Текст книги "Штурм «попаданцев». Топи Британию! Три бестселлера одним томом"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 50 страниц)

Глава третья
А отступать некуда…

Снова уходим из боя в бой

Все решает приказ…

«Я вернусь».

Песня группы «Каскад»

Май 1796 года. Лондон

– Чарли! Чарли, черт длинноногий, обожди!

Шедший вдоль забора матрос с ружьем на плече остановился и обернулся назад. К нему, придерживая висящий на боку тесак, прихрамывающим шагом приближался боцман Макфарлейн.

– И куда ты так понесся? – ворчливо осведомился он.

– Дождь, будь он неладен! Хочется поскорее обойти этот забор, и тогда уже можно будет с чистой совестью отдохнуть в караулке. Плащ уже совсем промок, и скоро я буду напоминать мокрую курицу.

– Так вот же, навес рядом! Давай туда и зайдем.

– Ага, и потом снова под дождь! Нет уж, давай лучше обойдем этот забор, и тогда уже можно будет спокойно отдохнуть в сухом месте.

– Ну, черт с тобой! Я слышал, у тебя есть неплохой табачок? Угостишь старика Джона?

– Да о чем разговор?! Когда это я жалел табаку для старого товарища? Но под навес тогда зайти придется, под этим ливнем трубку не раскурить…

Оба моряка свернули в сторону и присели около кучи тюков, лежащих под навесом. Матрос, отставив ружье, порылся в кармане и вытащил оттуда кисет.

– Вот! – с гордостью продемонстрировал он его боцману. – Принюхайся!

– Н-да… действительно табачок что надо! Где ж ты им разжился, старый пройдоха? Денег-то у тебя, поди, и нет уже давно?

– Да какие тут деньги! – сокрушенно махнул рукой Чарли. – Одни слезки остались… А табак… это удача, если хочешь знать.

Они набили трубки и пару минут сидели, с наслаждением вдыхая ароматный дым.

– Да… Знатный табачок! Как это тебе так подвезло?

– Случайность, Джон! Вчера нас отрядили в помощь мичману Гарвису. Он собирался ехать за какими-то снадобьями для личного врача самого адмирала. А мы должны были тащить все это добро. Вот и потопали мы за ним следом, соображая, что можно будет урвать полезного по дороге. Добравшись до указанного дома, Гарвис велел нам ждать, а сам вошел внутрь. А тут снова дождь!

– Да… он льет уже неделю. Не иначе как бог за что-то на нас разгневался.

– Похоже… Так вот, стоим мы под дождем, прижались к стене. И тут из дому выходит какой-то джентльмен и приглашает нас войти! Мы сначала уперлись, уж слишком это было неожиданно, но он настоял. Не спорить же нам с ним?

– И что это был за дом такой?

– Этот джентльмен оказался тем самым ученым доктором, к которому и направлялся наш мичман. Видели мы и еще одного обитателя этого дома. Это женщина, миниатюрная и прехорошенькая! Правда, молчаливая, и пары слов не сказала. Говорят, она убежала из какого-то испанского монастыря, где ее держали чуть ли не под замком!

– За что же?

– А! От этих иезуитов можно чего угодно ожидать! Она знаток этих самых снадобий. Ходят слухи, якобы эта девушка якшалась с какими-то индейскими колдунами, от которых и узнала много всяких секретов. Монахи озлобились и посадили ее под замок. А этот джентльмен как-то помог ей убежать.

– Так она, что же, просто так у него живет? Вместе с ним?

– Нет, у нее своя половина дома. Туда никто, кроме нее, и не заходит. А сама эта девушка практически не выходит на улицу. Говорят, набожная очень, целые дни в молитвах проводит. Только иногда, когда к ее соседу, доктору, приходит кто-то из важных пациентов, она выходит к ним.

– И что делает?

– Я не видел, но наш мичман говорит, мол, у нее чудесные руки! Может вправить вывих, вылечить спину… да много еще чего может!

– Так она, должно быть, весьма состоятельная особа?

– Не знаю. Наверное, раз к ее услугам прибегают лорды!

– Ого!

– Да… К нам она вышла, когда мы грелись на кухне. Пришла туда за горячей водой. Посмотрела на наши мокрые носы и приказала кухарке согреть всем пунш. Указала нам сесть поближе к огню. А уже после слуга вынес всем по кисету с табаком. Сказал – в подарок. Да и дождь уже поутих. Так что назад мы шли в весьма приподнятом настроении.

– Надо же… За такой особой и приударить не грех!

– Ха! Не с нашими мордами, старина!

Занятые разговором, матросы не заметили, как невысокий человек в черном мешковатом одеянии, бесшумно перемахнув через забор, прижался спиною к стене близлежащего здания. Принюхался. Табачный аромат недвусмысленно указывал на местонахождение курильщика. Плавным движением, скользнув вдоль стены, неизвестный обошел обоих моряков и углубился на территорию порта. Удачно миновав еще одного часового, он подобрался к приземистому одноэтажному дому. Стены этого дома не имели окон, а входная дверь была массивной и основательной. Данное препятствие, однако же, совершенно не смутило незнакомца. Забросив на крышу дома веревку с крюком, он быстро вскарабкался наверх и распластался на крыше. Притихший было дождь в этот момент ливанул особенно сильно. Потоки воды устремились по крыше. Даже просто удержаться на ней – и то стало серьезной проблемой. Тем не менее человека в черном это надолго не задержало. Помогая себе кинжалом, втыкая его в трещины и щели, он продвигался вперед, к слуховому окну.

Вот и оно. Осторожно скользнув внутрь, человек сбросил с головы капюшон. На свет появилась голова, перевязанная черной материей таким образом, что видны оставались только глаза. И эти глаза осмотрели чердачное помещение самым внимательным образом.

На чердаке было пусто, его пространство частично загромождено пустыми ящиками, старыми мешками и всяческим хламом. Медленно продвигаясь по чердаку, руководствуясь слабым светом из слухового окошка, незнакомец ощупывал доски под ногами. Наконец, видимо найдя нужное место, остановился. Сняв со спины мешок, он достал из него ручной бурав. Пристроившись около балки, начал аккуратно сверлить отверстия в доске. В первое же из них он ввернул кольцо. Продев в него веревку, закрепил ее за стропила. Еще одно отверстие, еще… снова ввернутые кольца, одно, второе… Достаточно. На свет божий явилась небольшая пилка, которой человек в черном стал осторожно распиливать доску. Есть! Снова бурав, и снова та же самая операция. Опять пилка…

Чуть хрустнув, обломилась щепка, и выпиленная доска закачалась на веревке. Отодвинув ее в сторону, неизвестный, закрепив на стропилах веревочную лестницу, соскользнул по ней вниз.

Здесь было тихо и сухо, массивные каменные стены и тяжелые двери надежно защищали от разбушевавшейся стихии. Сквозь узкие, забранные решетками и застекленные окна пробивалось скудное освещение, при котором можно было рассмотреть внутренность помещения. В нем вдоль стен и посередине стояли стеллажи, на которых были разложены холщовые картузы с порохом. В глубине склада громоздились пузатые бочонки, надо полагать, с тем же самым содержимым. По самым скромным прикидкам, здесь было не менее десяти-пятнадцати тонн взрывчатого вещества.

Поставив на пол мешок, неизвестный достал из него два картуза с порохом. Точно такие же, как и лежащие на стеллажах. Положив их на пол, поочередно надавил на каждый рукояткой ножа. Что-то негромко хрустнуло. Один картуз он положил на центральный стеллаж, а второй отнес в самую глубину склада.

Оглядел дело своих рук. Принесенные им картузы совершенно затерялись среди своих собратьев.

Закинув за спину мешок, он вскарабкался по лестнице назад. Подтянув доску, приладил ее на место и продел в кольца принесенные с собою палочки. Своими краями они легли на потолок чердака изнутри. Повиснув на них, доска совершенно слилась со своими соседками. И теперь даже внимательный взгляд не смог бы различить тонкие швы, оставленные пилкой незнакомца. А с фонарем в данное помещение мог войти только самоубийца.

Свернув веревочную лестницу, неизвестный убрал ее под груду ящиков. Туда же отправилась и веревка, удерживавшая кусок доски. Достав из мешка кисет с табаком, человек посыпал им вокруг. Убрал его в мешок и двинулся в обратный путь.

Стоявшая недалеко от порта карета появилась на этом месте совсем недавно. Правда, внимательный наблюдатель мог бы и заметить, что она сегодня здесь уже проезжала. И именно на этом месте ненадолго задерживалась. Но мало ли какие причуды возникают у состоятельных господ? Захотел скучающий джентльмен посмотреть на портовые сооружения, так и что с того?

Остановился тут снова? Устал и хочет подремать, не отвлекаясь на неровную дорогу и ухабы на ней. А под дождем дремлется хорошо…

Чуть слышно стукнула дверь кареты, и Артем, всмотревшись в визитера, опустил револьвер.

– Ну ты, Котена, и даешь! Все сроки прошли уже!

– Они усилили охрану, – снимая промокший насквозь комбинезон, ответила Марина. – Отвернулся бы хоть для приличия, чего уставился-то? Ничего принципиально нового тут нет!

– Да ладно тебе, – Артем выглянул в окно. – Дождище какой… в двух метрах ни хрена не видать! Как успехи-то?

– Нормально… – пробурчала Котенок, натягивая сухую одежду. – Оба заряда положила. Один у входа, авось уволокут куда-нибудь завтра, а второй – в самый дальний угол запихала. Выпить у нас есть чего-нибудь? А то промокла насквозь, скоро зубами вместо кастаньетов сарабанду отстукивать смогу…

Письмо лейтенанта флота Его Величества Мартина Дж. Грея.

«Любезная моя Мэри-Энн! Когда я видел вас в последний раз, то клятвенно пообещал вам писать обо всем интересном, что только ни увижу во время нашего похода. Не скрою, меня очень согревает мысль о том, что у меня будет такой прелестный летописец! Я помню ваше желание составить подробное описание дел нашей экспедиции и в меру сил своих буду вам в нем способствовать. Поэтому каждый раз, когда я сажусь за письмо, ваш светлый образ встает передо мною. С нетерпением жду того момента, когда наконец смогу снова вас увидеть! Смею надеяться, что те же самые события, но рассказанные мною лично, будут для вас более интересны, нежели сухие строчки короткого письма.

С момента моего последнего к вам послания произошло множество происшествий, которые когда-нибудь, несомненно, будут описаны и истолкованы по-разному. Недаром же говорят – врут, как все очевидцы! Почти наверняка отыщется и множество свидетелей, которые, с их слов, находились в самой гуще событий и были всему происшедшему непосредственными очевидцами или даже участниками. Бог им всем судья, Мэри-Энн. А я расскажу лишь то, чему был свидетелем сам.

Тот день, о котором вы, полагаю, уже слышали, ничем особенным не выделялся. С самого утра я заступил на вахту. Надоедливый дождь, хвала всевышнему, наконец, стих, и эскадра наша принялась приводить в порядок суда. Совсем недавно при проверке кладовых были выявлены вопиющие случаи, которые ничем иным, как недосмотром ответственных лиц, объяснить было невозможно! Часть канатов и запасных парусов, будучи, на первый взгляд, вполне приличного качества, оказались тем не менее с дефектами, подгнили и обветшали. При резких маневрах кораблей они часто лопались и рвались. Адмирал был взбешен! Я, наверное, избрал недостаточно емкое слово для того, чтобы описать его состояние. Он бранился и богохульствовал так, что имей корабельные мачты уши, то и они покраснели бы. Но воспитание не позволяет мне произнести (а тем более написать) те эпитеты, которыми он награждал ответственных за это дело лиц. Самой мягкой характеристикой в его устах послужило слово «ублюдки». Так что вы, Мэри-Энн, несомненно, сможете и сами представить себе всю степень его негодования.

Следствием этого прискорбного случая явился приказ адмирала, которым он предписал всем командирам кораблей самым тщательным образом проинспектировать все корабельные запасы на предмет их пригодности к использованию. А учитывая то, что часть команд все еще была неполной, вы можете представить себе, каких трудов это стоило всем нам.

Увы, но комплектация команд была полностью провалена нашими вербовщиками. Буквально за пару дней до того момента, когда они должны были приступить к этому делу, все пабы и кабачки в порту почти одновременно опустели. А некоторые торговые суда поспешили выйти в море. Причем они настолько спешили, что даже не взяли с собою достаточный запас пресной воды и провианта. Несомненно, они каким-то образом смогли узнать о том, что мы собираемся набирать матросов на наши корабли. Движимые собственным эгоизмом, они поспешили отплыть и тем самым не дали присоединиться к нам многим честным морякам. Которые наверняка вступили бы в наши ряды, имей они такую возможность.

Нам пришлось выслать вербовщиков в соседние порты, но ответа от них нет и по сей день. Вот теперь мы работаем не покладая рук. Одна надежда, что в окрестных портах мало кто знает о факте набора добровольцев на нашу эскадру. Как низко пали нравы простонародья, Мэри-Энн, если даже такое богоугодное дело, как защита законных наших интересов, зависит от их нежелания сделать хоть что-то для своей страны! Но, впрочем, бог им судья. Надеюсь, что справедливое воздаяние за их трусость и эгоизм не заставит себя долго ждать.

Так вот, после того как я отправил на берег часть матросов во главе с баталером и отдал необходимые распоряжения, у меня появилась наконец возможность выйти на палубу и осмотреться вокруг. Стояла хорошая погода, солнце щедро посылало нам свое тепло. От промокших за несколько дней палуб валил пар.

На берегу около пристани виднелось скопление матросов. А по направлению к кораблям и обратно постоянно курсировали шлюпки. Стоявший рядом со мною мичман Пембертон пояснил, что по приказу адмирала производится также замена пороха в корабельных крюйт-камерах. Это обычное дело, ибо даже при самом тщательном сбережении порох может отсыреть. Во избежание этого часть запасов свозят на берег в хорошо оборудованное хранилище. А оттуда привозят сухой порох. Воспользовавшись тем, что дождь наконец прекратился, адмирал и отдал свое распоряжение.

Я посмотрел на часы. Было двенадцать часов и сорок семь минут пополудни, и можно было уже отдать приказание, чтобы нам начали сервировать обед. Но стоило мне сделать пару шагов к люку в кают-компанию, как тяжелый удар вдребезги разнес мирную тишину порта!

Над стоявшим неподалеку от нас шлюпом «Аякс» поднялось облако дыма. Было видно, как в воздух взлетают какие-то части рангоута и обломки палубного настила. Взорвался порох! В воду сбросило множество матросов, которые занимались повседневными работами. По-видимому, они были оглушены взрывом или сильно поранены, потому что уже через несколько мгновений большинство из них пошло ко дну. Они даже не попытались хоть как-то удержаться на поверхности! Это было ужасное зрелище, Мэри-Энн!

Даже до нас долетели какие-то обломки от взорвавшегося корабля! Настолько сильным был взрыв! Бедняга Пембертон был ранен, и его в спешном порядке стали готовить к отправке на берег.

Я распорядился спустить шлюпку. На корабле оставалась всего одна, вторая ушла на берег вместе с баталером и его матросами. Передо мною стояла нелегкая задача – что делать в первую очередь? Отправить на берег раненого мичмана или направить людей для спасения пострадавших на «Аяксе»? Но с окружающих кораблей уже спешила помощь к тонущему шлюпу. Поэтому, видя, что спасение пострадавших уже началось, я приказал заняться транспортировкой раненого.

Пембертона погрузили в шлюпку, и она направилась к пристани. На носу ее стоял матрос, предупреждая всех встречных о том, что на борту находится раненый офицер. Шлюпки сворачивали в сторону, и наша шлюпка смогла достаточно быстро подойти к пристани. В подзорную трубу было видно, как его на руках понесли в глубину порта.

Этим же взрывом у нас было ранено еще пять человек, а один матрос упал за борт и утонул. Пострадавшими занялся корабельный врач, мне же пришлось пройти в салон, чтобы сделать соответствующую запись в вахтенном журнале.

И в этот момент раздался второй взрыв!

Он произошел через пятьдесят три минуты после первого и был уже не таким мощным. Наверное, потому, что на этот раз взорвалась не крюйт-камера корабля, а одна из шлюпок, перевозивших порох. От этого загорелись и также взорвались еще две, двигающиеся рядом, но в целом ущерб был значительно менее разрушительным. Правда, погибло большое количество матросов и портовых рабочих, которые сбежались к пристани, чтобы посмотреть на трагедию «Аякса». Прав был ваш дядюшка, когда говорил, что зубоскальство над чужой бедой до добра не доведет!

С корабля не было видно, сколько именно народа пострадало вследствие второго взрыва. Но мы, глядя на берег в подзорные трубы, оценивали это количество приблизительно в триста-четыреста человек. Кто из них погиб сразу, а кто был только ранен – отсюда рассмотреть было невозможно.

Большой урон был нанесен и окружающим постройкам. Слава всевышнему, что не взорвался порох в складе – последствия были бы и вовсе ужасающими! Даже и после такого взрыва часть построек загорелась, и с кораблей пришлось направлять матросов для тушения пожаров. Никакой надежды на рабочих не было: испуганные взрывом, они разбежались во все стороны.

Но я еще не коснулся самой волнующей части этой истории! Поверьте мне, Мэри-Энн, подобные происшествия нечасто, но иногда происходят во всех частях света. Закурит трубку небрежный матрос, уронит на какую-нибудь железку молоток зазевавшийся рабочий – и вот он, взрыв! Это, увы, неизбежные на море случайности. Хотя, положа руку на сердце, я никогда не слышал о том, чтобы они происходили так часто.

После того как пожар был потушен, мы подсчитали свои потери. «Аякс» утонул, и никаких надежд на то, что он может быть восстановлен, никто и не питал. Погибло около трехсот восьмидесяти моряков, и около двухсот было ранено. Геройской смертью погибли тридцать шесть офицеров и капитан «Аякса». На берегу сгорело множество портовых построек. В той или иной мере были повреждены шесть кораблей. Стало ясно, что выход эскадры в море в оговоренные сроки невозможен. Адмирал был вне себя от ярости. Думаю, что на этот раз могли бы покраснеть не только мачты…

Вспышку ярости Джарвиса прервал вахтенный офицер. Он подошел к адмиралу и что-то прошептал ему на ухо. Тот замолчал и пару минут ничего не говорил. Потом разрешил всем уйти, но мне и еще одному молодому офицеру приказал остаться.

После того как офицеры покинули адмиральский салон, в дверях показался седовласый джентльмен. Он был одет в темный сюртук и цилиндр. Поприветствовав адмирала, он присел напротив него.

Джарвис молча смотрел на нежданного визитера. Зная характер адмирала, я уже стал опасаться, что он сейчас вновь взорвется в ругани.

– Сэр Джон, – прервав молчание, произнес наш гость. – Не будете ли вы так любезны представить мне этих молодых людей?

– Лейтенант Мартин Дж. Грей, лейтенант Роберт Уилкок, баронет Майн, – произнес Джарвис.

Мы оба встали и поклонились этому джентльмену. Надо полагать, он был птицей весьма высокого полета, раз наш командир, обычно весьма вспыльчивый и шумный, так сдержал себя в его присутствии.

– Очень приятно! – в свою очередь произнес этот джентльмен, учтиво наклонив голову. – Мое имя – Джонатан Харгривс, и я имею честь возглавлять э-э-э… специальный отдел при адмиралтействе. Полагаю, что молодые люди уже соответственно проинструктированы?

– Нет, сэр Джонатан, – буркнул адмирал. – У меня были иные, не менее важные заботы.

– Ничего страшного, сэр Джон, – понимающе кивнул визитер. – Я понимаю вас, случай действительно экстраординарный.

– Вам обоим, – посмотрел на нас тяжелым взглядом адмирал, – надлежит отправиться вместе с сэром Джонатаном. Дальнейшие указания получите от него. Возьмете с собою по двадцать человек морской пехоты. С оружием. Отберите самых смышленых и глазастых. Все, можете быть свободны!

Уже на палубе Харгривс остановил нас:

– Вы удивлены, джентльмены? Говорите прямо, сейчас это можно.

Откровенно говоря, мы даже и не знали, с чего начать! Видя это, сэр Джонатан начал сам:

– Вас, несомненно, занимает вопрос, кто я такой и что именно вам предстоит делать?

– Да, сэр, – ответил баронет.

– Отлично! Надеюсь, вы оба понимаете, что война, увы, не всегда заключается в том, что ваши корабли обмениваются залпами с кораблями противника? Что есть и иная война, последствия которой вы имели возможность наблюдать только что?

– Вы полагаете, что эти взрывы…

– Один взрыв – случайность. Это я вполне могу допустить. Но двавзрыва, с интервалом менее часа?

– Пятьдесят три минуты, сэр! – добавил я.

– Вот как? Вы и время засекли?

– И сделал запись об этом в вахтенном журнале, сэр.

– Весьма похвально, лейтенант! Далеко пойдете, помяните мое слово!

– Я был вахтенным офицером, сэр! И прибыл сюда только по указанию капитана, сэр!

– Так вот, джентльмены. Мне требуется, чтобы вы, совместно с вашими морскими пехотинцами, самым тщательным образом осмотрели одно здание. При этом меня интересуют все, даже самые незначительные подробности этого осмотра. Любые, замеченные кем угодно мелочи!

– И позвольте вас спросить, сэр, что же это за здание?

– Портовый пороховой склад.

Не могу сказать, Мэри-Энн, что я воодушевился, услышав эти слова. Только что наблюдать за разрушительными взрывами… и потом идти туда, где хранится во много раз большее количество пороха… не каждый сумеет преодолеть в себе вполне естественное замешательство.

– Оружие вам не понадобится. Более того, джентльмены, все ваши морские пехотинцы должны оставить на борту не только его, но и все металлические предметы, даже ложки! Внутрь здания они будут заходить без сапог и без фонарей! Сами понимаете – одна искра, и… сегодняшние взрывы будут лишь жалкой пародией на то, что произойдет в этом случае.

Мы оба заверили его, что вполне понимаем серьезность полученного поручения.

Приказав нам прибыть утром к складу, сэр Джонатан вернулся к адмиралу.

Наутро мы ждали его у склада.

Это было крепкое каменное здание с узкими, зарешеченными окошками. Массивные двери зорко охранялись – снаружи было двое часовых. Еще несколько человек несли службу на подступах к складу.

Солнце уже поднялось, и было достаточно светло. Можно было надеяться на то, что и внутри видимость будет вполне достаточной.

Наконец прибыл сэр Джонатан и сопровождающие его лица. Это были еще трое джентльменов, одетые в темные сюртуки. Я хороший физиономист, Мэри-Энн, но сомневаюсь, что сумел бы подробно описать кого-либо из них спустя некоторое время.

Подошедший служитель открыл нам двери, и, еще раз проинструктировав всех, сэр Джонатан первым вошел внутрь помещения.

Мы проработали там уже около трех часов, осматривая все, даже самые темные углы, но пока ничего не нашли. Удача улыбнулась баронету. Один из его морских пехотинцев, осматривая чердак, обнаружил там выпиленную доску в потолке. Изнутри она была подвешена на кольцах и деревянных палочках. Мы немедленно поднялись наверх, и вот тут повезло уже мне! Мои ребята обнаружили под грудой ящиков веревочную лестницу! Рядом с нею лежала веревка.

Сэр Джонатан был немедленно уведомлен о наших находках. Он лично поднялся наверх и внимательно осмотрел их. Потом, приказав нам ничего не трогать, велел всем спуститься вниз.

По его указанию мы отослали морских пехотинцев на флагманский корабль. Один из спутников Харгривса переписал их имена. Он пояснил нам, что никто из них не может покидать корабля до отхода эскадры и не имеет права кому-либо рассказывать о том, что он видел и где был.

– Вы заметили, насколько узкое отверстие проделано в потолке? – спросил нас Харгривс.

Да, на это многие обратили внимание. Ни один из наших людей так и не смог в него пролезть. Я так и ответил сэру Джонатану:

– По-видимому, сэр, это мальчишка. Или человек небольшого роста.

– Вы так полагаете, лейтенант? Ну-ну… хотел бы я быть уверен в этом тоже…

Более ничего интересного в этот день не произошло, и нам было позволено возвратиться на наши корабли.

Сэр Джонатан попросил нас в письменной форме описать все то, что мы видели, адресовав этот рапорт на имя адмирала. После этого он распрощался с нами и отбыл. Мы оба вернулись на свои корабли».

Это письмо так и не было вручено адресату. Оно было обнаружено спустя много времени при разборе оставшихся от погибшего лейтенанта вещей.

Пометка на полях.

«Это крайне важный и интересный документ! Описанный в письме лейтенанта сэр Джонатан, несомненно, является Джонатаном М. Харгривсом – главой специальной службы адмиралтейства. Впервые мы получили документальное подтверждение тому, что указанная диверсия была организована знаменитой «Черной кошкой». Как общеизвестно, она отличалась достаточно хрупким телосложением и невысоким ростом. В записках, оставленных сэром Харгривсом, к сожалению, отсутствуют упоминания об этом эпизоде. Надо полагать, что поиски воспоминаний баронета Майна могли бы быть весьма полезными для дела. Имеющиеся в них сведения способны пролить свет на обстоятельства данного происшествия. Известно, что он, по состоянию здоровья, не отбыл совместно с адмиралом Джарвисом, а долго жил в своем поместье, где впоследствии и скончался».

Еще одна пометка, сделанная после первой.

«Вот что бывает, когда молодые люди слишком увлекаются чтением авантюрных романов вместо изучения полезных для дела документов! До сих пор нет ни одного заслуживающего доверия подтверждения самого факта существования так называемой «Черной команды». Да и само это название, надо полагать, было изобретено охочими до сенсаций бульварными писаками. Ни одна держава никогда не признавала своей причастности к ряду загадочных происшествий, произошедших в Англии в описываемое время. До сих пор неизвестно, существовала ли в действительности эта загадочная женщина? Не осталось ни одного достоверного описания ее внешности, а все имеющиеся грешат противоречивыми сведениями. А существующая в указанной местности так называемая «могила Черной кошки», как известно, появилась лишь спустя три года после описанных в письме событий…»

Хлопнула входная дверь, и Артем легко взбежал по ступенькам лестницы.

– Котена! Я тут кое-что вкусное притащил!

Он бухнул на стол плетеную корзинку.

– Отыскал тут тетку одну – такие печенья делает! М-м-м! Пальчики оближешь!

– Вечно ты так… – ворчливо заметила Марина, выходя ему навстречу. – Только приляжешь отдохнуть…

– Да ладно тебе! Со вчерашнего дня дрыхнешь!

– Сам бы и мял своего толстопузого борова! У него вся спина салом заросла – что твой кабан! Пуда полтора натопить можно!

– Э-э-э… не трогай лорда Майерса! Он дядя полезный! Хоть и не шибко умен, зато оченно даже болтлив! Кстати говоря, хорошо, что ты мне про него напомнила!

– А что так?

– Да он вчера, пока от твоих пальчиков отходил, поведал мне кое-что интересное… Посмотри-ка вокруг, где там наши домашние глаза и уши отираются?

– Марта на рынок ушла, у нас мясо закончилось. Джон в сарае – колесо в моей коляске чинит. А что?

– А полезу-ка я на чердак…

Достав из тайника сундучок с радиопередатчиком, Артем быстро забрался на чердак дома. Здесь был филиал алхимической лаборатории. Место было мрачноватым, и никого из слуг затащить сюда было невозможно даже под угрозой наказания. Глядя на то, как молится Марина после посещения данного помещения, слуги еще больше убеждались в том, что заходить в эти комнаты – себе дороже. Да и не было там ничего особенно интересного. Двери туда не запирались, и, может быть, именно поэтому желающих сунуть сюда нос было немного. А вот само помещение, благодаря тому, что дом стоял на возвышении, очень подходило для проведения оттуда сеансов связи…

Спустившись на кухню, Котенок взяла из очага чайник с горячей водой и отнесла его в гостиную. Чай в данное время был весьма неслабой роскошью, но прилично зарабатывавший своими консультациями доктор вполне мог позволить себе такую блажь, как ежедневное чаепитие.

Такое положение было достигнуто нашими ребятами далеко не сразу.

Приехавший в Лондон Артем не мог позволить себе резко выделяться среди окружающих. Это неминуемо вызвало бы пересуды и ненужное внимание соседей. Некоторую помощь при легализации оказали коллеги падре, работающие в местном испанском посольстве. Нашли вот этот дом и распустили кое-какие слухи, объясняющие некоторую осторожность и нелюдимость приехавшей парочки.

Поначалу жили скромно, наняли только кухарку, пожилую вдову по имени Марта. Это позволило на первом же этапе внедрения отвести от себя всевозможные слухи. Марина целыми днями не выходила из комнаты (тихонько упражняясь во всяком членовредительстве), а Артем вел жизнь, привычную для небогатого холостого джентльмена.

Так продолжалось несколько месяцев.

Все изменилось, стоило ему повстречаться с доктором Маллеем. Сей почтенный джентльмен был весьма поражен осведомленностью собеседника относительно некоторых чисто медицинских проблем.

– Мистер Энтони, а не купить ли вам практику? – как-то между делом поинтересовался он. – Уверен, вы смогли бы неплохо устроиться!

– Нет, что вы, любезный доктор! Я чужой в этих краях. Да и особо не стремлюсь к известности. Ни к чему это мне…

– Но ведь лишние деньги еще никому не мешали, не так ли?

– Ну… пока мне хватает моих скромных сбережений. А если припрет по-настоящему, пойду просить мисс Марину.

– Она настолько состоятельна? – опешил почтенный доктор.

– Нет. Но она – талантливая ученица… впрочем, это не важно. Важно то, что, только продавая (узкому кругу лиц, разумеется!) изготовленные ею препараты, можно жить еще достаточно долго, ни в чем себе особо не отказывая… Но я, однако, полагаю, что это время пока не пришло…

Семя было брошено на подготовленную почву.

Промучившись сомнениями, терзаемый зеленым земноводным чудовищем, Маллей долго не продержался. И уже через месяц предложил Артему наладить лекарственный бизнес.

Так оно и пошло…

Уже через год имя ученого доктора мистера Энтони в Лондоне не знал только ленивый. Но это не сильно изменило ритм жизни парочки эмигрантов.

Время от времени Марина покидала дом, отправляясь собирать травы и коренья. И действительно привозила их в достаточном количестве. Правда, не все они были собраны в Британии… но кого это волновало? Некоторые снадобья мамы Яги пользовались тут просто-таки бешеной популярностью. А в сочетании с умелыми руками Котенка… Артем уже мог спокойно выбирать себе клиентуру. Чем, разумеется, и пользовался, заводя всевозможные полезные для дела знакомства и обрастая связями. Порою – самыми неожиданными.

Чайник уже давно испускал соблазнительный аромат свежезаваренного чая, но пить чай в одиночестве?

Наконец над головою заскрипели доски, и по лестнице спустился Артем.

– Ты чего мрачный такой? На гвоздь уселся?

– Нет. Радиограмма от Сергеича. У них полный швах с подготовкой, не успевают к приходу Джарвиса.

– Хреновато… Но мы же задержали отплытие!

– Этого недостаточно. Еще хотя бы месяц!

– Но ты же не морской министр, наконец!

– Оно и плохо… Организовать покушение на адмирала?