Текст книги "Проект «венера» (СИ)"

Автор книги: Александр Богатырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Честь и совесть

Галерея была действительно жутко древняя. И тянулась она так далеко, что Курт, вышагивая по ней, чем дальше, тем больше проникался уважением к неведомым древним строителям.

Он уже дважды глотал универсальный восстановитель или, как он его в шутку называл – «бензин». Тащить семидесяти пяти килограммовый «трофей», три километра, бегом… нужно было быть чуточку больше чем экзотом. Потому и приходилось хлебать этот своеобразный НЗ.

– Я вас раскусил, Охотники, – подал голос очнувшийся «трофей».

– И на чём ты нас раскусил? – Тут же заинтересовался Курт, не переставая меж тем бежать.

– Вы все экзоты, – категорично заявил пленник.

– И с чего ты это взял? – спросил Курт уже чисто для поддержания беседы. Бежать в полусогнутом виде, да с этим «философом» на плечах, по этой длинной галерее было скучновато.

– Ты уже километра полтора так бежишь.

– Ну, если точно, то уже два. Если учесть ещё и «Лабиринт».

– Вот… я о том же. Нормальному человеку это не под силу.

– Ты уверен? – чуть усмехнулся Курт.

– Уверен…Потому что сам…

– Ну, это мы и так знаем, – заметил Курт.

– Поэтому и вытаскиваете?

– Да.

– Вы все одинаковы… – с безнадёжностью в голосе выговорил пленник.

– В смысле, «одинаковы»? – проявил некоторое оживление Курт.

– Исследовательский институт Дома Блэр тоже на мне опыты ставил.

– И ты решил, что мы тебя в плен взяли для опытов? – слегка удивился Курт.

– А разве не так? Сейчас у всех Домов такие программы есть.

– Не так.

– Врёте вы все.

– Сам увидишь.

– Ты хочешь сказать, что ты являешься экзотом и над тобой не ставят опыты? И не сдают Инквизиции?

– Не сдают и не ставят. Даже Охотником сделали.

– А на других опыты не ставят? – насмешливо сказал «трофей».

– Не ставят, потому что не нужно.

– Вы хотите сказать, что обладаете полным объёмом информации по Утерянным Технологиям? Причём в области Изменения?

– Экий ты у нас просвещённый и многомудрый «трофей»! – хохотнул Курт.

– Даже различаешь Утерянные Технологии по уровню Запрета, – добавил он ехидно.

– Меня тоже готовили на Охотника.

– О! Значит, имею честь тащить своего коллегу! – ухмыльнутся Курт.

– А она у вас есть?

– Кто? – не понял Курт.

– Честь!

Сказано это было с таким апломбом!

Курт остановился и заржал так, что чуть не уронил пленника.

– Вот-вот! Для вас Это – несуществующая величина! – Поспешил сделать выводы «трофей». Причём слово «Это» он так и произнёс. С большой буквы.

– А с чего ты взял, что у нас нет «Этого»? – отсмеявшись и возобновив бег, спросил Курт.

– Вы не даёте клятв своему Великому Координатору.

– Ошибаешься! Если у нас нет помпезного шоу для простолюдинов с Клятвами Верности Вассалов, то это не значит, что я не давал Присягу Верности Корпорации.

– Ваша присяга это не то, что наша Клятва.

– Конечно, – решил слегка поёрничать Курт, – она у нас не афишируется и не такая выпендрючая по тексту, как ваша.

– Ты издеваешься.

– Я издеваюсь не над Клятвой…, а над постановкой вопроса, – довольно жёстко ответил Курт. – Клятва – это святое.

Пленник сконфуженно замолчал. То, что у противника могут быть своя Клятва и свои понятия Чести, для него это было в новинку.

– А ты как оказался в Лабиринте… да ещё в контрах с Патрулями Блэр? – задал весьма наболевший вопрос Курт.

Пленник засопел и долго не отвечал.

– Так почему? – стал настаивать Охотник.

– Потому, что Генерал Красс поступил против Чести по отношению к Хелен.

– Он нарушил обязательства… взятые Домом по отношению к Хелен Дрейк? – решил уточнить Курт.

– Да. Так. – Сухо ответил пленник.

– А вы Её убили! – закончил он с обидой и обвинением в голосе.

– Думаешь, мы поступили против Чести? – начал наступать Курт. Бежать и говорить было изрядно тяжело, но сам разговор был очень интересен, так что он всё равно продолжал. Правда, фразы получались рваными. Приходилось делать короткие паузы посреди предложений.

Пленник на такой заход не нашёлся что сказать. Ведь нарушены были Законы Чести Дома Блэр. А Охотники Корпорации поступали явно в соответствии со своими понятиями Чести и в соответствии со своей Клятвой, что давали.

– Молчишь! – Констатировал Курт. – Оно правильно. Ведь мы поступали в полном соответствии с Клятвой, с Присягой. А там прописано то, что мы должны бороться с Детьми Дьявола.

– Она не была… – начал было «трофей», но осёкся.

– Была. Это я тебе как специалист скажу, – тут же вступил Курт. – Она нас сразу же попыталась ударить «Подчинением»… когда поняла, что склад «боевых юнитов», который нашли для неё мерки, нами захвачен.

– Но это не значит, что она была Дочерью Дьявола!

– Не значит.

– Значит, вы признаёте, что она не была…

– Не признаю! – Оборвал Курт юношу. – Не признаю по той причине…, что ты забыл одну мелочь.

– Какую? – с вызовом вопросил пленник.

– У нас есть способ… определить является ли объект человеком, или Измененным… Так же как и у вас – у Дома Блэр. Она была лишь на малую часть человеком… Но и это не всё. Ты забыл… что мы тебя, как поймали… просветили не только на наличие качеств Изменённых. Мы тебя… просканировали на Темноту. Помнишь?

– Помню. Но что это?

– Это – тест на человечность… Технология чисто наша. Нашей Корпорации.

– Что она показывает? – Вдруг осипшим голосом спросил «трофей».

– Боишься?.. Правильно боишься. Тест абсолютный. Ибо слишком прост. И никаких супертехнологий Апокалипсиса. Потому очень надёжен.

– Ты не ответил, Охотник Корпорации!

Курт, так как смеяться и бежать было затруднительно, просто остановился и отдышался.

– Напугал я тебя! – ехидно хихикнул он.

– Значит, ты солгал?

– Нет. Про тест я сказал правду… Но чисто про тебя могу сказать – ты не Тёмный… В тебе нет Тьмы.

– Что вы подразумеваете под Тьмой?

Отдышавшись, Курт припустил дальше и некоторое время помалкивал. Когда же почувствовал, что пленник теряет терпение, то ответил.

– Тьма в человеке заставляет его лгать и обманывать ближнего своего, грабить и воровать у слабых, давать и тут же нарушать Клятву… поступаться Честью ради личной выгоды… Тьма в человеке заставляет его чтить как высший императив… личный интерес, пренебрегая интересом общим… Пренебрегая интересом людей, всего человечества… В тебе этого не было!

– И что из этого следует?

– Из этого следует, что ты относишься к Светлым… По нашей терминологии.

– А ты относишься к Светлым?

– Все Охотники – Светлые. Иначе они просто перестают быть Охотниками… Для нас очень важно вовремя опознать Тьму. Мы… С НЕЙ… ВОЮЕМ!

– Ты говоришь как церковник.

– Странное дело… Хелен – Высшая Оборотень…

Курт почувствовал, как вздрогнул пленник.

– Что, не знал, что она Оборотень из Высших? – тут же спросил Курт, но ответа не дождался.

– Так вот, – продолжил он. – Что странно, но и она нас назвала Церковниками… Видно за дело.

– Вот-вот! – не нашёл ничего лучшего, как ядовито заметить пленник.

– Зря ёрничаешь – у них тоже своя Правда. Они тоже сражаются с Тьмой, накатывающей на Мир… В очередной раз накатывающей.

– Меня не интересуют эти вздорные предсказания пустоголовых гадалок! – фыркнул пленник.

– А зря! Расчет сугубо научный.

– А ты его видел? – с вызовом спросил «трофей».

– Я участвовал в его разработке и расчёте. – Коротко и весомо ответил Курт.

– Я тебе не верю.

– Не верь. Но прогноз слишком тревожный. Сейчас вероятность повторения Кризиса – около восьмидесяти процентов… И всё потому, что Дома лезут в Запретное!!!

Для Охотника эта тема была болезненной. Ведь осознавать, что впереди новая Катастрофа и не иметь серьёзных средств это предотвратить, – очень тяжело. Это всё делает человека излишне резким в суждениях.

– И вы решили поэтому, помочь Обскурантам?

– У нас свои интересы… Но мы, по мере сил сами пытаемся остановить Катастрофу, – уже не так резко ответил Курт.

– Ты хочешь сказать, что ваши интересы часто расходятся с интересами Святой Инквизиции?!

– Да. И это очевидно. Но мы, как и они… всё равно пытаемся остановить сползание мира в Катастрофу.

– Чем и Как?!! – опять с вызовом начал юноша.

– Хотя бы тем, что мешаем собирать Древнее Зло… Мешаем поискам Запретных Технологий.

– …возрождая их сами!

– Бездоказательные обвинения марают Честь… – заметил Курт, – или у вас в Доме Блэр по-другому?

Пленник опять сконфуженно замолчал.

– И что вам даёт это определение на «Тёмный-Светлый»? – после длительного молчания спросил пленник.

– Хотя бы то, что мы решили не отдавать тебя в руки Святейшей Инквизиции… Ну, ты в курсе, что тебя как экзота у них ждал костёр? – подколол Курт юношу.

– А зачем тогда руку отстрелили?

– А что, сам догадаться не можешь?

– Нет, – буркнул спасаемый.

– Новую руку тебе вырастят. Это не мозги, где всё индивидуально. А вот для отчёта перед Инквизицией… что тебя мы якобы спалили… как раз хватит того огрызка.

– Что вы собираетесь со мной сделать?

– Отправить туда, где нет Инквизиции.

– И зачем всё так сложно, если всё равно убить собрались?

– А с чего ты взял… что мы тебя собираемся убить?

– А что, разве не так?

– Конечно, нет!

– А где нет Инквизиции? – усмехнулся спасаемый тоном риторического вопроса.

– Думаешь, они вездесущи?

– А разве нет?

– Конечно, нет!

– И где такой рай находится?

– По ту сторону неба! – последовал ответ.

Комета Кромера-Ланса IV. За три дня до столкновения

Быстров влетел в астрогаторскую как всегда по привычке, – вперёд ногами. По пути зацепил ногами фиксаторы возле монитора главного компьютера и окончательно затормозил схватившись за поручни по обе стороны от пульта управления.

На экране чётко нарисовалась уже давно приевшаяся схема. Только круг наибольшей вероятности уже не был таким большим, как в начале их пребывания на Базе. Теперь он съёжился до маленького кружочка почти в самом центре мутного шарика планеты Венера. Что собственно и нужно было.

– Серёга! Как там у тебя? Как движок?

– Да тянет… Работает. И будет работать. Всё нормалёк! Если так, то его ещё на пару комет хватит.

– Дай-то Бог!

– Да ты не дрейфь! Всё ведь уже почти завершено. Или разве за последнее время «киска» с курса сбивалась? Или круг вероятности за пределы лимба выходит?

– Да нет, всё нормально…. Даже если сейчас вырубить двигатель комета всё равно на Венеру лязгнется. Не в центре лимба, но с краю.

– Так в чём дело? Чего мандражируешь?

– Да вот всё тот шальной метеорит не даёт покоя. Слишком уж он какой-то странный был.

– А чем он-то тебе такой странный? – удивился Соколов.

– Да всё параметры столкновения, что вычислитель мне тут нарисовал, покоя не дают. Получается, что у него была аномально высокая скорость.

– А вот с этого места поподробнее… чой-то ты мне этого не говорил. И что за расчет?

– Ну по нему получается, что у этого метеорита была скорость не меньше чем в двести километров в секунду.

– А ты со вводными не ошибся?

– Не. Всё перепроверил. Даже слегка поварьировал их. Скорость даже больше получается.

– Нифигассе!

– Вот и я о том же.

Комета Кромера-Ланса IV. Катастрофа

– Не думаю, что оно так… фатально, – сказал Соколов, стараясь не отставать от Круглова.

Микрогравитация мало помогала в ходьбе по полу, так что приходилось забывать о ней и применять в полной мере привычки, полученные в невесомости. Толчок ногами – полёт до переборки, новый толчок и так далее, до дверей отсека. По пути ощущаешь себя как дельфин эдакий. Носом вперёд. Вытянулся. Только перед переборкой группируешься, чтобы шишек не набить и правильно ноги поставить для следующего «прыжка».

Всё-таки микрогравитация действовала, заставляя на длинных дистанциях летящее тело отклоняться от прямой траектории на ближайшие переборки. Это добавляло экзотики положению, заставляя экипаж постоянно пересчитывать в уме все свои кульбиты внутри корабля. Впрочем, быстро передвигаться по коридорам помогала отработанная за столетия, прошедшие с первых орбитальных станций, архитектура невесомости. Везде есть за что уцепиться или от чего оттолкнуться.

– Но мрачновато! – продолжил Круглов. – Ведь если продолжить в будущее траекторию мысли лидеров Инквизиции, то мы оказываемся за пределами их понимания Добра. Вообще вся эта дискуссия в Мировом Правительстве весьма дурно пахнет.

– Согласен.

– Но, думаю, что надо бы всё это выставить на обсуждение сегодня вечером.

– Ну… можно. Надо бы и посмотреть, что там придёт сегодня пакетом через меркурианский ретранслятор.

– Может, я тогда посмотрю?

– Не. Подожди. Я тут гляну на состояние… и пойдём вместе. А то весь кайф только тебе достанется.

Круглов ухмыльнулся и ухватился за поручень рядом с одним из контрольных сенсорных экранов. Соколов же повис прямо перед ним.

– Ладно. Посмотрим, что у нас тут, – сказал Соколов и ткнул в сенсорный экран пальцем. – Вот, всё в норме. Комета тает. Центр масс потихоньку смещается. Вектор тяги соответственно изменяется. Всё работает…. Кстати, док, что ты мне вчера не…

Договорить он не успел. Сильный толчок бросил его лицом на экран. Он еле успел выставить руки, чтобы не расквасить себе нос. Но так как ухватиться за что-либо не успел, отдача его швырнула на противоположную переборку. Док Круглов только проводил его взглядом, потому что, держась за поручень, он уберёгся от таких эффектов отдачи в невесомости, но ухватить улетающего бортинженера не успел. Ему только и оставалось наблюдать, как матерящийся на всю катушку Соколов, со всего маху приложившийся спиной о стену, хватается за поручни и принимается активно почёсывать ушибленные места.

Неожиданно для обоих появляется весьма существенное дополнительное ускорение.

– Что происходит? – обеспокоился Круглов.

– Не беспокойся. Тягач жив, здоров и среагировал. Иначе бы тут уже выла аварийная сирена…. А вот это дополнительное ускорение, мне не нравится. Очень! Давай к Быстрову.

Бортинженер прекратил почёсываться и, преодолевая дополнительное ускорение, перепрыгнул к своему монитору. Мельком глянув на высветившуюся информацию, он погасил его и решительно направился в сторону люка. Круглов немедленно последовал за ним.

Происходило нечто, что явно не вписывалось в ранее написанный «сценарий». Такого не должно было быть.

Когда влетели в астрогаторскую, то увидели там Быстрова, облачённого в пилотский шлем с откинутыми на лобовой щиток «очками». Он, крепко уцепившись за поручни, внимательно изучал то, что было на большом мониторе. То, что он не в своём кресле в пилотской, говорило, что непосредственной угрозы кораблю нет. А то, что он не снял пилотский шлем, говорило, что расслабляться не стоит – Быстров оставался готов немедленно вмешаться в программы тягача.

– Как обстановка? – встревожено спросил Соколов.

– Хреново! – буркнул пилот, не отрываясь от изучения схем.

– Что произошло? – тут же задал более конкретный доктор.

– В нашу комету воткнулась какая-то космическая дрянь. Достаточно массивная – так же не отрываясь от монитора процедил Быстров.

– И достаточно быстрая, – добавил он, – если наши датчики не успели среагировать. При этих словах доктор и бортинженер многозначительно переглянулись.

– У меня тоже возникли такие же подозрения, – мельком заметив это переглядывание, сказал Быстров, но сейчас не это главное. Подгребайте сюда.

– Но если наши датчики промухали, то это значит, что «объект» двигался со скоростью не менее двухсот пятидесяти километров в секунду… – высказал предположение бортинженер.

– Трёхсот, – поправил его Быстров, – размер-то тоже тут играет роль.

– Диверсия?

– Почти наверняка. Слишком много совпадений. У нас слишком узкий коридор благоприятных исходов.

– Покажи.

Быстров чуть посторонился, чтобы все члены экипажа видели экран. На экране во всю его ширь и в мельчайших подробностях было видно ледяное ядро кометы, которое они буксировали.

– Вот смотри, удар пришёлся сюда. Почти в самую середину, туда, где ýже всего.

Быстров ткнул пальцем в нужное место и далее быстро сменил изображение. На экране быстро прошли кадры, заснятые телекамерами, размещёнными на поверхности ядра кометы. До того момента, когда их попросту «сдуло». Взрыв был чудовищной силы.

Более длинными были куски видеоряда с телекамер, расположенных ближе к «корме» ядра. На них было видно, как чудовищный выплеск энергии и вещества взламывает кору кометы и расшвыривает по окружающему пространству тучу обломков.

Было очень хорошо видно, что при этом ядро кометы попросту переломилось пополам. Теперь было ясно, откуда взялось дополнительное ускорение. Удар этого странного метеорита с последующим взрывом закрутил обломки вокруг своих осей.

На одном из кадров было видно, как дрогнул и пополз из-под горизонта вслед за выбросом вещества кометы купол звёздного неба. Через минуту вылезла из-под горизонта и противоположная половина кометного ядра. Она не только вращалась, но и удалялась, сопровождаемая тучей обломков помельче.

Быстров сменил кадры на общую схему. Теперь на экране был изображён диск Венеры с предполагаемым местом падения. Он пульсировал красным пятном на в целом коричневом диске.

– Вектор скорости у нашей «киски» был правильный, но мы ядро толкали сюда. – Быстров пальцем показал направление. – Получалось, что от края лимба Венеры к середине.

– Взрыв дал импульс головной половине в нужном направлении – она упадёт как раз в пределах заданной площади.

Схема снова поменялась. Теперь было видно новое место падения, где-то чуть дальше середины лимба, как намечалось ранее. Но что было примечательно, второй отметины, – для второго куска кометы, – не было. Вместо этого выше края облаков пульсировала вторая красная точка. Что было очевидно, – там, где пролегала новая траектория, был космос. Быстров не замедлил прокомментировать изображение.

– А вот хвосту ядра достался импульс в противоположном направлении. И сейчас эта хламина несётся вот сюда.

Быстров поменял схемы. Теперь на мониторе отображалась система Венеры в плане.

– Мимо – констатировал бортинженер.

– Не туда смотришь, – сделал замечание Быстров и так же, как и ранее, пальцем указал продолжение траектории.

– О, чёрт!!! – воскликнул Круглов.

– Снесёт «Девятку». Или конструкции возле неё, – бесстрастным голосом отметил Быстров.

– То есть по любому нужно её где-то «пристроить»…

– …И пристроить лучше на самой Венере. Так что пока работают наши маневровые, убирая вращающий момент нашего куска ядра, нам надо поправить движок и «на оставшихся метрах» попытаться завалить осколок на Венеру.

– Перекос?! – удивился бортинженер, – но, у меня на датчиках всё нормально!

– У тебя на датчиках нормально потому, что там показывается работа систем. А она нормальная. Серьёзных повреждений нет. А вот перекос возник. Сместился центр масс системы. Ведь «голова» отвалилась. Почти половина ядра.

– У-у, чёрт!!!

– Но и это ещё не всё!

– Вот смотрите, какова ситуация на самой Венере. Если первый кусок попадает куда надо, то второй нам придётся не просто завалить на Венеру. Надо увести его как можно дальше от края.

Коричневый шарик Венеры покрылся координатной сеткой меридианов и широт. С самого краю, примерно там, куда летел «кормовой» осколок, мигала зелённая отметина.

– Здесь станция «Ирей», – отметил Быстров, ткнув в зелёную отметину пальцем. – И если мы бросим осколок где-то в пределах простого попадания, то «Ирей» сгорит. Если этот обломок утащить от края, то есть шанс, что станцию только поплющит ударной волной, к которой они приспособлены. То есть у них появляется серьёзный шанс уцелеть или даже обойтись лёгким испугом и несколькими синяками.

– Ну а если её просто в космос спихнуть? – подал идею доктор.

– У кометы, после прохождения около Венеры, будет очень неприятная и опасная орбита. Эксцентриситет её уже очень сильно изменён. Она из долгопериодической, станет короткопериодической. Наклон орбиты после прохода возле Венеры, тоже сильно поменяется. Практически ноль будет. Это значит, что летать она будет в плоскости эклиптики. Причём орбита, сильно подверженная влиянию планет земной группы. По расчетам выходит, что она может завалиться или на Землю или на Венеру в течение ближайших ста лет. Это получается, что мы сделаем весьма неприятный «подарок» потомкам.

– То есть у нас только один выход – свалить его на Венеру?

– Да. Я уже послал информацию на «Ирей» и Главному Координатору. «Ирей» уже подтвердил, что они включают движок и стараются удрать от места падения как можно дальше. Уверяют, что всё будет нормально.

– То есть они тоже поддерживают план «посадки» этого осколка на Венеру? – уточнил бортинженер.

– Да, и безоговорочно…. Вот «Девятка» того же мнения. Только что получил. – подтвердил Быстров, прислушавшись к тому, что поступило на его управляющий шлем-интерфейс. – Думаю, что и Главный подтвердит.

– Ну, тогда идём править движок…. Кстати. Скинь мне координаты нового центра масс.

– Сделано.

За несколько минут до времени «Х» весь экипаж неторопливо занял свои места в противоперегрузочных креслах.

– Всё! Отваливаем! А то не успеем проскочить! – сообщил Быстров, выключая главный двигатель. Почти одновременно прошла команда на отсоединение от основы.

Откуда-то издали пришёл гром, гулко прокатившись по всему тягачу. Это сработали захваты, высвобождая махину тягача от заглублённых в тело кометы «корней». И ещё через секунду включились маневровые двигатели. Которые начали выталкивать корабль из недр ледышки, обречённой на сожжение в атмосфере Венеры.

Со стороны зрелище было феерическое. Оставшиеся на поверхности части базы с мониторами это хорошо зафиксировали. По всему периметру торчащих над поверхностью конструкций Базы вдруг взметнулись громадные потоки газа пополам с фрагментами поверхности и снегом. Махина тягача дрогнула и величаво начала выдвигаться из недр кометы. Сначала показался целиком раструб двигателя, затем ангар-шлюзовая для транспортов, далее всё быстрее жилые отсеки, баки с топливом и, наконец, в туче быстро испаряющегося снега – пламя маневровых двигателей. Как только над поверхностью показались сопла маневровых двигателей, Быстров их вырубил и начал разворот.

Пыхнули огнём двигатели ориентации, и тяжёлая туша буксира начала всё ускоряющийся поворот. На внешних камерах стремительно понеслась куда-то вбок удаляющаяся от корабля поверхность кометы. От неё же, вслед уходящему кораблю летел всякий мелкий космический мусор, сверкая в лучах близкого уже Солнца, как тысячи маленьких звёзд. Пролетел даже довольно большой обломок. Кувыркаясь, он мелькнул и тут же затерялся где-то среди звёздного неба. Ныне оно ещё более и ярче, чем в самом начале их дежурства, было расцвечено разноцветными полосами потоков стремительно испаряющихся с ледяного ядра газов.

Пока картина вокруг была очень яркая, так как комета только наполовину погрузилась в полутень, отбрасываемую от Щита. Но даже в этом была заметна огромная её скорость. По мере погружения в полутень цвета быстро блекли. Солнце всё более и более закрывалось диском щита, умеряя свой яростный блеск. Яркость «звёзд» и кусков ледяной поверхности кометы также стремительно тускнела. Вместе с тем, всё чётче проглядывали сквозь «перья» кометной комы острые иглы далёких звёзд.

На носовых камерах мелькнул и пропал край кометы, теперь перед носом корабля простирались бескрайние коричневатые просторы венерианских облаков, лишь слегка подсвеченные скудными лучами Солнечного света. И чем дальше к краю, в сторону которого разворачивал нос корабль, тем темнее были эти облака. Но это и неудивительно – там более густая тень. Там уже почти ночь. Там из-за Щита даже небольшого краешка солнечного диска не видно. Разве что жемчужные крылья солнечной короны. Постепенно дуга венерианского лимба переместилась на боковые экраны. Перед носом корабля сейчас ослепительно сверкал солнечный серп – всё, что осталось от солнечного диска, перекрытого Щитом.

А на боковых экранах на корабль накатывались завитки атмосферных циклонов. Взбаламученные облака и облачные фронты верхних слоёв атмосферы Венеры.

И сами облака были уже опасно близки. Уже даже сейчас, на пока что ещё значительном расстоянии, было видно, как они летят навстречу кораблю. Комета падала на Венеру не «вдогон», а в лоб. От этого относительная скорость и была около шестидесяти километров в секунду. Если корабль не успеет скорректировать свою нынешнюю орбиту и зацепит хотя бы край атмосферы, то он сгорит.

– Ну, ребяты, посмотрим, какие из нас экзоты… уходим на ускорении в пятнадцать «же». Иначе гореть нам на Венере, – сказал Быстров, отдавая искину команду на включение двигателя.

Больше он ничего не смог выговорить. Главный двигатель снова заработал и буквально расплющил в зародыше все слова, что он ещё хотел сказать.

Он ещё успел в самый последний момент переключить обзор шлема. Теперь он наблюдал «глазами» корабля, как первый осколок таранит планету. Видно всё это было сквозь перья газовых потоков со второго осколка, что делало картину дополнительно и ужасной, и феерически красивой.

Вот кома коснулась атмосферы.

Но это всего лишь шар разрежённых газов вокруг «снежка» ядра.

Вот вспыхнула яркая звезда – это ядро на громадной скорости вошло в атмосферу и теперь, стремительно разгораясь, понеслось навстречу «финишу». К поверхности Венеры. Меньше секунды, и звезда превращается в микросолнце, которое тут же исчезает под облаками.

Несколько секунд не происходит ничего. Но потом вдруг на громадной площади облака начинают стремительно разгораться, проходя быстро от просто багрового отсвета до ослепительного сияния, вспучивающего атмосферу гигантским огненным волдырём.

Над Венерой всходило второе солнце.