оказывалась на грани рентабельности. Настоящий угольный карьер выдавал не в пример более качественный продукт. И горняки там работали вполне добровольно, за весьма приличную зарплату. Плюс условия труда совсем не напоминали те братские могилы, что представляли собой копи и шахты в любой другой стране этого времени.

Но дело не в этом. Кроме не слишком уж большого количества платины, целиком уходившей на нужды нашего производства, отвалы почти бесполезной руды должны были служить дымовой завесой для действительно секретного проекта. Сроки годности лекарств из будущего были просрочены давно и безнадежно. Эффективность их приближалась к нулю. Те опыты, которые проводил Шоно аж с 1791 года, получили настоящее развитие только после эвакуации нашей экспедиции с Кубы в конце девяносто четвертого. Николай Тоскин, как получивший наибольшую практику в подводном плавании, организовал школу боевых пловцов. А Улыбка Енота, она же Мама Яга, она же Наталья Николаевна, взяла в свои твердые руки налаживание производства простейших антибиотиков. Хотя еще в 1793-м Кямиль получил первый образец настоящего пенициллина. Так и оставшийся, к сожалению, практически единственным удачным опытом – стабильности в получении конечного продукта не было никакой. С возвращением в Форт мамы Котозавра дела пошли гораздо лучше.

На территории военного городка Первого полка возвели закрытый комплекс, где совершенно официально проводили опыты на животных в медицинских целях. Кроме строгой охраны, лучшим пугалом для любопытных были слухи о тех несчастных, кто рискнул проникнуть в БиоЦентр и подхватил неведомую заразу. Естественно, на самом деле никаких таких ужасов там не существовало. И без того хватало вполне обычной чумы, малярии и других заболеваний, чтобы плодить биологическое оружие.

Одна легенда прикрытия создана, но их никогда не бывает много. Необходимо было увести будущих последователей на ложный путь, распустив дезинформацию, что наше чудо-лекарство – «калифорний» (как решили назвать пенициллин, во избежание раскрытия природы источника) создается из минерального сырья. Которое, в свою очередь, путем сложной обработки добывается из тех самых отвалов серебряной руды.

Построив форт «Эльдорадо», мы не только на долгие годы скрыли от конкурентов метод получения антибиотика, но и легализовали добычу золота на реке Сакраменто. Для всех в том же форте «выплавлялось» и золото. На самом деле его туда привозили караваны, следующие малоизвестными даже индейцам тропами, с тех самых речных россыпей, где Котозавр отлил себе звезду из первого намытого драгоценного песка.