Текст книги "За кулисами второго фронта"
Автор книги: Александр Орлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
В 1943 г. воздушным армадам союзников противостояло более 1000 немецких истребителей. Их группировка была сосредоточена в основном на аэродромах Голландии и вдоль германского побережья Северного и Балтийского морей. Совершенствование германской истребительной авиации принесло отличные результаты. Если потери американской авиации в первом квартале 1943 г. составляли менее 20 самолетов в месяц, то в мае их число возросло до 70, а в июне – до 80 сбитых бомбардировщиков. Но и потери с немецкой стороны были немалыми, да и не столько в воздушных боях, сколько при бомбардировках авиазаводов. Во второй половине 1943 г. производство истребителей Me-109 упало с 725 в июле до 357 в декабре. В результате летом того же года небо Германии защищали около 800 дневных и более 1000 ночных истребителей.
Но в 1944 г. картина изменилась. Немцы, рассредоточив производство истребителей, сумели поднять их выпуск, где это было возможно, с 25 000 в 1943 г. до 40 600 – в 1944-м.
Не дремали и союзники по антигитлеровской коалиции. С января 1944 г. бомбардировщики США начали действовать в сопровождении большого числа истребителей. Вначале это были истребители Р-47 «Тандерболт» (дальность полета– 2000 км, потолок– 13 000 м, скорость– 750 км/ч, вооружение: 8 пулеметов калибра 12,7 мм, 900 кг авиабомб). Со временем их сменили «лайтнинги», уступавшие в скорости «Тандерболтам», но вооруженные пушкой 20-мм калибра и 4 пулеметами. Наиболее совершенным истребителем сопровождения стал «Мустанг». Вооруженный 6 пулеметами или 10 снарядами PC, он обладал значительной дальностью полета (свыше 3300 км), мог действовать на практическом потолке 12 000 м и скорости 690 км/ч. К концу войны было выпущено 15 000 самолетов этого типа.
ПВО Германии во многом ослабляла результаты «воздушного наступления». Несмотря на все принимаемые союзниками меры, до осени 1944 г. бомбардировочная авиация Англии и США не причиняла существенного ущерба военной промышленности гитлеровской Германии. В 1943 г. и в начале 1944 г. англо-американские бомбардировщики действовали главным образом по морским портам и базам (до 50% самолето-вылетов), аэродромам и стартовым позициям Фау-1 во Франции (сброшено 40 тысяч тонн бомб). Кроме того, они подвергали интенсивным бомбардировкам коммуникации и тылы гитлеровских войск во Франции при подготовке к операции «Оверлорд» и в ходе ее осуществления.
В результате этих ударов англо-американская авиация завоевала стратегическое господство в воздухе на западном фронте, в значительной степени нарушила коммуникации и систему управления противника во Франции, создала благоприятные условия для высадки союзных войск в Нормандии. Это был достойный вклад американо-английских ВВС в войну против фашистской Германии.
Что же касается воздушных ударов по территории рейха, то основными объектами бомбардировок на его территории были крупные города (Берлин, Гамбург и др.) с большой концентрацией гражданского населения, так что на долю военно-промышленных объектов пришлось менее 20 процентов бомбового тоннажа, сброшенного союзниками на Германию за всю войну.
Германская военная промышленность в 1943—1944 гг. не только не была «парализована» от этих воздушных ударов, как иной раз утверждают, а продолжала выпускать боевую технику и вооружение в удивительно возрастающих масштабах. Так, в Германии было выпущено в 1943 г: танков – 11 900, боевых самолетов – 18 800, артиллерийских орудий – 27 тысяч; в 1944 году: танков – 17 300, боевых самолетов – 33 тысячи, орудий – 41 тысяча. Наивысший уровень производства военной техники был достигнут в фашистской Германии в июле 1944 г. Но, как было сказано выше, интенсивные бомбардировки авиацией Англии и США главных отраслей германской военной промышленности: танковых и авиационных заводов, заводов синтетического горючего, предприятий по производству фаустпатронов, боеприпасов и т.п. – начались лишь осенью 1944 г. К этому времени фашистская Германия, лишенная наступлением Красной Армии основных источников сырья, понесшая огромные потери на восточном фронте, уже начала снижать темпы производства вооружения. По мере продвижения советских войск на запад уровень военного производства в Германии снижался. По заключению американских специалистов, удары союзной бомбардировочной авиации «не смогли оказать решающего воздействия на способность Германии производить военную продукцию в нужном количестве».
Таким образом, «совместное бомбардировочное наступление» англо-американской авиации, несмотря на большую роль, которую сыграли воздушные бомбардировки в дезорганизации работы тыла и транспорта третьего рейха, в разрушении городов, не стало решающим фактором в разгроме гитлеровской Германии. Скорее, непрекращающимся ужасом стали террористические налеты на крупные города Германии. Таким путем союзники решили подорвать моральный дух населения до «фатального уровня».
При этом, если в начале войны у них шли разговоры о том, чтобы наносить удары исключительно по военным объектам, то по мере того, как возрастала ожесточенность взаимных воздушных бомбардировок, ничто уже не могло «ограничивать» воздушную войну. Уничтожалось все, что можно было уничтожить. Военные действия по своему характеру все более приближались к самой бесчеловечной «абсолютной войне».
Все предвоенные конвенции, соглашения, обязательства не применять бомбардировок городов и гражданского населения, все призывы к гуманности были отброшены. Шла эскалация террора. Теория «ограничения войны» оказалась просто мифом. Британский военный кабинет отдал, например, такой приказ:
«Целями командования бомбардировочной авиации против Германии являются не фабрики и другие военные объекты, но моральное состояние гражданского населения врага, особенно промышленных рабочих».
Командующий бомбардировочной авиацией маршал Артур Харрис заявил в 1942 г.:
«Может быть, когда-нибудь мы сумеем каждую бомбу направлять в цель с научной точностью. Но до тех пор, пока мы этого не достигли, мы должны сбрасывать потоки бомб, сравнивать дома Шикльгрубера и деморализовать его рабочих».
Десятки городов были подвергнуты массированным бомбардировкам. 20 мая 1942 г. при налете 1000 бомбардировщиков на Кельн главной целью был избран знаменитый Кельнский собор – шедевр готической архитектуры. Приказ гласил: «Превратить в море огня средневековый центр Кельна». Харрис напоминал начальнику штаба Порталу: «Я надеюсь, вам ясно следующее: целью наступления являются жилые районы, а не, к примеру, доки или фабрики». За ночь было сброшено 1455 бомб. В городе сгорело 3311 домов, 36 предприятий. Уничтожено 20 процентов города. На следующий день Черчилль поздравил Харриса с большой победой.
Премьер Британии заверил мир: «Европа будет стерта с воздуха в порошок». План состоял в уничтожении 50 наиболее крупных германских городов. После Кельна жертвой стал Бремен. Затем последовали Дюссельдорф, Дуйсбург, Франкфурт-на-Майне и другие старинные немецкие города.
В начале англо-американского воздушного наступления по плану «Пойнтблэнк» союзники решили стереть с лица земли Гамбург.
Директива британского командования гласила: «Вы должны уничтожить до основания старый ганзейский город Гамбург вместе со всеми его возможностями». Ровно в полночь 24 июня 1943 г. город бомбили в течение двух часов 740 английских самолетов. На следующий день прилетели 122 американских В-17. Ночью 739 бомбардировщиков сбросили еще около 2,5 тысяч тонн бомб. Так продолжалось 6 суток подряд. Около 100 тысяч горожан было убито и ранено, из них – 5,5 тысячи детей. Почти 300 тысяч зданий и 580 предприятий до основания разрушено. По завершении операции маршал Харрис доложил Черчиллю: «Гамбург исчез с географической карты»…
По мере приближения к окончанию войны террористические налеты англо-американской авиации на города становились все ожесточеннее, порой принимая ярко выраженную политическую окраску. Это стало особенно заметно после Ялтинской конференции глав правительств США, СССР и Англии (4—11 февраля), на которой были определены зоны оккупации каждой из великих держав после разгрома фашистского блока. Например, в марте 1945 г. американская авиация нанесла удар по городу Ораниенбургу, где производилась окись урана, и лишь потому, что этот город по ялтинскому соглашению отходил в советскую зону оккупации.
Наиболее безрассудную и наглядно политически окрашенную бомбардировку союзное командование осуществило в феврале 1945 г. Объектом ее стал Дрезден. Город почти не имел военных объектов, и в нем скопились десятки тысяч беженцев из других городов Германии. Однако именно он был приговорен к уничтожению для демонстрации американо-английской военной мощи, с целью произвести особое впечатление как на восточного союзника – СССР, так и на все мировое общественное мнение. В течение 13—14 февраля 1400 самолетов бомбардировали город. Было произведено 3 массированных налета, сброшено 3750 тонн бомб. В первом ночном налете Дрезден был подожжен сотнями зажигательных бомб. Через три часа на объятый пламенем город был совершен второй налет. Цель его – не допустить тушения пожаров и оказания помощи пострадавшим. Третий бомбовый удар дополнялся налетом истребителей, которые с малых высот расстреливали людей, спасавшихся от пожаров и обвалов. Всего было убито 35 тысяч человек, разрушено 35,5 тысяч зданий. «Удар грома», как назвали эту варварскую бомбардировку ее «творцы», не имел абсолютно никакой военной необходимости. Он стал в своем роде жестокой прелюдией к еще более чудовищной «демонстрации мощи» в политических целях – атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки.
Всего в Германии в результате воздушных налетов американской авиации было убито и ранено 1,1 миллиона человек, 7,5 миллиона осталось без крова.
Террористические удары по городам оккупированной фашистами Европы продолжались до самой капитуляции Германии. С конца 1944 года по этим невоенным объектам действовало до двух третей всей союзной авиации. Низкая точность бомбометания и недостатки в организации воздушных налетов компенсировались массовостью бомбардировок, производившихся тем чаще, чем слабее было сопротивление на фронтах.
Дезорганизация транспорта, падение добычи угля, производства стали, подрыв снабжения жидким топливом наряду с разрушением множества немецких городов стало итогом боевых действий стратегической авиации союзников.
Но странное дело: несмотря на возраставшую силу бомбардировок с воздуха, сопротивление противника не ослабевало. Ни колоссальное техническое превосходство союзников, ни их господство в воздухе, ни беспощадность интенсивных бомбежек, по единодушному мнению и победителей и побежденных, не сломили рейх. Он был повержен, лишь когда была сломлена сухопутная армия агрессора, сломлена на советско-германском фронте, где действовало до 70 процентов сил вермахта.
Рассматривая «воздушную войну» западных союзников, следует иметь в виду, что до 1943 г. налеты на объекты третьего рейха были очень редки. После принятия весной 1943 г. англо-американского плана «совместного воздушного наступления» эффективность массированных ударов стратегической авиации по объектам глубокого тыла Германии заметно выросла. Но существенно ослабить военную экономику фашистского государства силами одной лишь стратегической авиации англо-американскому командованию не удалось. В результате на долю военно-промышленных объектов гитлеровской Германии пришлось 18 процентов общего тоннажа бомб, сброшенных союзниками на третий рейх за всю войну. Поэтому его промышленность продолжала до конца 1944 г. во всевозрастающих масштабах выпускать боевую технику и вооружение.
Уже после войны в США была создана специальная комиссия, которая изучила эффективность бомбардировок промышленности Германии. В своем отчете комиссия пришла к выводу, что основная часть промышленности рейха осталась нетронутой.
Таким образом, ни боевые действия в Северной Африке, ни захват Сицилии, ни сражения в Италии, отделенной Альпами от жизненно важных областей третьего рейха, не оказали, да и не могли оказать существенного влияния на военно-экономическую мощь основных сил фашистского блока и не могли быть заменой второму фронту в Западной Европе. По этой же причине не могло заменить второго фронта и «воздушное наступление» на Германию. В условиях континентальной войны, где судьбы поражений и побед решались в сражениях крупных масс войск на сухопутных театрах войны, только вторжение в Западную Европу значительных сил союзников могло ускорить победу над общим врагом.
КРАСНАЯ АРМИЯ: ОТ ПОРАЖЕНИЙ К ПОБЕДАМ
В то время как в Северной Африке 7 немецких и 10 итальянских дивизий сражались против 4—5 дивизий англичан, на востоке Европы развертывалась война грандиозного масштаба. 22 июня 1941 г. Германия обрушила на Советский Союз невиданный по силе удар на фронте от Баренцева до Черного моря. Таранные удары танковых масс, варварские воздушные бомбардировки городов и сел, глубокие прорывы мотоколонн, диверсии на коммуникациях – вся эта механика блицкрига, отработанная на полях сражений в Западной Европе, была приведена в действие с первых часов гитлеровской агрессии против нашей страны.
Началась Великая Отечественная война. Наш народ ожидал, что Красная Армия сразу даст достойный отпор врагу, разгромит его, как пелось в популярной песне, «малой кровью, могучим ударом». Но этого не случилось. Войска вермахта глубоко проникли в пределы СССР, поставили страну и армию на грань катастрофы.
Почему же вооруженные силы Страны Советов, воспитанные на бдительности к проискам врага, длительное время готовившиеся к войне, были захвачены врасплох и не смогли отразить первоначального натиска германских армий? Как могло случиться, что, отбросив потом немцев от Москвы, сорвав стратегию блицкрига, Красная Армия вновь отступила к Волге и Кавказскому хребту? И как же после всех этих катастроф, немыслимых потерь, утраты огромной территории советские вооруженные силы переломили ход событий и повели широкое наступление, закончившееся полным разгромом врага?
Многие причины поражений и побед Красной Армии на советско-германском фронте объясняются ее развитием в предвоенные годы. В конце 20-х годов по новым военным программам началось насыщение армии и флота военной техникой. С 1928 по 1935 г. количество танков в Красной Армии увеличилось с 92 до 7633, самолетов– с 1934 до 6622. Однако к началу войны эта техника, оставленная на вооружении, оказалась устаревшей и требовала срочной замены.
Между тем внедрение новых видов вооружения в производство во второй половине 30-х годов происходило недопустимо медленно. Многие руководящие работники Наркомата Обороны СССР, выдвинутые на высокие посты после репрессий 1937—1938 гг., не понимали настоятельной необходимости оснастить Красную Армию новейшей военной техникой, опасались или не умели правильно оценить боевые качества новых образцов оружия. Так было с танками Т-34, автоматами, противотанковой и зенитной артиллерией и другими видами новой военной техники. Это замедляло перевооружение армии и флота, не позволяло бойцам и командирам своевременно овладевать современным оружием.
Массовые репрессии снизили профессиональный уровень командования вооруженных сил. Начальник Управления боевой подготовки РККА А.Н. Курдюмов отмечал в декабре 1940 г. огромную текучесть старшего и среднего командного состава.
Константин Симонов писал:
«Речь идет не только о потерях, связанных с ушедшими. Надо помнить, что творилось в душах людей, оставшихся служить в армии, о силе нанесенного им духовного удара. Надо помнить, каких невероятных усилий стоило армии… начать приходить в себя после этих страшных ударов. К началу войны этот процесс не закончился. Армия оказалась не только в самом трудном периоде незаконченного перевооружения, но и в не менее трудном периоде незаконченного восстановления моральных ценностей и дисциплины».
Тем временем началась Вторая мировая война. Разгром вермахтом в 1939 г. Польши и англо-французской —коалиции в 1940 г. увеличил опасность агрессии против СССР. Война, которую ждали, к которой усиленно готовились, теперь стояла у порога. Необходимо было резко повысить обороноспособность страны, боеспособность и боевую готовность Красной Армии. И эта важнейшая задача решалась всеми имеющимися средствами. Благодаря тому, что в предвоенные пятилетки ценой огромных усилий и материальных затрат были заложены основы достаточно мощного военно-экономического потенциала страны. А упущения 30-х годов пытались наверстать форсированием в кратчайшие сроки. Этому очень способствовал трудовой энтузиазм народа, готового тогда отдать все для обороны родной страны. И сил, и средств для этого было достаточно. Нужно было только умело распорядиться ресурсами, использовать с максимальной энергией и умом имеющиеся реальные возможности.
Но как раз этого и недоставало. Сказывались допущенные в 30-х годах просчеты. Вот что писал 16 июня 1941 г. о состоянии Красной Армии американский военный атташе в Москве майор Иван Д. Итон:
«В сравнении с высокомоторизованными, боеспособными, современными армиями… боеспособность Красной Армии в настоящее время находится на относительно низком уровне. Пехота испытывает недостаток способных командиров и недостаточно хорошо обучена… Артиллерия имеет в достаточном количестве устаревшее снаряжение, но очень немного такого, которое является современным… Вооружение средних танков оставляет желать лучшего… Существует огромная нехватка хороших механиков-водителей и ремонтных средств. Противовоздушная оборона является слабой… Автомобильный транспорт устаревшего типа и не рассчитан на эксплуатацию в тяжелых военных условиях… Калибр противотанковых пушек слишком мал, а их число невелико… ВВС… имеют на вооружении хороший скоростной истребитель и… новый скоростной бомбардировщик, но и тех, и других по числу очень немного…»
Действительно, новой техники в Красной Армии было мало. На 1 июня 1941 г. из 18 680 исправных танков всех типов насчитывалось всего 503 KB и 891 Т-34. Самолетный парк на 80% состоял из устаревших машин, новых самолетов было всего 1448. К 22 июня 1941 г. 5-миллионная РККА имела 272,6 тысячи автомобилей, против 600 тысяч автомашин вермахта.
Обеспеченность танковых и механизированных войск материальной частью не превышала 30%. В авиации имелось только 10—20% самолетов новых типов. Медленно шло освоение современной техники.
Давали о себе знать крупные упущения в боевой подготовке войск, особенно в авиации и танковых частях, куда поступала новая техника. Танковые экипажи не имели достаточной практики выполнения учебных задач, мал был налет часов у летчиков, происходило много катастроф, крупные недостатки отмечались во взаимодействии войск.
Велики были просчеты в дислокации стратегических группировок войск. В 1939—1940 гг. вступлением советских войск в западные области Украины и Белоруссии, страны Прибалтики, Бессарабию и Северную Буковину, захватом части территории Финляндии в результате советско-финской войны командование Красной Армии создало передовой оборонительный рубеж прямо у границ Германии. Там, вблизи границы, и велось строительство оборонительных рубежей, которое к началу войны не было закончено. Такое приближение главного оборонительного рубежа к самой границе ставило приграничные группировки войск в крайне невыгодное, опасное положение в случае внезапного нападения противника. К тому же большинство войск привлекалось к строительству оборонительных сооружений, что отвлекало их от боевой подготовки и снижало боевую готовность.
Неудачным оказалось расположение войск Белорусского и Киевского военных округов. Их дислокация позволила противнику уже в первые дни войны осуществить глубокие охваты и окружить крупные группировки советских войск. При этом основная группировка была сосредоточена на юго-западе. Предполагалось, что западные военные округа (фронты) отразят вторжение противника за 12—15 дней; отмобилизованные за этот период армии перейдут в решительное наступление на юго-западном направлении, чему здесь благоприятствовала местность, выйдут в тыл главной вражеской группировки, отрежут Германию от румынской нефти. На западном направлении после планируемого отражения натиска немцев и при переходе в наступление ожидалось более сильное сопротивление группировки противника. Планам наступления Красной Армии уделялось значительное внимание. А оборонительные операции, которые должны были по всем нашим планам предшествовать наступлению, были очень плохо продуманы. Этот стратегический просчет советского высшего военного руководства стал роковым. Не были учтены такие очевидные и недавние уроки блицкрига в Западной Европе.
После войны Г.К. Жуков писал: «Самым крупным пробелом в нашей военно-политической стратегии было то, что мы не сделали надлежащих выводов из опыта начального периода Второй мировой войны. А опыт был налицо».
Сложившаяся весной 1941 г. обстановка настоятельно требовала внести изменения в группировку и дислокацию войск западных приграничных округов. Однако руководство страны из политических соображений сдерживало военное командование, не позволило ему принять своевременно необходимые меры по отражению явно готовящегося к нападению вермахта. Сталин требовал любой ценой не спровоцировать агрессию Германии против СССР. Поэтому принимавшиеся решения по стратегическому развертыванию вооруженных сил были половинчатыми и запоздалыми. Войска первого стратегического эшелона к началу войны не были приведены в полную боевую готовность. Это дало вермахту значительные стратегические преимущества и стало одной из главных причин поражений Красной Армии летом 1941 г.
Другой причиной столь тяжелых поражений было то, что в организации обороны, в военном строительстве были допущены крупные просчеты при переводе промышленности и вооруженных сил на военное положение. Враг стоял у ворот, а наша промышленность продолжала работать в режиме мирного времени. Затем, жесткая централизация власти лишила систему управления в вооруженных силах необходимой для нее гибкости, широкого, свободного использования творческой инициативы командного состава на местах. Это сковывало работу по подготовке войск к отражению агрессии. И наконец, к началу войны не были введены в действия новые, взамен устаревших, мобилизационные планы, не были заранее созданы органы стратегического управления Красной Армии.
Была и еще одна самая общая причина, которая не позволяла нам полноценно использовать имевшуюся у нас в достаточном количестве военную технику, осуществлять умелое управление войсками, пользоваться достижениями современного в ту пору военного искусства. Это – общая культурная и техническая отсталость СССР от стран Западной Европы, и прежде всего от очень развитой в военно-техническом и военно-стратегическом отношении Германии. Конечно, за годы советской власти было многое, очень многое сделано по ликвидации неграмотности населения, по повышению уровня технического образования, по воспитанию нового поколения мыслящей интеллигенции. И результаты были как будто впечатляющие. Но преодолеть за 20 лет многовековую отсталость и достичь уровня западной цивилизации было попросту невозможно.
« Трудно говорить о боеспособности Красной Армии, – указывал в цитировавшемся выше донесении военный атташе в Москве, – базой которой является страна, все еще фактически борющаяся с безграмотностью, отсталая с точки зрения технического оснащения».
И это, разумеется, сказалось на советских вооруженных силах: ведь требовалось в совершенстве владеть новой техникой и свободно, талантливо применять военную теорию на полях сражений, чтобы, не отступая, сражаться с таким врагом, как вермахт. Одной крестьянской смекалки, которая у нашего народа имелась в избытке, и готовности умереть за родину было явно недостаточно, чтобы успешно отразить натиск сильнейшей армии мира в «войне моторов». Понадобился тяжелый и кровавый опыт первых полутора лет, чтобы Красная Армия получила все необходимое для успешного ведения войны и научилась бить врага, овладев военным искусством на достаточно высоком уровне.
А тогда, в 41-м, имея в приграничных округах группировки, превосходящие немецкую армию вторжения по техническому оснащению (11 тысяч танков, 9,1 тысячи боевых самолетов, 39,4 тысячи орудий, что значительно превышало военную технику первого эшелона вермахта), советское командование не смогло реализовать это свое преимущество. С первых часов войны было потеряно управление войсками. Запоздалые директивы направляли частям и соединениям в районы, уже занятые противником. Потеря в первые же дни огромного количества военной техники, складов с боеприпасами, горючим, продовольствием резко снизили техническую и материальную оснащенность войск. Красная Армия в беспорядке отходила на восток. Таранные танковые удары, глубинные охваты и обходы крупных группировок советских войск противником приводили к многочисленным прорывам фронта, окружению и уничтожению основных сил действующей армии.
Почему так получилось? Безусловно, наша армия была достаточно боеспособной. Она ведь могла успешно воевать с Японией и Финляндией. Но наши военачальники плохо представляли себе характер войны, которую вела против нас Германия. Недооценивали опыт вермахта, стратегию «блицкрига»; не изучали особенности организации немецких войск и методов их действий. Неэффективно применялись главные средства войны – танки и авиация.
И вот в такой обстановке советское командование, стремясь переломить ход событий, предпринимало отчаянные попытки создать на ряде участков фронта устойчивую оборону. Но момент был упущен: из-за неверной оценки обстановки перед войной и в ее первые дни, а также по причине запоздалых контрмер советского руководства. Не хватало боеспособных частей, а отсутствие противотанковых и зенитных средств лишало оборону устойчивости; попытки перейти в наступление оканчивались провалом. Лишь в конце сентября удалось перейти на всех фронтах к жесткой и упорной обороне. Но к этому времени Красная Армия потеряла 72,7% (20,5 тысячи) танков, более 50% орудий и минометов, почти четверть самолетного парка, огромное количество боеприпасов и различных видов материального обеспечения.
Создание новых рубежей обороны требовало инженерного оборудования, которого не было (Сталин лично распределял по фронтам колючую проволоку!). Имевшиеся подготовленные в мирное время запасы были израсходованы в первый месяц войны. Не хватало противотанковой (потеряно 70%) и зенитной (потери – 35%) артиллерии. Потери войск были тоже очень велики. До 1 декабря 1941 г. в действующую армию из резерва Верховного Главнокомандования было направлено 97 довоенных кадровых дивизий, 194 дивизии и 94 бригады, сформированных в военное время.
Только глубокой осенью Красная Армия смогла создать достаточно прочную стратегическую оборону, остановить войска вермахта на подступах к Москве (глубина обороны – до 300 км) и несколько раньше у Ленинграда (глубина обороны – 150 км).
Положение СССР могло быть еще хуже, если бы он по-прежнему оставался в международной изоляции. Но этого не произошло. С вступлением Советского Союза в войну начала складываться антигитлеровская коалиция. С осени 1941 г. в нашу страну начала поступать из США помощь по ленд-лизу, которая вначале хотя и была невелика, но ценна уже тем, что поставлялось то, в чем крайне нуждалась РККА: самолеты, танки, зенитные пушки, взрывчатые вещества.
В этой сложнейшей обстановке остановить грозного врага удалось благодаря исключительной стойкости наших войск. Массовый героизм солдат, офицеров, «тех, кто командовал ротами», простых людей, проникшихся сознанием, что только небывалой самоотверженностью можно отстоять отечество – Россию. Немецкий историк П. Каррель, описывая ноябрьские бои под Москвой, отмечает эту черту русского солдата:
«На восточной части (деревни Ленино. – А.О.), за ручьем… противник стоял так, будто он сделан из железобетона. В течение четырех дней лежали друг против друга… и невозможно было захватить больше ни одного метра земли».
Железная стойкость советских войск, остановивших врага, суровая зима, сковавшая немецкую армию, неготовую к боевым действиям в данных условиях, создали предпосылки для перехода Красной Армии в контрнаступление под Москвой. Успеху способствовал боевой опыт, приобретенный летом и осенью, правильная оценка обстановки, скрытное накопление под Москвой новых крупных резервов. Помимо войск, занимавших оборону, удалось стянуть к Москве еще 22 дивизии и 11 бригад. Эти крупные стратегические резервы, введенные в сражение неожиданно для противника, сыграли решающую роль в успехе начавшегося 5 декабря контрнаступления. Советское командование сумело правильно выбрать момент перехода в контрнаступление, когда вермахт уже прекратил наступление, но еще не перешел к обороне. Ставка на этот раз сумела правильно определить направления главных ударов, и их внезапность лишила противника возможности перегруппировать свои силы. Уже были учтены первые уроки войны.
«То, что немецкое командование было застигнуто врасплох, свидетельствует о хорошо удавшемся русским развертывании сил и о правильно выбранном моменте контрнаступления», — писал немецкий историк К. Рейнхардт.
Битва под Москвой положила конец блицкригу. Успешные действия Красной Армии в этой битве вызвали большой морально-политический подъем в стране и армии, вдохнули уверенность в то, что мы в состоянии одолеть даже такого сильнейшего врага, как вермахт. Победа под Москвой усилила движение Сопротивления в Европе.
Однако этот успех был переоценен. В начале января 1942 г. Сталин поставил задачу 6-ти фронтам развернуть решительное наступление на всех основных стратегических направлениях, с тем чтобы обеспечить таким образом полный разгром гитлеровских войск уже в 1942 г. Это оказалось иллюзией. Снова была недооценена мощь противника. Сил и средств в то время хватало лишь на наступление на одном, центральном направлении, где обозначился успех, и враг был отброшен на 100—250 км от Москвы. Но развернув общее наступление на широком фронте, советское командование, хотя и владело стратегической инициативой до середины апреля, поставленных целей не достигло. Красная Армия, еще не овладев искусством ведения современной войны, испытывала серьезные недостатки в материальном снабжении, особенно в боеприпасах; танки и авиация применялись децентрализованно. Стратегические резервы, созданные зимой 1941/42 г. были равномерно распределены по всем фронтам и бездарно ими растрачены. В результате ни на одном из трех стратегических направлений поставленные задачи не были выполнены. Ленинградский и Волховский фронты не смогли соединиться и прорвать кольцо блокады Ленинграда. Неудачей окончилась и попытка Северо-Западного фронта окружить в районе Демянска крупную группировку врага. Немцы прорвали кольцо окружения и сохранили за собой демянский плацдарм. На центральном направлении глубокий охват советскими войсками ржевско-вяземского плацдарма, удерживаемого врагом, не принес успеха. Попытки расчленить этот плацдарм неизменно заканчивались провалом, а прорывавшиеся соединения сами попадали в окружение и вынуждены были пробиваться через немецкие тылы к своим. Захлебнулось наступление и на юго-западном направлении, где Юго-Западный и Южный фронты, создав барвенковский выступ, были вынуждены прекратить наступление. На юге войска Красной Армии, захватив Керченский полуостров, так и не смогли освободить Крым.
