Текст книги "Проклятая"

Автор книги: Александр Рубцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Она проснулась от глухого стука снизу и подскочила в кровати. Посмотрела на часы – она проспала два часа. На секунду замерла, осознав, что проснулась от шума снизу. Ноги подкосились так, что пришлось схватиться за крышку стола, чтобы не упасть. Трусиха. Вновь раздался стук. Аня с огромным облегчением поняла, что стучат в окно. Она отодвинула занавеску и увидела незнакомый велосипед во дворе и калитки. Неуверенно пошла вниз.

В окно заглядывала Ирка. Аня открыла дверь. Гостья приветливо помахала ей.

– У меня из-за тебя инфаркт чуть не случился, – буркнула Аня.

– А что такое?

– Гроб с покойником в доме стоит, а тут стук. Как сама думаешь?

– Ну, а что мне оставалось делать?

– Ладно. Заходи.

За весь вечер попрощаться с матерью Ани и Сергея приходили пять человек. Ирка принесла венок из полевых цветов и веток. Они поставили его у гроба. Она согласилась остаться тут до вечера и составить Ане компанию, а после последнего визита – помочь накрыть гроб крышкой.

Пришла супружеская пара: бабушка, ровесница матери и ее муж. Они просидели минут пятнадцать, выпили по кружке чая и обещали помочь завтра с похоронами. Затем пришли еще две старушки. Обе были в платках и разноцветных халатах. Одна из них, женщина с пропорциями комода, смеялась, не скрываясь. Ирка предложила ей помолчать, когда та начала рассказывать веселую историю, не относящуюся к покойной, на что та ответила, что хотела лишь поддержать дочь. Вторая пустила слезу у гроба и вскоре обе покинули дом.

Больше никто не пришел. Дождавшись восьми вечера, они закрыли крышку гроба и Ирка тоже ушла.

Проводив ее, Аня вернулась в дом. Она подошла к гробу и уселась на стул рядом. Запах источавшийся изнутри взорвался в носу. Она положила руку на крышку. В голове никак не укладывалось знание о смерти. Великое таинство. Сколько бы о нем не говорили философы или кто-то еще, им никогда не разгадать тайну, до того, как это произойдет с ними. Сама мысль о том, что тебя нет, не помещается в голове так же, как и мысль о том, что космос бесконечен, как и мысль о том, что когда-то ничего не было. Вот перед ней лежит человек, у который еще несколько дней назад был личностью. А сейчас это просто-напросто кусок мяса и ничего больше. Нужно просто осознать, что человека больше нет. Так же, как не было до его рождения. И это труднее всего.

Ей вдруг стало не по себе. Солнце уже спускалось к горизонту. Небо затянулось тучами. Влажный воздух и легкий прохладный ветерок говорили о том, что будет гроза. Снаружи хлопнула калитка и Аня встала со стула. Вышла во двор и посмотрела вокруг: никого. Она снова вспомнила старшего брата, который умер, когда ей было полтора года, а Сергей еще не родился. Мальчик двенадцати лет. Десять с половиной лет – большая разница между детьми. Память освежила в голове образы. Она вспомнила тот случай, когда Сергей сказал ей: "Ну ты и трусиха".

Да она была трусихой. И дело тут вовсе не в том, что она боялась высоты или боялась подраться с одноклассницей в школе – нет. С этим у нее как раз проблем не возникало.

Дралась в школе она даже с парнями. Однажды ее одноклассник назвал Сергея непристойным словом. Аня набросилась на парня, будто слова предназначались ей и расцарапала ему лицо. За это ее наказал учитель, поставив двойку за поведение и рассказав о ней на родительском собрании. Мать в свое время поставила ее в угол и продержала там около трех часов. Но и этим дело не закончилось. Парень, которому она расцарапала лицо, украл у нее сумку, зашел в школьный туалет на улице, палкой выковорял из дыры сочной субстанции и размазал по учебникам. Следующий шаг был очевиден, по крайней мере для Ани. Сумка оказалась на голове у парня. И все повторилось помноженное на двое: "неуд." по поведению в дневнике; вызов родителей с обеих сторон в школу и разговор с директором; покупка новых учебников; пять часов в углу и месяц домашнего ареста. В итоге она извинилась перед парнем, который был очень уж обижен и подавлен произошедшим, и война прекратилась.

Не боялась она и ссадин и синяков. Шрамы на коленях, локтях и пальцах рук не являлись для нее проблемой до серьезного разговора с матерью. Они сели в зале за столом. Мать долго смотрела на нее, а потом спросила: "Ты когда собираешься становиться девочкой"? Для Ани этот вопрос прозвучал неестественно. Что значит становиться девочкой? Разве она не девочка? Мать указала ей на волосы: "Ты посмотри, какие они грязные! Ты что, специально ими улицу подметаешь? Ты посмотри, сколько ты ешь. Сейчас тебе это не интересно, но через два года ты начнешь толстеть и станешь похожа на мешок с картошкой". Аня прыснула от смеха, представив себя мешком с картошкой. Мать продолжала: " Твои отрыжки. Я надеюсь, что в компании друзей ты себя так не ведешь. Ведь так? Или еще хуже то, что случилась вчера". На этот раз Аня стала пунцовой от стыда. Днем ранее она показывала Сергею, как глубоко входит ее рука в вагину их коровы, на чем ее застукала мать. "Ты понимаешь, что хорошая девочка должна быть чистой. Девочка должна себя хорошо вести. Если девочка матерится, то ей нужно съесть кусок хозяйственного мыла. Девочки должны ходить, а не бегать. Скоро, когда ты начнешь носить красивые юбки, ты будешь стесняться этих шрамов на коленях. Ты хочешь быть похожа на Светку с окраины?" Аня покачала головой. Светка с окраины была полоумной, жила сама по себе в старом доме на окраине. Всегда, независимо от времени года носила галоши, фуфайку, ватные таны, халат и платок. Лицо ее с рыхлой кожей от курения табака и неправильного обмена украшали шрамы от тяжелой оспы. От нее всегда дурно пахло и она не умела говорить тихо. "А ведь если ты не возьмешься за себя, ты будешь также вонять. Я не давлю на тебя. Ты можешь играть со сверстниками, когда захочешь. Но ты должна при этом оставаться женщиной".

Этот разговор произошел еще до того, как мать ударилась в религию. Еще до ухода отца (кстати, он очень способствовал в последствии его уходу). Еще в то время, когда мать казалась девочке богом. Еще тогда, когда девочка казалась матери богом. Он запомнился Ане на всю жизнь и очень сильно на нее повлиял. Мать нашла прекрасное время для разговора: через несколько месяцев девочка первый раз влюбилась. И тогда ей хотелось быть красивой для этого мальчика.

Однажды, в пионерском лагере они вызывали духов. Так, как это делали дети во всех лагерях мира, будь то лагерь бойскаутов за океаном, пионерский лагерь или что-то еще в этом роде. Сначала была бабка-матершинница: нитку привязывали к люстре или плафону, где-то в середине нити висела конфета, а по обоим ее сторонам – узлы. Заклинанием вызвали "бабку" и та, добираясь до конфеты, спотыкалась об узелок и материлась голосом одного из вызывающих. Затем Пиковая дама – аналог Кровавой Мэри в Америке. Антон, парень-заводила из соседней деревни говорил, что Пиковую даму нельзя вызвать одному. Только компанией, потому что иначе, Пиковая дама непременно убьет смельчака, который вызвал ее в одиночку. Тишина располагала к откровениям. Естественно, дети собрались в круг и принялись рассказывать страшные истории. Кто-то рассказал, как он видел привидение маленькой девочки в лесу. Парень из ее деревни признался, что видел хвост черта в канаве, которой был окольцован завод, производящий подсолнечное масло в двух километрах от них. И Аня, когда настала ее очередь, сказала: "Мой старший брат умер, когда мне был год. С тех пор он приходит ко мне и иногда мучает". История Ани оказалась самой интересной и вскоре она обросла подробностями. Он приходит три раза в год: на свой день рождения, какой-то церковный праздник и еще один раз ночью зимой. Никто, кроме Ани его не видит. Он воет и кусается. Иногда молча стоит и смотрит на нее. Рассказывая историю, Аня вдруг почувствовал неимоверный страх. Голос начал предательски дрожать. Одна девочка присела к ней на кровать и погладила по спине. Следующий парень рассказал о домовом, увиденным им в пролом году, но Аня больше никого не слышала. Потому что ее собственная история напугала ее до дрожи в коленках.

Эта история послужила стартом к новой фобии, стремительно развивавшейся в девочке. Однажды, придя домой со школы раньше всех остальных и оставшись одна, она долго не спускала глаз с фотографии брата на стене. Боялась отвернуться и не заметить, как тот подкрадется к ней. Она так и сидела на стуле в кухне, пока наконец не поняла, что тишина нагнетает еще больше. Она побежала в зал и включила телевизор на всю громкость, села в углу, обеспечив себе тем самым тыл. Вскоре пришел отец и стало легче.

Становилось хуже. С каждым днем она чаще и чаще думала о брате. Это продолжалось до тех пор, пока она не закатила истерику, отказавшись входить в свою комнату. Мать тогда и сама страшно перепугалась. Аня вообразила себе, что на ее кровати сидит брат без лица и смотрит на нее. Она сказала матери, что, если зайдет туда, то непременно умрет. Это не могло долго продолжаться. Этим вечером был тяжелый разговор с родителями. Аня все-таки вошла в комнату по настоянию отца и убедилась, что никого там нет.

Доктор из районной больницы предложил оставить ее со страхами наедине. Они разработали программу, по которой Аня встречалась со страхами лицом к лицу. В ее случае это было одиночество – именно этого боялась она. Старший брат исчез через несколько месяцев.

Но остался страх. Иногда ей снились кошмары, от которых она просыпалась в холодном поту. Тот же доктор попытался объяснить ей, что во снах нет ничего сверхъестественного. Сновидения – попытка мозга работать во время отдыха. "Нет никаких движений во сне, – объяснял психолог. – Есть картинка. Все остальное – домыслы. То есть, ели на картинке лес, то мозг уже знает, что ты каким-то образом туда попала. Рисует дорогу, хоть ты и не помнишь ее. Отсюда возникают новые образы и, в итоге, мозг ищет каждому из них объяснения. Не нужно бояться картинок. Разум пытается делать то, что делает всегда". В то время эти объяснения показались Ане натянутыми, но с годами она начала понимать эти сложные мысли.

В конце концов фобия стала привычкой. Рассыпав соль, она тут же бросала щепотку через левое плечо; если черная кошка перебегала ей дорогу, то она ждала и не двигалась с места, пока кто-нибудь не пройдет через "сплетенную ею паутину"; не ходила под лестницей. Все эти обряды проводились не из страха, а по привычке. Это как для некоторых забыть дома наручные часы: ты знаешь, что ничего не произойдет, но все равно неприятно.

История, о которой вскользь упомянул Рыбин, произошла с ней уже в подростковом возрасте. Им было по тринадцать-пятнадцать. Многие из них уже попробовали сигаретный дым на вкус. Многие уже знали, что такое напиться. К Ане и Сергею к тому времени уже присматривались с некой опаской. Уже ходили слухи о том, что старая "романиха" (так называли мать за глаза) – ведьма. Они договорились напугать сумасшедшую Светку с окраины. Та стала затворницей и почти не выходила из своего дома. Они часто стучали ей в окно и убегали, на что Светка с окраины орала им через маленькую форточку что она проклятые наркоманы и Бог накажет их за все. Своровав несколько реек, прихватив с собой молоток и гвозди, они направились к Светке с целью заколотить ей ставни. Аню послали подпереть дверь, чтобы хозяйка не вышла преждевременно. Она пробралась во двор, благо, собака оказалась доброй и не начала лаять на незваную гостью. Она прислушалась, не подозревая, что сумасшедшая Светка уже ждала гостей. Кто-то снаружи вдруг начал забивать гвозди без сигнала. В это время сумасшедшая хозяйка выбежала с маленьким топориком над головой. Она схватила перепуганную Аню за рукав кофты и резко повернула к себе. Напугал Аню не топор. Ее напугал внешний вид Светки с окраины. Видимо, та не спала последние несколько ночей ожидая от детей новых шалостей. Ее растрепанные волосы, круги под глазами, сумасшедший взгляд придавали ей жуткий вид. Ане стало плохо, и она чуть не потеряла сознание. Кровь прилила к лицу и лоб мгновенно покрылся холодной испариной. Голова закружилась. И еще... В последствии Аня думала, что ей просто привиделось. В такой ситуации и у человека с крепкими нервами разум тронется. Она увидела темный силуэт на крылечке под козырьком. Аня закричала. В последний момент ей каким-то образом удалось вырваться и лезвие топора прошло в нескольких сантиметрах от головы. Она рванула к забору и в мгновение ока перемахнула через него. Светка выбежала сразу за ней и метнула свое оружие ей вдогонку.

Темный силуэт вернул все на свои места. Страх вновь поселился в ней. Масло в огонь подлило известие о том, что Светка умерла через полтора месяца после случившегося от разрыва сердца. С тех пор она боялась оставаться одна. Даже зная способ избавиться от недуга, переубедить себя во второй раз не удалось. Темный силуэт преследовал ее всегда. Иногда, сидя одна в своей квартире она слышала какие-то шорохи и боялась повернуться и увидеть силуэт. Боялась увидеть лицо брата.

И в то же время сверхъестественное влекло к себе. Аня с удовольствием смотрела фильмы ужасов. Полка под телевизором была заполнена фильмами о Фредди Крюгере, Восставшем из ада, Экзорцисте, Дракуле и прочими похожими лентами. Страх – единственное чувство, которое шевелило в ней что-то и вызывало хоть какие-то эмоции.

Именно поэтому она плюнула на все. Проходя мимо гроба, она задержалась в нерешительности. Нужно встретиться со своими страхами лицом к лицу. А для этого нужно остаться. К черту... Она схватила сумочку и вышла.

Гроза взорвалась тоннами воды и рухнула на землю с такой силой, что Аня за те десять метров, которые пробежала до машины, промокла насквозь. Крупные капли били в лобовое стекло. Дворники не справлялись с потоками даже на самой высокой скорости. Аня воткнула передачу и поехала в деревню.

Ирка запустила ее к себе с недовольным лицом. Аня, признаться честно, хотела посидеть у нее часок-другой, но тут же передумала.

– Можно от тебя позвонить Олегу? Извини, что так неожиданно.

– Проходи, – Ирка открыла дверь и рявкнула на рыжую малышку-дворняжку заливающуюся звонким лаем из своей огромной для ее размеров будки.

Она жила в центральной части деревни, в доме, окруженном двухметровым деревянным забором с облупившейся краской синего цвета. Передний двор был накрыт одеялом из различных цветов и несколькими грядками с клубникой. Крупные капли дождя стучали по лужам, окрасив нижнюю часть джинсов Ани в коричневый.

Войдя в дом через две маленькие прихожки, они очутились в огромной кухне. Внутри пахло старыми вещами, чердачной пылью и чем-то кислым. Аня наведалась как раз во время ужина. Из-за накрытого стола у окна, сложив руки в замок, на нее смотрел худощавый низкий мужчина чуть старше Ани и Ирки. Он был одет в белую майку и синее, вытянутое в коленках трико. На столе стояли две тарелки с окрошкой и бутылка "Столичной".

– Здравствуйте, – Аня неловко улыбнулась.

– Здрасьте, – буркнул мужчина в ответ и вернулся к супу.

– Она позвонит, – сказала Ирка и обратилась к Ане: – Ты ведь быстро?

– Да, конечно, – растеряно ответила она. – Буквально пару минут.

Мужчина недовольно и громко выпустил воздух сквозь ноздри и встал. Ирка указала на телефон в углу на высоком одноногом столике и тоже ушла в другую комнату. За стенами сразу послышались приглушенные недовольные голоса. Аня стянула кроссовки и прошла к аппарату, оставив за собой несколько грязных следов. Лишь бы не забыть о них и попросить тряпку после разговора, подумала она.

На той стороне телефонной линии не отвечали довольно долго. Аня уже подумала, что Олег решил выйти с друзьями в свет, пока ее нет дома. Она не имела ничего против этого, но сейчас искренне желала, чтобы он был дома. Надежды ее оправдались. После щелчка в динамике она услышала знакомый голос:

– Да?

– Олег, привет? – она расплылась в улыбке. Тревога внезапно покинула ее. – Как дела?

– Нормально. А ты? Все в порядке? Я не думал, что ты позвонишь.

– Да все в порядке. Просто соскучилась, – она принялась накручивать на пальцы скатерть, накрывавшую телефонный столик.

– С братом виделась?

– Я... Я хотела... Да виделась. Все уладилось. Завтра похороны.

– Хорошо. Жаль, что я не смог приехать, помочь тебе, – особой причины на его отказ не было. Загружен на работе – вот, что он сказал.

– Я как раз хотела спросить тебя. Может, ты бы смог приехать? – она улыбнулась своему отражению в стекле окна.

– Что? Зачем?

Потому что мне страшно, вот зачем.

– Я... Я тут осталась одна в доме. Там мать лежит. Жутко как-то.

– Боишься? – по-видимому, Олег растерялся и не находил, что ответить. – Анют, у меня не получится.

– Ты занят?

– Ну, не прямо сейчас. Но утром мне нужно выезжать на встречу. А ты не можешь переночевать где-нибудь, если тебе и правда страшно?

– Нет. Тут у меня никого не осталось.

Олег ничего не ответил. Неловкая пауза длилась невыносимо долго. Из трубки доносилось лишь его недовольное сопение. Аня знала, что он ничего не скажет и поэтому сказала сама:

– Ничего. Я что-нибудь придумаю.

– Извини, Ань. Просто это очень важно.

– Я понимаю.

– Завтра мы увидимся? – его голос после того, как "опасность" миновала, вновь стал бодрее.

– Да. Я приеду вечером. Мечтаю о ванной.

– Мы сможем принять ее вместе, – она слышала, как он улыбается.

– Да, конечно. Мне пора. Я от знакомой звоню.

– Ну ты там держись. Все нормально будет.

– Пока.

– До завтра.

В трубке раздался щелчок и за ним – короткие гудки. А Ане стало до слез обидно. Ей вдруг показалось, что она лишь теряет с Олегом драгоценное время. Их отношения и без того были натянутыми, но последний разговор показал еще и их бесполезность. Он никогда не сделает ради нее то, что выбьет его из графика. Даже если для нее это очень важно. Она никогда не сможет полюбить его до бодрящего, шокирующего состояния называемого страстью. Черт возьми, да фильмы ужасов вызывают у нее больше эмоций, чем эти отношения. Секс средней паршивости; разговоры о работе и редко – о чем-то личном; квартира и мебель на двоих; стабильность (две зарплаты на двоих куда лучше одной на одного) – вот все, что поддерживало огонь в их очаге.

Она положила трубку. Вошла Ирка с виноватым выражением лица. Аня выдавила улыбку. Ирка все слышала. Понятно по ее глазам. Ну и черт с ней.

– Покушаешь с нами? – спросила она.

– Нет, спасибо. Я пойду.

Ирка проводила Аню до двери в дом. Дождь и не собирался заканчиваться. Они распрощались, и Аня под лай дворняжки побежала к машине. Уже отъехав от нее на несколько сотен метров, она вспомнила о грязных пятнах, оставленных ею в кухне. Она выругалась.

Олег положил трубку со смешанными чувствами. С одной стороны он прекрасно понимал Аню. Она – женщина, и имеет право на то, чтобы быть напуганной. Ситуация, скажем прямо – нестандартная. Он бы и сам наложил в штаны, оставь его одного в доме с покойником на ночь. Тем более Аня. Она ведь такая суеверная. Домой не возвращаться, под лестницами не ходить и прочая ерунда в стиле «бабушка рассказала». Хотя сама называет себя атеисткой. Но с другой стороны ему до чертиков надоели эти «сюсюканья» с ней. Это ведь глупо! Ну почему он должен срываться и мчаться к черту на кулички из-за очередного каприза своей сумасшедшей девушки? Потерпишь, милая! Не все так плохо. Завтра проснешься и будешь смеяться над своими беспочвенными страхами.

Была еще одна причина, из-за которой Олег не хотел ехать. И она лежала сейчас совершенно голая в кровати и ждала его прихода. Первый раунд остался за Олегом. Малышка стонала под ним так, словно играла в хорошем порно. Не то, что фригидная Аня, секс с которой был просто для того, чтобы быть. Он любил ее за чувство юмора, за склад ума, за красоту, за ее божественный смех, который до сих пор сводил его с ума. Многие его друзья придерживались мнения, что жена должна быть глупее мужа. Олег так не считал и, будь Аня дурочкой, он бы не смог прожить с ней и месяца.

Но вот в постели ей бы следовало чему-нибудь научиться у этой красотки. Интересно откуда это у нее? Аня была замужем и развелась за три месяца до встречи с Олегом. О бывшем муже она говорила неохотно, и Олега это устраивало на сто процентов. Какого черта он должен слушать истории о каком-то парне, который нет-нет поколачивал свою жену? Конечно, если бы муженек поднял руку на Аню сейчас, он бы выбил все дерьмо из этого говнюка. Так бы выбил, что тот бы просто расплакался прямо при бывшей жене и принялся бы целовать ее ступни с мольбами простить его. Но это было в прошлом. Ворошить его Олег не хотел. Аня с ним и это то, что имеет значение.

Они познакомились на дне рождения их общего знакомого пару лет назад. Зайдя в зал, где сидели все гости, Олег увидел симпатичную девушку со светлыми прямыми волосами, льющимися на тонкие бархатные плечи. Огромные глаза, красивая улыбка – все в ней было идеально, грациозные движения и веселый звонкий смех. Поначалу она показалась ему несколько наивно, но это впечатление было обманчиво. После нескольких рюмок он осмелел и подсел поближе. Слово за слово и на следующий день они сидели в парке. Она положила голову ему на плечо и, рассматривая осенний ярко-оранжевый лист в руке, рассказывала ему веселую историю, которая произошла с ней на работе.

Пока он шел в спальню в голове снова возник образ напуганной Ани. Обидится, если не приеду, подумал он и выругался. Он слишком хорошо знал ее. Ничего не скажет, но будет дуться еще месяц. И в случае чего вспомнит еще через год при удобном случае. Ну и жалко ее, конечно. Недавно он получил повышение на работе. Шеф, старый скряга, наконец-то понял, благодаря кому они смогли выстоять в этой схватке, где тысячи таких же, как и он пытались урвать кусок разорванной на части туши умершей страны. Рэкет, менты – это одно. Без них никак не обойтись. Да будь ты хоть бывшим спецназовцем, хоть отставным комитетчиком, платить будешь. Тут не будет дешевых итальянских предложений, от которых ты не сможешь отказаться. Никто не подложит голову коня в твою постель. Тебя или в асфальт укатают, заменив более сговорчивым персонажем, или спалят всю твою контору в назидание остальным. Помимо всего этого необходимо было остаться на плаву среди сотен таких же. Нужно было попробовать утопить несколько таких же. И самое главное не дать утопить себя. Олег помог шефу в этом и тот не остался в стороне, назначив его своим заместителем. Жизнь начинала налаживаться. А пару недель назад случился казус. В пылу ссоры с Аней он заявил ей, что ему может и надоесть содержать ее за свой счет. Ляпнул, не подумав. Он и вправду так не считал, просто вылетело. Но слово, как говорится, не поймаешь. Аня работала, но за копейки. Слова Олега задели ее. Весь вечер она проревела в комнате. Олег на коленях вымаливал прощения. Они не говорили несколько дней. Она еще до сих пор не остыла и если я сейчас не приеду, это может быть одним из последних гвоздей в гроб наших отношений, подумал он.

Он зашел в спальню. Посмотрел на изумительное двадцатилетнее тело и почувствовал движение под животом. Красотка мило улыбнулась, обнажив ряд идеально ровных зубов.

– Солнышко, – как же ему не хотелось произносить этих слов. Чертова Аня! Ей снова удается все испортить. – Мне придется уехать.

Тонкие бровки встали домиком. Олег посмотрел на часы и подумал, что Аня подождет лишний часок.

– К черту! Подождет, – сказал он и прыгнул в кровать.

Но ничего не вышло. Мысли снова и снова возвращались к Ане. Нужно ехать. Он резко вскочил и натянул семейные трусы и джинсы.

– Что-то не так? – спросила красотка.

– Мне нужно ехать. Ты извини. Поехали, я отвезу тебя домой.

– И что я должна сказать своему?

– Скажешь, что вернулась раньше времени.

– Да он сто пудов там дрючит свою шлюху. Мы разведемся из-за тебя.

– Ну сними номер в отеле или к маме езжай.

Красотка вскочила и нервными рывками принялась надевать разбросанные по комнате вещи...

17

Проснулся он от стука в дверь. Сергей какое-то время лежал, глядя в потолок. Стук громом взорвался в голове. Он встал. Голова кружилась. Посмотрел на часы: половина четвертого. Поспал он не мало.

Рано утром, после бессонной ночи и одиссеи по миру живых трупов, он отвез машину начальнику и пошел домой, совершенно разбитый. Постоянное недосыпание медленно убивало его. Яркое солнце слепило глаза и вызывало головную боль. В черепной коробке словно образовался пузырь, окутавший мозг и медленно сжимающийся. Чтобы рассмотреть что-либо даже находящееся рядом, ему приходилось щуриться, как это делают близорукие. Точка фокуса сузилась до минимуму, размывая все вокруг. Он шел по узкой тропе, ведущей к дому и думал о том, что неплохо было бы улечься прямо здесь. Возможно он бы так и сделал, если бы в прошлом году не вынужден был доставать из под кожи несколько намертво вцепившихся клещей.

Дорога показалась ему бесконечно долгой. Придя домой, он перенес мать в ее комнату. Она все еще спала под действием снотворного. Снотворного ли? Может дело в том, что она спала тут и никто к ней не приходил? При дневном свете мысли об упырях вновь казались смешными. Сергей скинул с себя одежду и рухнул в кровать.

Он спустился вниз и открыл дверь. На крыльце стоял отец Алексей. Как и вчера она был одет в рясу. Только вид у него был какой-то удрученный. Видимо, священник тоже мало спал. Он приехал на автобусе сразу после службы. Остаток пути он проделал пешком.

– Добрый день, – священник выдавил из себя улыбку.

– Здравствуйте, – Сергей открыл дверь и впустил отца Алексея в дом.

– Как она?

Они прошли к комнате матери. Старух лежала в кровати с открытыми глазами и злобно смотрела в потолок. Внутри воняло гнилью. Сергей заметил, как священник изменился в лице.

– От нее в последние полгода плохо пахло, но когда это все началось, запах стал невыносим.

– Вы не оставите нас?

– А что вы собираетесь делать?

– Молиться.

– Хорошо, – Сергей пожал плечами. – если что-нибудь понадобится, то дайте мне знать.

Он закрыл дверь и пошел к умывальнику.

Отец Алексей посмотрел на старушку. Совсем исхудавшая, она была серого цвета. Две ранки на шее стали черными. Он приблизился к ним и увидел слой желто-зеленого гноя. Промокнул их носовым платком. На белом полотне остались два пятна грязно-розового цвета.

– Вы можете меня слышать? – дружелюбно спросил он.

Старух, которая все это время смотрела в потолок, вдруг устремила свой взгляд к нему. В глазах сверкнула искорка интереса. Она хитро улыбнулась и склонила голову набок, напоминая священнику змею. Он услышал, как Сергей гремит то ли кастрюлями, то ли ковшом. Значит, он их не услышит.

– Просто кивните, если вы понимаете меня, – прошептал он.

Старуха не ответила и продолжала мерить его змеиным взглядом.

– Он вас мучает?

На секунду ему показалось, что в глазах старушки мелькнула надежда и отец Алексей подумал, что вступил на правильный путь.

– Он морит вас голодом? Не дает лекарства?

Это могло быть правдой. Все эти приступы одержимости могли быть вызваны болью.

– Вам не нужно бояться. Если это правда, то уже сегодня мы вас увезем отсюда. Я знаю, что он ваш сын. Если вы этого хотите, то ему даже сойдет это с рук. Для меня главное, чтобы вы чувствовали себя хорошо.

Старуха что-то прохрипела. Священник насторожился. За дверью, совсем рядом, послышались шаги Сергея. Он придвинулся поближе, чтобы расслышать ее. Она определенно что-то шептала, но он не мог разобрать что.

– ... пть тбя...

– Что, простите?

– Он... он убьет тебя.

С этими словами старуха вдруг схватила отца Алексея за волосы, притянула к себе и вцепилась в шею. От неожиданности священник вскрикнул. Резкая боль пронзила его. Острые зубы прокусили кожу и впились в рану. Он почувствовал, как тысячи раскаленных иголок вонзились в плоть вокруг раны. В глазах потемнело. В комнату вбежал Сергей. Он схватил мать за нижнюю челюсть и попытался разжать прикус. Священник резко дернулся, оставив кусок кожи во рту у старухи. Он попятился назад, но споткнулся и упал возле окна. Мать крикнула. В ней не оставалось более ничего человеческого. Языком она протолкнула кожу отца Алексея к горлу и проглотила с булькающим звуком. Изо рта двумя тонкими струйками текла кровь. Она довольно проворно села в кровати и засмеялась.

Сергей резким рывком дернул штору. Струна на по потолке, прикрепленная к двум пластмассовым цилиндрам лопнула с характерным звуком ломящим зубы и в комнату ворвался яркий солнечный свет. Мать зашипела и выставила ладони вперед.

– Это не может быть правдой, – услышал Сергей за спиной голос священника. – Не может.

– Боюсь вас огорчить, святой отец.

Он удивился своему спокойствию. Неужели он смирился? Или может, до сих пор не поверил или не понял, с чем имеет дело? Ощущения были странные. Его мать пыталась перегрызть священнику горло и теперь шипит, мучаясь от солнечного света.

– Дайте мне что-нибудь, чтобы дезинфицировать рану.

– Йод? Похоже, вы ей нравитесь.

Отец Алексей шутку не оценил. Они вышли из комнаты. Мать так и осталась сидеть на кровати. Сергей достал бинт, пластырь, йод и ножницы. Щедро полил бинт йодом и приложил к ране, которая и вправду оказалась очень глубокой.

– Может, в больницу? Вы как себя чувствуете?

– Обойдусь. Сначала нужно выяснить, с чем мы имеем дело.

– Нужно связать ее, – сказал Сергей. – Боюсь, что ваше присутствие действует на нее удручающе. Слишком уж бурно она реагирует.

Он приклеил квадрат бинта пластырем к шее отца Алексея и пошел в комнату. Из шкафа достал два ремня: один кожаный, другой тряпочный, но тоже очень крепкий.

– Что ты собрался делать, – зарычала мать, когда Сергей вошел к ней.

– Извини, мама. Это для твоего же блага.

Нереальность происходящего сводила его с ума. Все вокруг было настолько ненатуральным, что не укладывалось в голове. Создавалось впечатление, что разум ушел в глубокую оборону и отказывается принять происходящее. Звуки стали приглушенные, а фокус был настроен лишь на то, что находилось в центре – все остальное размывалось, словно сквозь витрину католической церкви.

– Не смей связывать меня, жалкий ублюдок!

Священник подошел к ней и схватил за руку, прислонил ее к спинке кровати.

– Скажи этой святоше, чтобы он убрал от меня свои грязные вонючие руки!

Сергей привязал руку. Мать особо не сопротивлялась, хоть и орала, как бешенная. Через несколько минут и вторая рука была прикована к кровати. Сергей вышел из комнаты и вернулся через минуту с распятием в руках.

– Он вас всех убьет! – прорычала мать. – Не мучай меня и просто отпусти.

– Кто ты? – спросил отец Алексей. – Назови мне свое имя.

– Сергей, скажи этому тупице, что я не хочу с ним разговаривать.