Текст книги "Япония Лики времени. Менталитет и традиции в современном интерьере."

Автор книги: Александр Прасол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

ИНОСТРАНЦЫ И ВНУТРЕННЯЯ БЕЗОПАСНОСТЬ

Составной частью борьбы за внутреннюю безопасность можно считать внесение в мае 2006 года изменений в иммиграционное законодательство, направленных на ужесточение контроля за иностранными гражданами. Объявленная официально цель – усиление борьбы с терроризмом. Теперь у всех иностранцев при въезде в Японию будут в обязательном порядке снимать биометрические данные. Даже у тех, кто имеет постоянный вид на жительство и тем самым как бы приравнен к гражданам Японии. А таких сегодня немало, более 2 млн человек (1,57 % населения). Решение японского парламента вызвало особое раздражение у австралийцев, европейцев и американцев, по двадцать и более лет живущих в Японии и считающих её своей второй родиной. Они читают в японских университетах лекции, возглавляют фирмы и дают работу десяткам японских служащих, работают волонтёрами, все исправно платят налоги. В своих письмах постоянные резиденты не преминули напомнить Министерству юстиции, что единственный в истории Японии террористический акт был совершен в январе 1995 года, причём не иностранцами, а японскими гражданами, членами секты Аум синрикё. А ещё раньше, в 1970-1980-х годах, участники террористической организации Японская Красная Армия (Нихон сэкигун), тоже граждане Японии, совершали теракты и за рубежом тоже. В историческом контексте меры японского руководства, по их мнению, не вполне логичны.

Впрочем, отношение к иностранцам – давний японский пунктик», заметный штрих на репутации страны До 1988 год иммиграционная служба тогдашнего международного аэропорта Нарита встречала иностранных гостей табличками с надписью Aliens Те, кто видел фантастический фильм ужа сов «Чужой», понимают, о чем речь. Так по-английски называют чужаков, космических пришельцев. Приезжающие в Японию иностранцы долго и очень эмоционально делились впечатлениями с японской иммиграцией по поводу её словотворчества, пока министр юстиции Ю. Хоясида не снял клеймо в 1988 году. «Ну вот, теперь мы не пришельцы», – с облегчением вздохнули в англоговорящем мире.

С 1952 по 2000 год у всех иностранцев, прибывающих в Японию на срок более года, брали отпечатки пальцев. Однако под давлением международной критики от этого японского обычая пришлось отказаться. Самое удивительное, что неприятную процедуру вынуждены были проходить и живущие постоянно в Японии потомки этнических китайцев и корейцев, в своё время насильно депортированных с оккупированных территорий. Эти «постоянные спецрезиденты», как их называют в Японии (токубэцу эйдзюся), словно заноза для иммиграционной службы. В любой другой стране шестьсот с лишним тысяч таких «инородцев» давно были бы признаны полноправными гражданами. Они здесь родились и выросли, говорят без акцента, имеют японские имена и фамилии. В этнокультурном отношении они полностью адаптированы к японской среде, да и внешне почти неотличимы от местного населения. Несмотря на всё это, они – инородцы без кавычек. Принимая на работу сотрудника, некоторые работодатели и сегодня прибегают к услугам частных детективов, чтобы выяснить, не является ли кандидат «одним из тех самых». Так же поступают перед свадьбой своих детей многие родители, выясняя родословную будущих зятьев и невесток. Но введённая правительством новая система биометрического контроля не распространяется на «постоянных спецрезидентов» – значит, они стали на шаг ближе к остальным гражданам Японии. А вот иностранцам, женившимся или вышедшим замуж за гражданина Японии, придётся проходить процедуру на общих основаниях.

В последнее время государственную границу Японию ежегодно пересекают 7–8 млн иностранных граждан. Это больше, чем в прежние годы, но в два раза меньше числа японцев, выезжающих за рубеж (Управление иммиграционной службы, 2007). В январе 2004 года иммиграция США ввела для всех въезжающих иностранцев систему биометрического контроля US-Visit. Большинство стран мира отнеслись к ней отрицательно, а некоторые приняли ответные меры. Например, Бразилия начала дактилоскопировать и фотографировать исключительно американских граждан. 20 ноября 2007 года Япония последовала примеру США и второй в мире ввела систему биометрического контроля. Назвали её тоже по американскому образцу: J-Vis. Хотя, в отличие отсоединённых Штатов, иностранцы ни разу не совершали в Японии террористических актов, правительство решило принять упреждающие меры. Предполагается, что они помогут снизить преступность среди иностранцев и исключить случаи повторного въезда в Японию ранее депортированных лиц с изменёнными паспортными данными, что прежде случалось нередко.

Сторонники введения биометрического контроля ссылаются на статистические данные, которые говорят о повышенной криминальной активности иммигрантов по сравнению с местным населением. В Японии на каждые 10 тысяч населения приходится 5,4 отечественных преступника. Среди иностранных резидентов цифры намного выше. У китайцев – 76 на каждые 10 тысяч, у иранцев – 64, у филиппинцев – 33, у корейцев – 31, у бразильцев – 16. Иностранцы, имеющие постоянный вид на жительство (включая этнических корейцев и китайцев), составляют около 1,5 % всего населения, а среди содержащихся в японских тюрьмах заключённых их 7,7 % (данные 2004 года). В абсолютных цифрах больше всего преступлений в Японии совершают китайцы (34 %), за ними следуют корейцы (29 %), иранцы (9 %) и бразильцы (7 %) (Ёмиури, 05.05.2004). Поданным Иммиграционной службы, в Японии нелегально проживает около 200 тысяч иностранных граждан. Всё это служит аргументом в пользу принимаемых правительством мер.

Система биометрического контроля считывает узор на пальце и фотографирует иностранного гостя, затем связывается с базой данных и за 5 секунд сверяет полученные результаты с «черным списком». В него внесены 14 тысяч лиц, разыскиваемых японской полицией и Интерполом, а также 800 тысяч иностранцев, депортированных в своё время из Японии. Поданным Иммиграционной службы, вероятность проникновения нежелательных лиц после введения новой системы составляет 0,001 %. Министр юстиции Ю. Хатояма, посетивший накануне главный международный аэропорт Японии Нарита, остался доволен увиденным. Первый день работы дал следующие результаты: сканирование отпечатков пальцев выявило 5 иностранных граждан, ранее депортированных и пытавшихся въехать в Японию по поддельным документам. Зафиксирован также 21 случай отказа нового оборудования в разных иммиграционных пунктах.

Простота и надёжность системы биометрического контроля получила высокую оценку специалистов. В тоже время они профессионально отметили, что система охватывает27 аэропортов и 126 морских портов Японии, но не распространяется на множество мелких пунктов в удалённых уголках побережья, куда иностранные рыболовецкие и транспортные суда заходят нерегулярно. Поставить под контроль эти небольшие порты практически невозможно, поэтому угроза несанкционированного въезда в страну всё же остается.

Другой аспект нововведения – гуманитарный. Несколько правозащитных организаций во главе с британской Privacy International провели накануне акцию протеста, во время которой сообщили, что японскому правительству направлено письмо с осуждением его действий. В письме, под которым подписались более 70 неправительственных организаций, говорится, что в результате введения новых мер имиджу Японии, которую многие в мире считают красивой и гостеприимной страной, нанесён серьёзный ущерб.

В 1990-х годах слово «интернационализация» (кокусайка) стало одним из самых популярных в японском языке. Об интернационализации Японии говорят с экранов телевизоров, пишут в газетах и журналах, о ней рассказывают ученикам в школах. Проблема соотношения неосвоенного и потому небезопасного внешнего мира с миром внутренним, обустроенным и обихоженным, помимо природного получила социальный аспект. Роль, место и отношения Японии с мировым сообществом составляющего главную суть. В отличие от прежних времен, руководство страны добровольно решило сделать японское общество более открытым и доступным для внешнего мира. В этом процессе сразу обозначились две главные составляющие.

Во-первых, японских граждан активно поощряют к изучению иностранных языков и бытовой культуры зарубежных стран. Русский язык, который по популярности находится за пределами первой пятёрки, изучают в качестве иностранного в 80 высших учебных заведениях. Правда, учат в основном поверхностно и скорее из любопытства, не рассчитывая на практическое применение. Но, тем не менее, широта охвата впечатляет. К этому можно добавить ещё кружки любителей русского языка в районных и городских домах культуры. Так же обстоит дело с основными европейскими и азиатскими языками. Невозможно уследить за бесчисленными мероприятиями с приготовлением и дегустацией блюд национальной кухни разных стран мира.

Во-вторых, в страну начали целенаправленно привлекать иностранцев, прежде всего учащуюся молодежь. В первой половине 1980-х годов на учёбу в Японию ежегодно приезжало около 10 тысяч иностранцев. В то же время только в Соединённых Штатах училось в два раза больше японских студентов. В 1983 году японское правительство поставило казавшуюся тогда трудновыполнимой задачу – увеличить число иностранных студентов в 10 раз и довести его до 100 тысяч человек. И решило её с перевыполнением нормы. По данным на 1 мая 2006 года, в Японии было зарегистрировано почти 118 тысяч иностранных студентов, аспирантов и докторантов, в том числе около 10 тысяч обучались за счёт японского правительства. Правда, 60 % приходилось на долю студентов из Китая (JASSO, Японская студенческая ассоциация, 2006).

Увеличившийся поток иностранцев обострил старые проблемы и отчётливо высветил традиционный подход островного государства к внешним связям. «Японское понимание «интернационализации» как контролируемого процесса усвоения иностранной культуры при изоляции самих иностранцев опирается на этнокультурную однородность общества как на нечто динамично-творческое и одновременно хрупкое, что нужно оберегать» (Hall, 1998. Цит. по: McVeigh, 49). Большинство наблюдателей сходится во мнении, что нынешнее усиление контроля за въездом в Японию иностранцев, в том числе и постоянно в ней проживающих, если и связано с террористической угрозой, то далеко не в первую очередь. Оно лишь использует эту угрозу как удобный повод для усиления контроля за представителями внешнего мира и укрепления своей внутренней безопасности. Очевидно, что третий по счёту приоритет японского общества продолжает определять действия правительства в области международных контактов.

Глава 10
ВОСПИТАНИЕ И ОБУЧЕНИЕ

ДЕТИ И ВЗРОСЛЫЕ

Японский подход к воспитанию и обучению детей отличается своеобразием. С одной стороны, он имеет огромные, малозаменимые в других культурах преимущества. С другой – ему присущи столь же глубокие и не исправляемые в одночасье недостатки. Именно эти формировавшиеся веками преимущества оказались востребованными и сыграли свою роль в быстром послевоенном развитии страны. Недостатки же стали главной мишенью критики, когда выяснилось, что подготовленные в японской системе кадры не способны самостоятельно решать те задачи, которые ещё не приходилось решать никому в мире. А именно это требуется от страны, вышедшей по многим показателям на лидирующие позиции.

Что же это за система, которая позволяет догнать кого угодно, но не позволяет выйти вперед? О японском воспитании как явлении специфическом и в высшей мере экзотичном написаны горы книг. Оно представляет собой комплекс главных и второстепенных принципов, правил и методов. Они начали разрабатываться ещё в XVII веке основоположниками японской педагогики Тодзю Накаэ (1608–1648), Экикэн Каибара (1630–1714) и другими учёными. Её главное положение состоит в том, что ребенок – это существо в психологическом отношении принципиально отличное от взрослого, поэтому с ним надо вести себя совершенно иначе.

«Нельзя из ребёнка сразу сделать взрослого, каждому возрасту должны предъявляться свои требования, ограничения в поведении нужно вводить постепенно», – говорили они.

Сообщения иностранных путешественников и журналистов о том, что японские дети вообще не плачут, а мамы спокойно позволяют им сидеть в лужах, в общем соответствуют действительности. Они подтверждают, что нынешние родители, как и сто лет назад, добросовестно выполняют заветы классиков. Вот что писал по этому поводу А. Николаев в 1905 году: «С раннего детства, ещё в семье ребёнку предоставляется большая свобода под единственным условием, чтобы он не приносил вреда ни себе, ни другим; его охраняют, но не стесняют; его уговаривают, но редко прибегают к принуждениям. <…> Запугивать ребёнка бранью или укоризненными взорами считается недопустимым; всякое наказание должно быть наложено, насколько возможно, совершенно спокойно. Дать подзатыльник ребёнку за какую бы то ни было провинность – значит показать свою невоспитанность и вульгарность. <…> Общепринятая этика повелевает быть с детьми терпеливым» (Николаев, 186). Это и есть отношение к ребёнку как к существу иной психической организации. С японской точки зрения, мать, которая пытается криком, бранью и угрозами добиться чего-то от плачущего ребёнка, выглядит довольно глупо.

Как взрослые должны быть взрослыми, так и дети всегда должны оставаться детьми, на этот счёт в Японии тоже строгие правила. Японские дети не играют в правительство и не имитируют управление страной. Они не надевают фраков с вечерними платьями и не исполняют в них бальных танцев под аплодисменты взрослых зрителей. Мальчики не «дружат» с девочками и не играют в любовь в начальной школе. Считается, что всё это взрослые дела, детям заниматься ими не положено. Тем, кто хотел бы побольше узнать о японских запретах для детей, могу рекомендовать для просмотра программу «Ералаш». Почти всё, что делают юные герои этой популярной серии, находится в японской педагогике под строгим запретом.

Работа по подготовке полноценных членов японского общества начинается со школы. В соответствии с принципом постепенности японские первоклассники в первые дни школы не учатся. Они приходят сюда с мамами на час-другой, как на экскурсию. Им показывают, что такое парта, как за неё садиться, как обращаться с портфелем. Особое внимание уделяется этикету: как здороваться, как прощаться, как слушать учителя, как задавать вопрос. С этого начинается приучение к важнейшей части взрослой жизни – соблюдению формальных правил поведения. Во многих странах главной задачей начальной школы считается обучение основам грамоты, в Японии же 9 человек из 10 полагают, что базовые морально-нравственные ценности являются более важным элементом, чем предметные знания (Такахаси, 2003: 135).

Привычка к коллективной выработке правил и их последующему соблюдению – одна из главных целей школьного воспитания. При этом в любой деятельности, какой бы творческой она ни была, заранее определяются внешние границы и нормы, которые нельзя нарушать ни при каких условиях.

Если ученики решили снять видеофильм о своей школе, то заранее будет определена его продолжительность, основные объекты съёмки, распределены обязанности между участниками и временной график работы. План будет распечатан и выдан всем на руки.

Решение математической задачи оригинальным способом удостоится сдержанной похвалы учителя, но будет непременно сопровождено замечанием о том, что она была решена хотя и быстро, но не надлежащим способом. А это недостаток. Точность и аккуратность действий, следование установленным правилам ценятся выше импровизации, даже талантливой.

Если школьная бейсбольная команда выезжает на игру в другой район, то заранее составляется детальный распорядок дня в поездке от подъёма до отбоя, с указанием времени отправления, возвращения и длительности в пути. Свободного времени, когда члены команды предоставлены самим себе, как правило не бывает. Впрочем, это относится не только к выездам. В японской школе отношение к свободному времени такое же, как в российской армии: чем его меньше, тем лучше.

Выработанный японским обществом график формирования и развития личности рассчитан на всю жизнь. Постепенность воспитательного процесса имеет своим следствием более позднее взросление японцев по сравнению с зарубежными сверстниками. Особенно это заметно в студенческом возрасте.

В странах Европы и США студент высшего учебного заведения считается взрослым членом общества. В Японии совершеннолетие официально наступает в 20 лет, с этого времени молодым людям разрешается участвовать в выборах, употреблять спиртное и вступать в брак без разрешения родителей. Но реальная готовность к взрослой жизни и полной социальной ответственности приурочена к окончанию вуза. До 22 лет, когда большинство молодых людей получают диплом о высшем образовании, они официально остаются «объектом воспитания». Отсюда заметная невооружённым глазом инфантильность их поведения.

Она проявляется по-разному. Например, в том, что большинство японских студентов не могут внятно ответить на вопрос, зачем они учатся в вузе. Самые распространённые ответы: «потому что так положено», «так делают все». За исключением небольшой части студентов элитных университетов, они не имеют ни малейшего представления не только о том, чем будут заниматься, но и о том, чем они хотели бы заниматься в будущем.

Отношения между студентами и преподавателями ничем не напоминают отношений между коллегами, свойственных лучшим университетам мира. В Японии доминирует конфуцианская модель поведения с поправкой на современность. Распространённый тип преподавателя в японском вузе – это не столько методически грамотный профессионал, способный научить специальным знаниям, сколько лицензированный организатор и наставник молодёжи в самом широком смысле. Что-то вроде классного руководителя в школе, только уровнем повыше. Неформальное общение профессоров со студентами за пределами университета всячески приветствуется. Это относится и к совместным ужинам со спиртными напитками. Ситуация, когда преподаватель с рюмкой сакэ не очень связно излагает что-либо своим студентам, вполне обычна. Она ни у кого не вызывает ни удивления, ни порицания. Следует заметить, что японские студенты в таких ситуациях держатся очень корректно и доброжелательно.

В процессе учёбы японские студенты даже не стараются выглядеть взрослыми и ответственными за свои действия. Они легко признаются в том, что проспали лекцию, не подготовились к экзамену, обещают исправиться и благодарят сэнсэя за терпение. Эта черта отмечается многими иностранными преподавателями. Ответственность студентов в вузе, как и в жизни вообще, ограничивается требованиями быть честными, послушными и исполнительными. В соответствии с пословицами сёдзики ва иссё-но такара («честность – сокровище жизни»), сёдзики ни ситэ сон ва най («в честности убытка не бывает») и другими подобными изречениями. Инфантильность, незнание студентами самых простых вещей и ошибки легко прощаются (воспитательный процесс ещё не завершен), но за нечестность наказывают сурово. Например, списывание на экзаменах, которое в России считается едва ли не обязательным атрибутом студенческой жизни, в Японии рассматривается как чрезвычайное происшествие. Студента, уличённого в списывании, обычно наказывают аннулированием всех зачётов и экзаменов текущей сессии. Он должен будет прослушать все курсы ещё раз, что может продлить его пребывание в университете и стоить немалых денег.

ДАВЛЕНИЕ ГРУППЫ

Принадлежность к группе и признание с её стороны – важнейшее условие жизни в Японии. Поэтому одна из задач воспитания состоит в том, чтобы научиться подчинять свои действия групповым интересам. Ещё раз обратимся к наблюдениям А. Николаева:

В отличие от Европы, где «стремятся развить у ученика его индивидуальные способности и личный характер, для того чтобы создать из него независимого и сильного человека, напротив, в Японии воспитание стремится приготовить человека не к независимой индивидуальной жизни, а развить в нем наибольшую способность к совместным действиям, к кооперации» (Николаев, 185).

Первое, что делает учитель, когда дети освоились в школе, – делит класс на группы по пять-шесть человек. Причём в одну группу объединяются ученики с разными способностями, характерами и задатками. В ней есть лидер, второй и третий номера, и пара-тройка аутсайдеров. Разумеется, эти роли определяет сам учитель и ни при каких условиях их не афиширует, понимая, что они будут и должны меняться. Хорошим педагогом считается учитель, который сумеет добиться слаженной работы всей группы в выполнении поставленной задачи. Любые конфликты в группе должны быть исключены – это главное правило. Такие группы очень напоминают октябрятские «звёздочки» или пионерские «звенья», которые создавались в советских школах.

Каждый японский класс, как и вся школа, состоит из большого числа групп или комитетов. В комитеты записываются добровольно, выбирая занятие по душе. Есть комитет, отвечающий за кормление животных в живом уголке, комитет по радиотрансляции, санитарно-гигиенический, библиотечный, комитет по школьному питанию и т. д.

Принадлежность к группе подчёркивается разными способами. В средней (7–9 классы) и старшей школе (10–12 классы) ученики носят униформу. С первого по шестой класс школьники могут одеваться свободно, но отдельные элементы формы присутствуют. Всем первоклассникам выдаются видные издалека ярко-жёлтые панамы или кепочки. Начиная со второго класса они получают два стандартных головных убора разного цвета, один на лето, другой на зиму, а родителям школа в письменной форме сообщает, когда их надо менять. Во время школьных соревнований по любому виду спорта, в том числе по прыжкам, по бегу и пр., все участники делятся на две команды. Время нескольких лучших представителей каждой команды идет в общий зачёт, по которому и определяется победившая сторона. Чемпионов школы и призёров в личном зачёте не бывает. Слова «победитель» и «проигравший» есть, вероятно, в любом языке мира. В японском они тоже существуют (сёся и хайся), но употребляются нечасто, главным образом в письменном языке как переводные эквиваленты. Зато часто встречаются существительные катигуми (победившая сторона) и макэгуми (проигравшая сторона).