Текст книги "Санация (СИ)"

Автор книги: Александр Борискин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Это была случайность. Если бы не...

– Не бывает случайностей, – жёстко оборвал Мангуста Дима. – Давай не будем об этом больше. Мне нужно позвонить.

Слова Виталика не покинули его уст. Раздражённо махнув рукой, он грузно сел на капот и начал ковырять ногтем засохшую каплю, оставшуюся после покраски машины.

– Светлана Александровна? Я не смогу сегодня подъехать. Проблемы. Личного характера. Да, послезавтра будет удобно. Спасибо, – Чиж отключил телефон. Гений не спешил расставаться со своей раритетной Нокией, несмотря на все веяния прогресса. – Ну и чего ждём? Пациент, живо в лабораторию!

– Какую лабораторию? – не понял Атом.

Чиж удручённо покачал головой и швырнул Владу очки.

– Одень их и забери свои слова назад.

Влад последовал приказу. Развалины, из которых появился Чиж, превратились в компактное двухэтажное здание.

– Как это?

– Голографическая плёнка. Меры предосторожности, – не без гордости пояснил Дима. – Чужие глаза мне здесь не к чему.

– А если кто-то войдёт внутрь?

– Тогда превратится в жареный бифштекс, – на полном серьёзе ответил Чиж.

– Не важно, как пройдёт операция. Всё равно, спасибо. Извини, если ты до сих пор дуешься. – Гамбит крепче сжал опорное плечо друга.

– Дуюсь, но дуться на тебя здорового мне как-то больше нравится, – сказал Атом, подталкивая Лёшу к Чижу. – Всё будет круто.

– Далеко собрался? – остановил Влада Дима. – Предстоит много работы, и мне бы пригодился ассистент с ровными руками...

21 сентября 2015 года...

Лёша пытался сосредоточиться. «Напряги извилины», – мотивировал себя мутант. И напряжение ушло. Гамбит вдруг оторвался от потолка и плашмя полетел вниз. К счастью, достигнуть земли ему не удалось – вихрь снова подхватил его и вернул в тиски. Под потолком оказался ещё и Спайрекс.

– О-о-о-о е-е-е-е-а-а-а-а-т-ь? – в глазах монстра читался суеверный страх. Воздушная среда лишало паука всех возможностей, угнетала до мозга костей. Сила мутанта восхищала: он мог даже шевелиться и менять положение своего туловища. В голове Лёши мелькнула спасительная мысль.

– Спай, мне нужна твоя помощь. Мои пальцы. Они в состоянии полной готовности, но затворы заклинило, и я не могу их использовать. Тебе в детстве зубы с помощью ниточки рвали?

Рома широко распахнул глаза и зашевелил жвалами втрое чаще обычного. Человеческое сознание сохранило в памяти муки, испытываемые при посещении стоматологов.

– Зубы рвать ты никому не будешь, спокойно! Используй паутину, чтобы вырвать мне пальцы. Звучит дико, но я действительно ничего не почувствую. Давай! Это единственный выход!

Превозмогая потоки вихря, Спайрекс перевернулся на грудь и начал медленно подползать к Гамбиту. Два метра оказались невыносимо тягучими, как кисель. Рома направил ладони на осветительные заряды, и пальцы Лёши утонули в вязкой паутине.

– Отлично. А теперь оттолкнись в сторону и дёргай.

Поджав ноги по себя и заведя руки за спину, Рома кивнул Лёше и стрелой устремился вниз. Затворы фаланг щёлкнули, как револьверы. Ракеты, извлечённые из пальцев Гамбита, устремились к пауку. Спайрекс, как дирижёр, направил их в разные стороны и ногтями обрубил кончики паутины.

– Закрой глаза! – запоздало крикнул Гамбит.

В воздухе полыхнуло жёлто-красное пламя. Одна из ракет взорвалась рядом с Сидом и оглушила его. Центрифуга резко остановилась. Спайрекс подхватил Артёма в полёте и свободной рукой выстрелил в потолок мощным потоком паутины. Гамбит уже сигналил ему большим пальцем с книжной горы, куда его благополучно забросило ударной волной...

– Ты ведь знал, что не сможешь победить, верно? – спросил Гамбит, когда Сид, наконец, открыл глаза. С момента окончания битвы прошло около десяти минут.

Артём хитро улыбнулся.

– Я ведь и не бился толком. Проверял пределы своих возможностей.

– И как?

– Сносно. Хотя, если честно, я ожидал большего, – признался мутант и повернулся к Спайрексу. Паук смотрел на него сверху вниз, перевёрнутой картинкой. – Спасибо, жирный. Подстраховал ты меня на славу. – Фу! А я думал, мы друзья!

Рома поздно понял, что слово "жирный" не указывало на внешность, а являлось выражением чувств Артёма и уронил на него немного зелёной слизи.

– Нам нужна твоя помощь.

– Я же сказал, что не поддерживаю никого в этой бессмысленной войне, – Сид снова стал серьёзным.

– Как же много ты пропустил, – вздохнул Лёша. – Остались лишь две враждующие группировки: отряд Даламбера и мутанты. Люди в панике забились по всем углам и щелям, которые только смогли найти. Планета разваливается на куски, и каждый пытается спасти лишь свою собственную шкуру. Минск стал ареной боевых действий.

– Даже если и так, то у меня полно своих дел...

– Святое возмездие? Успокойся, его совершили без тебя, хоть и не нашими руками. Кроссбоунс был обезглавлен на площади отрядом Даламбера и брошен рядом с обрушенным Обелиском.

– Кто он? – задыхаясь, Сид рывком встал и вплотную приблизился к Лёше. Ноздри его раздулись от нетерпения. – Кто убил Яну? Я хочу его видеть...

– Тело, поеденное могильными червями? Не думаю. Могу показать фотографию того, кто был под маской всё это время. Поверь, ты очень удивишься...

– Чего же ты ждёшь? Показывай!

Дрожащими руками Сид взял из рук Гамбита телефон. Несколько секунд он набирался сил, чтобы взглянуть в глаза убийце, человеку, отнявшему жизнь любимой девушки.

Артём взглянул на экран. Зрелище было жуткое. Голова убийцы была пришита к телу, причём наскоро, кое-где виднелись куски выступающей плоти. Левая половина лица была обожжена. Стрижка под единичку, так, чтобы волосы едва укрывали голову. Густые бакенбарды, перестающие в бороду. Шрам, разрезающий щеку до правого уха...

4 мая 2013 года...

Шла десятая минута разговора. Три девушки, журчащие сплетнями за соседним столом, молодая мама с ребёнком лет десяти, пригнездившиеся в углу с коктейлями, да два знакомых нам героя – такова была аудитория «Лидо», минского ресторана-бистро, в одиннадцать часов дня. Несмотря на наличие собственных тем для обсуждения, посетители заведения то и дело посматривали на парня с уродливым шрамом на щеке. Внешность Брюса вызывала у них явное отторжение, что, впрочем, не мешало им испытывать это отторжение едва ли не ежеминутно.

Слишком сложно устроен человек: интересуют его не столько уютные экваторы повседневных вещей, сколько дикие полюса аномальных, противоречащих нормам событий. Открывая новостные сводки, среднестатистический человек начинает впитывать информацию не с колонок, посвящённых образованию или науке, а с сенсаций, рассказывающих о подрывах, убийствах и разоблачениях.

Смирившись со статусом местной достопримечательности, Саня уткнулся носом в клубничный йогурт, иногда потягивая его из трубочки. Смотрел наш герой в стакан так долго, что даже начал увязать в нём взглядом, как в болоте. Напротив сидел Артём, совершивший героическую попытку вытянуть друга из глубокой депрессии. Сид говорил больше обычного, приправлял речь неплохими шутками, но не мог вытянуть из мрачного Брюса ни малейшего комментария. Парень даже не пытался оспаривать очевидную чепуху, хотя почва для диспутов была взрыхлена Седельником уже не один раз.

– Не молчи, ты же знаешь, что от этого легче не станет, – Сид макнул последнюю картофелину в кетчуп и отправил её в рот. Картофелина оказалась слишком большой, и углы рта парня стали красными. Артём стал похож на вылитого вампира. – Жадность фраера сгубила, – улыбнулся он.

– Тебя не пугает... это? – Саня погладил шрам и взглянул на друга пустыми глазами.

Сиду невольно показалось, что Брюс смотрит сквозь него, как если бы он был прозрачным.

– Я видел, как ты мешаешь пюре быстрого приготовления и крабовые палочки. Справлюсь как-нибудь и с этим, – подмигнул другу Артём.

– А меня вот пугает, – признался Саня. – Смотрю на себя в зеркало и каждый раз ужасаюсь. Вижу там чужое, надменное лицо с отвратительной гримасой. Таким, помнится, запомнил я отца в один из его визитов в детстве. Тогда мне было не больше пяти... А теперь сам становлюсь таким. Чернею, как дымоход. Кажется, я схожу с ума...

– Забей. Просто немного переволновался. Вчера ты слишком много пережил...

– Не поспоришь, – хмыкнул Брюс и снова уставился в йогурт. Артём не позволил ему снова уйти в себя.

– Ты исчез из универа. Для тебя пропуск лекции едва ли трагедия, а тут два дня, причём без явной причины.

– Я и так был не самым популярным человеком в группе. В компании половины из этих людей я чувствую себя неуютно. – Брюс скривил лицо. – В таком виде я оттолкну даже тех, кто хоть капельку мне симпатизировал.

– С каких пор тебе стало интересно чужое мнение? Плевать на него, ты сам себе хозяин! – вспыхнул Сид.

– Ты действительно такой наивный? – усмехнулся Саня. – Все мы зависимы от мнения в той или иной степени. Просто в некоторых ситуациях умело врём себе и окружающим, что мир крутится вокруг нас самих без гравитации общественных взглядов. Представь, ты купишь себе бутсы. Они будут тебе безумно нравиться, но все люди вокруг будут утверждать, что это самые некрасивые бутсы из тех, которые они видели. Спустя некоторое время ты и сам в это поверишь.

– Неправда. Если я куплю их, то буду уверен в своём выборе, – возразил Артём. Брюс, наконец, клюнул на философскую тему. Оставалось лишь подсечь рыбину – не дать другу замолчать. – Я футболист, потому люди должны оценивать мою игру, а не красоту спортивной обуви. О вкусах, тем более, не спорят. Ты слишком сильно заморачиваешься по поводу своего социального статуса.

– Сказал человек, который висит на доске почёта рядом с деканатом, – съехидничал Брюс, булькнув остатками йогурта. – Кого ты видишь перед собой? Обладателя наивысшего балла за первую сессию? Это никому не интересно! А вот участник команды факультета по футболу, занявшей первое место на университетской спартакиаде, явно не будет обделён вниманием. Не пойми неправильно, я ни в коем случае не хотел тебя как-то задеть.

– Всё нормально. У нас в стране свобода слова, – Сид откинулся на спинку деревянного стула и свесил руки вниз.

– Ты был на похоронах?

– Был. Мама Сани приезжала вчера, спрашивала, знаю ли я что-нибудь о том, как всё произошло. Разумеется, никакой информации у меня не было. Сначала она пошла к Юле, потом к тебе, но ты не открыл дверь. Пришлось соврать, что у тебя очень крепкий сон.

– Очень мило с твоей стороны. Но я бы всё равно ей ничего не сказал. У них и так в семье теперь всё непросто. Подробности смерти сына могли всё только усугубить, – Саня прикусил губу и начал терзать её зубами. Практиковал он такой вид волнения достаточно часто. – Клеменцева тоже хороша! Держать рот за замком – иногда хорошая практика.

– По-моему, не тебе решать, кто и что должен знать. Она мать, потому имеет право на любые подробности о последних минутах Сани, если ей того захочется. – Сид твёрдо взглянул на Саню. – И, кстати, причина твоего отсутствия на похоронах была моим вторым вопросом.

– А убийцы приходят на могилы своих жертв? – Брюс уставился на Артёма, отвечая на его немое порицание.

– Не пори чушь! Ты не мог этого сделать!

– А тебе почём знать? Смотри, холодное оружие, – парень взял в руки нож и ткнул подушечкой пальца в самое острие. – Хоть бы затачивали нормально. За что я деньги плачу? Вот скажи: что мне сейчас помешает вспороть твою глотку?

– Ничего. Давай, – абсолютно спокойно ответил Сид, поднимая голову вверх.

Брюс с интересом осмотрел на шею Артёма, поднял лезвие вверх, чтобы оно вертикальной линией разделяло друга на две части – голову и оставшееся туловище, и положил нож на место.

– С тобой неинтересно.

– И Щербакову бы ты не смог причинить вред, – подтвердил свои догадки Сид. – До убийцы тебе далеко.

– Никогда не говори никогда. Если начистоту, то я чувствую в себе склонность к насилию. Меня непреодолимо тянет к холодному оружию, а когда выпадает возможность с ним контактировать, то я слышу тоненький звон металла, жаждущего разрезать чью-то плоть. Вчера, когда мой дядя полосовал Саню, я испытывал не страх, – Брюс медленно закрыл глаза, будто переносясь во вчерашний день, и понизил тон. – Это было любопытство, азарт мясника.

– Меньше проводи времени за ужастиками, и будет твоей психике праздник, – вынес свой вердикт Артём.

– Но я и не смотрю. Эти образы появляются сами по себе, они продукт только моей фантазии, а не увиденных событий.

– Без понятия тогда. Ищи ответ в себе.

– Искал, – признался Брюс. – Ты никогда не задумывался над тем, сколько ещё в футбол гонять будешь?

– Почему ты про футбол спросил? – напрягся Седельник.

– Просто задумался над тем, что со мной сейчас происходит, и понял, от чего стоит отказаться и что стоит ограничить.

– Расскажи.

– Учёба. Я всегда думал, что моя сила заключается в обладании острым разумом. В том, что горсткой слов можно и растоптать человека, и вдохновить его на подвиг. Сколько известных цитат, сколько книжных жизней собрано здесь, – Саня постучал по голове. – Как мне это помогло позавчера? Интеллект – лишь один из факторов победы, лёгкая конница, вечно использующаяся не по назначению и не в том объёме. Прорубает же щиты пехота, грубая сила. Чтобы сделать мир лучше, иногда нужно поработать совком и веником. Вчера я не мог пошевелиться и спасти Щербакова, потому что был слаб. Физически слаб. Я хочу стать сильнее! Хочу иметь возможность защитить себя и своих близких! – От возбуждения у парня сжались кулаки. Голос его стал громче и уверенней. – Для этого нужно тренироваться, усердно и тщательно, что отодвигает учёбу на второй план. Возможно, придётся забрать документы и отложить получение желанного диплома до других, безопасных времён.

– У людей много лет уходит на то, чтобы найти себя. Футболом я вряд ли смогу зарабатывать на жизнь. Если я завяжу, то у меня появится куча свободного времени, и мне будет намного проще всё успевать, – рассуждал Сид. – Но бросить это – всё равно, что изменить себе. Я этого совсем не хочу, так как не считаю, что бессмысленное зарабатывание денег должно стоять выше, чем собственные интересы, выше того, к чему рвётся душа. Поэтому я не одобряю твой выбор. Если это приносит тебе удовольствие, в этом твоё призвание, то какая, к чёрту, разница? Если ты во что-то веришь, то стоит пытаться что-то сделать.

– Значит, чтобы бороться, мне нужно продолжать делать то, что получается у меня лучше всего? – не поверил словам Артёма наш герой.

– Только если сам этого хочешь. Никто не должен учить тебя, как жить. Считай это моей философией.

– Я не могу вести себя так, как если бы ничего не произошло. Ходить в университет, зная, что по городу бегают такие психи, как мой дядя? – воскликнул Саня, меняя позы одну за другой. Сейчас ноги его были поджаты, а руки обхватывали шею сзади. – В его голове кроются планы человеческого геноцида! А мы тут говорим о занятиях, похоронах и призваниях. Я дал Сане обещание и сдержу его.

– Другое дело, – Сид радостно ткнул Брюса кулаком в плечо. – Боец снова в строю и рвётся в самое пекло.

– Не смешно. В любой неожиданный для всех момент Питон вернётся. А он обязательно вернётся, ведь во мне течёт кровь убийцы, его кровь! И тогда все, кто находятся со мной рядом, окажутся в огромной опасности. Ты наверняка его заинтересуешь, ведь тебе предстоит стать мутантом...

– О чём ты? С чего ты это взял? – опешил Сид.

– Я говорил с твоей взрослой версией. Кстати, попрощайся с длинными волосами. Артём-старший, буду называть его так, рассказал мне о ситуации в будущем, тонко намекнул на то, что прибыл сюда не один, и сказал про начало какой-то игры, – Саня взъерошил себе волосы и сполз ладонью по щеке. – Чтобы лучше понять смысл слов будущего Сида, мне пришлось заработать этот шрам.

Артём резко встал, опрокинув стул, будто испытав озарение. Едва шевеля губами, он произносил какие-то фразы, из которых Брюс различил лишь одну: "она сделала это из-за него". Потом Артём неожиданно рассмеялся и сел обратно.

– Нам, походу, обоим пора в дурку, – заметил Саня.

– Это моё странное выражение радости. Два дня назад Гусак оборвала со мной все контакты. Я не мог найти себе места всё это время, обижался и ничего не понимал. Кажется, теперь всё стало на свои места. Почти наверняка моя будущая версия уже переговорила с Яной, что и привело к таким странным поступкам с её стороны. "Я" из будущего ничего не упоминал про нас двоих?

– Не успел, – машинально соврал Брюс. Соврал так технично, что осознал содеянное лишь пару минут спустя. – Началась перестрелка, и ты из будущего был вынужден покинуть меня.

– Какое обещание ты дал Щербакову, если не секрет? – спросил Артём. В голове Сида созрели очертания плана.

– Принять в грядущей войне сторону человечества. Биться за братьев по виду. Тоже мне, супергерой нашёлся, – самокритично вздохнул Саня. – На самом-то деле я просто хочу не допустить той катастрофы, о которой рассказал Артём-старший.

– Очень пафосно.

– И не говори.

– Тогда тебе не помешает напарник, – решительно сказал Сид, вскакивая снова. Стул на этот раз не пострадал.

– Подожди, ведь... Ты меня вообще слушаешь? – возмутился Брюс.

– Ходу, компаньон! У нас с тобой куча дел, – путаясь в рукавах ветровки, протараторил Сид...

21 сентября 2015 года...

– Нет. Не-е-е-е-е-т! Не верю! – Сид буквально ткнул телефоном в грудь Гамбиту и направился к дверному проёму.

Артёму не хватало воздуха. Он выбежал на улицу. Памятник Скорины с отколотой рукой лежал на земле. Нарочь высохла, и на месте водоёма образовалась пылевая насыпь. Последние, самые стойкие деревья, облысели и держались на честном слове. Уцелело лишь здание автовокзала.

Сид брёл, не видя дороги. "Как такое могло произойти? Почему убийцей оказался один из моих лучших друзей?" Мутант подбивал абсолютно всё, что попадалось под ноги, и становился всё злее. С каждой минутой осознание правды всё прочнее врастало в сознание, переплетаясь с осколками памяти. Парню начал мерещиться Брюс. "Зачем ты так поступил со мной? Ты был мне братом, мы столько прошли вместе! За что, Саня? За что ты отнял у меня Яну?! Ответь! Восстань из мёртвых и посмотри мне в лицо!". Артём вырвал с корнем кусок серой травы и швырнул его в стену.

– После того, как Мангуст узнал о личности Кроссбоуна, он исчез на пару дней, – сказал Гамбит. Всё это время Лёша и Спайрекс шли за Сидом по пятам. – Вернулся он с сухими глазами и разбитыми кулаками. Говорить с нами стал только через неделю.

– Я был настолько слеп, – с досадой произнёс мутант. – Всегда ожидал удара в лицо, а нож угодил в спину.

– Даже я не могу видеть всё, хотя на мне едва ли совершеннейшие линзы в мире. Нельзя сразу разглядеть в человеке друга или врага, от наших глаз скрыты чужие мысли и мотивы. Душа человека всегда будет тем запретным местом, куда впускают лишь по приглашению, – задумчиво произнёс Лёша.

– И-и-и-и-и-и-л! – размахивая рацией, заскрежетал Спайрекс.

– Извини, нужно ответить.

Лёша говорил недолго.

"Да, он с нами... Не знаю, решать не нам. Синицу поймали? А эту пташку как к нам занесло? ... Ясно, значит всё идёт по плану Мангуста... Ладно, до связи".

– Ты с нами? – спросил Гамбит Артёма, протягивая переговорное устройство пауку.

Сид кивнул...

Глава 7 «Свидание с пустотой»

Счастье – не всё и сразу, а по чуть-чуть и в ограниченных, выверенных дозах. Счастье – совокупность приятных мелочей, в рамках радиотехники – та частота, на которой слышимость хоть и не идеальна, но на которой тон диктора не режет тебе слух. Нельзя резко стать счастливым. Можно приятно удивиться, прийти в состояние восторга, радости, но это ощущения, покидающие нас моментально, в течение дня. Счастливый человек – такое состояние в пространстве и времени, когда приятности и неприятности находятся в примерно одинаковых пропорциях, когда человек не ищет, а нашёл что-то и изо всех сил ищет применение находке.

А. Борискин

Главные герои:

Артём Седельник, Сид

Яна Гусак

Антон Солодовников, Принц

1 мая 2013 года...

"В Минске при загадочных обстоятельствах был... куплен мотоцикл?! Честное привидение или сбой камер? " – пестрел заголовок газеты.

Ухоженный мужчина лет тридцати отделил несколько типографских листов, разложил их на скамейке автобусной остановки и только после этого осуществил посадку.

Григорий тревожно осмотрелся по сторонам в поисках дворняг и прочих конкурентов, после чего извлёк из сумки блин ларёчного производства.

Занятые люди, вроде нашего банкира, наработавшие трудовые мозоли в ежедневных преодолениях карьерной лестницы, представляли домашнюю кухню лишь символически, в виде рваных кусков батона и щедрых кусков колбасы. Осторожно, как сапёр в ответственный момент, Гриша развернул бумажные оковы блина и морально созрел для начала трапезы. Не успели зубы банкира достигнуть мучной оболочки, как того настиг сильный порыв ветра. Спустя пару секунд мужчина ошеломлённо разглядывал полукруги укусов на своём блине...

Сид не занимался вымогательством или воровством, а проявлял интерес, преимущественно пищевой. В голодные времена он мог заметить, что никогда прежде не встречал такой необычный чебурек, и кроме формы оценить ещё и вкусовые качества. Схема с мотоциклом оказалась более изощрённой.

– Бифетов нет! – раздражённо сказала кассирша на вокзале, торопливо пережёвывая кусок торта со вчерашнего корпоратива.

Так был отрезан первый путь к Мозырю. Огромная скорость, которую вместе с гепардом приручил Сид, давала ряд бонусов, но была ограничена критерием человеческой усталости. Машина же слишком громоздкая и заметная, да и водить в Минске – занятие опасное и нервное. Из трёх водителей один действует, как отъявленный камикадзе, и лелеет в душе мечту прокатить беспечного пешехода на капоте, другой же трусит и робостью провоцирует аварии. Поэтому в качестве транспортного средства был избран мотоцикл.

Как и остальные гости из будущего, Артём не имел официальных документов подтверждения личности. Да и предъяви он их, возникла бы дикая путаница, и у настоящего Сида добавилось бы головной боли. Откуда у мутанта столько денег? Предусмотрительный мутант хранил банковские карточки и скопил на них достаточную сумму. Именно этот пластиковый веер и стал компенсацией для владельцев магазина...

Артём прислонился к столбу уличного фонаря и снял шлем, вернув зрению цветовую гамму. С минуту он терпеливо всматривался в знакомый проход между домами. Через минуту оттуда должна была выйти та, что на протяжении многих месяцев незримо ощущалась им везде, близкая и одновременно далёкая...

Яна появилась точно по графику. Пытливые карие глаза девушки, подчёркнутые строгими изгибами бровей, странствовали по экрану телефона. Лёгкая аристократичная бледность входила в контраст с лёгким блеском губ, выгодно подчёркивая волевой подбородок и милые ямочки на щеках. Непослушные каштановые волосы были усмирены на затылке зажимами заколки и переливались на ветру. Джинсы, балетки и лёгкая фиолетовая кофта, в тон ногтям, были вещами сугубо практичными и удобными, но даже сквозь них читалась та неуловимая женственность, которая недоступна многим фифам попугайской наружности.

Сид почувствовал, как забился в вибрации телефон и улыбнулся. "Не хочу идти в школу. Хочу в Минск, к тебе, на лекцию к Гуревичу". Держа Яну в поле видимости, Артём сбросил с себя остатки лёгкого оцепенения и начал отступать назад, постепенно смещаясь к удобной для разбега песчаной насыпи. Гусак размеренным шагом приближалась к проезжей части, которая полосой дороги и вереницей чадящих дымом машин отделяла девушку от учебного заведения.

Светофор подмигивает и устремляет зелёный взор на утрированный поток прохожих, представленный Яной и двумя мальчишками начальных классов, яростно вырывающих друг у друга журнал с комиксами. Один из ребят оказывается более смышлёным и резко отпускает предмет раздора. С победным воплем его приятель, точно перезрелая груша, валится на асфальт под тяжестью ранца и мигом решается трофея. Поднимаясь на ноги, он с негодованием раздувает грудь и с истошным воем, как воинственный питекантроп, кидается на новоиспечённого обладателя журнала, на бегу толкая плечом Яну.

От неожиданности девушка роняет сумку. Внимание Гусак отвлечено, и в спину ей уже летит сиреневая легковушка. За рулём гламурной машинки – хм, не поверите – блондинка, пытающаяся совладать сразу с кучей дел. К несчастью, Юлий Цезарь в её родословной не пробегал, потому лак для ногтей расплескался по переднему сиденью, а тойтерьер оставил на коленях лужу, отомстив за годы заключения в тряпичных шмотках и бантиках...

– Пора! – негромко произнёс Сид, толкаясь опорной ногой.

Ступни приятно пружинят от насыпи, а тело в едином порыве рвётся вперёд, как пуля. Звуки и запахи начинают размазываться, воздух начинает растекаться по лицу, зрение же становится острым, как лезвие кухонного ножа, высверливая конечную точку. Тело словно и сохраняет целостность, и одновременно распадается на части, заполняя своей физической сутью каждую точку пространства. Артём резко возник рядом с Яной и подхватил её под руки ...

Память Гусак уловила ход событий лишь фрагментарно. Яна подняла несколько книг и закинула их обратно в сумку. Звук несущейся машины донёсся до ушей с заметным запозданием. Девушка не успела толком испугаться, как вихрь оторвал её от земли и понёс в неизвестном направлении. Когда осколки сознания вновь собрались воедино, то Яна поняла, что сидит на тёплом шифере крыши, прислонившись спиной к кирпичной пристройке. Повернув голову, Гусак оказалась в полуметре от лица спасителя, который с нескрываемым любопытством её разглядывал.

– Отстань от меня! – тотчас сработала дежурная реакция девушки на опасность, в роли которой могла теоретически оказаться даже безобидная тарелка противного супа.

– Я так рад тебя видеть, – таинственным полушёпотом сказал Сид, осторожно проводя тыльной стороной указательного пальца по губам Яны.

Гусак запоздало начала различать родные черты парня. Короткие волосы, волнами закручивающиеся на голове, крохотная впадинка, которую лично выкорчевал сам обладатель лба, та улыбка, которая мгновенно поднимала настроение...

– Тёма? Откуда ты здесь?

– Хотел бы сказать от верблюда, но не хочу клеветать на бедное животное, – уклончиво ответил парень.

Дар речи повторно пропал у девушки, на этот раз принудительным путём. Седельник не хотел больше ждать и жадно прильнул к губам Яны. Приятное чувство, надолго покинувшее Артёма, вновь наполнило сердце амброзией. Гусак перестала быть ранящим воспоминанием и во плоти отвечала на поцелуй нашего героя. Он не мог насытиться её губами и будто по частичке впитывал энергию своей девушки. Яна не противилась этому и щедро делилась любовью и лаской с любимым человеком.

Каждое неосторожное, как у слепых щенят, столкновение носов, немыслимые переплетения пальцев вызывали у обоих приятное покалывание, которое волной удовольствия уносило их на вершину наслаждения. Секунды утратили вес во времени, а минуты рассыпались в вечность...

– Остановись ты хоть на минуту! – слабым голосом пыталась вернуть самообладание Яна.

– Никакой минуты! – отрезал парень. – Не сейчас! Минута без тебя теперь покажется мне вечностью.

И сладкий марафон снова продолжился. Гусак отметила, что Артём стал более настойчивым и властным. Он не просто желал новых прикосновений, а готов был отдать всё за драгоценные мгновения контакта, пусть даже и зрительного. Каждый миллиметр тела девушки зашкаливал от перепавшей нежности. Будь она снеговиком, она бы уже растаяла. Потом снова бы собралась и снова растаяла. И так до бесконечного блаженства...

Когда любовь потребовала от пары физической передышки, девушка опустила голову на колени Сида.

– Кто тебя надоумил избавиться от гнезда на голове? – промурлыкала Яна.

– Гнездо? А как же: ты у меня самый милый кучеряха в мире? – демонстративно выпятил губу Артём.

– Э-э-э-й! Кто знал, что с короткой стрижкой ты у меня станешь таким брутальным? Огонь, а не мужчина!

Сид повернул девушку на бок и начал шлёпать её по мягкому месту. Девушка охотно поддалась воспитанию и не сопротивлялась.

– А это за то, что на дорогу не смотришь!

– Думаешь, спас девушку, так теперь можно избивать её до полусмерти? – картинно упрекнула его Гусак.

– Профилактика. Чтобы потом головой думала! – подул ей на лоб Артём.

– Не хасю плафилактику, хасю газиловки! – Яна наморщила лоб и сложила губы уточкой, придав лицу предельное сходство с детской гримасой. Сид посмотрел на неё и рассмеялся.

Счастливая девушка по определению не может быть глупой, а вот воздушной, как суфле, или парящей, как чайка над мятежными волнами бытия, вполне. Представительницы прекрасного пола входят в процесс линьки: сбрасывают с себя оковы позёрства и кокетства, спускаются к нам с высокой колокольни достоинства и рамок поведения. В этом состоянии мы видим действительно чистый продукт, истинную дочь Евы, без примесей и концентратов. К чему эта дешёвая сыворотка правды в виде бокалов шампанского или коктейлей? Подари девушке миг радости – и читай её настоящую, листай страницы её личного дневника.

– А как же пары? К сачкунам записался? – подозрительно спросила Гусак, ущипнув парня за руку.

– Ай! Завтра же выходной! Пусть и День Труда, но я предпочитаю праздновать труд, ... – Сид оценивающе взглянул на девушку, – ... или его отсутствие с тобой. К тому же не я один сегодня в лиге зла.

– Неправда! Просто мои ноги не планировали сегодня скакать у волейбольной сетки среди толпы взмыленных девиц, которым нет-нет да нужно потрогать мячик!

– Значит, ты предпочитаешь летать? – коварно осведомился Сид, потёршись носом о щеку Яны.

– Дай мне крылья и хоть сейчас в тёплые края! – ответила та. – Седельни-и-ик!

Артём подхватил её под руки и начал кружить с любимой девушкой, ухитрившуюся в момент пируэтов сбросить балетки.

Молодое весеннее солнце стремительно входило в силу. Шифер начал переливать и издавать едва слышный треск, преломляя тёплые лучи. Кучерявые облака тряпкой размыли по небу, оставив от них лишь одинокие паутинки. Из радио на девятом этаже неторопливо полилась музыка.

Сид разорвал контакт с Яной до расстояния вытянутой руки и слегка отставил назад ногу. Гусак с удивлением уставилась на него, не понимая подвоха.

– Не говори, что это то, о чём я думаю, – с сомнением произнесла она. – Ты на цаплю похож.

– Имеешь что-то против танца? – спросил Артём, плавно прокручиваю девушку вокруг оси и оказываясь рядом с ней.

– Просто в водолазы мне пока неохота, – осторожно намекнула Яна на перспективу появления ласт, балетки на которые уже не налезут.

– В детстве я неплохо двигался под музыку, на кружок ходил, – возразил Сид. – До пяти лет, правда, пока на футбольчик не пошёл...