Текст книги "Санация (СИ)"

Автор книги: Александр Борискин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

На поиски второго кубика ушло больше времени. Брюс уже испарился из зала. Сжав артефакт в ладони, девушка вздохнула и недовольно покачала головой.

– Антон, смени, наконец, свой одеколон! Многие не пойдут с тобой в разведку хотя бы из-за твоего характерного запаха! Стабильность – признак мастерства и спутник ханжи.

– Что за мошка тебя укусила? – спросила мужская спина за барной стойкой. Коричневые брюки на подтяжках, клетчатая рубашка, тросточка с бронзовой головой льва. В "коньячном мародёре" были все признаки Принца.

– Я и сама могу укусить. Кажется, у нас с тобой разные зоны влияния, поэтому причина твоего здесь нахождения мне непонятна.

– Всё правильно, подруга, – Антон свернул бутылке её стеклянную шею и наполнил стакан коньяком. – При прочих обстоятельствах ноги бы моей тут не было. Листал бы себе книжку, а ты бы продолжала воспитывать Борискина. Ан нет! Официальный визит.

– Одна из причин, из-за которой тебя, Солодовников, недолюбливают, состоит в том, что ты постоянно лезешь не в свои дела. Роешься в чужих норках в поисках компромата и радуешься тому, что никто до сих пор не нашёл ключ к твоему хранилищу.

– Это называется информацией, дорогуша. Самый ценный нематериальный ресурс, между прочим. Как деньги хранятся в банках, так информация хранится в наших головах, – Антон заметно смягчился и сделал глоток. – Ты же помнишь о моём маленьком хобби?

– Разумеется. Диву даюсь, как ты выпросил у Глеба ту слоновую кость, но фигурки у тебя получились славные, – нехотя признала Липкина. – Я бы не смогла потратить месяц на одно лишь придание портретного сходства. И кому? Игрушечным одногруппникам!

– Да-да-да, – закивал Принц. Даже не верилось, что непоколебимый Антон может чего-то стесняться. – Оказалось, что наши кубики сделаны из той же слоновьей кости. В результате мои самые удачные фигурки стали зеркальным отражением реальных прототипов. Причём заметил я это совершенно случайно. Аля сломала руку, и в тот же день у её игрушечной версии появился гипс. На том же месте!

– Ты консультировался по этому поводу с Советом?

Солодовников насмешливо взглянул на Аню.

– А теперь подумай ещё раз. Восемнадцатилетний детина, который выворачивает перед почтенными господами коробку с фигурками. Уже на этом этапе я выгляжу глупо. Далее же следует мой не менее забавный рассказ.

– Ясно. Гордый Принц с целью сохранения своего престижа пускается во все тяжкие! Гордость Совета, не имеющая ни единого выговора! – театрально ужаснулась Липкина. В кои-то веки её роли с Антоном изменились. – Что там с твоими игрушками, в итоге?

– Щербаков тоже был среди "удачных прототипов". По логике вещей, после его смерти фигурка должна была рассыпаться на части. Или превратиться в пепел, то есть сохраниться в каком-либо натуральном виде. А она исчезла! – парень растерянно потряс в воздухе руками. – Целиком! Я всё проверил!

– И что это значит?

– В это сложно поверить, но... Кажется, Совет ошибся! Из трёх Саш они выбрали не того!

Пальцы Липкиной впились в лицо Клеменцевой, изображённой на передней грани кубика.

...Тук... Тук...

Юля лежала на кровати и пыталась читать книгу. Девушка ворочалась с одного бока на другой, вдавливала щёки ладонями, но излюбленные читательские позы плодов не приносили. Строки проносились в голове, как пейзажи из окна несущейся машины, оставляя в голове лишь кашу. Кнопка обожала запах библиотечных страниц и творческого Достоевского, однако литературный мир противился и не впускал героиню. Клеменцева решительно захлопнула книгу, положила её на стол и свернулась клубком.

Тук...

Соседки в комнате не было, и Кнопка могла наслаждаться тишиной, не опасаясь внезапного вторжения. Юля попыталась уснуть. Скрыться от себя не удавалось: каждый удар сердца казался раскатом грома. Чувства не желали играть в прятки. Удары повторялись снова и снова, с пугающей частотой, будто бы в груди девушки была часовая бомба. Когда дыхание начало сбиваться, Клеменцева открыла глаза.

Тук...

Героиня дотронулась босыми ногами до холодного общажного пола и немного успокоилась. Белый платок с васильками, пахнущий тушью, коснулся влажного лба Юли. Кнопка предположила, что причиной странных звуков являются капли.

Коридор встретил Клеменцеву полностью забитой тумбой с обувью и керамической бледностью раковины. Девушка закрутила ручки крана до упора и подержала ладонь над его металлической шеей. Никаких признаков воды.

Тук... Тук...

"Да откуда?" – удивлённо подумала Кнопка. Юля приложила ухо к двери соседей и обнаружила, что та не заперта. Аккуратно застеленные кровати, похолодевшие крышки ноутбуков. По всей видимости, обе третьекурсницы отбыли на вождение.

Клеменцева вышла из блока и осмотрелась. Никого...

Кто-то дотронулся до колена героини и тотчас отпрянул. По телу девушки пробежала мелкая дрожь. Отскочив к дверям, она быстро взглянула вниз и увидела там Брюса. На бледное лицо парня легли тени заката, расползающиеся по стене через открытые окна балкона. Страшный, окантованный йодом, порез на щеке кровоточил в некоторых местах. Саня ослушался врача и расковырял рану.

– Не ожидала этой встречи? Не ты одна, – левая губа парня скривилась не от улыбки, не то от боли. – Без обид, но в адекватном состоянии я, наверное, даже не поднялся бы на твой этаж. Сама подумай: кроме учёбы у нас, считай, нет общих интересов. Терпим друг друга в компании, в остальное же время существуем в параллельных плоскостях.

– Тем не менее, ты сидишь у моих дверей с изуродованным лицом, – справедливо заметила Юля, на несколько секунд скрывшись в блоке. – Где ты умудрился себя разукрасить?

– Разве тебе не нравится? Брось, в твоих глазах я и так выгляжу как моральный урод, а тут ещё и внешность подобающая, – поднял глаза Брюс. – Получай эстетическое удовольствие, я пока добрый и даже не буду поднимать тему "валиков".

– Какой же ты идиот! – Кнопка склонилась над Саней и приложила ему к щеке холодную тряпку. Брюс дёрнулся, но ощутил приятную свежесть и успокоился. – Так стараешься настроить людей против себя, из кожи вон лезешь, чтобы задеть других за живое, и не замечаешь, как при этом страдаешь сам. Все уже давно раскусили настоящего Борискина, просто дают ему играть роль вселенского зла и мизантропа.

– Все, говоришь?! А вот и нифига, один так точно не раскусил! Иначе был бы умнее и не разбрасывался жизнью, – Саня впился ногтями в пол. – Что он этим доказал?! ... Зачем? ... Я...

Сердце ёкнуло и облилось кровью. Юля моментально догадалась, о ком идёт речь, и медленно осела рядом с Брюсом.

– Нет, молчи..., – в горле Кнопки застрял огромный ком.

– Я ведь ни разу... ни разу не извинился перед ним. Просто действовал ему на нервы... Постоянно... Каждый день..., – голос парня дрогнул. – А он отшучивался и говорил, что у него иммунитет к моим подколкам. И этим злил меня, провоцировал на новые насмешки...

Послышался звонкий звук пощёчины. Саня сжал зубы и замолчал. Наступила тишина. По щекам Юли ручьями побежали слёзы. Тоска и тяжесть потери бились в груди Клеменцевой, как запертые в клетке птицы. Стены превратились в размытые пятна. Изредка девушка всхлипывала, и солёные капли попадали ей в рот.

Брюс вспомнил, что Кнопка не взяла с собой платок, и оторвал тряпку от щеки. Ругнувшись, он вывернул её наизнанку и протянул девушке. Благодарно кивнув, Юля закопалась в ней лицом и несколько минут сидела неподвижно.

– Саня знал твои методы, – вдруг сказала Клеменцева. – Ему, на самом деле, было очень обидно. Но потом он приходил в себя и осознавал, что в глубине души, в специфичной манере ты желаешь ему добра, меняешь в лучшую сторону, заостряя внимание на недостатках. Порой мне кажется, что Саня чувствовал и знал куда больше, чем все мы думали.

– Это уже вторая смерть, которая происходит на моих глазах. Вторая жизнь, которая оборвалась не без моего участия, – вздохнул Брюс. – Самое обидное, Юль, в том, что Щербаков мог спастись. Даже я мог спасти его, отказавшись от похода в клуб!

– Он всё равно пошёл бы. Перед выходом Саня позвонил мне и сказал, что не хочет идти на свидание. Переживал из-за того, что бросит Тёму одного... , – Клеменцева посмотрела в дальний угол коридора. Чувство вины обожгло ей виски. – Я сказала ему, что Седельник уже взрослый парень, и сам сможет о себе позаботиться. За сегодняшние полдня Щербаков настолько прожужжал мне уши про эту девушке в клубе, что я из принципа решила сделать всё возможное, чтобы он с ней встретился. Чтобы потом не ныл попусту, не делал меня крайней... Мы оба загнали по гвоздю в гроб Монитора.

– Между вами в клубе что-то произошло, – Брюс заметил, как насторожилась Кнопка. – Я не в курсе всех деталей вашей ссоры, но видел, как это сказалось на Щербакове. В каком же отчаянии он был, что не мог даже оторвать голову от пола! Если Монитор так яростно наказывал себя за то, что обидел тебя, то сложно определить, в чём измерялись те чувства, которые он к тебе испытывал.

Юле стало противно от самой себя. Сколько гадостей и подлых планов родилось у неё касательно Сани за одну только дорогу домой! "Боже, я ради злой шутки даже хотела позвать его на свидание и на месте встречи сказать, что сделала это из жалости!" Клеменцева с негодованием приложилась головой о стену. Вспышкой боли для Кнопки озарилась новая истина.

– Чем ты сейчас занимаешься? А я? Давай по факту. Грустим из-за того, что хороший друг больше не с нами. И вроде бы всё в порядке, так и нужно. Нет. Этим мы не столько показываем важность его для нас, сколько обнажаем свой эгоизм. Ведём себя как капризные дети, у которых отобрали одну из любимых игрушек. Чтобы по-настоящему чтить память Сани, нужно относиться друг к другу так, с такой теплотой, как это делал бы Щербаков.

Брюс оценил красоту высказывания, однако счёл его незавершённым.

– Есть только один действенный способ осознать ценность близких людей. Представить их излишеством. Лишние встречи и взгляды, лишние слова и улыбки. Погрузиться в губительную умеренность. А потом прийти к тому, что из этих излишеств и состоит вся прелесть жизни.

Клеменцева положила голову на плечо Брюсу. "Кто бы мог подумать, что Юля окажется для меня настолько родным человеком? Видимо, я очень плохо разбираюсь в людях. Позорище!"

– Ты курил? – подозрительно спросила девушка. В носу Кнопки завозился знакомый запах перегара.

– Немного, – признался Саня. – Мне не понравилось.

– А ещё есть?

Пламя зажигалки осветило лица наших героев. Задумчивость Клеменцевой. Спокойствие Борискина. По коридору медленно поплыл едкий серый дымок.

– Расскажи мне обо всём, что произошло с вами в клубе, – попросила Юля...

Глава 9 «Волк в овечьей шкуре»

В нашем мире просветленном,

Средь ученых, мудрецов

Стало вовсе и не сложно

Обругать святых творцов.

Все вокруг во злобе чахнут,

Ненавидят Божий свет,

Улыбаются ехидно,

Утащив соседский плед.

Утверждать они посмели,

Что душа – лишь чей-то бред,

Нету "смысла" в нашем теле,

Точно в жизни смысла нет.

Вот и я, поддавшись свету,

Своей жизни изменил,

Оберег я свой забросил,

Веру в Бога позабыл.

Не дивлюсь теперь как прежде

Светлым, милым пустякам.

Оттого, что происходит,

У меня на сердце шрам.

Что творится, сам не знаю.

Мутно я смотрю в глаза

Людям, верящим как прежде,

В пресвятые небеса.

Жаль злодей я, жаль глупец!

Свою жизнь не отмотать,

Может, все-таки, и мне

Вдруг предстанет полетать.

А.Зверуго

Главные герои:

Лёша Зверуго, Гамбит

Рома Бакаев, Спайрекс

Виталик Бельмач, Мангуст

Андрей Тумаш, Вольт

Саня Ходанович, Даламбер

Саня Борискин, Брюс

3 мая 2013 года...

Рассвет розоватой гуашью щедро размазался по небу, забрызгав багрянцем пушистые облака. Утренняя прохлада вызывающе лезла под воротник и холодила неприкрытую шею. От реки по направлению к лагерю тянулся дымчатый шлейф тумана.

Гамбит надвинул капюшон так, чтобы лишь торчал чуб и светились в глубине большие карие глаза. Находиться в обществе убийц, людей, ещё вчера охотившихся на тебя, было слегка неуютно, потому парень большего внимания удостаивал носы своих ботинок, нежели своих новых союзников. Охотники не оставались в долгу: с опаской, держа оружие на расстоянии метра, они занимались своими делами, одними бровями следя за Лёшей. Взаимные волны антипатии перемешивались, яростно пенились и опадали, распространяя гнетущий бриз недоверия.

Когда набережная закончилась, навстречу Гамбиту вышагнула зелёная ограда. Наш герой нырнул в толщу кустарников, облепленных зелёными почками, и, отодвигая руками сочные молодые ветви, начал пробираться в глубь чащи. Под давлением ступней податливо проваливался мох. Ввысь устремлялись сосны, на верхних ярусах переплетаясь древесными станами.

Свернув на опушку, Лёша обнаружил угловатую палатку цвета хаки. Внутри обитал лидер отряда, Даламбер. Саня не пытался поддерживать компанейский дух и не ел кашу с солдатами, как Суворов. В моменты привалов он купался в одиночестве, ревностно охраняя свой покой.

Любимыми занятиями Ходановича в такие минуты были чтение и музыка. В плане литературы парень был гурманом. Потреблял изыски классических произведений Золотого и Серебряного веков, в которых он ощущал вес авторского слова и простор для читательской мысли. Творческую тягу Саня удовлетворял игрой на губной гармошке. Развалившись на пне, Даламбер мог часами выдавать новые звуки и практиковать излюбленные, вошедшие в репертуар, мотивы.

Сейчас лидер охотников не был занят ни тем, ни другим. Внутри палатки, обозначаемые тенями, замерли две фигуры. Первая, с широкими, почти квадратными, плечами принадлежала Даламберу, вторая же наотрез отказывалась складываться в определённую личность. Мужчины спорили горячо, но по правилам хорошего тона. Один не перебивал другого в процессе изъяснения и внимательно слушал, ожидая момента высказать свою точку зрения.

Лёша кашлянул. Спор резко прекратился, как если бы парень выключил громкости их голосов. Приглашающе поднялся верх палатки.

– Входи.

Гамбит, пригибаясь, осторожно влез внутрь. Слева от входа лежали вскрытые жестяные банки от тушёнки, обёрнутые в целлофан, справа подбоченился наполовину опустевший военный рюкзак. В центре, на блестящей кожаной куртке лежал скромный арсенал Даламбера. Два Кольта и серебристый двуствольный дробовик. Шесть идеально наточенных ножей, с чёрными ленточками, привязанными к рукояткам. И, наконец, три гранаты различного назначения, размером с куриное яйцо, на которых наш герой невольно задержал взгляд.

– Нравится? – спросил Саня, считав реакцию с лица мутанта. Ходанович лениво полулежал на спальном мешке, подперев подбородок кулаком, и барабанил пальцами по полу.

– Вполне, – нейтрально ответил Гамбит.

– Может, чаю? – предложил лидер охотников, подтягивая к себе термос. – Зелёный, без сахара.

– Да, спасибо, не откажусь.

Лёша медленно взял кружку и отхлебнул. Внимание его было сконцентрировано на тучном мужчине среднего роста, в серой жилетке, протёртых брюках и рубашке, застёгнутой на все пуговицы, из-за чего короткая шея незнакомца была немного провисшей, как у пеликана. Голова его напоминала будку, к которой на скорую руку были прикручены уши и нос-картошка. Под мохнатыми бровями притаились коварно сверкающие глазки. Полноватые руки были приподняты вверх и прижаты к туловищу, как у барышни. В манерах читалось что-то женское.

– Прошу любить и жаловать, Семён Алексеевич Самоделкин. Глава геоинформационного разведывательного подразделения, по второму образованию – психолог, – представил незнакомца Даламбер.

– Можешь не волноваться, я уже скоро ухожу, – поспешил заметить мужчина, протягивая пухлую ладонь.

Лоб Самоделкина покрылся тоненькой испариной, неуловимой зрению обычного человека. Лёша пожал руку и понял, что этот тип задержится здесь надолго.

– Наши разведчики засекли Мангуста и его команду. Мутанту-пауку, несмотря на все его старания, не удалось уйти от слежки, – поведал Саня, пристально глядя на Гамбита.

– По нашим сведениям, их трое. Сам паук, Мангуст и парень, управляющий электричеством, – охотно наябедничал приятель Ходановича.

– Спайрекс и Вольт, – поморщившись не то от кипятка, не то от голоса мужчины, поправил Лёша.

– Без разницы. Эти изгои не заслуживают имён, – противно просипел Семён Алексеевич. – Они обосновались на заброшенном сталелитейном заводе. Наивные, на подсознательном уровне ищут себе клетку!

– Вас бы и самого не помешало посадить в клетку, – процедил сквозь зубы Гамбит. – Для профилактики.

– Товарищу Даламберу хватит дюжины солдат на зачистку здания, – пропустив совет мимо ушей, заявил психолог по образованию.

"Товарищ" был младше Самоделкина лет на двадцать и на год старше самого Лёши, что создало довольно комичную ситуацию. Мужчина крякнул и покраснел.

– Мы с тобой через два часа выдвигаемся со специальным отрядом, – предупредил Саня. – Двенадцать голов – хорошо, четырнадцать же гарантированно сократят популяцию мутантов на три особи.

– Не перебор ли с людьми? – спросил Лёша. – Пятеро против одного, и это ещё грубо, за вычетом оружия.

– А чего церемониться? Вот ты, например, когда болеешь, борешься с инфекцией всеми возможными способами, так? Таблетки, микстуры всякие, антибиотики, грелки, горчичники. Здесь такая же ситуация. Мутация – есть вирус, и человечеству пора бы излечиться от этой заразы, – жёстко отрезал Даламбер, бросая взгляд на свои часы.

– Мы на войне, парень. А на войне все средства хороши, – решил добавить Самоделкин. – Впрочем, что с тебя взять! Ветер в голове, юношеский максимализм.

– А ещё в период войны призываются все взрослые мужчины, – вспомнил Гамбит, приглаживая чуб. – Думаю, пятнадцатый человек нам в команде не помешает. Тем более такой опытный, как вы, состоявшийся в жизни. Ну что, пойдёте воевать?

Мужчина побелел, как холст, и в поисках защиты жалобно посмотрел на Даламбера, но тот и не думал вступаться.

– Меня бесит, когда люди, не разбирающиеся в каких-либо вещах, пытаются доказывать свою правоту! – запальчиво продолжал Лёша, повышая голос. Пальцы парня приросли к кружке. – Я знаю, как должен думать военный, как он должен поступать, и не собираюсь слушать советы тех, кто и оружие-то в руках не держал.

– Я держал в руках оружие..., – нервно промямлил Семён Алексеевич.

Гамбит презрительно фыркнул.

– Вот именно. Разве что держали.

Разговор с Самоделкиным окончательно изжил себя.

– И что же от тебя требуется сейчас? – коротко спросил Саня, милосердно спасая главу геоинформационного подразделения от нападок.

– Быть верным солдатом. Отбросить в сторону эмоции, все посторонние мысли и действовать строго по плану. Помогать союзникам в бою и безжалостно пресекать сопротивление врага. Мангуст будет уничтожен, – ни капли не сомневаясь, отчеканил Гамбит.

Взгляд Ходановича снова скользнул по циферблату. Казалось, лидер охотников чего-то ждёт.

– Против тебя будут выступать бывшие друзья. Готов к этому?

– Дружба – чувство приходящее и уходящее. За нашу жизнь мы встречаем такое количество людей, что потом путаемся в знакомых лицах. Сожалеть о каждой просроченной, погасшей дружбе – всё равно, что жалеть опавшие листья в ноябре, – меланхолично сказал Гамбит. – Нужно вкладывать силы во что-то более долговечное. В жизнь, например. Я хочу уйти с передовой, получить нормальные пальцы и больше не опасаться того, что мои мозги могут превратиться в фарш.

– Результаты сегодняшней миссии покажут, как сильно тебе это нужно, – предупредил его Даламбер, ткнув в него указательным пальцем. – Доставь мне голову Мангуста, и я выполню свои обязательства.

– Очень на это надеюсь, – кивнул Лёша, поставив кружку перед Семёном Алексеевичем дном вверх. Самоделкин пугливо отпрянул, восприняв данное действие, как покушение на свою жизнь. – Ещё увидимся. Мне нужно подготовиться.

...

– Кажется, вы зря опасались, Семён Алексеевич. Нам не придётся идти на крайние меры, – заметил Даламбер, когда фигура Гамбита полностью скрылась в зелёных зарослях. – Его верность не подлежит сомнению.

– То есть, вам достаточно знать пульс человека или мутанта, чтобы доверять ему? – не поверил своим ушам Самоделкин. – Его линзы достаточно мощные, чтобы различить чужеродный объект в корпусе кружки. Да и сам он явно не глуп и мог разгадать ваш замысел ещё с самого начала.

– Не думал, что придётся объяснять психологу, – с досадой покачал головой Саня. – Когда человек врёт, он невольно начинает нервничать. Внешне это может быть и незаметно, но физиология не умеет лицемерить. На этом принципе основаны практически все детекторы лжи. А теперь представьте, что человеку приходится врать в условиях, когда его проверяют на предмет обмана? Тут ты нервничаешь в разы больше, сидишь на тысяче иголок, боясь даже дыхнуть не в ту сторону. Гамбит выдержал испытание, и это неоспоримый факт.

– Но он едва меня не прикончил! – возмутился Самоделкин, потрясая прижатыми ручками, как наседка. – Я этого просто так не оставлю! Щенок!

– Такие бойцы, как он, обычно принимают решение быстро. И на вашем месте я был бы благодарен судьбе за то, что звёзды сегодня сошлись в вашу пользу. Иначе ваш околевший труп ещё с месяц искали бы в этом лесу.

– И вы... вы бы так легко отдали меня на растерзание этому ... этому мутанту? – заикаясь, как от привидения, отшатнулся от Сани глава геоинформационного подразделения. Лицо его скривилось от неподдельного страха. Паника захватила Семёна Алексеевича с потрохами. – Я же человек! Человек, твою мать!

– Среди людей тоже попадаются отвратительные экземпляры, – иронично заметил Даламбер...

3 мая 2013 года, двумя часами позднее...

Андрей опустил в глубину тряпичного отсека рюкзака бутылку с водой и потянул за сломанную «собачку». «Собачка» шла надрывно, с трудом заставляя металлические зубы молнии закрываться. От нетерпения Вольт даже начал потрескивать, как попкорн, отбрасывая электрические искры. Несмотря на явный недостаток с замками, рюкзак был вместительным и сопровождался внутренним карманом для ноутбука, боковым – для термоса и передним – для батареи, аккумулирующей солнечную энергию. Учитывая свалочное происхождение вещи, уповать на нечто большее не приходилось.

Тумаш взял рюкзак за шлейку и накинул его на правое плечо. Сборы были завершены, и Вольт был готов к очередной вылазке. Мимолётного взгляда хватило парню, чтобы понять, что Мангуст едва ли ложился и в эту ночь. Волосы его были растрёпаны и топорщились в разные стороны, под глазами засела вчерашняя синева. Виталик, казалось, ушёл в себя, абстрагировался, вычленив из поля зрения посторонние объекты. Мутант был занят починкой шеста, на данный момент, установкой белого картриджа в углубление корпуса Цезаря.

Рядом с Мангустом, облизывая веточки хвои, потрескивал недавно разведённый, девственный костёр. Пламя было тёплым и ласковым, пледом согревая вытянутые ноги. На толстых металлических стержнях, нанизанная на ветку, готовилась к употреблению курица, наполняя помещение сочным запахом мяса.

Андрей сделал шаг к выходу, как вдруг Цезарь, внезапно оказавшийся в руке Виталика, уткнулся ему в бедро.

– Мы не будем никого грабить, – сказал Мангуст, не поворачиваясь. Тема вечернего разговора всплыла, вытолкнутая на поверхность мольбами Архимеда.

– Твои предложения? Снова будем таскать кудахчущих куриц или визжащих поросят? – съязвил Вольт, заводясь с пол-оборота. – Бельмач, это же смешно! Как ни крути, но мы уже в статусе воров. Разорители домашних хозяйств, совершающие преступления во имя полноты собственных желудков.

– Домашний скот – это другое, – неуверенно возразил Виталик. – Жители деревень всё равно кормят их на убой.

– Да неужели? Тоже мне, санитар леса, – насмешливо хмыкнул Тумаш. – Ты пытаешься отвернуться от правды, но не понимаешь главного: она везде, с любой стороны и жечь будет с одинаковой силой. Переведу на понятный тебе денежный эквивалент. Отдай мне двести тысяч рублей или свою курицу. Мой кошелёк будет неприятно пуст в обоих случаях, так как по стоимости курица примерно равна утраченной сумме.

Мангуст замолчал. Доводы у него иссякли, но и уступать он не хотел из принципа.

– Если такой гордый, то можешь и дальше пить дождевую водичку, закусывая запахом мяса, которое мы со Спайрексом съедим сегодня вечером, – заявил Андрей и, немного смягчаясь, добавил: – Могу пообещать, что не доведу до кровопролития. Хватит небольшого представления.

Вольт оттолкнул навершие шеста коленом и, насвистывая, отправился на поиски благодарных зрителей. Откинув щеколду, Андрей надавил корпусом на дверь и оказался на улице. Виталик проводил мутанта грустным взглядом и вернулся к своему занятию...

Спайрекс подошёл к водосточной трубе, опустился на колени и подковырнул кусочек земли ногтем. Влажная, глиняно-торфяная. Аккуратно расправив лохмотья бинта, добытого у Сида, Рома обмотал ими вход трубы и подставил добротную пятилитровую бутылку. По наивному предположению мутанта, использованный бинт не сильно потерял в стерилизующих свойствах. Просачиваясь сквозь волокна, в воду потекли первые капли. С утра в Минске прошёл небольшой дождь, потому Рома рассчитывал наполнить ёмкость достаточно быстро.

– Рома! – окликнул нашего героя Вольт, остановившись у обочины. – Поторопись с водой, наш лидер скоро от жажды начнёт видеть ангелов. У него, кажется, мозг усыхает. Серое вещество к черепу прилипает. Ну, ты понял.

Рома пошевелил жвалами и утвердительно замотал головой.

Мутанты, как верно определил Самоделкин, остановились на заброшенном сталелитейном заводе, расположенном практически на окраине столицы. Основная версия, по которой завод остановил своё производство, – загрязнение окружающей среды. Люди из комитета природных ресурсов обошли здание несколько раз, поцокали языком, поохали и сослались на присутствие выхлопов в воздухе и заболачивание почвы. Получив щедрые пособия в белых конвертиках, рабочие откланялись и отправились на биржу труда и под ночники магазинов. Чуть позже здесь планировалось сделать спортивный молодёжный оздоровительный центр – какая ирония! – но что-то не срослось.

Перемещение во времени не спасло мутантов от преследования Даламбера. Беспощадная массовая резня в будущем будто бы прекратилась и эволюционировала в опасную игру до последнего выжившего героя в настоящем. Одно поле боя сменилось на другое, да существенно сократилось количество игроков. Казалось, эта генетическая вендетта существует вне пространства и времени.

Путая следы, увязая в промежуточных стычках, Мангуст, Вольт и Спайрекс кочевали из одного места к другому, пока совершенно случайно не оказались на вышеупомянутом заводе. Не планируя оставаться на точках привала больше дня, они невольно приросли к новому пристанищу. Близкий выход к транспортной магистрали и малая заселённость района были вескими причинами остаться. В случае нападения отряда Даламбера скрыться здесь было бы проще, чем в шумном и обозримом центре Минска.

Сегодня была очередь Андрея добывать продукты и получать новости из окружающего мира. Пока Рома возился с водой, Мангуст был главным по кухне. Повар из него был так себе, поэтому ответственность Виталика была сужена до простейшего задания: следить за тем, чтобы курица не сгорела и ненароком не упала в костёр.

Лидер бравой тройки переживал кризис мысли. Вернувшись назад во времени, он будто достиг конечной точки и замер. Как заводная игрушка, израсходовавшая лимит движений, как мститель, добившийся расплаты и утративший смысл жизни. Виталик изначально не ставил перед собой высокой цели, типа спасения человечества, потому он просто получил желаемое и стал почивать на лаврах. Вот только достижение цели почему-то не сделало его счастливым. Лавровый лист сточился и начал натирать спину, взывая к решительным действиям. Менять будущее? Да тут исправляй, не хочу, знать бы хоть, с чего начать. Искать друзей? После недавних событий Мангуст даже не знал, кто из них остался жив.

Виталик привык действовать по плану. Казалось, в кармане Мангуста лежит блокнот, где уже расписана на недели две вперёд вся его жизнь. Ложился спать наш герой в одиннадцать вечера, ел три раза в сутки, до трёх учился в Лицее, потом делал уроки и готовился к репетитору. Режим дня парня был строгим, как костюм капельдинера, и не давал даже намёков на компромисс к самому себе. Про таких людей говорят: "робот", но парень копал глубже и видел в этих словах признание своей выдержки и целеустремлённости.

Единственным исключением из правил для Мангуста была дружба с Брюсом. Построена эта дружба была на боли и непринятии. Нахватавшийся тумаков и наглотавшийся издевательств, Саня в какой-то момент стал колючим и холодным. Виталик же, который был младше Брюса на два года, продолжал видеть в парне песчинку добра и тянулся к редким лучам света, излучаемых ею. Доверчивый парень не понимал, почему в душе Борискина пророс терновник недоверия и цинизма, почему сосед, служивший примером для подражания, позволил тьме внутри разгуливать без присмотра.

Любое слово Бельмача, которое расходилось с мнением Сани, вызывало в старшем товарище приступы гнева, выливающиеся в избиения. А с учётом того, что Виталик был воспитан на тех же принципах чести, что и Брюс, говорил правду он всегда, что придавало трёпкам характер регулярности. Сбившийся со счёту в своих срывах на соседе Саня иногда искренне поражался, почему после всех этих испытаний Мангуст продолжает быть рядом. Каждая трёпка не только не отдаляла ребят, а наоборот, связывала их судьбы ещё больше, придавая их странным взаимоотношениям характер священной дружбы.

Порывистый и резкий, нескромный в проявлении своих чувств, Саня был слеплен из другого теста. Пока Мангуст тщательно прорабатывал план действий, выискивал в нём изъяны, Брюс советовался лишь с интуицией и сердцем: в итоге, лез на рожон и смотрел в дуло танка. Кардинально разные подходы к принятию решений были обречены на столкновение рогами, что и произошло. Коса авантюризма нашла на камень благоразумия. Наши герои приняли разные стороны...

Война выбила мутанта из колеи, перевернула все привычные устои. Думать приходилось быстро, нужно было принимать волевые решения, не колеблясь. Обладая острым интеллектом и незаурядной способностью к запоминанию, Виталик быстро добился уважения среди остальных участников команды и вышел в дамки. Даже в экстремальной ситуации Мангуст умудрялся смотреть на ход-два вперёд, обыгрывая более опытных гроссмейстеров – Горностаева и Гриня. До сих пор...

С поломкой Цезаря Виталик потерял всю уверенность в себе. Безоружен. Недееспособен. Парализован. Эдакий офицер в отставке, запасной игрок команды. Сейчас он немногим отличался от обычного человека. Оставалось только поставить на голову яблочко и позвать Даламбера. Не имея возможности альтернативными способами защитить свою жизнь, Мангуст сосредоточился на восстановлении функционала шеста.